Текст книги "Узел"

Автор книги: Кэрол Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

«Один размер подходит для всех! Высшего качества колготки, которые не будут ни рваться, ни „ехать“, ни цепляться! Вы просто не можете пройти мимо и не воспользоваться столь заманчивым предложением!».

«Господи, опять он за свое, – подумал Барни. – Наверное, целый вечер тут сидел и, потея, сочинял всю эту ерунду. Не может быть, чтобы все эти завлекательные фразочки просто так взяли и пришли ему в голову! Если ты, друг мой Ричи, вдруг захотел попытаться продать нечто такое же невозможное, как не рвущиеся, не едущие и не цепляющиеся колготки, то тебе нужен именно такой человек, как я, – размышлял Барни. – Я врожденный распространитель, торговец от природы, способный продать мороженое эскимосам. Именно я смог бы тебе написать текст твоей рекламы, а то и изобразить, сыграть этот текст в случае необходимости».

Барни всегда считал, что из него мог бы получиться замечательный специалист по рекламе, по распространению товаров, однако мать его сказала, что в их семье одного Вилли Ломана более чем достаточно, и заставила сына при первой же возможности вступить в профсоюз ремонтников. «Ладно, не буду поминать ее плохим словом, – рассуждал он, – пусть земля будет пухом ей, глупой женщине».

Барни подался вперед и порылся в стопках бумаг на столе. Кроме рекламных листочков, здесь лежали еще фотокопии написанных от руки писем в различные колготочные компании с просьбой уделить Ричи Блоссому всего несколько минут их драгоценного времени. Судя по всему, ни одного ответа на эти письма так и не поступило. Короче, у Ричи не было никаких оснований заводить отдельное досье под названием «Ответы». Скорее всего, бедняге, проще было бы добиться аудиенции у Папы Римского.

Барни выпрямился и прошелся лучом фонаря вокруг, по стенам фабрики, затем направился в сторону станков. Он не заметил под ногами картонную коробку, споткнулся о нее и грохнулся на пол, не успев даже вскрикнуть. Фонарь упал, стекло разбилось вдребезги, усыпав осколками все вокруг. Сам Барни больно ударился коленкой и подбородком.

– Черт подери! Черт подери! Черт! Черт! – выругался Барни. В неожиданно наступившей темноте он откинулся на спину, поджал ушибленную коленку к животу и одновременно принялся растирать отдававший острой болью подбородок. Пошарив рукой он случайно вновь наткнулся на край картонной коробки, подтянул ее к себе для опоры. И вдруг пальцы почувствовали то, от чего он мигом забыл про боль. Пальцы погрузились в ворох самой нежной, самой шелковистой ткани из всех, каких он когда-либо касался.

Кряхтя, Барни поднялся на ноги, присел рядом с коробкой «по-турецки», поджав под себя ноги, и жадно сунул обе руки внутрь. На ощупь он установил, что там лежала вовсе не куча мягкой, прямо-таки роскошной материи, а пара дюжин готовых колготок. «Видимо, это и есть его изобретение, – решил Барни. – Новое изобретение Ричи!». Зная, что Ричи никогда не был слишком уж организованным и внимательным, Барни прихватил с собой несколько пар. Он был твердо уверен, что Ричи их не хватится. «Я отнесу их к себе домой и там сам проверю, посмотрю, действительно ли они такие крепкие, как утверждает Ричи».

И он и впрямь проверил их. Насколько он мог судить, товар в самом деле оказался именно таким, как о нем рассказывал Ричи.

Колготки действительно оказались нервущимися. К тому же они совершенно не «ехали» и не цеплялись!

Поэтому-то Барни и явился теперь в «Калла-Лили Хоузиери компани». Сюда он пришел потому, что здесь дворником работал его племянник. Это в любом случае была единственная компания, помимо упомянутой обанкротившейся компании «Колготки для священников», у которой был свой офис в Майами. В первый раз Барни заглянул сюда месяц назад. Сегодня был его второй визит. Прошла уже целая вечность, и теперь Барни поджидал некую Рут Креддок, которая должна была сообщить ему результат лабораторных исследований.

