Текст книги "Разбитые зеркала, или Прости меня, любовь моя (СИ)"

Автор книги: Кэрол Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Дорога к скале Аматеу была неблизкой. Черный грифон устало махал крыльями и думал о своей малозначительной судьбе. Ему бы блистать на балах или на фронте в лучах магической славы. А не выполнять мелкие прихоти своей глуповатой хозяйки. Как бы он хотел вновь стать человеком. Тем длинноволосым черноглазым красавцем, каким он когда-то был. Все девушки королевства просто сходили с ума от одного брошенного взгляда Эриславля. Он был искусным магом и жестоким сердцеедом не только женщин, но и мужчин.

Судьба-злодейка свела его с Эльзой, которая стала главной виновницей вечного заточения Эриславля в птичьем обличье. Сожаления съедали уже не человека изнутри. Еще этот мальчишка. Столько хлопот с этим королевским отпрыском. Бывшему магу слишком часто приходится рисковать своей жизнью, ради этого эгоиста, и преодолевать немалые расстояния в мире, где царит тьма.

Грифон остановился на ветке высохшей рябины. Это дерево давно умерло, его труп превратился в своеобразный памятник по былой жизни, которая некогда царила на этой земле. В то время орки не были главными жителями большей части планеты. Но по мере их скрупулёзного размножения и безобразного отношения к природе, почва под их ногами высохла и превратилась в сухую пыль, не способную родить что-нибудь полезное.

У грифона не было возможности попить воды – за весь долгий путь острый глаз птицы не заметил ни единой лужицы. Нужно было продолжать двигаться, в груди начало что-то чесаться и колоться, напоминая о долге, перед хозяйкой.

Несколько дней в пути сказались на физическом обличье Эриславля. Блестящие перья вперемешку с непослушной шерстью больше не выглядели смолянисто-черными. Серая пыль, словно оболочка, покрыла птицу от когтей до загнутого клюва. В глазах появилась сонная пелена, которая абсолютно равнодушна к опасностям и препятствиям. Грифон дважды натыкался на орков, но вовремя удирал когти.

Когда третье тусклое солнце скрылось за тучами, едва показав свой облик, взору Эриславля предстала скала. Бесконечное возвышение, которое нельзя облететь и за век. Отчаянно засвистев, словно настоящий ворон, грифон стал подыматься высоко наверх. Где ярким блеском горела звезда – обитель обиженной Аматеу.

Грифон приземлился на каменный уступ. Вместо того, чтобы ощутить холодный камень своими кошачьими подушечками, Эриславль понял, что его ноги обуты в сапоги. Не поверив собственным ощущениям, бывший маг посмотрел вниз. Действительно, ноги.

Он обнял себя за плечи. Как давно грифон не чувствовал себя. Его кожа не покрыта перьями, рот мягкий, можно облизать губы языком. На щеках приятная щетина.

Грифон опрокинул голову назад и удовлетворенно вздохнул. Вот уже одиннадцать лет он не знал, как это удобно иметь пальцы, как это здорово бегать или ходить, вместо того, чтобы летать. Волосы, они гораздо приятнее перьев. Нет ничего приятнее волос. Хотя, пожалуй, нет. Есть одна деталь, достойная особого внимания. Как он соскучился по ней.

К сожалению Эриславля, в груди опять зачесалась клятва. Нужно было продолжать исполнение долга. Его облик вернулся, но обет, данный Эльзе продолжал властвовать над сутью мага. Он направился внутрь величественного храма, вход в который угрожающе защищали десятиметровые колонны.

Звук ударов каблуков возвестил о появлении незваного гостя. Аматеу встрепенулась. Очень давно в ее обители не было посетителей. Самое время повеселиться. Ее взору предстал человеческий мужчина. Красив собой, черные как смоль волосы мага спадали на впалую грудь и закручивались в причудливую пружину. Будь он чуточку крупнее, и она смогла бы насладиться близостью. Но, увы – люди не способны удовлетворить сексуальные потребности ангела.

