Текст книги "Безумие 2. Выдумка (ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 50

Тишина воцаряется лишь на несколько мгновений. Это похоже на несколько секунд перед стартом Олимпийских спортсменов, прежде чем весь ад вырывается на свободу. Мир вокруг меня взрывается, люди бегут во всех направлениях. Одни выдвигают теории, другие паникуют, все прочие наблюдают за теми, кто паникует, подумывая присоединиться к всеобщей панике. Солнце кануло во тьму. Мы пропустили закат. Никто не может гарантировать, что наступит завтра.        – К тому времени, как Королева Англии сядет завтра распивать свой пятичасовой чай, все эти люди могут быть уже мертвы, – произносит Пиллар, качая головой, а после уходит.        – И куда по вашему вы уходите? – я бегу за ним, уклоняясь пешеходов, которые чуть не сбивают меня с ног. – У нас еще полно работы!        – Это у   тебя   еще полно работы. – Он идет, не останавливаясь.      Паника вокруг нас усиливается. Люди спорят о том, что еда тоже может быть отравлена. Одни говорят, что отправлены закуски. Другие же выдвигают предположения, что будут отравлена еда лишь одной фирмы, поэтому можно пожертвовать несколькими людьми, чтобы протестировать еда какой фирмы окажется отравленной, а какая – нет. После возникают вопросы о закупке еды впрок, на случай, если паника на завтра выйдет из-под контроля. Несколько довольно образованных человек спорят, что Пекарь блефует, ведь невозможно отравить еду всех компаний, он противоречит сам себе. Другие же утверждают, что все это пропаганда, чтобы продать еще больше пирожных «Червонной Королевы». Я, не прекращая, выслушиваю все эти теории, протискиваясь сквозь толпу в поисках Пиллара. Я даже слышу, как люди становятся на сторону Пекаря и называют его героем, заявляя, что еда этих компаний ничем не отличается от химических отходов, что они производят. Родители запрещают детям Мяу– Маффины. Наконец, я вижу Пиллара. Я прибавляю ходу и хватаю его за плечо. Он останавливается, вздыхая, но не сопротивляясь.        – Что Вы имеете в виду, что у меня полно работы? – спрашиваю я.        – Я похож на Алису или ты? – отвечает он.        – Что это должно значить?       – Ты – Алиса, ты должна сражаться с Монстрами Страны Чудес, – говорит Пиллар, в то время как кто-то отвлекает его, суетливо бегая рядом. Он пытается удержать равновесие и уйти от запаниковавшего бегуна. – Я пытался сказать тебе уже больше недели, пока ты все это время скулила о Джеке и терялась в догадках, на самом ли деле ты прикончила своих друзей. – Он скрежещет зубами, по-прежнему раздраженный мужчиной, который продолжает нарезать вокруг нас круги. – Только не надо снова ныть о том, что реально, а что нет.        – Вы хотите сказать, только я смогу остановить все это? – Я боюсь, что он подтвердит мои опасения. Не думаю, что сумею с этим справиться.       – Да! – он бьет надоевшего горожанина тростью, а после смотрит на меня пронизывающим взглядом.       – Я... – Правда в том, что у меня нет слов, и самое мое большое желание, чтобы все происходящее сейчас оказалось лишь выдумкой. Мне бы даже понравился этот кошмар, ведь тогда я смогла бы проснуться. Но, кажется, я не проснусь. Страх и паника людей вокруг для меня слишком реальны , чтобы представить себе такое.       – Ты – Настоящая Алиса, – говорит он. – Алиса. – Он закатывает глаза. – А я всего лишь гусеница. Впрочем, весьма необычная. – Похоже, он жалеет об этом. – Но лишь я смогу направить тебя, научить и порой даже спасти. Я просто не могу дать отпор Пекарю.      Паникующая толпа по-прежнему вокруг нас, но ощущение такое, словно все они исчезли. Я уже ушла в себя, пытаясь найти слова оправдания. Видения Льюиса, каждое пережитое мной мгновение, кажется, имеют важное значение. В основном, они о борьбе Льюиса с ужасными условиями детей в Викторианскую эпоху. У Пекаря все то же самое, только в наши дни. Безумие, ведь подобного я и предугадать не могла. Может, стоит рассказать Пиллару о видении?       – Профессор Пиллар, – говорю я.       – Да? – Он вытягивает шею.       – Что я должна сделать, чтобы остановить Пекаря? – я делаю глубокий вдох, сердце бьется все быстрее.       – Из того, что я вижу, ты ничего не сможешь сделать. – Он пытается перекричать толпу. – Не в этой жизни.     На мгновение я растеряна, расстроившись, что он снова будет играть в свои игры. Он рисует в воздухе чей-то другой силуэт тростью и говорит:        – Помнишь, когда он хотел остановить Чешира, чтобы спасти Констанцию? Помнишь, что я сказал тебе, прежде чем мы узнали его мотивы?       – Слабость этого человека кроется в его прошлом.       – Умная ученица. – Кивает он.       – Как нам прямо сейчас удастся узнать что-либо о прошлом Пекаря? – спрашиваю я. – У него нет имени. Нет каких-либо упоминаний о нем. О его жизни в лечебнице много не расскажешь. Он скрывает свое лицо.       – Мне известно о его прошлом в этом мире, но поверь мне, это не имеет значения.       – Не нужно меня путать, – вежливо говорю я. – На это у нас нет времени.       – Время. – Пиллар размахивает тростью в воздухе и чертит вокруг меня круг, отбрасывая всяческий мусор на своем пути. – Время, Алиса! Ты должна оправиться в прошлое. – Он ведет себя, словно бродвейский актер, того гляди и запоет финальную песню.       – В Страну Чудес?       – Не совсем, но отчасти. – Он продолжает кружить, пританцовывая, словно Джинн Келли из «Поющие под Дождем», в то время как мир вокруг нас рушится на части. – Чтобы узнать настоящие мотивы Пекаря, ты вернешься в прошлое и остановишь то, что с ним произошло и превратило его из повара в серийного убийцу.       – Это вообще возможно?     Он останавливается напротив меня.       – Только если ты – Настоящая Алиса.       – А если нет?       – Ты умрешь, где – нибудь в прошлом, – без обиняков говорит он. – Честно говоря, кому нужна чокнутая девчонка, если она – не Алиса? – Беспечно произносит он.       – Я готова, – отвечаю я.      – Будет трудно.       – Вот только не надо!       – Не буду, – улыбается он. – Так позволь рассказать тебе, как тебе удавалось путешествовать во времени в прошлое, чтобы спасти будущее. – Он подзывает меня к себе. – И, кстати, Алиса, кто сказал, что у Пекаря нет имени?      – У него есть имя?       – Ну, конечно же. Если бы он только что не заявился на национальное телевидение, у меня было бы время рассказать тебе.       – Зачем тогда мне возвращаться в прошлое, если нам известно его имя?       – Потому что его зовут Горгон Рамштайн.

Глава 51

Кухня Вулси, Крайст Чёрч, Университет Оксфорда   Горгон Рамштайн, облаченный в одеяние повара, нарезал морковь на кухонном металлическом столе на кухне Вулси. На самом деле он ничего не готовил и не собирался. Нарезание моркови было для него своего рода медитацией, чтобы успокоиться и совладать с желанием убить снова. И сейчас и в прежние времена ему случалось случайно пораниться. Ему было плевать. Кровь прекратила отвлекать его внимание еще много лет назад.  А теперь?     Сейчас ничто не имело значения кроме публичного извинения Королевы, до тех пор, пока его требования не будут выполнены.     Горгон снова порезался. На этот раз, гнев его был слишком силен. Он метнул тяжелый кухонный нож в стену и его рев огласил пустую кухню. Нож воткнулся в один из черепашьих панцирей, что видели на стене. Прищурив один глаз, он посмотрел на них.  Тот черепаший панцирь,  подумал он. Лишь немногие знали, что именно этот панцирь вдохновил Льюиса Кэрролла на создание персонажа Черепахи Квази. Еще меньше подозревали об историческом значении столь редко посещаемой кухни под Оксфордским Университетом.  