Текст книги "Академия магии"

Автор книги: Кэролайн Стивермер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Фэрис кивнула.

– Ну, разве это совпадение, что та плохая погода, которая была в Галазон-Чейзе, началась немедленно после того, как Бринкер тебя расстроил? И разве это совпадение, что сегодня начался дождь после того, как ты начала нервничать?

– Сейчас зима, Джейн. Зимой часто идет снег. Если не снег, то дождь. У тебя разыгралось воображение.

– Ты действительно чувствуешь себя лучше. Так я и знала. О, не трудись спорить. Ну, я устроила кое-что, надеюсь, тебя это развеселит.

– Разлом исчез сам, пока я спала, и мы можем ехать домой.

– Не совсем, – уступила Джейн. – Наверное, в Арависе есть подходящие места, где можно пообедать, но у меня не было времени выяснить адреса. Вместо этого я договорилась, чтобы нам накрыли стол здесь. У нас будет важный гость – он путешествует инкогнито, – которому удобнее поговорить с нами наедине.

– Насколько важный? Это не король?

– О господи, нет. Король прочно обосновался в своем загородном доме. Но этого человека, поверь мне, ты будешь рада повидать. – С этими словами Джейн подошла к двери и открыла ее. В комнату вошла улыбающаяся Ева-Мария.

Фэрис вскочила ей навстречу.

– Ты здесь?! Каким образом? Почему ты не вернулась в Париж, чтобы усердно трудиться на благо правительства?

Ясные голубые глаза Евы-Марии весело засияли.

– Потому что в последние две недели я усердно трудилась здесь. Вчера закончила. Теперь учти, это между нами. Я уеду домой утром. Основную часть пути предстоит ехать поездом, но сначала мне придется успеть на один из этих маленьких разболтанных пароходиков до Варны. Я прихожу в ужас от этого путешествия. Меня на воде так тошнит. Что вы здесь делаете? Последнее, что я слышала, – это что ты наконец задала Менари взбучку, а декан выставила вас обеих. Дело того стоило?

– О, конечно. Джейн, ты гений, стол уже накрыли. Как тебе это удается?

Беседа за ужином была веселой и интересной. Ева-Мария рассказывала об Одиль, которая недавно работала вместе с ней в Рокамадуре. При этом она четыре раза уклонялась от ответа на вопросы о своих делах. Фэрис и Джейн честно поведали о своих приключениях и спросили у Евы-Марии совета. Та все больше и больше оживлялась. Наконец, за кофе и коньяком, она сдалась.

– Все это совершенно по секрету, имейте в виду.

Джейн и Фэрис с готовностью согласились.

– Правительство послало меня сюда в качестве услуги Аравилю. Они довольно часто сотрудничают с королевской семьей по тем или иным вопросам. Когда король сказал, что ему нужен, э… технический советник, мои работодатели рады были ему помочь.

– Какого сорта совет хотел получить король от колдуньи Гринло? – удивилась Джейн. – Магический?

– Что-то вроде этого, – ответила Ева-Мария. – Полагаю, вы слышали о садах в Севенфолде?

– Севенфолд? Это загородный королевский дом? – спросила Фэрис.

– Можно назвать и так, – сухо сказала Джейн. – Если верить моему путеводителю, этот дом в три раза больше Галазон-Чейза. Сады проектировал Ле Нотр, [17]17
  Андре Ле Нотр (1613–1700), французский архитектор, мастер садово-паркового искусства.


[Закрыть]и их, по крайней мере, дважды восстанавливали до былого великолепия. Две реки повернули в новое русло, чтобы хорошо заиграли фонтаны. Можно назвать его загородным домом.

Ева-Мария снисходительно кивнула.

– Это не Воле-Виконт, [18]18
  Воле-Виконт – загородная резиденция министра финансов Фуке. Парковый ансамбль, созданный А. Ле Нотром.


[Закрыть]но, полагаю, он довольно величествен, это очевидно. Не самая лучшая работа Ле Нотра. Я должна была, в частности, оценить лабиринт и всю остальную территорию и выяснить, все ли работает по-прежнему хорошо.

Джейн вертела в пальцах бокал коньяка.

