Текст книги "Мутация"

Автор книги: Кен Макклюр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Двадцать один

– У тебя до сих пор озабоченный вид, – заметила Талли за завтраком. В открытые окна лился яркий солнечный свет.

– Я думал, расследование закончено, а оказалось, что нет, – неохотно признался Стивен. – Меня явно пытаются одурачить.

– Каким образом? Ты же сказал вчера, что все просто и понятно.

– Так я думал. Но именно это – чтобы я так думал – кому-то очень нужно. Я наконец сообразил, что ускользало от меня с того самого момента, как я приехал в Шотландские границы. Они неправильно выбрали время.

Талли озадаченно посмотрела на него.

– Какое время? И кто «они»?

– Разведслужба.

Талли широко открыла глаза.

– Я что-то пропустила? – удивленно переспросила она. – Какое отношение ко всему этому имеет разведслужба?

– Когда Мотрэм «сошел с ума», и возникло подозрение, что это может быть связано с его посещением склепа, Джон Макмиллан сообщил мне, что этим заинтересовался Портон-Даун.

– Отдел по биологической защите?

Стивен кивнул.

– И это было понятно. В подобных обстоятельствах именно этого и следовало ожидать. На самом деле я переживал о том, что они уже добрались туда и закрыли остальным доступ в могилу, но оказалось, что люди из службы здравоохранения опередили их: позвонив, я узнал, что они уже побывали в могиле и взяли пробы. Когда я приехал туда, из Портон-Дауна еще никого не было. Офицер разведслужбы, командированный с целью соблюдения их интересов, прибыл уже после меня, и сказал, что ожидает прибытие ученых из Портона следующим утром. Когда я уезжал, они только подъехали на стоянку.

– И что?

– Они приехали туда ради проформы, – объяснил Стивен. – В Портон-Дауне прекрасно знали, что состояние Мотрэма не связано ни с каким новым вирусом «из средневековой могилы». Они приехали «брать пробы» исключительно ради меня.

– О господи! – выдохнула Талли. – Ты снова собираешься скрестить шпаги с разведслужбой?

– Пока нет, – ответил Стивен. – Но я точно не собираюсь заканчивать расследование.

Талли вдруг ахнула, сообразив, что опоздает на работу, если сейчас же не выйдет из дома. Она заметалась по квартире, причитая о куче дел, натянула туфлю на одну ногу, прыгая на другой, торопливо поцеловала Стивена в щеку и выскочила в дверь. Стивен улыбнулся призраку исчезнувшей Талли, затем принялся убирать со стола, размышляя, с какой стороны лучше взяться за новое расследование – на которое он должен получить одобрение от Джона Макмиллана, прежде чем начать действовать. Но если Управление военной разведки и Портон-Даун вовсе не спешили расследовать причину заболевания Джона Мотрэма… это означало, что они уже ее знают.

– А может, вы видите в событиях то, чего нет? – с сомнением спросил Джон Макмиллан. – Я хочу сказать – может быть, Портон просто слегка замешкался, только и всего?

– Портон-Даун и разведслужба мешкают, когда стране угрожает неизвестный смертельно опасный вирус? – воскликнул Стивен. – Я так не думаю. До их приезда служба санэпиднадзора успела обследовать могилу, взять пробы, проконсультироваться с ребятами из лаборатории и выяснить, что послужило причиной болезни Мотрэма… Если бы руководство разведслужбы действительно верило в возможность существования опасности…

– Сотрудники службы здравоохранения просто не попали бы туда, – докончил Макмиллан.

– Они устроили представление из своего приезда и взятия проб исключительно для нас.

– Но зачем?

Стивен несколько секунд молчал, затем медленно, с расстановкой сказал:

– Я думал об этом всю дорогу. Единственное объяснение, которое я нашел – разведслужба точно знала, что произошло с Джоном Мотрэмом. Возможно даже, что они и были причиной случившегося, при участии Портон-Дауна или без него.

У Макмиллана было лицо человека, которому только что сообщили крайне плохие новости.

– И зачем им делать что-то подобное?

