Текст книги "Девушка с картины (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Приятно видеть тебя, Элла. Расскажи о своем новом доме.

Тетушка протянула мне чашку с чаем и остановилась, рассматривая меня.

– Ты так похожа на мать, – как всегда произнесла она.

– Я стала старше ее. Она была моложе, когда ушла.

Странное ощущение, необычное.

Салли сжала мою руку.

– Мама гордилась бы тобой.

Салли – старшая сестра отца. Они очень похожи. Ее дети, мои двоюродные братья – близнецы Стивен и Саймон ученые. Но с ними меня ничего не связывало. Я любила тетушку и ее мужа дядю Билла, но представить себя, живущую в их семье, было трудно.

Я расположилась в гостиной после того, как похвалила фотографии новорожденной дочки Саймона, показала своих мальчиков, а также некоторые виды дома.

– На самом деле я хочу поговорить о маме.

– О чем именно?

Я вздохнула.

– О похоронах. Я была маленькой и очень страдала. Может, что-то не так запомнила из одного разговора.

Салли забеспокоилась.

– О, девочка моя. Ты слышала наш разговор с твоим отцом?

Я кивнула, закусив губу.

– О том, как он просил, чтобы я присмотрела за тобой?

Я снова кивнула.

Тетушка вздохнула.

– У меня всегда было ощущение, что ты находилась рядом. После аварии ты не выпускала отца из поля зрения. Я знала, что ты будешь где-нибудь поблизости наблюдать за нами. Но надеялась, что ничего не услышишь.

– Я сидела на лестнице, наблюдала за отцом. Я боялась, вдруг он тоже умрет.

Глаза Салли наполнились слезами, она взяла мою руку.

– Он беспокоился, что недостаточно хороший отец. Думал, что не сможет позаботиться о тебе, что девочке нужна женская ласка. Вот почему он просил забрать тебя.

– И ты сказала «нет»? – Я была готова расплакаться.

– Я сказала «нет». Но не потому, что не хотела. Я бы тут же увезла тебя, не задумываясь. Ты была очаровательной малышкой. Я так тебя любила. И до сих пор люблю, – улыбнулась она.

– Тогда почему?

– Потому что ты была нужна ему. Он был потерян: одинокий, без жены, убитый горем. Он не знал, как быть. Как правильно поступить. Не понимал, что лучше для тебя. Конечно, ты была ему нужна.

– Я так боялась, что он избавится от меня. – Я разрыдалась. – Боялась, что если сделаю что-нибудь дурное, он прогонит прочь.

Салли обняла меня. Я всхлипнула.

– Он бы не смог без тебя, глупышка.

Когда я пришла в себя и допила предложенный чай с печеньем, Салли внимательно посмотрела на меня.

– Слышала о твоей ссоре с отцом.

– Барб? – спросила я, закатив глаза. Они с Салли отлично ладили.

Сэл кивнула.

– У меня чувство, что причина в том, о чем ты мне сейчас рассказала. – Она похлопала меня по колену. – Тебе нужно поговорить с ним, милая. Ты не можешь просто притвориться, что этого никогда не было, и надеяться, что все будет хорошо. Расскажи ему, что ты слышала в тот день. Он должен знать.

Я понимала: тетушка права. Нужно поговорить с отцом. Я не хотела напряженных отношений между нами. Я думала о Маркусе Харгривзе, который долго искал Вайолет. О том, как сильно девушка, должно быть, скучала по отцу, когда тот был в разъездах. Я благодарила свои счастливые звезды за то, что родилась в то время, когда моего папу поддержали в желании позаботиться о дочери. За то, что рядом была тетушка Салли, всегда готовая помочь, дедушка с бабушкой, а позже Барб. Жизнь Вайолет могла бы быть другой. И как же повезло мне!

Глава 51

Я растерянно смотрела на выцветшую фотографию миниатюрной женщины с аккуратной прической черных с проседью волос. Кто бы это ни был, но только не Вайолет.

Я взглянула на отца и слегка покачала головой.

– Разве она не та, кого вы ищете? – спросила Винни Флад, правнучка Фрэнсис.

Я улыбнулась:

– Именно та, кого мы ищем. Скорее, я надеялась, что это будет не она, – ответила я, понимая, что говорю странные вещи.

