Текст книги "Академия магии"

Автор книги: Кэролайн Стивермер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 16
Несвоевременный снег

Фэрис не сразу пришло в голову, что она привела в смущение их обоих. В тот момент казалось вполне естественным, что она должна поцеловать Тириана и что ему нужно несколько мгновений, чтобы ответить.

В тот момент она не подумала о положении, в котором оказался Тириан, лежащий на полу и придавленный всем ее весом. В тот момент она вообще ни о чем не думала, занятая лишь собственными сиюминутными ощущениями.

Ей показалось, что Тириан очень быстро прервал их поцелуй. Голос его звучал спокойно, как всегда, даже слегка виновато.

– Я не хотел вас пугать.

Фэрис понадобилось время, чтобы прийти в себя, так сильно ее выбили из колеи собственные ощущения. Несколько бесконечных секунд она была так близко от него, что его дыхание шевелило ее волосы, а его близость всколыхнула все ее тело.

А потом его подчеркнутая учтивость заставила Фэрис осознать, что она наделала. Она поспешила отойти от него, снова вспрыгнула на кровать и молча съежилась под одеялом, задыхаясь от смущения.

Тириан прервал молчание и произнес прежним тоном:

– Кажется, я обнаружил лестницу хранительницы.

Фэрис думала совершенно о другом и потому не поняла сразу значения его слов. Она молчала так долго, что Тириан с тревогой спросил:

– Они ведь не нашли ключ?

– Нет. Он у меня надежно спрятан. – Голос ее звучал не совсем твердо. – Почему вы думаете, что это лестница хранительницы?

– Замок на этой двери я не смог открыть. Если это не дверь на лестницу хранительницы, то я буду очень разочарован. – Тириан говорил совершенно бесстрастно.

В другое время Фэрис обиделась бы на такое откровенное нежелание замечать то, что произошло. Теперь она испытывала к нему благодарность за это. Она отбросила одеяло и начала нашаривать туфли. Сделала над собой усилие и спросила почти нормальным голосом:

– Что с вами случилось? Где вы были?

– Я пытался поймать вас, когда вы поскользнулись в водопаде на лестнице. Думаю, вы ударились головой, когда упали, потому что ушли под воду мгновенно. Хорошо, что у вас такие длинные волосы. Только благодаря им я вас поймал. – Тириан был на редкость мрачен. – К тому моменту, когда я вынес вас на безопасное место, вы были без сознания, и мы оба чуть не захлебнулись. – Он запнулся, но потом продолжил с явной гордостью: – Привратник воспользовался ситуацией. Он созвал на помощь столько людей, что им удалось посадить меня под замок. Мне потребовалось некоторое время, чтобы отплатить ему. Когда я наконец это сделал, то отобрал у него в отместку ключи.

Фэрис нащупала свои туфли и надела их. Радуясь просторному шерстяному халату, она плотно закуталась в него, откинула назад волосы и потерла горящие щеки.

– Как вы меня нашли?

– Шел, пробуя ключи на связке. – Тириан встал и двинулся к двери. – Я вас искал. Чистая случайность, что я обнаружил лестницу хранительницы. Когда я нашел дверь, которую не смогли отпереть ни мои отмычки, ни ключи привратника, я начал подозревать, что мы наконец близки к успеху.

– Но откуда вы знали, что я здесь? Вам пришлось обшарить каждую комнату? – Будто для того, чтобы подтвердить обоснованность своего недоумения, Фэрис стукнулась ногой о какую-то мебель. И, стиснув зубы, прибавила: – Или вы умеете видеть в темноте?

– Я понял, что вы здесь, как только открыл дверь.

– О, неужели? – Фэрис наконец отыскала его во тьме. – Каким образом?

– Во-первых, я услышал звук, который запомнил по нашему путешествию на поезде из Понторсона в Париж.

Фэрис подумала и фыркнула.

– Какой тактичный способ сообщить мне, что я храплю.

Тириан с упреком ответил:

– Я не сказал, что вы храпите. Я изо всех сил стараюсь не говорить вам ничего подобного. Дайте подумать. Нет, это больше похоже на тихий рокот… – Он осекся, безуспешно попытавшись защититься от локтя Фэрис, воткнувшегося в его ребра. – Во-вторых… – Он смолк.

