Текст книги "Сезон охоты"

Автор книги: Кэмерон Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Ещё больше талисов ринулись к мосту. Осмелевшие под прикрытием своих товарищей с нашей стороны реки. Я поднимаю М110 и стреляю. Ещё двое падают на доски моста.

Из дома под лестницей раздаётся стрельба. Баллард добрался до опорного пункта и зачистил его. Я хватаю Робин.

за её тарелку и выталкиваю её за дверь. «Уходи», – говорю я ей.

Робин бежит без тяжёлого рюкзака, быстро преодолевая расстояние. Держась одной рукой за дверной косяк, я выхожу на открытое пространство и бегу за ней.

С обоих берегов реки стреляют АК-47. И снова ощущение, будто мы на «Х», в засаде. Баллард и Лопес стреляют в ответ из своих HK-416. Точный, прицельный огонь.

Я задыхаюсь, бегу с тяжестью 60-фунтового рюкзака на спине.

Робин вскрикивает и падает лицом вниз.

Я падаю рядом с ней, хватаю её за плечо и переворачиваю.

«Меня ранило», – говорит Робин. Глаза у неё остекленели.

«Ты можешь стоять?»

Вокруг нас свистят пули. Я обнимаю девочку, помогаю ей подняться. Она идёт, как зомби.

Чёрт возьми. Я оставляю винтовку висеть на ремне, закидываю Робин на плечи, как пожарный, и прохожу оставшиеся пятнадцать футов до двери. Вспышка выстрела Балларда ослепляет. Внутри я бросаю Робин на пол.

«Куда ты попал?» – спрашиваю я.

«Сзади».

Я переворачиваю её, осматриваю её бронежилет. В брезенте дыра, на задней полиэтиленовой пластине вмятина. Я могу засунуть туда большой палец.

Но пуля не прошла насквозь.

«С тобой всё в порядке», – говорю я ей. «Пластина остановила пулю. У тебя тупая травма».

Это был чертовски хороший кадр в свете рассвета. Центр массы, между лопатками, чуть правее позвоночника.

Возможно, у неё сломана правая лопатка, но я сомневаюсь. Какую бы травму она ни получила, она не так серьёзна, как если бы ей прострелили сердце и лёгкие из мощной винтовки.

Чертовски удачный выстрел – или просто невезение.

Лопес врывается в дверь. «Чёрт», – выдыхает он.

«Они прямо у меня на хвосте».

«Дело не в добру, шеф». Баллард продолжает стрелять одиночными. Он отстреливает Талис, переходящих мост, но не может остановить их всех. Через дверь я вижу, как с берега реки приближается большой отряд. Они рассредоточиваются, окружая деревню.

Нам повезло. АК-47 в автоматическом режиме неточен.

Подброс ствола делает оружие практически неуправляемым. Выстрел, поразивший Робин, стал тем самым удачным выстрелом, который положил конец всем удачным выстрелам.

«Сбежать в горы, шеф?» Баллард бросает ещё один магазин. Перезаряжает, нажимает на кнопку затвора, стреляет. Человек, полностью слившийся со своим оружием.

Я делаю глубокий вдох. Поднимаю винтовку, устанавливаю прицел на 3,6x и осматриваю скопление талибов в деревне.

Шахзад. Если я его найду, я смогу покончить с этим одним выстрелом.

«Кто-нибудь из вас, ребята, сыграет Шахзада?»

«Отрицательно», – говорит Баллард.

Лопес осматривает деревню с помощью оптического прицела.

«Отрицательно».

Десять минут назад я думал о том, чтобы сбежать куда подальше.

Теперь все, чего я хочу, – это убить лидера Талибана.

Вот он.

Мужчина на фотографии. Союзник «Аль-Каиды» в Афганистане, Абдул-Али Шахзад, больше похож на священника, чем на военачальника. Длинная седая борода, каракулевая шапка. Пронзительные чёрные глаза. Глаза, которые словно смотрят прямо на меня каждый раз, когда он смотрит в мою сторону. Он стоит в дверях дома, в ста метрах от меня. Машет рукой и выкрикивает приказы.

Я навожу перекрестие на его голову, корректирую удержание.

Шахзад жестикулирует. Я размахиваю винтовкой, чтобы посмотреть, что привлекает его внимание.

У меня кровь стынет в жилах.

