Текст книги "Девушка с картины (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Конечно, – пробормотала я.

– Промышленник по фамилии Хьюз в Манчестере купил одну из них. Он планирует повесить ее в офисе своей фабрики.

Имя было знакомо: отец изредка сталкивался с тем человеком. В голове не укладывалось, что папа сможет лицезреть картину и не узнать, что художник – его собственная дочь.

– А эту? – спросила я. – Эдвин подарил клубу?

Лоуренс вновь хохотнул.

– Боже правый, нет! Я купил, по сниженной цене, конечно.

– Конечно.

– И одолжил клубу. Они сделают небольшую табличку, где укажут, что данная картина из моей коллекции. А Эдвин обещал показать мне свои следующие работы.

Я посмотрела на «Короля Кнуда» и перевела взгляд на Лоуренса.

– Вы верите, что сможете продать больше? – Мой голос запнулся. – Еще больше картин?

– Без сомнения, – улыбнулся джентльмен. – Такой талант, как у Эдвина будет достойно оплачен. Уверен, я смогу продать все его картины. Они сделают его очень богатым.

Я вскочила с места.

– Мне нужно идти. Боюсь опоздать на поезд.

Под озадаченным взглядом мистера Коула я поспешно схватила сумку, сбежала по лестнице и очутилась на улице. И только оказавшись в экипаже на пути к Лондонскому мосту, поняла, что не спросила, во сколько мистер Лоуренс оценил картины.

Глава 46

В поезде по дороге домой было жарко и неудобно. Я пыталась уснуть, но вихрь мыслей не давал покоя. В дремоте перед глазами мелькал Милле, говоривший мне, что мы должны быть на связи, Лоуренс, восхищающийся моими работами, Эдвин, вравший мне о выставке работ в клубе, шок от увиденной подписи на моей картине.

К тому времени, как добралась до Сассекса, я была взвинчена и вымотана. Сойдя с поезда, остановилась подумать. Не терпелось посмотреть в глаза Эдвина и узнать, почему он присвоил мое творчество. Но сейчас он на работе в Брайтоне. Я знала, где его офис, вернее, знала название улицы. Будет безумием, если я направлюсь прямиком туда?

Не успев до конца обдумать эту мысль, ноги уже несли меня в сторону моря. Я с легкостью нашла офис: белое здание с парадным входом, где красовалась табличка «мистер Форрест». Удивляясь выросшей за последние пару дней смелости своих поступков, я толкнула дверь и вошла внутрь.

– У меня встреча с Эдвином Форрестом, – сообщила я клерку за столом.

Он раскрыл книгу посетителей в кожаном переплете. Я остановила его, положив свою руку на его.

– Просто передайте ему, что пришла Вайолет Харгривз.

Мужчина взглянул на меня, кивнул, будто вспомнив, кто я, хотя мы с ним до этого не встречались, встал и исчез в соседней комнате. Я была поражена тому, что он сделал в точности то, о чем я попросила.

Мужчина вновь появился в дверях и жестом пригласил в комнату, из которой только что вышел. Я глубоко вздохнула и вошла. Эдвин тотчас захлопнул дверь и схватил меня за запястье.

– Что тебе здесь нужно? – зашипел он. – Как ты смеешь являться сюда и ставить под удар мою работу и репутацию?

Я в бешенстве вырвала руку, не утруждая себя необходимостью говорить тише:

– Твою работу? А как же моя работа? Сколько денег ты получил за мои картины, Эдвин? Сколько?

Он побледнел.

– Ах!

– Ах, – передразнила я.

Эдвин вздохнул и сел за стол.

– Сядь, – велел он.

Я повиновалась. Он потер лоб и снова вздохнул.

– Как ты узнала?

– Я познакомилась с твоим другом Лоуренсом. Он показал мне мою картину, подписанную твоим именем. И сказал, что ты продал обе работы.

– Он назвал цену?

Я покачала головой:

– Лишь сказал, что ты разбогатеешь.

Я с презрением выплевывала слова.

Эдвин улыбнулся.

– Не я, моя дорогая, а ты. Ты разбогатеешь.

Я почувствовала замешательство, как тогда в клубе, когда глядела на свою картину. И уставилась на Эдвина.

Он открыл ящик стола и вытащил пачку купюр, перевязанную синим шнуром.