– Позволь мне догадаться. Усилия Ле Нотра в Версале и Кенсингтонских садах были не единственными его попытками вторгнуться в область нашей компетенции.

Ева-Мария кивнула.

– Как ты красиво выразилась.

– Погоди. Ты хотела сказать, что Версаль и Кенсингтонские сады заколдованы?

– О да. И если его гения проектировщика оказывалось недостаточно, Ле Нотр был талантливым магом, в чисто экспериментальной области. Он сделал кое-что очень интересное и в Тюильри тоже, – ответила Ева-Мария. – Я думаю, Воле-Виконт – его лучшее произведение, хотя, должна сознаться, там у него было больше материала для работы. Правда, идеальное место. И хороший заказчик тоже немаловажен.

– Как заколдован Версаль?

Ева-Мария слегка нахмурилась, силясь подобрать простые слова для технических объяснений.

– Все работы Ле Нотра были вариациями на одни и те же темы: гармония пропорции, игра с перспективой, ощущение времени. Ему особенно удавалось вызывать негативную реакцию на время и ощущение течения времени.

– Посетители его садов не хотят из них уходить, – объяснила Джейн.

– Ну, да, хотя это несколько прямолинейно, – сказала Ева-Мария. – Он так идеально уравновесил свои сады в нескольких местах, что теоретически возможно видеть сквозь время. Я, правда, никогда не говорила ни с кем, испытавшим это на себе, но мне рассказывали, будто пропорции соблюдены настолько точно, что в Версале сто лет назад можно было встретить самого Ле Нотра, который вышел подышать воздухом через столетие после своей смерти.

Фэрис недоверчиво перевела взгляд с Евы-Марии на Джейн.

– Вы шутите.

– Я сказала – теоретически. – Ева-Мария улыбнулась. – Дело в том, что сады растут. Постепенно перспектива меняется, пропорции меняются. Теперь можно увидеть его шагающим по щиколотку в земле. Или услышать его, но не увидеть. И чудесно то, что даже если бы сам Ле Нотр был действительно там, он бы не захотел уходить.

– Даже через сто лет? – спросила Фэрис, подумав о Хиларионе.

– Ты не почувствовала бы этих ста лет. Ты бы стерла ноги до крови и не заметила этого, пока не ушла бы оттуда, – сказала Ева-Мария. – Но вот что действительно представляет интерес в Севенфолде – так это лабиринт.

– Лабиринт? Как Хэмптон-Корт? – спросила Джейн.

– Он больше похож на лабиринты Тройтауна в Англии, построенные из покрытых дерном валов. Его схема очень напоминает узор из камней, выложенный на полу Шартрского собора. Ле Нотр отчасти достигал желаемого эффекта при помощи кустарников, в этом здешний лабиринт похож на Хэмптон-Корт. Но он называется лабиринтом и, хотя это не лучшее произведение Ле Нотра, все же производит впечатление.

– Значит, он выдержал твою проверку? – спросила Джейн.

– Мне пришлось сделать некоторые небольшие поправки, как хотел король.

Фэрис усмехнулась.

– Не говори мне, что он вызвал колдунью Гринло из самого Парижа, чтобы подстричь свои кустарники. Как это похоже на Паганеля.

Но Ева-Мария осталась серьезной.

– Я всего лишь восстановила лабиринт в его первоначальном рабочем состоянии. Пропорции изменились, но теперь он почти такой, каким его задумал создатель. – Она поколебалась. – Это не моя тайна, и я не могу ее раскрыть, вы понимаете? И все же я нарушу оказанное мне доверие и расскажу вам вот о чем. Если будете в гостях у короля в Севенфолде, не входите в лабиринт. Потому что, если войдете, вы не выйдете оттуда, пока король этого не пожелает.

На следующее утро Бринкер пригласил Фэрис к завтраку. Она приняла приглашение, хотя и не без подозрений, и после отъезда Евы-Марии прошла в роскошный номер, который занимали дядюшка с Агнес. Агнес плохо себя чувствовала и не вышла, поэтому Фэрис осталась наедине с Бринкером.

– Не правда ли, это проявление храбрости с моей стороны – принимать тебя без телохранителя? – заметил Бринкер, когда Фэрис подали еду. – Но я всегда славился храбростью.