– Мистер Фризер, мисс Креддок задерживается еще на какое-то время, – сообщила Барни секретарша, вернув его к действительности. – Могу я предложить вам чашечку кофе?

Слова эти, правда, прозвучали бы совсем иначе, если бы она действительно хотела услужить ему.

«Может, ты еще мне страхование жизни предложишь на случай, если я тут у вас издохну от ожидания?» – подумалось Барни, но вслух он сказал совершенно иное:

– Да, спасибо. Сделайте его некрепким и с сахаром.

* * *

Немного дальше по коридору Рут Креддок сидела в конференц-зале во главе сверкающего длинного стола. Время от времени она в отчаянии вскидывала руки. Справа от нее стояла пепельница, полная окурков со следами оранжевой помады. То и дело Рут тыкала рукой с сигаретой в направлении пепельницы, но попадала в цель лишь изредка. Стол был буквально завален смятыми банками из-под содовой. Быстрая, неровная речь Рут прерывалась только на те секунды, которые ей требовались для очередной глубокой затяжки. Затяжки были действительно столь глубокие и мощные, щеки женщины при этом втягивались так сильно, что, казалось, табачный дым и никотиновые элементы способны достигнуть и отложиться даже в мизинцах на ногах курящей. За затяжками неизменно следовала пара-тройка глотков из стакана с содовой.

– Нам может быть причинен существенный ущерб, – вещала Рут своим скрипучим голосом. – Мы просто обязаны выкупить формулу изготовления этих самых колготок. В противном случае нас просто вышвырнут из этого бизнеса. Если еще кто-то, кроме нас, завладеет этой формулой, прежде чем это сделаем мы, то нам ничего не останется, как повесить на входных дверях объявление: «Все ушли на рыбалку».

Восемь членов совета директоров, сидевшие по обе стороны длинного стола, побледнели и закачали головами. Все они были людьми пожилыми, входили в руководство компании с первых дней существования «Калла-Лили» и вот теперь их созвали на это срочное заседание фактически впервые после того неприятного случая, когда в шестидесятых годах джинсы, ставшие особенно модными, вытесняли с рынка юбки. Это, естественно, самым негативным образом сказалось на бизнесе компании. Женщины тогда вдруг страшно захотели стать свободными, и первое, от чего они вдруг возжелали освободиться, были подвязки, что впивались в кожу на внутренней стороне бедер, причиняли постоянную боль и оставляли отвратительные следы, особенно когда женщины сидели. Проблема же для «Калла-Лили» в тот момент состояла в том, что именно на этих подвязках держались чулки, которые и являлись хлебом насущным для компании. Слава Богу, что именно в это время родилась и прижилась идея носить не чулки, а колготки. Только это, вероятно, удержало женщин от окончательного и бесповоротного перехода на джинсы или отвратительные юбки-брюки, заменившие платья и юбки.

Изготовители бюстгальтеров тоже пережили трудные времена, когда их прекрасные шнурованные чашечки стали использоваться не как белье, а больше как материал для растопки каминов. К радости этих предпринимателей, женщины вовремя осознали, что природа имеет свои законы и что закон земного притяжения отменить никогда и никому не удастся. Поэтому и выжил, а не погиб бизнес, занятый производством бюстгальтеров.

– Я вам точно говорю, – продолжила Рут после очередной глубокой затяжки и очередных жадных глотков содовой, – мы должны купить этого самого Блоссома, пока это не сделал кто-нибудь еще. В его «колготки Бёрди», может, поначалу никто и не поверит, но они очень удобны, сексуальны, могут быть разных цветов и они…

Члены совета директоров напряглись в своих креслах.

– Они не рвутся, не едут и не цепляются!

– Однако, мадам, – начал Леонард Уайт, изысканных манер восьмидесятилетний джентльмен, – пять миллионов долларов – это очень большая сумма, а кроме того, мы не хотим, чтобы это изобретение конкурировало с нашими остальными производствами.