– Так, так, так. И кто это решился меня потревожить? Человеческое отродье. – Голос ангела создавал иллюзию смертного приговора.

Эриславль упал на колени, склонил голову и протянул короб с подарком падшей принцессе.

– Я проделал нелегкий путь, принцесса, дабы молить Вас о помощи.

– О помощи? С такими глупостями не ко мне, красавчик. Увы, я не любитель помогать, скорее наоборот. Я люблю вредить. Вредность – вот моя черта. Хотите помощи? Молитесь моим братьям. Но помните, эти блеклые создания не способны любить – они слишком справедливы, чтобы прощать.

Взгляд Аматеу упал на коробку.

– Что у тебя там? – с плохо скрываемым любопытством спросила ангел. – Ты принес мне дар? Мг, даров мне никогда не приносили. Поднеси сверток мне.

Аматеу не торопясь скинула ленты. Она не хотела слишком быстро показывать себе подарок. Она смаковала развлечение. Слишком долго ей пришлось пробыть в одиночестве, чтобы спешить.

– Жертва. – Аматеу расхохоталась. – Мне пожертвовали волосы, какая прелесть. – Хохот дружно распределился по белесым стенам храма.

– Скажи, гордая птица. – Эриславль огорченно скривил губы. Ему не было по душе, когда его звали птицей. – Женщина, что пожертвовала для меня волосы, она красива?

Эриславль задумался. У него язык не поворачивался назвать Эльзу красивой. Пусть это и было действительно так. Его ненависть к этой женщине искривила ее правильные округлые черты, извратила блеск ее глаз, заставила погрубеть ее мягкую кожу, покрыть ее угрями и сыпью.

– Нет, она не достойна зваться красивой. – Эриславль закашлялся, понимая, что противоречит своему обещанию.

– Должно быть трудно расстаться с единственным украшением своего тела. Чего она хочет?

– Вылечить ребенка. Я пришел просить противоядие. Матерь орков должна знать лекарство. Я готов заплатить любую цену, только бы принести его в руки Эльзы. – Больные слова все же выскочили из уст мага.

– Ты не хочешь спасать дитя, верно? И я не хочу. Не стану делать я этого. Пусть помучается. Через пару месяцев оклемается или нет. Пришли эта женщина мне руку, я бы еще подумала, а так…

Нельзя было сказать, что грифон разочаровался. Напротив, он смирительно покривил губами, стряхнул с коленей грязь и засобирался к выходу. Пускай облик человека приятен, но он не стоит того, чтобы тут же умереть. Фраза с рукой показалась ему пугающей. Не хотелось грифону лишиться своей тонкой кисти ради мальчишки.

– Куда ты засобирался? – Аматеу привстала, – постой. Так быстро я не отпущу интересного гостя.

– Мне больше нечего у Вас делать, принцесса.

– Ну, ну, ну. Не грубите, сеньор. Я ведь знаю, как Вам приятно находиться в человеческом теле. Правда это бодрит? Побудьте немножко человеком. Это не так часто выпадает на долю черноокого грифона. – Эриславль смиренно молчал, недоверчиво наблюдая за каждой черточкой Аматеу. – Эх, жизнь полна несправедливостей. Это роднит меня с Вами. Скажите, сеньор, вы часто молитесь о прощении?

– Нет, принцесса. Ангелы небес вряд ли услышат мои жалобы. С их стороны было справедливо превратить меня в полу-птицу полу-кошку.

– Но не слишком ли это сурово? Знать, что ты навеки заточен в животное? Выдели они вам несколько десятков лет, в Вашем сердце могла жить надежда. Но вечность – это слишком. Я не верю, что Вы совершили что-либо ужасное. Вы не похожи на невежественного убийцу.

Эриславль по-прежнему ничего не отвечал. Ему не хотелось открывать свою душу. Что было, то прошло. О своих грехах не стоит распространяться. Тем более рассказывать об этом женщине. Принцесса жестока, разозлишь ее, и беды не оберешься.

