Текст книги "Оседлай волну"

Автор книги: Кем Нанн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Малыш сегодня первый раз поймал волну, Моррис. Как тебе это?

– Промеж двумя волнами, – вставил Айк. Он все еще очень гордился своим утренним успехом.

Моррис сдернул маску и сурово взглянул на Айка.

– Тоже мне подвиг, – сказал он.

Глава девятая

Работа у Морриса начиналась после обеда, и по утрам Айк мог заниматься серфингом. Несколько дней они провозились с «Акулой». Работа и общение с Моррисом требовали такой концентрации, что к вечеру он полностью выматывался и, приходя домой, тут же засыпал. Ему хотелось еще поговорить с Престоном, но прошла неделя, а тот все не объявлялся. К середине второй недели Айк начал беспокоиться.

По утрам он продолжал занятия серфингом, хотя работать приходилось все больше. После обеда он не вылезал из мастерской, возясь со здоровенными клапанами харлеевских «Шавлов» и «Пэнов», обрабатывая бензобаки из новенького пульверизатора и покрывая их разноцветной паутиной, перламутровыми кружевами и ярко-голубыми языками пламени. Чувство, что время неумолимо уходит, не покидало Айка. Прошло уже две недели, как он рассказал обо всем Престону, месяц, как приехал в город, но Айк до сих пор даже не узнал, как выглядят Хаунд Адамс, Терри Джекобс и Фрэнк Бейкер. Он обещал Престону, что не будет ни о чем никому рассказывать, но ведь ничего и не происходило. Все труднее становилось думать о работе. Настала пятая неделя – двадцать девятый день с тех пор, как, стоя на гравийной дороге, он попрощался с Гордоном. Именно с этой недели начался сезон больших волн.

Он начался с отдаленного громыхания через равные интервалы, которое перекрывало даже гул проносящихся по шоссе машин. Проснувшись среди ночи, Айк некоторое время удивленно прислушивался, но потом снова заснул. Наступило утро, а звук все не проходил. Айк вскочил, натянул кое-как одежду и побежал вниз по лестнице, через лужайку, мимо нефтекачалки, по переулку – к океану. Стену белой воды он увидел еще до того, как пересек шоссе.

Его сразу поразило, насколько все изменилось. Будто он был в другом городе, на другом пирсе, и смотрел на пляж, который никогда прежде не видел.

Море было сердитым, свинцово-серым и черным с белой оторочкой. Огромные волны, уже не похожие на катящиеся гряды, шли от самого горизонта, будто они копили мощь на всем своем пути через Тихий океан. Казалось, что передвигаться в океане при такой погоде просто невозможно. Вода словно выливалась из стиральной машины. Хлопья пены лежали на мокром песке как снежные сугробы. Когда Айк бежал по настилу, вся конструкция под ним содрогалась от каждого нового удара.

Он был один на один с прибоем. В отдалении на пляже виднелся желтый джип спасателей. Айк прошел дальше и тут вдруг с южной стороны пирса увидел серферов. Оказалось, что он вовсе не один. Сначала он не поверил своим глазам: ну кто решится выйти в море в такую погоду? Айк побежал вперед. Потерял их из виду, потом снова нашел. Не оставалось никаких сомнений. Вот один, а вот и другой, четвертый, пятый. Из-за волн их было почти не разглядеть. Он вцепился в мокрый от брызг поручень. Серферы были там, но вставать на доски пока не решались.

Айк, находясь теперь почти на одном уровне с ними, мог разглядеть все вполне отчетливо. Шесть серферов держались вместе, чтобы их не разбросало громадными волнами, поворачиваясь то туда, то сюда, как стайка мальков. Один из них, казалось, вот-вот взлетит на гребень, но в последний момент опустился, позволив волне перелиться через него и с грохотом уйти к берегу неоседланной.

Держаться вместе становилось все труднее. Волны то поднимали, то полностью скрывали их. Метров на шесть вверх висело покрывало брызг. Каждый новый вал казался мощнее предыдущего, и им приходилось подгребать все усерднее. Только Айк подумал, сумеет ли кто-нибудь из них оторваться, как увидел, что один серфер начал взбираться на гору серой воды. Он греб изо всех сил, а потом волна начала сама поднимать доску. И вдруг серфер встал на ноги. Трудно было сказать, насколько высоки были волны, но гребень этой был намного выше его головы.

Наездник с головокружительной скоростью понесся вниз, мощным усилием, поднимая тучи брызг, развернул доску, снова вырулил вверх, будто прилипнув спиной к вертикальной стене волны, и тут же едва не был накрыт стремительно отделившимся от нее слоем воды. А спустя мгновение он выскочил из водяного туннеля – «трубы» – на самую вершину гребня и, ловко управляя доской, помчался на волне в направлении пирса. На мгновение Айк потерял его за пеленой брызг, но потом увидел снова: распластавшись на доске, серфер старательно греб к горизонту.