– Что еще?

– Если я так много времени потратил на то, чтобы уберечь женщину от беды, я могу определить, что она спит неподалеку от меня. Все равно, в темноте или нет.

Его слова прозвучали очень мягко, необычайно серьезно. Он приблизился к ней на шаг. Фэрис почувствовала, как его дыхание шевельнуло ее волосы, и невольно слегка отпрянула.

– Храпит она или нет, – прибавил он более легкомысленным тоном.

Фэрис удалось с горечью рассмеяться.

– А если я обещаю уберечь женщину от беды, – продолжал он, – я говорю серьезно. Думаю, вы поймете, когда немного повзрослеете.

Фэрис замерла.

– Что за чепуха. Какое отношение к этому имеет мой возраст? Я вас хорошо понимаю.

– Так я думал еще несколько минут назад. За кого вы меня принимаете?

Фэрис отодвинулась.

Тириан с сарказмом продолжал:

– «Если бы дело было только в любви, я бы последовал за вами – в рубище, если понадобится – на край света…» [22]22
  Цитата из романа Э. Хоупа «Пленник замка Зенда»


[Закрыть]

К своему изумлению, она узнала эту фразу. Тириан привел цитату из одного из трехтомных романов Джейн.

Он снова перешел на шутливый тон.

– Если бы дело было только в любви. Но мы оба знаем, что это не так. Любовь даже не имеет шансов на выигрыш. Давайте не будем это обсуждать.

– Я и не хочу это обсуждать. Вы первый заговорили об этом. Я не сказала ни слова о… ней.

Ее сердитый тон развеселил его. А она рассердилась от этого еще больше и, чтобы напугать его и сбить с него веселость, протянула руку, словно хотела снова обнять. Но Тириан, воспользовавшись этим, неожиданно притянул ее к себе, запустил пальцы в ее волосы и на этот раз поцеловал сам.

Всего на мгновение Фэрис захотелось прервать поцелуй и сказать очень спокойно: «Я не хотела вас пугать».

Но в следующее мгновение эта мысль улетела прочь навсегда. Ничего не видя в темноте, оглушенная бесшумным грохотом своего сердца, Фэрис перестала думать.

Когда Тириан наконец отпустил ее, он прошептал почти язвительно:

– Вот. Теперь вы верите, что существует нечто такое, чего вы еще не понимаете?

Он так взбудоражил ее, что Фэрис потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Она еще не совсем пришла в себя, когда ее осенило: он тоже взволнован.

Фэрис почти не обращала внимания на то, каким путем Тириан вел ее от спальни Грэлента к двери, которую он не смог открыть. Ничего не было видно, и, благодаря природной способности Тириана ходить бесшумно, почти ничего не было слышно. Она держала его за руку и двигалась так тихо, как только могла.

Ответ Тириана все изменил для Фэрис. Она поражалась тому, сколько времени потратила на изучение собственных слов и поступков, сомневаясь в своих выводах, гадая… А теперь все было иначе. Ее мысли обрели прочный фундамент.

– «Если бы дело было только в любви…» – Сарказм опровергал слова. И все же в голосе Тириана звучала музыка, по крайней мере для ее ушей. Его слова возвращались к ней, очень тихие, напряженно серьезные. «Если я обещаю уберечь женщину от беды, я говорю серьезно… Я понял, что вы здесь, как только открыл дверь… Теперь вы верите, что существует нечто такое, чего вы еще не понимаете?»

Фэрис сурово напомнила себе, что ей следует думать о разломе или, по крайней мере, об опасностях, которые могут поджидать ее на лестнице хранительницы. Вместо этого она предается мечтам о Тириане.

Ее слуга-любовник, как назвал его Бринкер. Фэрис гневно улыбнулась в темноте. Ну, пускай Бринкер говорит, что хочет, насчет любовников. Она только что сваляла дурака, но ради этого стоило сгореть от стыда. Она бы хотела, чтобы все ее идиотские поступки могли быть так же вознаграждены.

Пускай Бринкер говорит, что ему заблагорассудится. Это ничего не изменит. Всю свою жизнь Фэрис слышала сплетни о поведении матери. Какой вред могут причинить сплетни?

