Текст книги "Академия магии"

Автор книги: Кэролайн Стивермер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Очаровательная малышка. – К собственному изумлению, Фэрис обнаружила, что говорит искренне.

Агнес тем не менее посмотрела на Фэрис с неприязнью, но Бринкер кивнул.

– У нее наш семейный характер. – Он улыбнулся племяннице, его лицо выражало редкостную теплоту.

Фэрис бросила взгляд на Агнес.

– Какой именно семьи?

Агнес проигнорировала ее и дернула за шнурок звонка.

– Я думаю, ленч подан.

За столом Агнес не склонна была разговаривать с кем бы то ни было. Бринкер только с интересом наблюдал за Фэрис. Джейн взялась поддерживать общую беседу с оживлением, которого не проявляла после отъезда из Парижа. Она упорно обращалась к лорду и леди Бринкер по именам, как и они к ней с момента ее приезда. Она призналась всем сидящим за столом, что китайская комната не кажется ей такой уж нестерпимо красной. Она говорила о погоде, архитектуре Галазон-Чейза и романах Марии Корелли. [14]14
  Мария Корелли (1855–1924), английская писательница.


[Закрыть]

Фэрис слушала, несколько подавленная подобным воодушевлением. Она знала, что Джейн не считает романы Марии Корелли социальной сатирой, и гадала, насколько искренни остальные высказывания подруги. В любом случае, кажется, установка мебели в комнате королевы Матильды и возвращение багажа чудесным образом подняли настроение Джейн.

Покончив с отбивной, Бринкер поддержал разговор. Заглянув в свой экземпляр «Книги пэров» Бэрка, он узнал все о семье Джейн. Теперь он хотел все узнать о самой Джейн. Она кратко просветила его, а потом перевела разговор на Налланинов.

– Фэрис пыталась мне объяснить, но я просто не способна была понять. Сама семья такая маленькая, но всякий раз, когда речь заходит о Налланинах, возникает впечатление, что это целое племя. Такое, как скифы.

– Скорее это клан. В каком-то смысле все, рожденные в Галазоне, являются членами нашей семьи. Если говорить совсем просто, мы – голова клана, а все остальные семьи – просто члены клана.

– Очень похоже на шотландские племена в вашей собственной стране, – вяло произнесла Агнес. – Те, у кого только одна корова или коза, считают тех, у кого скота много, своим дворянством.

Фэрис попыталась вернуть вчерашнее ощущение спокойствия, но ей это не удалось. Ее обычное раздражение против дяди вернулось в полной мере, и еще осталось много для тети.

– Ничего подобного, совсем непохоже. В Шотландии, в неспокойные времена, те, у кого только одна корова или коза, обращались к лордам, а те оставляли их умирать от голода. Мы должны следовать лучшим примерам.

– Это был просто вопрос экономики, – мягко поправил ее Бринкер. – Нет места для дома с одной коровой, когда овцам нужны пастбища.

– Это был просто вопрос жадности. – Фэрис сердито посмотрела на дядю.

– Возможно, это не слишком удачная аналогия, – рискнула высказаться Джейн. – Кланы Шотландии разнообразны и враждуют между собой. Здесь же только один клан.

Казалось, Агнес совсем заскучала.

– Вам виднее, конечно. Я не знакома ни с теми, ни с другими.

– Как давно вы приехали сюда из Аравиля? – вежливо спросила Джейн.

– Мне кажется, целую вечность тому назад, – ответила Агнес. – Бринкер прибыл в Аравис, чтобы познакомиться со мной перед тем, как мой отец даст согласие на наш брак. Я часто думаю, что лучше мне было приехать в Галазон-Чейз. Гораздо важнее знакомства с женихом знакомство с его домом.

Фэрис уставилась на Агнес, прищурившись от раздражения. Это ее дом, а не Бринкера. Ну что ж, приятно будет отослать тетушку назад в Аравис. Она пожелала Бринкеру получить удовольствие от своего тестя.

Джейн перевела взгляд с серебра на буфете на люстру над головой, потом на ромбовидные окна и заснеженный сад за ними.

– Дом просто великолепен.

Агнес проследила за взглядом Джейн.

– Здесь какой-то нелепый климат. – Она вздохнула. – Мой отец хотел как лучше. Он считал, что его долг вызвать Бринкера ко мне.

