Текст книги "Золушка, Облаченная в Пепел (ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

2
Мир Между Снами

Я не могу контролировать это. Слово «Феникс» не имеет надо мной власти в моем подсознании. Я понятия не имела, почему Кармилла заставила его использовать именно его. Я могла лишь контролировать свой сон и отправить Локи в другое место. Место, где...

   Белоснежка открыла глаза на голубое утреннее небо, забрызганное миллионом крошечных облачков, которые словно снежинки парили на голубой вуали мира. Солнце появилось, медленно умывая небо от воображаемых снежинок. Лучи первых наметок радуги появились над горизонтом, и птицы поприветствовали утро песнями, в тот самый миг, когда солнце поцеловало ее лицо. Ее прикрытые веки подергивались под солнечным теплом..., а ведь она ожидала оказаться прямо в адском кошмаре. Медленно, она открыла глаза, словно цветок, доверившийся свету, и ее зрачки наполнились спокойным сиянием. Ей дышалось легче, и она ощутила, как дневное тепло нежно согревает ее тело, и заполняет ее всю. Белоснежка чувствовала себя так, словно она лежала кровати с мягкой подушкой и слегка бугристым матрасом.

   Как такое возможно: лежать в кровати и видеть небо и солнце? Как она могла ощущать запах цветов бесконечного поля вокруг нее, и откуда над ее головой появились порхающие бабочки, тогда как она лежала?

   Бабочка с оранжевыми крылышками легонько коснулась ее носа. Белоснежка привстала на руки и вздохнула, представляя, будто бы бабочки были изумительными словами невероятной поэмы.

   Какой прекрасный сон. Мой сон. Или я умерла и попала на Небеса?

   Наконец, она обнаружила, что на самом деле спит в кровати, сделанной из ив посреди луга, вдалеке от Шлосса. Фиолетовые цветы мака были разбросаны по полю, будто парча, слегка подрагивая по всему зеленому лугу, ведущему к реке, перед холмом. Ручей пышными волнами пересекал поле, питая реку на расстоянии, по обеим сторонам от него танцевали одуванчики. Солнце косо светило сквозь зазоры между толстыми стволами деревьев леса слева от нее и теми, что простирались над полем, встречая солнечные лучи наверху. Она будто бы сидела в пузыре света.

   Белоснежка сделала глубокий вдох, вдыхая весь этот прекрасный пейзаж в свою душу. Мир вокруг нее был так восхитителен, она захотела, чтобы это оказалось не просто сном, поскольку она бы осталась здесь навсегда. Как правило, навсегда не ассоциировалось со снами.

     – Шу! – кто-то помахал ей рукой издали.

   Она пригляделась и увидела мальчика с темными до плеч волосами и лицом, которое каким-то образом сияло издалека. Его глаза сияли, словно зеленые изумруды, упавшие с небес ей на ладони. Он двигался стремительно, словно пантера: уверенный и элегантный. Улыбка на его лице была частично радушной, словно долгожданное объятие, а частично дикой, словно у ребенка, который пользоваться миром, как своей собственной площадкой для игр. Ему было четырнадцать или пятнадцать лет, на нем были одеты доспехи, а сбоку висел меч.

   Белоснежка оглядела себя и увидела, что на ней надето белоснежное платье 19 века. Она находилась в Королевстве Скорби, в месте, которого не помнила. Быть может, это была некая иная версия королевства, которую создал ее сон?

     – Смотри, что я достал для тебя, – Локи опустился перед ней на колени. – Моя принцесса, – добавил он, бросив кокетливый взгляд.

   Белоснежка не могла оторвать от него глаз, ей даже было все равно, что он там ей принес. Если он принес ей самого себя, тогда ей больше ничего не нужно.

     – Если ты и дальше будешь на меня так смотреть, тебе придется заговорить со мной, – игриво произнес он, беря ее за руки и уводя ее в поле. Они уселись наполовину скрытые маками. – Или потанцевать со мной на следующем балу в замке, быть может, – рассмеялся он и откусил кусочек желтого яблока. Солнечные лучи будто бы следовали за его смехом, освещая его лицо и обделяя остальной мир своим светом.

   В своих руках она тоже нашла яблоко. Должно быть, он дал ей его, пока она была очарована его чарами. Кармилла, ее мать, предупреждала ее на счет красивых мальчиков..., после укуса принца, разве она могла винить ее?