Рут с размаху опустила кулак на стол. От удара пепел из пепельницы разлетелся во все стороны. Он был похож на искусственный, сероватый снег, что обычно украшает магазинные рождественские сценки.

– Что?! Вы с ума сошли?! Кто вам говорил о конкуренции? Эти колготки никогда не поступят в продажу. Вот в чем идея! Помните наш лозунг: «В бизнесе нужно повторение!» Мы покупаем формулу, вступаем во владение патентом, а потом запихиваем все в сейф. Только через мой труп кто-нибудь когда-нибудь выпустит на рынок колготки, которые не рвутся. Что же касается пяти миллионов долларов, то, как мы подсчитали, этот парень сможет за свое изобретение получить гораздо больше денег, если выставит его на аукцион. Наша цель – предложить ему сумму, которая заставит его согласиться. Если же это изобретение окажется еще в чьих-либо руках, то такая катастрофа будет нам стоит гораздо больше, чем пять миллионов!

Уайт, единственный достаточно смелый человек из всего состава совета директоров, откашлялся.

– Но можем ли мы быть уверенными, что эти колготки действительно такие уж прочные? Вы проверяли их всего лишь в течение месяца.

Рут зло сощурилась и откинула назад свои длинные каштановые волосы.

– Я носила их не снимая целую неделю, при этом каждый день стирала в стиральной машине «Ландромат». Вы сами знаете, что эти чудовища способны пережевывать даже пляжные полотенца. Так вот, когда на следующее утро я их надевала, они были такими же мягкими, как будто только что куплены и распакованы. Только потом я отдала эти колготки в лабораторию на тестирование. Результаты всех тестов оказались положительными. Ирвинг должен представить нам последний отчет по этим тестам на нашем сегодняшнем заседании. Где он, черт побери?

Дверь в глубине зала отворилась, и появился Ирвинг Френклин – тощий мужчина лет пятидесяти, в очках, в белом лабораторном халате. На его руку была намотана пара колготок. Ирвинг работал инженером в компании «Калла-Лили» с первых дней своей трудовой деятельности. Он вместе с компанией пережил переход от чулок к производству колготок, кризисы помельче, например, тот, что был связан с идеей изготовления сетей для рыбной ловли.

– Привет, Рут. Вот и я!

В манере поведения Ирвинга не было никакого беспокойства или нервозности в присутствии Рут: он был тем единственным сотрудником компании, которого она не могла третировать, и они оба прекрасно знали об этом.

– Расскажи нам все, пожалуйста, – попросила Рут с чувством. – Я как раз пытаюсь хоть что-то объяснить им…

Ирвинг прошествовал в противоположный конец конференц-зала, подошел к краю длинного стола и бережно положил перед собой колготки, которые принес. Он снял очки, достал из кармана тряпочку и принялся протирать стекла. Не торопясь он открыл рот, поднес к губам одно, потом другое стекло очков и смачно подышал на них, затем наконец нацепил очки на нос. Члены совета директоров нетерпеливо ерзали в своих креслах. Первой не выдержала Рут.

– Ирвинг, пожалуйста, не можешь ли ты делать все это побыстрее? – взорвалась она.

Ирвинг, как бы не понимая, уставился на нее.

Рут бессильно откинулась на спинку кресла.

– Я провел большую часть тестов, – начал рассказывать Ирвинг. – Как мне представляется, перед нами действительно прорыв в технологии производства колготок. Все это, с моей точки зрения, похоже на изобретение нейлона, которое произвело революцию в изготовлении чулок, приведя к фактическому вытеснению использования для их изготовления тонкого натурального шелка. Поклясться я пока все же не могу, но мне кажется, что колготки, которые имеются в нашем распоряжении, практически не имеют недостатков. Я даже подверг их одному тесту собственного изобретения.

– Какому это? – спросил до сих пор хранивший молчание один из членов совета директоров. Голос его прозвучал хрипловато и был еле слышен.

– Я дал их поносить моей теще, которая уже многие годы не наведывалась в педикюрные салоны.

