Текст книги "Академия магии"
Автор книги: Кэролайн Стивермер
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 3
В «Стеклянной туфельке»
К тому времени как студентки второго и третьего курсов вернулись в Гринло, Фэрис страшно соскучилась по дому. Одиль написала ей из Сарлата. Фэрис понимала, что ей бы следовало радоваться счастью подруги, но на самом деле только еще больше загрустила.
Каждый признак начавшейся жатвы вызывал в памяти девушки тот урожай, который ей не придется увидеть в Галазоне. Все те мелочи, которые не ассоциировались у нее с Галазоном, все равно напоминали о том, что она очень далеко и не скоро вернется в родные места. Фэрис так скучала по дому, что остановила в коридоре одну из вернувшихся студенток только потому, что увидела вышивку на ее корсаже.
– Прошу прощения, – сказала Фэрис. – Это ведь галазонская вышивка, не так ли? Ты из Галазона?
Девушка, которая была выше Фэрис год назад и которую теперь Фэрис переросла на дюйм, опустила глаза на тонкую вышивку, белоснежную на еще более белоснежной блузке.
– У тебя отличное зрение, – вежливо ответила она и несколько секунд с любопытством рассматривала герцогиню своими ясными серыми глазами. – Я никогда не бывала в Галазоне. Это подарок.
– Вот как! – смутилась Фэрис.
Что-то в ее тоне слегка растопило холодность студентки.
– Ты бывала в Галазоне?
Фэрис улыбнулась.
– Я сама из Галазона, но не была там уже целый год, с тех пор как приехала в колледж.
Она замолчала, почувствовав, как надежная маска сдержанности исчезает. Чтобы скрыть смущение, она уставилась на носок своей туфли. Еще одно слово, и голос выдаст ее.
Студентка с любопытством разглядывала Фэрис.
– Ты не ездила домой на летние каникулы?
Фэрис лишь покачала головой.
– В следующем году так не делай. Но посмотри на это иначе: тебе повезло, что у тебя есть место, о котором стоит скучать. Не у всех есть лучший дом, чем Гринло. Я бы даже сказала, почти ни у кого такого нет.
Фэрис почувствовала скрытое напряжение в ее голосе и пристальнее вгляделась в девушку.
– А у тебя?
– Меня убеждают, что есть. Но я не хочу жить нигде, кроме Гринло. Если тебе здесь не нравится, лучше уезжай домой. – Шурша безупречного покроя платьем из угольно-черной саржи, она прошла мимо Фэрис и зашагала прочь по коридору.
На следующее утро, покидая столовую после завтрака, Фэрис почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее рукаву. Она оглянулась и увидела давешнюю сероглазую студентку. Ее шелковистые каштановые волосы были аккуратно уложены в узел.
– Да?
– Я должна извиниться, – сказала девушка. – Мне ужасно стыдно за то, что я вчера говорила. Единственным моим оправданием служит то, что я понятия не имела, кто ты такая. И узнала только сейчас, когда спросила у Поганки. Извини.
Фэрис нахмурилась.
– О чем ты говоришь?
Девушка удивилась, потом погрустнела.
– Я думала, что ляпнула нечто ужасное. Неужели Поганка меня ввела в заблуждение? Или ты просто такая добрая, что притворяешься, будто я ничего такого не сказала?
Фэрис нахмурилась.
– Кто такая Поганка?
– О господи. Послушай, я сейчас не могу объяснить. Я уже опоздала, конечно, и моя наставница убьет меня, если я еще больше задержусь. Приходи на чай. Обещаю, что все объясню. Ты свободна в четыре часа?
– Кажется, да, – осторожно ответила Фэрис.
– Хорошо. Кабинет номер пять. Не опаздывай. – Сероглазая студентка снова прикоснулась к рукаву Фэрис и поспешно ушла, шурша черной поплиновой юбкой.
Фэрис, широко раскрыв глаза, смотрела ей вслед.
В назначенное время Фэрис подошла к двери кабинета номер пять, чувствуя некоторую тревогу. Ее одолевали дурные предчувствия. Только студенткам третьего курса, и то не всем, полагалась привилегия иметь отдельный кабинет.