Джейн кивнула с сочувствием.

– У меня тоже есть отец. И у него иногда возникают любопытные идеи насчет долга перед семьей. Что хуже – вдобавок у него рождаются любопытные идеи насчет моего долга.

– Ах, да, – сказал Бринкер, словно внезапно вспомнил что-то, – ваш долг. Конечно, сейчас не такое время года, когда вы можете оставить свои обязанности в Гринло. Я понимаю, что привело сюда Фэрис и ее слугу. Но вам-то зачем это понадобилось?

Такая грубость даже Агнес заставила уставиться на него. Фэрис, оторопев, застыла. Однако Джейн ответила на вызывающий взгляд Бринкера с невозмутимым добродушием.

– Если быть абсолютно честной?

– Конечно.

Джейн понизила голос.

– Красавчик принц Чарли. [15]15
  Прозвище шотландского принца Чарльза Эдуарда Стюарта (1720–1788).


[Закрыть]– Она насладилась долгим мгновением растерянного молчания, потом продолжала: – Некогда мы, англичане, проявили здравый смысл и воспротивились тому, чтобы посадить на трон Красавчика принца Чарли. Триумф логики, но какой ценой? Мы с тех пор всегда мыслим очень здраво. – Бринкер попытался что-то сказать, но Джейн широко улыбнулась и махнула рукой, призывая его к молчанию. – Буду честной. Мы сожалеем о Красавчике принце Чарли. Весьма сожалеем. И хотим искупить свое неуместное здравомыслие. Поэтому ищем троны и людей, которых можно на них посадить. Игра в возведение на трон королей в глухих уголках света стала английским видом спорта. Когда герцогиня пригласила меня посетить ее дом, я не смогла отказаться. Я чувствовала, что мой патриотический долг – принять приглашение.

Казалось, Бринкера это позабавило.

– Не надеетесь же вы и здесь заняться возведением на трон королей?

Джейн рассмеялась вместе с ним.

– Я лишь успела распаковать вещи. Дайте мне побольше времени изучить обстановку, прежде чем отдаться своему увлечению.

Явно сильно встревоженная, Агнес смотрела на Бринкера, но обращалась к Джейн:

– Должна вам напомнить, что единственный король здесь – мой отец. У него уже есть трон. Единственный имеющийся здесь трон.

– Тогда я должен найти для нашей гостьи какое-то другое развлечение, – поспешно вставил Бринкер.

– Это будет нетрудно, – заметила Фэрис. – Ты ведь хорошо играешь в игры, дядя?

– А меня так легко развлечь, – весело подхватила Джейн. – Я знала, что мне здесь понравится.

Глава 11
Своевременный снег

– Интересная вещичка, – сказала Джейн, – но я не могу определить, как она, черт подери, работает.

Обед уже давно закончился. Джейн и Фэрис сидели одни в библиотеке. Фэрис пыталась выяснить, изучая бумаги матери, кто из ее советников: а) может захотеть стать советником герцогини Галазонской, и б) еще жив. Джейн тем временем рассматривала заколдованный конский волос, который она достала из шляпы Хэверфорда. Обе устали, но ни одна не хотела ложиться спать. Огонь в камине был слишком притягателен, чтобы отойти от него.

– Интересно, что ты могла видеть истинный облик Хэверфорда, а для Тириана и меня он так убедительно выглядел официантом. Почему?

Фэрис отложила свои бумаги.

– Можно мне взглянуть?

Джейн вручила ей конский волос. Фэрис поднесла его к камину, чтобы рассмотреть, а Джейн вытянулась на ковре перед камином, подпирая подбородок ладонями.

– Замечательная штучка. Давай держать ее под рукой на тот случай, если нам понадобится представить Агнес в виде человеческого существа.

– Ты думаешь, это может быть нечто вроде твоей вуали?

– Моя вуаль – это просто вуаль. Самое сложное делаю я. А это нечто очень простое, по-моему. Только оно настолько простое, что я никак не могу понять.

Фэрис пропустила блестящий черный волос сквозь пальцы.

– Твоя вуаль действует на меня. – Она подняла волос вверх и внимательно его осмотрела. Блестящая поверхность слегка отражала свет огня, переливаясь, как черные перья скворца. – А это нет.

