Текст книги "Небесный охотник"

Автор книги: Кеннет Оппель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Честное слово, – пробормотал я. – Ты только посмотри! Неужели тот, только что проснувшийся в гробу, способен был бы разобраться в этом?

– Да, в такой момент вряд ли будешь в лучшей форме, – согласилась Кейт.

– И ведь ещё в полной темноте. Ничего не разглядишь.

– Может, он собирался добавить сюда лампу.

– Тогда почему уж не бросить заодно и пару приличных книжек, на случай если придется немножко подождать?

Я обнаружил ручку с пометкой «перископ», начал вращать её и услышал, как хорошо смазанный металл проходит сквозь деревянную крышку.

– Похоже, я его поднимаю. – Я прикинул, что достаточно выдвинуть его всего на несколько дюймов, поскольку мы не засыпаны шестью футами земли. Потом я подтянул выдвижной глазок к лицу.

Понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли, поскольку освещение в мастерской было очень скудное, а линзы перископа давали странную искаженную картинку, словно её наклеили на маленький глобус и изображение искривилось по краям. Но зато я видел её почти целиком.

– Где аэрозон? – спросила Кейт.

– Плохо видно. Это не бинокль. Все какое-то выгнутое.

– Это линзы типа «рыбий глаз». Я пользовалась ими для фотосъемок. Хочешь, я посмотрю?

– Все нормально. Я три года просидел в «вороньем гнезде».

– Я думаю, этим поворачивается перископ, – сказала Кейт, и я услышал, как она вращает что-то.

Мастерская резко наклонилась влево, и я инстинктивно отклонился в другую сторону и стукнулся головой о стенку гроба.

– Прекрати, – зашипел я. – Ты крутишь слишком быстро. Я ничего не могу разглядеть.

– Дай же мне взглянуть, – попросила она. – Это просто свинство.

– Свинство? Мы же не на экскурсии. Давай поворачивай. Медленно.

Я осмотрел все помещение, но аэрозона не увидел. И тут перед моими глазами закачался кончик щупальца.

– Он прямо над нами, – выдохнул я.

– О боже!

– Нет, подожди, он движется.

Я смотрел, как аэрозон, кажущийся через странные линзы намного толще и короче, уплывает прочь от гроба, обратно к виварию. Стеклянные стены уже снова замерзли, скрывая то, что находилось за ними.

– Может, теперь попробуем бежать? – спросила Кейт.

– Погоди. Поверни правее… ещё немножко… вот.

За дверью мастерской плясали лучи фонариков.

– Нет. Они уже идут.

– Они внутри?

– Пока нет.

Я смотрел, как свет фонарей становится все ярче. В дверях остановились две фигуры. Позади стояли другие. Они казались огромными, как йети, в красных альпинистских костюмах с отороченными мехом капюшонами, почти закрывающими лица. На шеях висели кислородные маски. Двое, стоявшие впереди, переговаривались, указывая на открытую дверь.

Третий человек вышел вперед и осмотрел дверной проем. На нем были особые очки с подсветкой, как у ювелира, и он не слишком-то спешил.

– Думаю, они ищут минные ловушки в дверях, – шепнул я Кейт. – Я не слышу, что они говорят.

Стенки гроба были слишком толстые и хорошо изолированные и не пропускали звук.

– Подожди, они входят. Жалко, что мы их не слышим.

– Грюнель сделал сирену, – сказала Кейт. – Может, тут есть и слуховая труба.

– Думаешь?

– Ну, неплохо ведь узнать, что люди будут говорить о тебе на твоих похоронах. Вот это что такое?

Я едва мог в это поверить, но Кейт оказалась права. Под крохотной крышкой оказалась трубка, которую можно было вытянуть и поднести к уху.

– Я тоже хочу послушать, – заявила она и начала придвигаться ко мне. Я подвинулся, освобождая ей место.

– Осторожнее, – прошипел я.

– Что?

– Ты чуть не нажала на гудок.

– Вот это было бы плохо. Просто ужасно.

Она улеглась рядом. Мы оказались тесно прижаты друг к другу.

– Разве не романтично? – сказал я.

– Бок о бок в собственном гробу.