– Собирался подождать, пока не составлю контракты, – сказал он, размахивая пачкой возле моего лица. – Я только на полпути.

Я не могла вымолвить ни слова.

– В Лондоне уже в номере я вытащил картины и разложил их на кровати. Но тут Лоуренс, увидев мое имя в гостевой книге, постучался в дверь.

– Продолжай, – ледяным тоном попросила я.

– Он решил, что картины мои. Тут же заявил, что они замечательны, и он сможет их продать. Я не мог остановить его: он был слишком взволнован. Время ушло. Я не стал разуверять его.

– И?

– На следующий день он поведал, что нашелся покупатель. Я подумал, как эти деньги важны для тебя. Но что будет, если Лоуренс узнает, что художник – молодая женщина из Сассекса.

Я не отрывала взгляда от Эдвина.

– И я солгал. Когда он попросил подписать их, я согласился, думая только о тебе, Вайолет. Мы могли бы заключить сделку: ты будешь рисовать, а я буду лицом твоего искусства. И когда твои картины признают, ты сможешь открыться и заявить о себе. К тому времени у тебя уже будет достаточно денег, чтобы содержать себя.

Он снова помахал банкнотами.

– Я собираюсь подписать контракт. Все по закону. Ты ведь знаешь, я действовал в твоих лучших интересах.

– Лоуренс сказал, что ты подписал картины еще в поезде, до того, как добрался до Лондона.

Эдвин улыбнулся.

– Лоуренс любит выпить. Должно быть, он неправильно понял.

Я почувствовала, как сдаюсь.

– Думаешь, я смогу заработать достаточно денег, чтобы содержать себя?

– Уверен.

– За сколько были проданы мои картины?

Он замолчал.

– Я умею считать деньги, Эдвин, – раздраженно заметила я. – Я не какая-нибудь маленькая дурочка, чтобы ты ни думал обо мне.

– Сто, – сказал Эдвин. – Они продались за сто фунтов.

Я охнула.

– За обе?

Глаза Эдвина блеснули, он улыбнулся.

– Нет, моя дорогая. Сто фунтов за каждую.

Моя голова закружилась.

– Двести!

Эдвин внезапно напустил деловой вид.

– Предлагаю следующее: я – твой агент. Буду продавать твои картины Лоуренсу и другим покупателям. Но всем стану говорить, что художник – я. Деньги с продаж отдам тебе.

Я медленно кивнула.

– Все деньги?

Эдвин склонил голову.

– Изначально идея была моей. При составлении контрактов выяснилось, что требуются определенные усилия с моей стороны, а это значит, я могу претендовать на маленькую комиссию.

– Насколько маленькую?

– Двадцать процентов.

Я поджала губы.

– Хорошо, – сказала я ровным голосом, хотя сердце бешено стучало, а голова кружилась.

Вот так. Это мое спасение. Я продолжу рисовать. Я даже могу согласиться с планами отца выдать меня замуж, если дойдет до этого. Но мне нужно постараться отсрочить свадьбу хотя бы на год. Тогда я смогу продать работы, сделать сбережения и, придет время, открою миру искусства свое настоящее имя.

– Все законно?

Эдвин кивнул.

– Я прослежу за этим.

Я протянула руку через стол.

– Тогда, договорились.

Эдвин пожал мне руку. Затем все так же держа мою руку в своей, обошел стол и притянул меня к себе, прижав свои губы к моим.

– Дорогая девочка. Из нас выйдет прекрасная команда.

Глава 47

До Брайтона мы с Эдвином доехали в его экипаже. Если Фрэнсис будет задавать вопросы, а она, скорее всего даже и не спросит, то он объяснит, что встретил меня на вокзале и предложил довезти. По его словам, в последние дни жена мало интересовалась отсутствием мужа.

Я вежливо попрощалась с ним у ворот его дома. Мне не терпелось освободиться от пыльной дорожной одежды и, наконец, отдохнуть. Многое предстояло обдумать. Предложение Эдвина звучало заманчиво, как счастливый шанс стать известным художником. Но что-то не давало покоя. Неужели Лоуренс действительно неправильно истолковал слова Эдвина? Или же мистер Форрест, как сказал Милле, откровенно дурил меня? К тому же, творчество под чужим именем не та карьера, о которой мечталось. Я хотела убедиться, что поступаю правильно. Хотя других вариантов, будем честными, у меня было немного.