– Магия Гринло. Ты видела птицу, когда я заколдовала ту пробку от шампанского. Ты видела шляпу, когда я изменила бомбу. Ты видела мое постаревшее лицо, когда я надевала вуаль.

– Значит, это не магия Гринло.

Джейн покачала головой.

Фэрис вернула Джейн магический предмет, и она осторожно спрятала его. Потом неуверенно сказала:

– Я немного устала тогда. И не совсем ясно соображала. Но в то утро в саду декана Тириан выглядел для меня котом. Было ли это магией Гринло?

– Кто может это знать, когда здесь замешана Менари? Но, в конце концов, дело не в том, как он выглядел. Он и был котом.

Воцарилось долгое молчание.

– Если он выглядел для тебя котом, как ты узнала, что это Тириан? – спросила Джейн.

– Я поняла, когда увидела его глаза.

Джейн встала с ковра и села в кресло с подголовником напротив Фэрис. С подозрением глядя на восточный ковер, она спросила:

– Как ты узнала, что в этом ковре есть нечто любопытное?

Фэрис тоже посмотрела на ковер.

– Я не уверена.

– Ты просто знаешь?

Фэрис покачала головой.

– Он меняется. Иногда узор выглядит геометрическим. Иногда напоминает сад или лес.

– Как он выглядит сейчас?

– Как ступеньки лестницы. Аккуратные ряды таких лепешек… ну, похожих на слоновьи следы, только они обрамляют ступеньки лестницы.

На лице Джейн отразилось облегчение.

– И я это вижу. Ты видишь, как он меняется? Он двигается?

– Нет. Я отвожу взгляд, и иногда, когда снова смотрю на него, он уже другой. Вот и все.

– Ну, если снова заметишь изменения, скажи мне, хорошо?

– Конечно. Вчера он был похож на решетку.

– На решетку. Чудесно.

Подруги снова мрачно уставились на огонь.

Снег шел всю ночь и весь следующий день.

А еще через день, когда Бринкер уговорил Фэрис нанести вместе с ним давно запланированный визит в богадельню в Хоуле, снега на земле оказалось столько, что понадобились сани. В санях было место только для двоих, и это почему-то успокоило Фэрис. Она сообщила своим спутникам об этом плане за чаем в библиотеке.

– Чепуха, – ответила она на их протесты. – Он собирается этим визитом показать всей стране, что я жива и здорова. Едва ли он строит планы убить меня во время демонстрации нашей взаимной доброй воли.

Рид с подозрением посмотрел на Фэрис.

– Очень хорошо. Предположим, именно поэтому он организовал это посещение. Почему вам обязательно надо соглашаться с его планом?

– По той же причине. Чтобы доказать, что я его не убью. Пока, во всяком случае.

– Я думаю, разумной предосторожностью будет обеспечить вам охрану, – сказал Тириан.

Фэрис рассмеялась.

– До богадельни и обратно? До Хоула ехать не больше часа.

– Вы думаете, залог вашей безопасности в том, что ваш дядя готов ехать с вами вдвоем, – заявил Тириан.

– Если рядом не будет никого, на кого можно свалить вину, я уверена, дядюшка Бринкер будет осмотрительным.

– Но что, если к вам неожиданно кто-нибудь присоединится? – спросила Джейн. – Предположим, он передаст тебя каким-нибудь своим сообщникам – скажем, дровосеку, который уведет тебя и глубину леса…

– Я оставлю след из крошек.

– Обычно ты так и поступаешь, – пробормотала Джейн.

– Тихо вы. Я еду. Мне надо задать Бринкеру пару вопросов, и завтра как раз представится возможность сделать это без помех.

Джейн начала считать вопросы, загибая пальцы.

– Нанял ли он Копенгагена и других? Зачем он вызвал тебя домой из Гринло? Ты поедешь в Аравис в качестве посла или чтобы осуществить какой-то тайный план? Зачем он душит галазонцев налогами? – Она сменила руку. – Как это ему пришло в голову жениться на Агнес…

– Мне кажется, это вполне очевидно, – прервала ее тираду Фэрис. – Агнес – первая претендентка на трон, а Проспериан – вторая, бедная малютка.

– Честолюбие – это еще не все. Представь себе, каково провести жизнь с Агнес. Это все равно что получить в наставницы Менари. – Брови Джейн взлетели вверх. – Меня только что осенила ужасная мысль. Представь себе, что Менари умела бы лучше притворяться. Что, если бы она осталась в Гринло учительницей? Или стала бы наставницей? – Джейн поежилась. – Подумай о бедных студентках.