– Ты не дождешься от меня извинений, поэтому оставь свои намеки. Во всяком случае, я ничуть не жалею, что сделала это. Ты меня спровоцировал.

– Знаю. Конечно, по моим представлениям, это не сулит ничего хорошего твоей карьере дипломата.

– И хорошо, если так. Моя карьера резко оборвется, как только я достигну совершеннолетия. Осталось три недели.

– Двадцать дней.

– Значит, ты тоже считаешь дни. Я тронута.

– Я с нетерпением жду этого дня. Поверь мне. А пока я очень хочу, чтобы ты как можно лучше выступила в роли посла Галазона. Ты планируешь уйти в отставку, достигнув совершеннолетия, независимо от того, как пойдут переговоры?

– Конечно нет. Но ты всерьез предполагаешь, что состоятся какие-то переговоры? Я даже не могу их начать, пока не вручу свои верительные грамоты, а король прячется где-то за пределами города.

– Я получил известие. Он возвращается завтра. После этого ты можешь сделать перед ним реверанс, когда я устрою тебе аудиенцию.

– Реверанс – не самое главное.

– Разумеется. – Казалось, Бринкера осенила неожиданная идея. – Не будешь ли ты чувствовать себя более уверенно, если тебя кто-нибудь потренирует? Я мог бы убедить Агнес кого-нибудь порекомендовать.

– Спасибо, не надо. Если я покажусь идиоткой, пусть это будет моей собственной виной.

Бринкер покровительственно улыбнулся ей.

– Восхитительная философия для человека, не занимающего государственный пост. Став совершеннолетней, я думаю, ты убедишься, что удобнее свалить вину на как можно большее число людей.

Фэрис язвительно улыбнулась в ответ.

– Какая в этом необходимость, пока у меня есть ты, чтобы сваливать вину на тебя?

Назначенный для аудиенции день был солнечным, даже для Аравиля, и теплым не по сезону. К полудню Фэрис уже так нервничала, что не могла говорить. Она даже не способна была возразить, когда Джейн отобрала шерстяное платье, которое подруга выбрала, и заставила ее надеть строгий черный костюм. Джейн сделала вид, что не замечает тревоги герцогини.

– Я знаю, что ты не любишь носить красное. – Джейн застегнула красную перевязь на плече и на бедре у Фэрис. – Но эта перевязь выглядит слишком официально. Как жаль, что у тебя нет орденов, чтобы на нее приколоть. Вот, возьми перчатки. – Она отступила назад и полюбовалась переливами ткани. – Теперь шляпа, вот так. Очень мило.

Фэрис нашла зеркало и настороженно рассматривала свое отражение. Что ж, если не обращать внимания на то, как душит этот высокий белый воротник, костюм очень даже ничего. Хорошо хоть, с трудом, но удается сглотнуть.

– Ты уверена, что надо это надевать, когда вручаешь королю верительные грамоты?

Джейн кивнула.

– Женского эквивалента визитки не существует, к сожалению. Но могло быть и хуже. Представь себе шелковые чулки и атласные бриджи до колен. – Она подала Фэрис кожаную папку с ее верительными грамотами. – Национальный костюм тоже считается допустимым. Я так и вижу, как ты входишь к королю в сапогах и широких штанах, с пистолетом за поясом. – Она предостерегающе подняла руку, прежде чем Фэрис успела ответить. – Я знаю, тебе бы это понравилось, правда? Ну, уже слишком поздно. Ты готова.

Внизу на эспланаде ожидали дворцовая карета и эскорт под суровым надзором церемониймейстера, чтобы доставить посла из гостиницы в замок. Фэрис уселась в карету и сосредоточилась на том, чтобы не выпустить из рук свою папку, пока они медленно, с грохотом катили по улице.

Так как она была одна, в карете оставалось много свободного места. Хотя плюшевая обивка выцвела и истерлась, а вышитые золотом листья несколько поблекли, все было безупречно чистым и внутри и снаружи. Узкое сиденье оказалось твердым, как деревянная скамья, хотя местами его кожаная обивка слегка потрескалась и можно было видеть набивку из конского волоса. «Интересно, – подумала Фэрис, – все ли королевские экипажи такие изношенные? Или посла Галазона не сочли столь важной персоной, чтобы предоставить один из лучших?»

