Текст книги "Небесный охотник"

Автор книги: Кеннет Оппель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Я взглянул на мистера Куртиса: лицо его сделалось землистого цвета, губы посинели.

– Сэр, – прохрипел он, с трудом выдавливая из себя каждое слово, – у нас… осталась… половина двигателей. Мы наверняка… лишимся их всех… если будем продолжать. – Больше Куртис не мог сказать ничего, он опустился на корточки и свесил голову на грудь, тяжело дыша.

– Держите курс, всё отлично, – пробормотал Тритус. – Он уже рядом. Вообразите их лица…

В окна командной рубки я видел его, «Гиперион», угрожающе надвигающийся на нас. Сверкающие инеем огромные бока. Черные иллюминаторы. На миг в голове у меня словно помутилось. Что, если он и вправду набит сокровищами? Он так близко, и разве трудно забросить на него несколько линей и оттащить в порт? Какова будет моя доля? За одним из черных окон «Гипериона» возникло расплывчатое бледное лицо, и я потрясённо вздрогнул. Моргнул, и уже не видел ничего, кроме льда.

Я повернулся к столу. Мистер Домвиль скорчился на полу. Я двинулся к нему, и казалось, что я иду в воде, каждый шаг давался медленно и с усилием.

– Мистер Домвиль! – Я перевернул его на спину. Он не ответил. Лицо его было серым. Мои онемевшие пальцы едва смогли нащупать пульс на его горле.

– Капитан, мистер Домвиль потерял сознание!

Словно издалека, я услышал мощный хлопок, и внезапно меня окатило ледяной водой. Я выругался, но холод взбодрил меня. Должно быть, наверху лопнул резервуар для пресной воды, которая и хлынула в заднюю часть рубки. Стол и все аккуратные записи мистера Домвиля были испорчены.

– Кто-нибудь… займитесь этим, – невнятно пробурчал капитан Тритус, не отрывавший глаз от «Гипериона» за окнами рубки.

Никто не шевельнулся. Мистер Беатти перестал кашлять и повис на штурвале, и я не был уверен, что он в сознании. Мистер Шульц едва стоял на ногах. Я взглянул на воду, плещущуюся на полу, и увидел, что её поверхность уже подергивается корочкой льда.

– Капитан! – закричал я. – Мы слишком высоко! Вы погубите корабль!

Капитан уже ничего не слышал. Он что-то довольно гудел себе под нос, уставившись на «Гиперион». Его пальцы неловко попытались вытащить сигарету из пачки, но не смогли. Вся пачка рассыпалась по полу рубки, и он засмеялся. Смех был похож на всхлипы. Капитан попытался нагнуться, чтобы собрать сигареты, и упал на колени. Как и у всей команды, его легкие были ослаблены годами курения. Перед глазами у меня всё плыло и качалось, но я ещё держался на ногах и достаточно соображал, чтобы понимать, что мы все умрем, если будем продолжать подниматься.

Я знал, что времени у меня почти нет. Ногти на пальцах рук посинели. По коже бегали мурашки, как бывает, когда отсидишь ногу. Ощущение было такое, словно я быстро куда-то погружаюсь, и я боялся, что скоро отключусь.

Я с трудом добрёл до руля высоты и отпихнул от него мистера Шульца. Он слабо заворчал, протестуя, но осел на пол, слишком ослабевший, чтобы стоять. Я круто повернул руль, направляя корабль вниз.

– Ах ты, щенок! – прохрипел Тритус.

Затуманенными глазами я следил, как «Гиперион» скрывается из виду, по мере того как мы начинаем снижаться.

– Я тебя за это в тюрьму упеку! – шипел Тритус, но не попытался остановить меня. Да и никто не шевельнулся, они все были слишком слабы.

Потом я дотащился до пульта управления газовыми отсеками и стравил ещё немного гидрия, ровно столько, чтобы нормально выровнять корабль и обеспечить плавный спуск. На грудь навалилась огромная тяжесть, выдавливая воздух из легких. Небо не хотело, чтобы я дышал.

Встав к штурвалу, я развернул нас на прежний курс, на запад, и уставился на альтиметр, чтобы удостовериться, что мы действительно снижаемся, потому что не доверял больше своим чувствам. Мы остались с двумя двигателями, минимумом гидрия и совсем без балласта, но, если повезет, всё это можно исправить в ближайшем порту.