Я была уверена в том, что Вайолет переименовала себя и стала Фрэнсис. Отец заинтересовался поиском родственников миссис Форрест. А я желала поговорить с ним о маминых похоронах, поэтому импульсивно предложила поехать вместе на встречу с Винни Флад, семидесятичетырехлетней вдовой, живущей в Истборне. Я представляла себе этакую маленькую старушку в зимнем пальто посреди лета.

– Кажется, тебя захватила эта история.

Мы покинули тихие улицы «Зеленой цапли» и направились в Брайтон. Папа, обожавший водить машину, легко влился в интенсивный поток на своем «Ауди» (подарок на день рождения).

Я бросила на него взгляд, гадая, не критикует ли он меня, но отец лишь улыбался.

– Думаешь написать об этом книгу? Барб права?

– Я пытаюсь не делать этого. Мне нужно работать над другим романом, но история о юной художнице не дает покоя.

– Расскажи, что ты выяснила.

– Вайолет была влюблена в Эдвина Форреста. Того мужчину, что подписал ее работы своим именем. Неизвестно только, сделал ли он это с согласия девушки.

– Уверен, что без ее ведома! Зачем ей соглашаться на такое? – удивился папа.

– Потому что таким образом она смогла бы зарабатывать на жизнь. Отличный способ обмануть тогдашнюю элиту. Заявить о месте женщины в обществе. Причины могут быть разными.

– Или он воспользовался возможностью получать финансовую выгоду, используя ее талант, – предположил папа.

– Когда ты стал таким циничным? – спросила я.

Отец молча развернул машину на перекрестке и выехал на Истборнскую дорогу.

– Трагично, – заметил он, – если она не могла претендовать на признание своих заслуг, и неважно, по какой причине. Наверное, трудно страстно увлекаться чем-то и не иметь возможности осуществить задуманное. Уже забылось, как под влиянием социального положения, половой принадлежности или финансовой ситуации ущемлялись права людей того времени. Сейчас у нас больше свобод.

Я кивнула, впечатленная. Отец прекрасно понимал положение женщин тех лет. Какое-то время мы оба молчали, проезжая мимо университета и нового футбольного стадиона, где тренировалась команда Бена. Я сомневалась, стоит ли признаться папе, что меня интересуют не только тайны Вайолет.

– Мама художницы умерла при родах младшего сына, – в конце концов произнесла я. – Мальчик тоже умер. Вайолет тогда было пять лет. Я просто не могу игнорировать наше с ней сходство, хотя она родилась более века назад. Думаю, это еще одна причина, почему мне хочется узнать историю девушки.

– Ах, – выдохнул отец.

Я ждала, что он скажет что-то еще, но папа молчал. Тогда я, откинув голову на подголовник, принялась рассматривать проносившиеся мимо пейзажи.

– Ты скучаешь по ней? – спросила я.

Странно, никогда раньше я не задавала отцу этот вопрос. По затянувшемуся молчанию, подумала, что он не хочет отвечать.

– Сначала скучал каждый час и каждый день. Потом постепенно привык, что ее нет. Но все равно было больно. Просто устроил свою жизнь так, чтобы не замечать, что ее нет.

Он обогнал дом на колесах.

– Представь, что у тебя был красивый сад, и кто-то вырыл яму прямо посреди него. Постепенно ты учишься ходить вокруг ямы, но тебе это не нравится. Потом я встретил женщину, и все стало по-другому. Барб помогла мне выстроить мост через яму, которую мама с Билли оставили после себя. Конечно, я до сих пор скучаю по ней. Мне интересно, какой бы она была сейчас. Она бы полюбила Бена и мальчиков.

Отец упрямо не отрывал глаз от дороги, но я видела блеск непролитых слез.

– Я тоже по ней скучаю.

Папа, все так же глядя вперед, пожал мне руку. Я улыбнулась.

Мы приближались к Истборну. Красивые деревушки заменили широкие поля и большие кольцевые развязки.

– Когда умерла мать Вайолет, отец отправил девочку к родственникам.

– Бедняга. Наверное, он скучал по ней.

Я вздохнула:

– На похоронах мамы я слышала, как ты просил Салли забрать меня.

Отец резко вздохнул:

– Помню. Умолял ее. Боже, в каком я был состоянии тогда!

Я молчала.

– И ты услышала? О, черт! «Элла, Элла! Все осточертело»!

Я улыбнулась: это ругательство отец часто произносил в мои подростковые годы.

– Ты следишь за маршрутом?