Все четверо вздрогнули, даже Тириан.

После задумчивого молчания Джейн разлила чай.

– Поразмыслив, я поняла, что это нам не грозило. Дело не в том, кем ты станешь. Дело в том, кто ты есть.

– Рожденная царствовать? – с горечью спросила Фэрис. – Вот уж без этого я могла бы обойтись. – Она сделала глоток чая и прибавила: – Представьте себе следующих хранителей запада, востока и юга. Вы считаете, они с нетерпением ждут, пока я сомкну разлом, чтобы они могли занять место прежних хранителей?

Джейн откашлялась:

– Декан рассказывала мне об этом. Насколько я понимаю, они не подозревают о грядущей ответственности. Никто не знает, кто они, кроме, возможно, Хилариона и двух других хранителей. У меня такое впечатление, что для них будет неприятной неожиданностью, когда прежние хранители уйдут.

– Бедняги, – произнесла Фэрис с чувством.

– Их ждет прозрение, – сказал Тириан. – Если возложенная на тебя ответственность дает силы для выполнения новых обязанностей, то наверняка долг хранителя должен пробудить такое чувство ответственности, чтобы заслужить новую жизнь. Перерождение.

Фэрис мрачно посмотрела на него.

– Вы в это верите? Именно поэтому вы так преданы своему долгу и обязательствам?

– Раб долга, – пробормотала Джейн.

– Нет, – не согласился Тириан. – Думаю, в моем случае это просто тщеславие.

Утро следующего дня выдалось ясное и холодное. Фэрис надела шерстяное платье и упаковалась в такое количество пальто и шалей, что их хватило бы для набивки матраса. Она взяла муфту, чтобы согреть руки, и сделала тюрбан из шарфа на голове, но Бринкер заставил ее снять это украшение.

– Можешь взять себе все коврики в карете, – сказал он, тщательно закутывая ее колени, – но ты не должна закрывать голову. Как тебя узнают, не видя твоих рыжих волос?

Фэрис размотала шарф и повязала его вокруг шеи.

– Это правда. Поехали.

Бринкер взмахнул кнутом, сани, запряженные парой гнедых, тронулись. Домик привратника остался позади, и лошади пустились быстрой рысью по дороге вдоль Эльвоша. Бринкер умело правил, хотя взятый им темп был слишком быстрым для дороги в таком состоянии. Фэрис удобно откинулась на спинку мягкого сиденья, поглядывая на небо голубовато-стального цвета. Было еще так рано, что деревья отбрасывали длинные тени, ложащиеся на снег косыми синими полосами. Полозья саней слабо пели, скользя по снегу, а сбруя гнедых непрерывно звенела. Фэрис улыбнулась и начала вынимать шпильки из волос.

Бринкер бросил на нее взгляд, слегка встревожившись.

– Что ты делаешь?

Фэрис сунула шпильки в карман, локоны ее рассыпались беспорядочными волнами. Она тряхнула головой и почувствовала, как ветер развевает волосы, словно знамя.

– У меня мерзнут уши, – объяснила она.

Бринкер подал ей свою шляпу.

– Вот, надень.

Фэрис рассмеялась и покачала головой.

– Спасибо, не надо. Мне нравится так. Любой сможет узнать меня издалека. – Она хотела прибавить: «Любой с заряженным ружьем, например», но сдержалась. Потом будет много времени для расспросов и обвинений.

Впереди показались первые строения Галазон-Дукиса. На взгляд неопытного человека, приезд гостей не привлек внимания. Несколько человек, которых они видели, проезжая через деревню, не прерывали своих дел. Единственный знак того, что их узнали, подал кузнец, который поднял взгляд от наковальни и небрежно махнул им рукой.

Фэрис улыбнулась и приветственно подняла руку. Кузнец ухмыльнулся в ответ и вернулся к работе. Бринкер щелкнул в воздухе кнутом и искусно вернул кончик ремня назад. Сани устремились вперед.

– Мне кажется, все прошло хорошо, – сказал Бринкер, когда последний дом Галазон-Дукиса скрылся из вида.