По залу раздались сдавленные возгласы потрясенных членов совета, многие из которых на собственном опыте знали ужасные последствия долгого уклонения от посещения педикюрных салонов, а также медиков-специалистов по заболеваниям кожи ног.

– Так вот, моя теща носила эти колготки не снимая в течение трех дней. Это можно сравнить лишь, скажем, если говорить о тестах на выносливость, с участием любого из нас в каком-нибудь чемпионате по триатлону, – продолжал разглагольствовать Ирвинг, прохаживаясь по залу. – Более того, что бы вы сказали, если бы вдруг на протяжении всего этого триатлона у вас даже пот не выступил на спине? Вот столь же удивительным явлением представляются мне и эти колготки.

Вновь члены совета директоров издали удивленные возгласы.

– Эти колготки так здорово перенесли это последнее испытание, что моя тринадцатилетняя дочь, которая весит на сотню фунтов меньше своей бабушки, смогла преспокойненько надеть их и пойти на танцы, при этом не имея никаких оснований стесняться, что они будут пузыриться на коленях: колготки буквально сами тут же приняли фактически идеальную форму ножки моей девочки. Да, эти колготки действительно подходят для людей с любым размером ноги. И это не обман.

– Я же вам говорила! – закричала Рут. – Мы должны купить патент, прежде чем они сделают с нами то, что когда-то нейлон сделал с плантациями шелкопряда. А сделал он следующее: все эти плантации просто прогорели и исчезли…

– Как бы то ни было, – прервал ее крик Ирвинг, – важно еще иметь в виду, что люди по-разному реагируют на эти колготки. Видите ли, мы все еще продолжаем один важный тест с розовой парой колготок. Его результат будет готов только в субботу.

– В субботу! – завопила Рут. – Вы с ума сошли! Ведь в эти выходные у нас запланировано собрание деловых людей, занимающихся производством колготок. Мы должны что-то предпринять до того, как Блоссом представит свое изобретение нашим конкурентам. Более того, вообще может произойти самое худшее: он продаст свое изобретение кому-то, кто совсем не занимается нашим бизнесом. И этот кто-то вдруг захочет вложить в изготовление новой продукции все деньги и тем самым разом покончить вообще со всеми остальными конкурентами.

– Мы все равно не сможем ничего предпринять до того, как получим согласие остальных членов совета директоров, – заявил Леонард Уайт. – Некоторые из них в настоящее время в отпуске. Другие возвращаются поздно вечером в пятницу.

Рут смяла в кулаке очередную банку из-под содовой.

– Что ж, тогда мы проведем заседание совета директоров в полном составе на рассвете в субботу…

Кое-кто из присутствующих мысленно распрощался со своими клюшками для гольфа, с которыми им так хотелось поупражняться субботним утром. Теперь выходило, что сделать это не удастся.

– Если потребуется, мы будем сидеть здесь и ждать результатов теста Ирвинга, а потом станем голосовать. И запомните, все запомните: мы должны благодарить судьбу за то, что являемся единственной компанией, которая получила столь ценную и секретную информацию по поводу этих колготок. Никто, кроме нас, не побеспокоился даже проверить их качество, решив, вероятно, что какой-то очередной сумасшедший пишет им о несуществующем изобретении. – Рут в последний раз затянулась. Сигарета ее уже давно превратилась в короткий желтый окурок и грозила вот-вот обжечь губы. – Блоссом планирует провести свою презентацию на предстоящем форуме в субботу во второй половине дня. К этому моменту мы должны уже завершить свою операцию.

Рут поднялась и стремительно вышла из зала. Остальные члены совета собрались, чтобы с благоговением поглазеть на чудо-колготки.

– Знаете, я бы все-таки был гораздо счастливее, если бы мы так до сих пор и выпускали чулки на подвязках, – неожиданно пробормотал один из членов совета директоров.

* * *

– Прошу всех занять свои места и сохранять спокойствие! – громко попросил Ричи Блоссом, обращаясь к остальным обитателям дома престарелых «Четвертая Четверть». – Нам предстоит обсудить массу вопросов, а у нас осталось не так уж много времени.