Я была выжата, как лимон, но заметила, что в доме стояла гробовая тишина. Ни Мэйбл, ни Филипса. Я сняла шляпу и пальто, поднялась в свою комнату и тут в ужасе остановилась, заметив у лестницы сумки отца. Он дома? Давно? Он знает, что меня не было всю ночь? Передал ли ему Филипс мое вранье о телеграмме бывшей гувернантки?

Еле волоча ноги и чувствуя, что сейчас умру от страха, я вошла в гостиную, готовясь к скандалу. Но отца там не было. Не было и в кабинете. Странно. Может, опять дела, и он не понял, что меня нет? Как бы мне хотелось, чтобы было именно так!

– Папа? – позвала я. – Папа?

В ответ – тишина.

Облегченно вздохнув, я пошла наверх в свою спальню с дорожной сумкой, которую бросила на кровать. Переоделась, умылась и поднялась на чердак.

Было поздно, я была голодной, уставшей, но у меня появилась идея картины из «Ромео и Джульетты» и мне не терпелось приступить к эскизу.

Я потянулась к волосам, чтобы распустить тугой узел и в изумлении увидела отца, сидящего прямо, как жердь, в центре комнаты.

– Надо было снова жениться, – произнес он, как будто мое появление просто прервало течение его мысли. – Найти хорошую женщину и, по возможности, родить еще детей. Лучше, если бы у тебя были братья и сестры.

Я сделала шаг навстречу.

– Папа.

– Где ты была?

Я сделала паузу, думая, стоит ли врать.

– В Лондоне. Чтобы поговорить со знаменитым художником о моих работах.

Я приготовилась к вспышке ярости. Отец – хороший человек, но, когда злился, не умел держать себя в руках. И хотя мне редко попадало, я знала: гнев его страшен.

Отец кивнул и посмотрел на меня. В шоке я увидела слезы в его глазах.

– Мне жаль, Вайолет. Боюсь, я слишком надолго оставлял тебя одну, позволяя совершать вольности. Ты погрузилась в мир фантазий своих картинок. Но теперь – довольно!

Он взглянул на стену, где были приколоты мои эскизы и картины.

– Я скучал по твоей матери, – продолжал он. – Так сильно скучал, что искал спасения в работе. К тому времени, как душевная рана зарубцевалась, ты выросла, и я думал, что отец тебе больше не нужен.

Я всхлипнула, потому что едва помнила маму и несказанно скучала по ней, но никогда не думала, что и отец тоже. Присев рядом с ним, взяла его за руку.

– Папа, может быть я и взрослая, но ты все еще нужен мне.

– Больше нет. – Он посмотрел на меня, как будто впервые видел. – Еще есть время, чтобы все исправить и загладить свою вину.

– Папа, тебе не нужно заглаживать свою вину, ты…

– Не я, а ты. Ты должна загладить вину за это позорное время препровождение. Этот полет фантазии. Этим идеям искусства должен прийти конец. Сейчас же!

Меня зашатало. Я не ожидала от него подобной реакции.

– Отец! – с отчаянием остановила я его. – Нет! Ты не понимаешь. Искусство занимает особое место в моей жизни. Это то, чем я хочу заниматься, чем должна заниматься.

Внезапно идея Эдвина показалась мне единственным выходом. Она не идеальна, но ее легко реализовать.

– У меня есть идеи, – начала я.

Но отец поднял руку, заставляя замолчать.

– Нет. Довольно. Ты должна прекратить рисовать, Вайолет, прекратить это глупое занятие. Тебе надо выйти замуж.

Он встал, подошел к стене, и, внезапно охваченный бешенством, сорвал мои рисунки. Я зажмурилась, словно от удара.

– Я попрошу Филипса вернуть этой комнате прежнее назначение. А тебе запрещаю подниматься сюда.

Он срывал картины и бросал их на стул возле меня.

Внезапно моя печаль переросла в гнев.

– Хлам и старая мебель! – возмутилась я. – В этом единственное назначение старого чердака!

Отец молчал. Его глаза были прикованы к эскизам для «Даниила», то есть к Эдвину без рубашки.

– Это что? – взревел он и круто развернулся ко мне. Его лицо было бледным, на виске пульсировала вена. – Ради всего святого, что это такое?

