Текст книги "Сезон охоты"

Автор книги: Кэмерон Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Шесть в нагрудном кармане моего бронежилета, четыре в боковом кармане рюкзака. Две кварты воды, плюс фляга на моём

Пистолетный ремень. Я вынимаю НОДы из своего полубронированного шлема и храню их в сумке слева от бронежилета.

Груз мягко покачивается вместе с моим телом, и походка подстраивается под его движения. Пеший поход по пересечённой местности с тяжёлым снаряжением подобен езде на велосипеде. Если делать это регулярно, тело обретёт чувство равновесия. Сейчас достаточно светло, чтобы видеть, хотя тени внутри опушки леса ещё глубокие.

Когда мы ступаем на голый склон, яркий свет на востоке ослепляет.

Трейнор шагает между мной и Кёнигом. Она скользит по каменистым тропам с уверенностью горной козы. Гибкая, экономная, словно привыкла к походам в этих горах. На ней стандартный цифровой камуфляж и бронежилет третьего уровня. Одежда, в которой её взяли в плен. Ни винтовки, ни шлема. Мусульманские бойцы всегда заставляют пленниц носить платки. Чтобы унизить их и заставить соблюдать законы шариата. Она носит платок, словно ковбойский платок, небрежно завязанный на шее.

За полтора года плена она не потеряла форму. Я понимаю, насколько хороши женщины, занимающиеся межкультурными связями. Они не лентяи, но Трейнор, несмотря на свой небольшой рост, выглядит на голову выше. Рост 170 см, вес, наверное, 50 кг.

Полковник станет проблемой. Я вспоминаю свои разговоры со Штейном и Энтони. Гриссом – это миссия. Гриссом – это мирное соглашение.

Гриссом сосёт дерьмо через соломинку.

Он крупный парень, ростом шесть футов. Военная разведка.

Раненый, но выглядит достаточно сильным, чтобы идти самостоятельно.

Пошатывается, но не из-за травмы. Ему трудно передвигаться по каменистой местности, по лесу с корявыми ветвями. Полковник не развил чувство равновесия, которое приобретается за долгие часы ходьбы по неровной местности. Из-за этого его шаги неэффективны. Он быстро устаёт.

Где Трейнор развила это чувство равновесия? Легкость передвижения по горам. Какими были её восемнадцать месяцев в плену?

Прошло пять минут. Высокочастотная рация Балларда трещит. «Пять-пять Сьерра, это Дог Один».

Я останавливаюсь, пропускаю Лопеса и Гриссома. Баллард протягивает мне трубку. Высоко над нами – тёмная точка.

Время от времени пятнышко блестит в лучах рассветного солнца. «Вперёд, Собака номер один».

«Подтвердите, что координатная сетка не изменилась».

«Подтверждаю, «Дог-1». Включил ИК-вспышку, опушка леса».

Мы останавливаемся и оглядываемся. Талибы длинной колонной пересекают зону высадки. Чёрт, жаль, что они не сбились в кучу. Придётся довольствоваться тем, что есть.

«Вижу стробоскоп», – кричит пилот. «Прямо на сетке».

«Понял», – говорю я ему. «Подходим с востока на запад. Повторяю: с востока на запад. Цель – пушки и бомбы. Дай мне всё, что у тебя есть, – на стробоскопе».

«Принял, с востока на запад. Включён стробоскоп».

«Они сейчас пересекают зону высадки. Вам разрешено.»

«Принял, все в порядке».

Пятнышко растёт по мере того, как самолёт пикирует на гору. Это серебряный крест, фюзеляж с прямыми, тупыми крыльями. Самолёт А-10 «Бородавочник», заряженный бомбами и напалмом, вооружённый 30-мм вращающейся пушкой.

Раздаётся свистящий вой, когда самолёт приближается к склону горы. Талибы поднимают лица к небу, указывая на ангела смерти. Пулемёт Гатлинга изрыгает огонь, и зона приземления оказывается завалена летящими камнями, разломанными деревьями и частями тел. Сломанные ветки деревьев неотличимы от человеческих рук и ног, кружащих в воздухе. Вблизи можно услышать влажный шлепок окровавленной плоти, падающей на землю. Две пятисотфунтовые бомбы и два подвесных бака, заполненных застывшим бензином, отделяются от крыльев самолёта.

От взрыва бомб гора извергается.