– Очень хорошо, – согласилась Фэрис, опытным взглядом заметившая, как шевелились занавески, когда они проезжали, как поворачивались головы и вытягивались шеи. Та поднятая рука была равносильна овации.

Точно так же они миновали остальные деревни. В богадельне все прошло еще лучше. Люди, с которыми беседовала Фэрис, когда в полдень села с ними за стол, казалось, больше старались убедить герцогиню, как она была не права в своем решении покинуть Галазон, даже на несколько лет, чем подсказать ей, какие добрые дела она могла бы для них сделать.

– Это климат, – сказал ей один человек. – Мы все живем долго и в добром здравии, и причиной тому здешний климат. Больше нигде вам не будет так хорошо.

– Она родилась здесь, как и мы, – заметил другой, – поэтому разумно, чтобы она осталась здесь, если хочет прожить так же долго.

– Я действительно скучала по Галазону, – подтвердила Фэрис. – И очень рада, что вернулась домой. А теперь скажите, вам здесь что-нибудь нужно? Ну же, говорите откровенно. Еда всегда такая хорошая? Ночью достаточно тепло?

– Тут климат суровый, и ничего не поделаешь. Зато там, где зимы холодные, люди живут дольше.

– Хорошо сохраняются на холоде, хотите вы сказать. Так что жить здесь имеет смысл, не так ли?

– Лучше оставайтесь здесь, где ваше законное место, молодая леди.

И это была самая длинная беседа Фэрис.

Возвращаясь в санях в Галазон-Чейз, Фэрис с радостью оглядывалась вокруг. После многих пасмурных дней небо приобрело чудесный голубой цвет. Она провела слишком много времени в тускло освещенной комнате королевы Матильды, и теперь снежный наст на заливных лугах ослеплял ее ярким блеском.

Фэрис взглянула на Бринкера и обнаружила нечто удивительное. Он, злобный дядюшка, смотрел на луга и леса с такой же полуулыбкой, которая была характерна для ее матери. Так же, очень похоже улыбалась она сама в подобные моменты. Он наслаждался погодой и пейзажем, конечно, но за этой улыбкой скрывалось нечто большее. Нечто, весьма напоминающее нежность. Кажется, даже дядя Бринкер по-своему любит Галазон.

Повинуясь порыву, Фэрис спросила:

– Что будет с Галазоном?

Казалось, Бринкер смутился. Он слегка наклонил голову и с любопытством посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказала. Что будет с Галазоном?

– Не знаю. Я скажу тебе, если хочешь, что будет, на мой взгляд. – После задумчивого молчания Бринкер продолжал, не отрывая глаз от бегущих гнедых: – Я думаю, принимая во внимание твой возраст и опыт, что из тебя получится отличный посол. Ты вернешься из Аравиля после достижения совершеннолетия, как только позволят тебе обязанности. Я не могу точно сказать, сколько автономии получит Галазон от Аравиля. Многое зависит от того, чего ты добьешься как посол. Неважно. Ты будешь править мудро и успешно. Ты выйдешь замуж, и у тебя будут дети, и они тоже будут править мудро и успешно.

– А ты? Когда я достигну совершеннолетия, что будет с тобой?

Бринкер тихо вздохнул.

– Я много лет трудился на благо Галазона от твоего имени. Мне не жаль ни времени, ни усилий, не думай. Но я с нетерпением жду возможности поработать на себя. Когда Галазон станет твоим, я получу свободу и обращу свой взгляд к более широким горизонтам.

– Что ты имеешь в виду?

Бринкер загадочно улыбнулся.

Фэрис несколько мгновений смотрела на него заинтересованно и с подозрением, потом сделала вывод:

– Аравис. Ты нацелился на трон.

– Этот трон не свободен.

Несмотря на слова, улыбка Бринкера подтвердила все подозрения Фэрис.

– Ты увезешь жену и дочь в Аравис и будешь ждать, когда умрет Джулиан. Принц-консорт… звучит очень внушительно. Или ты потребуешь другой титул? Нечто более впечатляющее?

Бринкер только улыбался.

Фэрис прищурилась. Если его честолюбие простирается за пределы Галазона, возможно, у него нет явных причин устранять ее.

– Ты кому-то заплатил, чтобы убить меня, дядя?

Реакция Бринкера вызвала у нее раздражение, как она и предвидела. Он загадочно посмотрел на нее, слегка наклонив голову.