Одиль с презрением относилась к таким избранным студенткам и утверждала, что отдельные комнаты для занятий только отдаляют девушек друг от друга и даже отвлекают от учебы. Она часто говорила Фэрис, что третьекурсницы очень неприветливы и первокурсницам лучше держаться от них подальше, чтобы не терять зря времени и не расстраиваться понапрасну. Правда, и сама Одиль порой пребывала в весьма дурном настроении.
Фэрис постучалась. Хозяйка открыла так быстро, словно поджидала ее, стоя по другую сторону двери. Фэрис прошла вслед за ней в кабинет, комнату с высоким потолком, с камином, с витражами в окне, выходящем на море. Вся обстановка состояла из четырех стульев вокруг стола, на котором красовался чайный сервиз из литого серебра и тонкого старинного китайского фарфора.
Внезапно Фэрис остановилась и даже отступила на шаг назад, к двери. Хозяйка кабинета, разливавшая чай, озадаченно повернулась к гостье.
– Что случилось?
– Во-первых, я не уверена, что мне нужно здесь находиться. Я не знаю, кто ты, и совсем не уверена, что ты знаешь, кто я.
Девушка поморщилась.
– Да, с манерами у меня неважно. Я – Джейн Брейлсфорд. Мы в прошлом году вместе посещали уроки хороших манер. Мое лицо очень легко забывается.
Фэрис несколько секунд молчала. Имя казалось знакомым, хотя лицо она действительно вспомнить не могла. Джейн Брейлсфорд была англичанкой и, несомненно, из респектабельного семейства. В конце концов Фэрис решила, что дальше молчать совсем невежливо.
– Меня зовут Фэрис Налланин.
– Я знаю. Поганка мне рассказала – Менари Паганель. Конечно, я должна бы помнить тебя по урокам, но у меня ужасная память на лица. О господи, как я могла сказать, что тебе лучше уехать домой! Но знаешь, я понятия не имела о твоей ситуации. Пожалуйста, поверь мне.
Фэрис застыла.
– Прошу прощения, о какой ситуации ты говоришь?
– Менари мне рассказала, что тебя прислали сюда… э… потому что ты могла заявить свои права на герцогство. – Джейн подняла брови. – Ох, какая у тебя осанка, когда ты сердишься. Уверена, мадам Брачет была бы довольна, увидев это.
– Что еще рассказала тебе Менари Паганель?
Джейн нахмурилась.
– Может быть, Менари что-нибудь напридумывала? Очень может быть.
– О чем ты?
– Ты простишь меня за то, что я это повторяю? Она мне сказала, что ты – внебрачная дочь герцогини Галазонской и капитана дальнего плавания и что тебя отослали из Галазона ради блага герцогства и чтобы немножко изменить твой характер. – На лице Джейн появилось виноватое выражение. – Если это тебя утешит, то я не верю насчет капитана. Менари, по-видимому, обожает все, связанное с морем.
Фэрис уставилась на Джейн. Та спокойно выдержала ее сердитый взгляд.
– У меня два вопроса, – сказала наконец Фэрис. – Один к тебе, а другой к Менари Паганель. Прежде чем я спрошу у нее, зачем она меня оклеветала, скажи мне, почему ты спросила обо мне именно у нее. Я ее почти не знаю.
– Ты приехала из Галазона. Галазон находится в Аравиле. Менари не устает хвалиться своей семьей в Аравиле. Она единственная студентка из этой части света, которую я знаю. Поэтому я у нее и спросила.
Фэрис опять молча уставилась на Джейн. Та ответила ей вежливой улыбкой.
– Если это имеет для тебя значение, – в конце концов произнесла Фэрис тоном, полным ледяной учтивости, – то Галазон – независимое герцогство. Аравиль претендует на власть над ним, но ничего из этого не выйдет. Моя мать была герцогиней Галазонской. До моего совершеннолетия всем правит мой дядя. Как он говорит, выполняя последнюю волю моей матери, но на самом деле потому, что мы с ним не ладим, он послал меня сюда, чтобы я дозрела, как сыр… – Фэрис сделала паузу, чтобы голос перестал дрожать. – Через два года я вернусь в Галазон и выгоню его. А после этого, может быть, поеду в Аравиль и даже доберусь до самых Арависских гор, и обижу Менари Паганель так же, как она обидела меня. – Фэрис круто повернулась и распахнула дверь кабинета. Джейн ухватила ее за рукав.