Скальный уступ выбит со склона горы взрывом.

Огромные сгустки камня, земли и обломков деревьев вырываются со склона. Мгновение спустя напалм взрывается, покрывая склон горы полосой оранжевого пламени. Густой чёрный дым клубится в небе.

А-10 поднимается. Из леса – ещё один ЗРК.

мчится в небо. Талибы ждали, чтобы головка самонаведения ракеты лучше всего видела горячий выхлоп реактивного самолёта.

«СЭМ на твоей шестерке».

Из хвоста А-10 вырывается залп ложных сигнальных ракет. Самолёт резко уходит влево, и ракета наводится на сверкающие шары.

«Пошли», – резко говорю я. «Надо выкроить время, пока они разбираются с этим бардаком».

«Пять-пять Sierra», – трещит моя рация. – «Ну как тебе такой вид?»

«Охрененно выдающийся, Пес Один. Как насчёт ещё одной передачи с оружием?»

«Пять-пять Сьерра, понял. Позади меня ещё помощь».

«Спасибо, Dog One. Берегись этих зенитных ракет».

«Слишком просто, Сьерра. Удачи».

А-10 снова обстреливает зону высадки, прежде чем уйти на запад. Прилетает ещё один А-10 и обстреливает склон горы. Второй А-10 задерживается, делает три захода из пушек, расстреляв бомбы. В течение часа талибы прячутся в ямы и прячутся за камнями.

Больше не запускаются ЗРК. Талисы приберегают их для лёгкой добычи. Спасательных вертолётов или ничего не подозревающих низколетящих самолётов.

В течение этого часа мы идём в темпе, максимально приближенном к бегу, насколько позволяют Гриссом и Трейнор. Видя, что Гриссом вот-вот потеряет сознание, я приказываю команде замедлить темп.

Кёниг хочет что-то сказать. Тропа недостаточно широкая, чтобы идти вдвоём, поэтому он пропускает Трейнора и идёт впереди меня.

«Поговори со мной, Брид», – говорит он. «Между Кагур-Гхаром и Ланатом есть канатный мост. Насколько мы уязвимы?»

Я тщательно подбираю слова, говорю между вдохами.

«Отсюда до Ланата четыре мили. Мы находимся под южной вершиной Кагур-Гара – вершиной. У неё есть длинная северная седловина. Седловина. Северная вершина ниже, на ней старый советский форпост. От северной вершины тянется хребет на две мили до ущелья, которое отделяет нас от Ланата. Вот и мост».

«Сколько до моста?»

«Как минимум восемь часов».

«Восемь часов!» – выплюнул Кёниг. «Ради всего святого».

Общее правило для пересеченной местности – два часа на милю.

Учитывая, что в этих горах есть раненый, такая оценка является оптимистичной.

Я киваю через плечо в сторону Гриссома. Полковник решительно идёт вперёд, не отрывая взгляда от тропы. Лопес туго обмотал голову бинтом. Ткань побурела от крови.

«Восемь часов», – говорю я. «И ещё три до зоны высадки два, после того, как пересечём мост».

«Сколько хаджи осталось?» – Кениг смотрит на маслянисто-чёрный напалмовый дым, окутавший склон горы. – «Авиаудар не мог уничтожить их всех».

«Не забывайте об основных силах Шахзада. Простых маршрутов по западному склону и северному гребню нет. Они не смогут обойти нас с запада. Скорее всего, они прямо за нами».

«Они нас поймают».

«Нам нужно добраться до моста». Говорю в основном я. Объяснять Кёнигу свои мысли – пустая трата времени. «Если мы переправимся первыми, то всё загубим».

Отчаянность этого плана не ускользнула от внимания Кёнига.

Капитан пристально смотрит на меня. Не говоря больше ни слова, он отходит от Трейнора и занимает своё место в шеренге.

Трейнор спотыкается о скалу, когда капитан задевает её. Вытягивает руку, чтобы удержать равновесие. Она раздраженно смотрит ему вслед, затем поворачивается и снова смотрит на меня.

В этот момент наши взгляды встретились. Девушка услышала всё, что мы сказали.

Она бдительна и сосредоточена. В отличие от полковника, который быстро превращается в автомат.

Я киваю ей подбородком: «Смотри, куда идёшь».

