Текст книги "Небесный охотник"

Автор книги: Кеннет Оппель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

18
ОТОРВАННЫЕ ОТ ЖИЗНИ

Мы захлопнули крышку люка и полезли обратно на осевой мостик.

– Они вернутся за нами, как только кончится буря, – сказал Хэл.

Я промолчал. Надира и Кейт тяжело дышали, пытаясь удержать равновесие во время рывков и раскачивания «Гипериона». Лишь недолго он был нашим пленником и теперь снова свободен, и казалось, что он наслаждается этими штормовыми ветрами. «Ему случалось видеть бури и похуже», – говорил я себе. Он летает уже сорок лет, небо нещадно лупило его, и он уцелел. Зловещие вскрики и стоны разносились по кораблю, словно вопли человека, испытывающего ужасные муки.

– Когда уляжется ветер, как вы думаете? – спросила Хэла Кейт, стараясь, чтобы это прозвучало так, будто она просто старается поддерживать вежливую беседу.

– Может, через час…

– О, ну это не так уж плохо.

– …или через двенадцать. Дорье будет держаться в поле зрения, но не станет и пробовать причалить, пока это не окажется безопасно. Если «Сага» разобьется, нам всем конец. Кто-нибудь хочет есть? По-моему, миссис Рам дала нам с собой немного засахаренного миндаля и сушеных фруктов.

Корабль накренился на левый борт, и Кейт повалилась на меня.

– Надо бы отыскать какое-нибудь безопасное место, чтобы переждать всё это, – сказал я. – Как насчет апартаментов Грюнеля? Там есть одеяла, на случай если мы станем замерзать.

– Я бы предпочла не ходить больше туда, – неожиданно твердо заявила Кейт.

Я перевел взгляд с неё на Хэла:

– Что случилось?

– Ничего, – раздраженно ответил тот. – Помните простыню, которой я накрыл Грюнеля? Когда мы с Кейт вошли, та соскользнула и немного напугала её.

– Она не просто соскользнула, – возразила Кейт. – Я стояла к трупу спиной и услышала звук, будто кто-то сдернулеё. Когда я оглянулась, простыня уже была на полу.

Я почувствовал, что волосы мои встали дыбом.

– На борту корабля предметы часто двигаются, – сказал Хэл. – Особенно во время шторма.

– В следующий раз он станцует чечетку, – фыркнула Надира.

– Наверняка здесь есть другие места, – уперлась Кейт. – Желательно без мертвецов.

Если бы предоставили решать мне, я бы остался сидеть в «вороньем гнезде». Было бы ужасно холодно, но зато там, по крайней мере, я бы видел открытое небо. Я страшился спускаться в темные глубины корабля.

– И неплохо бы с окнами, – сказал я. – Тогда мы бы сберегли фонари для ночи. Если до этого дойдет, – добавил я, видя тревогу в глазах Кейт.

– Почему не в мастерской? – предложила Надира. – Пока ждем, мы сможем осмотреть её до конца.

– Не уверен, что это хорошая идея, – возразил я. – Там полно тяжелого оборудования. Не хотелось бы, чтобы что-нибудь из него оторвалось во время шторма и раздавило нас.

– Мне показалось, что там всё очень надежно закреплено, – сказал Хэл. – Надира права. Мы сможем провести время с пользой и тщательно обыскать мастерскую. Похоже, Грюнель большую часть времени торчал именно там; там он и мог спрятать свои сокровища. Пока что я не нашёл ничего, кроме содержимого капитанского сейфа. Мелкая касса и жалованье экипажа за три месяца.

– По крайней мере, хоть что-то, – заметил я.

– Этого не хватит на починку хотя бы одного из моих двигателей.

Мы с трудом спустились по шатающемуся трапу на килевой мостик, который раскачивался под нашими ногами, и направились на корму. Мы завернули в апартаменты Грюнеля, чтобы взять из шкафа столько одеял, сколько сможем унести. Хотя мы не заходили собственно в спальню, я чувствовал, что покрываюсь испариной, стоило только представить, как он сидит в своё м кресле-шезлонге, с запавшими щеками и настороженным взглядом. Хотел бы я знать, на нем сейчас простыня или нет.