Мы тихонько хихикнули. От такой её близости я был до смешного счастлив. Это было нелепо, учитывая нависшую над нами угрозу. Наверное, разреженный воздух подействовал-таки мне на мозги. Я бы должен был прийти в ужас от сложившегося положения, но все это казалось каким-то далеким, словно стенки гроба создали наш собственный защищенный маленький мир. Я прижался к ней ещё теснее и поцеловал её.

Теперь нам обоим все было слышно. Я снова подтянул глазок перископа к лицу. Теперь я понял его секрет и свободной рукой мог сам поворачивать рукоятку. Оставалось только надеяться, что торчащий из гроба перископ не привлечет их внимания. Я вдруг сообразил, насколько это приметный тайник – гроб, стоящий посреди мастерской. Всякому захочется заглянуть внутрь.

Их было восемь. Они вошли, нагруженные снаряжением. Сердце моё упало. Они казались гигантами, несущими переносные батареи и лампы на длинных ножках. Лиц я пока рассмотреть не мог. Они двигались медленно, словно полярные исследователи, вязнущие в снегах. Даже при наличии сжатого кислорода тела их боролись с высотой и разреженным воздухом. Возможно, они поднимались слишком быстро и не имели той возможности акклиматизироваться, которая была у нас. Мы ослабели – но они без кислорода ослабели бы больше. Это, однако, не имело значения, поскольку у каждого из них на поясе висел пистолет.

Лучи их фонариков переплетались в воздухе, как паутина. Проклятого аэрозона нигде не было видно. У меня было ощущение, будто я смотрю фильм в кинотеатре. Я был где-то в другом месте, в безопасности. Ты должен бояться, твердил мне внутренний голос, но он был не очень громкий, и сейчас я не хотел его слушать. Я был спокоен и собран.

Худощавый человек направил луч фонарика на аппарат Грюнеля, потом повернулся к стоящему рядом крупному мужчине.

– Осветите это лампами! – крикнул тот остальным.

Через слуховую трубку звуки были слышны на удивление четко. Грюнель был гений.

Крупный мужчина повернулся, и свет упал на его лицо. Его рыжая козлиная бородка была покрыта инеем.

– Это Рэт, – сказал я Кейт. Я не был удивлен, но внутри у меня все сжалось при виде этого широкого жестокого лица. – Похоже, они знают, что ищут.

Пока матросы деловито устанавливали лампы, Рэт и худощавый отошли в сторонку и остановились возле гроба. Я все-таки надеялся, что нам удастся сбежать из него – но не сейчас.

Мужчина, стоящий с Рэтом, кивнул.

– Почти наверняка это она, – сказал он голосом, хрупким, словно костяной фарфор. Он повернулся. Под мехом капюшона я увидел старое, болезненное лицо и кустистые брови.

– Это тот старикан из газеты! – прошептал я Кейт.

– А теперь, когда мы нашли это, – сказал Рэт, – может, вы скажете мне, что же это такое, мистер Бартон?

– Бартон, – изумленно шепнула Кейт. – Джордж Бартон?

Я кивнул. Надира была права. Теперь сомнений быть не могло: это тот самый человек, который разговаривал с Рэтом на гелиодроме, – человек из Консорциума Аруба.

– Эта машина, – ответил Бартон, – величайшее изобретение Теодора Грюнеля. Она вырабатывает энергию из ничего, не считая воды.

Рэт рассмеялся:

– Не подумал бы, что такое возможно.

– Все мы сначала не думали, – сказал Бартон. – Но Грюнель был необыкновенно талантливым человеком. Я хорошо знал его. Консорциум субсидировал его работу над двигателем внутреннего сгорания, сделавшим нас всех богатыми. Но сам Грюнель никогда не был им доволен. Считал его грязным и неэкономным. Говорил, что есть более чистые виды энергии. Мы пытались выяснить, что он задумал, но он не стал посвящать нас в свои планы. Позднее мы узнали, что он тайно работает над неким новым устройством, которое не нуждается в топливе Аруба. Разумеется, мы очень хотели завладеть им. – Он издал гнусавый смешок. – Только ждать этого пришлось сорок лет.

Казалось, эта речь утомила Бартона, он надел кислородную маску и принялся глубоко дышать.

– Давайте свет! – закричал Рэт на своих людей.

Все переносные электрические лампы вспыхнули разом, заставив тени разбежаться по углам. Аэрозона не было и следа, и никто пока не заметил вивария, стеклянные стены которого полностью заиндевели. Всеобщее внимание было направлено на огромный агрегат Грюнеля, поблескивающий в огнях ламп.