Трейнор снова обращает внимание на тропу. Я не хотел показаться грубым, но нам не нужно, чтобы она подвернула лодыжку.

«Ты отвечаешь за эту миссию, Брид?»

Я впервые слышу, как она говорит. С лёгким юго-западным акцентом.

«Нет», – задыхаюсь я. «Полагаю, я консультант».

«Консультант», – девушка сдерживает смех. «Ты уже здесь была».

«Побереги дыхание», – говорю я ей.

Солнце взошло, висит низко в небе над тёмной китовой спиной Парката. В его лучах низкий туман сияет, словно серебристый океан. Мне не по себе. Хаббл и Баллард видели патруль Талибана на той горе. Вероятно, горцы следят за нами по этому хребту. Их не видно на фоне чёрного склона горы. Мы же беззащитны перед солнцем.

Это сделка с дьяволом. В лесу, где мы менее заметны, наш темп сократится вдвое. На каменистом склоне мы движемся быстрее, голые на всеобщее обозрение. Нам приходится двигаться по опушке леса, используя деревья, чтобы размывать наши силуэты.

«Вам наверняка понравится в этих горах», – говорит Трейнор.

Девчонка не сдаётся. Ну, если она может позволить себе дышать, то и я могу.

«Как ты это понял?»

«Единственная причина, по которой кто-то мог вернуться... кому это было не нужно».

OceanofPDF.com

9

В бега

Кагур-Гар

Вторник, 08:00

«Держи пять», – Кениг поднимает правую руку.

Не уверен, что останавливаться разумно. Небольшой отдых от такой короткой передышки никогда не стоит потери импульса. Мышцы остывают. У молочной кислоты, вымываемой кровью, есть время, чтобы накопиться в тканях. Тем более болезненно пробудиться, когда снова начнёшь идти.

Нет, бойцы «Дельты» во время дальних патрулей едят и пьют на ходу. Мы останавливаемся только для того, чтобы помочиться или испражниться в пластиковые пакеты, которые храним в рюкзаках. Отходы утилизируются таким образом, чтобы не выдать присутствия патруля. Я бы прошёл шестнадцать часов по этим горам, прежде чем остановиться на сон.

Кёниг, должно быть, думает о наших подопечных. Не желая садиться, я поворачиваюсь к Лопесу и Гриссому. Полковник сидит, прислонившись спиной к дереву, а сержант осматривает его рану.

Я присел рядом с Гриссомом, положив винтовку на колени. «Как дела, полковник?»

«Хорошо», – усталость в голосе полковника говорит мне, что он совсем не такой.

Лопес достаёт из рюкзака фонарик. Светит Гриссому в глаза. «Посмотрите налево, сэр. Посмотрите направо. Вверх. Вниз».

«Я в порядке, сержант».

«Я так не думаю, сэр», – Лопес кладет фонарик в карман.

«У вас сотрясение мозга. Я не могу сказать, насколько оно серьёзное и будет ли оно ухудшаться. Вы чувствуете головокружение?»

"Нет."

«Если вы почувствуете головокружение или дезориентацию, дайте мне знать.

Это суровая местность. Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться за кого-то.

«Наша миссия, – говорит Кёниг, – вернуть вас в целости и сохранности. Вы заключили сделку с Наджибуллой?»

Я не заметил, как подошёл капитан. Он стоит над нами, уперев руки в бока.

«Да», – Гриссом прикрывает глаза от яркого солнечного света за спиной Кёнига. «Мирное соглашение и освобождение сержанта Трейнора».

Мы с Лопесом переглядываемся. Светочувствительность – побочный эффект сотрясения мозга. Зрачки Гриссома не сужаются при ярком свете.

«Есть ли у вас письменные детали мирного соглашения?»

– спрашивает Кениг.

«Нет», – Гриссом постукивает себя по окровавленной повязке виску. «Наджибулла был твёрдо намерен ничего не записывать, пока всё не будет согласовано с высшими инстанциями. Все подробности здесь. Сержант Трейнор тоже в курсе. Шахзад никогда не ожидал, что мы будем доверять девушке».

Кёниг фыркает: «Я потратил пятнадцать лет, пытаясь понять этих людей. Не думаю, что когда-нибудь смогу».

«Они хотят, чтобы мы покинули их землю, капитан». Гриссом закрывает глаза и откидывает голову на ствол дерева.

«Это все, чего они хотят».