– Пока не представляю. Я могу ошибаться, но сейчас я совершенно уверен, что болезнь Мотрэма имеет большее отношение к погибшему моряку и пересадке костного мозга, чем к разложившимся трупами средневековой могилы в Шотландии.

– А что нам известно об этом погибшем моряке, которым вы так внезапно заинтересовались?

– Пока ничего. Я решил сначала поговорить с вами, узнать, что вы думаете по этому поводу.

– Насколько я понимаю, вы хотели бы взяться за это дело? – спросил Макмиллан без особого энтузиазма.

– Хотя бы потому, что кто-то из разведслужбы или Портон-Дауна думает, что им удалось нас одурачить.

– Не очень хороший повод, – уныло сказал Макмиллан.

Стивен предпринял последнюю попытку убедить начальника.

– Кассандра Мотрэм – приятная женщина, замечательный врач, чей муж – судя по отзывам, тоже достойный человек и блестящий специалист своей области – в настоящее время находится при смерти. Думаю, разведслужба имеет к этому какое-то отношение или хотя бы знает, кто это сделал.

– Уже лучше, – кивнул Макмиллан, – гораздо лучше. Я попрошу Джин собрать всю возможную информацию о погибшем моряке. А вы тем временем займитесь выяснением обстоятельств операции по пересадке костного мозга, в которой участвовал Мотрэм.

– Уже бегу.

Когда Стивен вышел из Министерства, ярко светило солнце, и он решил прогуляться по набережной. Он планировал позвонить Кэсси Мотрэм позже, чтобы подробно расспросить об отношениях ее мужа с лондонской клиникой, а пока его больше занимало, каким образом Мотрэм отравился микотоксином. Если предположение о том, что разведслужба знает больше, чем хочет показать, верно, значит, ученого отравили намеренно.

До Мотрэма в склепе никого не было, значит, споры не могли оказаться там – отравление должно было произойти до того, как ученый вошел в могилу. Это объяснило бы, почему сотрудники Кеннета Гласса не смогли найти грибковых спор в пробах воздуха. Там их просто не было.

Но если так, некто, вознамерившийся вывести Мотрэма из строя, должен был устроить ему контакт с токсином непосредственно перед вскрытием гробницы, чтобы направить всех по ложному следу, как это и произошло: поскольку ученый «сошел с ума» в склепе, все решили, что причину нужно искать именно там. Эта теория сужала круг подозреваемых до трех коллег Мотрэма – сотрудников геодезической фирмы и наблюдателя от «Исторической Шотландии» Алана Блэкстоуна.

Не слишком многообещающий вывод, учитывая, что все трое серьезно пострадали, уныло подумал Стивен, но тут вспомнил, что тем утром на месте раскопок присутствовал еще кое-кто. Тони Филдинг упомянул, что до начала работ им пришлось пообщаться с сотрудниками «Охраны здоровья» и врачом службы здравоохранения, и, что более важно – непосредственно перед началом работы всем четверым участникам вскрытия гробницы были сделали инъекции. Инъекции!..

Стивен торопливо набрал номер Кеннета Гласса.

– Привет, Стивен, – отозвался тот. – Рад сообщить, что все пробы из Драйбурга остаются отрицательным.

– Спасибо, Кеннет, но, честно говоря, я звоню по другому поводу. Один из ваших врачей был на месте раскопок в то утро, когда происходило вскрытие могилы. Он осмотрел всех четверых, включая доктора Мотрэма, и ввел им противостолбнячную сыворотку.

– Неужели? – удивился Гласс. – Я не знал об этом. Вам известно имя этого врача?

При этих словах у Стивена похолодела кровь.

– К сожалению, нет. Я попробую узнать у Филдинга или Леса.

– Лучше я поспрашиваю у своих и сообщу вам, как только узнаю.

Уже закончив разговор, Стивен сообразил, что не знает имен и сотрудников «Охраны здоровья». Возможно, Мотрэм упоминал о них в разговоре с женой, надо будет не забыть спросить у нее.