Я вытащила карту, которую распечатала заранее.

– Винни сказала следовать к пристани по указателям. На следующем перекрестке налево.

Папа включил левый поворотник. Я почувствовала раздражение из-за упущенной возможности поговорить о том, что меня мучило. Но я недооценила отца.

– Я мало что помню из того периода, – признался он. – Едва помню похороны. Настолько мне было плохо! Я думал, что не сумею позаботиться о тебе. Ты была прелестной малышкой с разбитым сердцем. А я не знал, как помочь. Я себе-то не мог помочь. Поэтому просил Салли взять тебя.

– Она отказалась. Но не потому, что не хотела.

Папа рассмеялся:

– Конечно не потому. Сэл понимала, что ты – моя семья, и что скоро я сам все пойму.

Я прикрыла глаза.

– Примерно через три недели после похорон я начал приходить в себя. Прошла беспомощность, притупилась пронизывающая убивающая боль. Я скучал по маме и ребенку. В то же время я понял, как сильно тебя люблю, насколько ты мне нужна. У меня больше никого не было. Что бы без тебя со мной стало?

– На перекрестке прямо, – сказала я, чувствуя слезы на щеках.

– Однажды ты пришла ко мне со спутанными волосами. Протянула расческу и резинку. Села и стала ждать, чтобы я распутал их, как это всегда делала мама. А я не знал, с чего начать. Хотелось сказать, что я не умею. Но посмотрев на тебя, маленькую, доверчивую, я понял, что должен суметь.

– Налево. Номер пятьдесят шесть.

Папа притормозил перед поворотом.

– Я даже взял книгу из библиотеки. Дом номер сорок. Остановимся здесь.

Он отстегнул ремень безопасности и ловко припарковался в крошечном пространстве.

– Книгу? – Мой голос дрожал.

Я наклонилась, чтобы забрать сумку из прохода, а на самом деле незаметно вытереть слезы.

– Книгу о прическах, – усмехнулся отец. – Я так и не научился плести косички.

– Папа, все детство я думала, что, если буду плохо себя вести, ты прогонишь меня. Поэтому я никогда не причиняла тебе неприятности. Никогда. Потому что боялась.

– О, Элла! Так вот что ты имела в виду тогда в пабе!

Он с беспокойством посмотрел на меня.

Я слабо улыбнулась:

– Именно это! Думала, если сделаю что-то, чем ты будешь недоволен, ты не захочешь больше видеть меня. Знала, что переезд в Сассекс был связан с определенными рисками. Ты беспокоился. Я думала, что, если поступлю по-своему, ты разозлишься, вычеркнешь меня.

Отец помолчал, затем развернулся и взял мои руки в свои.

– Элла, я не перестану любить тебя из-за того, что ты поступишь по-своему. Признаю: я излишне осторожен. Вероятно, после того, что случилось с твоей мамой, у меня появились собственные страхи. Мне повсюду мерещится опасность. Знаю, тебе тоже. Мы с тобой стали такими не по собственной воле.

Я грустно улыбнулась, а он продолжал:

– Если бы ты решила подняться на Эверест, или начать карьеру воздушной гимнастки, или переехать в Австралию, я бы, конечно, переживал, но все равно любил бы тебя. Ты не можешь так просто избавиться от меня.

У меня перехватило дыхание: папа только что избавил меня от груза тревог длиною в тридцать лет!

– Я боюсь пауков, – наконец произнесла я, – поэтому Австралия – вне списка. А еще высоты. Думаю, останусь в Сассексе, чтобы писать книги.

Мы с папой улыбнулись, он заглушил двигатель.

– Тогда идем искать ответы на твои загадки?

– Ок! Сделаем это!

Когда папа вышел из машины и встал рядом со мной на тротуаре, я обняла его. Он погладил меня по голове, а я уклонилась, как в детстве. Я поняла, что он любил меня по-своему.

– Мы ведь не так уж плохо жили, правда? – спросил он.

– Совсем неплохо, – согласилась я.

Я удивленно посмотрела на адрес в руке.

– Должно быть, это здесь…

Ничего похожего на дом Винни Флад из моих фантазий. Мы стояли возле современного застекленного жилого дома. Впереди находился причал с плавно покачивающимися яхтами.

– Боже, совсем как Сан-черт возьми-Тропе! Не таким я помнил Истборн.

Я хихикнула над папиным замечанием и нажала на звонок под номером пятьдесят шесть.