Но тут ее обдало холодом. Если только это не имеет значения для Тириана. «Не смотри вперед», – сурово приказала она себе.

Тириан нашел дверь. Он положил свою руку на руку Фэрис и поднес ее пальцы к замку. Она достала стеклянный ключ и, вставив в замочную скважину, осторожно повернула, опасаясь, что он может сломаться, если замок окажется тугим. Со щелчком, таким быстрым и точным, какой производит колода карт в руках опытного игрока, когда он снимает карту, ключ повернулся. Она вынула его и открыла дверь.

Фэрис вошла первой. Это лестница хранительницы, а она и есть хранительница. Не так ли? Она старалась скрыть свой страх. Тириан закрыл за ними дверь.

– Запереть опять? – прошептала Фэрис.

– Мне кажется, не надо. Вдруг нам понадобится уйти этой дорогой. А если понадобится, то мы, вероятно, будем спешить.

Они зашагали вверх по винтовой лестнице, ее спираль была закручена туго, как рог единорога. Лестница, потерянная давным-давно. Затхлый воздух был сухим и едким.

Пыль заглушала их шаги, но и таила в себе опасность: под ее толстым слоем не было видно, на что наступаешь. Несколько шагов – и пыль покрыла щиколотки, набилась в туфли. Фэрис расчихалась. Идти быстро было невозможно, хотя все инстинкты подгоняли, требуя немедленно выбраться из этого заброшенного места.

После холодной спальни Грэлента здесь казалось очень тепло, даже душно. Своды из грубо обтесанного камня были так тесны, что Фэрис задевала их плечами. Когда она провела ладонью по камням, те показались сухими и мягкими. Она поняла, что на них тоже лежит пыль. Фэрис содрогнулась и вытерла ладони о юбку.

Она на ощупь поднималась в темноте все выше. Стало настолько жарко, что она распахнула шерстяной халат. Голова у нее взмокла, и пот струйками стекал на шею. Воздух приобрел едкий запах и, казалось, сгущался вокруг нее. Тириан прикоснулся к ее руке, и она остановилась, охваченная дурным предчувствием.

Что-то было не так. Телохранитель дышал тяжело, прерывисто.

– Дым, – с трудом выговорил он.

Ничего не было видно. Но в то мгновение, когда Фэрис обняла его рукой за плечи и поддержала, что-то произошло с ней, с ее внутренним взором. Она по-прежнему ничего не видела глазами, но внутренний взор показывал ей лестничную клетку, полную дыма, и этот дым был окрашен всеми цветами пламени.

«Костер зимой», – подумала она. Это случайное воспоминание повлекло за собой инстинктивную уверенность, и она поняла, почему это заброшенное место ее испугало.

Фэрис совершенно ясно осознала, что на лестнице хранительницы время замерло. Разлом образовался очень давно, но это мгновение все еще продолжалось, оно висело вокруг, словно пыль в воздухе. Поэтому здесь было так трудно дышать.

Фэрис почувствовала руку Тириана, крепко обхватившую ее за талию, и поняла, что он поддерживает ее в той же мере, в какой она поддерживает его. У нее щипало в глазах. В горле першило.

– Назад, – хрипло выговорил он.

Фэрис закрыла глаза и снова посмотрела на лестницу мысленным зрением. Такая же тугая спираль, как у лестницы в доме Хилариона. Хиларион, хранитель запада. Они поднялись тогда по винтовой лестнице и пришли в такое место, выше которого нельзя было подняться. И сейчас отступать некуда, невозможно убежать от дыма.

«Проницательность и воля», – вспомнила Фэрис. А затем: «Это шляпа, пока я говорю, что это шляпа». Кашель сотрясал ее. Она не открывала глаз. Больше подниматься по этой лестнице нельзя. «Так поднимайся по другой лестнице».

Фэрис намеренно отключила свои ощущения и стала вспоминать Гринло: лестницу на башню-перечницу, которая вела к шпилю и северному якорю. Это была запретная территория, над которой властвовали Святой Михаил и Святая Маргарита, защищающие спины друг друга. Возможно, из-за своей запретности это место всплывало в памяти так отчетливо и с такой нежностью. Более гладкие стены. Более широкие ступеньки, истертые временем.