Гласс перезвонил через десять минут, и у Стивена возникло четкое ощущение, что он сейчас услышит плохие новости.

– Привет, Стивен. К сожалению, у нас никто не знает о том, кто вводил ребятам в Драйбурге противостолбнячную сыворотку. На самом деле мы даже не знали, что этот факт вообще имел место.

– Спасибо, – мрачно произнес Стивен. – Этого я и боялся.

Он поежился при мысли о своем открытии. Теперь казалось вероятным – и даже правдоподобным – что кто-то приехал в Драйбургское аббатство, прикинувшись сотрудником службы здравоохранения, и ввел Джону Мотрэму микотоксин, который воздействовал на его мозг. Это прекрасно объясняло отсутствие спор в пробах воздуха и предположительно большую дозу, доставшуюся ученому. Но целью злоумышленника был только Джон Мотрэм. Остальные получили обычную инъекцию, судя по отсутствию последствий. Напали именно на Мотрэма, поскольку… он знал что-то о моряке, который был убит в Афганистане?

Это все меняло. Стивен решил, что звонка Кэсси будет недостаточно – нужно поехать в Лонгторн и поговорить с ней лично. Кроме того, ему нужно снова повидаться с Тони Филдингом, чтобы порасспросить его о людях из «Охраны здоровья» и службы здравоохранения, точнее, о людях, которые не являлись сотрудниками «Охраны здоровья» и службы здравоохранения. Не мешкая, Стивен позвонил Кэсси и предупредил ее о своем приезде, намереваясь после разговора с ней отправиться в больницу и поговорить с Филдингом.

Поглощенный размышлениями, Стивен не заметил, как добрался до дома. Он не так уж много знал о микотоксинах, зато в Портон-Дауне о них знали преотлично. Кто-то «наверху» принял решение не убивать Мотрэма, а просто вывести из строя его мозг.

– Ну, погодите, ублюдки, я вас выведу на чистую воду, – пробормотал Стивен, засыпая в кофеварку зерна эспрессо.

Двадцать два

Прежде чем выехать на север, Стивен забрал в Министерстве папку с материалами о погибшем моряке. Джин Робертс извинилась за скудные подробности – она успела только добыть официальный пресс-релиз из Министерства обороны и приложила к нему всю информацию, какую смогла найти в газетах. Джона Макмиллана в офисе не было, поэтому Стивену не удалось поговорить с ним о фиктивном чиновнике службы здравоохранения и о своих выводах.

Дорога была спокойной, Стивен сделал лишь одну остановку, чтобы выпить кофе на станции техобслуживания, во время которой он успел прочитать тоненькую папку по Майклу Келли. В начале второго он уже подъехал к дому Кэсси Мотрэм. Поздоровавшись, Кэсси сообщила, что приготовила бутерброды на случай, если он не обедал. Стивен улыбнулся, подумав про себя, что такая предупредительность как раз в духе миссис Мотрэм, и с благодарностью согласился перекусить.

Кэсси проводила его в оранжерею, примыкавшую к тыльной стене дома, а сама отправилась на кухню.

– Сегодня утром так светило солнце, и я надеялась, что мы сможем посидеть в саду… – вздохнула Кэсси, ставя на журнальный столик поднос с бутербродами и чаем. – Но оптимизм был напрасным. Как мне хочется, чтобы зима поскорее закончилась! Мне этого постоянно хочется, но сейчас еще слишком рано и слишком холодно. Ну, положите конец моим мучениям, доктор Данбар. Что вы скажете о выпуске новостей?

– Именно поэтому я и приехал, – кивнул Стивен. – Когда я увидел тот сюжет, после вашего рассказа о том, как Джон решил, что донор и погибший моряк – один и тот же человек, у меня в голове зазвенел тревожный звонок. Это не могло быть простым совпадением. Мне нужно знать все, что вы можете вспомнить о поездке Джона в Лондон и о той операции по пересадке костного мозга, в которой он участвовал – как все проходило, имена участников, словом, абсолютно все, до мельчайших подробностей.

Кэсси серьезно посмотрела на него.