С прямой спиной, высоко поднятой головой, бледным лицом и влажными ладонями, одинокая Фэрис въехала в этой потрепанной роскоши в парадный двор замка. Карета остановилась. Гвардейцы взяли на караул, а военный оркестр сыграл «Да здравствует королева Матильда».

Это зрелище должно было произвести впечатление. И могло произвести, если бы Фэрис так не нервничала. Она была твердо намерена выполнить свою задачу: вручить королю верительные грамоты, не поставив в неловкое положение никого, особенно себя. Она с нетерпением ждала, когда слуги откроют дверцы кареты и помогут ей выйти. Ей хотелось поскорее покончить со всем этим. Такая мелочь, как военный оркестр, играющий древний гимн Лидии, не должна была отвлекать ее от предстоящего ритуала.

Фэрис перешла вслед за церемониймейстером, мужчиной с толстой шеей и очень красными ушами, из парадного двора в огромный зал и остановилась около лестницы, так идеально украшенной, будто она вышла из рук кондитера, и такой огромной, как из ночного кошмара.

У начала лестницы второй церемониймейстер принял Фэрис у первого. Он повел ее в торжественной тишине вверх по блестящим мраморным ступеням. Пол был скользким, и Фэрис опасалась упасть. Она как зачарованная не сводила взгляда с толстой шеи впереди идущего распорядителя и поднялась наверх без приключений.

На лестничной площадке произошла следующая передача Фэрис «по эстафете» – уже главному церемониймейстеру. Тот был обладателем длинной гривы черных волос, спускавшейся гораздо ниже воротника, поэтому не удалось определить, толстая у него шея или нет. Он провел герцогиню по длинной галерее, вдоль которой выстроились придворные.

В самом конце галереи стоял управляющий дворцом, совершенно лысый и с довольно желтым лицом. Он прошел впереди Фэрис в приемные покои короля и объявил:

– Ваше величество, прибыла ее превосходительство Фэрис Налланин, чрезвычайный и полномочный посол Галазона.

Король ответил любезным кивком.

– Добрый день. – Его голос звучал не слишком громко, но был странно пронзительным, такой слышен даже на большом расстоянии.

Фэрис без смущения разглядывала его. Джулиан Паганель, король Аравиля, был мужчиной за пятьдесят, может быть, на дюйм ниже ростом, чем она сама, но гораздо более массивным, с бочкообразной грудью. Зато благодаря гордо выпрямленной спине жесткий воротник выглядел на нем как нельзя лучше. Наряд его величества мог бы показаться обычным для утра, если бы не вычурный сюртук – длинная визитка из переливчатого синего бархата. Фэрис могла только гадать, что сказала бы Джейн насчет этого костюма.

Синий цвет не шел королю. Широкое лицо Джулиана было покрыто красными пятнами, как у человека, который пьет много кларета и портвейна. Его волосы, когда-то блестящие и черные, теперь посеребрила седина. Темно-синие глаза проницательно смотрели на посла.

Фэрис приготовила под руководством Джейн обязательную речь насчет отношений между Галазоном и Аравилем, составленную из туманных фраз, но крайне учтивую. Теперь герцогиня набрала воздуха, чтобы начать.

Но король не дал ей возможности сказать ни слова. Он пошел по залу навстречу гостье.

– Добро пожаловать в Аравис, Фэрис Налланин. Надеюсь, вам у нас понравится.

Фэрис слишком нервничала, чтобы удержаться от вопроса:

– Почему?

Король казался удивленным.

– Потому что Аравиль может быть очень приятным местом. Возможно, он не похож на то, к чему вы привыкли, но мы думаем, для вас здесь найдется много развлечений.

Он улыбнулся Фэрис, однако ей показалось, что она заметила в его глазах настороженность. Он казался чем-то озабоченным, несмотря на всю его дружескую неофициальность.

Фэрис чудом удалось сдержаться, чтобы не ответить сердито: «Я сюда приехала не для того, чтобы развлекаться». Вместо этого она сказала:

– Я знаю, что вы лучше всех понимаете, сколько дел я оставила дома. Пока я смогу служить Галазону, я с удовольствием останусь здесь.