– Впечатляющая штука, – заметил Рэт, – но откуда вы знаете, что она работает?

Бартон снял маску:

– Наш выдающийся специалист по замкам, мистер Цвингли, вскоре сможет ответить на этот вопрос. Грюнель был знаменит своими экстравагантными замками. К счастью, за сорок лет, прошедших с его исчезновения, слесарное дело не стояло на месте. Мистер Цвингли! Могу я попросить вас взглянуть, работает ли механизм?

Человек в очках с подсветкой кивнул и направился к агрегату Грюнеля. Он достал из рюкзака пояс с карманами для инструментов и начал копаться в приборной панели.

– Они пытаются запустить машину, – прошептал я Кейт.

– Без ключа?

– Похоже, этому парню ключи не нужны.

– Простите мой скептицизм, мистер Бартон, – сказал Рэт, – но, на мой взгляд, все это звучит несколько фантастично.

– Вовсе нет, – возразил Бартон. – Теоретически не может быть ничего проще. Вы хорошо учились в школе, мистер Рэт?

– Пока с учителем не приключилась некая грязная история.

– Это одно из самых удивительных открытий Грюнеля. Вода состоит из атомов кислорода и водорода. Но разделить их чертовски трудно. Грюнель использовал для расщепления воды на атомы солнечную энергию. – Он указал на огромный медный цилиндр, похожий на телескоп. – Поразительно. Итак, теперь у него в изобилии имеется водород и кислород, и он использует их для получения электрического тока. Не стану утомлять вас подробностями, но в результате этого процесса получается энергия, вода, тепло, гидрий, и все это буквально из воздуха. Никаких подвижных деталей, нет ни сажи, ни копоти – и неограниченные запасы сырья. Он назвал это устройство «двигатель „Прометей“».

Бартон снова натянул на лицо маску и стал жадно дышать.

– Пока не увижу, не поверю, – заявил Рэт.

И словно в ответ на его слова под потолком мастерской вспыхнули лампы, затрещали обогреватели, забулькала вода в трубах.

– Великий боже! – воскликнул Рэт.

Бартон с восхищением уставился на машину:

– Как видите, мистер Рэт, это гениальное изобретение. Грюнель сделал это. Вот почему мы здесь, вы и я. Чтобы завершить то, что мне не удалось сорок лет назад.

– Что вы имеете в виду? – спросил Рэт.

– Грюнель улетел, чтобы втайне от всех закончить работу над машиной. Чтобы ускользнуть от Консорциума. Я последовал за ним.

Я взволнованно глянул на Кейт.

– Он и есть Б., – прошептал я. – Из дневника. Грюнель был прав. Это были не пираты. Это Бартон гнался за ним!

– Я почти догнал его, – рассказывал Бартон Рэту. – Но они повернули в шторм, и мы потеряли их. Как и все, мы решили, что они разбились. Пока корабль не был обнаружен на прошлой неделе. И теперь мы здесь для того, мистер Рэт, чтобы изобретение Грюнеля никогда не вернулось на землю.

– Вы намерены уничтожить его? – Рэт, кажется, был удивлен не меньше меня.

– Именно так, – ответил Бартон.

– Обидно, – заметил Рэт.

– Мы платим вам не за то, чтобы выслушивать ваше мнение, мистер Рэт.

Я затаил дыхание, услышав, как он разговаривает с Рэтом.

– Разумеется, – произнес Рэт, вкладывая в холодную улыбку всю неприязнь и злость. – Но, возможно, вы не откажетесь удовлетворить моё простодушное любопытство, мистер Бартон. Я понимаю, какой угрозой это может стать…

– Не угрозой, мистер Рэт. Концом. Консорциум Аруба больше шестидесяти лет добывает и очищает топливо Аруба. Ценой больших затрат мы контролируем сейчас большинство мировых запасов. – Он сделал паузу, чтобы глотнуть кислорода из маски. – Мы только что обнаружили новое огромное месторождение, возможно, вы читали в газетах. И все будет хорошо, пока мы производим и продаем топливо, – но как мы сможем продавать его, если появятся водяные машины Грюнеля и мы с нашими устаревшими двигателями станем никому не нужны?