– Вы думаете, это каким-то образом связано с тем, что произошло с Джоном? – спросила она.

– Да, я так считаю.

– То есть его болезнь не имеет отношения к раскопкам?

– Я так не думаю.

– Тогда в чем причина?

– Именно это я намерен выяснить. Давайте начнем с самого начала.

Кэсси глотнула чай, немного помолчала, собираясь с мыслями, и начала:

– Когда Бейллиол-Колледж сообщил Джону о письмах, в которых говорилось, что в секретной гробнице под Драйбургом могут быть захоронены бальзамированные тела погибших от чумы, он был на седьмом небе от счастья. Но у него не было средств на подобный проект – его гранты на работы в области истории не были продлены. Однако мастер Бейллиола сказал, что финансирование будет осуществляться из нового источника под названием фонд Хотспера. Все, что требовалось от Джона – это согласиться выступить в роли консультанта по своей специальности, когда поступит вызов со стороны этого фонда, причем не предавая это огласке. Джон, разумеется, согласился, поскольку счел это «дорогой в жизнь» для своих исследований и шансом разрешить давний спор относительно источника возбудителя чумы. Он подписал все бумаги, что называется, не глядя, а через несколько недель его вызвали в Лондон, в частную клинику в Южном Кенсингтоне. Она называлась «Сан-Рафаэль».

Удовлетворенно кивнув, Стивен записал название в блокнот.

– От имени кого поступил вызов? – спросил он.

– От лондонской адвокатской конторы, представляющей интересы фонда Хотспера.

– У вас сохранилось письмо от них?

Кэсси вышла из комнаты и через несколько секунд вернулась с почтовым конвертом в руках.

– Этот человек или группа людей, стоящие за фондом Хотспера, очевидно, очень стремятся остаться неизвестными, поскольку воспользовались адвокатами, чтобы обеспечить свою приватность. По словам Джона, мастер Бейллиол-Колледжа предполагал, что это какой-нибудь миллиардер, искупающий свои прошлые грехи.

Стивен улыбнулся.

– Таких людей не так уж и много, – заметил он. – Обычно их имена можно найти в ежегодных почетных списках.

– Когда Джон приехал в больницу, там уже было несколько человек, специалистов в различных областях… По-моему, он сказал – шесть, но я не уверена.

– Он называл их имена?

– К сожалению, имен он не запомнил, но человек, отвечавший за весь процесс, который объяснял им задачу, представился сэром Лоуренсом Сэмсоном. С Харлей-стрит, не иначе.

– И все эти люди находились там, потому что должны были принимать участие в операции по пересадке костного мозга?

– Да, у пациента был тяжелый лейкоз. В качестве последней меры врачи решили попробовать пересадить ему костный мозг. Работа Джона заключалась в обследовании донора на совместимость. Он рассказал, что все было обставлено с величайшей секретностью. Пациента называли исключительно «пациент Икс», хотя прозрачно намекнули, что он баснословно богат. Донора называли просто «донор». Врачам-консультантам не разрешалось обсуждать пациента друг с другом, за исключением профессиональных вопросов, и теоретизировать насчет его личности. Для любого, нарушившего условия, предусматривалось серьезное денежное наказание, хотя, по-моему, Джон вообще не понимал, зачем нужны эти угрозы. Его роль – обследование донора – показалась ему крайне простой и прямой: по его словам, любая лаборатория могла сделать все нужные анализы. Он не мог понять, зачем ему – точнее, его университету – платят такие деньги за обычную работу. Мы с ним решили, что пациент покупает лучшее из лучшего просто потому, что может себе это позволить.

– Я правильно понимаю, что Джон вообще не видел пациента – только донора?

– Да, верно.

– И он не знал имени донора?

– Нет. По его описанию, это был молодой парень с шотландским акцентом.

– Который был похож на погибшего моряка, о котором сообщили в новостях, – задумчиво произнес Стивен.