– Я именно так и считал на протяжении последних двадцати лет, – выкрикнул с места Сэм Джоггинс. Чуть помедлив, он, как, впрочем, все и ожидали, продолжил свою мысль: – Это место все называют «Четвертой Четвертью». Мне же представляется, что мы просто-напросто живем не четвертую четверть своей жизни, а давно вышли за пределы отмеренного нам срока. – Сэм хлопнул себя по коленке и огляделся, желая увидеть, кто посмеется над его шуткой на этот раз.

Фло Тайдс, директор по социальным вопросам «Четвертой Четверти», вручила Сэму напиток «гейторейд» в пластиковом стаканчике.

– Эб перевернулся бы в гробу в своей могиле, которая находится где-то на полпути отсюда к Китаю, если бы вдруг услышал твои слова, потому что это была его любимая шутка. – Фло двинулась дальше, раздавая собравшимся стаканчики с прохладительными напитками. Ее покойный муж Эб был в свое время прекрасным организатором. Он всегда говорил, что созвать людей на какое-нибудь собрание можно, лишь заманив их туда закуской и выпивкой. С мужем своим Фло повстречалась как раз на одном церковном общественном мероприятии лет пятьдесят назад. Когда их представили, они тут же поняли, что нашли друг друга и могут составить идеальную пару. Именно такой идеальной парой они и являлись все последующие сорок восемь лет.

Сегодня двадцать семь обитателей «Четвертой Четверти» вовсе не нуждались в приманке в виде закуски и прохладительных напитков, чтобы прийти на нынешнее мероприятие. Дело в том, что они понимали – им нужно обсудить одно очень важное дело. Все они рисковали остаться без крыши над головой, без убежища, которое они обрели в конце своего жизненного пути, без дома, который дал им столь необходимое общение после того, как многие из них потеряли своих супругов. В прошлом году они приобрели преимущественное право на покупку этого дома через год. И вот сейчас срок этого преимущественного права истекал. Теперь им нужны были деньги, чтобы реализовать свое право и приобрести здание в собственность. Сделать это было необходимо до следующего понедельника. В приобретении здания оказался заинтересован еще один покупатель, который уже выдвинул соответствующее предложение. Более того, этот покупатель обещал, что если обитатели «Четвертой Четверти» откажутся до этих выходных от своих прав на здание, то каждый из них за такое решение получит вознаграждение в размере десяти тысяч долларов.

– Кто посмел взять последнее шоколадное пирожное? – возмущенно воскликнул Элмер Пикетт, только что вошедший в зал и сразу бросившийся к пластмассовому подносу с остатками пирожных. – Ну почему это случается всегда именно со мной? Мне опять не досталось шоколадного пирожного.

– Что ж, это с тобой случается потому, что ты все время опаздываешь, – сурово отчитала его Фло. – Возьми пирожное с апельсиновым джемом и сядь на свое место. Нам уже давно пора начинать собрание.

– Я не люблю апельсиновые пирожные. Начинка у меня расползается по всему языку, – пробормотал себе под нос Элмер, но все же сел на один из стульев, закинув ногу на ногу.

Ричи встал перед всеми рядом с доской объявлений, где были прикреплены сообщения о предстоящих народных танцах, стихотворных чтениях, а также листок для записи желающих поехать на пикник в Сизлер. Ричи, немного нервничая, улыбнулся.

– Мы оказались в сложном положении, – начал он, – но в принципе это случалось с каждым из нас и раньше. Единственное, что нам надо, так это держаться вместе. Никто из нас не хочет потерять «Четвертую Четверть».

– А я вот считаю, что нам следует согласиться на предложение о премии для каждого из нас, – тут же заорал Элмер. – В таком случае мы хоть что-то получим от всего этого.

– Нет, в таком случае все мы окончим жизнь на той помойке, что находится в стороне от железнодорожных путей, – решительно возразил Ричи. – Я ездил проверить то место, куда они собираются нас перевести жить. Там все разломано и страшно воняет.