2
«ЖЮЛЬ ВЕРН»

Персональный лифт, сверкающий зеркалами и медью, стремительно вознес меня к юго-восточному причалу Эйфелевой башни. Лифт завис над первой платформой и в следующую секунду грациозно скользнул вниз и замер. Хмурый служитель в черном со щелчком откинул сетчатый защитный экран, и я шагнул в водоворот и ароматы шумного ресторана. Болтали посетители, сновали вокруг официанты, словно исполняя замысловатый танец, лязгали ножи, звенели бокалы. Глаза мои сразу же обратились к окнам от пола до потолка. Отсюда, с высоты шестисот футов, из ресторана «Жюль Верн» открывалась панорама города, словно из иллюминатора воздушного корабля – картина, доступная обычно лишь богатым и знаменитым.

Положитесь на Кейт де Ври в выборе самого модного ресторана во всём Париже.

Наверное, она подумала, что мне будет приятно находиться на такой высоте.

Я глядел на всех этих изящных леди и джентльменов, на их экстравагантные шляпки, наряды и меха, и словно с легкостью перенесся назад на «Аврору», прислуживать в обеденном салоне первого класса. Безусловно, там я чувствовал бы себя увереннее. Но сегодня я посетитель. По крайней мере, мне хватило ума надеть униформу Академии, пусть и поношенную. Я чувствовал себя слишком молодым и бедным, словом, самозванцем.

Ко мне подскочил метрдотель. Он скользнул по мне оценивающим взглядом, сразу отметив и потертые обшлага куртки, и следы выведенных пятен на лацкане. Шесть месяцев назад, когда я покупал форму, в тусклом свете магазина она выглядела достаточно прилично. Но здесь, среди великолепия ресторана «Жюль Верн», я с тем же успехом мог бы появиться в лохмотьях. Жаль, не разорился тогда и не купил себе хорошую новую форму, как все остальные. Но с тех пор как привык считать каждую монету, каждую трату воспринимал как излишнее расточительство. И я всегда знал, что маме и сестренкам эти деньги нужнее. Хоть я и плачу сам за обучение и жилье здесь, в Париже, всё равно чувствую себя виноватым, что больше не могу посылать своим в Северную Америку жалованье юнги.

– У мсье заказан столик? – осведомился метрдотель, сверяясь с огромной книгой в кожаном переплете, лежащей на пюпитре из орехового дерева.

– Полагаю, на имя де Ври.

– Прошу сюда.

Он посмотрел на меня едва ли не с обидой и быстро повел к самому дальнему столику, какой только смог найти. Сердце у меня оборвалось не потому, что столик оказался рядом с кухонной дверью и у окна с видом на огромное колесо и тросы лифта, но потому, что Кейт ещё не было.

Я нарочно опоздал на двадцать минут, надеясь прийти позже её. Кейт всегда опаздывала. И некоторое время тому назад я решил опаздывать тоже. Посмотрим, как ей это понравится. Но если я опаздывал на пять минут, то она – на десять. Если я – на двадцать, то она – на сорок. Не знаю, как ей это удается. Все мои усилия пошли насмарку. Сегодня это было особенно возмутительно, поскольку в присланной ею утром записке речь шла об особой точности. «Ровно в двенадцать тридцать», – написала она, подчеркнув слово «ровно», словно я был из тех, кому нужно об этом напоминать.

– Угодно ли мсье заказать что-нибудь из бара? – поинтересовался метрдотель, придвигая мне стул.

– Думаю, я подожду, пока придет мисс де Ври, – ответил я.

– Разумеется.

Не прошло ещё и сорока восьми часов, как я вернулся в Париж. После аварийной посадки «Бродяги» на Цейлоне корабль был не в том состоянии, чтобы лететь дальше. Мистера Домвиля, всё ещё лежавшего без сознания, отправили в госпиталь. Я хотел остаться и удостовериться, что с ним всё будет в порядке; я даже предлагал помочь в ремонте «Бродяги», но капитан Тритус ясно дал понять, что не желает больше меня видеть. Он велел мне держать рот на замке и выставил за дверь. Ничего не оставалось, как отправляться обратно в Париж.