Если дом миссис Флад удивил нас, то сама Винни была еще бо′льшим сюрпризом: ни намека на миниатюрную старушку. Аккуратное серебристое каре, полосатая бретонская футболка, укороченные брюки и – я даже моргнула – конверсы на ногах!

– Мы с мужем много плавали под парусами, – готовя нам чай, поделилась женщина. – Три года назад он умер. Я поняла, что хочу жить рядом с морем. Поэтому продала дом и яхту и купила эту квартиру.

У Винни была богатая семейная история. Она достала большую шляпную коробку, заполненную бумагами, фотографиями, и разложила их на стеклянном обеденном столе.

– У меня три старших брата. Один живет здесь, а два других в Австралии. Им неинтересна история семьи.

Винни передала мне фотографию Фрэнсис, и я поняла, что моя теория о присвоении чужого имени была ошибочной.

– Итак, Фрэнсис – моя прабабушка. Конечно, я никогда не видела ни ее, ни прадеда. Я поздно родилась. Думаю, стала сюрпризом для родителей.

Папа взял фотографию.

– Вы что-нибудь знаете о ней?

– Немного. Остались кое-какие бумаги. Ее муж умер до рождения сына Чарльза.

Чувствуя себя немного неловко, я рассказала о том, как умер прадед женщины. Поведала об убийстве, о пропавшей художнице. Затем протянула дневник Фрэнсис.

– Я нашла тетрадь Фрэнсис в нашем доме. Там написано, почему она планировала уехать.

Вкратце я пересказала, что читала: о жестоком обращении мужа и беременности женщины.

– Поскольку ваша прабабушка была уверена, что потеряла ребенка, я предположила, что, когда она уехала в Шотландию, Вайолет каким-то образом присвоила ее имя.

Винни задумалась:

– Припоминаю, что кто-то действительно уехал в Шотландию.

Она покопалась в шляпной коробке.

– Нашла! – Женщина вытащила связку писем, перевязанных желтой тесемкой. – Вот, шотландский адрес. Фрэнсис писала кому-то.

Я, чрезвычайно взволнованная, старалась держать себя в руках:

– То есть бежала Вайолет? Фрэнсис подарила ей идею и дневник. И девушка исчезла. Я так рада…

Винни развязала тесемку. Папа просмотрел письма и покачал головой.

– Их все вернули. Письма от Фрэнсис. Они адресованы Флоренс Беннетт в Норт-Берик. Видимо, ваша прабабушка не знала точного адреса.

– Как? То есть они не дошли до адресата? – Я еле сдерживала разочарование.

Каждый раз, когда мне казалось, что вот-вот нашелся след Вайолет, как она тут же ускользала от меня. Я вытянула одно письмо наугад и вскрыла.

Дорогая Флоренс,

Не знаю, где ты. Надеюсь, добралась до Норт-Берика и обустроилась на новом месте, пока я выздоравливала. Пожалуйста, ответь мне.

Твоя сестра, Полли.

– Полли? – удивилась я.

– Может, еще один псевдоним, – предположила Винни, – как Флоренс? Здесь тот же почерк, что и в дневнике.

– Возможно, Фрэнсис придумала для себя роль сестры Вайолет? – сказала я. – Эти две женщины были умными и храбрыми.

– Но не похоже, что Вайолет добралась до Норт-Берика, – заметил отец. – Здесь десятки писем. Их все вернули.

– Вы можете их почитать, – разрешила Винни.

И вот мы с папой в стильной гостиной с панорамными окнами и полом, выложенным плиткой, знакомились с жизнью Фрэнсис. Более десяти лет она отправляла письма Вайолет – Флоренс. Сначала рассказывала, что останется в Сассексе, пока девушка не подтвердит, что находится в Норт-Берике. Постепенно письма становились все более открытыми. Она делилась новостями о «добром соседе, который так страдал по дочери», что закрыл дом и уехал.

– Это отец Вайолет, – догадалась я. – Фрэнсис явно хотела, чтобы Вайолет знала, что с ним. Значит, Флоренс – это Вайолет!

– Согласен, – кивнул папа, – что по крайней мере доказывает: Фрэнсис верила – Флоренс – это Вайолет. Слушай, в этом письме она говорит, что больше не может молчать, и поэтому собирается поделиться местонахождением Флоренс с «добрым соседом».