– Но ведь, по-видимому, – настаивал Рэт, – только у вас будет такая машина. Вы могли бы стать всемирными посредниками по продаже энергии.

– Заманчивая мысль, – прохрипел Бартон, прерываясь, чтобы сделать несколько быстрых затяжек кислородом. – Но если тайна этой машины всплывет наружу – а она наверняка всплывет, дайте только время, – мы утратим свою монополию. Каждый сможет соорудить собственный двигатель «Прометей». И нам нечего станет продавать. Обладатели огромных состояний будут разорены, целые народы ждет упадок, тысячи людей останутся без работы. Весь мир полетит вверх тормашками.

Рэт сухо улыбнулся:

– Ах, я понимаю. Вы действуете во благо всего человечества.

– Для такого моралиста, мистер Рэт, вы, кажется, не слишком долго колебались, открывая огонь по «Сагарматхе».

– Это был ваш приказ, мистер Бартон.

– И моё оборудование сделало это возможным. Думаете, мы сумели бы обнаружить «Сагарматху» без моего эхолокатора?

– Надира говорила правду, – шепнула Кейт. – Она не помогала Рэту найти нас.

Я кивнул, с облегчением подумав, что не ошибся, поверив ей.

– Эхолокатор – хорошая штука, – примирительно признал Рэт.

– Как и корабль-высотник, – продолжал Бартон, – который станет вашим по окончании нашего предприятия. А до того времени от вас требуется лишь исполнять приказы.

– Если плата за это – такой красавчик, – сказал Рэт, – что ж, эти вопросы меня не касаются.

– Отлично. Мистер Цвингли, теперь выключите машину! И уничтожьте её. – Бартон снова повернулся к Рэту. – Прикажите своим людям обыскать корабль. Пусть ищут чертежи. Любые технические рисунки или схемы должны быть доставлены мне.

– Но ведь корабль будет взорван, – удивился Рэт. – Мы разнесем его в щепки. Ничто не уцелеет.

– Правление не может позволить себе руководствоваться предположениями. Чертежи этой машины вернутся в Брюссель.

Бартон дышал теперь хрипло, как заядлый курильщик, и снова надел кислородную маску. Рэт повернулся к своим матросам и передал им распоряжения Бартона.

– Я хочу посмотреть, – заявила Кейт и потянула глазок у меня из руки. – Они начинают разбирать машину. Ой, Мэтт, они разрезают её на части!

Мне это тоже не нравилось, но сейчас меня больше интересовало, как бы нам удрать отсюда. Самым сложным будет выбраться из гроба – откинуть крышку, выскочить и бегом в укрытие. Как это сделать, чтобы нас не подстрелили?

– О нет, – шепнула вдруг Кейт.

– Что?

– Один из них смотрит прямо на меня.

– Не двигай перископ! – Хотел бы я знать, насколько заметно, что он торчит из крышки гроба.

– Дай я взгляну, – сказал я. – Можешь чуть-чуть подвинуться?

Кейт приподнялась на локтях и попыталась отодвинуться, но потеряла равновесие и повалилась прямо на резиновую грушу сирены. Пронзительный трубный звук эхом раскатился по мастерской.

Мы с Кейт, похолодев, уставились друг на друга.

– Я нажала гудок, – жалобно сказала она.

Я схватил глазок. Рэт и его люди недоуменно оглядывались.

– Что это ещё за чертовщина? – сказал кто-то.

– Откуда шел звук? – спросил другой.

Они, похоже, не были уверены насчет источника звука и, выхватив пистолеты, одни держали под прицелом мостик, другие – разные части мастерской.

Один парень указал прямиком на гроб.

– Оттуда.

– При чем тут гроб? – сердито бросил Рэт.

– Звук был оттуда!

– Так иди открой его, если ты так уверен, – раздраженно велел Рэт. – В таком огромном гробу можно было спрятать весь Венский хор мальчиков.

Пират сжал в руке пистолет и двинулся к гробу.

Я взглянул на Кейт.

– Похоже, дело плохо, – сказал я.

Она кивнула.

– Когда он откроет крышку, беги.

– Он подумает, что мы привидения. И испугается до смерти.

– Скорее, спустит курок.

Трясущимися руками я вытащил монтажный ломик из рюкзака Кейт. Я попытаюсь выбить из его руки пистолет и выиграть несколько мгновений.