Хоть бы Кейт поторопилась. Нам было непросто встречаться в промежутках между её и моими занятиями. Она приехала летом, три месяца назад, со своей ужасной компаньонкой, чтобы подыскать квартиру на время учебы в университете. Я знал, что мисс Симпкинс не одобряет нашей дружбы. Хоть я и был теперь курсантом престижной Воздушной Академии, она всё ещё помнила меня юнгой и полагала, что у меня нет ни малейшего права общаться с юной мисс де Ври. Но мы всё равно встречались, по меньшей мере раз или два в неделю, обычно в квартире Кейт, а мисс Симпкинс сидела в уголке, делая вид, что читает. Интересно, заявится ли она сегодня на ленч? Надеюсь, что нет. Мне надо столько рассказать Кейт.

Я немного понаблюдал, как работает лифт, потом повернулся лицом к ресторанному залу и увидел, что я здесь самый молодой – моложе остальных лет этак на тридцать.

Я заметил трех братьев Люмьер, самых знаменитых создателей кинофильмов в мире, они спорили о том, кому достанется последний шоколадный эклер. За другим столиком мужчина, подозрительно похожий на великого Фарини, развлекал своих гостей, наливая шампанское из стоящей у него на ладони бутылки в хрустальный фужер, который он, балансируя, удерживал на мизинце. На другом конце огромного зала ярко накрашенная леди в наряде с павлиньими перьями стучала по столу кулаком и громко говорила что-то группе шокированных усатых джентльменов. Я узнал её по фотографии в газете. Ей повезло отыскать золото на Юконе, и теперь, сделавшись богатой, она пыталась купить Эйфелеву башню и переправить её в Канаду, балка за балкой. Пока безуспешно.

Я взглянул на замысловато изукрашенные ресторанные часы. Кейт опаздывала уже на полчаса. Мимо прошел официант с чересчур напомаженными волосами и поинтересовался, готов ли я сделать заказ. Когда я ответил, что всё ещё жду моего друга, он одарил меня весьма подозрительным взглядом и удалился. Я видел, как он прошептал что-то метрдотелю, и оба они зло посмотрели на меня. Щеки мои пылали.

Чтобы отвлечься, я уставился в огромное ресторанное окно. Чамп де Марс – аэродром популярный, и в небе было полно воздушных шаров, маленьких летучих суденышек, катающих туристов над крышами и шпилями города. Крылатые орнитоптеры тоже сновали по моросящему дождем октябрьскому небу с назойливым комариным зудением. Некоторые подлетали к башне совсем близко, потому что под второй платформой для них были обустроены стыковочные трапеции. Самая же верхушка Эйфелевой башни предназначалась для наиболее роскошных воздушных лайнеров, и я с восхищением смотрел, как один из них с величавой грацией подходит к причалу.

– Возможно, мсье уже проголодался.

Я, вздрогнув, понял, что за моим плечом стоит официант. Он улыбался, но у чучела улыбка и то дружелюбнее. Масла, затраченного на его прическу, хватило бы целому городу на месяц. Я знал, что придется заказать что-нибудь, иначе они выкинут меня отсюда.

Я взял меню. Оно было довольно увесистое. Цены были напечатаны крохотными циферками в завитушках. Наверно, их нарочно сделали такими мелкими и почти нечитаемыми, чтобы люди не посходили с ума и не начали выпрыгивать из окон. Хотя не думаю, чтобы кто-нибудь здесь призадумался, прежде чем отдать мое недельное жалованье за кусочек паршивого цыпленка.

У меня в голове начали появляться всякие недобрые мысли насчет Кейт.

Она затащила меня в самый дорогой ресторан на свете и опаздывает. Опаздывает не чуть-чуть, не очаровательно-кокетливо, а уже очень и очень сильно. Она бросит один беглый взгляд на меню и скажет, что она платит. Но я не желаю, чтобы она меня угощала. Я хотел бы заплатить сам, а она лишает меня возможности сделать это.

Скользя глазами по кремовым страницам меню, я прикинул, что если всю неделю ничего не буду тратить, то могу, пожалуй, позволить себе лимонад.

– Аква Спиццо, пожалуйста, – с пресыщенным видом бросил я.

– Отлично, мсье. Что-нибудь ещё?

– Нет, благодарю.

– Может, копченой семги?

– Спасибо, нет.

– Или ещё чего-нибудь легкого из меню?