Время.Воздух был горячим и плотным. Фэрис кашляла, пока у нее не заболело горло. Она ощутила привкус крови. Рядом с ней Тириан согнулся пополам, силясь вдохнуть глоток воздуха.

Проницательность.Фэрис упрямо вспоминала прохладный камень, гладкий, серебристый серый камень строений Гринло, каждую лестницу, каждую башню. Она кашляла до тех пор, пока у нее не начали подгибаться колени.

Воля.И она вспомнила головокружительную высоту, вращение мира, когда однажды вышла из сумрака лестницы в башне на солнечный свет.

И мир вращался вокруг Фэрис. Только рука Тириана помогла ей устоять на лестнице, когда темнота снова сомкнулась вокруг. Но это была прохладная темнота, а жар отступил под напором свежего ветра, такого сильного, что он шевелил ее волосы и дергал складки халата.

Впервые за долгие годы сквозняки подняли пыль, попавшую в заточение на лестнице хранительницы. Сначала дышать было так же трудно, как в задымленном помещении. Затем ветер стих, пылевая завеса осела, и воздух очистился.

Фэрис спрятала лицо в ямку на плече Тириана и позволила себе отдохнуть так в усталом молчании. Некоторое время они оба глубоко, с присвистом вдыхали полной грудью чистый воздух, пахнущий Гринло и морем.

– Хорошая работа, – сказал Тириан хриплым голосом.

– Ничего еще не сделано. Разлом еще ждет.

– Мы до него доберемся.

Лестница, которая вывела их наверх, в ясное утро, была той самой лестницей, которую Фэрис помнила в Гринло. Заканчивалась она знакомой башенкой-перечницей. Но дверь башни вывела их не в Гринло. Фэрис и Тириан очутились на крыше, засыпанной обломками кирпича и камней.

Пробыв так долго в темноте, Фэрис лишилась дара речи, увидев свет. Она глупо хлопала глазами, а Тириан прошел мимо нее и отправился на разведку по развалинам бывшего тронного зала.

Было ранее утро, столь ранее, что город внизу только начинал пробуждаться. Небо на востоке освещалось разгорающимся восходом солнца, а редкие облака обещали ясный день. Львы, которые обитали в руинах, еще спали.

Тириана просто невозможно было узнать, измученный, небритый, грязный, он где-то потерял свой фрак, сорочка его посерела от пыли и порвалась, а манжеты заскорузли, пропитанные чем-то, подозрительно похожим на засохшую кровь. Запястья были покрыты такими же пятнами, они воспалились и распухли.

Фэрис посмотрела на себя и обнаружила, что грязна не меньше, чем он. То, что она приняла за пыль, оказалось пеплом. Пот смешался с этим летучим серым веществом, и в результате она оказалась покрыта пятнами, напоминающими мазки краски. И вся чесалась.

Тириан обнаружил дверь во дворец и поманил ее. Фэрис покинула тень башни-перечницы.

Краешек солнца только что показался над горизонтом, и мир менял свой цвет каждое мгновение. Повсюду царил свет, так много света, что Фэрис едва различала узор под ногами.

Она подняла глаза. Если она видела горизонт, то могла ориентироваться. Если она не смотрела, куда идет, то знала, куда идти. Она видела, как меняется узор под лучами восходящего солнца, и двигалась осторожно, стараясь не оступиться.

Разлом она узнала по прикосновению, еще до того, как его распознали остальные органы чувств. Она почувствовала, как что-то слегка изменилось у нее под ногами, словно узор расплывался. Фэрис посмотрела вниз. Она стояла в центре рисунка, выложенного белым стеклом на белом камне. Прямо под ее истрепанными туфельками этот узор менялся. Белое стекло становилось дымчато-зеленым, цвета солнечного луча в морской воде. Зеленое стекло поднималось вверх, образуя еще один лестничный пролет. Фэрис устало двинулась вверх по ступенькам.

Когда зеленое стекло превратилось в прозрачное, Фэрис остановилась. Лестница тянулась вверх, насколько хватало глаз, и лишь отраженный солнечный свет выдавал ее присутствие. Фэрис стояла неподвижно, глядя вверх. После времени, проведенного взаперти, тепло солнца было приятным, небо завораживало. Она не могла оторвать от него глаз. А вокруг себя со всех сторон она ощущала разлом.