– Пускай Галазон и не ближайший наш сосед, он самый ценный для нас. Мы надеемся, что сможем сотрудничать с вами, как Галазон и Аравиль.

«Мы надеемся на большее», – подумала Фэрис.

– Я с радостью буду работать на благо Галазона.

Король рассмеялся. И хотя губы его были неприятно обвисшими, смех получился заразительным.

– Такое рвение. Но мы все же хотим развлечь вас. И имеем на это право, или хотя бы право попробовать.

Фэрис с опозданием вспомнила о папке под мышкой.

– Могу ли я? – Повинуясь кивку короля, она вручила ему свои верительные грамоты.

Король принял их, даже не взглянув. Он не сводил глаз с Фэрис.

– Теперь вас внесут в список, и вы сможете трудиться столько, сколько пожелаете, если работа доставляет вам удовольствие. Вы должны нанести визиты другим послам как можно скорее. Сделайте это до Двенадцатой ночи. [19]19
  Двенадцатая ночь с начала Рождества, завершала череду рождественских празднеств, поэтому забавам в эту ночь предавались с особой энергией. Ночь розыгрышей и маскарадов.


[Закрыть]Именно в этот день мы устраиваем новогодний бал-маскарад и приглашаем всех дипломатов. Даже ваш дядя будет присутствовать, если Агнес ему позволит. Там вас непременно должны развлечь.

– Кажется, мне нужно спешить.

Король снова улыбнулся и вызвал главного церемониймейстера. Идя за провожатым через ледяное совершенство дворцовых покоев, Фэрис с огорчением вспомнила, что забыла произнести свою речь.

Фэрис не могла отделаться от неприятного чувства досады в течение следующих пяти дней, хотя они были до предела заполнены светскими визитами и выслушиванием комплиментов. Даже самые несимпатичные из послов совсем не походили на разгневанную мадам Брачет. Фэрис быстро заняла подобающее ей положение в обществе, хотя у нее часто возникало ощущение, что она встала на то место, где кто-то уже стоит.

Как обнаружила Фэрис, благодаря то ли ее собственным усилиям, то ли стараниям Бринкера дипломатические круги Арависа с готовностью приняли ее. Уже через два дня почти каждое приглашение сулило ей встречу с королем. На официальных обедах, на музыкальных вечерах, в театре – она видела его повсюду. Он был неизменно любезен, твердо вознамерившись добиться того, чтобы она получила удовольствие от пребывания в Арависе, и его интерес к ней больше, чем что-либо другое, обеспечивал успех герцогини в обществе. Фэрис положилась на уроки мадам Брачет и гениальность Джейн Брейлсфорд в подборе нарядов. Но хотя она вела себя правильно, все же не могла избавиться от ощущения, что во внимании к ней короля кроется нечто большее, чем простая учтивость. Это ее смущало. С другой стороны, почти все в Арависе ее смущало.

Аравис был гораздо меньше Парижа и гораздо больше Гринло, и он казался ей очень странным. Узкие улицы и высокие стены закрывали большую часть неба, и поэтому в нем было трудно находить дорогу. Днем и ночью стоял шум, даже на эспланаде. Кое-где улицы становились очень грязными, и ужасный запах было трудно вынести даже во время зимнего холода. В другое время года специально обученные люди открывали таинственные цистерны под городом и промывали водой сточные канавы, которые на несколько часов становились чистыми.

Фэрис восхитилась водопроводом, который увидела в Арависе, смирилась с путаницей незнакомых улиц, раскинувшихся ниже эспланады, и притерпелась к шуму. Но она никак не могла свыкнуться с самим замком.

Он поднимался над городом, несокрушимый на вид, как горный утес. Но горные утесы не имеют окон, прорубленных в сплошной скале. Горные утесы не бывают всегда окружены кольцом тумана у самой вершины, вне зависимости от погоды. Горные утесы не рождают ощущения, будто глаза видят больше, чем есть на самом деле.