Я взглянул на него и увидел, что он просто наслаждается ситуацией. Я просто не понимал этого парня. За все годы службы на «Авроре» я никогда не пытался поставить кого-то в неловкое положение или сделать так, чтобы человеку стало не по себе.

– Официанты в подобном приличном заведении, – тихо сказал я ему, – должны слушать, что говорят им посетители, а не докучать им.

Он посмотрел на меня, скривив рот, но ничего не ответил на это.

– Я сейчас принесу вашу Аква Спиццо, мсье, – вот и всё, что он соизволил из себя выдавить.

Вода позволит мне продержаться ещё несколько минут. Потом меня, наверно, сбросят в шахту лифта.

Я ужасно хотел повидаться с Кейт. Теперь же я был расстроен и зол и уже не рад встрече. Зачем, во имя всех святых, надо ей было вызывать меня сюда? Она что, не понимает, что у меня очень мало денег? Она, наверно, полагает, что у меня их ещё осталось полно от той награды, которую выдала Воздушная Гвардия после наших приключений в прошлом году. Мы обнаружили на острове секретную базу печально знаменитых пиратов Викрама Спиргласа и помогли поймать кое-кого из них. Но на самом деле этих денег хватило только на оплату двухгодичного обучения в Академии, жилья, еды и одежды, и чуть-чуть осталось, чтобы помогать моим в Лайонсгейт-сити.

Сердце мое упало, когда я увидел, что к моему столику направляется мэтр в сопровождении официанта с сальными волосами. Он склонился ко мне, неприятно горячо дыша в ухо.

– Может быть, мсье предпочтет спокойно проследовать со мной к лифту, во избежание неловкости?

– Но я заказал лимонад! – возразил я.

– Да, и мы сомневается, что вы в состоянии заплатить за него.

– Откуда вы знаете? – сердито огрызнулся я.

– Прошу вас, мсье. Вы всего лишь мальчик.

– Я курсант Воздушной Академии!

Он презрительно поджал губы:

– Любой, я полагаю, может купить подержанную форму в комиссионном магазине.

– Я жду друга, – заявил я, стараясь, чтобы голос звучал оскорбленно, и ненавидя себя за то, что он всё-таки дрожит.

– А мы думаем, что никакого друга нет, а вы просто пережидаете здесь дождь. Пойдемте.

Его пальцы стиснули мою руку, и я яростно выдернул её. Он схватил меня опять, сильнее, и официант тоже, он обошел меня сзади и ухватил за другую руку. Ну, этим двоим меня так просто не вывести. Пусть попробуют доволочь меня до лифта!

И тут случилось чудо.

Из дверей кухни вылетел официант, словно его вышвырнули оттуда. Он с ужасом оглядывался через плечо на появившегося в дверях невысокого, но свирепого человека в облачении шеф-повара.

– Идиот! – вопил шеф. – А в следующий раз ты что, окунешь в еду сразу всю пятерню? Да, всю пятерню, а может, и рожу! Я укладываю еду на блюдо со всем тщанием, понимаешь ты это? Это часть поварского искусства, доходит это до тебя? Красивая тарелка с едой – это произведение искусства! И тут появляешься ты, тупица, и хватаешься за эту тарелку жирными пальцами, и трясешь её, и гоняешь блюдо туда-сюда по ней, пока оно не станет похожим на свиное пойло!

– Шеф Влад! – в восторге заорал я.

Шеф обернулся. В одну секунду гнев исчез с его лица, сменившись изумлением, а потом недоумением при виде мэтра и официанта, всё ещё держащих меня за руки.

Влад Херцог промаршировал к моему столику и сурово воззрился на метрдотеля.

– Мсье Гэгнон, есть какие-то проблемы?

– Нет-нет, мсье Влад. Мы просто выгоняем этого оборванца.

– Оборванца! – Гнев вновь вернулся на лицо Влада. – Я не ослышался, вы назвали этого джентльмена оборванцем?

– Ну… – начал мэтр.

Я почувствовал, что его хватка ослабела, и он отпустил меня.

– Знаете ли вы, кто это такой? – возопил шеф Влад.

– Нет, – шепнул мэтр, оглядываясь на наслаждающихся этим зрелищем посетителей.