– Фрэнсис, должно быть, чувствовала себя ужасно, видя, как мучается Маркус, и зная, что скорее всего Вайолет в Шотландии, – сказала я. – Хотя ее там не было.

Я прочитала еще несколько писем, пока не наткнулась на одно, в котором говорилось, что Маркус побывал в Норт-Берике.

– Послушай, – обратилась я к папе, зачитывая письмо вслух:

«Похоже, ты все-таки не в Норт-Берике. Добрый сосед навестил меня в прошлом месяце, и сказал, что не видел тебя и не слышал разговоров о тебе…»

Я вздохнула. Ситуация безнадежна.

Тем временем папа наткнулся на письмо с подробным описанием смерти отца Вайолет:

– Как печально! Мне кажется, Вайолет точно не было в Норт-Берике. Насколько я помню, это маленький городок. И хотя у Фрэнсис не было точного адреса, но все же одно из кучи отправленных писем так или иначе нашло бы девушку.

– Так что ничего не остается, как продолжить поиски, – сказала я, не представляя, что нас ждет впереди.

– Думаю, да.

Глава 52

1855

Эдвин

Эдвин стоял на лестнице, рассматривая пляж через окно. Послышался звонок в дверь, а затем приглушенный разговор. Мужчина решил проигнорировать голоса: жена внизу, разберется, и повернулся, чтобы направиться в спальню. Но Фрэнсис, наклонившись через перила, позвала его:

– Это мистер Харгривз. Он просит тебя.

Эдвин вздохнул: ему сейчас не до фальшивых дружеских встреч. Но что делать? С соседями надо дружить. Тяжело переступая, он спустился в холл.

Агнес, угрюмая и молчаливая, провела Эдвина в гостиную. Мистер Харгривз стоял у камина со шляпой в руках.

– Эдвин, – слишком оживленно произнес сосед, протягивая руку.

– Маркус! Садитесь. Что привело вас?

Гость молчал. Эдвин заметил, как пальцы соседа нервно сжимали края шляпы. Волна беспокойства пробежала по телу. Неужели Маркус в курсе того, что Эдвин и Вайолет наслаждались более близкими отношениями, чем следовало?

– Боюсь, у меня неприятности, о которых я должен поведать.

Эдвин вздохнул.

– Говорите.

– Похоже, моя дочь, Вайолет, имеет к вам влечение.

Эдвин улыбнулся:

– О, нет. Все лишь молодая девушка с безобидной фантазией.

Маркус нахмурился.

– Хотелось бы, чтобы с безобидной. – Он повертел шляпу в руках. – У нее интерес к живописи, знаете ли.

– Да, она говорила.

– К своему стыду, я обнаружил, что интерес этот наполнен излишним энтузиазмом.

– Продолжайте.

Вид отца девушки был жалким. Он понизил голос:

– Она рисовала вас. Я нашел наброски. Вы там почти голый, без рубашки.

Эдвин изобразил на лице правдоподобный ужас и покачал головой.

– Боже мой! Какое яркое воображение! Маркус, дорогой сосед, пожалуйста, не расстраивайтесь. Наша дружба не пострадает.

Мистер Харгривз устало потер переносицу:

– Ах, Эдвин! Я в растерянности и чувствую вину. Мне нужно было жениться. Ведь девочка нуждалась в матери. Меня часто не было, и дочь оставалась без присмотра. У нее бурная фантазия.

– Маркус, пожалуйста. – Эдвину было неловко. Он не терпел откровенных эмоций, особенно мужских. – Вы должны успокоиться. Где сейчас эти рисунки?

– Я попросил Филипса, нашего садовника, уничтожить их. И те, где изображены вы, и все остальные. Необходимо в зародыше пресечь это неприличное увлечение, пока оно не вышло из-под контроля.

Эдвин ужаснулся:

– А много картин?

– Достаточно. Не все такие пошлые, как с вашим портретом. Но, очевидно, дочь проводила слишком много времени за этим занятием. Времени, которое можно было потратить на что-то более полезное и нужное.

– Маркус, не волнуйтесь. Я не злюсь ни на Вайолет, ни на вас. Должен признаться – это не первый раз, когда у молодой женщины появляется интерес ко мне. Фрэнсис подтвердит. Боюсь, я неисправимо наивен: иногда мои попытки помочь молодым приводят к обратным результатам.

Маркус неуверенно улыбнулся.