А у Фэрис возникало именно такое ощущение всякий раз, когда она долго смотрела в сторону замка. Ей казалось, что выше нескольких нижних уровней замка ничего нет. Все эти крыши, дымовые трубы, крепостные стены и сторожевые башни – лишь игра ее воображения. Если она смотрела краем глаза, они оставались на месте, но все равно не убеждали.

Фэрис обсуждала свои впечатления с Джейн и больше ни с кем. Джейн нашла их интересными и высказана предположение, что всему виной может быть разлом. Фэрис же списывала такие видения на усталость, а еще это было как-то связано со снами, приходившими к ней каждую ночь.

Она всегда видела сны. Когда она жила в Гринло, ей снился исключительно Галазон, и она почти забыла, что может сниться что-то другое. Но в Арависе она вместо Галазона неизменно видела во сне замок.

Ночь за ночью она проходила по его залам к началу белой лестницы, ведущей в приемные покои короля. Иногда она шла пешком. Иногда ехала в дворцовой карете на жестком сиденье. Иногда – в крытой двуколке, обычно сидя рядом с Тирианом, а один раз без сопровождения, но с ощущением грозящей гибели.

Ночь за ночью она шагала по залам, увешанным синими с золотом коврами, и оказывалась в бесконечных извилистых переходах, которые вели ее туда, куда она идти не хотела. В этих снах у нее возникало ощущение, что переходы проложены по какой-то определенной схеме, но она никак не могла ее разгадать. Отчаявшись, она поворачивала и возвращалась назад, останавливалась у пересечения коридоров и напряженно пыталась вспомнить эту схему, которая все время была где-то рядом, и с уверенностью каждого спящего знала, что видела ее полностью не так давно. И все же она не могла никуда попасть и лишь глубже погружалась в неразбериху, которую сотворила. И радовалась пробуждению.

Джейн воспринимала сложности дипломатического протокола в Арависе как приятное разнообразие после необходимости отдавать приказы гостиничным служащим. Она сопровождала Фэрис на те светские приемы, где обязательно было присутствие дуэньи. Так как Фэрис была лет на двадцать моложе самого молодого посла и лет на сорок моложе большинства остальных, она считала компанию Джейн совершенно необходимой. Но иногда все же приходилось выезжать в одиночку, как в том случае, когда испанский посол пригласил всех дипломатов на охоту.

– Я объяснила, что не держу здесь лошадей, – сказала Фэрис подруге поздно вечером накануне охоты. – Он обещал мне коня из собственной конюшни. Там будет весь дипломатический корпус. И сам король должен быть. Они явно большие приятели. Испанский посол живет в загородном доме почти рядом с ним. Как бы мне повежливее отказаться?

– Я думала, тебе нравится охота.

– Нравится. Но не тогда, когда мне жалко лисицу. Я думаю, это приглашение из того же источника, что и ложа австрийского посольства в опере, куда совершенно случайно заглянул король, и музыкальный вечер в датском посольстве, где король наговорил комплиментов жене посла и попросил ее спеть галазонские баллады. К счастью, она их не знала. Есть довольно много баллад, в которых упоминается Аравиль, и почти все они крайне оскорбительны.

– Ты могла бы заболеть. Дай подумать. Есть несколько недомоганий, которые никогда не подводят. Как насчет старого доброго приступа радикулита?

– Как быстро я смогу поправиться? Бал Двенадцатой ночи меньше чем через неделю. Смогу ли я танцевать так скоро после приступа радикулита?

– Значит, не радикулит. – Джейн задумалась. – И все же жаль будет там не появиться, по крайней мере. Тебе так идет костюм для верховой езды. Почему бы тебе просто не упасть у первой же изгороди?

Фэрис опустилась на кресло у окна.

– А потом?

– О господи. Думаю, его величество героически тебя спасет. – Джейн рассеянно нахмурилась, глядя в камин. – Он и правда так ужасен?

Фэрис устало потерла лоб.

– Нет. Возможно, нет. Но у него слишком красные губы, а нижняя губа к тому же отвисла. И я слегка опасаюсь, как бы он не довел себя на охоте до сердечного приступа.