– Джон был уверен, что это именно тот парень, которого он видел в Лондоне, но сэр Лоуренс постарался убедить его в обратном. Судя по датам, это действительно не мог быть один и тот же человек. Но когда вчера вечером я услышала эту историю по телевизору…

– То есть, Джон озвучил свои подозрения Лоуренсу Сэмсону? – переспросил Стивен, увидев в этом ключ к разгадке.

Кэсси кивнула.

– Джон был просто убежден в своей правоте. Он позвонил Лоуренсу сразу после того, как увидел новости. Сэр Лоуренс заверил его, что это ошибка. – Она снова наполнила чашку Стивена. – Так кто из них лжет?

– И зачем? – пробормотал Стивен вместо ответа.

Он решил не сообщать Кэсси о своих подозрения по поводу подставного врача из службы здравоохранения и о вероятности того, что Джона отравили намеренно, однако рассказал ей о погибшем моряке.

– Если тот солдат действительно был донором, которого ваш муж обследовал в Лондоне, его зовут Майкл Келли, он из Глазго. Официальная версия такова: он получил осколочное ранение в столкновении, имевшем место в провинции Гильменд, на юге Афганистана. Рану не сочли серьезной, но затем произошло инфицирование, и никакое лечение не помогло. Майкл Келли скончался от заражения крови в военном госпитале в Кэмп Бастион, куда его перевели из полевого госпиталя. Тело транспортировали в Великобританию, чтобы похоронить со всеми военными почестями.

Кэсси озадаченно посмотрела на собеседника.

– А что конкретно заявила его семья? – спросила она.

– Родители Майкла пожаловались местному члену шотландского парламента, что им не сказали всю правду о смерти сына. Они заявили, что незадолго до смерти он побывал в Великобритании, но они об этом не знали. Они также пожаловались на скудную информацию о военных действиях, во время которых он якобы получил ранение. Член парламента решил разобраться в этом и передал их претензии в Министерство обороны – в Шотландии оно не передает полномочия своим представителям. Судя по всему, он также встречался с журналистами.

Кэсси растерянно покачала головой.

– Значит, вполне вероятно, что этот молодой человек был донором? Господи, хотела бы я знать, что происходит!

– Что ж, моя работа и состоит в том, чтобы выяснить это, – Стивен поднялся из-за стола. – Если вспомните что-то еще, что посчитаете важным, сообщите мне, пожалуйста.

По дороге к городской больнице Шотландских границ Стивен размышлял о том, что ему рассказала Кэсси Мотрэм, и пытался сопоставить эту информацию с тем, что он уже знал или подозревал. Если Джон Мотрэм действительно оказался объектом нападения, мотивы вряд ли удастся выяснить, особенно если в этом участвовала разведслужба. Возможно, Джона просто хотели заставить замолчать о чем-то, имевшем отношение к таинственной пересадке костного мозга, но о чем? Он ведь и так ничего не знал. Однако Джон озвучил свои подозрения по поводу того, что донор и погибший моряк – один и тот же человек. Неужели этого было достаточно, чтобы решить его судьбу таким изощренным способом?

Двадцать три

– Я уж не думал, что снова вас увижу, – признался Тони Филдинг, когда Стивен просунул голову в дверь его палаты.

– Мне пришлось вернуться по делам, и я решил заскочить к вам, узнать как дела, – ответил Стивен. – Как нога?

– Врачи говорят, заживает хорошо. Просто поразительно, что они вытворяют с болтами и гайками в наши дни. Послезавтра меня отпустят домой. А теперь назовите мне настоящую причину вашего визита, доктор.

Стивен улыбнулся.

– Я хотел бы расспросить у вас о людях из «Охраны здоровья» и службы здравоохранения, которые обследовали вас перед раскопками.

– Что конкретно?

– Имена, внешность…

Филдинг явно был удивлен.

– Вы хотите сказать, эти люди не те, за кого себя выдавали?

– Скажем так – у меня возникли трудности, когда я попытался их разыскать.

– О господи, – пробормотал Филдинг, непроизвольно потирая предплечье в том месте, куда была сделана инъекция. – Но зачем?

– Именно это я пытаюсь выяснить.