Этого момента Фэрис все время боялась. Наконец-то она добралась до разлома, но все же совершенно не представляла себе, как его сомкнуть. То, чему ее учили в Гринло, не подготовило ее к подобной задаче.

А может быть, и подготовило. Фэрис вспомнила башню-перечницу. «Проницательность и воля», – сурово сказала она себе.

Жаль, что с ней нет Хилариона. И декана тоже. А больше всего жаль, что нет Джейн.

«Защита, – напомнила она себе. – Защита, которая уравновешивает Гринло, держится на двух якорях».

Вспомнив тишину часовни Святой Маргариты под Гринло, она подумала о резервуарах и проходах под замком. Поставить нижний якорь там, в спальне Грэлента.

Фэрис позволила остальной части конструкции встать на место, все время поднимая глаза к небу. Там должен находиться верхний якорь, когда она закончит. До тех пор там будет только небо. Не разлом. Она не позволит себе отвлекаться на разлом.

До этого момента Фэрис удавалось продержаться, но тут она услышала тихий звук, который не смогла бы определить. Это мог быть шорох накрахмаленных нижних юбок. Или слабый хруст сухой ветки в тот момент, когда ее охватил огонь.

Еще до того, как обернулась, Фэрис поняла, что она уже не одна на стеклянной лестнице.

На пять ступенек ниже ее стояла Менари, оглядываясь так, словно любовалась видом. На ней уже не было парика. Ее собственные русые волосы падали на плечи шелком еще более богатым, чем серый шелк платья на ней, точно соответствующий цвету ее глаз.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Менари.

Фэрис нахмурилась.

– Что ТЫ здесь делаешь?

Снова послышался слабый звук. Она осознала, что слышала шелест шелковых юбок Менари. Как долго Поганка наблюдает за ней?

– Никогда раньше не забиралась так высоко. – Менари вытянула шею и посмотрела вверх. – Почему ты здесь остановилась?

– Кто тебя выпустил?

Глаза Менари ярко сияли.

– Кто-то извлек для меня дополнительную магическую силу из разлома в Двенадцатую ночь. Она разрушила все чары на много миль кругом. Поэтому я ушла из Севенфолда и вернулась домой повидать своего дорогого отца. Он рассказал мне, что вы с Джейн наведались сюда этой ночью. – Ее едва заметная улыбка стала шире. – Ты думаешь, здесь есть какая-то связь?

– Кто рассказал тебе о разломе?

– Я здесь выросла, помнишь? Мне еще в колыбели снился этот разлом. Он пел мне.

– Как это поэтично.

– Я нашла его, когда была еще маленькой девочкой. Я пыталась показать разлом Агнес, но она боялась. Она рассказала отцу, а он рассказал деду. Меня наказали. С тех пор все старались не пускать меня к разлому. Они даже привели львов, чтобы его сторожить. Но я не боюсь львов, мне они даже нравятся. И они ко мне не лезут. – Менари грозно посмотрела на Фэрис. – А кто тебе рассказал о разломе?

Фэрис не ответила на ее вопрос.

– Тебе повезло, что ты выбралась из Севенфолда. Зачем ты пришла сюда, не боишься, что отправят обратно?

Менари огляделась кругом и вздохнула с глубоким удовлетворением.

– Разве это не очевидно? Здесь сила.

Поганка посмотрела вдаль, на горизонт, казалось, она впитала утренний свет и приняла в себя его частицу. Он вернул румянец ее лицу и вспыхнул в ее волосах.

– Я всегда думала, что поделюсь разломом с отцом, но он его боится. Он не хотел, чтобы я поднималась сюда. Он так привык все делать по-своему. Мне пришлось его усыпить. Я их всех усыпила, всех в замке. Мне было некогда, а это избавило меня от споров. Теперь я думаю, что ты тоже должна уснуть. Я устала объяснять.

Ветер, растрепав волосы Менари, превратил их в светлый ореол, когда она протянула руки к солнцу. От нее исходил такой яркий свет, что кончики ее пальцев стали почти прозрачными на фоне неба. Постояв так, она опустила руки и улыбнулась Фэрис ангельской улыбкой.