– Ты собираешься найти Менари прямо сейчас? Сейчас время пить чай.
Фэрис замерла, глядя на руку Джейн так, словно она сделана из сырой печенки.
– Конечно.
В голосе Джейн звучал лишь спокойный интерес.
– Что ты сделаешь, когда найдешь ее?
Фэрис посмотрела ей в глаза.
– Не знаю. Наверное, прочитаю ей такую же лекцию.
– Мне бы очень не хотелось пропустить подобное зрелище, но я просто умираю от жажды. Посиди со мной минутку, пока я выпью чашечку чая, а потом разреши пойти с тобой и посмотреть, как ты прикончишь Менари. – Она закрыла дверь кабинета и повела Фэрис обратно к столу. – Хотя, боюсь, нам придется встать в очередь из таких же обиженных. Она обожает делать гадости, когда подворачивается возможность.
– Ты так хорошо отзываешься обо всех своих подругах? – холодно спросила Фэрис.
– У Менари нет подруг. Они ей не нужны. Она больше заинтересована в прислужницах. Я всего лишь задала ей несколько вопросов. И не убивай меня за ужасное знание географии, – прибавила Джейн. – Если речь идет не о Британской империи, то мне все равно: Галазон, Аравиль, Граустарк или Руритания. Нельзя же требовать от меня, чтобы я правильно помнила все эти маленькие государства. Я не невежда, просто англичанка. С молоком? С сахаром?
– Ты можешь отличить Уэльс от Финляндии?
– Не злись, это тебе не идет. Боюсь, чай немного перестоял, ты сама виновата, отвлекла меня. Ну ладно, можно добавить молока. А теперь расскажи мне об этом твоем злом дядюшке.
Фэрис гневно взглянула на Джейн, но приняла протянутую чашку на блюдце.
– Будь ты на моем месте, то сидела бы здесь и пила чай?
– Я на твоем месте вызвала бы Менари на дуэль. На пистолетах.
– Можно будет попросить тебя, если мне понадобится секундант?
Джейн милостиво наклонила голову.
– Я к твоим услугам. Теперь садись. У меня есть имбирный пирог от Фортнума.
– Отлично. Но я не стану тебе рассказывать о моем злом дядюшке. А ты мне расскажешь, что ты имела в виду вчера, когда заявила, что не хочешь жить нигде, кроме Гринло. Никогда-никогда?
– О господи. Я слишком много болтаю, да?
– Пока нет, – ответила Фэрис, присаживаясь к столу.
К тому времени как был съеден последний кусок пирога, Фэрис выпила два чайника чая и получила ясное представление о жизни Джейн. У новой подруги оказалось несколько дядюшек, – и ни один из них не был злым по меркам Фэрис, – отец и три брата, честолюбие которых не простиралось дальше того, чтобы настрелять как можно больше дичи и делать это как можно чаще. Мать Джейн задалась целью устроить браки своих детей пусть с самыми захудалыми, но аристократками и аристократами, какие только найдутся.
– Я хотела поехать в Оксфорд, – объяснила Джейн, – но отец и мать считают, что только синие чулки поступают в Шрусбери, [1]1
Одна из самых старых и престижных школ Великобритании.
[Закрыть]так что это было невозможно.
– Тогда почему они отправили тебя в Гринло?
– Мой кузен Генри учился в Гласкасле. Гринло и Гласкасл не более чем пара смехотворно дорогих пансионов для отпрысков благородных семейств, с точки зрения моих родителей. Если Гласкасл подошел для Генри, то Гринло вполне подойдет для меня. Генри вышел из Гласкасла таким высокообразованным, и никому невдомек, что он никогда не пользуется никакой магией. Никто не знает, способен он творить чудеса или нет. Даже сам Генри, как я подозреваю, – прибавила Джейн. – Меня очень привлекала идея отправиться в пансион для благородных девиц во Францию, но, когда папа предложил Гринло, я подумала, что три года учебы здесь могут пригодиться, пусть даже только для того, чтобы у мамы было больше времени подыскать для меня достойного мужа. И вот я здесь.
– Ты здесь и не хочешь возвращаться обратно.
Джейн покачала головой.
