Текст книги "Безумие 2. Выдумка (ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11

Я в Западном Судебном Люксе, подразделение  Городского Вестминтерского Морга, Лондон   Молча, я выскальзываю из мешка для тел и осторожно спускаюсь со стального стола. Пол морга холодный, как лед. Я босая и до сих пор не знаю почему. Кто бы ни повесил на меня бирку, решил, что обувь мне больше не нужна, и мне следует помучиться на ледяном полу.     Пару секунд я прыгаю, будто обезумевшая кенгуру, пока не понимаю, что мне, очевидно, нужно нечто вроде обуви. Порывшись в том самом пластиковом мешке, что я прибыла сюда, я ничего не нашла. Так неловко и странно копаться в собственном мешке для тела.     Прежде чем в голову приходит хоть какое-то решение, легкие чуть ли не визжат от холода. Я кашляю так сильно, что я почти уверена, что мои легкие взорвутся. Спина изгибается. Руки цепляются за стальной стол, не давая мне упасть.  Почему мое тело охвачено болью? Неужели это и есть смерть?     Я снова кашляю, открыв рот так сильно, что даже больно. Одежда, что надета на мне, не помогает от холода. Чтобы поднять руку требуется много усилий, словно к ней привязан мешок. Моя рука слегка посинела. Я вскрикиваю..., затем снова кашляю. Мне удается выпрямиться, а затем потереть руки, чтобы согреться. Я растираю все свое тело. Затем, я снова прыгаю как кенгуру. Удивительно, сколько непредвиденной энергии может производить ваше тело, когда вы находитесь в опасности.  Расслабься, Алиса. Ничего этого не происходит. Очевидно, ты не умираешь. Это всего лишь часть того безумия, что ты испытываешь.     Мне открывается правда, если я еще не умерла, то у меня еще есть несколько минут, прежде чем я замерзну насмерть.  Видишь? Как ты можешь замерзнуть насмерть, если ты уже мертва? Плевать. Признай свое безумие и все пройдет. Делай то, зачем пришла сюда. Осмотри головы мертвых детей.     Мои сокровенные мысли примерзают к холодному полу подо мной. Я растираю себя еще сильнее и практически не переставая, танцую свой танец кенгуру. Прямо сейчас мне, правда, нужна обувь. Я искала не достаточно хорошо. Мне нужна обувь .... и пальто.     Я пытаюсь оторвать кусок от пластикового мешка, чтобы обернуть его вокруг ног и тела. Но мешок недостаточно эластичный. Конечно же, нет. Он довольно прочен, чтобы удержать мертвеца внутри. С какой стати ему так легко рваться?     Я склоняю голову набок. Холодная комната не предлагает каких-либо видимых решений. Это огромное прямоугольное помещение, которое напоминает мне подземную камеру в лечебнице. Один ледяной долгий вдох и в голову поступает немного кислорода. Больно, но это необходимо, чтобы думать яснее.     Пол повсюду мраморный. Позади бесконечных металлических ящиков с телами проглядывают стены. Всего три лампочки на столь обширное пространство. Одна висит над моей головой, другая на пару метров дальше, а третья слишком далеко. Я ее не вижу... ,я слишком замерзла, чтобы идти так далеко. Три лампочки слегка дрожат, словно их раскачивает невидимый ветерок.    Закрывая глаза и стискивая зубы, я стараюсь не думать о мертвецах вокруг себя. Благодаря полумраку, я могу притвориться, что их не существует, как и всех тех страшилок, что мы не замечаем в ночи.    Холод снова атакует мои ноги, проникая в позвоночник. Все труднее держать глаза открытыми.  Серьезно, я не мертва. Так ведь? Бирка – своего рода дурацкая шутка. Верно?     Я скучаю по безумию своей Тигровой Лилии. Она бы выплюнула в меня парой изворотливых словечек. Она бы обвинила меня в том, что я чокнутая и бесполезная, но она бы также намекнула мне на какое-нибудь решение проблемы.     Я продолжаю ходить по комнате так быстро, как только могу, чтобы согреться. Теперь я еще и прихрамываю. Это напоминает мне Бег по Кругу Пиллара: бегать по моргу, зная, что это никуда меня не выведет.  