Это «Тали», АК-47 висит у него на груди. Через плечо он несёт РПГ. Ракета направлена прямо на меня. Её боеголовка может пробить каменную стену этого дома. Не уверен, что она пробьёт её, но я не могу рисковать.

Я нажимаю на курок. Раздаётся облачко, ярко-розовый туман. Человек с РПГ падает.

Повернул винтовку назад, чтобы прикрыть Шахзада.

Военачальник исчез.

OceanofPDF.com

23

OceanofPDF.com

ВХОД ЗАРЕКА

Деревня Кагур

Среда, 06:30

Я не могу найти Шахзада.

Талибы собираются за домами на вершине обрыва. Другие переходят мост с другой стороны, занимая позиции на коленях на берегу реки. Кажется, каждый четвёртый или пятый несёт на спине РПГ. Длинный ствол и остроконечная боеголовка. Другие несут запасные ракеты.

«Нам следует бежать», – говорит Баллард.

Я качаю головой. «Достаточно светло, чтобы всё было видно. Они сбросят нас с горы прежде, чем мы доберёмся до середины этих ступенек».

«Я не сдамся, шеф», – Лопес выхватывает свой «Марк 23» и засовывает пистолет за пояс. «Как сказал тот чувак Киплинг. Последний патрон прибереги для себя».

Я смотрю в прицел, высматривая командира Талибана.

Шахзада не видно. Есть ещё люди, похожие на командиров отрядов. Они готовятся броситься на нас. РПГ.

Сначала обстрел. Не знаю, сколько РПГ выдержит эта каменная стена. За ними последует пехотная атака.

«Баллард».

«Да, шеф».

«Можем ли мы вызвать Сломанную Стрелу… Залить напалмом всю деревню?»

«Отрицательно. Есть ROE. В этих домах прячутся мирные жители».

Я достаю свой «Марк-23» и передаю его Робин. «Теперь ты живёшь Киплингом, сержант».

Глаза девушки встречаются с моими. Широкие, голубые, сплошные зрачки. «Я бы ни за что это не променяла».

Я прижимаюсь к дверному косяку и поднимаю винтовку.

Решите, каких лидеров убить в первую очередь. Робин видела недостаточно убийств. Когда убиваешь достаточно, действие теряет свою ценность. Это работа. У вас остаются лишь оболочки людей, у которых отняли жизнь.

Крики Талибана.

В нашу сторону летит гранатомет РПГ.

Я нажимаю на курок. Один из лидеров падает.

Баллард пригибается, когда боеголовка ракеты взрывается у внешней стены. Оранжевое пламя вспыхивает за окнами, и волна жара обрушивается на нас. Дом трясётся, и из трещин между камнями в воздух вырываются клубы пыли. Я стреляю снова. Другой командир дёргается, из его шеи хлещет кровь.

Разрывается ещё один гранатомёт. Сотрясение отбрасывает меня назад, когда я готов выстрелить. Я пытаюсь удержать равновесие, поднимаю винтовку.

Не могу снова захватить намеченную цель. Стреляю по гранатомётчику.

Снова крики, другой тембр. Талибы вертятся из стороны в сторону, перекрикиваясь. Раздаётся звук, похожий на гром. Треск автоматных очередей. Многие талибы отворачиваются от нас, направляя оружие в противоположную сторону. Некоторые бегут к ступеням, ведущим на более высокие террасы, другие – к мосту.

«Что происходит?» Лопес продолжает стрелять, отстреливая убегающих талибов.

Я игнорирую его, провожу прицелом туда-сюда, высматривая Шахзада. Великого кахуну, вершину командования и управления.

«Они бегут», – выдыхает Баллард. «Боже мой, они бегут».

Они есть. Сотня или больше талибов бегут через мост, взбираясь по ступеням. Сражаются друг с другом, чтобы добраться до лесополосы по обе стороны.

Баллард стреляет в человека, бегущего по мосту. Талиб дёргается и падает за борт. Лопес стреляет в мужчин, бегущих по ступеням. Я никогда не видел, чтобы люди так быстро поднимались по лестнице. Уже два десятка человек добрались до первой террасы.

Они либо бегут к опушке леса, либо прячутся за домами, ища лестницы и другие пути, чтобы попасть на гору.

Деревня и берега реки затихают. Дым кордита плывёт по ветру. Приближаются три десятка афганцев верхом. За ними следуют ещё несколько пеших.