Снова выйдя на мостик, мы остановились возле одного из танков с пресной водой и сумели отколоть несколько сосулек, чтобы сосать их. Нас всех мучила жажда. Но сосульки обожгли мои губы и язык таким ужасным холодом, что едва ли имело смысл с ними связываться. Мы добрались до мастерской и выключили фонарики. Я опасливо посмотрел на похожее на телескоп громадное устройство. Хоть оно и вибрировало слегка при наиболее сильных порывах ветра, но, кажется, было прочно прикреплено к полу – как и любое другое оборудование в этом помещении.

– Я бы не отказалась от чашки чая, – сказала Кейт и уселась, прислонившись спиной к ящику.

Надира извлекла из рюкзака засахаренные орехи и предложила нам. Я раздал одеяла, присматриваясь к лицам девушек, гадая, на сколько им хватит сил.

Хэл отошел в сторону. У одной из стен он обнаружил лестницу, перемещающуюся по рельсу, проложенному перед шкафами. Я оставил Кейт и Надиру и подошел к нему. Он несколько раз пытался подняться на лестницу, но она скользила вперед-назад слишком сильно. Наконец он, выругавшись, сдался и решил искать, стоя обеими ногами на полу. Вообще-то, ещё лучше было бы сесть, но он был ужасно раздражен. Ему необходимо было найти хоть что-нибудь существенное.

Ветер за бортом визжал, свистел, лупил по обшивке, желая пробраться внутрь.

– Я не думаю, что это кончится скоро, – сказал я.

– Нет, – согласился он.

– Дорье будет пытаться состыковать корабли ночью?

– Он дождется рассвета.

Хэл был возмутительно спокоен, и я восхищался им, пытаясь подавить собственный нарастающий страх.

– Если мы останемся здесь на ночь, – продолжал я, – то будет ещё холоднее.

Хэл хмыкнул:

– Здесь мы, по крайней мере, не на ветру.

– Я боюсь за девушек. Если им понадобится дышать кислородом, он быстро кончится.

– Они могут разделить между собой мой. Мне он не нужен.

Я вернулся к Кейт и Надире и сказал им, что собираюсь развести костер. Мне нужно было заняться чем-нибудь. Я разломал в щепки несколько крышек от ящиков и сложил их на лист металла. В ящиках было полно упаковочной бумаги и стружки. Всё это мигом разгорится.

– Ты полезный спутник на случай кораблекрушения, – сказала Надира.

– Это не кораблекрушение, – весело сказал Хэл, беря одеяло и устраиваясь рядом с Кейт. – Наш корабль ещё может лететь. Всё, что нам нужно делать, – это беречь тепло. Так вот, фокус, которому быстро выучиваешься на Эвересте, состоит в том, чтобы прижаться как можно ближе друг к другу, сохраняя тепло тел. – Он придвинулся к Кейт и махнул Надире, чтобы она присоединялась к ним. Та в ответ приподняла бровь.

– Поверьте мне, – продолжал Хэл, – это обычный способ в горах. Сохраним тепло – останемся жить.

Надира предпочла сесть рядом с Кейт. Хэл обложил их ещё одеялами. Кейт улыбалась, ей, похоже, нравилось это. Моё сердце застучало часто и гулко, так что зазвенело в ушах.

– Присоединяйтесь, Круз, – позвал Хэл. – Чем больше, тем лучше.

– Где бутановая горелка? – спросил я.

– Зачем? Что вы хотите сделать?

– Развести костер.

Хэл помотал головой:

– Нет, когда корабль так болтает. Если выскочит какой-нибудь уголек и огонь выйдет из-под контроля, нам конец. И в любом случае, в таком разреженном воздухе костер нормально гореть не будет. Только дыму наделаете.

Об этом я не подумал и почувствовал себя полным идиотом.

– Что мы можем сделать, – продолжал Хэл, – так это устроить топку.

– А что это? – спросила Кейт.

– Так мы на Эвересте называли процесс получения воды. Отыщите какой-нибудь металлический сосуд, и с помощью горелки мы натопим немного льда и получим питьевую воду.

Я принялся рыскать в поисках подходящего сосуда, который не был бы уже занят под какую-нибудь отвратительного вида химию. Устроим топку, обиженно бурчал я себе под нос. Мы на Эвересте так говорим.Конечно, Хэл и должен знать всё о том, как выживать на больших высотах. Он – само совершенство. Он всегда прав. Нам нужна вода. На такой высоте очень легко наступает обезвоживание. И сосать лёд или снег недостаточно.