– Папочка!

Уже несколько лет я не обращалась к нему так. Вихрь мыслей бешено закружился. Что ответить? Что Эдвин поддерживает искусство и согласился позировать для меня? Что он мой покровитель? Что мы в любовных отношениях?

Отец сунул картину мне под нос, я сжалась.

– Ты навлекла позор на меня, но что еще хуже, навлекла позор на светлую память покойной матери. Как ты могла?

Его глаза стали дикими.

– Кто еще видел эти картины? Слуги? Им нельзя доверять. Я должен предупредить мистера Форреста.

Я была сбита с толку.

– Предупредить?

– Я должен раскрыть правду о твоем отвратительном воображении, должен признаться, – отец брезгливо бросал слова мне в лицо, – что дочь пошло рисует уважаемого женатого мужчину. Что за греховные фантазии!

Вспоминая этого «уважаемого женатого мужчину», который много раз принуждал меня к сексу, я бы расхохоталась, но сейчас ситуация была далеко не забавной.

– Он человек, уважающий закон, – не унимался отец. – Образованный человек. Бог знает, что он подумает, когда я все расскажу ему.

Совершенно сломленная духом, я упала на подушки шезлонга. Я не могла больше смотреть на родителя, не могла заставить себя думать о своих уничтоженных мечтах, о репутации Эдвина. Теперь он ни за что не станет моим покровителем! Все кончено! Навсегда! Интересно, как отреагирует Эдвин на слова отца? Я боялась его агрессии.

– Вот что я сделаю. Пойду к соседям и расскажу мистеру Форресту правду о картинках. Так лучше, нежели до него дойдут непристойные слухи от слуг. Тем временем, попрошу Филипса убрать всю мерзость и восстановить комнату. Завтра поеду в Лондон, где буду просить о милости Джона Уоллеса взять тебя в жены. Я и ему поведаю правду, но объясню, что ты раскаиваешься и готова встать на праведный путь. Думаю, приданое в качестве бизнеса поможет ему закрыть глаза на… – Он с таким отвращением посмотрел в мою сторону, что меня затошнило. – На твой проступок.

Я онемела. Очевидно, вся моя жизнь теперь принадлежит не мне, а отцу, а однажды будет принадлежать и мужу. На секунду я позавидовала Марианне, которая ждала своего мужа. По крайней мере, она ни перед кем ни отчитывалась.

– И что делать мне, – в моем голосе послышался яд, который я не смогла скрыть, – пока ты устраиваешь мою жизнь?

Отец сорвал со стены еще один рисунок.

– Ты останешься здесь, в доме. Будешь читать, вышивать, гулять в саду. Ни с кем не разговаривать, кроме слуг. Никого не беспокоить.

Он собрал наброски Эдвина.

– Я даже смотреть на тебя не могу. Иди в свою комнату и сиди там. Я иду к мистеру Форресту.

Глава 48

Наши дни

Элла

Я бесцельно бродила по дому: «баклушничала», как сказала бы Барб. То есть попусту тратила время в ожидании отцовского письма с информацией о современных родственниках Фрэнсис. Я понимала, что на это уйдет некоторое время – отец не дружил с технологиями.

Папе потребовалось всего два дня, чтобы найти свидетельство о браке Фрэнсис и Эдвина, а также свидетельство о рождении их сына Чарльза, датированное мартом тысяча восемьсот пятьдесят шестого года. Еще неделя ушла на то, чтобы отследить потомство Чарльза. У него было трое детей. А у младшей, которую тоже звали Фрэнсис, один сын. У того сына, внука нашей Фрэнсис, родилось четверо детей, и они – наши современники.

– Папа, ты невероятен! – поблагодарила я.

– Ну что ты, – довольно ответил он.

«Забавно», – подумала я, как интерес к изучению истории жизни Вайолет, так похожей на мою, помогла нам с отцом снова сблизиться. Мы с ним регулярно общались, не вспоминая о ссоре. Я боялась, что это лишь видимость благополучных отношений, но папу, казалось, перипетии жизни Вайолет захватили по-настоящему. Мне же было интересно, поддерживал ли мистер Харгривз хобби своей дочери, и какими были их отношения. Должно быть, он сильно любил ее, раз столько сил бросил на поиски девушки.