«Нам лучше поторопиться», – Кёниг поворачивается и подаёт знак Хабблу. «Поехали».

Я поднимаюсь на ноги и закидываю винтовку на плечо. Трейнор стоит в трёх метрах от нас и пристально смотрит.

Решение Гриссома проинформировать Трейнора о мирном соглашении кажется мне странным. С одной стороны, это гарантирует, что в случае его смерти соглашение сохранится в голове Трейнора. С другой стороны, находясь в лапах Шахзада, она рисковала раскрыть то, что знала.

«Подождите, капитан», – говорю я.

«Что теперь, Брид?»

«Талис идёт по нашему следу. Нужно попытаться их задержать».

«Как вы предлагаете это сделать?»

Я ВЫЗЫВАЮ Хаббла и Балларда. «Сколько «Клейморов» вы использовали на блокирующей позиции?»

«Четыре», – говорит Хаббл. «Всё, что у нас было».

«Хорошо. Остальные возьмут по одному. Отдадим их Балларду. Леска из наших аварийных наборов. Он может расставить их рядом с тропой примерно каждые четыреста ярдов.

«Должно заставить Талис гадать».

«Вероятность того, что они попадут в цель, невелика», – говорит Кениг.

«Шансы того, что они поразят все четыре цели, равны нулю».

«Это верно, – говорю я, – но если они попадут в цель, им конец. Пусть гадают».

«Нам стоит это сделать», – говорит Баллард. «Для меня это не составит особого труда».

«Хорошо», – соглашается Кёниг. «Делай это быстро».

Каждый из нас вручает Балларду «Клеймор». Изогнутый металлический корпус, набитый взрывчаткой и шарикоподшипниками. Отдельный комплект включает батарейку и запальный шнур. Мы вручаем Балларду «Клеймор» и всю леску из наших наборов для выживания.

Он будет использовать его для создания импровизированных растяжек. При взрыве одной из мин шарики разлетятся в радиусе шестидесяти градусов.

«Пошли», – говорю я.

Мы выдвигаемся в том же порядке, что и раньше. Баллард держится позади, высматривая места, где можно спрятать мины «Клеймор» и растяжки. Он расставляет ловушки каждые четверть мили. Если талибы активируют одну из них, они будут гораздо осторожнее, куда ступают. Мины могут сбить их с пути.

«Разве ты не креативный человек?» – говорит Трейнор.

«Я думаю о многом», – говорю я ей. «А ты?»

«Не совсем так. Как долго вы работаете консультантом?»

«Чуть больше года».

«Для этих ребят?» – девушка звучит скептически.

«Нет, на Филиппинах».

«Похоже на рай. Сколько здесь ещё пробыть?»

«Это мой второй день».

Трейнор останавливается и поворачивается ко мне: «Ты шутишь?»

«Я долгое время служил в армии».

«Они пригласили тебя, чтобы ты всем управлял». Трейнор возвращается на тропу и продолжает идти.

«Не говори это слишком громко».

«Хм. Это же не секрет», – фыркает Трейнор.

Я заставляю себя держать голову в движении. Осматриваю тёмную громаду Парката. Девушка отвлекает. «А ты, умник? Расскажи свою историю?»

«Что вы хотите знать?»

«Почему ты пошел в армию?»

«Не мог найти работу. Родители заставили меня пообещать, что я получу диплом, поэтому я выбрал то, в чём был хорош. Языки.

Никто не стал бы платить двадцатидвухлетнему парню, говорящему на фарси. Поэтому я пошёл в армию. Сюрприз. Меня дополнительно обучили и отправили сюда.

«Почему фарси?»

«Моя бабушка и мама были иранками. Переехали в Колорадо после падения шаха. В детстве я обожал «Тысячу и одну ночь». Когда я стал старше, я много читал.

Киплинг. Всё, что связано с этой частью света. Было весело, захватывающе, романтично».

«Киплинг писал для мальчиков».

«Он это сделал? Мне очень нравится «Человек, который хотел стать королём». И Ким.

Ким был шпионом».

Я ничего не говорю.

«Мне всегда нравилось заниматься мальчишескими делами», – продолжает Трейнор.

Меня впечатляет её дыхание. Она синхронизирует речь с дыханием. Говорит достаточно громко, чтобы я мог слышать.