Один из воинов во главе кавалерии выделяется. Он одет в чёрное, в малиновой жилетке. На нём коричневый кожаный нагрудник. Дуло направлено вверх, в правой руке он держит винтовку Драгунова.

Зарек Наджибулла.

Робин подходит ближе и кладет руку мне на плечо.

Сжимает.

«Он здесь».

РОБИН СНИМАЕТ платок с шеи, прикрывает волосы. Обходит меня и входит в дверь. «Позволь мне…»

говорит она.

Широко расставив руки, Робин приближается к всадникам.

Обращения Наджибуллы на пушту.

Люди военачальника остаются в седлах, с винтовками наготове. Они бдительно следят за противоположным берегом и склоном горы в поисках снайперов.

Наджибулла обменивается парой слов с Робин. Поворачивается к своим людям и отдаёт приказы. Моджахеды толпой заполняют лестницу и начинают зачистку деревни.

Наджибулла обращается к Робин.

Робин поворачивается ко мне. «Зарек хочет, чтобы ты вышла», – говорит она. «Тебе никто не причинит вреда».

«Мы не можем доверять этому парню», – говорит Лопес.

Я держу М110 наготове. Прохожу через дверной проём.

«Я не думаю, что у нас есть выбор».

Баллард и Лопес выходят за мной.

«Передайте ему нашу благодарность за помощь», – говорю я. «Он заслуживает нашей благодарности».

Наджибулла отвечает по-английски: «Вы спасли сержанта Трейнор от Абдул-Али и обеспечили ей безопасность. Этой благодарности достаточно».

«Нам нужно отвезти ее в Баграм».

«Полковника Гриссома среди вас нет».

«Мы потеряли его вчера».

Наджибулла вздыхает. «Это ужасные новости. Теперь сержанту Трейнор крайне важно завершить свой путь. Понимаете?»

«Да. Наши не могут привезти вертолёты в эту долину, пока у Шахзада есть ЗРК в горах».

Наджибулла смеётся: «У меня они тоже есть. На самом деле, они мне нужнее, чем Шахзад».

Что это должно означать?

«Нам нужно уйти», – говорю я ему.

«Ты поедешь. Я пришёл освободить сержанта Трейнор, ты спас её для меня. Поэтому ты поедешь в Нангалам под моей личной защитой. Не сомневайся, Шахзад будет сопровождать нас всю дорогу».

Наджибулла спешивается. Отработанным, грациозным движением. Он закидывает винтовку на ремень и подходит к Робин.

«Мы задержимся здесь на час или два. Мои люди зачищают деревню, и мы должны прикончить любого Талибана, который...

Раненые. Располагайтесь поудобнее, приятного аппетита. Мне нужно поговорить с сержантом Трейнором наедине.

Это просто пощёчина. Какого чёрта этот афганский военачальник разговаривает с американским сержантом без разрешения? Я начинаю возражать, но Робин заставляет меня замолчать пронзительным взглядом.

Кипя от злости, я наблюдаю, как Наджибулла берёт Робин под руку и ведёт её к дому, где её держали в плену два дня назад. Теперь у двери стоят моджахеды с заряженными АК-47. Военачальник вводит её в дом и закрывает за собой дверь.

«Сукин сын», – рычит Лопес.

«Успокойся», – говорю я ему.

Один из всадников, крупный мужчина с густой чёрной бородой, смеётся: «Не волнуйся, американец. Милорд и сержант Трейнор хорошо знают друг друга».

«ПЯТЬ-ПЯТЬ КИЛО, это Два-Один Альфа, приём».

Высокочастотный радиоприёмник потрескивает там, где Баллард оставил его на полу дома. Мы вползаем внутрь, и Баллард хватает трубку.

«Оставь это», – говорю я ему.

«Они хотят знать наш статус, – говорит Баллард. – Пятнадцать минут назад нас собирались захватить».

Не знаю, как относиться к генералу Энтони. Человек, которого я знал, наверняка отправил бы авиаподдержку. Рисковал бы потерять самолёт. Сегодня он бросил нас на произвол судьбы. У меня не было времени осмыслить события этого утра. Пока я этого не сделаю, генерал предоставлен сам себе.

«Генерал может подождать».

Сначала меня бесит генерал, потом Наджибулла и Робин. Чёрт возьми, армия переманила в Талисию немало дезертиров. Один парень проделал весь этот путь из Калифорнии, чтобы получить религию. Другой сбежал с первой позиции.