Кроме Вайолет у меня накопилась куча других дел. Агент прислала отзыв о рукописи про Тесс. Она написала, что ей понравилось, и вроде все хорошо, но не чувствуется души. И она была права. Ведь я до сих пор тратила всю свою энергию на обдумывание и разгадывание тайн молодой художницы. И на обсуждения с Прией.

– Это всегда кто-то из близких, – резюмировала Прия после того, как я поделилась подробностями преступления. – Люди боятся незнакомцев, а нужно бояться самых близких.

Я поежилась.

– Так больше никого не было. Лишь отец. Но его не было в день трагедии, а после он посвятил всю жизнь поиску дочери. Он не мог быть убийцей.

– Тогда, возможно, незнакомец, – согласилась Прия. – Такое происходит реже, конечно. Например, грабитель, напавший на дом, или душевнобольной. Ведь Эдвин был юристом, так? А люди не терпят обид. Может кто-то решил отомстить?

Утомительно ходить по кругу снова и снова. Но то были события давно минувших дней. Теперь не так-то легко найти концы. Оставалось ждать от отца сведений с адресами родственников Фрэнсис и… Мое нетерпение нарастало.

Не выпуская телефона из рук, я слонялась по дому взад и вперед. Было тихо: мальчики в школе и саду, Бен на работе. Сев на подоконник, я выглянула из окна полюбоваться на море, где крошечные моторные лодки бесшумно покачивались на волнах. В который раз проверила телефон. Ничего.

– Мы нашли Фрэнсис, – понимая, что выгляжу смешно, вслух произнесла я. – Папа написал на почту. – Я помахала телефоном в воздухе. – Ты знаешь, что такое электронная почта, Вайолет?

Тишина. А как иначе! Я соскользнула с подоконника и подошла к белой доске. Рядом с портретом девушки имена жертв: Вайолет Харгривз, Фрэнсис Форрест, Эдвин Форрест, Уильям Филипс. И информация о том, что с ними произошло: пропала без вести, ранена, убит, убит. Я вздохнула, подошла к шкафу и открыла его. Он был давно разобран. Теперь на полках громоздились мои вещи.

В левой руке зажужжал телефон. От неожиданности я вздрогнула и выронила его. Телефон отскочил от ковра и отлетел в дальний угол под шкаф.

– Чтоб тебя! – пробормотала я, встав на четвереньки.

Под шкафом было очень пыльно. Надо бы здесь хорошенько пропылесосить. Рука, почти дотянувшись до телефона, что-то нащупала под ковром. Я потянулась вперед и извлекла кожаный блокнот, из которого торчали клочки бумаг. Он был закрыт на кнопку. Заинтригованная, я стряхнула пыль с колен, обтерла телефон об живот и села, поджав под себя ноги и рассматривая блокнот. Пожелтевшие страницы закруглялись по краям. Мне не удалось открыть его. Недовольно бурча, я поднялась. «Ну точно, как отец», – пронеслась беспокойная мысль. Положила блокнот на стол и вооружилась скрепкой, прокручивая ее в разные стороны. Наконец, кнопка тетради отскочила. Замерев, я открыла страницы, заполненные аккуратным почерком. Заметки, цифры, имена. Это был дневник, вне всяких сомнений.

– Твой блокнот, Вайолет? – снова произнесла вслух.

Похоже, я схожу с ума, разговаривая с человеком, ушедшим в мир иной сто пятьдесят лет назад. В комнате было тихо. Сердце трепыхалось, словно птица в клетке. Возможно, в этих строчках содержатся ответы?

Я откинулась на спинку стула и приступила к чтению.

Я настолько погрузилась в повествование, что подпрыгнула, когда несколько часов спустя вошел Бен. На улице сгустились тени. Смех мальчиков и голос Маргарет донесся снизу. Муж с тревогой посмотрел на меня.

– Ты плачешь?

Дотронулась до щек, они были мокрыми. Я даже не поняла, что плакала во время чтения.

– О, Бен, – всхлипнула я. – Такая трагедия.

Он присел рядом, взял меня за руку.

– Что случилось? Что-то с отцом? Он в порядке?

Я поморгала.

– Нет, трагедия не у нас. Я нашла дневник Фрэнсис.

У Бена отвалилась челюсть.

– Здесь? Как? Почему здесь?

– Понятия не имею.