– Здесь, за этим столиком, сидит сам мистер Мэтт Круз. Мой друг. Мы вместе были на борту «Авроры», когда её захватил и едва не уничтожил Викрам Спирглас. Вы ведь знаете о нем, да? Об этом юноше писали газеты всего мира. Мэтт Круз, победитель пиратов, слышите вы? Герой!

– Да, мсье Влад.

– Тогда кыш отсюда! – заявил трансильванец с презрением. – Кыш-кыш! Идите и занимайтесь своими презренными ничтожными делишками. Кыш!

Мэтр ускользнул прочь, и официант попытался последовать его примеру, но шеф Влад поймал его за лацкан.

– А ты останься. Принесешь мистеру Крузу бутылку шампанского d'Artagnan 43. И ещё копченой семги и салат дю ферми. Он голоден. Вы ведь голодны, мистер Круз, да?

– Просто умираю от голода, мистер Влад, – ухмыльнулся я. – Особенно раз это вы готовили.

– Вы мне бессовестно льстите. Мне это нравится. Хорошо. Принесете заказ, – рявкнул Влад на потрясенного официанта, – и всё, что только он ещё пожелает. И следите, чтобы его бокал не пустовал. Если на блюде закончится еда, подавайте следующее. Счет принесете мне. Не утомляйте его этим. Это было бы совершенно непростительной бестактностью. На моей родине к таким вещам подходят очень серьезно. Я внятно объяснил?

– Да, да, мсье Влад, – пробормотал официант, по потным щекам которого стекало масло для волос.

– Идите. И сотрите жир с лица. Это противно.

Официант заковылял прочь.

– Мистер Влад, право же, это уж слишком великодушно.

– Вовсе нет, – возразил он, присаживаясь. – Для меня большая честь снова кормить вас. Вы обедаете один?

– Нет. Я жду мисс Кейт де Ври. Помните её?

– Конечно, я её помню! Она была вашей сообщницей, да? Славная девушка. Значит, вы обедаете с ней. Так-так-так…

Я покраснел.

– Я приготовлю для вас особое блюдо, – объявил шеф Влад. – Нечто, чтобы произвести впечатление на вашу даму.

– Она не моя дама.

– Она станет ею, когда увидит шампанское и еду, которую я намереваюсь вам подать.

– Правда, мистер Влад…

– Доверьтесь мне. Шеф Влад знает, как завоевать благосклонность женского сердца. – Он мимолетно улыбнулся, словно вспомнив некую, а может, и не одну, былую блистательную романтическую победу. – Юная леди, насколько я помню, большая любительница рыбы, верно?

Я кивнул.

– Для неё – арктическая форель, а вы… как я мог забыть?! Копченая мускусная утка.

Я улыбнулся. Он помнил любимое кушанье каждого.

– Я позабочусь о вас, мистер Круз. Когда мисс де Ври появится, у вас будет пир.

– Спасибо огромное.

Я знал, что все посетители наблюдают за нами. Интересно, слышали ли они напыщенные слова мистера Влада обо мне?

– Давно вы здесь работаете? – спросил я. – Я не знал, что вы ушли с «Авроры».

– Четыре месяца назад. После нашего маленького тет-а-тет с мистером Спиргласом я решил, что воздух – неподходящее место для применения моих способностей. Здесь мои ноги как бы не совсем на земле, но я думаю, что это и к лучшему.

– На «Авроре» должно недоставать вас и вашей еды.

– Да, – согласился он. – Это верно. Многие офицеры рыдали, не пряча слёз. Но готовить в Париже, в таком ресторане – это компенсирует многое. А вы здесь учитесь, верно?

– В Воздушной Академии.

– Отлично, мистер Круз. Отлично.

– Может, когда у меня будет свой корабль, я смогу уговорить вас служить на нем.

– Ха! Может быть, мистер Круз. С таким капитаном, как вы, мне не придется бояться пиратов, нет!

– Я так рад видеть вас, мистер Влад, – сказал я ему. – Я скучаю по всем нашим.

Главный повар по соусам в мягком белом колпаке возник в дверях кухни. На лице его было отчаяние.

– Мсье Влад, консоме! – прошептал он.

– Идиот! – взревел Влад, вскакивая. – Вам ничего нельзя доверить! – Он повернулся ко мне, сияя. – Эти придурки с Эйфелевой башни – их учить и учить. Приятного аппетита, мистер Круз.