– Не грустите, милый друг. Хотите, я покажу Вам нечто более достойное Вашего внимания?

Не дождавшись ответа, Аматеу покинула свой величественный трон и грациозно поплыла в другой зал. Эриславль, на секунду замявшись, последовал за ангелом. В груди царапалась клятва, заставляя грифона не перечить судьбе.

Меньший зал оказался полон зеркал. Огромные запыленные стекла полностью заполнили пространство. Эриславль увидел одновременно сотню своих лиц. Уставших, постаревших лиц, полных разочарования. Но красота черных глаз по-прежнему притягивала к себе. Будь он человеком – ох, не позавидовал бы он придворным барышням. Сама королева не отказалась бы от его компании.

– Зеркала. Единственное, что мне дарят мои братья. Каждый год в день моего падения мне присылают дар. Чтобы я помнила о том, что совершила. Чтобы я посмотрела на свое отражение и вспомнила, что у меня больше нет крыльев. И я помню. Каждую минуту своего пребывания здесь.

Аматеу взглянула обиженным взором на свое отражение. Словно увидела там какую-нибудь глупость из детства, когда она была невинна и беспечна. Может в ее голове отразился момент полета со стаей птиц, может какая-нибудь шалость вспомнилась покинутой принцессе. Эриславль не знал. По сути ему было плевать на принцессу. Поскорее бы уйти из этого храма, стены которого так давят на его совесть.

Придя в себя, Аматеу продолжила.

– Скажи, Эриславль, чего тебе хочется? Тебе я готова помочь. Много не возьму. Твоего голоса мне будет достаточно.

Эриславль растерялся. Эльза недвусмысленно приказала отдать все за противоядие. Но голос – так жалко отдавать единственное, что осталось у него от человека. Слишком высока цена.

– Я прошу противоядие для принца, – на глаза Эриславля выступили колкие слезы, так трудно было произнести эту фразу.

– Почему ты хочешь спасти мальчишку? – Озадачилась принцесса. – Ой, дай я угадаю. Ты поклялся. Твоя госпожа, ты не можешь ее ослушаться. Бедняжка. Какое суровое наказание для такого симпатичного дворянина. Кто же посмел так сурово тебя наказать?

– Ваши сестры, сеньора. У них была причина на меня сердиться. Женская солидарность вещь жестокая.

– Не расскажешь о проступке? Я не похожа на своих сестер. Я пойму.

– Мне бы не хотелось рисковать.

– Ну брось. Не хочешь сейчас рассказывать. Не надо. Давай заключим сделку? Женщина, которая твоя хозяйка – ей дорог принц? Конечно, иначе она не послала бы тебя сюда. А ее жертва – полна благородности и свидетельствует о любви. Она ненавистна тебе, верно?

– Да, я всем сердцем ненавижу ее. Из-за нее я каждый день предстаю в облике грифона. Никогда не любил этих тварей. А теперь и сам – тварь.

– Навредив принцу, мы накажем твою хозяйку. Нет ничего ужаснее, чем видеть, как твой любимый человек очень медленно, день за днем покидает мир живых и переходит в иной, более интересный и могучий.

– Я не могу навредить мальчику, сеньора. Я поклялся защищать его, несмотря ни на что.

– А ты и не будешь вредить ему. Напротив, ты подаришь мне свой голос в обмен на противоядие. И дабы уж точно получить его – выполнишь небольшую просьбу. Сущий пустяк.

– Я весь во внимании, принцесса, – сердце Эриславля радостно подскочило от предстоящей мести.

Аматеу подняла с пола небольшое зеркальце с ручкой, украшенное вырезными листьями.

– Я прошу тебя, Эриславль, верный маг Эгелии, отнести этот дар твоей Королеве – Стелле фей Паттон. Как символ признания ее красоты и благоденствия.

– Будет исполнено, моя принцесса.