За огромными окнами пылало солнце, качающееся то вверх, то вниз, в такт прыжкам корабля по воздушным штормовым волнам. Я оказался возле огромного «телескопа» и окинул взглядом сложный пульт управления. Хотел бы я знать, для чего все эти кнопки и шкалы. Хэлу на это, может, и наплевать, но не мне. У меня было такое ощущение, что именно над этим устройством Грюнель работал во время полета. Я смахнул иней с медной панели – и увидел замочную скважину.

– Мне кажется, вам стоит взглянуть на это! – позвал я остальных.

Они вылезли из-под одеял и присоединились ко мне. Скважина была удивительно похожа на те, что были в дверях мертвого зоопарка и мастерской.

– Ну разве не занятно? – Хэл оценивающе разглядывал массивное основание устройства. – Такая большая шкатулка, да?

– Вы думаете, оно набито деньгами? – озадаченно спросил я.

– Желательно золотом, – заметила Надира. Она уже потянулась скинуть капюшон, чтобы достать ключ.

– Нигде не вижу никаких петель, – прокомментировал Хэл. – Если тут и есть дверца, она хорошо замаскирована.

Надира вставила ключ в скважину. Она уже изучила все тонкости: полегоньку поворачивала и подталкивала его, пока он не вошел на всю длину, а потом повернула на полный оборот.

На приборной панели устройства беззвучно замигали лампочки. Я услышал внезапное журчание воды и, прислушавшись, понял, что звук исходит от пары широких труб, идущих от машины вверх по стене к большому, установленному на помосте резервуару.

– Она должна была замерзнуть, – пробормотал я.

– Что эта штука делает? – подозрительно произнес Хэл.

Внезапно помещение залил свет – это включились подвесные светильники под потолком. Ожившая вдруг дрель заставила нас всех подпрыгнуть. Я бросился к ней и сумел выключить. Раздалось громкое потрескивание: вдоль плинтусов были проложены электрообогреватели, и их начавшие нагреваться спирали медленно разгорались оранжевым светом.

– У него тут электрообогрев, – сказал я.

Наверно, так было по всему помещению, потому что я уже чувствовал приятное прикосновение теплого воздуха к своему истерзанному холодом лицу. Я подбежал к дверям мастерской и выглянул в темный коридор.

– Там всё по-прежнему, – вернувшись, сообщил я. Что бы ни приводило в действие все эти лампы и нагреватели, оно ограничивалось одной только мастерской.

– Должно быть, это генератор, – сказала Кейт.

– Но от чего он питается? – недоумевал Хэл.

– От каких-то батарей, – предположил я.

– Никакие батареи не сохраняют заряд в течение сорока лет.

– Эти, похоже, сумели, – отметила Надира.

На занятиях по электроделу нам рассказывали кое-что о батареях. Большинство из тех, что делали раньше, были не слишком эффективными, и ещё они имели тенденцию испускать ядовитые испарения. Я потянул носом и уловил лишь слабый аромат манго, который, как я решил, доносился из вивария.

– Ну, теперь у нас есть тепло и свет, – сказал Хэл. – И это первая приятная новость за весь день.

Слейтер попросил меня закрыть входную дверь, чтобы тепло не уходило. Я сначала удостоверился, что изнутри в ней тоже есть замочная скважина и ручка, но даже после этого немного волновался, закрывая её. Я не доверял дверям Грюнеля, и мысль оказаться заживо замурованным на его мертвом корабле приводила меня в ужас.

Нагреватели работали на славу. Было всё ещё прилично ниже нуля, но, право же, есть разница между минус шестьюдесятью и минус двадцатью.

Поняв, что агрегат не является замаскированной сокровищницей, Хэл потерял к нему интерес. Он снова принялся обыскивать мастерскую. Хотя корабль продолжал дергаться и подпрыгивать, я знал, что всем нам стало повеселее теперь, когда здесь тепло и светло. Надира выглядела не такой бледной. Кейт казалась усталой, но была в приподнятом настроении. Меня воодушевляла мысль, что нам не придется встречать ночь, имея в своё м распоряжении одни лишь электрические фонарики.

Надира, обходившая мастерскую, остановилась у френологической машины с множеством паучьих лапок.