– Но мы все туда поехали бы, имея в кармане чек на определенную сумму, – опять выкрикнул Элмер, все еще явно переживая по тому поводу, что ему не досталось шоколадного пирожного. – Если же мы прямо сейчас не согласимся на их предложение, то нас просто-напросто вышвырнут отсюда, и нам вообще будет некуда пойти. И денег у нас тогда совсем не будет.

Собравшиеся начали дружно качать головами и что-то говорить. В зале поднялся сильный шум. Ричи постучал по столу, призывая всех к спокойствию и вниманию.

– Мои нервущиеся колготки – поистине гениальное изобретение. Я уже получил на них патент. В эти выходные я буду их демонстрировать на предстоящем форуме производителей колготок. Туда соберутся все большие компании, участвующие в колготочном бизнесе.

– Но, Ричи, мы же знаем, что твое предпоследнее изобретение ничего не дало. Все тогда провалилось, – возразила Милли Оуэнс.

– А почему ты не называешь «хлопальщика» провалом? Тот парень, что изобрел его, просто чуть раньше меня вышел на рынок. А мое изобретение в принципе работало точно так же, как и его.

– Ричи, как ты не понимаешь! Гораздо проще просто хлопнуть в ладоши, чтобы выключить телевизор, чем пытаться сделать это чихнув, – фыркнула Милли.

– Хлопнуть в ладоши проще только обычным людям, но не тем, кто страдает артритом, – возразил Ричи.

Фло поставила поднос со стаканчиками «глейторейда» на боковой столик.

– Давайте все-таки вернемся к главному вопросу, – предложила она.

Ричи тут же согласился.

– Я думаю, что мы все должны вложить свои деньги в это предприятие. Считаю, что никто из нас не может допустить, чтобы мы потеряли права на это здание, поэтому нам надо занять твердую позицию и терпеливо ждать приближающихся выходных. Ждать того момента, когда я покажу свои колготки этому собранию.

– Но ведь раньше ты говорил всем нам, что твои колготки просто замечательные и что все компании сразу же выстроятся в очередь, пытаясь приобрести у тебя твое изобретение, – обвинительным тоном заговорил Элмер. – И что же из всего этого получилось? Почему они до сих пор не приобрели твоего изобретения?

– Я послал письма во все компании, но письма – это совсем другое. Они должны действительно воочию увидеть плоды моего труда. Именно поэтому я и собираюсь устроить показ своих моделей. И тогда мои колготки им всем понравятся. Я продам свое изобретение, и у нас появятся деньги на то, чтобы остаться жить здесь. К концу этих выходных я уже буду миллионером и куплю этот дом для всех вас. Это единственная наша надежда.

Фло прервала его:

– Давайте все же прослушаем сообщение нашего казначея.

Нонна Бегстер поднялась со своего места и вышла в центр зала. В руках у нее была папка с приколотыми сверху листами. У Нонны было очень красивое лицо, милая улыбка. Белый кардиган мягко облегал плечи и застегивался на пуговицы сзади, а широкие рукава ниспадали свободными складками. Нонна откашлялась и заговорила голосом звонким, как колокольчик.

– По состоянию на три часа пополудни по восточному дневному времени на нашем счету в сберегательном банке «Оушн Сейвингз» было восемьсот двадцать два доллара и семьдесят семь центов. Эту сумму мы набрали в результате продажи выпечки, оказания жильцам округи мелких услуг и сбора макулатуры. Учитывая, что для выкупа необходимой нам собственности потребуется миллион сто тысяч долларов, нам остается собрать сумму в миллион девяносто девять тысяч сто семьдесят семь долларов и двадцать три цента. Спасибо за внимание.

– Бросьте вы все это! – заорал Элмер. – Чтобы получить такие деньги, нам потребуется выиграть в какую-нибудь лотерею. Как я уже и предлагал только что, мы просто-напросто должны взять те деньги, которые нам дают, и не рисковать, иначе мы потеряем абсолютно все, что имеем.