Ранним утром следующего дня Фэрис выехала на охоту вместе с остальными приглашенными. Чистое небо над головой обещало холодный и ясный день, хотя над землей еще висела дымка. Было слишком туманно, чтобы ясно видеть, и слишком холодно, чтобы стремиться к общению, но Фэрис изо всех сил старалась казаться любезной. Перспектива охотиться в чужой стране, сидя на незнакомой лошади, угнетала Фэрис, и то, как хорошо смотрится на ней новый костюм для верховой езды, не могло ее ободрить.

Она знала, что к ее наружности нельзя придраться: ни к надетому слегка набок высокому цилиндру с кокетливой вуалью из тюля, ни к сеточке для волос, в которую были уложены ее непокорные локоны, ни к перчаткам из юфти, ни к начищенным до блеска сапожкам. Дамское седло все-таки выгодно подчеркивает красивую внешность. Если надо спешить, садись верхом, так надежнее. Но если хочешь пленить чье-либо воображение – дамское седло незаменимо.

Испанский посол, очевидно, решил, что она должна украшать собой их кортеж, так как предоставил самого крупного коня, на которого ей когда-либо доводилось садиться, – превосходного гнедого мерина с шеей, изогнутой как у карусельной лошадки. Он был таким огромным, что, возможно, Фэрис на нем выглядела даже хрупкой.

– Триумф эстетики, – пробормотала она, а гнедой топнул копытом и закусил удила.

– Прошу прощения? – Всадница рядом с ней оказалась американкой, женой датского посла. – Вы что-то сказали? – Она была слишком поглощена непослушанием своей собственной лошади, чтобы обратить внимание на высказывания Фэрис.

– Прекрасное утро, я сказала.

– Прекрасное, чтобы спать. И все же это лучше, чем стрелять. Если мы будем двигаться, то не замерзнем.

Беседуя, они выехали вслед за остальными охотниками со двора «Крейла», необычайно уродливого загородного посольского особняка. Далеко впереди бежала стая охотничьих собак под присмотром егерей. Позади вели запасных коней, и среди слуг были Рид и Тириан, к тайному облегчению Фэрис.

– Вы часто здесь охотитесь? – спросила Фэрис, надеясь получить совет по поводу местности.

Жена посла грациозно дернула плечиком.

– Я собираюсь следовать за остальными до первой аллеи, а там внезапно обнаружу, что бедное животное немного захромало. Я вернусь раньше, чем уберут тарелки после завтрака.

Послышался знакомый голос, низкий, как фагот, но при этом пронзительный, как гобой.

– Мы передадим вашему мужу эти слова. – К ним сзади подъехал король. Его костюм для охоты можно было назвать почти идеальным. Почти. Обычные темно-желтый жилет и красный сюртук сменились нарядом бутылочно-зеленого цвета. Ткань жилета напомнила Фэрис внутреннюю обивку дворцовой кареты, еще не выцветшую от времени.

– Вы его не удивите, – заметила жена посла.

– А вы его не станете тревожить, мы надеемся. В конце концов, мы здесь для того, чтобы получать удовольствие. Мы будем сопровождать вас и юную Фэрис. Никогда не помешает иметь преданного кавалера, который будет открывать перед вами ворота. И позовет на помощь, если нужно.

Фэрис пристально посмотрела на него, но предпочла утаить свое мнение по этому поводу. Вслух она спросила лишь:

– Какова здесь местность?

– Красивые высокие холмы. Охота должна быть отличной, если собаки найдут дичь.

– Что здесь растет? – спросила Фэрис. – Поля сейчас под паром, или нам надо быть осторожными, чтобы не затоптать пашню?

Король казался удивленным.

– Мы приехали охотиться, а не заниматься сельским хозяйством. – Увидев внезапно изменившееся выражение лица Фэрис, он прибавил извиняющимся тоном: – Нам следовало сказать, что мы здесь для того, чтобы получать удовольствие от охоты. И мы знаем, что получим его в вашем обществе. Не беспокойтесь о том, что пропустите добычу. Мы просто приложим все усилия, чтобы развлечься вместе.

«Значит, приложим все усилия?» Фэрис смотрела в промежуток между ушами своего гнедого и пыталась сохранить вежливое выражение лица.