Ночью они перешли на сторону врага. Тысячи мирных жителей из Западной Европы отправились в Сирию и Ирак, чтобы присоединиться к ИГ.

Робин Трейнор ведет себя как одна из тех дурочек.

И все же – она и есть миссия.

OceanofPDF.com

24

OceanofPDF.com

ПЛАВАНИЕ И ОХОТА

Деревня Кагур

Среда, 07:30

Я приказываю Балларду и Лопесу проверить оружие.

Вместе мы достаём пустые магазины и перезаряжаем их из обойм в рюкзаках. Убеждаемся, что наши разгрузочные жилеты заряжены. У нас всё в порядке с боеприпасами. Только Баллард и Лопес стреляли полностью автоматически, и то ненадолго.

Закончив упаковывать снаряжение, мы достаём холодные сухие пайки и с жадностью поглощаем то, что выдаётся за завтрак. Ещё дважды в эфире появляется «Два-Один Альфа». И ещё дважды я отмахиваюсь от него.

«Порода». Это Робин, стоящая у двери.

«Зарек закончил с тобой?» Я ненавижу раздражительность в своем тоне.

«Да, он здесь», – говорит Робин. «Пойдем погуляем?»

Она предлагает мир, но контролирует ситуацию. Мне это не нравится.

Я встаю, вешаю винтовку на грудь. «Почему бы и нет?»

Робин выходит. Я поворачиваюсь к Балларду. «Никаких контактов до вечера», – говорю я ему. «Если что-то срочное случится, напиши мне».

рация отряда».

Мы выходим из дома. «Где Зарек?» – спрашиваю я.

«В доме», – отвечает Робин. «Он заставляет своих людей молиться по очереди».

«Какой набожный».

«Вообще-то да», – Робин обменивается парой слов на пушту с крупным чернобородым Муджем. «Это Газан. Он хороший парень. Я сказала ему, что мы идём к берегу реки».

«Хороший парень?»

«Да. Он был одним из первых последователей Зарека, когда тот был ещё ребёнком. Они вместе сражались с Советами».

Вместе мы идём к мосту. Моджахеды смотрят на меня с таким же подозрением, как и я на них.

Я останавливаюсь на мосту и смотрю на девушку. «Робин, ты выглядишь слишком комфортно в этой компании».

«А чего ты ожидал, Брид? Я прожил с ними полтора года».

«В этом-то и суть. Ты был заложником, военнопленным. Вы, ребята, относитесь друг к другу с панибратством. Есть такое понятие, как «связь с врагом».

Робин прислоняется к перилам моста. «Они не враги, Брид. Соединённые Штаты собираются заключить мирное соглашение с Зареком Наджибуллой. Абдул-Али Шахзад хотел этого. Когда переговоры провалились, он решил обмануть Зарека, похитив меня и Гриссома».

«Откуда он узнал? Закулисные переговоры были секретными. Гриссом должен был вести переговоры о твоём освобождении, а не о мире в Афганистане».

«Не знаю. Шахзад мог убить меня и Гриссома. Это положило бы конец мирному соглашению. Но ему нужен был Зарек. Они ненавидят друг друга уже тридцать лет.

Вместо того, чтобы убить нас, Шахзад взял нас в плен и использовал как приманку. Запер нас вон в том доме, а сам отвёл основную часть на милю севернее и устроил засаду.

«Значит, никаких совпадений. Гриссом видел караван Наджибуллы вчера. Выполз на мыс, чтобы...

Подайте ему сигнал. И вот тогда он упал.

Гриссом, должно быть, подозревал, что это Зарек, но сомневаюсь, что он был в этом уверен. Караван был далеко. Я не мог сказать, глядя в твои очки.

Робин снова лжет.

«В любом случае, – говорит она, – для Зарека и Соединённых Штатов всё сложилось удачно. Он сопроводит нас в Нангалам и поедет своей дорогой».

Я качаю головой. «Мира не будет, Робин. Пока всё не будет согласовано, Зарек останется врагом».

«Можешь смотреть на него так, Брид. Но – обещаю тебе, он на нашей стороне. Он хочет заключить эту сделку так же сильно, как и мы».

«В чем дело?»

Робин смотрит на моджахедов, поящих лошадей. «Полагаю, не помешает рассказать вам в общих чертах. Соединённые Штаты уходят из Афганистана. Афганское национальное правительство оставляет моджахедов Зарека поддерживать порядок в провинциях. Вместе они вытесняют Шахзада из страны. Не дают «Аль-Каиде» использовать Афганистан в качестве плацдарма».