Кухня Вулси. Легендарная оксфордская кухня шестнадцатого века, на которой похоронено и сокрыто множество тайн. Горгон постигал искусство готовки на этой самой кухне. Он узнал о страсти к готовке. Что в ней был и ритм, и темп, и песня и даже танец. Кем были Огюст Эскофье, Алексис Сойер или Изабелла Битон по сравнению с ним? Быть может, их великие имена были вписаны в Викторианские книги истории, но Горгону было известно кое-что еще. Он сам был легендой. Иконой, если будет угодно. Он был не просто поваром. Он был ученым, который стал поваром. Он, как никто другой, подходил ко всему со всей своей дотошностью. Но сейчас все это прошло. И не из-за того, что Маргарет Кент сотворила с его адвокатом и его семьей в этом мире. Его гнев и ненависть вскармливались в течение многих лет, что он провел под жесточайшим гнетом в Стране Чудес.     Он стукнул тяжелым кулаком по столу, припоминая все то, что Червонная Королева сделала с ним в Стране Чудес. Ложки и ножи зазвенели, несколько чашек упали на пол. Боль была настолько сильной, что он упал на колени, охваченный ею. А после слезинка скользнула по его лицу, будто капелька оливкового масла. Слезинка, вышедшая из пустой глазницы.     Медленно, Горгон поднялся и направился к боковому столу, за которым проглотил пару маффинов, целиком, не разжевывая. Горгон любил маффины ...и перец. Он обожал их, потому что его дети сходили по ним с ума.     Горгон смыл кровь с рук, глядя на свое отражение в зеркале. Не то чтобы он не видел его прежде, но на этот раз, его облик шокировал его. Из жертвы он превратился в безжалостного убийцу, и он не знал, как к этому относиться.     Вот Чеширу это определенно нравилось.     Горгон выпрямился во все свои шесть футов, четыре дюйма. Его руки были долговязые, но весьма искусные в кулинарии. На нем был надет двубортный белый жакет, который на самом деле был смирительной рубашкой. Той самой, что на него надевали в лечебнице. Основной задумкой повара надевать двубортные жакеты заключалась в том, что их можно было надевать и так и этак, тем самым маскируя пятна от готовки. В прошлом, когда эта самая кухня гордо именовалась кухней Вулси, на переодевания времени не оставалось, когда как нужно было подать блюдо Викторианским богачам, у которых водилось много деньжат, чтобы заплатить за угощения. В течении нескольких минут, жакет выворачивался наизнанку, демонстрируя чистую сторону.     Задумка пригодилась Горгону практически в той же целью, когда он совершал преступления, за исключением тех кровавых пятен, что он прятал от предыдущих жертв. Он успевал убить двоих, прежде чем переодеть жакет. Убей, переодень и снова убей. Или еще лучше: убей, переодень, сматывайся, пока выглядишь чистеньким. Никому и в голову не могло прийти, что повара станут серийными убийцами.     Опять же, жакет Горгона защищал его от множества прочих факторов. Плотная хлопчатобумажная ткань жакета защищала его от жара плиты и дьявольской печи в Стране Чудес. Нынешние кухни куда безопасней Викторианских. В те времена готовка была профессией опасной: безумно громадные печи и брызги кипящего варева. Хороший жакет стал необходимостью. В настоящие дни, она помогала ему скрываться в довольно жарких местах, которых люди старались избегать.     Под жакетом он носил специально – скроенные брюки. На них были черно-белые узоры. В прошлом, повара носили узорчатые брюки, чтобы скрыть пятна. Горгон же надел их, чтобы посмеяться над верой Белой Королевы в то, что она именовала Шахматной Доской Жизни, по правилам которой хорошие ходили лишь по белым клеткам, а плохие – по черным. Горгон верил, что ему подвластны и те, и другие.     Горгон уставился на поварской колпак, что он носил на голове, отчасти похожий на корону, что носили короли вроде Филиппа II. Некоторые именовали его просто колпаком, как и традиционный головной убор мировых судей – офицеров государства. В наши дни этот термин обычно применим к судье. Глядя на него в зеркале, это совпадение показалось ему весьма ироничным. В своем психотическом стремлении исправить этот мир, он во многом был похож на судью. Но эта мысль его не рассмешила. Он редко смеялся над своими мыслями. Горгон, в отличие от прочих сумасшедших убийц знал, кем он был на самом деле. Он знал, что голова его гудит не от верных поступков. Но, тем не менее, он ничего не мог с этим поделать. То, что Червовая Королева сделала с ним, разрушило каждую молекулу человечности в его организме.       – Портмане. – Горгон приподнял колпак, глядя в зеркало. Французское слово, то единственное, что вызывало улыбку на его лице.     Пормтане – искусство сочетания двух слов, звуков и значений в совершенно новое слово. Льюис Кэрролл просто обожал подобное. Именно таким образом он изобрел слова вроде «хливкий», что означало «гибкий» и «скользкий». (стихотворение «Бормоглот». Именно там упоминается словосочетание Slithy Tove – «Хливкий Шорёк») Горгону нравилось слышать подобное от Льюиса. То были славные дни. Но опять же, Льюис не смог спасти его от Королевы.     Порой, его поражала сама нелепость мысли о том, что он упоминается в главе «Свинья и Перец» всего лишь в качестве повара. Он презирал людей за суждения о том, будто его уволили за то, что он добавлял во все слишком много перца и Королева чихнула , когда обедала в доме у Графини. Он потянулся за книжицей «Приключения Алисы под Землей», одной из немногих оригиналов – он знал, что у Пиллара тоже была такая, и, скорее всего, он был дико зол, что какой-то повар поубивал столько народу, но ему было плевать на Пиллара.     Пекарь открыл книгу на главе «Свинья и Перец», где говорилось:  « В воздухе и правда было слишком много перца. Даже Герцогиня время от времени чихала, а уж ребенок просто вопил и протяжно чихал одновременно. Единственными на кухне, кто не чихал были повариха и большой кот, сидевший на камине и широко улыбавшийся.»       – А, вот ты где. – Чешир появился позади него из ниоткуда. Горгон увидел в зеркале отражение его настоящего лица. – У нас с тобой иммунитет к перцу. – На его лице появилась ужасающая и уродливая улыбка, от которой даже Горгону стало не по себе.       – Ты не постучал. – Горгон ненавидел сюрпризы.      – Я же кот, Горджи, – ухмылка Чешира стала шире. – Мы проскальзываем без разрешения. Готов?      – Королева не принесла извинений? – Он знал, что она не станет, но ему так этого хотелось.       – Ты же знаешь, что этого никогда не произойдет, – сказал Чешир. – Поэтому мы все это и делаем.       – Я думал, мы делам все это ради того, чтобы разоблачить ее перед миром, – произнес Горгон, предпочитая говорить с зеркалом.       – Ну, отчасти. – Чешир порыскал по кухне в поисках еды. – Но мы также покажем ей, что мы не слабее нее.       – Какая нам с этого выгода?       – Мир сложно устроен, Горджи. – Чешир подобрал рыбий хребет и вгрызся в него. – Грядет Война Страны Чудес. У Королевы и ее приспешников будет преимущество. И поскольку нас с тобой к хорошим парням отнести нельзя, нам стоит найти в ней свое местечко.      – Как это так?       – Доказав, какие мы с тобой отморозки. – Он облизал пальцы. – Обожаю слово «отморозок». Людям в этом мире оно тоже по нраву.       – Ты говоришь, что мы делали все это отчасти потому, чтобы она перестала нас недооценивать, и мы смогли присоединиться к ее лиге? – обернулся Горгон, гнев вспыхнул на его лице. Этого в его плане не значилось. Он ни при каких обстоятельствах не собирался присоединяться к королевской армии.       – Конечно же, нет, – солгал Чешир, и выбросил рыбий хребет. Он отряхнул руки и произнес. – Я шутил. Конечно же, все это лишь ради того, чтобы разоблачить Королеву.        – Я знал, что тебе не следует доверять, – проворчал Горгон. – Но я должен отомстить.       – У всех у нас свои грязные приемчики, Горджи. – Подразнил его Чешир. – Не перетрудись. Ты всего-то убил пару детишек, делов то. В мире каждый день умирают дети: будь то голод, армия или болезнь. И никто не поднимает шум по этому поводу.       – Не уверен , что это правильно. Я сделал это лишь ради того, чтобы...       – Знаю, знаю, – отмахнулся Чешир. – Разоблачить компании, работающие на Королеву и Герцогиню. Это мы уже говорили.       – Мне по-прежнему нужно знать, зачем ты мне помогаешь, – произнес Горгон. – В Стране Чудес мы не были близкими друзьями.       – Моя цель – Пиллар и Алиса. Я отправил им сообщение, которое они, очевидно, получили. Довольно кошмарное , должен признать. Но какое это имеет значение? Теперь ты в моей команде. Взгляни на себя. – Чешир обошел Горгона, чтобы заглянуть в зеркало. Он указал на его отражение с гордостью и энтузиазмом. – Взгляни на всю ту славу, которую ты обрел. Из никчемного повара Герцогини, которого едва помнили дети, читавшие книжку, до безумного ученого этого мира, самого ужасного злодея на всей земле. – Чешир был горд, а Горгон был загипнотизирован его словами. Чешир знал толк в том, как придать зловещим и отвратительным вещам хорошее звучание. Вроде сломленного человека вроде Горгона, это было восхитительной чертой характера. – Из ничтожества до гордого Монстра Страны Чудес, – повторил Чешир. – А теперь, давай покажем миру твое главное творение. Пускай людишки помучаются! – Он потер руки. – Массовое отравление Лондона. Красота.     Горгон кивнул, в его глазах вспыхнула ярость.       – Впрочем, миру это просто необходимо, – произнес Чешир. – Нечто броское. Знаешь, людям нравится реклама и прочая ерунда.      – Нечто броское?       – Ага, вроде броских названий их продуктов: «Хохотун» и прочий бред. Я придумал! – он взмахнул когтем. – Дадим название «Чумовые Пирожки». – Рассмеялся Чешир.

Глава 52

Гостиная Выпускников, Крайст Чёрч, Университет Оксфорда   Ч етырнадцать минут первого, Пиллар ведет меня по пустынным коридорам Тома Седьмого в Крайст Чёрч, Университета Оксфорда. Он, предположительно, собирается отвести меня в комнату, которая может помочь мне вернуться обратно в Викторианские времена. Учитывая все увиденное мною безумие, я до сих пор скептически отношусь к самой концепции возвращения в прошлое. Если бы все было так легко и просто, неужели Монстры Страны Чудес не воспользовались бы этим?      – Мы уже на месте? – прошептала я.       – Терпение, моя дорогая Алиса, – отвечает он, считая двери справа и слева. – Прошло немало времени с тех пор, как я бывал здесь. В университете вечно все меняют, – он использует карманные часы в качестве некого компаса. Я уже даже и не спрашиваю. – Несколько лет назад университет превратили не знаю во что, когда снимали фильм о Гарри Потере, – по голосу слышно, как он ему не нравится. – Но Дамблдором я себя что-то не ощущаю. И на том спасибо.       – Пока вы не нашли ту самую дверь, я позволю себе полюбопытствовать, почему Профессор Горгон Рамштайн, то есть Пекарь, делает это, – говорю я, пренебрегая всяческими глупыми шутками с его стороны на эту тему. – Я имею в виду, я знаю, что правительство отвергло его исследования, убило его адвоката, и он ощущает себя ответственным за то, что продовольственные компании подверглись коррупции. Но разве этого достаточно, чтобы убить всех этих людей?       – Конечно же, нет. – Пиллар все еще ищет дверцу, ведущую к комнате путешествий во времени. – Пекарь, как и прочие Монстры Страны Чудес, принял новый облик в этом мире. Он стал профессором. Он даже женился и обзавелся тремя детьми. Маргарет Кент приказала убить его детей.     Я застываю на месте. Пиллар замечает и оборачивается, чтобы взглянуть на меня. Я ощущаю, как тихая ярость разливается по венам.       – Шокирована ? – он вскинул брови. – Ну, все еще хочешь узнать, как были убиты его дети?       – Думаю, я догадываюсь. – Не смотря на то, что я начала привыкать к шокирующим смертям, озвучить мне этого не хочется.       – Маргарет Кент заставила его детей съесть большое количество просроченных пирожных Червонной Королевы, – отвечает Пиллар. – Достаточное, чтобы это привело к отравлению....медленному. Когда Горгон отвез детей в больницу, медсестры оказались в сговоре с Маргарет, и им было приказано не оказывать никакой помощи, пока дети не умерли.       – Подобным образом он хочет убить всех в стране, – возмущаюсь я. – И Вы по-прежнему считаете, что в Стране Чудес с ним могло произойти нечто более зловещее?       – Надеюсь, что так, – говорит Пиллар. – Поскольку если Пекарь лишь подпитывает свой сегодняшний гнев, я не знаю ни единого способа остановить его. Честно говоря, этот человек раздавлен, словно таракан, в этой жизни. И я не знаю, как пользоваться этой машиной времени, чтобы вернуться на несколько лет назад. Это Чудесная машина времени. Она возвращается лишь в Страну Чудес. Будем надеяться, что мы сумеем найти спусковой крючок в его прошлом и остановить историю в самом начале. – Пиллар поворачивает дверную ручку ближайшей двери и открывает ее. – Добро пожаловать в комнату путешествий во времени!     Я прочла надпись на двери, когда вошла.       – Гостиная Выпускников?       – Формально известна, как Комната Профессора Эйнштейна. – Пиллар идет следом и запирает двери за нами.     Комната оформлена в современном стиле с заметным штрихом в виде камина и огромного письменного стола со старинной английской резьбой. Повсюду множество сувениров, словно их перевезли из Музея Науки. Парочка красно-черных диванчиков стоят у стены. Перед большим окном с видом на сад, стоит журнальный столик. Выделяется одна единственная вещь: школьная доска с математическими вычислениями.       – Альберта Эйнштейна? – спрашиваю я.       – Он какое-то время преподавал в Оксфорде, и в 1930 ему была отдана эта самая комната. – Пиллар снимает свой пиджак, что делает крайне редко. – Полагаю, ты знаешь, что Эйнштейн во многих смыслах является прародителем концепции о времени.       – Хоть я и чокнутая , но в школу я ходила, – отвечаю я, устремив взгляд на доску. – Значит, Эйнштейн на самом деле знал, как путешествовать во времени?       – Конечно же, знал. Эйнштейн, как и Льюис, был тот еще безумец. В то время как Льюис заикался, Эйнштейн был аутистом, но лишь немногие знали об этом. Эйнштейн был отличным парнем, вот только стрижка была...так себе. – Пиллар вытаскивает доску на середину комнаты. Он делает это с осторожностью и уважением. – Эта комната на протяжении пяти лет принадлежала Льюису Кэрроллу, когда он учился здесь.       – Вау. – Мне понравилась связь. Я даже не знала о таком. – Это же за семьдесят лет до появления Эйнштейна.       – Никто, кроме безумного профессора Эйнштейна, не смог за семьдесят лет раскрыть секретов Кэрролла. – Пиллар начисто вытирает доску. Мел не стирается.       – Секреты?       – Технически, Кэрролл отрыл путешествия во времени. – Пиллар смотрит на меня. – Он был не уверен, что Монстры Страны Чудес не захотят тоже ею воспользоваться, потому держал это в секрете.       – И Альберт Эйнштейн открыл этот секрет семидесятью годами позже, когда вошел в комнату?       – Наряду со всеми прочими вещами, вроде Загадки Эйнштейна, но сейчас это не столь важно. Льюис Кэрролл был крайне необычным человеком, Алиса. Он был художником, фотографом, писателем, священником и математиком. Доводилось ли тебе встречать кого-то подобного? – щебечет Пиллар. Внезапно, я вспоминаю, что Льюис рассказывал мне об Эйнштейне, когда я приходила в Том Тауэр в прошлый раз. Верю, что Пиллар не лжет. – Эйнштейн переосмыслил работу Кэрролла, оставаясь в его оксфордской комнате на протяжении многих лет. Ты знаешь, что его безумная прическа была результатом от бесчисленного использования машины времени в этой комнате? Видать совсем спалил.      – Почему тогда Эйнштейн не рассказал об этом миру?       – Ты шутишь? Представь себе только, что бы эти чокнутые политики и бизнесмены сотворили с подобным устройством? – Он замолкает и смотрит на доску. – Кроме того, машина путешествий во времени функционировала не полностью.       – То есть, она не работает?       – Сам никогда не пробовал, – отвечает Пиллар. – Я лишь читал об этом и Кэрролл всегда намекал на это. Она работает лишь четырнадцать минут, и, верю я, это ее предел.       – Четырнадцать? – морщусь я. – Почему это число отовсюду выскакивает?      – Оно выскочило всего лишь однажды – на стене твоей палаты. Это всего лишь второй раз, – отвечает Пиллар, а после бросает на меня подозрительный взгляд. Причем уже не впервые. – Ты где-то еще его видела?     Я пожимаю плечами. Видение Льюиса было 14 Января, но он просил не рассказывать Пиллару об этом.       – Ага. – Он водит языком по внутренней стороне щеки. – У маленькой Алисы были видения. – Я пытаюсь вести себя обыденно, когда он произносит эти слова. – Ты уверена, что Льюис ничего тебе не давал, когда вы в прошлый раз виделись с ним в Том Тауэр?     Я колеблюсь, раздумывая, знает ли он о ключе к одной из дверей в Страну Чудес. Я рада, что спрятала его в стене.       – Все в порядке. – Пиллар не давит на меня. – Поговорим об этом позже. Теперь, тебе нужно вернуться обратно во времени, чтобы встретиться с Пекарем.      – И как нам это сделать? – я выгибаю шею и прищуриваюсь.     Пиллар ничего не отвечает и указывает на доску с мелком на липучке.       – Это Доска Эйнштейна, та самая, которую он использовал на лекциях, будучи здесь. Одна из наиболее ценнейших мировых артефактов. Историки хранят оригинал в Музее Истории Науки, а эта всего лишь дубликат. На самом деле, все совсем наоборот, но им об этом неизвестно. Первоначально доска принадлежала Кэрроллу и использовалась для путешествий во времени.       – И как такое возможно?       – Легко, – отвечает он. – Напиши число, время и имя человека, которого хочешь встретить, а после воспользуйся ею, словно проходом в прошлое.     Доска довольно большая. Гипотетически она похожа на дверь, в которую могла бы войти такая безумица, как я. Но если поверхность доски должна подернуться рябью воды или воздуха, я этого не вижу.       – Значит, мне просто нужно войти в него? – я сдаюсь и фантазирую.       – Ох. – Пиллар скривил губы. – Конечно же, нет. Не будь глупышкой.

Глава 53

Пиллар направляется к красной портьере у окна и ищет за ней что-то.       – Вот же оно, – бормочет он, и оглядывается на меня с улыбкой, которая тут же исчезает, уступая серьезному выражению лица. – Прежде чем я покажу это тебе, тебе нужно знать, во что ты ввязываешься.       – А я все ждала, когда же Вы это скажите.       – Это путешествие во времени продлиться лишь четырнадцать минут. – Он вынимает карманные часы и сует мне в руки. – Как от сердца отрываю. Береги их и верни обратно...вместе с собой, конечно же. Это старинные часы, поэтому на них нет таймера. Придется самой отсчитывать четырнадцать минут.       – Что еще мне нужно знать?       – Существует две вероятности: либо ты никогда не вернешься, либо наверняка погибнешь,– Снова у него этот его пронзительный взгляд. Я делаю вид, что мне не страшно, и стараюсь держаться. – Первое что может случиться – ты умрешь, если пробудешь там дольше четырнадцати минут. Я не смогу тебе ничем помочь.       – А вторая вероятность? – я чувствую, что с первой проблемой смогу справится и сама.      – То, что ты – Ненастоящая Алиса, – говорит он. – А я верю, что это ты.       – Верите или знаете?        – Вера и есть знание, – отвечает он. – Решать тебе: верить в себя или нет. Ты все еще можешь отказаться от всего этого.        – И что потом? – говорю я. – Завтра умрут миллионы?       – Я думал, ты скажешь, что не сможешь жить без меня, – он делает грустное выражение лица.       – С тем же успехом, я могла бы вернуться обратно и обнаружить, что Вас больше нет, – дразнюсь я.       – Я уязвлен.– Он прижимает ладонь к груди и дважды моргает. – Кстати, вспомнил. – Он вынимает лист бумаги. По формату он похож на А 4 и бережно сложен, поэтому стал более компактным. – У меня для тебя подарок. – Он не отдает его мне, вместо этого лишь запихивает его в карман моих джинсов. Выражение его лица беспокоит меня.        – Что это?       – Там написано, кто такой Джек на самом деле.      