     – Если ты его не съешь, – Локи указал на яблоко в ее руке. – То я съем.

   Типичный мальчишка, подумала она. Кармилла говорила ей, что мальчишки эгоистичны и постоянно воруют у женщин еду. Теперь, думая об этом, после того, как она узнала, как долго Ангел питался кровью ее матери, это казалось убедительным.

  Локи протянулся за ее яблоком.

     – Руки прочь, – оттолкнула его Белоснежка и легонько ударила его по руке. – Это мое яблоко.

     – Ну и принцесса. Никаких манер, – усмехнулся он, глядя ей в глаза, – злюка.

   Белоснежка покраснела и отвела взгляд. Этим глазам было трудно сопротивляться. Ну и кто из нас злюка на этот раз? С этим сном было что-то не так.

   Глядя на яблоко, она ощутила легкое смущение, будто бы пытаясь вспомнить то, что было вне пределов досягаемости. Ее инстинкт говорил ей не кусать его. Она оглянулась на Локи, он напряженно всматривался в нее. Он разглядывал ее лоб, брови, затем его взгляд опустился на ее губы. На мгновение ее губы дрогнули, а его дыхание сбилось. Его молчание убивало ее, то, как он медленно снова и снова возвращался взглядом к ее губам. В ее глазах появилось отражение его глаз, рассматривающих его губы. Чем дольше она смотрела, тем больше мир вокруг них исчезал и меркнул. Она едва различала его лицо и слышала оглушительную тишину, нарушаемую лишь их дыханием.

   Белоснежка перевела взгляд, и откусали кусочек от яблока, нарушая тишину. Опасно яблоко или же нет, какая теперь разница?

   Это ведь сон, так? Тогда почему он так хорошо, когда Кармилла не контролирует его?

     – Яд, – произнес Локи.

     – Что? – произнесла она глухим голосом. Кусочек яблока чуть не застрял у нее в горле. Она с трудом его проглотила.

     – Твои глаза, словно яд, моя принцесса, – ответил Локи, – прекрасный яд, который сможет убить меня, если ты будешь смотреть на меня слишком долго.

     – Оу.., – расслабилась она. – Веди себя хорошо, Локи, – она игриво прикоснулась рукой к его груди в доспехах.

     – Я и веду себя хорошо, – ответил он, наклоняясь в своих тяжелых доспехах, выглядя просто восхитительно. – Верь мне.

   На этот раз, Белоснежка боролась с заливающим ее лицо румянцем. Казалось, ему это нравиться, во всяком случае, он наклонился, чтобы соблазнить ее.

    – Я могу отправить тебя в тюрьму, – предупредила она его, погрозив пальчиком. – Я ведь принцесса.

   Локи мечтательно рассмеялся, солнечным, заразительным смехом.

      – А я и отправлюсь в тюрьму, – он послушно склонил голову. – Если того пожелает моя принцесса.

   Белоснежка отстранилась, хихикая, прикрыв ладошкой рот.

     – Я весь твой принцесса, – Локи провел бутоном цветка по ее носу.

    – Прекрати называть меня принцессой, охотник, – сказала она.

     – Не могу, – он воткнул белый цветок в завитки ее волос. – Ты всегда будешь моей принцессой.

     – Всегда? – спросила она.

     – Всегда, – кивнул Локи и, притянув ее ближе, поцеловал.

   Белоснежка не могла дышать. Движение Локи было резким и наполненным силой. Она не смогла сопротивляться его губам, даже во сне. Она поцеловала его в ответ, прикрыв глаза. Он взял ее за руку и вложил в него что-то. Серебряная цепочка с круглым кулоном. Белоснежка ощутила, как он крепче прижал ее пальцы к нему, словно ее ладонь была морской ракушкой, защищавшей то, что внутри; и затем он стиснул ее руку. Она почти гипнотически подчинилась ему. Чтобы за кулон это ни был, она была уверена, что оно стоило вторжения его губ.

   Неожиданно, его губы на вкус стали иными: горькими, солеными и даже... запахли кровью. Белоснежка отстранилась и увидела, как лицо Локи погрустнело, его глаза пристально смотрели в ее. Он еще раз стиснул кулон, и кивнул ей на него, словно не желая, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он дал ей его.