К тому времени, как солнце прорвало мрачную завесу, на воде появилось еще с полдюжины серферов. Они оставались с северной стороны пирса, чьи мощные опоры служили им защитой от могучих волн, надвигавшихся с юга. Но и эти немало рисковали. Айк видел, как один из них повернул к берегу; несколько досок разбилось в щепки об опорные столбы.

Хоть в воду решались сунуться немногие, любопытных нашлось достаточно. Скоро все поручни были облеплены шумной толпой болельщиков, которые подбадривали наездников одобрительными возгласами и свистом. Айк вскоре обнаружил, что и сам кричит во все горло вместе с ними. На пирсе установили не меньше дюжины телекамер; на операторах были майки с логотипами фирм, торгующих снаряжением для серфинга. На пляже было еще больше и камер и зрителей, подъехали дополнительные джипы спасателей. Ближе к полудню вся обращенная к морю часть города пропиталась особенной, праздничной атмосферой.

Айк наблюдал за светловолосым серфером, который первым оседлал волну. Раз за разом тот повторял свои блистательные рейды, неизменно вызывая восторги толпы. Айк стоял так уже около часа, когда его внезапно окликнул знакомый голос. Он повернулся и увидел Престона. В грязной майке и затасканной красной бандане, байкер явно не вписывался в чистенькую толпу операторов и болельщиков. Престон, с его огромными татуированными ручищами и могучим торсом, казался продолжением мотоцикла, на котором сейчас восседал. Айк не видел его глаз, скрытых сверкавшими на солнце «фильтрами», но роту него кривился в широченной ухмылке. Причину смеха Айк не понимал, хотя, может, он сам и был ею.

– Я вроде сказал тебе сматывать удочки, – проговорил Престон.

Айк почувствовал, что улыбается в ответ. Он был рад, что байкер появился снова, и подумал, что с момента приезда в Хантингтон-Бич у него не было человека ближе. Престон знал, за чем он здесь, и это рождало связь между ними – по крайней мере, так казалось Айку.

– Большие, – сказал Айк.

Престон посмотрел на волны.

– В этом году первый раз с юга, – отозвался он, – воспользуйся случаем, панки сейчас не сунутся.

– Ты раньше видел такие, как эти?

– Еще бы. Видел и больше. И выходил в океан. Но это классные волны.

Внезапно новый звук перекрыл гам толпы и грохот прибоя. С башни, очевидно, заметили Престона; послышался подвывающий механический голос:

– Никаких мотоциклов на пирсе! Просим вас убрать мотоцикл, уведите его с пирса!

Престон показал башне средний палец. Голос продолжал скрежетать:

– Просим вас убрать с пирса мотоцикл!

Престон потряс головой и принялся разворачивать машину. Зеваки уставились на него, но оставались на безопасном расстоянии, давая ему свободу для маневра.

– Голос разума, – проговорил Престон, – мне кажется, там все двадцать лет сидит один и тот же хрен. Голос как будто все время один и тот же.

Айк посмотрел на тонированные стекла башни. Он решил, что пора уже позавтракать, но оторваться от такого грандиозного зрелища было трудно. Айк повернулся, чтобы бросить последний взгляд на океан. Тот серфер как раз поджидал новую волну. Его легко можно было различить среди всех прочих. Высокий светловолосый парень, в отличие от остальных, одетых в резиновые костюмы, был только в плавках и спасательном жилете.

– В самом деле хорош, – сказал Айк, указывая на него Престону.

– Так это твой герой, да? – спросил Престон, и его широкая ухмылка сменилась кривоватой усмешкой.

Айк взглянул на море, затем снова на Престона.

– Только не влюбляйся в него по уши, – проговорил Престон, – ведь это тот, кого ты ищешь. А вон и другой. – Он показал на темную фигуру в черном гидрокостюме с красными полосами. – Он тоже твой. Терри Джекобс – самоанец, здоровый как бык.

Престон топнул по настилу тяжеленным ботинком и повел свой мотоцикл с пирса. Айк пошел следом. Байкер молча вел «Харлей» сквозь толпу расступившихся зевак. Поравнявшись с башней, он нажал на педаль. Мотор не завелся, и Престон подобрался для следующей попытки. Айк догнал его и схватил за руку – точнее, за бицепс, как раз за то место, где вился змеиный серпантин. Было похоже, будто он схватился за водосточную трубу. Престон очень медленно убрал ногу с педали, посмотрел на свою руку, и Айк сразу обмяк.

– Погоди, – сказал Айк, глянув в престоновские «фильтры», – ты не можешь так вот уйти.