– Банс, – сказал Филдинг. – Норман Банс – парень из «Охраны здоровья». Белый, метр семьдесят ростом, шатен, лысеющий, в костюме, с портфелем и планшетом, постоянно всем недовольный, рот – как кошкина задница, мне он показался совершенно настоящим.

Стивен записал описание.

– Сколько раз вы встречались с этим Бансом?

– Дважды. Первый раз – когда он неожиданно появился в аббатстве и заявил, что нам нужно разрешение. Второй раз – утром в день раскопок, когда он прибыл с двумя парнями, чтобы проверить наше оборудование.

– Опишите их.

– Здоровяки, больше похожи на вышибал, чем на инспекторов безопасности. Белые, за метр восемьдесят, говорили мало, но с заметным английским акцентом, как у Банса.

– Что-нибудь еще помните?

Филдинг пожал плечами.

– Вроде нет, я не обратил на них особого внимания.

Стивен задумчиво покивал, затем поинтересовался:

– А что вы можете сказать о враче из санэпиднадзора?

– Доктор Моррис, Саймон Моррис. Белый. Обходительный. Метр восемьдесят – восемьдесят пять ростом. Хорошо сложен, короткие темные волосы, залысины на лбу, бородавка… на левой щеке.

Стивен вопросительно посмотрел на него – деталь была довольно подробной.

– Я все думал, как ему удается так чисто сбрить щетину вокруг нее, пока он расспрашивал меня о здоровье, – объяснил Филдинг.

Стивен улыбнулся.

– А какие вопросы он задавал?

– Да обычные – были ли у меня серьезные заболевания, повышенное давление, курю ли я, пью… ну, вы сами знаете.

– А затем он сделал вам инъекцию…

– Противостолбнячную сыворотку.

– Были какие-то реакции?

– Нет… Господи, значит, вот что вызвало сумасшествие Джона? Инъекция?

Стивен пожал плечами.

– Слишком рано говорить что-то, но я буду премного обязан вам, если вы пока оставите свои подозрения при себе.

– Без проблем, – сказал Филдинг с кривой усмешкой. – Честно говоря, я с удовольствием просто выбросил бы всю эту историю из головы.

– Надеюсь, вы скоро встанете на ноги, и все останется в прошлом, – сочувственно сказал Стивен.

Изначально Стивен собирался навестить семью погибшего моряка в Глазго, но сегодня отправляться туда было уже поздно. Он хотел остановиться на ночь в окрестностях Босуэлла или Мелроза, но затем вспомнил, что находится совсем рядом с Драйбурским аббатством. Если он снова остановится в гостинице аббатства, возможно, ему удастся узнать еще какую-нибудь информацию о псевдочиновнике службы здравоохранения от персонала. Ставка на то, что в отеле найдется свободный номер – до Пасхи оставалось еще две недели – оправдалась, и Стивену достался тот же номер, в котором он останавливался в прошлый раз.

– Рада снова видеть вас, доктор, – приветствовала его девушка за стойкой регистрации. Узнав ее, Стивен поинтересовался, помнит ли она что-нибудь о Саймоне Моррисе. Повисла неловкая пауза, затем девушка напряженно произнесла – словно читая по бумаге:

– К сожалению, мы не имеем права обсуждать наших гостей, доктор.

Улыбнувшись, Стивен показал свое удостоверение.

– Все в порядке, – уверил он. – Вы не нарушаете никакие правила.

Девушка явно испытала облегчение, избавившись от необходимости следовать корпоративной этике.

– Это был врач из службы здравоохранения, – охотно объяснила она. – Единственный постоялец в этом году, который платил наличными. Потерял свою кредитку.

– Вот незадача, – хмыкнул Стивен, отметив про себя этот умный ход. Наличные невозможно проследить.

– Он приезжал, чтобы обследовать людей, которые занимались раскопками. Мы выделили им комнатку на цокольном этаже.

– Он оставил домашний адрес, когда съезжал?

Девушка покачала головой.

– Просто написал в гостевой книге – «Служба здравоохранения».