– Я не переживу, если мне вдруг придется уехать отсюда, из этого дома, – печально произнесла Милли. – Мой сын и невестка примут меня у себя, но живут они где-то в Монтане, а там иногда бывает зверски холодно!

– О, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – энергично произнесла Вильямина Джексон. – Моя невестка тоже, знаешь, совсем не подарок!

Ричи прервал их разглагольствования:

– Я бы хотел, чтобы мы все-таки приняли решение подождать до конца этих выходных, до того момента, как я покажу свои колготки предпринимателям. Напоминаю, что кое-кто из присутствующих дам согласился помочь мне продемонстрировать мое изобретение. И тогда, обещаю, нам не придется покидать этого дома…

* * *

Риган вошла в отель «Оушн-Вью» и подошла к стойке, чтобы зарегистрироваться. Она оказалась как бы в совершенно другом мире. Встроенные в потолок вентиляторы гнали прохладный воздух, холл был обставлен мебелью в стиле «ар деко». Пол был покрыт черно-белым кафелем. За стойкой администратора на стене висели старые черно-белые офорты, изображающие красоток в пляжных костюмах двадцатых годов текущего века. Пляж на офортах был, вероятно, тот же, что находился через дорогу от гостиницы. Риган протянула темнокожей девушке-портье свою кредитную карточку. Та улыбнулась и стала отыскивать фамилию Риган в компьютере. «Что бы мы делали без этих компьютеров? – подумала Риган. – Мы бы просто долго-долго стояли в очередях, ожидая, когда клерки наконец-то найдут наши фамилии в своих бумажках».

Номер Риган оказался на втором этаже. Считалось, что из его окон должен был открываться вид на океан. Возможно, так оно и было, но для того, чтобы лицезреть этот вид, следовало все же подняться с кровати, подойти к крошечному окошку и попытаться рассмотреть хоть что-нибудь через «венецианские» шторы. «Наверное, вместе с ключом от этого номера администрация должна была бы выдавать жильцам еще и перископ», – подумала Риган.

Носильщик поставил ее багаж на раздвижную железную полку, закрепил его кое-как с помощью плетеных ремней армейского вида. Полка каким-то образом выдержала груз, хотя и страшно заскрипела. Выглядела она совершенно ненадежной. Риган вспомнилось, что точно такие же полки были в ее детстве в скаутских палаточных лагерях. Может быть, в одном из таких брошенных лагерей и была взята эта полка.

– Спасибо, – сказала Риган, подавая носильщику чаевые.

– Добро пожаловать, мисс. Благодарю. Располагайтесь. Надеюсь, вам у нас понравится, – сказав это, носильщик скрылся за дверью.

Риган огляделась. Обстановка показалась ей приятной. Белое хлопчатобумажное покрывало на кровати, светлая сосновая мебель, еще несколько изображений прошлого Майами на стенах – всё это действительно добавляло теплоты окружающей атмосфере. В одном из углов стоял небольшой холодильник, на котором красовалось ведерко для льда. Риган села на кровать и скинула туфли.

– Слава Богу, – пробормотала она, откидываясь на спину. Прямо над ней вращался большой вентилятор. Она закрыла глаза и какое-то время слушала тихий звук вращающихся лопастей, вершащих свое неостановимое движение. Слышны были также и доносившиеся с улицы голоса прохожих.

Неожиданно зазвонил телефон. Звонок был напористый, за одной трелью сразу же последовала вторая. Телефон как бы требовал, чтобы абонент немедленно ответил. Риган поднялась с кровати.

– Алло.

– Риган, ты уже приехала! – Это была Маура.

– Я только что вошла, несколько минут назад. Как твои дела?

– У меня все в порядке. Мы сейчас решаем оставшиеся маленькие проблемы, готовимся. Я только что переговорила с твоими родителями. Они сейчас у себя в «Уотергрине». Моя мама решила организовать тут у нас внеплановый ужин для нескольких приглашенных, которые уже приехали в город. Люк и Нора сказали, что они будут обязательно. Так почему бы тебе к нам не присоединиться?

– Что ж, согласна. Я в любом случае собиралась сейчас позвонить своим родителям и договориться пообедать вместе.