– Спасибо вам большое.

На этом шеф-повар Влад удалился на кухню, осыпая своих перепуганных помощников бранью на смеси языков.

Мгновения спустя мой официант безмолвно объявился с блюдом копченой семги, и каперсами, и всевозможными сортами хлеба и крекеров к ним, и огромной тарелкой самого восхитительного на вид салата, какой только можно вообразить. Пробка выскочила из шампанского с праздничным хлопком. Оно искрилось и пенилось, наполняя фужер. Ничто не поднимает настроения лучше, чем глоток шампанского. Его пузырьки уносят тебя ввысь.

Кейт опаздывала уже на сорок минут, но теперь я уже не так расстраивался. Я занялся копченой семгой, попивал шампанское и наслаждался, разглядывая остальную публику. Великий Фарини улыбнулся мне и высоко поднял бокал. Золотая леди с Юкона подмигнула мне. Я тоже подмигнул в ответ. Я был на верху блаженства. Кейт придет и увидит, что я поджидаю её с шампанским, с кучей деликатесов и вышколенным официантом, подскакивающим к нам, стоит лишь взглянуть в его сторону.

Зудение орнитоптера заглушило ресторанный шум. Я обернулся взглянуть в северное окно и увидел маленький одноместный аппарат, летящий к Эйфелевой башне как раз на высоте ресторана. Я следил за ним сначала с интересом, а потом со всё нарастающей тревогой, потому что орнитоптер, яростно хлопая оперенными крыльями, и не думал отворачивать или опускаться ниже, к причальным докам под платформой.

Те, кто сидел ближе к северным окнам, тоже заметили его и переглядывались явно испуганно.

– Берегись! – завопил какой-то мужчина, и дюжина клиентов кинулась врассыпную, роняя ножи и бокалы и сшибая в панике стулья.

Орнитоптер подлетел ещё ближе и за секунду до того, как врезаться в оконное стекло, заложил до невозможности крутой вираж и завернул за угол. У ресторана окна выходили на все стороны, и я почти сразу же снова увидел орнитоптер, жужжа, облетающий вокруг Эйфелевой башни.

Этот пилот был, должно быть, настоящий наглец и сорвиголова, потому что, пролетая мимо во второй раз, он поднял руку и весело помахал тем самым людям, которые только что в панике улепетывали от него. Я не мог как следует рассмотреть его лицо, упрятанное за летными очками и кожаным шлемом. Потом он развернулся на все триста шестьдесят градусов и уверенно повел орнитоптер на посадку, под вторую платформу Эйфелевой башни.

Официанты поспешили восстановить порядок. Столы были накрыты заново, стулья расставлены по местам, для успокоения расстроенных нервов поданы бесплатное шампанское и вино. Считаные минуты спустя все опять болтали и ели, словно ничего и не случилось.

На моем столике появились очередная бутылка шампанского и блюдо с семгой, хотя я ещё не прикончил первые. Я голодным взглядом воззрился на салат, когда услышал, как по ресторану пробежал взволнованный ропот. Я поднял глаза и увидел, как из лифта выходит пилот орнитоптера, всё ещё в кожаном шлеме и очках, забрызганных дождем. Все смотрели на него и удивлялись: неужели это тот самый безумец, который едва не причалил на своем орнитоптере прямо к ресторану?

Я сглотнул, потому что он, похоже, направлялся прямиком к моему столику.

Он стянул шлем, и из-под него хлынула волна темно-каштановых волос. Потом пришла очередь очков, и передо мной предстало сияющее лицо Кейт де Ври. Я потерял дар речи.

– Привет! – весело сказала она.

– Так это была ты? – только и сумел выдавить я.

– Теперь вы не единственный, кто умеет летать, мистер Круз.

– Когда ты научилась?

– Я брала уроки в свободное время.

– Невероятно! Фокус с окном был просто потрясающий!

– Ах, это. Я не справилась с управлением. Удивительно, как ещё не разбилась вдребезги. Шампанское! Великолепная мысль!

У неё дрожали ноги, и она села. Вокруг глаз были красные круги от очков. Я налил ей шампанского, и она осушила фужер двумя-тремя глотками.

– Уф, уже лучше. – Она взглянула на этикетку. – О небо, оно же ужасно дорогое.

– Не важно.

– Ладно, я угощаю.