– Думаете попробовать? – мило осведомилась Кейт.

– Знаете, мне кажется, нам обеимстоит попробовать, – улыбнулась в ответ Надира. – Что скажете? От меня, как от гадалки, толку мало, может, эта штука сумеет предсказать наше будущее. Просто ради забавы.

Надира была само дружелюбие, но я не был уверен, что в её словах не было скрытого вызова. Сам бы я, конечно, не захотел сунуть голову в хитроумную конструкцию Грюнеля. Но Кейт была не из тех, кто отступает перед чем бы то ни было.

– Почему бы и нет? – оживленно отозвалась она, подходя.

– У нас есть лучшие способы скоротать время, – досадливо бросил Хэл. – Круз, как там насчет воды?

– Не думаю, чтобы это заняло много времени, – ответила Кейт. – Мэтт, помоги нам, пожалуйста, запустить эту штуку.

– Кто первый? – спросил я, берясь за рукоять.

– Прошу вас, – предложила Надира Кейт.

– Нет, нет, только после вас, – ответила та, подводя Надиру к машине.

В сиденье, наверно, было что-то вроде сенсора, потому что, едва Надира села, внутри агрегата что-то принялось тикать, словно часы. Многочисленные механические руки, заканчивающиеся неспешно раздвигающимися штангенциркулями, потянулись к голове Надиры. В этом решительно было что-то зловещее.

– Не двигайся, – велел я, читая инструкцию на боку механизма.

Внезапно дернувшись, первый из циркулей коснулся головы Надиры, и его кончики толчками сошлись на ширину её лба и начали медленно вращаться.

– Ужасно щекотно. – Надира плотно сжала губы, стараясь не хихикать.

Первый штангенциркуль отдернулся прочь. Механический паук над её головой повернулся раз, другой, и следующая пара его ног резко опустилась вниз и впилась в голову Надиры в другом месте. На этот раз она поморщилась, потому что острие задело её ухо. Штангенциркули убрались, и на этот раз сверху опустилось нечто вроде колпака из толстой резины и накрыло верх её головы. Торчащие из резины странные маленькие пальчики принялись довольно энергично массировать Надире череп.

– Такое ощущение, будто кто-то запустил пальцы прямо внутрь меня, – сказала она.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Всё хорошо. Хотя могли бы и понежнее.

Пока резиновая шапка массировала ей череп, придвинулись ещё две пары циркулей – по одной с каждой стороны головы. Мне показалось, что они собирались ввинтиться ей прямо в уши, но в последний момент передумали и принялись обмерять виски. В одну из них попала прядь волос и стала наматываться, натягиваясь всё туже и туже.

– Ой! – вскрикнула она, дернувшись и отодвигаясь в другую сторону. Резиновая шапка туже обхватила её голову и яростнее прежнего застучала металлическими пальцами.

Я попробовал распутать прядь, но маленькие зубцы оказались упрямыми и неожиданно сильными и, как я ни старался, продолжали наматывать и рвать волосы.

Надира пыталась вскочить, но резиновый колпак с силой давил вниз и удерживал её на сиденье.

– С меня хватит, – сказала она. – Выключите её.

Хэл, наблюдавший издали, продолжал смеяться, но я-то видел, что Надира испугалась. Мы с Кейт принялись дергать и тянуть механического паука за ноги, одновременно пытаясь стащить с головы Надиры колпак.

– Больно! – вскрикнула Надира. – Снимите его с меня!

Хэл перестал смеяться и подбежал на помощь. Никто из нас толком не понял, что мы такое сделали, но только Надира вдруг соскочила с сиденья. Механические руки возмущенно дергались взад-вперед, штангенциркули вонзались в воздух, выискивая свою жертву.

– Думаю, на расстоянии они хватать не могут, – сказал я. – Как ты?

Надира потирала голову, трогала уши, проверяя, всё ли на месте. Она повернулась и пнула агрегат ногой. Где-то в недрах его что-то оживленно защелкало, и выскочившая из него бумажная полоска упала у ног Кейт. Та подобрала ее.

– Это оценка вашей личности, – сказала она, скользнув глазами по ленте.

Надира выхватила ее из руки Кейт и принялась разглядывать.

– Похоже, тут стоят оценки разных качеств по десятибалльной системе. Жизнестойкость: девять. Что значит жизнестойкость?