– Мы могли бы сдаться, – сказала Кейт.

Я приник к глазку. Когда пират приблизился к гробу, остальные вдруг подняли крик. Тот, что стоял рядом с нами, испуганно обернулся, и следующее, что я увидел, – вскрикнувшего и забившегося в конвульсиях человека и хлещущие его щупальца, с которых с треском сыплются искры. Ужасная вонь проникла даже внутрь гроба.

Кейт в ужасе стиснула мою руку.

– Аэрозон прикончил его, – сказал я.

Остальные пираты разразились проклятиями и воплями, и воздух разорвали пистолетные выстрелы. Несколько пуль ударились о стенку гроба, но, к счастью, не пробили её.

Я продолжал наблюдать. Аэрозона подстрелили, и он носился по мастерской, словно продырявленный метеозонд.

– Приготовься, – сказал я. – Попробуем удрать теперь.

Мы приподнялись.

– Ой! – шепнула Кейт.

Испугавшись, что её задело шальной пулей, я повернулся к ней.

– Меня что-то кольнуло, – сообщила она, и я увидел на стенке гроба крохотный переключатель. Прежде чем я успел остановить её, Кейт потянулась и задела его. В днище гроба отворилась дверца, и она исчезла.

20
ЧЕРТЕЖИ

За потайной дверцей я разглядел ступеньки и мигом скатился по ним. Кейт уже поднималась на ноги внизу и светила вокруг фонариком. Мы находились в туннеле. Я мог стоять почти в полный рост, лишь слегка пригнувшись. Я плотно закрыл дверцу, на случай если пираты откроют гроб.

Кейт начала было говорить что-то, но я шикнул на неё. Мы находились прямо под полом мастерской, и кто знает, может, нас могли услышать. Один проход шел прямо, другой поперек корабля к его левому борту. Я взял Кейт за руку и пошел прямо. Коридор был узкий, но, как и вообще все на корабле Грюнеля, очень хорошо обустроенный, с панелями на стенах и светильниками, теперь погашенными. Полом служил металлический мостик, и под ногами я мог видеть шпангоуты «Гипериона» и его наружную оболочку. На ходу я мерил расстояние шагами, продолжая молчать до тех пор, пока, по моим расчетам, мы не ушли достаточно далеко от мастерской.

– Неудивительно, что экипаж никогда не видел Грюнеля, – прошептал я. – Не могу понять этого типа. Вдоль киля идет отличный коридор, а он предпочитал красться здесь, словно хорек.

Я едва не размозжил голову о низкую поперечину и шепотом выругался.

– Понимаешь, он был очень маленького роста. Ему тут должно было быть вполне удобно, – ответила Кейт.

– Ненормальный коротышка, – проворчал я.

– Но сейчас я ему ужасно признательна. Как ты думаешь, куда это ведет?

– Прямиком в его каюту. И могу поспорить, что то, другое, ответвление сделано в мертвый зоопарк. Выход небось в витрине с йети.

Проход закончился винтовой лесенкой, наверху которой были маленькая площадка и дверь. Я взялся за ручку, моля Бога, чтобы дверь не была заперта. Ручка подалась, но, когда я нажал, дверь не сдвинулась с места. Я надавил на неё плечом, и тоже безрезультатно.

– Попробуй на себя, – предложила Кейт, и я почувствовал себя полным идиотом, разглядев теперь, что петли находятся с моей стороны.

Я с силой потянул, но дверь оказалась упрямой. Раздалось слабое потрескивание льда, и она чуть-чуть сдвинулась с места. От усилия я задохнулся. Кейт тоже ухватилась за ручку, и мы повисли на ней всем весом. На нас посыпались осколки льда, и дверь медленно открылась.

Кейт хрипло дышала от напряжения и надела маску, чтобы восстановить дыхание. Мы шагнули в спальню Грюнеля. Дверь оказалась не просто дверью, а настоящим книжным шкафом. Лопнувшая водяная труба покрыла её коркой льда. Хэл во время поисков поскидывал книги с полок, но даже не заметил, что за ними – потайной ход.