Единственное, что имело значение, это то, что я нашла и прочитала его.

– Бен, ты должен прочитать. Эдвин Форрест – ужасный, жестокий.

– Расскажи.

– Годами издевался над женой. Из-за его побоев она потеряла ребенка.

Бен охнул.

– Значит, Фрэнсис не была беременна? В полицейском рапорте неверные сведения? А кто тогда эти родственники, которых нашел твой отец?

– О нет, она была беременна, – ответила я, понимая, что не успела взглянуть на папино письмо, из-за которого выронила телефон, но благодаря которому обнаружила тетрадь. – Фрэнсис до этого потеряла ребенка из-за побоев. Поэтому, поняв, что снова ждет малыша, решила бежать от мужа. Она все спланировала.

– Смелая женщина, – заметил Бен. – Могу только представить жизнь матерей-одиночек в те времена!

– Она – потрясающая! Взгляни!

Я протянула дневник.

– Здесь целая предыстория ее новой жизни: новое имя и все такое. Она даже тренировалась в новой подписи. Есть расписание поездов, карты. Похоже, она собиралась в Шотландию.

Бен пролистывал страницы, удивленно качая головой.

– До какого отчаяния была доведена женщина, чтобы решиться на побег!

– Спасала ребенка! – На ее месте, я поступила бы точно так же. – Она должна была увезти его в безопасное место.

– Но ведь она не уехала, а осталась в Сассексе после смерти мужа, – заметил Бен. – А какое отношение имеет Вайолет к этим событиям?

– Гнусная история.

Муж оживился.

– Ага, а я тебе говорил!

– Это я говорила тебе. Но тогда мне история казалась слишком банальной.

– Жизнь банальна, – парировал Бен. – Выкладывай.

– Похоже, что Эдвин был тем еще ходоком: проститутки в командировках в Лондоне, женщины легкого поведения … И Вайолет.

– Так значит, Фрэнсис знала об интрижке?

– Вроде того. Не была уверена, что именно происходило между Вайолет и ее мужем, но ей было не все равно.

– Она ревновала?

– Нет, я имею в виду, она переживала за Вайолет. Беспокоилась о ней, как мать. Фрэнсис была старше девушки, которой на тот момент было всего восемнадцать.

– Трогательно, – заметил Бен.

Я задумалась.

– В моем романе эти две отвергнутые женщины объединились бы, чтобы убить Эдвина и сделать так, чтобы все выглядело как несчастный случай.

– Ты думаешь, это то, что случилось?

Я пожала плечами.

– Не думаю, что Фрэнсис была способна на убийство. Она кажется очень… – Я поискала слово. – Милосердной.

Бен перевернул последнюю страницу дневника.

– Ты прочитала до конца? – Он задумчиво потирал нос.

– Еще нет. А что?

– Фрэнсис думала, что ее ребенок умер, – сказал муж. – Вот почему она не уехала, она думала, что больше не беременна.

– Но ребенок не пострадал от избиений, – возразила я. – Маленький Чарльз выжил.

И тут меня осенило.

– А может Вайолет была беременна? Фрэнсис рассказала ей о планах на побег. Поэтому дневник в нашем доме, в доме Вайолет. Девушка сбежала. Мы должны найти ее родственников, то есть, родственников этой Флоренс Беннет.

Я помолчала.

– О, нет! Подожди! Папа нашел родственников Фрэнсис Форрест. Что-то тут не так.

Бен посмотрел на меня.

– А если бы ты писала эту историю о Тесс, то чтобы ты придумала?

Я медленно заговорила, потому что мысль моя все еще работала.

– В моем романе я бы отпустила Френсис в Шотландию, как раз перед самым убийством.

Я вглядывалась в белую доску, на самом деле не видя ее.

– Тогда Вайолет, которая знала, что Фрэнсис уехала под фальшивым именем, увидела свой шанс и присвоила имя женщины после нападения. Может быть, она была беременна. И тогда, став Фрэнсис Форрест, уважаемой вдовой, могла бы родить ребенка не стыдясь позора. Поэтому Вайолет исчезла.

Бен уважительно посмотрел на меня.

– Да ты просто профи!

Я рассмеялась.

– Не могли бы замолвить пару слов перед моим агентом?

– В любое время. – Бен поцеловал меня. – Итак, Вайолет и Фрэнсис в сговоре.