Мои пальцы щекочет желание вырвать бумагу и прочитать ее содержимое сейчас же. В груди жгучее ощущение предвкушения.       – Я подумал, что если с тобой что-то случиться, или ты там умрешь, то тебе можно узнать то, чего ты больше всего желаешь, – говорит Пиллар, направляюсь в сторону красной портьеры перед балконом. – Не то чтобы я тащусь от Джека, ни капельки.       – Думаю, мне следует поблагодарить Вас, – говорю я.     Он качает головой, поджав губы.       – Нет, не следует, – говорит он, выглядывая из-за портьеры, словно проверяя что-то. – Потому что единственный способ пройти в Доску Эйнштейна не обещает быть приятным , – он снова поворачивается ко мне.       – Я готова узнать, как это сделать, – говорю я, выпрямляясь.       – Нет, не готова , – он уверен в своих словах. – Подумай, почему никто не мог понять секрет путешествия во времени Кэрролла. Я говорю, что доска прямо здесь, она была прямо перед ними. Кэрролл и Эйнштейн заполняли архив университета. Еще никто и никогда не узнал этот секрет.       – Скажите мне как, Пиллар, – говорю я. Я так взволнованна и нетерпелива одновременно. – Я не боюсь.       – Чтобы путешествовать во времени тебе придется пройти через одну вещь, которой ты боишься больше всего.     У меня тут же вырывается вскрик. И речи об этом идти не может. Меня пугает великое множество вещей, но от одной у меня подгибаются колени.        – Зеркало, – произносит Пиллар, подтверждая мои опасения. – За портьерой у меня зеркало. Если я положу его напротив доски, ты сможешь войти в...       – Зазеркалье. – Теперь я вижу во всем связь. – Прямо как Алиса в книге Льюиса «Алиса в Зазеркалье». – Я отчетливо помню, как в одной из глав, она пропала в Страну Чудес сквозь зеркало. Значит, Льюис не выдумывал. Это была правда, за исключением того, что зеркало нужно было положить напротив Доски Эйнштейна.       – Книга называется «Алиса в Зазеркалье и что Она Т ам Нашла», – снова просвещает меня Пиллар. – Теперь же это скорее «Зазеркалье Доски Эйнштейна». – Он пытается пошутить, но не выходит. Он знает, сколь серьезны мои страхи.       – Поэтому только Настоящая Алиса может сделать это?     Он кивает.       – Но я невообразимо боюсь зеркал, – говорю я. – Я упаду в обморок, как в примерочной.       – Ты можешь закрыть глаза, Алиса, а я смогу провести тебя внутрь, держа за руку пока ты не шагнешь внутрь, – предлагает он. – Проблема возникнет лишь когда ты захочешь вернуться назад.       – Как мне вернуться назад?       – Точно такое же зеркало и доска должны быть в студии Кэрролла на крыше университета, рядом с Том Тауэр.       – Но там никто не сможет помочь мне с закрытыми глазами пройти сквозь зеркало.       – Я знаю, – говорит он. – Может быть, Кэролл сможет помочь.       – Почему мы не может использовать Том Тауэр, как в прошлый раз?       – Том Тауэр – Мост Реалий, – отвечает Пиллар. – Это вроде пересечения мира снов и реального. Чтобы там не случилось, будущее это не изменит.      – Но именно я в прошлом подала Льюису идею написать книгу «Алиса в Стране Чудес».      – Могла, но не обязательно это послужило тому причиной. Кто знает, почему он написал книгу, верно? – Пиррал снова тянет руки к портьере. – Как я уже сказал, нам по-прежнему нужно вернуться в лечебницу и жить безумно и счастливо. Ты не обязана этого делать.       – Если кроме меня больше некому, тогда я вынуждена сделать это. – Я потираю карман джинсов с запиской, в которой говорится о Джеке. Безумно, но с ней мне гораздо спокойнее.      Я подхожу к доске и пишу дату "14 Января, 1862 " и место, где учился Льюис..., поскольку не знаю, как добраться до Пекаря, кроме как через него. Повернувшись спиной к доске, я закрываю глаза, прошу Пиллара принести зеркало и прошу его провести меня через него. Как только он подносит его, я ощущаю, как стены сужаются вокруг меня, могу ли я доверять моим глазам, не подведут ли они меня, открывшись в любой момент?