Кейт судорожно вздохнула, увидев Грюнеля. Простыня валялась на полу в нескольких футах от тела, словно в порыве гнева он отшвырнул её. Он таращился на нас. Казалось, где бы ты ни находился, он все равно смотрит на тебя. Надеюсь, он не слышал, как я обозвал его ненормальным коротышкой. Я увидел сломанные пальцы на его правой руке, из которых Хэл вырвал медальон, и пожалел, что у меня нет с собой фотографии его дочери, чтобы вернуть ему. Мне было неприятно думать, что он разлучен с нею в смерти. Из всех вещей, которые он взял с собой в полет, именно эту он сжал в кулаке, умирая.

– Простите, – шепотом сказал я ему.

Прежде чем закрыть потайную дверь, я быстро поискал, как она открывается. Теперь, когда полки опустели, было несложно обнаружить, что одна из них легко откидывается кверху, а за ней находится маленькая медная кнопка.

– Надо идти, – сказала Кейт. – Они придут сюда искать чертежи.

Осторожно, все время прислушиваясь, не идет ли Рэт со своими людьми, мы вышли из апартаментов и снова двинулись в путь. За каютами офицеров и трапом, ведущим вниз, в командную рубку, килевой мостик начал изгибаться кверху, к носовой оконечности корабля. Мы поднимались с трудом, несколько раз останавливаясь, чтобы Кейт могла вдохнуть немножко кислорода. Я тяжело дышал, в висках стучало. Мы добрались до конца подъема и оказались теперь в носовом конусе. Там была маленькая площадка и немного места, чтобы был доступ к причальным канатам и передним газовым отсекам. В сторону кормы точно по центру корабля уходил осевой мостик, исчезая во тьме.

– Где они? – шепнула Кейт.

– Круз, – прошипел Хэл.

Я обернулся и увидел его голову, высовывающуюся из-за двери крохотной раздевалки. Мы только что прошли мимо неё. Хэл втащил нас внутрь и запер дверь. В комнатушке было полно страховочных поясов, и курток на шерстяной подкладке, и всякого ремонтного инвентаря, но она была достаточно велика, чтобы вместить и нас четверых. Хэл удачно выбрал место, поскольку, даже если пиратам вздумалось бы обыскать нос, у нас было два возможных пути отступления: назад по килевому мостику или же по осевому.

– Заставили вы меня поволноваться, – хрипло выдохнул Хэл. Он выглядел совсем плохо.

– Мы сидели в гробу, – сообщила Кейт и наскоро рассказала ему о нашем побеге.

Хэл кивал, но взгляд у него был какой-то рассеянный, и вряд ли он особенно слушал её.

– Так что Надира совершенно не виновата в том, что Рэт нашёл нас, – подчеркнула Кейт.

– Рад это слышать, – невнятно пробормотал Хэл.

Дыхание Надиры было частым и неглубоким, хоть она и сидела и дышала кислородом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Нормально, – приглушенно прозвучал её голос из-под маски.

– Ненормально, – сказал Хэл. – Она упала в обморок, когда мы сюда поднялись, и пришла в себя, только когда я надел на неё маску. Думаю, у неё в легких полно жидкости.

Я спокойно кивнул, надеясь, что на лице не отразится охватившая меня тревога. Я знал, что в самых тяжелых случаях гипоксии человек или захлебывается, или сходит с ума. Надира в сознании, и это хороший знак, но я не знал, как долго она ещё продержится. Я понятия не имел, на какой высоте сейчас «Гиперион»; по крайней мере, теперь он больше не поднимался, удерживаемый кораблем Рэта.

– Мы можем ещё что-нибудь сделать для неё? – спросила Кейт.

– Только предоставить кислород и покой, – ответил Хэл.

– Единственное настоящее лекарство – это спуститься вниз, – сказал я.

– И сейчас оно нам недоступно, – угрюмо добавил Хэл и закашлялся.

– Хэл, – я взглянул на него, – не хочешь подышать кислородом?

– Что? Нет, я в порядке, – пробормотал он. – Береги его для девушек. – Он посмотрел на Кейт. – Как вам это удается? Вам хватает воздуха?

– После корсета это просто прогулка в парке, – заявила Кейт.

Я тихонько рассмеялся. Может, именно поэтому она на удивление неплохо себя до сих пор чувствует. Я всегда думал, что именно Кейт ослабеет первой, что трудная жизнь сделала Надиру более закаленной. Но высотная болезнь может сразить каждого, даже самого подготовленного, и в любой момент.