– Взамен ты отдашь мне голос, а я вручу тебе противоядие. Мальчик будет жить. Его телесная рана зарастёт, словно и не было гнойной царапины. А я буду каждый день слушать истории твоих похождений. Очень надеюсь, что ты был тем еще распутником.

Аматеу взяла нож и небольшую склянку из-под духов со своего туалетного столика. Она уколола свой палец и ровно одна капля голубой крови упала в прозрачный сосуд. То и было противоядие. Редчайший эликсир жизни, который получил Эриславль.

Грифон улетел обратно в мир людей и магов. Правая лапа птицы несла противоядие для ребенка, левая же – таила в себе зло, которое слишком сложно распознать даже самому сильному магу.

Глава 10

– Ваше Высочество, здравствуйте… Позвольте поздравить Вас, Ваше Высочество… Вы прекрасны, Ваше Высочество.

Королева с достоинством выслушивала комплименты и поздравления, так привычные ее слуху, но не менее ценные от этого. Стелла праздновала свой День рождения. Пышного празднества не было. Ей не хотелось пафоса или показных пиршеств для простых людей, чтобы не дразнить тех ароматами морских закусок. Ее душа требовала что-нибудь более изысканное.

В малом тронном зале собрались самые близкие друзья королевы, чтобы воспеть дань ее красоте и грации. Ближайшие фрейлины, давным-давно прибывшие из мира русалок и лишившиеся с помощью магии хвоста. Служители ангелам света, чьи лица были приятны взору королевы. Лишь этим мужчинам не пришлось покидать город ради войны. И несколько человек из счетной канцелярии дворца. Больше никого королева видеть не желала.

Зимняя пора не позволила украсить зал любимыми цветами королевы, отчего их заменили пахучие хвойные ветви и красные коробочки бересклета. То было скромное, однако настоящее украшение, в отличие от вычурной магии. В фаянсовой печи потрескивали поленья согревая гостей своим теплом.

Стелла в фиолетовом бархатном платье, обшитом морскими жемчужинами, медленно шефствовала к своему трону, благодарно принимая поздравления и подарки. Ей льстило мужское внимание и женская зависть.

Она аккуратно подобрала всех гостей для ее маленького праздника. Ей не хотелось видеть кого попало в этот день. Гораздо интереснее заинтриговать всех неприглашенных какой-нибудь диковинкой, и уколоть их любопытство, нежели дать насладиться дешевыми развлечениями толпе.

– Дорогие гости, я искренне рада, что вижу сегодня именно вас, самых близких мне людей. Мне хочется отблагодарить вас за подарки и поздравления, что дороги моему сердцу, маленьким сюрпризом. Мой добрый друг и по совместительству поэт – сочинил нечто весьма удивительное. Прошу одарить его вашим вниманием, ибо он бесконечно скромен и стыдлив. Прошу вас, сеньор фей Таллин, спойте в мой День рождения.

Прямо напротив трона королевы вошел молодой юноша, чуть-чуть старше ее сына. Худенький, но красивый – не было никого во всей четырех королевствах, кто пел бы слаще, чем этот мальчишка.

Поборов свою природную стыдливость, Таллин запел женским голоском, словно был евнухом, а не магом.

Я воспеваю красоту всех дам,

Чьи волосы бледны как снег.

Я жизнь за них в тот час отдам,

Иль буду верен век.

В этот момент в зале с потолка посыпались снежинки. Гости ахнули от неожиданности и восторга (а может из любви к обществу королевы). То были не просто красивые фигуры из снега – снежинки поблескивали серебром и падая на ладошки дам превращались в изысканные украшения: серьги, заколки и шпильки.

Я воспеваю красоту тех дев,

Чей голос звонкий лед.

Пусть раздерет свирепый лев,

Но королевский раб не врет.

В зал вошел чернокожий дрессировщик со львом на поводке. Рычание откормленной кошки эхом отразилось вокруг. Следом за огромным злым хищником в зал вбежали игривые котята самых красивых окрасов. Дамы не могли отказать себе в удовольствии взять на ручки крохотных малышей.