«Вырос на ранчо в Колорадо. Научился охотиться, стрелять, ездить верхом. Базовая армейская подготовка давалась мне легко. Но ничто не подготовило меня к тому, что здесь происходит».

«Многие солдаты это понимают», – говорю я ей. «Охота – это совсем не то, когда преследуемое животное стреляет в ответ».

Бабах.

Мы все вздрагиваем. Мы одновременно оглядываемся вдоль тропы. Далеко-далеко, за изгибом горы, клубится чёрный дым от напалмовых костров. Ближе, примерно в трёх четвертях мили, виднеется небольшой серый облачко дыма. Мина «Клеймор».

Я включаю рацию своего отряда. «Отличная работа, Кило. На одного повода для беспокойства меньше».

«Твоя идея, Сьерра. Будем надеяться, что она заставит этих маленьких засранцев гадать».

«Это была твоя первая шахта или последняя?»

Баллард установил только четыре.

«Первое. Но теперь они будут осторожнее».

Мы возвращаемся на тропу и продолжаем идти.

«Как, по-вашему, дела у полковника Гриссома?» – спрашивает меня Трейнор. В её голосе слышится искреннее беспокойство.

Я ужасен в этой весёлой ерунде. «Плохо», – говорю я ей.

«Он изначально не был в форме для такого рельефа.

Теперь у него ранение головы, потеря крови, перелом черепа и ужасное сотрясение мозга. Я поражён, как он ещё на ногах.

«Он храбрый человек, – говорит Трейнор. – Гораздо крепче, чем кажется».

«Надеюсь, что так и будет», – не скрываю я своего скептицизма. «Если он доберётся до моста, мы его уничтожим. Тогда у нас появится шанс».

«Шанс».

«Если он переберется через этот мост, я отнесу его в зону высадки».

Трейнор смотрит на меня: «Ты бы так и поступил, правда?»

«Смотри, куда идёшь», – говорю я ей. «Давай поговорим о тебе. Как тебя забрали моджахеды?»

«Я стараюсь не думать об этом, – говорит Трейнор. – Я был идиотом».

"Скажи мне."

«Зачем тебе это знать? Рассказывать особо нечего».

«Ты же не идиотка, – говорю я ей. – Значит, есть что рассказать».

OceanofPDF.com

10

OceanofPDF.com

ЗАХВАТ РОБИН

Кагур-Гар

Вторник, 10:00

«Есть что рассказать».

Мы держимся как можно ближе к нижней границе леса. Деревья не растут на больших участках каменистого склона. Мы пересекаем эти участки голышом.

Трейнор идёт передо мной, стараясь держаться одного дерева внутри ряда. Если зайти слишком далеко, тропа становится неровной, и вы оказываетесь в лабиринте корней и растительности.

«Это отличная история, – говорит Трейнор. – Спотыкающиеся трахашки на Арвале».

Я улыбаюсь про себя. «Попробуй».

РОБИН ТРЕЙНОР ВЫРОСЛА на ранчо. Её семья едва сводила концы с концами, несмотря на усердный труд отца и братьев. Ранчо во многом похожи на небольшие магазинчики. Им нужно финансировать содержание помещения, закупку товара и его продажу.

Инвентарь владельца ранчо – это его скот. Он разводит его, рожает, а в конце сезона продаёт.

Дело в том, что это сезонное дело. Продуктовый магазин покупает и продаёт товары круглый год. Каждый год ранчо преуспевает или терпит неудачу в зависимости от одного броска кубика.

Ранчо Трейноров было небольшим и управлялось одной семьей.

Отец и два брата Робин выполняли большую часть работы. Домом управляли её мать и бабушка. Отец нанимал рабочих по мере необходимости, и Робин помогала во время клеймения. Это были счастливые дни. Время клеймения было большим праздником, на который собирались все.

Родители Робин заставляли её получать хорошие оценки в школе. Она обожала читать и читала всё, что попадалось ей под руку. Больше всего она любила книги Киплинга, которые брала у братьев. Она представляла себя уличной девчонкой в Лахоре, играющей в Большую Игру против русских. Шпионкой для Махбуба Али, афганского торговца лошадьми, работавшего на британскую разведку. В более причудливые моменты она представляла, как меняет свои пыльные джинсы Levi's на чувственный наряд танцовщицы из гарема.

Она проклинала свою неспособность двигаться с необходимой чувственностью.