– Зачем мне это?

– Ради Галазона.

– Знаешь, меня удивила твоя реакция в тот день. После некоторых размышлений мне пришло в голову, что ты могла заподозрить меня в злом умысле. Но зачем мне платить кому-то, чтобы тебя убили, если я мог уже давно сам это сделать? А если я заплатил наемному убийце, скажи на милость, зачем я стал бы ему мешать, когда он уже почти добился успеха?

– Ты все еще не сказал, что не делал этого.

Они приближались к деревне, но Бринкер на секунду отвел взгляд от дороги и посмотрел племяннице в глаза. Он выглядел серьезным, и тон его был искренним.

– Я этого не делал. Я бы не стал этого делать. И не стану. Ты мне нужна, Фэрис. Поверь хотя бы в это, если не можешь доверять мне во всем.

Фэрис не опустила глаза.

– Зачем ты посылаешь меня в Аравис?

Бринкер снова занялся лошадьми.

– Я тебе уже объяснил. А ты скажи мне вот что: почему ты так покорно согласилась?

Фэрис разглядывала дома, мимо которых они проезжали, и отвечала на приветствия.

– Это мой долг. Так же как моим долгом было вернуться, когда ты вызвал меня из Гринло.

Бринкер тихо рассмеялся.

– Да, конечно. Ты очень серьезно относишься к своим обязанностям, когда тебе это нравится. А вот когда я послал тебя в Гринло, ты не была столь послушна.

– Я не хотела уезжать из Галазона.

– Это уж точно.

Они уже выехали из деревни. Фэрис нахмурилась.

– Почему ты послал меня туда? Я не перестаю удивляться. Если только для того, чтобы от меня избавиться, так есть много школ с пансионом, – почему в Гринло?

– Твоя мать ясно выразила свою волю.

– Подобная мелочь не остановила бы тебя.

– Это сделали бы твои опекуны. Банкиры могут быть такими неуступчивыми. Нет, возможно, ты права. Наверное, настоящей причиной была твоя реакция. Эта перспектива тебя встревожила и рассердила. И мне доставило удовольствие обеспечить твое поступление туда. Хотя, признаю, я был несколько разочарован, что ты не нашла какого-то способа сорвать мои планы и вернуться домой. Я с нетерпением ждал твоего возвращения.

– Мне ясно дали понять, что твои усилия «обеспечить мое поступление» не имели отношения к тому, что меня приняли. Они намеревались вернуть тебе деньги с язвительным письмом.

– Я не получал ни денег, ни письма.

– Деньги были оставлены на тот случай, если возникнет задержка с платой за обучение.

Что-то в тоне племянницы заставило Бринкера быстро взглянуть на нее.

– Это было твое предложение?

Фэрис кивнула.

– Как предусмотрительно. Дай подумать. Насколько я помню, последние деньги за обучение без задержки переслали в Гринло. Поэтому у тебя на счете должны были оставаться значительные средства, когда ты уехала. Что стало с этими деньгами?

Фэрис мечтательно произнесла:

– В наше время путешествие обходится так дорого. – Она подумала о Джейн и прибавила: – Ты даже не представляешь себе.

Бринкер был само добродушие.

– Ты их потратила. Конечно. И ты приняла к себе на службу эту иностранку. Ты увидишь, что подобная роскошь обходится дороже, чем тебе кажется.

Фэрис хотелось резко ответить дяде на это провокационное заявление, но она не закончила свои расспросы. Неизвестно, удастся ли ей еще поговорить с ним так откровенно. Она сделала усилие и продолжала мечтательным тоном:

– Ты известный транжира и прекрасно разбираешься во всех видах роскошеств, как мне кажется. Какое именно излишество вынудило тебя так увеличить налоги? Я надеюсь увидеть, куда могли уйти деньги. Не на мост или дорогу, и даже не на богадельню, которой я не помню.

– Ты же не ждешь, чтобы я здесь начал объяснять тебе всякие специальные мелочи.

– Почему бы и нет? Насколько они специальные? Неужели тетя Агнес так дорого обходится?

– Я надеялся, что обучение в колледже Гринло избавит тебя от этой вульгарной дотошности.

– Напротив, там ее всячески поощряли. Ну же, дядя! Еще есть время до того, как мы приедем в Галазон-Дукис. Расскажи мне.