«Что еще выгодно Зареку?»

«Афганское правительство слабо. АНА не будет бороться за лидерство».

«Зарек думает, что они будут за него сражаться?»

«Он знает, что так и будет. Зарек будет управлять страной и опиумной торговлей».

Смелое предложение. В Афганистане опиум – это индустрия с оборотом в шестьдесят миллиардов долларов в год. За мирным соглашением с Америкой последует гражданская война, чтобы поставить всё под контроль одного человека.

«Конечно, – говорю я. – Торговля опиумом».

«Да. Ты можешь доверять Зареку вплоть до Нангалама, Брид».

«Разве вас не смущает идея обмена наркотиков на мир?»

Робин пожимает плечами. «Гриссом совершил сделку с разрешения правительства США. Мы с Гриссомом…

Посланники. Нет, у меня нет с этим проблем. Опиум вывозится из Афганистана уже три с половиной тысячи лет. Его курили в «Тысяче и одной ночи».

Я думаю, у меня тоже нет с этим больших проблем.

США потратили слишком много крови и средств на эту войну. Афганский опиум снабжает наркоманов в России и Европе. Пусть разбираются.

«Как вы с Зареком смогли так сблизиться?»

Зарек доказал, что побег безнадёжен. Я извлек максимум пользы из ситуации, жил с ним и Ваджией. Зарек брал меня с собой в походы и на охоту, пока мы ждали, когда проложится обратный путь. Гриссом долго не мог вмешаться.

«Пеший туризм и охота?»

«Да. Зарек и его люди прогрессивнее Талибана. Пока я держала себя в руках и демонстрировала покорное поведение, никто не возражал. Зарек водил меня на длительные прогулки и катания в горах. Ваджия не хотела идти. Ну… имам возражал, но не слишком громко».

Я не верю своим ушам. «Зарек Наджибулла взял тебя на охоту».

Робин улыбается: «Ты когда-нибудь охотился на гималайского козерога, Брид?»

В апреле, после того как её похитили, Барьял пришёл к Зареку домой. Они немного поговорили, а затем Барьял ушёл.

Зарек вошёл, потирая руки. «Мои разведчики заметили горных козлов на высоких склонах. Я принесу одного».

Ваджия и Робин уставились на него. Глаза военачальника блеснули. «Хочешь пойти, сержант Трейнор?»

Робин охотилась с братьями. Добывала оленей с помощью винчестера 94-го года. Она хотела пойти с ним.

Они отправились в путь рано утром следующего дня. Зарек взял своего любимого скакуна, а Газан одолжил Робин кобылу. Крепкий вьючный мул нёс их воду и походное снаряжение. Они оделись по-холодному, ведь зима ещё не освободила высокие склоны от своих объятий.

«Мы найдем их на высоте более восьми тысяч футов»,

Зарек сказал ей: «Возможно, до десяти. На земле будет снег».

«Я никогда не видела козерога», – сказала Робин.

«Это гималайский козерог, – сказал ей Зарек. – Они водятся там, где Гималаи встречаются с Каракорумом и Гиндукушем. На стыке трёх стран. Здесь мы находим свою долю».

Большую часть пути они проделали по речной долине.

После дня пути Зарек нашёл место для лагеря. Они развели костёр, съели свой паёк и выпили чаю. Они легли спать и проснулись рано утром следующего дня.

Пришло время приниматься за дело. Они накормили и напоили своих лошадей, а затем привязали их, спрятав подальше от посторонних глаз, в роще. Зарек закинул свой «Драгунов» за плечо и повёл её на гору.

Они шли размеренным шагом, покрывая землю. Зарек не обращался к карте. Местность была хорошо известна его разведчикам, и Барьял, должно быть, подробно описал ему, где искать их добычу. Им не потребовалось много времени, чтобы подняться выше границы леса. Они оказались на каменистом склоне, голом, если не считать кустов сухого кустарника. Они продолжали идти, часто по колено в снегу.

«Уши у козерога очень чувствительные, – предупредил её Зарек. – С этого момента нам нельзя разговаривать. Они будут за поворотом этого склона».

Зарек и Робин крадучись обошли гору. Ни одного дерева не было видно. Зарек положил руку ей на плечо и указал.

Там, отделенные от них неглубокой ложбиной, обитали дюжина гималайских горных козлов. Едва различимые в темноте.