   Что происходит? Шлосс наблюдает за этим сном? Он снова боится сказать мне что-то?

   Сон ощущался странным с самого начала, и теперь молчание Локи беспокоило ее даже больше. Его зеленые глаза наполнились ужасом. Нет, не ужасом, это было скорее сожаление. Он боялся, но чего?

     – Очень скоро, один из нас сделает нечто ужасное, – произнес он.

     – О чем ты говоришь?

     – Когда придет время, сделай это, – прошептал он ей на ухо. – Сделай выбор мудро и помни, что бы ни произошло, каким бы злом я не был, я люблю тебя, – он приложил ладонь к ее губам, в то время как солнце начало стремительно уходить с голубого небосклона, повергая мир в сумерки, словно кто-то опустил занавеси и свет исчез из комнаты. Маковое поле вокруг нее побледнело и увяло само по себе, медленно, цветы упали к их ногам, словно были пьяны. – Это пока не сон, – прошептал Локи. – Это Мир Между Снами. Это настоящий я, Шу, прежде чем все не пошло наперекосяк. Быть может, это последний раз, когда ты видишь меня вот так, пока Охотник во мне не обрел власть надо мною.

   Внезапно, цветы вокруг Локи заскользили, словно змеи, по его телу и потащили его вниз.

     – Локи! – закричала Белоснежка.

     – Прочти это, – успел сказать он, прежде чем растения закрыли ему рот, чтобы он не смог больше ничего сказать.

   Сон вокруг нее обернулся кошмаром, она раскрыла ладонь и осмотрела кулон. Что он пытался сказать ей?

    Кулон был сделано из дерева, в форме круга, соединенного по горизонтали. Его конструкция будто бы напоминала круг, только издали. Присмотревшись получше, она увидела какие-то гравюры. Они были похожи на буквы, но их невозможно было прочесть. Что с него толку, если она не могла его расшифровать?

   Она снова посмотрела на Локи, которого змееподобные растения продолжали тянуть вниз, до тех пор, пока земля не поглотила его полностью. Растения начали обвивать и ее ноги.

   Это Мир Между Снами. Так он сказал. Это объясняло, почему место казалось таким милым. Это был мысленный мост в подсознании Локи, прежде чем их утащит в Мир Сновидений. Он использовал его, чтобы сказать ей нечто такое об ожерелье, которое она никак не могла прочесть.

   Белоснежка посмотрела на небо над головой, ощущая головокружение. Пришло время войти в настоящий сон или скорее кошмар. Она бросила последний взгляд на необычные гравюры на кулоне. Они выглядели примерно так:

3
Рабыня

Наконец, Белоснежка очнулась в своем собственном сне. Она стояла перед зеркалом в своей комнате, одна, кровь капала с ее губ. Дримори, под влиянием слова «Феникс», перенес ее в события двухсотлетней давности. Отражение в зеркале показывало семилетнюю Белоснежку. У нее не было времени размышлять о том, кого она убила, или о том, чья это кровь капала с ее губ. Все, что сейчас имело значение, это то, что Локи еще не появился, и ее окутало жуткое чувство, будто она не может контролировать этот сон.

   Она попыталась сосредоточиться, прикоснулась кончиками пальцев ко лбу, стараясь перенести сон в другое место или время, но ей не удалось. Конечно, затем бы Кармилла не отправила Локи в этот сон, она бы не рискнула доверить Белоснежке контроль над ним. Локи, должно быть, использовал другие Детские Слезы или другое заклинание, которое не позволяло сновидящему контролировать сон.

   Сейчас же, в этом сне Белоснежка, как и все остальные, была всего лишь зрителем, последствия подобного неконтролируемого сна могли оказаться крайне плачевными.

     – Шу! – Кармилла ворвалась в комнату к дочери. Табула Раза, ее служанка, следовала за ней. – Как ты могла? – воскликнула Кармилла.

    Белоснежка напряглась и в ответ посмотрела на нее. Золотой оттенок в глазах Кармиллы напомнил Белоснежке о том, что Ангел уже обратил ее в вампиршу.

     – И кто принес это отвратительное зеркало в твою комнату? – Кармилла остановилась, отворачиваясь.