– В тот день, когда я впервые увидела Гринло, я впервые вообще что-то увидела. Здесь солнце светит иначе. Даже приливы и отливы другие, выше и ниже, чем в других местах. У меня было такое чувство, словно я вернулась на родину, где раньше никогда не бывала. Эти месяцы после Троицы были мучением. Теперь, когда я снова здесь, не хочу больше никогда уезжать отсюда.
– Но ты же выпускница. Что ты будешь делать на следующую Троицу?
Джейн зачем-то заглянула в свою чашку.
– Путешествовать, может быть. Но если даже я вернусь домой, все будет не так. В тот момент, когда я вошла в большой зал и встретилась с преподавателем, Гринло стал для меня домом.
– Если декан тебе предложит, ты останешься здесь преподавать?
– Если меня попросят, я соглашусь. Моя семья вряд ли это одобрит, но не думаю, что меня лишат наследства.
– А какой предмет ты бы хотела преподавать?
Джейн поставила чашку на стол.
– Я бы лучше стала наставницей. Какой смысл читать лекции? Это просто очковтирательство в пансионе для благородных девиц.
Фэрис удивилась.
– Ты меня просто пугаешь. Разве наставничество настолько отличается от преподавания? Я встречусь с мадам Виллет только завтра.
– Разве ты не знала? Никто тебе не сказал? Ты никогда не слушаешь, о чем говорят вокруг?
– Моя подруга Одиль закончила колледж в прошлом году. Она мне рекомендовала хорошенько подумать, какую тему выбрать для выпускного сочинения, и надеяться получить терпимую наставницу.
– Ох эти хитрюги. Как будто есть такая тема, которая не ведет в конце концов к магии. Вот чему тебя будут учить, Фэрис. Выбирай любую понравившуюся тебе тему, ты все равно будешь изучать магию. В конце концов, это Гринло, а не Шрусбери.
На следующий день, когда Менари Паганель вышла из кабинета своей наставницы, Фэрис Налланин выскользнула из соседней двери и зашагала рядом с ней.
– Ты в спальню? Я тоже туда иду.
– Я в библиотеку. – Менари даже не взглянула на Фэрис.
– Я только что оттуда, но все равно пойду с тобой. Я читала альманах «Остготы». Знаешь его? Это что-то вроде описания устройства мира. Уверена, декану он бы понравился. Там есть место для каждого, и все расставлены по ранжиру.
Менари не удержалась от раздраженного возгласа, но продолжала идти.
– Может, тебе следует освежить память до того, как ты еще раз начнешь распространяться о моей семье. Или следует сказать – о нашей семье? – не унималась Фэрис. – Моя бабушка вышла замуж за дядю твоей бабушки. Я имею в виду мать моего отца. Он не был капитаном. Не знаю, как ты могла ошибиться насчет этого, разве что тебя ввело в заблуждение то, что он погиб в море.
Менари зашагала быстрее. Фэрис не отставала от нее.
– Иностранцам трудно разобраться во всех этих маленьких герцогствах, королевствах и протекторатах. Названия у них длиннее, чем списки населения. Мне кажется, Джейн Брейлсфорд находит их причудливыми и оригинальными.
Менари резко остановилась и презрительно усмехнулась.
– Почему Джейн Брейлсфорд так тобой интересуется?
– А почему ты мной интересуешься? Зачем вводить других в заблуждение по поводу нашего родства? Я буду очень огорчена, если это произойдет снова.
В первый раз Менари посмотрела на Фэрис так, словно действительно увидела ее.
– А если я тебя огорчу? Что тогда?
– Тогда готовься слушать, как историю наших семейств обсуждают во всех уголках Гринло. Я раздам всем генеалогическое древо, если понадобится. Придется потратить на это время, но нужно же прояснить наше родство.
– Между нами нет никакого родства.
– Нет? Давай вернемся в библиотеку. Я тебе покажу альманах «Остготы». Я даже знаю номер страницы.
– Пытаешься мне угрожать? Ты об этом пожалеешь.
– Ты считаешь правду угрозой? – парировала Фэрис.
Менари не ответила и зашагала прочь, заносчиво вздернув золотоволосую голову. Фэрис настороженно смотрела ей вслед.
Во время своего первого визита в комнату наставницы Фэрис с изумлением обнаружила, что мадам Виллет – та женщина с усталыми глазами, которая беседовала с ней в день ее приезда в Гринло.
– Я думала, вы преподаватель, – выпалила Фэрис.