Коричневый лунный пейзаж горного склона. Это были крупные животные с толстыми пластами мышц. Их шкура была тёмной, рога – светло-коричневыми. Форма их тела напоминала сабли, с боковыми гребнями, отмечавшими их возраст. У самцов были большие, длинные рога. У самок рога были меньше и тоньше.

Прекрасные животные. Сильные и грациозные. Они легко карабкались, перепрыгивали со скалы на скалу. Останавливались, чтобы поесть.

Двести пятьдесят ярдов отделяли Зарека и Робин от их добычи. Зарек лежал ничком, опираясь стволом своего «Драгунова» на рюкзак для опоры. Робин лежала рядом с ним.

Он протянул ей старый советский бинокль.

Робин достаточно поохотилась, чтобы знать, что дальность стрельбы не проблема. На расстоянии в двести пятьдесят ярдов козероги вполне укладывались в диапазон возможностей винтовки Драгунова.

Нет, проблема была в ветре. Он дул с Гиндукуша, превращая снег в мелкую дымку. Он то дул слева направо, то менял направление, словно дьявольская игра в кошки-мышки.

Зарек не торопился, оценивая момент выстрела. По снежным хлопьям он мог оценить скорость и направление ветра. Он терпеливо ждал и оценивал его перемены.

Трескаться.

Грохот выстрела разнесся эхом по горам.

Один из животных, крупный бык, дёрнулся и пополз назад на задних лапах. Остальные животные бросились бежать в разные стороны.

Некоторые исчезли за гребнем. Другие остановились, ища источник шума.

Зарек не спускал глаз с подстреленного животного, готовый нанести новый удар. Животное упало на бок и замерло.

«Ты права», – выдохнула Робин.

Зарек повернул к ней лицо и ухмыльнулся.

«Пойдем, сержант Трейнор». Зарек поднялся на ноги, не прикасаясь к ней. Его голос был тёплым. «Давайте посмотрим на зверя, которого мы проделали весь этот путь».

Им потребовалось несколько часов, чтобы разделать тушу. Тяжёлая, потная работа. Они выпотрошили и освежевали животное. Зарек был...

Я был доволен тем, как Робин искусно обращалась с клинком. Её мастерство не позволяло шерсти животного портить мясо.

Они отрезали от туши лучшие куски и тщательно их упаковывали. Обагрённые кровью, пропитанные зловонием животного, они несли добычу на спинах.

На высоте трёх тысяч футов ниже, на горе, воздух становился теплее. Облитые кровью и потом, они подошли к водопаду. С вершин хлынула сине-белая вода.

Талая вода стекала в озеро, образовавшееся в скале в результате многовековой эрозии.

Зарек прислонил винтовку к валуну и разделся перед ней. С пересохшим ртом и дрожащими ногами она смотрела.

Обнажённый, он стоял перед ней и смеялся. Его тело было покрыто шрамами ран. Казалось, его голыми руками вырвали из камня, окружавшего их.

Он выпрямился и нырнул в бассейн.

Когда Зарек вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, он отряхнул свои длинные волосы, как мокрая собака. Он барахтался в воде и смотрел на неё. Он ничего не сказал.

«Драгунов» был в пределах досягаемости Робин.

Зарек бросил ей вызов взглядом.

Робин боролась. Пришла к решению. Тело Зарека её завораживало. Ей хотелось провести руками по шрамам. Она говорила себе, что должна быть умнее. Но… она сняла платок, затем сапоги. Оставшись голой, она встала на гладкий камень у края бассейна.

Её тело было белым на фоне скалы. Она подняла руки над головой и нырнула.

Ледяная вода пронзила тело Робин, словно тысяча серебряных игл. Боль была восхитительной.

Каждый дюйм её кожи вздрогнул. Она с криком вынырнула на поверхность.

Робин шла по воде и смеялась.

Зарек посмотрел на нее и расплылся в улыбке.

Они плавали пятнадцать минут. Посинев от холода, они выползли и вытерлись. Робин была особенно…

Она побледнела из-за своей светлой кожи. Они снова оделись.

Робин хотела Зарека, но он не тронул ее.

Он имел право. Она была пленницей его правой руки.

В ту ночь Робин упала от изнеможения. Перед тем, как уснуть, последней мыслью, которая пришла ей в голову, было то, что она чувствует себя счастливой.

Смутившись, я спрашиваю: «Зачем ты мне это рассказываешь?»