   Табула Раза поспешила отодвинуть зеркало к стене. Белоснежка предположила, что Кармилла еще не успела повстречаться с Кровавой Мэри в этом воспоминании.

     – Разве мы не разговаривали о том, чтоб ты не кусала людей? – Кармилла яростно тряхнула свою дочь, – Ты вообще представляешь насколько важно нашему королевству объединиться с их королевством?

     – А что такого я сделала? – неохотно спросила Белоснежка. Она чувствовала себя актрисой, не знающей сценария.

   Кармилла закатила глаза и вздохнула.

     – Она говорит о том, что ты укусила принца, Принцесса Шу, – ответила Табула, опуская голову в знак уважения.

     – Оу, мы снова возвращаемся к тому моменту, когда я укусила принца?

     – И не говори мне, что он был вкусным, – Кармилла предупреждающе вскинула указательный палец.

     – Но, мамочка, он и вправду был вкусненьким, – Белоснежка пыталась играть свою роль и при это не рассмеяться над случайной рифмой. (прим. пер. – yummy, mummy)

     – Мамочка? – Кармилла хлопала длинными блестящими ресницами, – Где ты услышала это слово. Не вздумай даже заикаться тут про всяких мамочек.

     – Ой, – Белоснежка прикрыла рукой окровавленные губы.

     – Мне на все плевать, я хочу вкусненького принца, – Белоснежка попыталась отвлечь их, играя роль избалованной маленькой принцессы.

   Кармилла поднялась, нетерпеливая и явно не одобряющая поведения дочери, будто бы она сама не была вампиром-полукровкой.

      – Приведи ее в порядок, – приказала она Табуле. – Я разберусь с ней позже.

    – Но я боюсь, что она и меня убьет, ваше величество, – произнесла Табула, – Не хочу закончить эту жизнь, как принц.

   Табула была в курсе наших семейных секретов?

   Кармилла на мгновение бросила взгляд на дверь, будто бы задумавшись, что на самом деле произошло с принцем. Мог ли он обратиться в вампира? Был проклят или мертв?

     – Понимаю, – ответила Кармилла. – Пришли одну из Рабынь отмыть ее.

   Шу не знала кто такая Рабыня.

     – Благодарю, Ваше Величество, – сказала Табула. – Я пошлю одну из девушек вымыть принцессу.

     – А ты, дорогая, поумерь свой пыл, – сказала Кармилла Белоснежке, – Одного принца на ужин думаю тебе достаточно, – ухмыльнулась Кармилла и посмотрела в сторону. Казалось, будто бы она высмеивает Шу. Дочь, как и мама, была кровопийцей. Табула последовала за Кармиллой.

   Белоснежка снова попыталась использовать свои силы, чтобы изменить сцену сна, но все без толку. Она задумалась, что же за сон это был. Она словно застряла в кинотеатре, и ей не разрешали покинуть свое место, пока не пойдут титры. Ее озадачило, что слово «Феникс» вернуло ее обратно в прошлую жизнь. Для чего именно был предназначен Феникс?

   Она решила оглядеться в поисках подсказки, но остановилась, когда красивые платья из шкафа привлекли ее внимание. Пока она рассматривала содержимое шкафа, она удивилась, почему не помнит событий этого сна. Было ли это частью ее прошлой жизни или же своего рода галлюцинацией?

     – Принцесса? – раздался за дверью хорошенький голосок.

   Молодая девушка, старше Шу на год или два, вошла в комнату. Ее волосы были светлыми, с рыжим оттенком. Шу прищурилась. Рыжей была скорее аура, которая окружала ее. Она была практически призрачной, паря над головой девушки. Девушка была крошечной. Ее одежда была рваной, кажется, когда-то она была голубой, а теперь вся измазана золой. Она неохотно улыбнулась, улыбка вышла бы прекрасной, если бы не напряжение и страх, отразившиеся на ее лице.

   Она маленькими и осторожными шажками приблизилась к Шу, словно была Гейшей; голова опущена, в руках полотенце. Очевидно, она боялась принцессы.

     – Я помогу вам принять ванну, принцесса, – она опустилась на пол на колени.

   Белоснежка потрепала ее по плечу и подняла ее на ноги. Даже тогда, она приподняла подбородок девушки, чтобы заглянуть ей в глаза. В них скрывалась неизбежная печаль.

     – Зови меня Шу, – сказала она.