– Круз, а ты как? – спросил Хэл.

– По-прежнему нормально.

– Враньем всё равно ничего не изменишь.

– Я не вру.

Хэла раздражало, что я не слишком страдаю. Он пробыл на больших высотах гораздо дольше, чем я, – или он так говорил, – но, может, не на таких высотах или не так долго. Я, конечно, тоже болезненно переносил высоту, но она не действовала на меня не так убийственно, как на остальных. У меня было такое чувство, будто тело моё просто создано для больших высот. На мой взгляд, самым неприятным из всего был холод.

– Рэт видел вас? – спросил Хэл.

– Мы всего лишь корабельные привидения, – ответил я и пожалел об этих словах. Вероятность того, что мы пополним ряды призрачной команды «Гипериона», казалась сейчас довольно большой.

– Мы все умрем, если вскоре не спустимся вниз, – сказал Хэл. – Вот, собственно, и всё.

– Нужно снова радировать на «Сагу», – сказал я. – Может быть, они сумеют забрать нас.

– А если не сумеют? – спросила Кейт.

– Там есть два орнитоптера, – неуверенно ответил я.

У Кейт округлились глаза.

– Но во времена Грюнеля их ещё даже не изобрели!

– А он изобрел свои собственные и держал это в секрете. Мы с Надирой видели их в ангаре недалеко от кормы. Такие странного вида штуки.

– Меня вы в него не запихнете, – сказал Хэл. – Мы даже не знаем, действуют ли они. И где вы собираетесь приземлиться? Мы посреди Антарктики.

– Надо как-то выбираться отсюда, Хэл, – заметил я.

– Я бы скорее попробовал захватить корабль Рэта. Их было восемь, вы говорите? Да ещё как минимум трое на борту…

Я замотал головой – это казалось совершенно неосуществимым.

– Хэл, как мы сумеем тайно попасть на него? И в любом случае, они все вооружены.

– У меня осталось ещё четыре пули. Их корабль – единственный способ убраться из этого летучего морга. – Злость так и извергалась из него, словно дым из пасти дракона.

– Возможно, с «Сагой» всё в порядке, – сказал я. – Надо, по крайней мере, выяснить. Я ещё раз попытаюсь наладить с ними связь.

– Я пойду с тобой, – сказала Кейт.

Я посмотрел на Хэла; он кивнул. Я один знаю азбуку Морзе, а кто-то должен остаться с Надирой на случай, если заявится Рэт. Все её силы уходили на то, чтобы просто дышать.

Нам надо было вести себя очень осторожно. Как раз теперь люди Рэта, наверное, рассыпались по всему кораблю в поисках чертежей. Командная рубка представляется не самым лучшим местом для поисков, но у них могут быть свои соображения, чтобы нанести туда визит.

Мы спустились по ступенькам на килевой мостик, потом по трапу в рубку. С помощью Кейт я торопливо подсоединил батарейки из фонарика к рации и надел наушники. Кейт встала на страже у трапа. Не хотелось бы, чтобы нас здесь загнали в угол. Я отстучал наше сообщение на «Сагарматху», потом выждал минуту, прислушиваясь к радиопомехам. Передав второй сигнал SOS, я вновь услышал в ответ лишь тишину. Опасаясь самого худшего, я в третий раз послал радиограмму, и в тот миг, когда пальцы мои выпустили ключ, я услышал ответный писк.

Я схватил блокнот и восковой карандаш, от изумления едва не пропустив первые несколько букв.

Дорье на связи. Круз?

Да, ликуя, отстучал я.

С остальными всё в порядке?

Да. Прячемся. Рэт на борту. Кислород почти кончился. Вы сможете прийти?

Нам нужно ещё три часа. Придём.

Расшифровав последние слова, я едва не закричал.

Пристыкуемся под командной рубкой. Будьте готовы.

Да.

Я отсоединил батарейки, взял блокнот и побежал к трапу. Кейт выжидающе смотрела на меня сверху.

– У тебя получилось!

Я кивнул:

– Они прилетят за нами.

От этой новости мне сразу стало теплее. Мы поспешили назад, в наше укромное место на носу, и я сообщил Хэлу и Надире о нашем успехе.

– Он сделан на совесть, мой «Сага», – с гордостью заявил Хэл. – Они там сейчас латают его как сумасшедшие. – Он взглянул на свои часы. – Три.