Робин пристально смотрит на меня. «Ты боишься, что какой-то мой поступок поставит под угрозу миссию или безопасность команды. Пойми, именно поэтому Гриссом и Зарек доверились мне».

Моя рация взвода трещит: «Пять-пять Сьерра, это Пять-пять Кило».

Баллард. Чёрт. «Давай, Пять-пять кило».

«Наш настоящий здесь. Его прогнали с третьей зоны высадки, он только что прибыл в деревню».

«Где ты, Кило?»

«Вне дома. Сейчас на связи Two-One Alpha».

Черт. Кёниг вернулся и связался по радио с генералом Энтони.

«Я сказал ему, что мы заняты Муджем, – продолжает Баллард. – У нас не было времени отчитаться».

«Спасибо, Кило. Мы скоро вернёмся».

«Без проблем. Пять-пять кило позади».

OceanofPDF.com

25

OceanofPDF.com

РАССКАЗЫ ЗАРЕКА

Долина Кагур

Среда, 22:00

Лагерь моджахедов – это сюрреалистично.

Зарек расставил часовых вдоль берега реки, в лесу и на склонах гор. Затем он разжёг костры для приготовления пищи. Это было вопиющим приглашением для Шахзада начать атаку.

С винтовками на груди, мы с Такигавой идём среди людей Зарека. Кёниг поставил Лопеса и Балларда для охраны. Один у реки, другой на берегу.

Мы проходим через пункт сбора раненых Зарека. Это импровизированный пункт оказания помощи, где медики оказывают помощь раненым бойцам. Мужчинам, пострадавшим во время боевых действий в деревне. Мы удивлены, что старший медик – травматолог, прошедший обучение в Исламабаде.

Раненых немного. Шахзад приказал своим людям прекратить бой, как только появилась кавалерия Зарека. Сомневаюсь, что мы видели Талибана и его приспешников из «Аль-Каиды» в последний раз.

«Посмотри на это». Такигава наклоняется, чтобы поднять выброшенную стеклянную ампулу. Протягивает её мне. По бокам ампулы трафаретом начертаны чёрные китайские иероглифы.

Я возвращаю флакон снайперу. «Врачи, прошедшие обучение в Пакистане, китайский морфин и антибиотики. Всё, кроме полевого госпиталя. Это профессиональная команда».

Такигава проводит мозолистыми пальцами по своим длинным волосам.

Поправляет бейсболку. Шлем висит на спине рюкзака. «Нужно уважать врага», – говорит он. «У них есть подготовка, снаряжение, целеустремлённость. Мы не можем проложить себе путь к победе убийствами».

«Смотря что ты подразумеваешь под победой», – говорю я ему. «Не думаю, что мы когда-нибудь сможем победить этих людей. Но мы можем помешать «Аль-Каиде» использовать это место для нападения на Америку».

«Вы думаете, что это мирное соглашение даст нам такую возможность?»

«Я думаю, это шанс объявить о победе».

«Пожав руку Наджибулле».

«Чувак, это решение было принято гораздо выше нашего уровня».

Зарек сидит у одного из костров в окружении своих лейтенантов. Робин и Кёниг сидят в кругу.

Мне нравится треск пламени и резкий запах древесного дыма в холодном горном воздухе. Я не могу не беспокоиться о нашей незащищённости. Зарек знает, что разжигать костры – всё равно что размахивать красной накидкой перед быком. «Сколько мин из миномёта выпустил по тебе Шахзад?» – спрашиваю я Такигаву.

«Много, брат. Он нас полчаса пластырем обкладывал».

Мысль о том, что Шахзад обстрелял пляжную вечеринку Зарека, заставляет меня содрогнуться. «Надеюсь, у него кончились запасы».

«Он не смог бы нести столько снарядов без вьючных животных, – говорит Такигава. – Думаю, у него было только то, что могла унести его пехота».

Зарек видит, что мы приближаемся, и поднимает руку в знак приветствия.

«Порода», – зовёт он. «Такигава. Присоединяйся к нам».

Я обращаюсь к командиру: «Ты знаешь, что у Шахзада есть 82-миллиметровые миномёты?»

«Конечно», – Зарек великодушно разводит руками.

«Я тоже».

«Не слишком ли рискованна эта пляжная вечеринка?»

«Вчера мы слышали ваш бой из долины, – смеётся Зарек. – Абдул-Али потратил больше миномётных боеприпасов, чем у него было людей, чтобы их нести. Он что, применял миномёты по деревне?