Когда она смотрела на себя обнажённой в зеркало, всё её тело казалось на своих местах. Проблема была в том, что она ходила как скотница. Она ездила верхом, стреляла и ловила верёвками. Сексуальные поединки с ковбоями напоминали спортивные состязания.

Танцы в гареме не входили в круг ее талантов.

«Робин, – сказал ей отец, – ты поступишь в колледж. Ты получишь диплом».

«Мне не нужно идти в колледж. После школы я хочу помогать тебе здесь».

«Ты пойдёшь в школу, девочка. Мы за неё заплатим. Мне всё равно, что ты будешь изучать, но ты получишь диплом».

"Почему?"

«Вы знаете о хеджировании с помощью фьючерсов на скот?»

«На случай, если цена упадет?»

«Назовите эту степень защитой».

У Робин был талант к языкам. Первым языком, который она выучила, был фарси, на котором говорят в Иране. Пока была жива её бабушка, они с матерью говорили на нём дома. Вторым языком был дари. Родственный фарси, дари, использовался в Афганистане. Затем она выучила арабский.

Наконец, она освоила язык пушту.

«У тебя дар к языкам», – я обхожу сосну. «Почему не немецкий или французский?»

«Как нормальные люди?»

«Я этого не говорил».

«Мои бабушки и мамы научили меня. Ближневосточные языки. Бабушки не стало, и я занималась с мамой. Я читала «Тысячу и одну ночь» и представляла себя Шехерезадой. Изучение языков было похоже на путешествие».

«Ты здесь».

«Не сразу. Однажды после моего выпуска отец позвонил мне и сказал, что продаёт ранчо. Он заболел, и мои братья не справлялись. Я умолял его не делать этого, но он сказал, что пора. Мои братья переехали в город и нашли постоянную работу. Когда отец умер, он оставил маме то немногое, что у него осталось, чтобы она могла жить в городе рядом с моими братьями.

«Отец думал, что мне будет легко найти работу с дипломом, но это оказалось не так. Я пошёл в армию. Всё сложилось удачно».

«Как все могут видеть».

Трейнор смеётся: «Всё работало хорошо... какое-то время».

«Как вы получили это задание?»

«Мне удалось попасть в программу для переводчиков. Она не была специфична для этого региона. Но я также получила квалификацию пехотинца, что позволило мне участвовать в патрулировании. Я присоединилась к группе культурной поддержки. С сокращением численности войск сократилось и число групп поддержки. Я попросила разрешения остаться, но оказалась единственной женщиной, работавшей в нескольких патрулях».

«Активность патрулирования не снизилась?»

«Так и было. Соотношение местных войск и американцев росло с каждым месяцем. Раньше операции проводились исключительно американцами. Потом соотношение сократилось до один к одному. Теперь – шесть к одному».

«В тот день, когда вас забрали, соотношение было шесть к одному?»

«Хуже. Нас было трое и неполный взвод Афганской национальной армии».

АНА не внушает доверия. Во время войны с Советами целые дивизии дезертировали, часто прихватив с собой оружие.

ВИЗИТ в деревню Арвал прошёл не очень удачно. Офицер АНА и трое американцев сидели со старейшиной деревни в его худжре и говорили о помощи, которую готово оказать правительство. Удобрения и улучшение ирригации. Старейшина был холоден с Трейнор, несмотря на то, что она носила платок и была представлена как переводчица младшего лейтенанта Элвина Битти.

«Мои войска защитят вас от Талибана», – сказал молодой лейтенант АНА старейшине.

«Твое присутствие приносит нам великое утешение», – промурлыкал старец.

Американцы сидели, скрестив ноги, и ели из тарелок, полных подозрительно выглядящей жареной еды. Деревня была бедной. Хозяева подавали не самые лучшие блюда, но не попробовать было невежливо. Трейнор наполнила свою тарелку питой, которая на вкус и по консистенции напоминала резину. Она подавилась кусочком козлятины.

«Передай ему, – сказал Битти Трейнору, – мы завершили большую часть работы, но пришлось ждать новых поставок. Строительные бригады вернутся в следующем месяце, чтобы завершить установку ирригационной системы».

Трейнор перевел сообщение лейтенанта на пушту.

Старейшина улыбнулся и кивнул. Он болтал без умолку целых пять минут. Лейтенант вопросительно посмотрел на Трейнора.