Байкер задумчиво смотрел на него.

– Не могу? – переспросил он.

Айк замялся.

– Ну, так что насчет них? – выговорил он наконец.

– То есть что значит «насчет них», храбрец? Вот они, по крайней мере двое. Ты хочешь, чтоб я сплавал туда и перемолвился с ними словечком?

Престон лягнул посильнее, и мотор ожил. Прямо у них над головой металлический голос опять забубнил, что мотоцикл следует скатить с пирса, но он потонул в реве мотора. В воздухе повисло облако белесого дыма, и Айк оказался в самом его центре.

– Послушай, – прокричал ему Престон, – давай проясним кое-что. Я думал о том, что ты мне сказал. И еще подумаю. А пока держи язык за зубами. Если я узнаю что-то, что тебе надо знать, скажу. Но запомни, наконец, – это не твоя игра. Можешь ты это уразуметь? Ты понятия не имеешь о том, что здесь творится. И еще одно. Никогда больше не беги за мной и не хватай меня так. Я могу снести твою дурацкую башку.

Сказав это, Престон лягнул мотоцикл так, что тот взревел, и рванул прямо по центру настила. Выхлопные трубы работали в полную силу, от хромированных деталей палило жаром, и люди стайками разлетались в разные стороны, словно листья на осеннем ветру.

Глава десятая

Такие волны продолжались всю неделю, но все же с каждым днем море понемногу успокаивалось. Когда любопытные с пирса вернулись обратно на пляж и праздничная атмосфера несколько рассеялась, число серферов, отваживавшихся входить в воду, увеличилось. К концу недели волны уменьшились до полутора-двух метров и приобрели правильную форму. Айк еще не видел, чтобы серферов было так много. И в воде, и на пляже то и дело возникали драки. Он ходил смотреть, хотя ему это вовсе не нравилось. Просто сейчас, когда он уже знал двоих из своих противников, важно было приглядеться к ним поближе. Айк не бросал занятий серфингом и через некоторое время, пожалуй, рискнул бы выбраться с доской на пирс.

Те двое, которых назвал ему Престон, – Хаунд Адамс и Терри Джекобс – приходили каждое утро. Хаунд Адамс был высокий, худощавый, хорошо сложенный. Насчет самоанца Престон оказался прав – тот и впрямь был настоящим великаном, с грудной клеткой, похожей на холодильник, хотя, может быть, чуточку пониже Хаунда. Они оба были настоящие мастера, особенно Адамс. Серфинг давался Терри легко и свободно, но ему не хватало блеска Хаунда. У него получался не танец с морем, а скорее демонстрация силы. Он греб прямо на бегущие волны и прорывал их, как нападающий оборону. Казалось, он слишком тяжел и настолько прочно утвердился на доске, что волны просто не могут его сбросить. На суше Терри, собирая волосы в громадный тюрбан, который покачивался при ходьбе, вообще вселял священный страх.

Обычно, как и рассказывал приезжавший в пустыню парень, они выходили в море на заре, с первыми лучами солнца, но сейчас стали приходить и по вечерам. Поэтому Айк взял за правило ходить на пирс после работы. Он заметил, в каком направлении серферы обычно уходили с пляжа, и решил как-нибудь пойти за ними. Престон бы наверняка не одобрил эту затею, но с того дня байкер больше не показывался.

Айк любовался закатом, пока солнце не утонуло в море и вдоль всего дощатого настила на пляже не зажглись фонари, потом повернулся и решительно зашагал по шоссе. Адамс и самоанец обычно переходили улицу напротив магазина Тома, потом сворачивали налево и шли куда-то в северную часть города. Там, у лавки Тома, Айк и поджидал их. Серферы прошли, и он двинулся вслед за ними.

Он держался на отдалении и не мог разобрать, о чем говорили парни, но видел, что те смеются и жестикулируют. От их босых ног на грязном тротуаре оставались мокрые следы. Они шли, и люди расступались передними. На дорогих мотоциклах, выстроившихся вдоль обочины напротив отеля «Капри», лежали розоватые отсветы неоновых ламп. Хаунд показал на мотоциклы, и Айк услышал, как его приятель засмеялся.

Возле закусочной «Тако» они повернули направо и пошли по тускло освещенной улице. Айк последовал за ними. Он чувствовал, как пульсирует горло и потеют ладони. Кроме них, на улице не было ни одного человека, поэтому он немного замедлил ход, но не терял их из виду.