– А Рэт не увидит их? – спросила Кейт.

– Нет, если Дорье подведет «Сагу» снизу, – ответил я. – Корабль Рэта находится наверху. Обзор снизу им перекрыт.

– И от их пушек не будет проку, – добавил Хэл. – Они не смогут как следует прицелиться. Дорье тихонько приткнется под командной рубкой. Дело не из легких.

Я знал, что в полу командной рубки есть аварийный люк. Мы должны будем натянуть линь между двумя кораблями, пристегнуть к нему наши страховочные пояса и спуститься вниз.

– Всего три часа, – сказал я Надире.

– Они всё ещё не знают, что мы здесь, – сказал Хэл.

– Точно, – подтвердил я, стараясь успокоить Кейт и Надиру. – Всё, что от нас требуется, – сидеть тихо. Они никогда нас не найдут.

– Мы можем сидеть тихо, – произнес Хэл, глядя на меня, – а можем раздобыть чертежи.

Сказать, что такая мысль не приходила мне в голову, значило бы солгать, но я никогда бы не решился вслух заговорить об этом.

– Они могут быть где угодно, – заметил я.

– Сколько там было этих… как их… кнопок? – спросил Хэл. Его речь начинала становиться сбивчивой, я знал, что это плохой признак.

Я перечислил все кнопки, которые видел под трубами пневмопочты в каюте Грюнеля: комната слуги, мастерская, музей, сад, скотный двор, капитанская каюта, посадочный отсек.

– Но, Хэл, – напомнил я ему, – капсула может болтаться внутри системы.

– Это слишком опасно, – сказала Кейт. – Зачем рисковать, что нас схватят?

– Ты получила то, зачем пришла сюда, – сказала Надира, сдергивая маску и ожесточенно глядя на Кейт. – Если мы не добудем эти чертежи, я влипла. Мне ни к чему возвращаться. Ты получила свои образцы. И вы оба получили друг друга.

Она перевела взгляд на меня. Я потупился, не зная, что сказать. Наверно, она видела, как мы с Кейт держимся за руки, а может, просто заметила, как мы разговариваем, – и этого было достаточно. Я почему-то чувствовал свою ответственность за Надиру. Она была одна в целом мире, и у неё не было никаких шансов – и не будет, если мы не найдем чертежи. Я хотел, чтобы у неё всё было хорошо.

– Я не нуждаюсь ни в чьей жалости, – продолжала Надира, начиная задыхаться, – что мне нужно, так это славная груда золота. – Она снова натянула маску и часто задышала.

– Надира права, – сказал Хэл. – Эта затея не дала всем остальным ничего. Но эти чертежи дорогого стоят.

Не могу отрицать, что я и сам испытывал сильнейшее искушение. И дело было не только в деньгах, которые можно выручить за чертежи, – мне хотелось сохранить двигатель «Прометей» Грюнеля. Эта машина могла бы изменить мир, сделать возможными любые чудеса. И воздушный город моих снов – тоже.

– Надо проверить не так уж много мест, – говорил Хэл. – Сколько там их было? Восемь, девять? Это легко сделать, если мы будем осторожны. И Рэт по-прежнему не знает, что мы тут.

Кейт качала головой.

– Будут другие спасательные экспедиции, Хэл.

– Нет, – яростно бросил он. – Не будут. Все мои надежды были связаны с этой. – Он взглянул на меня. – Мои дела не так хороши, как ты мог подумать. «Сага» мой лишь формально; на самом деле его фактический владелец – банк. Я рассчитывал на этот полет, чтобы рассчитаться с долгами. Если я вернусь с пустыми руками, они отберут мой корабль. Я зубами выгрыз себе дорогу, стал тем, кто я есть, благодаря удаче и тяжкому труду, и я не дам себя разорить.

Я даже не знал, что сказать, настолько я был потрясен. Хэл всегда казался мне сильным и победоносным, точно Эйфелева башня. Он был просто воплощением успеха: обаятельный, красивый, богатый, капитан собственного корабля. Я не знал, жалеть его или ненавидеть за то, что из-за его хвастовства я чувствовал себя таким ничтожеством. И кроме того, мне неприятно было видеть его унижение.

– Я всё равно против, – сказала Кейт.

– За, – пропыхтела Надира.