Мадам Виллет подняла глаза от бумаг, разложенных на ее письменном столе.
– Да, я преподаватель. Раньше я была просто наставницей, но обнаружила, что это не дает мне больших возможностей как следует натренировать неопытных девиц. Поэтому стала еще и преподавателем.
– И вы научите меня магии? Или отделаетесь намеками, как декан?
Мадам Виллет подавила вздох.
– Какой предмет вы выбрали?
– Какая разница? Мне сказали, что все предметы в конечном счете ведут к магии.
– Как откровенно. И очень необдуманно. Ну что ж, постараюсь объяснить. Некоторым вещам научить невозможно. Магия – одна из них. Ее можно усвоить, а можно и не усвоить. Это полностью зависит от вас самой. Гринло защищен особо, поэтому проявления магии здесь вероятнее, чем в окружающем мире. У нас также существуют традиции, которые располагают к изучению магии. Но на тот случай, если вам никто этого не сказал или если вы слушали невнимательно, когда вам это говорили: ни одна студентка не должна пользоваться магией в Гринло. Нарушивших это правило исключают. Понятно?
– Нет. Как можно заявлять, что Гринло выпускает дипломированных колдуний, если магия здесь запрещена?
– Магия здесь не запрещена. Но для того, чтобы защитить Гринло, здешнему руководству дано право контролировать применение магии в его пределах. Если мы хотим жить, не подчиняясь законам природы, равновесие которых поддерживают хранители мира, мы должны поддерживать равновесие в границах наших стен. Поэтому студенткам запрещено применять магию на практике.
– Если бы я изучала медицину вместо магии, мне бы давали практические уроки врачевания.
Мадам Виллет покачала головой и медленно выдохнула воздух.
– Если бы вы изучали юриспруденцию вместо магии, вам бы не разрешили практиковаться до тех пор, пока преподаватели не удостоверятся, что ваша квалификация достаточна для этого.
– Если бы я изучала юриспруденцию, я бы изучала юриспруденцию. Не хорошие манеры, не геометрию, а законы.
Мадам Виллет положила ладони на стопку лежащих перед ней бумаг.
– Если бы вы изучали юриспруденцию, может быть, вы и усвоили бы предмет. Однако ваша работа в прошлом году не дает никаких оснований полагать, что вы что-то усвоили. Многие студентки обнаруживают достаточно глубокие познания на данном этапе обучения и могут посещать только утреннюю лекцию, а остальное время посвящать работе со своей наставницей.
Фэрис задумалась.
– Вот как? Только отстающие посещают уроки после первого года обучения? И все же Одиль хуже меня знала греческий язык. А Джейн Брейлсфорд вместе со мной ходила на уроки хороших манер. Или Одиль была права, когда говорила, что нам задают столько заданий, чтобы у нас не оставалось времени посещать занятия?
Мадам Виллет чуть шире раскрыла глаза.
– Проверим эту вашу теорию? Заберите свою работу о «Георгиках» Вергилия, которую вы написали в прошлом семестре. Еще раз продумайте ее. Найдите источники, подтверждающие ваши взгляды. Когда закончите, покажите мне.
Фэрис взяла протянутую мадам Виллет работу. Она писала ее для урока латыни, рукопись была слегка загнута на уголках и пестрела пометками, сделанными синим карандашом.
– Когда я должна ее сдать?
Мадам Виллет слегка удивилась.
– Когда закончите.
Весь октябрь Фэрис была занята Вергилием. К этому времени большинство учениц первого курса уже обжились в Гринло, не подозревая о занятиях с наставницами, которые старшие студентки посещали в добавление к лекциям. Сдав работу о «Георгиках», Фэрис начала открывать для себя, что жизнь в Гринло не ограничивается учебой, сном и едой. И еще она узнала, что быть подругой Джейн Брейлсфорд означает не только лакомиться имбирным пирогом и пить крепчайший чай.
Знакомства сероглазой студентки были обширными, у нее появлялись подруги на каждом курсе. Среди них была Гунхильда, только что поступившая в колледж и скучающая по деревне на Рафтзунде, которую покинула впервые в жизни. Была хладнокровная Ева-Мария, которая, скорее всего, должна была сдать выпускные экзамены с рекордно высокими отметками, и, еще более вероятно, остаться потом на долгие годы преподавателем в Гринло. И были второкурсницы Шарлотта и Натали, которые проводили почти столько же времени в кабинете номер пять, сколько и Джейн. Шарлотту Фэрис узнала. Это была та девушка, которая однажды забыла, как едят артишоки.