– Я думаю, это любовь к жизни и способность сопротивляться болезням, – пояснила Кейт. – Очень хороший результат.

– Щедрость: семь.

– Ну надо же! – развеселился Хэл.

– Самоуважение: восемь. Музыкальность: десять. Никогда не знала, что я такая музыкальная, – прокомментировала довольная Надира. – Скрытность… Она умолкла.

– Десятка, – закончил Хэл, заглянув ей через плечо. – Ничего удивительного.

Надира отступила на шаг и продолжала читать:

– Индивидуальность: десять. Осторожность: три. Агрессивность: девять. – Она оглянулась и подмигнула мне. – Ну а чего ждать от дочери пирата? Уровень притязаний: восемь. Эротичность. А это что такое?

Кейт густо покраснела:

– Я думаю, это имеет какое-то отношение к вашей привлекательности для другого пола.

– Десять, – скромно улыбнулась Надира.

– Боже! – сказала Кейт. – Я бы сказала, что у вас прекрасные баллы!

– Это всего лишь глупая машина, – ответила Надира, складывая ленту. – А вы будете пробовать?

– Категорически нет, – решительно заявил я. – Это кровожадная штуковина.

Кейт помрачнела:

– Мне правда хотелось бы узнать мои результаты.

– Я считаю, Мэтт прав, – сказала Надира. – А жаль.

– Чепуха, – бросил Хэл. – Круз, вот тут ведерко, подходящее для воды. Из-за этой машины Грюнеля хочется пить.

Я тоже испытывал жажду, потому что в обширных металлических внутренностях «телескопа» что-то негромко, но непрерывно булькало. Ведерко, о котором говорил Хэл, было полно песку. Я решил, что Грюнель держал его вместо огнетушителя, пока не изобрел свой собственный. Я выколотил из ведра глыбу смерзшегося песка.

– Кто-то должен пойти с вами, – сказал Хэл, едва я шагнул к двери.

– Я нормально себя чувствую.

– Поодиночке никто ходить не будет. Кейт, идите с ним. Я бы послал Надиру, но при такой эротичности они с Крузом ещё влипнут в какую-нибудь историю.

Хэл рассмеялся собственной шутке, но Кейт она вовсе не позабавила. Она выдернула из рюкзака фонарик и двинулась к выходу, не глядя на меня. Мне стало совсем тоскливо. Сейфовая дверь мастерской открылась легко, и, когда мы вышли на мостик, я оставил её слегка приоткрытой.

После освещённого помещения темнота и холод показались ещё более ужасными. Мы молча дошли до лопнувших водяных танков. Острым концом ломика я стал колоть лёд. Кейт подбирала осколки и складывала в ведро.

«Гиперион», казалось, ожил, он был полон непонятных звуков. У меня было такое ощущение, будто шторм разбудил и корабль, и его призрачный экипаж. Что-то странно лязгнуло, и волосы мои встали дыбом.

– Что это было? – спросила Кейт, стараясь, чтобы вопрос прозвучал безразлично.

– Всего лишь оборванная цепь руля высоты.

– А этот свист?

– Ветер воет в вентиляционных отдушинах.

– Ты мне врешь?

– Да, пытаюсь.

– Нет необходимости лгать мне, – раздраженно бросила она. – Я не ребенок.

– Отлично. Я понятия не имею, что это за звуки. Этот глухой шум? Почем мне знать, может, это шаги мертвецов.

Корабль сильно накренился, потом резко выровнялся, и стук захлопнувшейся где-то двери прозвучал подобно взрыву.

Кейт стиснула мою руку. Я в ответ тоже сжал её пальцы.

– Ветер, – сказал я.

– Мне показалось, что это из каюты Грюнеля.

– Это он пытается накрыться простыней.

Она не улыбнулась.

– Не бойся, – сказал я, тронув её за плечо. – Я ни за что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Она отвернулась.

– Ты лгун, – бросила она напряженно.

– О чем ты?

Она помолчала немного.

– Я видела, как ты целовал её.

Хорошо, что она стояла ко мне спиной, потому что челюсть у меня отвисла и вид, должно быть, сделался преглупый.

– Но… Я же спрашивал, не сердишься ли ты на меня, а ты ничего не сказала!