     – Могу ли я попросить вас пройти в ванную комнату для того, чтобы я смогла раздеть вас и искупать, Принцесса Шу? – задала вопрос девочка.

   Шу, почти загипнотизированная, подчинилась. Девочка намочила полотенце и начала вытирать остатки крови с губ принцессы. Что-то подсказывало Белоснежке, что она была знакома с этой девушкой прежде. Это было похоже на Де-жавю или подавленные воспоминания. Она могла поклясться, что настоящие воспоминания каким-то образом блокировались от нее.

     – Как тебя зовут? – спросила Шу.

     – Серена, – гордо ответила девушка, словно это была единственная ее ценность. Ее голубые глаза сияли, пока она объясняла, как правильно произносить ее имя. – Чи-ре-ни. Если хотите, можно добавить на "х". Так мое имя похоже на вдох, – она моргнула.

     – Приятно познакомиться, Серена, – ответила Шу. – Я..

     – Принцесса Скорби, – сказала Серена со слабой улыбкой. Она по-прежнему выглядела взволнованной. – Я слышала, что Королева называет Вас Шу, как Вы и просили меня звать Вас, но я всегда думала, что Вы – Радость.

     – Радость? – переспросила Белоснежка.

     – Это прозвище, которое, как я слышала, использует Ваш отец, чтобы описать вас дворянам. Я слышала, как он говорил, будто Вы – Радость Скорби. Мне нравиться.

     – Оу, – Шу и в самом деле понравилось прозвище, не смотря на то, что она не слышала, чтоб ее отец называл ее так. Радости Скорби по иронии судьбы было предрешено однажды убить всех в Скорби однажды. – Не думаю, что я все еще радость Скорби, как по-твоему? – Белоснежка указана на окровавленное полотенце.

     – Ну, вы скорее чудовищная, – Серена остановилась, прикрыв ладошкой рот, выглядя сконфужено, полотенце скользнуло на пол. Что она только что сказала? – Я... я не имела в виду...

    – Не бойся меня, Сирена, – произнесла Шу. – Ты не сказала ничего дурного. Я чудовищна, – она бросила взгляд на свое окровавленное отражение в зеркале ванной комнаты.

   Серена прижалась спиной к стене.

      – Прошу Вас, не делайте мне больно.

– Я же сказала, что не обижу, – заверила Шу.

     – Вы только что сами сказали, что Вы чудовищная, и я слышала, что Вы укусили принца, – Серена прижалась щекой к холодным стенам королевской ванной, которая была намного больше, чем маленький домик, в котором она жила.

     – Я прекрасный монстр, – улыбнулась Шу. Она не была уверена, что ведет себя как семилетняя, но она старалась изо всех сил.

   Так это мой Дримори, который заново переживает моя более взрослая версия. Интересно, если я изменю что-либо в прошлом, измениться ли что-либо в будущем? 

   Серена улыбнулась и расслабилась, когда Шу протянула ей руку. Все дело было в Серене. Она была слишком невинной, чтобы жить среди зла, которое таилось в Королевстве Скорби. Шу наблюдала, как Серена подняла полотенце и снова начала умывать ее.

    – Почему тебя называют Рабыней? – спросила Шу.

    – Потому что я и есть Рабыня, – ответила Серена, без тени стеснения. – Я сирота. Я работаю на семью мачехи и двух сводных сестер, чтобы они только позволили мне остаться. Еще я работаю служанкой в Шлоссе, когда мне позволено, и я прибираюсь в Школе Скорби за хлеб.

     – Почему же ты просто не сказала, что ты бедная девушка, а не рабыня, – поинтересовалась Шу.

     – Девушек вроде меня не ценят. Нас посылают на работу, которая может убить нас, поскольку у нас нет семьи и некому о нас позаботиться. Нас даже не хоронят должным образом на кладбище, – небрежно ответила Серена. – Некоторых из нас использовали в качестве приманки для вампиров на границе. Нас посылали соблазнить вампиров, чтобы армия твоего отца смогла убить их. Им на нас плевать.

     – Мой отец сделал это?

     – Мне нравится Король Скорби, даже больше чем Королева, но я слышала, что он становится бессердечным, когда дело касается войны, – ответила Серена, чувствуя, что ей позволено говорить обо все, что она думает перед понимающей принцессой. Шу знала, что никогда прежде ей не была дарована подобная привилегия.