Фэрис узнала, что стать подругой Джейн – это значит быть приглашенной в берлогу под названием кабинет номер пять, чтобы подвергать критике трехтомные любовные и приключенческие романы так серьезно, словно это были научные тексты на латыни. Общаться с Джейн и ее подругами означало делить с ними содержимое посылок, полученных от родственников, и спорить насчет того, как лучше жарить каштаны и печь яблоки в камине. К удивлению Фэрис, ей все это нравилось. Еще больше она изумилась, поняв, что нравится подругам Джейн.
Она была слишком занята, чтобы скучать по дому, и обнаружила, что развлечения и учеба хорошо сочетаются. Ничто так не радует, как забавы, которые манят тебя, когда надо выполнять срочное задание.
Если бы она принималась выполнять задания, как только получала их, и справлялась с этим быстро, то могла бы свободно, с чистой совестью наслаждаться жареными каштанами, слезливыми романами и хоровым пением. Но тогда исчезло бы главное очарование простых развлечений, утративших налет запретности.
Таким образом, без учебы развлечения в Гринло не были бы столь желанны, хотя Фэрис обнаружила, что обратное тоже верно.
Гринло, суровый и чопорный, был наполнен музыкой. Запасы ее создавались многие годы, благодаря студенткам с разных концов света, и в школьном календаре имелась музыка на каждый день. Там были греческие гимны, итальянские серенады, мадригалы, многоголосные песни и плясовые. Звучала иногда музыка из внешнего мира, привезенная студентками, вернувшимися с каникул с заводным граммофоном или пачкой нот. Но большая часть музыки попадала в Гринло через голоса таких студенток, как Джейн и ее подруги, и была такой же разной, как сами девушки.
В программу колледжа входило изучение мелодики и гармонии. Фэрис находила иногда мелодии, подходившие к ограниченному диапазону ее голоса, а в остальное время пела сопрано, что позволяло ей не наносить музыке большого ущерба.
– Не музыка сфер, – заметила Джейн после праздника, проведенного ими за пением обычных греческих гимнов и норвежских застольных песен, которым научила их всех Гунхильда, – но, может быть, можно назвать это музыкой полусфер.
Даже после того, как Вергилий перестал преследовать ее каждую секунду во время бодрствования, Фэрис засиживалась допоздна за латинскими текстами. Однажды вечером в читальном зале библиотеки ее глубокие размышления об устройстве мира нарушили звуки голосов.
Веселые голоса, доносившиеся из садика у стен библиотеки, выкликали ее имя до тех пор, пока она не открыла ближайшее окно и не распахнула его настежь. Холодный воздух ноябрьской ночи листал страницы открытых книг, и все студентки в читальном зале с упреком смотрели на нее.
Фэрис не обратила внимания на студеный ветер и холодные взгляды и высунулась в темноту. Падающий из окна свет от библиотечных ламп под зелеными абажурами озарил четыре поднятых вверх лица, казавшихся почти бледными масками во мраке. Это были Джейн, Ева-Мария, Натали и Шарлотта.
Она узнала их не только по голосам, не только по росту и позам, не только по их академическим мантиям с рукавами, похожими на крылья летучей мыши. Подруг выдавала буйная веселость, жизнерадостная уверенность в том, что оторвать Фэрис от книг как раз в этот момент – самое лучше и удачное их предприятие.
Из геометрически правильного сада внизу доносились четыре колеблющихся голоса:
– Луна – моя бессменная хозяйка,
По сущности же я – премудрый филин,
Мне ворон полночи и диких уток крылья
Мелодию печали сотворили.
– «Не бойся: этот остров полон шумов»! [2]2
Цитата из пьесы У. Шекспира «Буря». Перевод М. Кузмина.
[Закрыть]– крикнула Фэрис, стараясь не рассмеяться.
За ее спиной в читальном зале девушки откашливались, шуршали бумагой, захлопывали раскрытые на столах книги. Сердитый голос пробурчал:
– Тут некоторые пытаются заниматься!