Фэрис смотрела на нее. Красота Менари заставила ее болезненно осознать собственный жалкий вид, и это ее рассердило.

– Как быстро у тебя отросли волосы. Наверное, ты использовала какое-то заклинание.

Улыбка Менари померкла.

– Почему ты не засыпаешь?

– Неужели тебе все время надо разговаривать так, будто тебе шесть лет? Это так утомительно.

Менари топнула ногой.

– Усни!

Фэрис тоже топнула ногой.

– Заставь меня!

– Я пытаюсь. – Глаза Менари вспыхнули. – О, мне хочется убить тебя.

– Да, я догадываюсь. Ты мне тоже не нравишься, но я не нанимаю убийц.

– Конечно, ты не можешь. Отец бы тебе не позволил.

– Что может сказать твой отец… о! – Фэрис вспомнила вероломное соглашение Бринкера с королем. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я не стремлюсь стать твоей мачехой. Собственно говоря, худшей судьбы я даже представить себе не могу. Как только закончу здесь, я уеду домой, в Галазон.

Менари хитро спросила:

– Закончишь что?

Фэрис подбоченилась.

– Ну, сначала я собираюсь спустить тебя с лестницы.

– Ты пытаешься сомкнуть разлом, правда? Я это и раньше чувствовала. Извини, но могу тебе сразу сказать, что у тебя ничего не выйдет, – Менари насмешливо улыбнулась. – Не буду тебя отвлекать. Действуй. Пытайся.

«Проницательность и воля», – напомнила себе Фэрис. Перед сверкающей силой Менари она чувствовала себя жалкой и плохо подготовленной. Она хотела бы, чтобы у нее было волшебное кольцо, или волшебная палочка, или какой-нибудь другой волшебный предмет. Даже пусть тяжелая кочерга! «Остроконечная шляпа, усыпанная серебряными звездами и полумесяцами, пригодилась бы», – с грустью подумала она. Она даже не умела делать руками впечатляющие жесты. Могла только стоять, вся в грязи, чувствуя бессильную ярость, на стеклянной лестнице, над разверстой пастью разлома.

– Скажи мне, когда закончишь. – У Менари был скучающий вид, но злорадство в голосе выдавало ее заинтересованность.

Разлом слегка изменился. Фэрис почувствовала, как стеклянная лестница под ней как будто стала немного мягче. Зеленый цвет распространился выше, прозрачное стекло отступило на пять ступенек.

Фэрис села на ступеньку и прижала ладони к стеклу. Оно было холодным, но не скользким. Фэрис погладила ступеньку, лаская ее, словно та была живой. Лестница задрожала и замерла.

Казалось, голос Менари раздается откуда-то издалека. Невозможно было не услышать снисходительности в ее тоне.

– Это очень мило. Ты закончила?

Приходилось делать усилие, чтобы разглядеть Менари, такой яркий солнечный свет заливал ее. Фэрис прищурилась.

– Ты сделала это нарочно.

– Ты не можешь сомкнуть разлом. Я так и знала. Но было забавно смотреть, как ты пытаешься.

– Продолжай смотреть. Мне не зря поручили эту работу.

– Дура. Думаешь, ты была первой? Ты хоть раз получала что-то такое, чем я уже не владела и что отвергла?

Менари нанесла Фэрис удар по слабому месту, о существовании которого она не подозревала.

– О чем ты говоришь?

– А как ты думаешь? Если бы я хотела стать хранительницей севера, я бы ею стала. Тебе достаются мои объедки.

Фэрис с трудом сумела ответить:

– Ты ошибаешься.

– Давай, назови хоть одну вещь, которую ты получила до того, как она мне наскучила. – Менари сладко улыбнулась. – Бросаю тебе вызов.

– Это легко. – Фэрис почувствовала, как ее пальцы сжались в кулаки. Стекло леденило костяшки пальцев. – Любовь.

– Любовь? К тебе? – Менари смеялась долго. – О, ты говоришь о твоем слуге-блондине? Это очень смешно. Ты думаешь, я бы тебе позволила получить его обратно, если бы он мне уже не надоел? О, ты слишком старомодна. Попытайся еще раз.