Она повернулась ко мне, сверкая глазами.

– Конечно я видела, как ты целуешь её. Я уже поднялась до середины трапа. Как же я могла не заметить такое?

– Я тебя не слышал!

– Неудивительно. Ты был так поглощен своим занятием.

– А как насчет тебя и Хэла? – поинтересовался я, начиная в свою очередь закипать. – Танцы, всё эти комплименты и милая болтовня!

– Почему бы и нет? Я же видела, как ты смотришь на Надиру. Даже ещё до того, как ты поцеловал её.

– Вообще-то, это она меня поцеловала.

– Наверно, надо было позволить Хэлу поцеловать меня.

– А ты бы хотела этого?

– Он очень обаятелен.

– Может, тогда тебе выйти за него замуж? – опрометчиво ляпнул я. – Или он уже сделал тебе предложение? Он собирается взять тебя в жены.

– Взять меня в жены? – Кейт рассмеялась, как мне хотелось верить, пренебрежительно. – Он так сказал?

Я жалко кивнул.

– А мой ответ как будто никого не интересует? – воскликнула она.

– И что бы ты ответила? – не удержался я от вопроса.

Корабль раскачивался и стонал. Я ждал её ответа.

– Я бы сказала «нет».

Я заулыбался.

– Я пока не намерена выходить замуж, – добавила она. – И уж менее всего за такого негодяя, как ты.

– Прости меня, – сказал я.

– Ты не виноват, что увлекся ею. Она очень красивая.

Я покачал головой:

– Мне нужна только ты.

– Тогда почему ты от меня бегаешь?

– Я был занят. А ты была настроена так враждебно. Я думал, ты потеряла ко мне интерес.

– Ты просто идиот. Я лишь пыталась заставить тебя ревновать.

– Тебе удалось.

Её лицо вспыхнуло.

– Правда? А я не была уверена. Ты очень страдал?

– Ужасно.

– И я тоже.

Я взял её за руку:

– Если бы моё сердце было компасом, то ты была бы севером.

– Ах, – сказала она, – как романтично. Но, похоже, стрелка немножко отклонялась бы и в сторону Надиры тоже.

– Небольшая магнитная помеха, – ответил я. – И ничего больше.

– Она набрала целых десять баллов, Мэтт.

– А ты бы набрала одиннадцать. Но всё же, как насчет тебя и Хэла?

– Надеюсь, он всё-таки сделает мне предложение.

– Кейт!

– Только чтобы иметь возможность сказать, что мне уже предлагали руку и сердце. Ты же знаешь, что ответ будет «нет».

– Сейчас?

– Всегда. В глубине души он немножко хвастун.

– Старина Хэл не такой уж плохой, – сказал я в приступе неслыханного великодушия.

– Он прирожденный лидер, – пояснила она. – Они все самоуверенные. Они и должны быть такими.

Я вдруг почувствовал себя таким счастливым, что обнял её и прижал к себе её закутанное в мех тело.

– Мне так тебя не хватало, – шепнул я.

– И мне.

Это был не самый удачный момент для поцелуев. Наши лица закоченели от холода, губы потрескались, но это было не важно. Было так хорошо чувствовать её рядом, ощущать её дыхание. Лучше всякого кислорода.

– Надо возвращаться, – нехотя сказал я.

Когда лёд растопили, воды получилось на удивление мало. Но всё же её хватило, чтобы всё мы смогли утолить жажду. Теперь, когда я знал, что у нас с Кейт снова всё хорошо, остальное казалось не таким уж плохим – ни яростное раскачивание корабля, ни то, что наша охота за сокровищами пока что не увенчалась успехом. Когда ветер стихнет, «Сага» вернется и заберет нас – а о том, что будет потом, я не загадывал.

Хэл занял нас всех делом, велев обследовать разные части мастерской. Он выглядел немного усталым и уже не казался таким важным, как прежде. По мере того как помещение прогревалось, все скидывали капюшоны и перчатки и понемногу расстегивали воздушные костюмы. Мои пальцы на ногах начали оттаивать. Это было просто блаженство. Я проверял какие-то ящики, когда шипящий звук привлек моё внимание к виварию с аэрозонами. Изнутри на стекла брызгала вода, и ручейки стекали вниз, растапливая иней. Кейт тоже заметила это. Мы вместе подошли к двери, осторожно приоткрыли её и заглянули внутрь. Потолок был усеян маленькими опрыскивателями, которые теперь энергично вращались, насыщая виварий густым водяным туманом.