Пение внизу продолжалось, временами прерываясь сдерживаемым смехом:
– Мечтам безумным сердца
– Между прочим, некоторые хотят заниматься, а не замерзать насмерть, – снова раздался сердитый голос. – Закройте окно!
Фэрис удивилась на мгновение, какую же жизнь вели эти суровые студентки, что могли оставаться равнодушными к несущейся из сада песне. Она никогда раньше не думала, что в колледже найдется что-нибудь настолько дорогое для нее. Может, если песня предназначена другому человеку, она воспринимается иначе.
– «На бой я иду с темным рыцарем, – запела Фэрис или попыталась запеть, перебираясь со стула на подоконник. – Властителем зла и порока. Десять лиг за край белого света – не так уж это далёко».
Она высунулась наружу и спрыгнула в сад, чуть не угодив на подстриженный куст.
Джейн поспешила к ней.
– Только вчера ты мне сказала, что не понимаешь конических сечений, а сейчас, по-моему, собираешься превратиться в одно из них.
Они с Шарлоттой подняли Фэрис и отряхнули с ее юбок песок. Ева-Мария проверила, не пострадал ли куст.
Натали задорно крикнула в окно читального зала:
– «Эгей, – воскликнула она, – захлопните окно!»
Не успела она закончить, как окно со стуком закрылось. Несколько секунд они впятером молча смотрели вверх.
Свет в читальном зале сиял так же ярко.
– Спасибо! – крикнула Ева-Мария.
Затем Натали снова завела песню, и они покинули сад, хором подхватив:
– Больше мудрого Зевса я знаю,
Ведь часто, когда уже спит он,
Вижу: плачет небесная чаша,
И звезды сходятся в битвах.
Осень в Гринло принесла свою долю неудобств. Вода для купания никогда не была достаточно теплой и остывала с поразительной быстротой. Одежда, которую отправляли в прачечную колледжа, возвращалась чистой, но влажной, и ее приходилось сушить у камина, один сырой предмет за другим. Списки литературы становились все длиннее, терпение кончалось все быстрее. Обострилась конкуренция за место у камина в кабинете.
Однажды вечером в кабинете номер пять Фэрис, как предполагалось, читала «Метаморфозы», а на самом деле просто пила горячий чай, мечтая избавиться от простуды, и рассеянно смотрела в огонь. Шарлотта сидела за столом и трудилась над иллюстрациями к изредка выходящему литературному журналу колледжа «Зеленая книга», а Джейн пыталась высушить свои любимые черные шерстяные чулки, держа их на длинной вилке над огнем.
– Думаю, кто-то надул Менари, – сказала Джейн. – Этот уголь должен гореть разноцветным огнем, как плавник. Но мне кажется, это обычный уголь.
– Что Поганка знает об угле? – лениво осведомилась Шарлотта.
– Явно ничего. Она купила ведро угля на рынке. Я случайно встретила ее на обратном пути, и она дала мне несколько кусков. Так что нас обеих обманули.
– Лишь бы он горел.
Фэрис сонно моргала, глядя на огонь. Он был достаточно разноцветным, чтобы ей нравиться, не только алый и золотой, но иногда и с бледно-зелеными языками, словно северное сияние.
– Помешай кочергой в камине, пожалуйста, – попросила Джейн. – Я только что нашла идеальное место и боюсь сдвинуть вилку.
В центре камина угли треснули и сместились. Вылетевшая искра угодила на кружевную манжету Джейн, девушка уронила вилку и отдернула руку.
Сырые чулки с шипением загорелись. Едкий дым повалил из камина. Джейн принялась хлопать по манжете другой рукой, и кружева на ней тоже загорелись.
– О господи!
Шарлотта вскочила, перевернув стул и опрокинув чернильницу. Фэрис чихнула, накрыла руки Джейн каминным ковриком и стала энергично хлопать по нему руками.
Через секунду Джейн оттолкнула ее.
– Прекрати. Мне больно. – Она осторожно вытащила руки из-под коврика и осмотрела манжеты. – Ну вот, испорчены.
Фэрис помогла Джейн подняться.
– Ты можешь оплакать свой гардероб по пути в больницу.
– Ну зачем утруждать лекаря. – Джейн вытянула вперед руки. – Я даже не обожглась.
Изумленная Фэрис схватила руку подруги, чтобы рассмотреть ее вблизи.
– Никаких повреждений. – Она широко раскрыла глаза. – Ты и правда колдунья.