     – Так они послали тебя сюда, потому что если я укушу или убью тебя...

   Серена оставила свое занятие и кивнула. Обе девушки на мгновение задержали друг на друге взгляд.

      – И ты не была против? – спросила Шу

     – Против? – слабо рассмеялась Серена. – У меня нет права возражать, принцесса, или желать.

     – Кто такое сказал, – возмутилась Шу. – Скажи мне, чего ты хочешь и я дам тебе это.

    – Знаете, я представляла Вас совершенно иначе, Принцесса? – произнесла Серена. – Я и не думала, что Вы такая.

     – Я тоже, – рассмеялась Белоснежка. Она задумалась, какой же она была на самом деле в прошлом.

   В конце концов, не смотря на то, что все это было сном, она была шестнадцатилетней девушкой из двадцать первого века, запертой в теле семилетней девочки девятнадцатого века, но внутри работал ее современный мозг. Не смотря на то, что Серена выглядела на восемь-девять лет, она разговаривала так, словно была гораздо старше.

     – Так что ты думаешь по поводу того, что я укусила принца?

     – Оу, ладно, – Серена колебалась.

     – Говори, что думаешь.

    – Ну, я согласна с тем, что он аппетитный, – хихикнула Серена, прикрывая перепачканный золой рот ладошкой.

     – Так и знала, – Шу дала Серене пять. – Значит, я была права, что позаимствовала у него немного аппетитности.

     – Полагаю, своеобразным странным способом, – рассмеялась Серена. – Он мертв?

     – Надеюсь, нет, – ответила Белоснежка. – Мне бы хотелось укусить его еще разок.

   Серена рассмеялась так сильно, что упала на пол. Белоснежка была счастлива от того, что вызвала у нее улыбку. Словно увидеть солнечный свет в пропасти.

    – Иди сюда, – позвала Белоснежка, хватая полотенце, и вытирая золу с лица Серены.

   Внезапно, черты лица Серены напряглись и она отодвинулась.

     – Нет, – ответила она. – Мне нельзя стирать золу. Нельзя, – она стиснула руку в кулачок.

    – Почему? – удивилась Белоснежка.

    – Просто нельзя, – Серена забрала полотенце из ее рук и встала, собираясь уходить. – Нужно ли что-нибудь еще, принцесса? – сухо спросила она, будто бы они не смеялись секунду назад.

     – Я не имела в виду...

– Спасибо, принцесса, – перебила ее Серена, и направилась к выходу из ванной. Белоснежка прислонилась к двери, наблюдая, как та уходит. Что ее так сильно обидело? Белоснежка хотела всего лишь вытереть золу.

   Глядя на то, как она уходит, Белоснежка заметила, что на Серене были надеты странные туфли, слегка спрятанные платьем. Они выглядели обгоревшими и измазанными в золе. Туфли не были похожи на кожаные или нечто такое, что Белоснежке приходилось видеть прежде.

     – Что за странные туфельки, – произнесла Белоснежка, надеясь, что девушка передумает и не уйдет.

   Серена остановилась и медленно обернулась. Теперь она выглядела еще взволнованней.

      – Это всего лишь туфельки беднячки, – пожала она плечами, – в них нет ничего особенного.

     – Я и не говорила, что они особенные, – Белоснежка приблизилась к ней. – Я бы могла подарить тебе туфельки получше.

     – Нет. – Серена снова вернулась к своей скромности. Что за секреты скрывала эта девушка?

   Белоснежка не оттолкнула ее. Она уже знала, что это была необычные туфельки, но какой прок настаивать?

   Серена остановилась перед дверью:

      – Спасибо, – произнесла она, не оглядываясь.

     – За что? – удивилась Белоснежка.

     – За то, что говорили со мной, как с человеком, – ответила она и ушла.

   Девятнадцатый век или нет, Шу не была поклонницей драмы, но ее любопытство на счет Серены почти заставило позабыть ее, что все было лишь сном. Озадаченная, Белоснежка придвинула стул к зеркалу. Глядя на свое отражение, она была ошеломлена тем, что внезапно начало происходить. Она взрослела, и пока она потрясенно наблюдала за этим, ее тело превратилось в четырнадцатилетнюю версию самой себя.