– Нет, сегодня – я.

– Боже, конечно же нет. Я тебя пригласила!

– Я настаиваю.

Она понизила голос:

– Ты же видел их цены?

Я в высшей степени безразлично пожал плечами.

– Ладно, спасибо тебе огромное. Они могли бы предложить нам места с видом получше. – Она неодобрительно взглянула на огромное колесо подъемника за окном.

– А мне нравится, – заявил я, обороняясь.

– Ну да, мальчикам по вкусу всякие механические штуки.

– Шестеренки, тросы и колеса. Это всё, что могут вместить наши крошечные мозги. Я всё-таки не могу поверить, что ты теперь пилот!

– Я предпочитаю слово авиатриса. В нем больше энергии.

– Энергичнее некуда, – согласился я.

– Как бы то ни было, именно поэтому я выбрала «Жюль Верн». Надеялась, что ты увидишь, как я захожу на посадку. Ты ведь видел меня, правда?

– Все видели. Ты устроила здесь переполох.

– Понимаешь, эти стыковки с трапециями ужасно сложная штука!

– Могу себе представить.

– На тебя это произвело впечатление? – осведомилась она.

– Ещё какое.

Хотя, по правде говоря, я не мог сказать наверняка, что сейчас чувствую. Полеты для меня не хобби, это нечто личное, вошедшее в мою плоть и кровь. Это моё дело, и я вовсе не был уверен, что хочу разделять его с Кейт. Особенно учитывая, что она имеет блестящие способности к стольким другим вещам.

– Я просто подумала, что это может пригодиться, – сказала Кейт. – Поскольку я собираюсь вести жизнь, полную приключений.

– Когда ты ухитрилась брать уроки? – спросил я её.

– Ну, в Сорбонне у меня нет занятий утром по вторникам и четвергам, и я решила найти этому времени достойное применение.

– А кто тебя учил? – поинтересовался я с внезапным подозрением.

– Один очаровательный молодой джентльмен, по имени Филипп, как выяснилось.

– Ах вот как?

– Да. Он инструктор в маленькой летной школе в Булонском лесу. Могу добавить, что у него безукоризненные рекомендации. И он такой любезный.

Предложил дать мне несколько дополнительных уроков за половину обычной стоимости.

– Не сомневаюсь.

Всё это мне не нравилось. Этот Филипп, наверно, видел её чаще, чем я, за последние несколько месяцев.

– Мисс Симпкинс, полагаю, была всё это время рядом, – с надеждой сказал я.

– К счастью, в эти орнитоптеры могут поместиться только двое. Марджори приходилось дожидаться в комнате отдыха, что для неё было в самый раз.

Едва ли родители Кейт одобряли её намерение научиться летать, о чем я ей и сказал.

Кейт улыбнулась загадочно, как Мона Лиза.

– Ах, – сообразил я, – ну, конечно. Они не знают. Но разве мисс Симпкинс не сказала им?

– Мы с Марджори теперь прекрасно договорились, – сообщила Кейт, не в силах скрыть радость. – Некоторое время назад у неё возникло что-то вроде романа. С настоящим прилипалой, как ни странно.

– Прилипалой?

– Ну да, который прилипает намертво. Сразу. Настоящий мошенник. Но Марджори он понравился, и они встречались. Как бы то ни было, я закрывала на это глаза, а теперь она, в свою очередь, не видит некоторых моих маленьких затей.

– Похоже, частенько ей придется быть слепой, – заметил я.

– Это очень удобно. И мы смогли пообедать вдвоем. – Она выдавила немного лимонного сока на изрядный кусок семги. – Это просто пир горой, Мэтт. Никогда не видела такого предупредительного официанта.

– Ну, похоже, они… слышали обо мне. – Я скромно покачал головой. – Ты же знаешь, мои приключения на «Авроре» и всё такое.

– Это были и мои приключения, – немного раздосадованно заявила она.

– Да, но ты ведь не побеждала Викрама Спиргласа в схватке один на один на хвостовом стабилизаторе воздушного корабля, правда?

– Ты мне говорил, что он поскользнулся.

– А я помог ему добрым пинком.

– Хм. – Она на мгновение сузила ноздри – её старый фокус, когда она хотела поставить кого-нибудь на место, – но потом улыбнулась. – Я скучала по тебе эти две недели. Как прошла твоя практика? Ты быстро вернулся.