«Это список покупок, сэр», – Трейнор сохраняла нейтральное выражение лица. «Он пытается выжать из нас как можно больше».

«Этот ублюдок продаёт нашу помощь на чёрном рынке», – проворчал первый сержант Отис Крей. «Спроси его, куда подевались все молодые люди».

Трейнор перевел и устранил резкость в тоне Крея.

«Молодые люди в горах, пасут коз». Старец улыбнулся и широко взмахнул рукой. Взмах его руки должен был охватить все склоны, возвышавшиеся над деревней.

«Чушь собачья, – сказал Крэй. – Это бандиты или ополченцы. Скажите ему, что мы видели, как в этом районе действуют талибы.

Это люди Наджибуллы или Шахзада?»

Старейшина что-то тараторил и жестикулировал. Битти и лейтенант АНА внимательно слушали. Крей пытался скрыть отвращение.

«Он говорит, что Наджибулла – моджахед, а не талибы. Ни того, ни другого не видели уже несколько недель. Один из караванов Наджибуллы прошёл здесь больше месяца назад с опиумом. Абдул-Али Шахзад посетил его несколько недель назад, но не остался».

Крей не был уверен. «Были ли с Шахзадом незнакомцы, говорившие по-арабски?»

Трейнор перевел, и старейшина яростно покачал головой.

Очередная ложь. Кадры иностранных бойцов вливали в ряды Талибана молодых энтузиастов из Афганистана.

«Не думаю, что мы добьемся от него большего, первый сержант», – сказал Битти.

«Нет, сэр. Не думаю, что мы это сделаем».

«Нам следует уходить, если мы хотим вернуться на базу до наступления темноты», – сказал лейтенант АНА.

Группа попрощалась. Вышла в тень деревни Арвал. Огромный многослойный пирог домов громоздился у склона горы. Солдаты АНА,

Всего тридцать человек построились в колонну и двинулись в путь. К ним присоединились американцы, и старейшина проводил их радостным взмахом руки.

Воздух был холодным, но Трейнор разгорячилась и вспотела. Путь к югу от деревни Арвал был долгим. Она опустила платок и повязала его вокруг шеи. Она пошла с непокрытой головой.

Взвод АНА вытянулся в длинную колонну. Трое американцев расположились на расстоянии трети от арьергарда и трети от переднего края.

Младший лейтенант Битти находился в передовых частях взвода. Трейнор и первый сержант Крей шли в арьергарде.

Они прошли милю мимо орошаемых террас. Поля бобов. Со стороны реки террасы поднимались, словно гигантская лестница по склону горы.

«Мы ничего не делаем, – сказал Крей. – Этот старый стервятник врёт сквозь зубы».

«Я ему сочувствую». Трейнор оглянулась через плечо и прищурилась. Солнце клонилось к закату. В Кунаре каждое утро солнцу приходилось подниматься из-за гор.

К вечеру, когда долинам стало совсем темно, оставалось совсем немного. «Они оказались между нами и талибами. Он знает, что мы не можем его защитить, поэтому он с нами любезен. Зарабатывает, сколько может, а потом старается угодить талибам».

«Как вы думаете, он делится деньгами со своим народом?»

«Он не ездит на Роллс-Ройсе, первый сержант».

«Шахзад в городе», – пробормотал Крэй. «Значит, «Аль-Каида»».

«Он сказал, что Наджибулла тоже проехал здесь».

«О, отлично», – усмехнулся Крэй. «Обычный торговец наркотиками.

Наджибулла и Шахзад. Я каждый раз испытываю лёгкий прилив радости, когда эти ублюдки терзают чужих парней.

Колонна прошла мимо террас деревни Арвал.

Грунтовая дорога превратилась в тропинку, спускающуюся к предгорьям. Они находились на южном склоне горы. Когда они поднялись на вершину холма, тропа…

Колонна полностью исчезла. Она спустилась к следующей долине.

«Что-то не так, первый сержант». Трейнор была в замешательстве. Местность, угол наклона солнца, садившегося на западе, были неправильными. Она не могла понять, что именно.