Я воспеваю красоту морей,

Что вижу только в Вас

(Таллин многозначительно посмотрел на королеву.)

И нет достойнее царей,

Чем глубина искристых глаз.

Прямо перед гостями из пола выбился фонтан морской воды и пены. Он появился из ничего, и также исчезал в пустоту. Из-за него не образовалось луж – дорогие туфельки фрейлин и принцесс не были испорчены. Фонтаном можно было любоваться без опасений, улавливая в волнах блеск золотых рыбок и жемчужных раковин.

Поэт все пел и пел, сочиняя на ходу приятные глупости для гостей королевы, и все его слова волшебным образом отражались в зале, удивляя Стеллу и ее подданных.

Пока гости наслаждались изысканными чудесами, которых просто так не увидишь, королева быстро устала от лести и многозначительных взглядов Таллина. Он не Дэвид, и ему не видать ее постели, как войны. От скуки она подошла к своим подаркам. Среди тысяч коробочек, обернутых дорогими лентами, тонкая ручка Стеллы потянулась к самой скромной и маленькой вещице – зеркальцу.

– Кто же подарил тебя мне? – спросила королева саму себя вслух, не припоминая, чтобы кто-либо из гостей вручал ей эту вещицу.

Отражение миловидного лица Стеллы пропало из зеркала, показав прекрасного ангела с голубыми волосами. Он парил среди облаков и смеялся, посылая королеве сердца и воздушные поцелуи. Стелла развеселилась. Сам ангел воздал дань красоте королевы. Это ли не чудесно? Такая необычная вещица. Интересно, а что еще может показать это зеркало? Одной ей не разобраться во всех причудах этого подарка.

– Виктор, мальчик мой, пойди посмотри, какое чудесное зеркало подарили твоей матери, – не глядя на гостей, позвала королева сына. Этот не по годам умный ребенок единственный в зале способен оценить по достоинству подарок ангела. Остальные не достойны этой игрушки.

В зале образовалась тишина. Гости оборачивались в желании найти принца, но мальчика никто не видел. Ребенок не пришел поздравить мать. Его болезнь даже через год оставляла черный яд на душе ребенка. Никакое противоядие или снадобье не выводило мальчика из уныния.

Стелла тут же огорчилась. Ей захотелось немедленно увидеть сына, и она направилась в покои к принцу, позабыв о гостях, чтобы убедиться в здравии своего ребенка. Только болезнь могла стать причиной, по которому принц пропускает такое великолепное торжество. Она частенько забывала, как сильно повлияла царапина орка на ее милого талантливого сына.

– Виктор, дитя мое, почему ты в постели? Еще недостаточно поздно, чтобы ложиться спасть, – королева присела на край огромной кровати с пологом, и с тревогой посмотрела на сына.

Мальчик услышал, как с приходом матери в его комнате запахло морской солью. Это был его любимый запах, который ассоциировался с беспечностью и счастьем. Но сегодня такой редкий визит матери не осчастливил Виктора.

Мальчик демонстративно накрылся одеялом с головой и отвернулся в противоположный бок. Ему необходимо одиночество, абсолютная тишина, где он может заживо съедать самого себя постоянными упреками и сожалениями.

Королева заботливо положила руку на плечо сына и поцеловала ребенка в весок.

– Сынок, повернись к маме, – заискивающе просила Стелла, – я покажу тебе чудную вещь, которую мне подарила сама ангел.

Виктор не потрудился поздравить королеву с Днем ее рождения. Он был слишком обижен на нее и на себя.

– И тогда ты уйдешь? – сердито пробубнил Виктор, ему не хотелось признавать, что подарок ангела все же заинтриговал его. Где-то отголоски его прошлой жизни, которая ценила такие артефакты, проскочила сквозь увядающую душу.

Стеллу слегка кольнула грубость сына, но ей не хотелось сейчас показывать свою власть и злость. Она была довольна подарками и признанием. Отчего ей хотелось быть мягкой и любящей матерью. Мальчик столько пережил, что рассорься она с ним сейчас, то, возможно, потеряет сына навсегда.