– Разумно, – отметила Кейт. – Каждому живому существу нужна вода. Он должен был как-то поить их в неволе.

Опрыскиватели отключились. Видимо, там был какой-то часовой механизм.

– Откуда, по-твоему, они берут воду на воле? – спросила она.

– Может, из дождевых облаков, – ответил я. – Как ты думаешь, они здесь замерзли насмерть?

Кейт помотала головой:

– Помнишь тех жуков, что я поймала? Они не были замерзшими. Аэрозоны должны вырабатывать какое-то вещество против замерзания.

– И еду они продолжали получать через вентиляционные отверстия, – добавил я.

Кейт кивнула:

– Но если опрыскиватели не работали, аэрозоны в конце концов погибли от обезвоживания.

Хорошо было снова вот так разговаривать с ней, вместе размышлять над всякими загадками, совсем как прежде. Она такая любознательная и всегда готова удивляться. Убедившись, что никто не видит, я взял её ладонь в свою и почувствовал, как её пальцы ответили на пожатие. И я вдруг подумал: дом. Это было совершенно неожиданно. Но мне кажется, что когда прощаешься со своим родным домом, то всегда ищешь другой – место, где чувствуешь себя счастливым и сильным, где тебе хорошо. Три года я называл своим домом «Аврору». Но теперь, когда я жил в Париже, моим домом был не город. Им стала Кейт.

Агрегат Грюнеля дал нам свет и тепло, но он не мог сделать воздух менее разреженным. Мы находились на «Гиперионе» уже больше восьми часов, и девятый был на исходе. Температура за бортом ещё упала, и обогреватели работали на полную мощь, чтобы поддерживать в мастерской хотя бы около нуля. Мы все были измучены.

Несколькими часами ранее Кейт попросила у Хэла разрешения сходить в мертвый зоопарк и составить опись коллекции Грюнеля. Он нехотя дал ей на это полчаса. Я пошел с ней и держал фонарик, пока она торопливо черкала в блокноте, описывая существ из застекленных витрин. От её портативной фотокамеры, как выяснилось, на сильном морозе не было никакого толку. Когда Кейт попыталась сфотографировать йети, затвор даже не открылся. Хоть она и горько сожалела, что у неё слишком мало времени, но по истечении получаса мы оба отчаянно дрожали и Кейт с трудом удерживала карандаш. Мы ретировались в относительное тепло мастерской.

Съежившись под одеялами рядом с остальными, я заметил, что и Кейт, и Надира всё чаще пользуются своими кислородными масками. Хэл не прикасался к своему запасу кислорода, и я тоже. Я боялся, что мы задохнемся раньше, чем нас спасут. Все мы теперь сухо покашливали, но Надира больше остальных…

Спать мы договорились по очереди. Я вызвался нести первую двухчасовую вахту. Кейт и Надира надели маски и уснули. Хэл тоже спал, но без кислорода, он кашлял и бормотал что-то во сне. Опрыскиватели в виварии включались каждые полчаса и смывали иней, постоянно нарастающий на стекле. Мне были хорошо видны мертвые аэрозоны, вяло плавающие в воздухе. Шторм немного поутих, но корабль всё ещё кряхтел и постанывал. Хорошо, что у нас есть свет.

Я жалел, что не захватил с собой дневник Грюнеля. Хотелось взглянуть на его рисунки летающего города. Гигантская машина угрожающе заскрипела, я бросил на неё взгляд, опасаясь, как бы она не сорвалась с креплений и не расплющила нас во сне.

Не поспеши Хэл отослать те чертежи, мы могли бы узнать, как на самом деле работает это устройство. Я поднялся и подошел к агрегату, разглядывая лампочки и приборы, прислушиваясь к беспрерывному журчанию воды в трубах. Похоже, вода циркулировала между машиной и большим резервуаром, закрепленным высоко на стене. От генератора исходило тепло, словно от бока пузатой печки.