Эдвин продолжал:

– Фрэнсис, я и все мое окружение знают, что я ничего специально не делаю, чтобы поощрить подобное поведение. Ваша Вайолет – просто девушка с ярким воображением и обилием свободного времени. Но ничего плохого в этом нет.

Он ободряюще улыбнулся Маркусу. В то же время мозг его лихорадочно обдумывал ситуацию. Как успеть спасти рисунки Вайолет? Как добраться до Филипса? Надо избавиться от Маркуса.

– Меня только одно беспокоит: можно ли доверять Филипсу?

– В каком смысле?

– На данный момент только вы, Вайолет и я знаем о набросках, так?

Эдвин солгал, вспомнив Лоуренса, старика в поезде, покупателя в Йоркшире…

– Верно. И Филипс, конечно. Хотя он их еще не видел.

– Я просто боюсь, что парень не удержит язык за зубами. Вы же знаете, какой может быть прислуга. Пойдут слухи. А я не могу допустить, чтобы пустая болтовня навредила моей репутации.

Маркус побледнел:

– В самом деле. Я не подумал.

– Не страшно. – Эдвин встал. – У меня появилась мысль. Побудьте здесь, мой друг. Я попрошу Фрэнсис составить вам компанию. Пожалуйста, угощайтесь выпивкой, успокойте нервы. А я пойду к вам и поговорю с Филипсом. Постараюсь убедить его держать это дело в секрете.

У Маркуса будто груз спал с плеч. Он был рад, что кто-то другой взял на себя ответственность.

– Хорошая идея, если вы не против?

Эдвин похлопал соседа по плечу.

– Конечно нет. Устраивайтесь поудобнее. Я ненадолго.

Он нашел Фрэнсис на кухне за разговором с Агнес.

– Маркус расстроен, – обратился к ней муж и вкратце посвятил жену в то, что произошло, игнорируя ее выражение лица.

– Я пойду к ним, разберусь. Не могла бы ты посидеть со стариком и успокоить его?

– Конечно, – вздохнула Фрэнсис.

Однако она, как будто, даже не расстроилась. Возможно, жена, наконец, поняла, что он – мужчина со своими нуждами. И пока он возвращается к ней, она находится в выгодном положении. Улыбаясь, он отправился в дом соседа, надеясь избежать встречи с Вайолет.

Эдвин обошел дом и заглянул в сад в поисках садовника. Ему повезло: Филипс копал грядки, обливаясь потом. Эдвин, дабы не запачкать брюки, аккуратно по травке приблизился к пареньку:

– Добрый день!

Филипс прекратил работу, выпрямился, молча вытер лоб и облокотился на лопату.

– По-моему мы оказались в щекотливой ситуации, – весело продолжал сосед, – мистер Харгривз объяснил мне, что нашел у дочери некоторые… – мужчина замялся и кашлянул, – неуместные изображения моей персоны. Он также попросил тебя уничтожить их… и все прочие картины мисс Харгривз.

Филипс кивнул.

– Мой дорогой, мне хотелось бы, чтобы ты отложил для меня пару картин. Особенно…

– Мистер Харгривз просил меня уничтожить все, – отрезал Филипс и вновь приступил к работе.

Наглость садовника разозлила Эдвина. Он схватил того за руку, пальцами впиваясь в крепкие мускулы паренька.

– Убери руки, – прошипел Филипс, стиснув зубы.

Эдвин и не думал. Тогда паренек быстро повернул свою руку так, что одним ловким движением обхватил запястье мужчины.

– Я знаю, что ты сделал с Вайолет и заставлю тебя заплатить.

Мгновение они смотрели друг на друга. Садовник был ниже ростом, но сильнее. Эдвин понял, что проиграет, а значит, потеряет работу, дом, планы на картины. Такого допустить нельзя.

– Ты – подонок, – сказал Филипс, освобождая запястье Эдвина. – И ты опоздал. Картины уничтожены. Все! И я очень рад.

Он, торжествуя, смотрел на Эдвина, а потом плюнул тому в лицо.

В бешенстве Эдвин набросился на парня и ударил по лицу. Филипс даже не вздрогнул: лишь вытер кровь из носа, отвернулся и продолжил работу.