Где, черт подери, эта дверь?     Я не могу ее найти.  Пожалуйста, скажите, что я не сошла с ума. Чокнутая или мертвая, что есть что, разве есть разница?     Тяжело дыша, я смотрю на несколько столов рядом со мной. На них пластиковые мешки с трупами. Они отличаются от тех, у которых я остановилась. Все сверху помечены мелом: «Арбузные Убийства». Я здесь именно за этим. Холодно или не холодно, мне придется осмотреть тела.     Все еще прыгая по ледяному полу, мне приходит в голову мысль проверить карманы джинсов на наличие мобильного телефона. Наверное, я слишком запаниковала, чтобы сделать это чуть раньше – с изолированными в лечебнице людьми такое случается: тот у кого есть Сертификат о Безумии не додумается в обычной ситуации просить о помощи.     Я нахожу телефон и вынимаю его. Я удивлена, что внутри морга ловит сигнал. Слава Богу. Замерзшими пальцами я набираю единственный номер в списке контактов.  Бип. Бип.     Никто не берет трубку. Ненавижу эти гудки.     Мое лицо краснеет, когда звонок заканчивается. Какой-то запрограммированный женский голос сообщает мне, что никто не берет трубку и что мне следует набрать позднее.       – Он должен взять трубку! – кричу я на нее.       – Ну, милая. Давай попробуем еще раз, – щебечет женщина. Я едва не отбрасываю от себя телефон, шокированная ответом женщины. Это что, тоже должно быть записано?     Но затем, я отдаюсь во власть безумия, что означает игнорировать его по существу, даже не задумываясь. Я снова нажимаю на кнопку, почти до боли в указательном пальце. Пиллар должен взять трубку или он тоже плод моего воображения?     Наконец, кто-то поднимает трубку и отвечает:       – Контора Кэрролла для Психов – Преступников. Чем я сегодня могу вам помочь?

Глава 12

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что этот холодный, беспечный и насмешливый голос принадлежит Пиллару. Как только я собираюсь обрушить на него всю свою злость, он перебивает меня, чавкая едой. Это не просто ням-ням-ням. Это намеренно провоцирующее меня чавк-чавк-чавк.       – Алло, – говорит он. – Кто это?       – Это я, Алиса! – рычу я и пытаюсь нахмурить лоб в этом холоде. Не скажу, что мое лицо покраснело, поскольку оно все еще онемевшее. Я снова стучу ногами по ледяному полу.       – Алиса, – чавкает он. – Из Страны Чудес, – приветствует он меня, неторопливо потягивая что-то из трубочки. – Уже осмотрела тела?       – Пока нет. – Я слишком спокойна, по моим венам течет крайне мало крови, я очень замерзла, чтобы сострить в ответ или накричать. – Слишком холодно. – Я растираю себя руками.        – С мертвыми такое постоянно. – Он откусывает кусок от булочки.       – Я не шучу. Мне холодно и я тут замерзну. – Я снова начинаю ходить кругами в поисках хоть какой-то обуви. – Знаю, что бирка на ноге Ваша проделка: больная шутка больного разума.        – Бирка? – Снова звуки прихлебывания. Хррррррррррррррр.       – Та самая, на которой говориться, что я погибла в автобусной аварии. – Я продолжаю искать что-нибудь, чтобы согреться. Должен же был гробовщик что-нибудь оставить: пальто или нечто в этом роде.     Пиллар перестает жевать.       – Нет, я ничего об этом не знаю. Признаюсь, в школе я усыпил тебя, но это нужно было для великого дела. Во имя Британии.       – Тогда кто вытворил со мной подобное? – Все еще разыскивая обувь, у меня нет сил спорить с тем, что он усыпил меня.        – Мой шофер провез твое тело в морг в качестве трупа. Это был единственный способ обойти систему безопасности. Должно быть, он надел тебе бирку, но он не говорил мне, что писал о том, будто ты погибла в автобусной аварии.       – Я Вам не верю, – говорю я. – И я устала от Ваших игр. – Я осматриваю странные инструменты на столе, металлические и похожие на ножницы. Я даже не могу придумать, что ими делают. – Вытащите меня отсюда, пока я не замерзла до смерти.       – Ты не сможешь выбраться в течении еще получаса. – Пиллар снова начинает жевать.       – Патологоанатом заберет твое тело после того, как ей поступит фальшивый звонок от моего шофера, будто твое тело доставили не по адресу, вот тогда – то мы снова тебя вытащим. Таков план.       – Я замерзну здесь до смерти. Мне нужна обувь и пальто.       – Почему это такая проблема?       – Проблема в том, что я не могу ничего найти. – Я прикладываю все усилия, чтобы изобразить гнев. Но замерзшее лицо не очень этому способствует.       – Если бы я оказался на твоем месте, я бы достал труб из одного из бесконечных ящиков и надел туфли какой-нибудь мертвой женщины.– Он снова начинает жевать, словно ожидая моей реакции на его предложение.     Не дожидаясь. Я иду обратно к ячейкам, выдвигаю одну. Стальной ящик оказывается тяжелее, чем я предполагала. Труп пахнет не ахти. В отличие от тел, что покоятся на столе, то, что в ящике уже вскрыто и вымыто. Вид тела повергает меня в ужас. Мертвая или чокнутая , что лучше? Я осознаю, что предпочла бы быть чокнутой.       – Алиса? – я слышу его в трубке телефона, но игнорирую его. Я должна сделать это. Всего то, позаимствовать обувь у покойника. Нужно присматривать друг за другом, разве не так, живым и мертвым? Но после на мою голову опускается невидимый молоток, когда я осознаю, что тела в ящиках лежат без одежды. Я испускаю сердитый рык.       – Обуви нет? – подшучивает надо мной Пиллар.     Слишком слабая, чтобы говорить, я закрываю глаза, пытаясь спорить со здравым смыслом. Почему он со мной так поступает?       – Прибереги свое дыхание, в ящиках одежды ты не найдешь, – говорит он. – Тела в ящиках уже вскрыты. Тебе нужно проверить мешки на металлических каталках. Те – свежие. Вкуснятина! – Он вгрызается, по моим соображениям, в здоровенный гамбургер.      Я, молча, направляюсь к одному из мешку для тел, не тому, что помечен «Арбузные Убийства», поскольку не хочу испортить доказательства. Я тяну за молнию только за тем, чтобы осознать, что я выбрала тело мужчины. Ну, что я могу сказать? Я придира. Хочу женскую обувь и, желательно, моего размера. Я застегиваю мешок и открываю ближайший. Женщина. Теперь, тела вонючие и гниющие, как я и ожидала. Мертвые, смердящие и окровавленные. Я слишком измучена, чтобы обращать на это внимание.      Обувь женщины оказывается мне слишком мала. Я возвращаюсь и забираю обувь у мужчины. Мой размер. Когда оказываешься запертым в морге – выбирать не приходиться.     Я надеваю ботинки, наслаждаясь теплом в ногах – теплом мертвеца. Ох, этот безумный мир снаружи. Я понимаю, что снова хочу вернуться в лечебницу, слеза вот-вот хочет появится из глаз в этом жутком холоде.       – Рибок или Найк, – дразнит Пиллар.     Я не отвечаю ему. Вместо этого, я стягиваю куртку с покойника и надеваю на себя. Если я настолько убогая, чтобы надеть туфли, почему бы не надеть все, что спасет мне жизнь.       – Я готова. – Я заворачиваюсь в окровавленную куртку мертвеца, ноги больше не дрожат. – Я здесь затем, чтобы довести кое-что до конца. – Я делаю глубокий вдох, обманывая себя мыслями, будто на мне башмачки Золушки, а я сама в прекрасном свадебном платье. – Теперь мне нужно открыть мешки с мертвыми детьми и поискать подсказки?        – Думал, ты уж и не спросишь, – вздыхает Пиллар. – На твоем месте, я бы сделал это как можно быстрее. Как я уже сказал, патологоанатом скоро придет забрать тебя, чтобы переправить тебя в другой морг. Когда она войдет, ей необходимо найти тебя внутри твоего же мешка.       – Ага. Вы уже говорили. – Я уже раскрываю молнию мешка одной из жертв. – Тридцать минут.       – Это было тридцать минут назад, когда тебя привезли в морг, Алиса. – Он прихлебывает и отрыгивает. – Теперь у тебя всего лишь двадцать минут, или твое прикрытие будет рассекречено. Время ускользает.