Нет. Иншаллах, никого не осталось. А теперь посиди с нами. Отдохни.

Мне всё равно, что Наджибулла и его люди спасли нашу гашиш этим утром. Девять часов назад эти моджахеды были врагами. Различия между Муджем и Тали меня не трогают. Они все нас ненавидят. Без Гриссома сделка под угрозой.

Насколько я понимаю, эти люди могут повернуться и перерезать нам горло.

Мы присоединяемся к группе, собравшейся вокруг военачальника. Круг состоит из трёх человек, и Зарек приказывает своим людям расступиться.

Я впечатлён, что он помнит наши имена. Уверен, он не раз слышал имя Такигава. Он настоящий лидер.

Зарек рассказывает историю. Он говорит по-английски, чтобы американцы могли его понять. Я знаю, что он делает. Он нас очаровывает. Хороший лидер всегда в деле.

Мы с Такигавой сидим, скрестив ноги, сжимая винтовки, словно влюблённые. В этом нет ничего необычного. У людей Зарека АК-47 под рукой. Наджибулла положил свой «Драгунов» на землю рядом с собой.

Кёниг выглядит не в своей тарелке.

Робин – единственный человек в нашей группе, который чувствует себя комфортно. Она наклоняется вперёд, пристально смотрит, ловя каждое слово Наджибуллы. Она бормочет на пушту, переводя рассказ военачальника. Её голос едва громче шёпота, и моджахеды напрягают слух.

«Эти камни три тысячи лет омыты кровью, – говорит Зарек. – Чужеземцы всегда хотели завладеть этой землей. Иногда им удавалось её захватить, но никогда не удержать. Аллах послал нас на землю защищать это место. Пророк указал путь к джихаду, а я был избран, чтобы вести верующих».

Зарек не говорит, кто его выбрал. Подразумевается, что сам Аллах положил руку на плечо Наджибуллы.

«Мудрость человека растет с годами», – говорит Зарек.

«Когда я был мальчишкой, я сражался с советскими. С винтовкой в руке и ракетой за спиной. Однажды советские зенитчики преследовали меня и моих товарищей, загнав их в низину. Спастись было некуда.

Я стоял один на скале. Заткнул нос и рот тканью, потому что пыль душила меня. Я поднял ракету к плечу и посмотрел на стрелу-птицу. Так близко, как я к тебе. Я выстрелил, и ракета пронзила её голову, словно копьё.

Взорвалась внутри черепа. Птица-стрелок содрогнулась, но не упала с неба. Дым валил из зверя, когда он повернулся и убежал.

Зарек умеет обращаться со словами. Робин, заворожённая, продолжает перевод.

Другой стрелок изрыгнул огонь. Камни вокруг меня разлетелись на куски, а моих товарищей изрубило на куски. Я был единственным из нашей маленькой группы, кто держался на ногах, но выжил. Я упал без сознания. Советские солдаты отвезли меня в свою тюрьму в Асадабаде. Месяцами они делали всё возможное, чтобы унизить меня и причинить мне боль. Кто может унизить того, кто знает, что однажды он предстанет обнажённым перед Аллахом?

Кёниг выглядит скучающим. Такигава, настоящий воин, сидит, заворожённый. Глаза Робин блестят, влажные от слёз.

«Они сломали меня телом, но не духом». Зарек внимательно смотрит в глаза каждому человеку в своей аудитории.

«Аллах ни на минуту не покидал меня. Меня отправили в Кабул на публичную казнь. Мои братья ждали своего часа и напали на советский караван. Машаллах.

Земля была полита кровью неверных».

«Тебе суждено было сбежать», – говорит Робин.

«Это было дело рук Аллаха, – заявляет Наджибулла. – Я всегда был и остаюсь лишь слугой его воли».

ЧАСЫ ПРОХОДЯТ. Мы едим и пьём. Газан и Барьял по очереди рассказывают истории. Газан о тех днях, когда они с Зареком сражались с советскими войсками на высокогорных перевалах.

Среди солдат разговор заходит о советской тактике: использовании моторизованных подразделений для загона моджахедов в ловушки, расставленные десантниками.

«Они всегда опаздывали», – говорит Газан. «Я пришёл к убеждению, что советские хронометристы не умеют делать хорошие хронометры, потому что им никогда не удавалось синхронизировать свои атаки».