– Нет никакой необходимости все время задавать вопросы.

– Нет, есть, потому что ты не отвечаешь.

– Этого ответа тебе достаточно. Удовольствуйся им.

– Отсутствием ответа? Ну, по крайней мере, это честно. Я тебя вознагражу.

– Придержишь язычок?

– Ни за что. Задам тебе новый вопрос.

Бринкер вздохнул.

– Задавай, если хочется. Я отвечу, если смогу и если ты ответишь на мой вопрос.

Фэрис обдумала его предложение и согласилась.

– Тогда скажи мне, откуда взялся ковер в библиотеке.

Этот вопрос так поразил Бринкера, что он рассмеялся.

– На этот вопрос ответить просто. Он прибыл вместе с остальными вещами моей жены. Теперь моя очередь.

– Еще нет. Откуда он прибыл?

– Из Арависа. Из дворца. Он очень дорогой, собственно говоря. Это была одна из немногих вещей, которую удалось спасти во время пожара в тронном зале.

– Какого пожара?

– Какого пожара? Ну, большого пожара. Того, который уничтожил тронный зал и погубил твою бабушку. Тот пожар чуть не сжег весь Аравис. Тебя в колледже совсем ничему не учили?

Молчание Фэрис продолжалось, пока они не подъехали к Галазон-Дукису. Там она стала отвечать на приветствия с подобающей долей интереса и узнавания.

Деревня осталась позади. До домика привратника в Галазоне оставалось меньше мили, и Бринкер спросил:

– Теперь моя очередь?

Фэрис посмотрела на него с подозрением. В его голосе слышалось веселье, которое ей не понравилось.

– Я могу воспользоваться твоим собственным ответом.

– Ничего не ответишь? Это справедливо. Я сделаю собственные выводы. Разгадай для меня вот какую загадку, Фэрис. В чем ты больше всего похожа на свою мать? В неизменной преданности своему долгу? Или в неизменной преданности слуге-любовнику?

Фэрис заморгала. На этот раз не обращать внимания на провокацию было невозможно. В каком-то уголке ее сознания сохранилось достаточно самообладания, чтобы обдумать возможность не потерять выдержку. Нет. Такой вопрос не заслуживал сколько-нибудь вежливого ответа. А любая реакция, кроме той, которую Бринкер ожидает – возмущение, – вызовет у него подозрение, что он случайно затронул какую-то ее тайну.

Бринкер крепко сжимал в руках поводья и кнут. Он ожидал всплеска гнева, это было очевидно по тому, как он придержал коней, на случай если Фэрис в ярости закричит на него. Его горящие любопытством глаза ясно свидетельствовали, что он ожидает от нее крика.

Фэрис снова моргнула и хриплым голосом произнесла:

– Ни в том, ни в другом. Я больше всего похожа на мать в этом. – И не успел он освободиться от поводьев и кнута, как Фэрис отбросила муфту и дала дядюшке кулаком в глаз.

Его руки разжались, и она вырвала у него кнут. Он был слишком длинным, чтобы пользоваться им на короткой дистанции, но ей удалось напугать одного из гнедых. Это заставило Бринкера снова ухватить поводья, и она получила возможность сильно ткнуть его под ребра кнутовищем, дядя задохнулся и потерял равновесие, выпустил поводья, и сани слетели на обочину. Фэрис ногой отбросила коврик, подоткнутый вокруг ее коленей. Если сани перевернутся, ей придется прыгать.

В начале поездки гнедые, отдохнувшие и накормленные, могли бы понести. Теперь же, хоть их и встревожило плохое поведение возницы, они ровно скакали по хорошо знакомой дороге к манящему их стойлу.

Полминуты Фэрис молча боролась с Бринкером. У него было преимущество в силе, но не в решительности. Он получил тот ответ, которого хотел, и наслаждался им. Даже сражаясь с ней, он не мог удержаться от смеха. Он только хотел, чтобы ее негодование немного утихло, настолько, чтобы он смог благополучно довезти ее до дома. Она, с другой стороны, хотела только вытолкнуть его из саней, с глаз долой. Ею двигала ярость.

Она нанесла удачный удар, и Бринкер выпал в снег. Фэрис подобрала поводья, но вместо того, чтобы успокоить коней, погнала их вперед. Когда она оглянулась через плечо, Бринкер уже поднялся на ноги, все еще смеясь, и отряхивал снег со своей накидки с капюшоном. Потом нагнулся за упавшей шляпой.