«Если бы дело было только в любви…» Ну, дело не только в ней.

– Дружба, – сказала Фэрис.

– Ты думаешь о своей учебе в Гринло? В Гринло, где я делала все, что там можно было делать, когда ты еще даже не успевала помечтать об этом? – Менари покачала головой, продолжая смеяться. – Ничего лучше не можешь придумать?

Фэрис привыкла к Менари, но она так устала, что ей было трудно терпеть насмешки. Все это было правдой, в каком-то смысле. Она хорошенько поразмыслила, прежде чем заговорила снова.

– Долг, – в конце концов произнесла она.

Менари казалась озадаченной. Через секунду лицо ее прояснилось, а голос стал еще более покровительственным.

– Я все перепробовала, дорогая. И мне все это надоело.

Наконец пришла очередь Фэрис удивиться.

– Ты не знаешь, о чем я говорю, не так ли? Чем бы ты ни владела, у тебя нет Галазона. У тебя никогда не будет ничего подобного, и ты бы не знала, как о нем позаботиться, если бы он у тебя был. У тебя есть только ты.

Менари звонко рассмеялась.

– У меня есть разлом.

– Неужели? Ты уверена? – Фэрис подняла брови и прижала ладони к ступеньке. Следующий порыв ветра поднял непокорную гриву волос Менари и оставил в таком положении. – Ты совершенно уверена?

Глаза Менари широко раскрылись. Она сначала подняла руки, потом повысила голос:

– Прекрати!

Ее волосы все еще развевались вокруг ее головы, как языки пламени. Она силилась убежать.

Стекло под ладонями Фэрис стало таким холодным, что обжигало пальцы. «Проницательность и воля». Она чувствовала, как разлом тянется к длинным волосам Менари в слепой жажде, словно мотылек к огню. «Так возьми их обратно».

Менари закричала, когда иллюзия длинных русых волос покинула ее. Еще более красивая, чем прежде, с собственными волосами, пушистыми и короткими, как у ребенка, она злобно смотрела на Фэрис.

– Только попробуй еще раз. – В ее голосе звучала угроза. – Давай, попробуй. Ты не можешь ничего со мной сделать. Ты можешь только отправить обратно ту силу, которую я взяла для себя.

Фэрис не стала растрачиваться на ответ. Она отправила в разлом силу, которую Менари использовала для удовлетворения своего непомерного тщеславия. И почувствовала, как разлом слабо отозвался, словно ему не терпелось восстановить свою мощь.

Если бы это был кто-то другой, меньше связанный с природой разлома, старания Фэрис не дали бы видимого эффекта. Но и так видеть было почти нечего.

Менари не закричала. Не подняла руку. Она просто исчезла, словно язычок свечного пламени.

Разлом дрогнул, потом раскрылся шире, требуя еще пищи.

Фэрис очутилась одна на стеклянной лестнице.

– Наверное, ты взяла слишком много силы, сама того не понимая, – прошептала она в темноту.

Она по-прежнему ощущала разлом. Когда она отправила силу Менари обратно, это должно было помочь восстановить равновесие. Но Менари отказалась отдать свою силу, и это увлекло в разлом ее саму. Равновесие нарушилось еще больше. Она остро сознавала нетерпение разлома. Менари лучше всего умела брать. Возможно, разлому раньше ничего не давали.

Фэрис прижала испачканные пальцы к холодному стеклу. Что еще принадлежит разлому? Она торопливо стала нащупывать нити его влияния.

Туман, окутавший высокие стены замка, легко вошел в него. Иллюзорные стены, оставшиеся с момента, предшествующего образованию разлома, исчезли в нем. Ущерб, нанесенный материалу замка, занял больше времени. Фэрис трудилась, пока все переменчивые узоры в замке, от пола разрушенного тронного зала до восточных ковров, не отдали что-нибудь разлому. Равновесие слегка сместилось.

Все, что принадлежало разлому, уже вернулось в него. И все же он по-прежнему оставался открытым. В отчаянии, Фэрис предложила ему воспоминания о своем первом взгляде на Аравис с развалинами высокого замка, увиденными издалека.