– Я ничего не делала. Наверное, все дело в удаче Брейлсфордов.
Шарлотта ловко извлекла из камина остатки тлеющих чулок Джейн, аккуратно надетых на вилку, и продемонстрировала всем.
– «Скажи чистосердечно, Хармиана, годится ли с людьми так поступать?» [4]4
Цитата из пьесы У. Шекспира «Антоний и Клеопатра».
[Закрыть]
Джейн отвела взгляд от вилки и заметила чернила, которые растеклись по иллюстрации Шарлотты и уже капали на пол.
– Боже!
Шарлотта вздохнула.
– Одной иллюстрацией меньше.
Однажды поздней ноябрьской ночью Фэрис сидела в кабинете номер пять, читая «Пленника замка Зенда», [5]5
Приключенческий роман английского писателя Энтони Хоупа (1863–1933).
[Закрыть]пока Джейн творила чудеса, выполняя задание по математике, которое должна была сдать своей наставнице на следующее утро. Ева-Мария постучала в дверь, и Фэрис впустила ее и Поршию, первокурсницу, которая дружила с Гунхильдой. Джейн подняла глаза от работы, когда Ева-Мария подвела Поршию к столу и усадила на стул Фэрис.
– А теперь, – произнесла Ева-Мария мягко, но твердо, – расскажи Джейн то, что рассказала мне.
– Гунхильда ушла в город, – послушно начала Поршия. – Я не сумела ее остановить.
Джейн и Фэрис озабоченно переглянулись.
– После вечернего звона? Зачем?
Ева-Мария беспомощно развела руками:
– Она ужасно скучает по дому с самого своего приезда…
Поршия перебила ее:
– Она все время говорит о запахе хвои в морозном воздухе.
– Понимаю. – Джейн вздохнула. – Как я хорошо понимаю.
– И еще ей недостает запаха спиртного, – продолжала Поршия. – Она нашла в городе одного человека, который обещал дать ей целую бутылку водки, если она придет за ней сама сегодня ночью. Я поймала ее, когда она выскользнула из спальни, и заставила признаться, куда она идет, но не смогла остановить.
Джейн встревожилась.
– Она знает, что нельзя принимать подарки от незнакомых людей? Так никто не делает.
– Я пыталась ее убедить, – ответила Поршия. – Но там, откуда она родом, нет никаких незнакомых людей. Она посмеялась надо мной и ушла. Я не знаю, что делать. Даже если мы скажем преподавателям, то, пока мы все объясним, она может попасть в беду.
– Поэтому Поршия пришла ко мне, – объяснила Ева-Мария, – а я пришла к вам.
– Волнение, движение и шум, [6]6
Часто употребляющаяся в пьесах ремарка.
[Закрыть]– задумчиво произнесла Джейн, – и, весьма вероятно, также исключение из колледжа. Как весело. – Она посмотрела на Фэрис. – Тебя очень увлекла эта книга?
– Молодой Руперт ничего, – ответила Фэрис, – но в целом – нет. Мы отправимся побродить?
– По-моему, остаться дома было бы проявлением слабости. – Джейн повернулась к Поршии. – Где Гунхильда должна встретиться с этим человеком?
– В пивной недалеко от ворот. Она называется «Стеклянная туфелька».
– Хорошо. Значит – в «Стеклянную туфельку».
Отложив математику, Джейн повела Фэрис, Еву-Марию и Поршию прочь из кабинета номер пять, вниз по кривой лестнице, через подоконник, в окно и в ночь. Небо было безоблачным, луна светила так ярко, что предметы отбрасывали резкие тени.
Пока остальные вылезали из окна, Фэрис стояла рядом с Джейн. Она отрешилась от тревоги о Гунхильде и уже не беспокоилась из-за нарушения запрета выходить после вечернего звона, потому что пришла в восторг от царящей вокруг темноты. Со времени приезда в Гринло герцогине не было разрешено выходить за пределы колледжа ночью без надежного сопровождения. По всем известным ей меркам ее спутницы не могли считаться надежным сопровождением. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь ощущением вечерней прохлады, ароматом моря и своей непривычной свободой. Когда подошли остальные, она двинулась вслед за Джейн и девушками к саду декана, откуда можно было перебраться через стену колледжа, если влезть на дуб.