– Хорошо, я уйду, но сейчас повернись ко мне, – королева еще раз поцеловала сына, только на этот раз в щеку.

Ребенок резко развернулся.

– Что это? Зеркало? – Виктор разочаровано скривил бровки. Он ожидал чего-то более грандиозного, раз сама королева пожаловала в его покои.

– Да, но это необычное зеркало. В нашем земном мире таких не делают более.

Стелла подвинулась ближе к ребенку, уложила его светлую головку к себе на колени и погладила высокий вспотевший лоб.

– Что бы ты хотел увидеть, Виктор? Поделись со мной.

Мальчик злобно призадумался, что такого придумать, дабы обидеть мать. Словно и она была виновна в его бедах. Не предупредила сына, что вся жизнь не вертится вокруг маленьких принцев, что он не лучший боевой маг, и что друзья королей такие же смертные, как, впрочем, и короли.

– Я бы хотел увидеть мир, где я есть Бог, и где никого нет, кроме меня. Место, где нет лжи и лицемерия. Где меня не будут доставать глупыми занятиями и подарками. Где нет войны и все мои друзья живы.

Ему хотелось еще сказать: «где нет тебя и твоего любовника». Но он не осмелился зайти так далеко. Такую фразу ему уж точно не простят.

Виктор немного привстал и занес руку над зеркалом, чтобы ударить по дурацкому стеклу и разбить так сильно понравившийся подарок матери, как увидел в отражении чудесный мир. Абсолютно новый и пустой.

Бесконечные зеленые холмы, пушистые леса, прозрачные реки и озера закружились в маленьком зеркале, маня своей загадочностью и красотой. Виктор почувствовал, что вся эта красота принадлежит ему.

Под облаками летело отражение его друга – Стефана. Белого пегаса, по которому принц пролил столько слез. Он был живой, совсем как настоящий. Будто-то сон наяву, зеркало показывало Виктору то, что ему так отчаянно хотелось увидеть. Чего бы он только не отдал, чтобы самому очутиться в этом невероятном мире, полном грез и иллюзий.

– Хочешь, я подарю это зеркало тебе, – Стелла была довольна искреннему восхищению, с которым Виктор смотрел на новую игрушку.

Мальчик слегка скривил губы в улыбку и кивнул. Но глаза все же блеснули детской радостью. Видно было, как сильно понравился подарок принцу. Большего королева и желать не могла.

Сердце Стеллы наполнилось успокоением – ее сын счастлив, и для этого ему не нужно сражаться на войне. Пусть он играет со своей новой игрушкой. Если будет нужно, она достанет их тысячи, когда надоест эта, но пусть он будет рядом. Живой и невредимый.

Это так удобно и хорошо, когда твое дитя чем-то мирно занято. В любой момент ты можешь поцеловать его сладкие щеки, и не нужно волноваться за его жизнь. А пока он играет – у тебя самой есть возможность поразвлечься с живыми игрушками.

Стелла не была лучшей матерью в мире, однако она была матерью. Печали мальчика не могли не печалить и ее, а понимание того, что ребенку предстоит, также, как и отцу отправиться на фронт – мучило ее с момента рождения долгожданного ребенка.

Виктор остался один наблюдать за своим новым миром. Он снова и снова просил зеркало показать какое-нибудь место его нового дома, он изучал подводные глубины, любовался закатом с высоты снежных вершин, наблюдал за падающим орехом кокоса, и требовал, чтобы тот раскололся и из него вылетел птенец.

Зеркало исполняло любые капризы принца. Какими бы фантастическими те не были. Виктор мог превратить свой мир в какой угодно, что бы ни пришло в голову – любая фантазия исполнялась.

За всю ночь ребенок не смог сомкнуть глаз. Он соорудил небывалые небоскребы. Расселил диковинных существ в новые королевства. Создал огромный помост для соревнований и наградил каждого самыми причудливыми способностями.