Разлом принял нечто большее, чем просто воспоминание. Фэрис сохранила память, но когда разлом ее принял, эта память уменьшилась. Она уже не могла сама представить себе столь знакомые очертания драконьего хребта. Она все еще знала, как он выглядит, но только так, будто кто-то ей о нем рассказал. Знание на основании собственного опыта исчезло.

Разлом все еще смещался, но уже гораздо медленнее. И одновременно разрастался белый свет. Свет был повсюду.

Если разлом нельзя сомкнуть, может быть, его можно заполнить. Фэрис несколько мгновений размышляла, потом отправила в разлом город Аравис, узкие, шумные улицы, там и сям освещенные кострами Двенадцатой ночи. Она предложила охоту на лис вместе с испанским послом и почувствовала, как удовольствие, полученное от скачки верхом, стало далеким и устаревшим. Она отдала свои воспоминания о сельской местности, о садах Севенфолда, о набережных в Шене.

Она рассталась со своей поездкой в лимузине «Минерва», с путешествием в Восточном экспрессе и с тяжелыми часами тряски в дилижансе вместе с Джейн. Липкий темный кекс, крошки воздушной выпечки и горячий, крепкий кофе тоже отдала, вместе с шелковистым огнем коньяка.

Она отдала вкус чая, который слишком долго заваривали, и с облегчением обнаружила, что больше ничего от колледжа Гринло не уйдет в разлом. Его защита устояла. Она поняла, что ей не принадлежит ничего, кроме этого крепкого чая, что она могла бы отдать. Париж тоже, под надежной зашитой Хилариона, не поддастся ее усилиям заполнить разлом.

Фэрис отдала разлому все, что могла, так быстро, как могла, словно в большой спешке укладывала вещи перед долгим путешествием. Он взял все, что она в состоянии была предложить, и взял с жадностью. Она отдавала воспоминания и опыт так же свободно, как и приобрела их, пока белый свет не ослепил ее и она не перестала чувствовать движения разлома.

Жмурясь от усилий, едва осмеливаясь дышать, Фэрис остановилась. И в то же мгновение почувствовала, как белый свет вокруг нее начал распадаться на отдельные цвета. Разлом смещался, медленно, но неумолимо.

Время. Сколько у нее ушло времени на то, чтобы послать в разлом Менари, а за ней большую часть собственного жизненного опыта? Фэрис понятия не имела. Возможно, она стоит на стеклянной лестнице уже много часов. Так она может провести здесь остаток жизни и ничего не добиться.

Фэрис усиленно думала. Проницательность проявилась первой, будто холодная рука стиснула ее сердце. Она вздрогнула, думая о том, как ей удастся овладеть волей.

– Долг, – сказала она себе. Она попыталась рассмеяться и вздрогнула от звука, который у нее вырвался.

И тогда она нежно отпустила в разлом Галазон с его высокогорными лугами и густыми лесами, его замерзшими реками и заснеженными горами.

Для Фэрис трава на лугах высохла и выцвела.

Ветер, шевелящий леса, застыл. Реки заросли илом, а склоны гор обнажились. Она почувствовала, что Галазон стал такой же страной, как все, обычной землей, которую можно обменять, и у нее перехватило дыхание от боли.

Равновесие установилось. Жажда утихла. Наступило мгновение покоя, от которого сердце ее бешено подпрыгнуло. Затем разлом снова дрогнул.

Фэрис опустила взгляд на свои руки. Стекло, на которое они опирались, больше не было зеленым, оно стало прозрачным и холодным. Очень холодным.

– Ответственность. – На сей раз ей удалось слабо рассмеяться над собой, над своими надеждами, над самим звуком этого слова. Бессмысленного слова.

Теперь, надо полагать, ее долг – вернуться назад и признаться в своем провале. Рассказать всем, кого это волнует. А потом? Уехать назад, в Галазон, и постараться вытерпеть существование там? От этой мысли ее замутило. Уехать? Да, куда угодно, только не в Галазон.

Подняться выше по лестнице? Никаких объяснений. Никаких извинений. Никаких прощаний. Просто шагнуть в разлом.

Это должно быть очень просто. В конце концов, это ее долг.

И это не смерть, и даже не ссылка, так как она не может умереть, как и Хиларион, а Галазон уже там, ждет на дне разлома. Но все равно ей этого не хотелось.