Дорога делала поворот. Дядюшка остался позади, ему предстояло добираться домой пешком.

Фэрис позволила гнедым наслаждаться скачкой еще четверть мили, потом придержала их. Не годится возвращаться домой на запыхавшихся и взмыленных лошадях.

На конюшне Фэрис передала гнедых старшему конюху и приказала оседлать свежего мерина. Она несколько мгновений с грустью думала о костюме для верховой езды из Шилинга, потом велела дать ей дамское седло. Шерстяное платье не было амазонкой, но оно вполне подойдет. Она была еще слишком разгневана, чтобы задерживаться из-за подобных пустяков.

– И пошлите кого-нибудь по дороге вдоль Элвоша с конем для моего дяди. – Конюшие переглянулись и бросились выполнять ее приказ. Старший из них осмелился спросить:

– Что-то случилось? По лошадям этого не скажешь.

Фэрис сверкнула улыбкой, и он замолчал.

– Сегодня такой чудесный день. Дядя сказал, что хочет пройтись пешком, но я уверена, что к этому моменту он уже передумал.

Ей привели лошадь, поджарую серую кобылу, и старший конюх подсадил герцогиню в седло. Она, как могла, расправила юбки и накидку, понимая, что выглядит нелепо.

– По тропе на мост Спинни можно проехать? – Она отдала старшему конюху последнюю шаль и шарф.

Он уверенно принял их.

– Да. Сегодня утром по ней доставили почту.

– Хорошо. Я вернусь через час или немного позже.

Фэрис проехала несколько миль, стараясь унять ярость. Хорошо утоптанная тропа привела ее в горы к югу от поместья. Ветер толкал ее в спину, развевал волосы, и они лезли в глаза. Небо впереди все еще оставалось чистым, но с севера наползали тучи. Она подъехала к дороге и повернула в сторону моста Спинни.

Девушка пыталась найти успокоение в пустынности покрытых снегом гор и лугов. Удовольствие от пейзажа, солнечного света, чистого неба исчезло. Ей хотелось хотя бы отчасти вернуть себе то состояние безмятежности, которое так радовало ее сегодня утром. Она смотрела в небесную голубизну на юге, отгоняя от себя все мысли. Но ей это не удалось. В конце концов ее злость на Бринкера перегорела и уже не отвлекала ее от злости на саму себя.

Она снова позволила ему это сделать. Несмотря на решимость использовать поездку, чтобы расспросить его, она позволила ему поменяться с ней местами. Проявить свой гнев означало дать ему в руки оружие, такое же реальное, как кинжал или меч. Как она сможет снова встретиться с дядей, зная, что сама его вооружила?

И почему она позволила ему это сделать? Что он сказал, чтобы задеть ее за живое? Упоминание старых лживых слухов насчет матери – ей следовало уже привыкнуть к таким нападкам. Упоминание о Тириане – что в нем могло ее так рассердить? Или она оскорбилась за Тириана? Не было ли зерна правды в словах Бринкера?

Слуга. Любовник. Она не знала, какое из этих слов более абсурдно. Произнесенные вместе, они были настолько далеки от правды, что ей следовало бы посмеяться. И все же этими словами Бринкер добился своей цели. Они положили конец ее вопросам.

Фэрис покачала головой и снова рассмеялась. Она сегодня сослужила дяде хорошую службу. Большей услугой было бы только сломать себе шею по дороге или дуться на холоде до тех пор, пока не простудилась. Она остановилась у каменной арки моста Спинни и неподвижно сидела в седле, слушая ветер и пытаясь вспомнить, когда в последний раз могла свободно ездить верхом одна. Ни разу со времени отъезда в Гринло. Уже много лет.

Ветер донес до Фэрис топот копыт другого всадника. Она оглянулась и увидела Тириана, который гнал к ней коня ровным аллюром. Руки у нее невольно дернулись, и ее кобыла вскинула голову в знак протеста. Фэрис подавила желание ускакать прочь во весь опор. Ее свобода кончилась. Она уже не одна. Удрать от Тириана было так же невозможно, как сбежать от собственной тени. Вообще глупо было выезжать без него. Она взяла себя в руки и повернула лошадь назад.