«Если позволят лисица, собаки и кони, я сделаю все возможное, чтобы ты оказался в канаве, король, которому на все наплевать. Будешь знать, как опекать меня!» Гнев смыл ее беспокойство, и впервые после приезда в Аравиль герцогиня почувствовала себя совершенно самой собой, свободной и разгневанной.

– Вы часто охотитесь? – К собственному удивлению, ее голос звучал вполне любезно.

– Несколько последних сезонов – не слишком часто, но выбираемся, когда можем. Врачи говорят, свежий воздух нам полезен.

Они достигли леса, где скрывались лисы, и придержали коней. Егеря осторожно погнали собак в глубь. Другие всадники рассредоточились вдоль опушки. Позиции были выбраны отчасти в соответствии с охотничьим этикетом, а отчасти в соответствии со стратегией, так как хорошая стартовая позиция могла оказаться решающей для погони. Кажется, на сей раз протокол и титулы не имели значения.

Фэрис позволила королю выбрать себе место и остановила гнедого рядом с ним. Она почти привыкла к чужому дамскому седлу. Гнедой был покладистым, и она уже воспринимала ритм его движения позвоночником и запястьями.

– Мы стараемся выезжать на охоту два-три раза в неделю в сезон, – продолжал беседу король. – Это, во-первых, хороший предлог игнорировать утомительные аудиенции. А во-вторых, интерес правителя к спорту производит хорошее впечатление на подданных.

– Вот речь истинного короля, – пробормотала Фэрис.

К счастью, ее слова потонули в сигнале охотничьего рожка. Собаки громко залаяли вразнобой, и этот галдеж невольно напомнил Фэрис крики пролетающих диких гусей.

– Ушла! – взвизгнула жена посла.

– Оставайтесь рядом с нами, – сказал король Фэрис. – Мы проследим, чтобы с вами ничего не случилось.

Презрительно прищурившись, Фэрис пришпорила гнедого и оставила позади их обоих. Пора, в конце концов, показать, на что она способна.

Фэрис понеслась по полю, через каменистый выгон рядом с лесом и влетела в распахнутые ворота. За ней скакали другие всадники, поэтому она оставила ворота открытыми. За ними лежало еще одно пастбище, потом, отделенное каменной стеной, следующее пастбище. Фэрис подождала своей очереди, и гнедой легко перенес ее через преграду. Далеко впереди она видела стаю гончих, казавшихся ярко-белыми на фоне бурой травы. Гончие неслись впереди охотников. Лисы пока нигде не мелькали.

Грохот копыт и свист ветра в ушах не могли заглушить дикий лай собачьей стаи. Возбужденная скачкой, Фэрис забыла обо всех неприятностях. Она была одна, и она была свободна.

В дальнем конце последнего пастбища виднелась очередная каменная стена, немного выше первой. Лошади охотников прыгнули через нее. Фэрис послала гнедого за ними, и он с легкостью преодолел барьер. В течение следующих пятнадцати минут ее конь настигал загонщиков с такой быстротой, что Фэрис слегка его придержала. Не годится скакать впереди всей компании.

Гнедой слушался ее, пока они не достигли первого высокого берега. Здесь он перестал обращать внимание на желание наездницы выбрать более легкий путь. Он просто перемахнул через самую высокую точку с легкостью оленя и понесся к узкой дороге внизу, вызывая у Фэрис ощущение, будто ее грациозным пинком спустили с лестницы. Она взяла себя в руки и позволила коню догонять охотников, если уж ему так хочется. Бросив взгляд назад, она увидела, что все остальные тоже взбираются по склону. Короля среди сутолоки она не заметила.

Собаки вели ее за собой по дороге и через поле, где были посажены репа и брюква. Фэрис, с ее любовью к земледелию, не могла скакать прямо по полю и принудила гнедого обогнуть его и присоединиться к преследователям на другой стороне. Остальные охотники проскакали прямиком по посевам. Фэрис презрительно усмехнулась и дала гнедому самому выбрать аллюр.

Двадцать минут спустя ее конь спустился еще с одного крутого берега и переправился через мутный поток. Утренний туман по-прежнему висел в неглубокой долине, где протекал ручей. Фэрис пришлось часто моргать, чтобы выбрать лучшую дорогу вверх по противоположному склону.