– Здорово. А как ты долетела?

– О, прекрасно.

– А подошло тебе платье подружки невесты?

– Сидит на мне, как перчатка.

– Ну, здорово, потому что я вообще-то пыталась подобрать тебе платье, которое ты потом сможешь надеть еще не раз. – Маура немного помедлила, пытаясь подчеркнуть особое значение сказанного.

Риган рассмеялась, а следом за ней и Маура.

– По этому поводу тебе нечего беспокоиться, Маура. Я очень рада возможности поучаствовать в твоей свадьбе в столь официальном качестве. И ты прекрасно об этом знаешь.

– Точно тебе говорю, – начала оправдываться Маура. – Ты потом сможешь его немного подрезать и носить уже просто как вечернее платье…

«И как оно будет выглядеть тогда? – подумала Риган. – Как полученное от Армии Спасения, да?»

– Маура, – воскликнула Риган, – прекрати переживать по всяким пустякам! Ведь это твой праздник!

– Ладно. Да, кстати, ты не могла бы зайти и посмотреть, не находится ли в «Четвертой Четверти» мой дядя Ричи? Это всего в двух кварталах от твоей гостиницы. Я позвонила ему домой, но там включен автоответчик. Дело в том, что они часто просто сидят все вместе в зале и беседуют обо всем, что придет в голову. Мы хотели бы, чтобы он тоже пришел к нам сегодня вечером. В последнее время дядя был так занят этими своими колготками, что почти ни разу к нам не зашел. Думаю, он и ел все это время плохо, совсем забывал о еде.

– Конечно, зайду. Мы с ним вместе возьмем такси и заедем за моими родителями.

– Спасибо, Мортишиа.

– Не за что, Уэнсди. – Риган улыбнулась, вспомнив героев их с Маурой любимого телевизионного сериала – «Семейка Адамс».

– Так что приходите к нам в любое время после семи.

– Отлично. – Риган положила трубку и вскочила с кровати. С пробежкой она решила повременить. У нее осталось время лишь на то, чтобы принять душ и вытащить из чемодана наименее помявшееся платье. «Кроме того, надо еще открыть одну из бутылочек с минеральной водой, стоящих на шкафчике, и проверить, есть ли в холодильнике хоть немного льда, – размышляла Риган. – Но сначала мне надо обязательно позвонить Норе и Люку. Это – прежде всего!».

* * *

Люк и Нора сидели в шезлонгах на балконе своего гостиничного номера. Отсюда открывался замечательный вид на бирюзово-голубой Атлантический океан. Приехали они в город всего несколькими часами раньше дочери и, следуя своему традиционному распорядку, сразу же взялись распаковывать вещи. Путешествовали они в принципе очень много, а потому всегда хотели как можно скорее почувствовать себя комфортно на новом месте. Таким образом, им удавалось сделать гостиничные номера более домашними, когда уже через считанные минуты их окружали знакомые вещи.

Нора Риган Рейли, известная писательница, автор многочисленных детективных романов, только что закончила очередную книгу, которая, по ее словам, оказалась для нее самой трудной. Муж Люк и их единственная дочь Риган тут же возразили ей, что то же самое она неизменно говорит после завершения каждого своего творения. На что Нора раз за разом отвечала: «Никогда еще мне не приходилось так туго!» Как бы то ни было, Нора и эту книгу благополучно сдала своему издателю и была страшно рада представившейся возможности вместе с Люком сесть на самолет и отправиться в Майами на собрание представителей ритуального бизнеса, а заодно и на свадьбу Мауры. Пока Люк будет ходить на всякие семинары, посвященные последним достижениям искусства бальзамирования, Нора собиралась хорошенько отдохнуть: полежать у бассейна или даже сходить пару-тройку раз на массажные сеансы, которые проводились в салоне здоровья при гостинице. Ей казалось, что от постоянного сидения у компьютера в течение всех этих бесконечных часов в последние три месяца, когда пришлось править и переписывать главы последней книги, она просто-напросто превратилась в горбунью.