– Удачное слово.

– Фрэнсис сбегает. И во всей этой неразберихе с нападением, Вайолет всем говорит, что она Фрэнсис?

– Так бы написала я. Хотя не знаю, как Вайолет могла убедить отца, что она Фрэнсис.

Бен скорчил гримасу.

– Значит, если твоя теория верна, то родственники, которых нашел твой отец, на самом деле должны быть потомками Вайолет, а не Фрэнсис?

– Именно. – Я открыла телефон с намерением прочитать письмо отца.

– Блестяще! Тайна разгадана! Пойдем, выпьем по бокалу вина.

Смеясь, я спустилась за ним в гостиную.

Глава 49

От: ggriffiths@unimail.com

Кому: elladaniels@writemail.com

Ну что ж, вчера вечером я побывал на ужине с покрытыми плесенью академиками (можешь не верить, но такие встречи намного интереснее, чем кажутся). Там я пообщался с одним историком, экспертом по промышленности XIX века и поделился деталями твоего расследования. Ей известен Маркус Харгривз, и она попросила отправить подробную информацию, чтобы попробовать помочь. Чем я сейчас и занимаюсь.

Дж.

– Вы очень добры, что уделили мне время, – обратилась я к Луизе, новой знакомой Джорджа. Женщина вела меня по коридору в офис. – Я очень признательна.

– Рада помочь, – ответила она, пропустив меня внутрь и пододвинув стул. – Должна признаться, мною движет не только доброта, но и интерес к истории семьи Харгривз.

Я села и оглянулась. Ее офис находился в современной части здания университета в Кентербери. Ряды книжных шкафов и огромный деревянный письменный стол украшали кабинет.

– Маркус Харгривз – любопытный персонаж, – продолжила женщина. – Он был выходцем первого индустриального поколения постреволюционной Британии. Сколотил состояние, продавая оборудование колониям. В основном Карибам и здешним фабрикам.

Я кивнула, уже знакомая с некоторыми фактами. Но мне нравилось, как Луиза рассказывала об этом в легкой, непринужденной манере. Думаю, ее лекции были бы популярны среди студентов.

– Он использовал свои деньги на благое дело: сиротские приюты, больницы и т. д.

– Я нашла школу, которую он открыл.

– Точно. – Луиза улыбнулась мне, и я почувствовала себя любимчиком среди ее учеников.

– Но потом все пошло не так, – сказала она.

– Потому что исчезла его дочь?

– На самом деле задолго до этого.

Луиза встала, подошла к одной из книжных полок и сняла книгу.

– О личной жизни Маркуса не так много написано, потому что историки того времени интересовались исключительно его карьерой промышленника или благотворительностью. Но время от времени я нахожу сведения о нем.

Она сняла очки со лба и надела их, чтобы прочитать страницу.

– Вот, например. – Луиза протянула мне книгу.

– Его жена умерла, – сказала я, листая страницы, пока не наткнулась на имя жены. – Я видела записи об ее смерти. А после он отправил свою дочь, Вайолет, к родственникам.

Луиза кивнула и достала еще одну книгу.

– Но он не хотел ее отсылать.

Я моргнула.

– Не хотел?

– В этой книге содержится довольно подробный отчет о смерти его жены, – сказала Луиза. – Если хотите, возьмите ее с собой.

– Спасибо, – сказала я, искренне обрадовавшись. Мне не терпелось узнать, что произошло. – Куда делась Вайолет?

– Она уехала к сестре мамы. – Луиза села за стол, положив подбородок на руки. – Маркус хотел, чтобы дочь осталась с ним, но ему сказали, что так неправильно: девочку должна воспитывать женщина, а он не сможет заботиться о ней. Есть переписка между ним и другими членами семьи, в которой говорится, что нельзя оставлять девочку одинокому отцу.

– Поэтому он отправил ее тете, – сказала я, еще раз удивляясь тому, насколько похожи наши жизни с разницей в более чем столетие. – Но Вайолет вернулась?

– Она вернулась, потому что муж тети уехал на работу в Индию. Вся семья переехала туда жить, и, согласно записям, они хотели взять девочку с собой и даже купили ей билеты.

– Индия. Почему она не поехала?

– Отец не захотел. Он привез ее домой и нанял гувернантку.

– Пожелал видеть дочь рядом? То есть, по крайней мере, они были счастливы вдвоем?