Глава 53

1855

Фрэнсис

Фрэнсис стояла у двери и смотрела, как мистер Харгривз идет к церкви. По его словам, он нуждался в прощении, хотя не объяснил ей почему. Эдвин еще не вернулся. Женщина задалась было вопросом, что делает муж, но с облегчением обнаружила, что ей все равно. Пора уезжать отсюда и начать новую жизнь вдали. На крыше дома семьи Харгривз сидела стайка скворцов. Внезапно птицы взмыли в небо, а потом снова опустились на крышу.

– Тренируются перед тем, как улететь в теплые края, – вслух произнесла она. И тут ее осенило:

– Вот чем я должна заняться!

Она решила отрепетировать свое исчезновение: место, время, необходимые вещи, которые понадобятся. Тогда она будет готова к своему «полету».

Хлопнула входная дверь. Женщина вздрогнула, услышав тяжелые шаги мужа.

– Фрэнсис! – рявкнул он. – Спускайся!

Ее затрясло: она услышала знакомые нотки гнева. Возможно, ей все-таки не все равно. Каждый шаг, пока она спускалась по лестнице, давался ей с трудом. Она оттягивала встречу с мужем.

Когда Фрэнсис вошла в комнату, Эдвин наливал себе виски, его злые глаза метали молнии. Ледяной ужас охватил женщину.

– Вот я одного не понимаю, – фальшиво-доброжелательным тоном начал муж, как будто продолжая прерванный разговор, – все время спрашиваю себя, почему женщина, которую люблю, так низко поступила со мной?

На мгновение Фрэнсис растерялась, не понимая, о какой женщине он говорит. Вайолет? Потом до нее дошло, что речь о ней. В шоке, женщина сжала руки, чтобы не выдать дрожь.

– Зачем тебе надо было выдумывать эту историю обо мне? Распространять такую гнусную ложь?

– Эдвин, дорогой. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она приложила невероятные усилия, чтобы говорить как можно спокойнее.

Муж залпом осушил стакан виски и сделал шаг к жене. Фрэнсис сжалась, ненавидя себя и мужа за это. Все ее мысли были о ребенке. Она лихорадочно придумывала, как усмирить гнев мужа, но мозг отказывался работать.

– Мистеру Харгривзу кажется, что у меня с его дочерью непристойные отношения, – сказал он.

Фрэнсис удивилась: Маркус выглядел расстроенным и пристыженным, но его разговор с мужем прошел мирно. Не похоже, что мужчина пришел мстить за бесчестье своей дочери.

– Это ты сказала ему?

Эдвин ударил ее по лицу, притянул к себе и больно схватил за руку. Фрэнсис знала, что ей не вырваться.

– Я не знаю, о чем ты, – мягко повторила она.

Из ее носа потекла кровь, но она не вытирала ее.

– Ты? Сказала? Ему?

Фрэнсис прикусила щеку, чтобы остановить слезы. Эдвин грубо потянул ее за руку. Женщина почувствовала щелчок в запястье. И Эдвин тоже. Он странно улыбнулся и еще раз скрутил руку жены. С силой. Рука была сломана. Перед глазами потемнело, она почувствовала, что теряет сознание. Женщина не сдержалась и расплакалась. Эдвин отпустил ее. Фрэнсис рухнула на пол, прижимая к себе сломанную руку. В глазах мужа читалось отвращение.

– Ты предала меня. Неудивительно, что я ищу удовольствия на стороне.

Значит, это правда. Фрэнсис поразила несправедливость жизни, но лучше молчать, чем спорить.

– Понятия не имею, почему я женился на тебе, – сказал муж.

Он сел на один из гобеленовых стульев у камина, с ненавистью взирая на нее. Она попыталась сесть на пол, запястье опухло, и приобрело темно-синий цвет.

– Моя жизнь была бы намного лучше, если бы тебя в ней не было, – не унимался мужчина.

Фрэнсис неловко поднялась на ноги, опираясь на здоровую руку.

– Моя тоже, – ответила она.

Эдвин изумился: за десять лет брака Фрэнсис ни разу не посмела перечить ему.

– А ты женился на мне, – ее голос наполнился ядом, который обычно она скрывала, – чтобы завладеть семейным бизнесом моего отца после его выхода на пенсию, потому что у меня нет братьев. Ты женился, потому что без меня, без моих денег, без одобрения моего отца, ты бы всю жизнь был простым клерком в чужой адвокатской конторе.

Она зашла далеко и знала это. Но была не в силах больше сдерживаться. Как будто внутри ее прорвалась плотина. Эдвин встал, его лицо побагровело от бешенства. Фрэнсис подняла подбородок и посмотрела мужу прямо в глаза.