Запах гидрия, который я почувствовал ещё раньше, теперь усилился. Вряд ли он исходил из вивария. Принюхиваясь, я обошел агрегат Грюнеля сзади. От него к выходному отверстию в борту корабля шел толстый шланг. В месте соединения замерзла вода, и резина потрескалась. Я услышал шипение выходящего газа и придвинул нос поближе. Меня обдало ароматом спелого манго. Трещинка была небольшая, и едва ли имелась серьезная угроза того, что гидрий заполнит все помещение и задушит нас. Но воздуха было и так мало, и я не хотел рисковать. Я рыскал по мастерской, пока не нашёл моток упаковочной ленты, и в три слоя обмотал ею поврежденное место. Шипение прекратилось; запах исчез.

Эта машина вырабатывает гидрий, с изумлением понял я.

Я никогда о таком не слышал. Гидрий выходит из глубоких расщелин в земле, и его очищают, прежде чем использовать в качестве подъемного газа. Грюнель каким-то образом разработал способ получать его искусственно. Невозможно даже вообразить, на что ещё способен этот его генератор.

Позже, разбудив Хэла на вахту, я рассказал ему об этом.

– Лучше бы он делал золото, – проворчал Хэл. – Ложитесь, поспите.

Я улегся. Теперь нехватка кислорода ощущалась острее, чем когда-либо. Велик был соблазн воспользоваться дыхательной маской, но я хотел сберечь кислород, на случай если он понадобится для Кейт и Надиры. Уснуть мне удалось не сразу.

Мне приснилось, что мы все спим в мастерской и нас будит кошмарный звук сирены. Он доносится из огромного гроба. Меня сковал ужас, но Кейт, и Надира, и Хэл довольно спокойны и говорят, что там, наверно, кто-то есть. Мне велят пойти выпустить беднягу. Я не хочу идти, но, хотя и не шевелю ногами, вижу, что скольжу по полу прямо к гробу. Гудки становятся всё громче и настойчивее, словно гогот огромного обезумевшего гуся. Я знаю, что увижу сейчас.

Я приподнимаю крышку, и вот оно – то самое бесформенное существо, которое я видел за дверью. Оно наполовину вмерзло в лёд и пытается заговорить, но губы и горло скованы стужей, и существо не может произнести ни слова. Я рывком выдрался из этого сна. В горле у меня ещё дрожал крик.

На меня смотрела Кейт.

– Ты так кричал, – сказала она. – Приснился кошмар?

Я кивнул, мне не хотелось пересказывать сон, который и так с пугающей четкостью запечатлелся у меня в мозгу. Я взглянул на гроб. Его крышка была закрыта. Освещение и обогреватели работали. В агрегате мигали лампочки и булькала вода.

– Ветер стих. И мы поднимаемся, – сказал я. Движения корабля никогда не были для меня секретом; я всегда могу сказать, когда он поднимается, снижается, поворачивает, пусть даже совсем незначительно.

– Я даже не заметила, – сказала Кейт.

– Совсем немножко, – ответил я, не желая пугать её. Хотел бы я знать, давно ли это происходит. С каждой сотней футов высоты воздух становится всё более разреженным. Я взглянул на Надиру, всё ещё спящую в кислородной маске. Она дышала часто и неглубоко.

– Хэл велел мне наполовину прикрутить вентиль на её баллоне, – сказала Кейт, – но у меня не хватило духу.

Я кивнул, но про себя прикинул, сколько кислорода у нас ещё осталось. Чем дольше мы находимся наверху, тем сильнее будем зависеть от кислородных баллонов. Было не очень понятно, почему у меня не кружится голова. Я стал всё делать медленнее, каждый шаг давался с трудом, но в остальном всё было в порядке. Кейт выглядела очень усталой, вокруг глаз у неё залегли тени.

– Как ты? – спросил я.

– Жалею, что не сильна в химии.

Я не мог не рассмеяться:

– Да, это просто ужасно.

– Я пытаюсь понять, как они это делают. Аэрозоны.

Я увидел, что в руке у неё один из этих её маленьких блокнотов. В этот миг я понял, что люблю их тоже; они казались почти такой же частью её, как волосы или надменно сужающиеся ноздри.

– Они довольствуются совсем немногим. Чуть-чуть пищи. Чуть-чуть воды. И всё же им этого достаточно, чтобы жить; они производят гидрий и ещё огромное количество электричества – видимо, чтобы защищаться от хищников. Я думаю, они как-то используют солнечную энергию. Такой совершенный маленький механизм.