Луиза улыбнулась.

– Не уверена. Маркус много путешествовал, его неделями не было дома. Должно быть, Вайолет страдала от одиночества, находясь в некоторой изоляции, и ей, мне кажется, было скучно.

– Она рисовала, – сказал я, внезапно осознавая, почему Вайолет с головой ушла в творчество. – Это было ее единственным развлечением и утешением. Бедная Вайолет. И бедный Маркус.

Я думала о Вайолет и Эдвине. Мужчина старше ее, и судя по картинам девушки – настоящий красавец. Возможно, обаятельный и с чувством юмора. Неудивительно, что она влюбилась. Последствия недостатка отцовского внимания и любви? Юная дева была уязвима, ранима, к тому же одинока. Слава богу, я встретила своего замечательного мужа. Иначе, возможно, пошла бы по тому же пути.

– А что вы знаете об исчезновении Вайолет? – спросила я.

– Немного. Она лишь упоминается в некоторых источниках рядом с именем отца. Поэтому мне тоже интересна ее судьба. Скорее всего, вам известно больше.

– Вайолет пропала в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. В ночь исчезновения, ее соседа Эдвина Форреста, который, похоже, был ее любовником, убили. Как и работника семьи Харгривз Уильяма Филипса. На жену Эдвина, Фрэнсис, тоже напали и ранили. А Вайолет исчезла.

– Боже, – поразилась Луиза. – Я не знала, что в этом деле замешаны другие люди.

– Доказательств того, что все это взаимосвязано – нет, – пожала я плечами. – Но должны быть: ведь ужасные убийства произошли в один день. У меня чувство, что в этом как-то замешан мистер Форрест. Он не был надежным парнем.

– У вас есть какие-нибудь предположения о том, что случилось с Вайолет? – поинтересовалась Луиза.

Я покачала головой.

– Ничего конкретного. В то время думали, что она могла утонуть: ее шляпа нашлась на пляже. Но лично мне кажется, что она инсценировала свою смерть и сбежала.

Луиза наморщила лоб.

– Неужели она поступила бы так с отцом? Одно дело скучать, но разбивать ему сердце?

– Думаете, слишком жестоко?

– Маркус долго искал дочь, – объяснила Луиза. – Организовал поисковые отряды, потратил много времени и денег, пытаясь найти следы. Он так и не смирился с ее потерей.

– Очень печально.

Раньше я мало задумывалась о Маркусе, представляя его в образе бессердечного отца, отославшего прочь от себя собственную дочь. Теперь мое мнение изменилось.

– Первые годы он даже воссоздавал сцены преступления, чтобы вызвать какие-нибудь воспоминания у возможных очевидцев. Об этом есть записи в архиве. Но со временем люди потеряли интерес к делу, – рассказала Луиза.

Внезапно мне захотелось плакать. Трагичная история.

– Он действительно любил ее. Был хорошим отцом.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Луиза. – Холодный, но не жестокий.

Я поморгала в попытках остановить слезы.

– Фрэнсис Форрест была беременна. – Против желания мой голос слегка дрожал. – Я нашла ее потомков. Там сложилась сложная ситуация: она хотела уйти от мужа. Мне даже казалось, что возможно Фрэнсис уехала до нападения, а после Вайолет присвоила ее имя себе.

– Значит, Фрэнсис могла пропасть, а не Вайолет?

– Сумасшедшее предположение, но никогда не знаешь, – ответила я.

– Держите меня в курсе, – попросила Луиза. – Вы меня заинтриговали.

Я искренне поблагодарила собеседницу за информацию о Маркусе и пообещала рассказать о своих находках в деле семьи Харгривз.

Отец Вайолет предстал передо мной живым человеком. Он не позволил дочери уехать в Индию, а после посвятил жизнь ее поискам.

– Не хотел ее отсылать, – сказала я себе, когда села в машину. – Был уверен, что так правильно.

Внезапно мне захотелось позвонить тетушке Салли. Я вытащила мобильный.

– Сэл? Это Элла. Можно мне заскочить к тебе?

Глава 50

Салли жила недалеко от мест, где прошло мое детство. Из Кентербери было легко доехать до ее дома, находящегося на полпути от нашего нового жилища. Поэтому, сказав, что проезжаю мимо, я не врала.