Глава 13

Двадцать минут до ухода...  Я стараюсь не думать о ботинках мертвеца, что у меня на ногах. Я до сих пор съеживаюсь от одной только мысли об этом. Как ни странно, единственный способ избавиться от нее – это осмотреть тело двенадцатилетнего мальчика.     Я переключаю Пиллара на громкую связь, в то время как он продолжает напоминать мне, что осталось восемнадцать минут, до того, как явится патологоанатом. Затем, я кладу телефон на край металлического стола и начинаю свою работу. Я уже ощущаю себя Нэнси Дрю.     Расстегивая первый пластиковый мешок, мои руки дрожат и трясутся, когда я вижу тело ребенка. Я даже не уверена, какой пол у трупа. Лицо настолько изуродовано, что у меня скручивает желудок. Фраза  "Отрубить им всем головы "вырезана на окровавленном лбу. Похоже на одну из кровавых сцен в первосортных фильмах ужасов.     Я собираюсь дотронуться до лица ребенка, но понимаю, что руки словно онемели. На этот раз не из-за холода, а от ужаса, что предстал у меня перед глазами. Я не могу даже проглотить слюну, ощущая комок в горле. Что происходит с реальным миром, который заставляет людей совершать подобные преступления? Это же ребенок, ради всего святого! У него впереди была целая жизнь. Тогда почему же прямо сейчас я смотрю на его отрубленную голову в морге? Почему?       – Слишком много крови? – Чавканье Пиллара отходит на задний план. – Кстати, вспомнил, мне нужен соус для барбекю.     Вместо того , чтобы накричать на него, я падаю на колени и меня тошнит прямо на пол. У меня ни шанса, чтобы противиться этому желанию.       – Алиса, тебя же там не тошнит? А? – Чавканье прекращается. – Не видишь, что я тут ем между прочим? Это же так омерзительно.     Холод и страх сковывают губы. Я не могу произнести ни слова. Все, на что я способна – утереть рот краем окровавленной куртки мертвеца. В последний раз, когда я спасла Констанцию, я и близко не подходила к трупу. Не говоря уже о том, мальчик это или девочка.       – Мне нужна минута, – говорю я Пиллару.     Теперь меня уже даже не раздражает его отношение. Как только я увидела тела, во мне пробудились те же чувства, которые я испытала по отношению к Констанции. Кто-то должен остановить Чешира. По-крайней мере, предотвратить распространение убийств. Кто-то должен остановить безумия этого здравомыслящего мира.       – У тебя нет одной минуты. – Голос Пиллара смертельно серьезен. – Все, что у тебя есть – это шестнадцать минут до того, как придет патологоанатом, чтобы забрать твое тело.       – Поверить не могу в то, что я видела. – Я снова на ногах. Слова извиваясь, срываются с моих губ и причиняют боль. Я снова вытираю рот, и заставляю себя посмотреть на отрубленные головы. – Теперь я готова, открываю все пять мешков. – Я по – прежнему прикладываю уйму усилий, чтоб сдерживать крики внутри себя. – Двое мальчиков, двое девочек и один, не уверена , кто, до тех пор, пока не увижу все тело целиком.       – Отлично, – говорит Пиллар. – Если увидим необходимость узнать пол, потом проверишь остальную часть тела.       – Я успела открыть мешки на пару дюймов, чтобы осмотреть головы, – объясняю я. – Остальная часть тела должна быть там же, если я открою их полностью.       – Сейчас не об этом, – говорит Пиллар. – Ты пришла затем, чтобы осмотреть головы. В конце концов, они и являются основной составной преступления. Тела забрали из домов детей, после нахождения голов.       – Значит, убийца отрубал головы в домах и забирал их с собой? Это ужасно.       – Мы не уверены, Алиса. Он мог отрубить головы, а затем переправить тела обратно в дом. Тем не менее, прочти бирки, пожалуйста. Посмотрим, будут ли зацепки.     Я читаю имена, но ни одно из них не кажется знакомым. Я читаю их вслух Пиллару. Для него они также ничего не значат.       – Странно. Я думал, имена дадут подсказку. Пятнадцать минут. – Не знаю, почему он постоянно об этом мне напоминает. Я в курсе, что времени в обрез. – Попробуй найти, что общего у пяти голов.       – Ничего, кроме послания «Отрубить им всем головы», – отвечаю я, приглядываясь получше , на случай если я упустила какие-либо детали.       – Это все? – Пиллар расстроен. Могу сказать, он понятия не имеет что происходит.       – Нет, погодите! – я тянусь к одному из металлических инструментов и использую его, чтобы открыть рот трупа. – Во рту у мальчика что-то есть, – говорю я. – Это завернуто в пластиковую упаковку.       – Что это? – никогда не слышала в Пилларе столько любопытства.       – Маффин.