Река Арвал, берущая начало в Гиндукуше, протекала на юг через Афганистан. Там она разделялась на два рукава по обе стороны от Арвал-Гхара. Западный Арвал продолжал течь с юга на запад. К югу от горы он делал извилистый изгиб на восток, сливаясь с Восточным Арвалом. Восточный Арвал извивался с юго-востока. Он протекал по территории Пакистана, затем резко поворачивал и возвращался на территорию Афганистана, чтобы воссоединиться со своим собратом. Передовая оперативная база АНА располагалась в месте слияния двух рукавов.

Крей был слишком опытным, чтобы игнорировать беспокойство подчинённого. «В чём дело, Трейнор?»

«Мы направляемся на базу, которая должна быть точно на юге. Солнце должно садиться к западу от нас».

Первый сержант огляделся. «Мы идём к реке, – сказал он. – Её видно, вот там».

«Да, но почему солнце светит нам через плечо?»

Трейнор почувствовала, как у неё внутри всё опустилось. Она вытащила компас из грузового кармана и проверила направление. Светлые волосы на предплечье отливали рыжевато-золотистым в свете заходящего солнца. «Чёрт. Первый сержант, АНА ведёт нас к Восточному Арвалу».

«Какого хрена они не умеют читать компас?»

«Их лейтенант использовал реку как ориентир.

Он забыл, что оно гнётся.

«Если бы он вообще знал. Мы что, в Пакистане?»

Трейнор проверила ориентировку. «Нет, первый сержант. Но…»

–они есть."

Она указала на передовые подразделения взвода.

Крэй тихо выругался и включил рацию своего отряда.

«Сикс-Тоуэл, это Сикс-Тоу Браво».

«Вперед, Шесть-Два Браво».

Битти только что закончил курс подготовки офицеров запаса (ROTC). Он прошёл один курс по наземной навигации и следовал за вторым лейтенантом АНА в другую страну. Армия Пакистана, формально союзница США, дружила с Талибаном.

«Вообще-то, ваша колонна в Пакистане. Остановитесь и разверните их. Прямо сейчас».

«Что ты имеешь в виду, Пакистан? Река там... Боже мой».

Трейнор наблюдал, как второй лейтенант посмотрел направо, затем прямо перед собой. Увидел ужас на его лице. Он поднял правый кулак, давая сигнал колонне остановиться. Первый сержант сделал то же самое.

Загрохотали выстрелы. АК-47 раздался в воздухе. Крэй упал, кровь хлынула из его плеча и паха. Полдюжины бойцов АНА, включая их офицера, погибли в том же залпе.

«Контакт слева!» Битти поднял свой М4 и открыл огонь.

Моджахеды преследовали взвод АНА.

Заметив, что взвод сбился с курса, они бросились вперёд, чтобы опередить свою добычу. Патруль спустился с горы и находился на откосе, полого спускающемся к берегу реки. Слева от них виднелся редкий лес… южная оконечность Арвал-Гара. Моджахеды воспользовались этим лесом, находившимся всего в семидесяти пяти метрах от целей, чтобы устроить засаду.

Вторая группа моджахедов атаковала колонну АНА сзади. Их огонь уничтожал арьергард. «Связь с тылом!» – крикнул Трейнор.

Импровизированная атака напоминала засаду в форме перевернутой буквы «L».

Моджахедам был преподнесён дар. Они воспользовались им в полной мере.

Моджахеды атаковали колонну, стреляя одиночными выстрелами и короткими очередями. Битти получил три ранения. Его лобовая пластина остановила один снаряд. Другой пробил плечо. Третий попал ему в горло, в пяти сантиметрах от нагрудника. Он упал, кашляя кровью.

Крей был в критическом состоянии. Рана в паху задела бедренную артерию, и он истекал кровью. Трейнор разорвал повязку и наложил её на рану, но кровь хлынула из-под краев. Это было похоже на попытку заткнуть садовый шланг куском бумажной салфетки.

Моджахеды бросились на колонну слева и сзади. Трейнор видел, как глаза Крей закатились. Она отпустила повязку и схватила винтовку, которую уронила на камни.

Моджахед с АК-47 бросился на неё и ударил ногой в грудь. От силы удара у неё перехватило дыхание. Она упала на спину. Мужчина прижал её к земле ногой и ткнул дулом АК-47 ей в лицо.

Вокруг неё стрельба стихла до отдельных одиночных выстрелов. Она поняла, что моджахеды добивают выживших.

Глядя в черное дуло винтовки, Робин Трейнор закрыла глаза и приготовилась умереть.