– Ты женился на мне, потому что я была первой из женщин, которая была настолько одурачена тобой, что сказала «да».

Эдвин с силой ударил ее по челюсти тыльной стороной руки. Фрэнсис отшатнулась, зацепилась за ковер и упала на пол, ударившись сломанным запястьем. Она закричала от боли. Над ней, с полуулыбкой на красивом лице, возвышался Эдвин.

Он повернул печатку на мизинце. Это кольцо, как подозревала Фрэнсис, муж приобрел в ломбарде, ведь у него не было семьи, чтобы получить такую роскошь по наследству. Кольцо порезало ее лицо, когда он ударил снова.

– Я ухожу. Пришлю доктора, чтобы он посмотрел твою руку. Мы должны выкинуть этот ковер: по нему опасно ходить.

Фрэнсис пыталась снова сесть, но не смогла. Она глубоко вздохнула и сделала еще одну попытку. На этот раз успешную. Комната плыла перед глазами, кровь текла по лицу, но у женщины не было сил, чтобы ее вытереть. Эдвин повернулся, чтобы выти, но остановился, передумав.

– Приведи себя в порядок. На тебя противно смотреть. И еще, Фрэнсис, никогда больше не смей говорить со мной в таком тоне!

Он пнул ее в живот и вышел, не оглядываясь.

Оставшись одна в комнате, Фрэнсис распласталась на полу, чувствуя болезненные спазмы в животе, и горько заплакала.

Глава 54

1855

Вайолет

Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Прошло два дня с тех пор, как отец нашел мои картины. Два дня я сидела в спальне, ни с кем не разговаривая. Мне не хватало сил, чтобы встать, одеться, спуститься вниз. Хватит ли когда-нибудь опять?

Стук в дверь заставил подпрыгнуть. Я зарылась головой в подушку.

– Уходи!

Мэйбл зашла в комнату, держа поднос с тостами и вареными яйцами.

– Я сказала, уходи.

– Ну вот еще!

Она поставила поднос у изголовья, затем подошла к окну и раздвинула шторы. Яркий солнечный свет, заполнивший комнату, ослепил.

– Ваш отец уехал в Брайтон. А Филипс хочет, чтобы вы поднялись на чердак.

Я села и покосилась на поднос, чувствуя сильный голод.

– Зачем на чердак?

– И прямо сейчас, мисс. – Мэйбл открыла двери моей гардеробной, вытащила платье. – Неужели думаете, что Филипс вас расстроит?

Я потянулась за куском тоста и покачала головой.

– Ну же… Поднимайтесь и посмотрите, чего он хочет.

Девушка положила платье на кровать:

– Я вернусь через пятнадцать минут.

Но я была готова через десять. Нервничая от неизвестности, я поднялась в студию.

Комната преобразилась: стены в дальнем углу были покрыты темно-красными обоями. Мольберт был разобран и сложен возле двери. Не видно следов ни одной моей картины. Шезлонг стоял под окном, где когда-то красовался мольберт. Мне стало плохо от увиденного. Филипс стоял на четвереньках и подклеивал обои. Он оглянулся, затем вскочил на ноги и ухмыльнулся.

– Не знаю, почему ты так светишься, – грубо бросила я.

– Сейчас поймете.

Он подвел меня к стене, пахнущей обойным клеем.

– Видите разницу?

– Все картины пропали.

– Нет. То есть, да. Но есть еще кое-что. Посмотрите внимательно.

В полном замешательстве я посмотрела на стены, перевела взгляд на окна, потом опять на стены.

– Что ты сделал с маленьким окошком? – спросила я. – Куда оно делось?

Филипс, казалось, вот-вот лопнет от возбуждения.

– Оно за стенкой! – Он похлопал по обоям. – Вот за этой.

Я, все еще не понимая, пожала плечами:

– И?

– Как и все ваши картины.

Мои губы растянулись в улыбке.

– Ты возвел новую стену?

– Сначала я подумал, что мог бы просто замуровать нишу и оставить там ваши картины, чтобы однажды вы могли их снова достать. Но потом, я придумал, что надежнее будет сделать тайник.

Он дотронулся до губы. Только сейчас я заметила, что они распухли, а нос разбит.

Я протянула руку, но он отмахнулся.

– Все в порядке. Смотрите.