– О, это целая история.

– Корабль действительно оказался таким ужасным, как ты думал?

– Гораздо хуже. – Я улыбнулся тоже. Я просто умирал от нетерпения рассказать ей о своем злосчастном полете на «Бродяге».

– Просто не могу утерпеть, – заявила она. – У меня тоже есть кое-какие потрясающие новости!

– Тогда начинай первая, – предложил я, тренируясь в подобающей джентльмену выдержке.

– Ты думаешь?

– Давай.

На самом деле я не думал, что она согласится, но она таки согласилась. Полезла в карман летной куртки и вытащила сложенную газету.

– Ты ведь не видел сегодняшнюю «Глобал Трибьюн», верно?

Когда я покачал головой, она развернула газету и разложила её на столе. Я с изумлением и страхом уставился на заголовок:

«ГИПЕРИОН» ОБНАРУЖЕН

Под ним художник изобразил знаменитый корабль-призрак.

Меня опередили.

– По-видимому, – говорила Кейт, – какое-то грузовое судно заметило его над Индийским океаном. Разве не потрясающе?

Я схватил газету. Кто-то из команды «Бродяги», наверно, продал эту историю газетчикам, чтобы по-быстрому разжиться деньгами. Капитан Тритус будет в ярости: он приказал экипажу держать всё в тайне, поскольку надеялся всё-таки отправиться спасать имущество «Гипериона», как только отремонтируют его корабль. Учитывая состояние «Бродяги», это будет не скоро.

– Я помню, как дедушка рассказывал мне про «Гиперион», – продолжала Кейт. – Ты слышал про него?

– Я его видел, – ответил я, продолжая читать.

– Что?

– Я был на том грузовом судне.

Кейт выхватила у меня газету.

– «Бродяга», – пояснил я. – Мое учебное судно.

– Нет!

Мне мгновенно полегчало, стоило взглянуть на изумление на её лице.

– Ты видел «Гиперион»?

Я кивнул, медленно отпил шампанского и бережно опустил бокал, наслаждаясь моментом. Вот он я, обедаю в самом модном ресторане Парижа, потягиваю лучшее в мире шампанское и, самое главное, сижу напротив ослепительной молодой леди, жадно ловящей каждое мое слово.

– Я собирался сразу рассказать тебе, но ты сказала, что у тебя есть потрясающие новости.

– Мог бы сказать мне, чтобы я помолчала.

– В другой раз я это припомню.

Между нами говоря, мы почти прикончили семгу и салат. Официант мгновенно смел наши тарелки, и не успел я перевести дух, как перед нами появились новые.

– Арктическая форель, – восхищенно вымолвила Кейт.

Я взглянул через её плечо и увидел шефа Влада, появившегося в кухонных дверях. Он улыбнулся, легонько помахал мне и снова исчез на кухне.

– Рассказывай всё, – приказала Кейт и принялась за еду.

В перерывах между поеданием изумительнейшей утки я рассказал ей всю историю, радуясь, что мы сидим поодаль от остальных посетителей. Я не хотел, чтобы кто-нибудь ещё это слышал. Всякий раз, как официант приближался взглянуть, как у нас дела, Кейт отсылала его коротким повелительным взмахом руки. Должен сказать, она была очень благодарной слушательницей и не сводила с меня больших карих глаз, пока я говорил. На середине рассказа она взяла меня под столом за руку, и от её неожиданного теплого прикосновения по всему моему телу пробежала горячая волна. Я запнулся на полуслове.

– Дальше, – нетерпеливо потребовала она.

– Прости. Ты меня сбила.

– Мне убрать руку? – шепнула она.

– Нет, мне нравится.

Я продолжал и в самых опасных и захватывающих местах чувствовал, как она сильно стискивает мою ладонь.

– О боже, – произнесла она, когда я окончил рассказ. – Как это ужасно, насчет мистера Домвиля.

– Когда я уезжал с Цейлона, он всё ещё был в госпитале.

Она мгновение помолчала.

– Но он действительно там, в небе? «Гиперион»?

– Высоко в небе.

Она подалась вперед.

– А ты знаешь, что у него на борту?

– Говорят, золото.

– О да, золото, – отмахнулась она. – А что ещё, знаешь?

– Полно замороженных трупов.