Глава 14

Я наклоняюсь, чтобы разглядеть маффин во рту.       – Как только полиция не смогла его найти? – удивляюсь я.       – Полицейские – это ленивые, логические существа. Они считают мир, в котором живут, абсолютно нормальным, поэтому склонны полагаться на все эти бесполезные места преступлений, доказательства, отпечатки пальцев и прочие глупости, – отвечает Пиллар. – Могу поспорить, что какой-нибудь офицер увидел маффин, но не придал этому значения, особенно исходя из того, что мальчик толстый.     Не могу сказать, толстый ли он, я ведь всего лишь осматриваю голову. Мне не хватает смелости потянуть за молнию и обследовать тело. Кто знает, что сделал с ним убийца. Я могла бы проверить его пару минут спустя, чтобы меня снова не вырвало.       – Кроме того, это работа патологоанатома. Похоже, он еще не осматривал тело, – добавляет Пиллар.       – Зачем откладывать осмотр тела самого важного на данный момент преступления в Британии? – Я злюсь на ленивую систему, которая откладывает вскрытие пяти невинных детей. На систему, которая оттягивает возможность правосудия.       – Ну, это неплохой довод, – говорит он. – Быть может, коронеру было сказано отложить дело.       – Сказано кем?       – Парламентом? Всегда найдется кто-то, кому есть выгода от смерти другого , Алиса. – Он намекает на что-то такое, к чему я могу быть еще не готова. В прошлый раз я стала свидетелем коррупции Герцогини Маргарет Кент. Я знаю, я все еще наивна по поводу того, как устроен этот мир.       – Не могу его достать. – Я отвлекаюсь от своих мыслей, пытаясь вытащить маффин. – Почему маффин в пластиковой упаковке?       – Нетронутый маффин – важная подсказка, – объясняет он. – Все, что нам суждено узнать могло бы быть утеряно, из-за слюны жертвы. Чешир оставил маффин для нас.      – Достала. – Я пытаюсь вынуть его. – Мне нужно его открыть?       – Если бы люди не тратили время попусту на вопросы. Тринадцать минут.     Я открываю упаковку, используя металлический инструмент, чтобы достать маффин. Он вкусно пахнет. Очень сладкий и свежий. Я губами тянусь к нему. Такая соблазнительная выпечка.       – Только не говори мне, что тебя так и тянет откусить кусочек, – догадывается Пиллар.       – На мгновение, так и было. – Я моргаю, чтобы стряхнуть с себя магию от маффина. – Как такое возможно?       – Как возможно ЧТО?       – Как я чуть не съела маффин в такой ужасающей ситуации? Я чувствую себя плохим человеком. – Это правда. Я ощущаю неконтролируемое желание съесть маффин. ПРЯМО СЕЙЧАС!       – Как думаешь, станешь выше, если съешь его? – шутит он.       – Вот теперь, Вы – глупый.       – Ниже? – он тихо жует. – На нем не сказано: «Съешь меня»?       – Хватит нести чушь.       – Может, он нужен тебе, чтобы стать меньше и сбежать из морга.  – Я больше не хочу его съесть, Пиллар. Я выше этого, – я делаю на этом акцент. Его комментарии действуют мне на нервы. – Но серьезно, как такое возможно? Как может маффин вытворять со мной подобное, даже временно?       – Вот как пищевая промышленность постоянно подсаживает детей.. и взрослых.. на свои продукты. – Он снова делает несколько глотков газированного напитка. Он сегодня когда-нибудь перестанет есть? Где его кальян? – На данный момент, я – наилучший тому пример. Чтобы они туда ни клали, я лишь толстею и не могу прекратить есть. Скажи, что эта еда не напичкана всем этим дерьмом: сахар и жиры. В любом случае, расскажи мне о маффине во рту у мальчика. Разгляди повнимательнее.       – Это просто маффин.       – В нем должно быть нечто такое. Иначе Чешир бы не засунул его туда.     Я просматриваю маффин со всех углов. Всплеск электричества жалит мой позвоночник. На одной стороне у кекса изображение улыбки Чешира. Я сообщаю об этом Пиллару.       – Это ведь своего рода самовлюбленный поступок, Чешир оставил свое изображение на маффине в точности, как и на головке Чеширского Сыра?       – Хочешь, верь, а хочешь, нет, на упаковке Чеширского Сыра и по сей день стоит кошачья ухмылка. Кстати, как и на маффине, что ты сейчас держишь.       – Вы знаете эту марку маффинов?       – Они называются М яу – Маффины. Кто-то внедрил их в продажу неделю назад, после убийства Чешира. Ты была в лечебнице, так что, возможно, не знаешь об этом.       – Вы серьезно?       – Вопреки распространенному мнению, я всегда отвечаю за свои слова. – Пиллар, наконец, курит свой кальян.       – С какой стати изготовителю рисовать ухмылку убийцы на еде, которая больше всего ценится детьми?       – Чтобы заработать деньги. Много денег.       – Так Вы говорите о том, что М яу – Маффины продаются?       – Беспрестанно. Они мгновенно стали бестселлером в Великобритании. Конечно же, Американцы сейчас ведут переговоры, чтобы американизировать продукт.       – Я не могу взять в толк, как можно продавать маффины, вдохновением для которых послужил безжалостный убийца.       – Почти также как и все остальное, что продается с Дартом Вейдером, Майклом Майерсом и Дракулой, – отвечает Пиллар. – Злодеи делают хороший бизнес. Детишкам нравится! Плохой – это на новый манер «классный». В эти дни родителям приходится платить двойную цену, чтобы покупать своим детям М яу – Маффины: по четыре фунта каждый, кстати, они продаются не в упаковке, ... чтобы дети отвалили и больше их не доставали. Так скажи же мне, у всех детей во рту М яу – Маффины?       – Да. – Я не стала ждать, пока он спросит. Это уже пришло мне на ум, и я проверила.       – Хмм.., – Пиллар перестает жевать и пить. – Кроме всего прочего, у тебя осталось всего семь минут, я думаю, у нас появилась первая реальная зацепка. Вопрос вот в чем...     Я перебиваю, размышляя вслух:       – Почему маффин?

Глава 15

Я в Западном Судебном Люксе, подразделение Городского Вестминстерского Морга, Лондон. Семь минут до ухода...  – Значит он запихивает М яу – Маффины в глотки детям. – Рассуждаю я вслух. – Ну, и что это за подсказка такая?       – Честно, я намного удовлетворен, что мы вообще нашли ее, понятия не имею, что за подсказка. – Пиллар звучит искренне. Думаю, я влезла в нечто, что не в силах объяснить. Тут скорее нужно было полагаться на интуицию, когда как он и понятия не имел, что происходит. Особенно, когда речь заходит о Чешире. Интересно, каким образом взаимодействовали эти двое в Стране Чудес.       – Так что же, это все? – Я не собиралась пройти через все это, чтобы в конце оказаться с пустыми руками.      – Боюсь, что так, Алиса. – Вздыхает Пиллар. – Подсказка Чешира не имеет смысла. Она лишь указывает на его причастие к преступлению.       – Подумайте как следует, Пиллар, – требую я. – Я, предположительно, выполняю черную работу, вроде проникновения в морг в качестве трупа. А у Вас, предположительно, должны быть объяснения. У Вас одного есть воспоминания о Чешире и Стране Чудес. Этот маффин должен что-то да значить.       – Ты вообще читала книги Льюиса Кэрролла? Я не уверен, – отвечает Пиллар. – Первое убийство на стадионе было совершено с единственной целью – привлечь наше внимание. Теперь этот маффин должен к чему-то привести, но это ускользает от меня.       – Тогда нам нужно подумать вместе.       – Шесть минут, Алиса, – предупреждает меня Пиллар. – Если бы я был на твоем месте, я бы спрятался в мешок. Мы можем подумать над этим вместе, когда ты вернешься.       – Я не уйду, пока не найду зацепку, ведущую к поимке Чешира, – настаиваю я. Иногда, я ощущаю потребность оказаться настоящей Алисой. Иногда, нет. На этот раз, я так сильно хочу оказаться Алисой, что это меня даже пугает. Я предам Чешира правосудию.       – Тогда ты никогда не выйдешь из этого морга.        – Просто подумайте еще раз. Чешир отрубает им головы и начиняет ими арбузы. Ничего не напоминает?      – Не обманывай себя, – говорит Пиллар. – Арбузы ничего не значат. Это всего лишь пугающий фактор, который подразумевает бессмысленный хаос. Предположительно, британская полиция должна была заинтересоваться арбузами. Маффин для нас. Чешир умен. Пять минут и обратный отсчет.       – Да нет еще пяти минут.       – Ладно, я солгал. – Он жует слова. – Пять с половиной минут. Я хочу, чтобы ты уходила. Нет никакого смысла в рассекречивании твоего прикрытия. Мир еще не готов узнать о Войне Страны Чудес или кто ты такая. Поверь мне.       – Чешир оставил нам маффин в качестве послания. – Я удивлена в твердости своего решения, но мне это по нраву. Меня удивляет мое отсутствие размышлений по поводу того, что со мной происходит.      Потому что у тебя нет жизни, Алиса. Ненавижу ноющий голос в моей голове. Ты безумна, быть может, убийца, и всем на тебя плевать, даже твоей матери и сестрам. С какой стати то, что с тобой происходит, должно быть важным? Осужденная или чокнутая , все равно одно и то же. Потому-то, Алиса, ты идеально подходишь для этой безумной работёнки. Одинокая Алиса.     Но у меня есть кое-кто, на кого мне не наплевать, сознаюсь я в тишине. Воспоминания о нем, вызывают слабую улыбку на моем лице. Тем не менее, это – улыбка.      – Четыре минуты, – считает Пиллар. – Есть какие-либо соображения, где ты хочешь, чтоб я тебя похоронил, на случай, если ты тут умрешь?       – Где – угодно, только не на кошачьем кладбище. – Я делаю пару шагов назад и смотрю на пятерых детей. Для зацепки нужно нечто большее, чем маффин. – Почему именно эти дети? – спрашиваю я.      – Что ты имеешь в виду?       – В прошлый раз Чешир выбирал девушек по особым причинам: все они были потомками женщин, которых фотографировал Льюис Кэрролл. Почему в этот раз именно ЭТИ дети?     Пиллар молчит. Надеюсь, он думает над этим.       – Ладно. Попробую уложиться за одну минуту. – Вздыхает он. Впервые за все время, я заставляю его потакать моим желаниям. – Давай посмотрим. Имена, что ты прочла на бирках, не имеют ничего общего. Что нам известно наверняка, так это возраст детей, который не очень– то помогает нам в поисках. Мальчики и девочки, пол здесь не имеет никакого значения. Я проверил имена, пока мы говорили: все дети, либо из бедных семей, либо от выходцев среднего класса. Никого из богачей. Но опять же, большинство преступлений по всему миру совершается против бедняков..       – Какова вероятность, что маффины оставил не Чешир? – перебиваю я, щелкая пальцем. – Что если дети вначале сами покупали маффины?       – Еще не доводилось видеть детей, которые бы лопали маффины прямо в упаковке. Звучит не очень аппетитно.       – Вы не понимаете, Пиллар. Позднее, Чешир запечатал маффины, которые они купили. – Я не констатирую факты, просто думаю вслух. – Я говорю о том, что детей выбрали потому что они купили Мяу – Маффин...или же очень сильно хотели купить.       – Возможно, – отвечает Пиллар. – И что?     Я пытаюсь выяснить это, снова глядя на детей. С какой стати ему убивать детей, которые покупают эти маффины?      – Две минуты.       – Подождите! – я вскидываю палец в воздух. – Забудьте о том, что я только что сказала. Я ошибалась.       – Признание ошибки – редкая добродетель.       – Но я была права кое в чем другом, – вскрикиваю я. – Дети!       – Что там с ними?       – Они.., – я щурюсь, чтобы убедиться. Неужели разгадка с самого начала была настолько простой? Будь ты проклят, Чешир.       – Что?     Я бросаюсь к мешкам с телами и расстегиваю детей сверху донизу, чтобы увидеть их тела целиком. Почему я прежде была так напугана, чтобы взглянуть на их тела?       – Что это, Алиса? – Пиллар взволнован и испуган одновременно.       – Разгадка не в головах! – вскрикиваю я.       – Как это так?       – Так же, как и арбузы предназначены для того, чтобы одурачить полицию, чтобы мы смогли найти маффины, детские головы не более чем трюк, чтобы пустить полицию по ложному следу, – объясняю я. – Настоящая разгадка кроется в телах. – Все органы целы, не видно ни капли крови. – Тела аккуратно одеты. – Я говорю ему то, что вижу. – Не думаю, что дети были одеты в этом во время совершения преступления. Детей переодели позже. То есть, тела детей переодели позже.       – Значит, головы послужили тем самым Х, что помечают зарытый клад. – Имеет смысл, с тех самых пор, как полиция обнаружила тела в домах, через несколько часов после нахождения голов. – Пиллар взволнован. – Так в чем зацепка? Почти одна минута, Алиса. Лучше пошевеливайся.       – Карманы детей набиты бесчисленным количеством конфет, батончиков и шоколадок.     Пиллар молчит.       – Батончики Веселые Весельчаки, коробочки Там-Там и пирожные Дама Червей (прим. пер. Queen of Hearts – Красная Королева, Червонная Королева), – говорю я, читая названия. – Все это сейчас продается в Англии?     Не припоминаю ничего такого два года назад, но опять же, я ничего не помню за последние два года.       – Да. Это все тенденции Страны Чудес в пищевой промышленности, начиная с убийств Чешира на прошлой неделе. Менее одной минуты, Алиса. Поспеши. Расскажи мне о подсказке.       – Поначалу, я подумала, что костюмы слишком велики для детей, а после нашла полные карманы конфет.       – Насколько велики?       – Довольно, огромные. ХХ L , не иначе, – отвечаю я. – То есть, четырнадцатилетний мальчик или девочка не должны быть такими...       – Дети – жирдяи, Алиса? – без обиняков спрашивает Пиллар.       – Почти такие же полные, как и дети из Ричмондской Начальной Школе. В чем тут дело?       – Все умершие дети, толстые, Алиса? У всех избыточный вес?       – Да. – Киваю я. Ошибки быть не может. Наконец, это становится очевидным, когда я переворачиваю детей и вижу на спине метки XXL. Однозначно, это проделки убийцы. – Что это за преступление такое?       – Значит, подсказка заключается в том, что все дети, которых убивает Чешир – толстяки? – выдвигает предположение Пиллар.       – Определенно.       – Отлично. Снимай куртку и обувь, Алиса, – говорит Пиллар. – И прыгай в мешок. Гробовщик должен прибыть...     Сигнал пропадает.      – Пиллар, – я тяжело дышу, снимая обувь и куртку, и бросаю из за стол. – Вы меня слышите? – я забираюсь в мешок и начинаю застегивать себя изнутри, что на самом деле оказывается сложно, но мне удается застегнуть себя до самого лба, когда я ложусь на спину.     Внутри мешка, я сую телефон в карман и ставлю его на беззвучный режим, боясь, что он зазвонит в присутствии гробовщика. Я начинаю дышать так медленно, как только могу.      Успокойся, Алиса. Всего лишь через несколько минут, ты окажешься в безопасности.     Я закрываю глаза, когда снаружи доносятся приближающиеся шаги. Металлическая дверь открывается. Делаю глубокий вдох и пытаюсь подумать о чем-то расслабляющем, чтобы не запаниковать. Я могу думать лишь об одном человеке, который заставляет меня чувствовать себя подобным образом. Думаю о единственном человеке, который привносит смысл в мою жизнь, и лишь он один мне не безразличен, даже если это и бессмысленно, и даже если он настолько чокнутый , чтобы называть себя Джеком Даймондсом.