– И наверняка ничего не оставил после себя?

Очередное отрицательное качание головой.

– Могу я посмотреть комнату, в которой он работал с пациентами?

Кивнув, девушка вышла из-за стойки.

– Это не совсем смотровой кабинет, – пояснила она. – Это бельевая. Мы просто освободили ее на один день.

Стивен убедился, что комната снова заполнена бельем.

– Надеюсь, он убрал все за собой, – улыбнулся он. – Не оставил разбросанные шприцы и иглы…

– Он был очень любезен, – сообщила девушка. – Убрал все, когда закончил. И слава Богу – с детства боюсь крови, уколов…

– Настоящий профессионал, – похвалил Стивен, имея в виду совершенно другую профессию.

Поднявшись в номер, он позвонил Джону Макмиллану домой, начав с обычных извинений, что беспокоит его во внерабочее время.

– Это лучше, чем молчание, – успокоил его Макмиллан. – Терпеть не могу оставаться в неведении. Джин сказала, вам удалось выяснить что-то насчет раскопок в Драйбурге?

Стивен рассказал начальнику о самозванце, который делал инъекции всем четверым участникам раскопок.

– Вы уверены, что это был жулик?

– Абсолютно. В службе здравоохранения никогда о нем не слышали, я проверил. Кроме того, в гостинице он расплачивался наличными.

– Итак, по вашему мнению, именно он устроил сумасшествие Джона Мотрэма, – задумчиво произнес Макмиллан.

– Именно так, – ответил Стивен. – Трое остальных получили инъекцию без последствий, и я уверен, что Мотрэму ввели что-то другое.

– Это означает, что он был единственным объектом.

– Думаю, ему хотели закрыть рот.

– Странный способ добиться молчания…

– Но умный, – отозвался Стивен. – Если бы не лаборатория, которая не смогла обнаружить споры в воздухе…

– Вы хорошо поработали, – похвалил Макмиллан.

– Суть в том, что все это не могло бы провернуть частное лицо. Скорее это дело рук секретных служб, как вы считаете?

На другом конце провода Макмиллан глубоко вздохнул, затем с чувством сказал:

– Черт! Только этого нам не хватало.

– Вам удалось выяснить еще какую-нибудь информацию о погибшем моряке? – поинтересовался Стивен.

– Министерство обороны упорно держится за официальную версию: все это – голые домыслы. В министерстве очень сочувствуют родителям погибшего, но считают их предположения чепухой и вздором. Он собираются выступить с заявлением, что член парламента, к которому обратилась семья Келли, принадлежит Шотландской националистической партии, и вся эта затея направлена на то, чтобы доставить проблемы Вестминстерской партии лейбористов.

– М-м-м, – протянул Стивен. – Если честно, я сомневаюсь, что семья Келли способна на что-то подобное, а вы? Удалось выяснить, какие у них основания предполагать, что их сын возвращался в Великобританию?

– Я поговорил кое с кем из правительства, но никто ничего не знает, – признался Макмиллан.

– Я собираюсь поехать к Келли завтра, – сообщил Стивен. – Попытаюсь все выяснить.

Макмиллан помолчал, затем поинтересовался:

– А вы узнали что-нибудь еще от жены Мотрэма?

– Она не многое смогла добавить к тому, что мы уже знаем, – ответил Стивен. – Научные исследования Мотрэма финансировала организация под названием фонд Хотспера. В качестве компенсации он должен был провести обследование донора для пересадки костного мозга некоему пациенту с тяжелым лейкозом. Заведовал всей процедурой сэр Лоуренс Сэмсон, врач с Харлей-стрит, а сама операция проводилась в частной клинике «Сан-Рафаэль», расположенной в Южном Кенсингтоне. После того сюжета в новостях Мотрэм позвонил Сэмсону и сказал о своей уверенности в том, что погибший моряк был тем самым донором, у которого он брал анализы. Сэмсон заявил, что Джон ошибается.

– А затем кто-то вывел его из строя… – пробормотал Макмиллан. – Тут явно какой-то заговор!