Миновав три квартала, парни свернули во двор двухэтажного дома. В окне верхнего этажа горел свет, и от него на темную траву ложилось золотистое пятно. Тихонько шелестела листьями старая пальма. Айк слышал, что они снова о чем-то разговаривают, стаскивая с себя резиновые костюмы. Сначала он думал просто пройти мимо как ни в чем не бывало, но сейчас ему захотелось узнать о них побольше. В соседнем доме свет не горел, и на лужайке перед ним было темно. Айк укрылся за густой изгородью, разделявшей два участка. Он пополз вдоль изгороди, думая, как глупо будет, если его поймают. Но в доме было темно, окна занавешены. До него доносились голоса серферов и звук льющейся из шланга воды. Он еще немного прополз на коленках и отыскал в изгороди место, сквозь которое было видно, что делается снаружи.

Парни разделись до трусов. Хаунд мыл под шлангом костюмы. Потом на крыльце появился мужчина в шортах и майке, с волнистыми светлыми волосами, зачесанными назад, будто он только что выбрался из воды. Ростом он был ниже Хаунда и самоанца, довольно худой, но жилистый. Склонив голову набок, он поднес руку ко рту, словно затягиваясь. Это движение, а может быть, и цвет его волос напомнили Айку о разговоре в проулке за магазином. Он был почти уверен, что именно с этим человеком говорил тогда Престон. Мысленно Айк прошептал его имя.

– Надо и тебе выйти, брат, – заговорил Терри.

Человек на крыльце пожал плечами и передал ему «косяк».

– Завтра, – ответил он.

Терри кивнул и пошел по ступенькам в дом. Адамс и вновь пришедший некоторое время молчали. Хаунд повесил костюмы сушиться на веревку, привязанную одним концом к крыльцу, другим – к дереву во дворе. Наконец он заговорил, и тут Айк впервые по-настоящему услышал его голос.

– Неплохие волны, – сказал он спокойно, – хорошее будет лето. Я чувствую. Понимаешь, к чему я?

Светловолосый кивнул и присел на крыльцо. Хаунд постоял перед ним, взял у него сигарету, потом вернул. Они говорили о серфинге и прибоях, штормах и циклонах и о том, что год на год не приходится. Айк слушал. Земля под ним была слегка влажная, от изгороди тянуло плесенью. По улице проехала машина, посветила фарами, но их свет его не задел. А потом ему в голову полезли странные мысли, и он ничего не мог с ними поделать. Все-таки парни – молодцы, особенно Хаунд: все знают о штормах и циклонах и, что уж совсем невероятно, о космической энергии далеких галактик. Айк вспомнил, как они были в бушующем море, один на один с огромными волнами, как Хаунд Адамс оседлал первую волну… И вдруг он пожалел, что именно ихимена нацарапаны на его бумажке.

Внезапно кто-то выключил свет в окне на втором этаже, и хотя стало темно, Айк все же видел их сквозь изгородь. Хаунд стоял, тот, другой, убирал под крыльцо доски. На некоторое время Адамс остался один. Упершись руками в бедра, он вглядывался в темноту, затем повернулся и вошел в дом. Дверь с шумом захлопнулась. Айк подождал несколько минут, потом встал. Он потер мокрые пятна на коленках, медленно пошел вдоль изгороди и свернул на тротуар.

В доме снова горел свет – на этот раз, кажется, в кухне, и он увидел их в окне. Хаунд Адамс и Терри Джекобс сидели, вероятно, за столом, всецело поглощенные тем, что было перед ними. На мгновение мысли, передуманные Айком за изгородью, всколыхнулись в нем, но потом все заслонил страх, от которого даже появился металлический привкус во рту. Он двинулся было по тротуару, но снова обернулся. С этого места их было видно еще лучше: двое мужчин сидели чуть наклонившись вперед, и в желтом электрическом свете их словно вырубленные из камня лица казались коварными и надменными. Они походили на убийц, укрывшихся в надежном логове.

Внезапный спазм сжал Айку горло, и он решительно двинулся в темноту улицы. Позже, в своей комнате, он все снова обмозговал. Подумал и об Эллен. Конечно, Айк думал о ней каждый день, хотя в последнее время работа и прибой забивали его голову другими мыслями. Но только не сегодня. Этой ночью все вновь всплыло в памяти, как тогда, когда он чинил бензобак Престона. Только теперь Айк видел этих людей, знал, как они выглядят, и понимал, что без серьезной поддержки не обойтись. Впервые после приезда сюда он почувствовал, что снова мысленно спорит с Гордоном, говорившим, что надо привыкать и вряд ли Эллен когда-нибудь появится. Айк слышал эти слова так отчетливо, словно их выговаривали стены комнаты, и боролся с ними ночь напролет, пока по потолку с растрескавшейся штукатуркой не поползли первые лучики рассвета. В конце концов он признал, что это правда. Правда, со всей ее ужасающей очевидностью. Когда Айк уже погружался в сон, веки защипало, а глаза стали горячими (так бывает в пустыне, когда стоишь против ветра), он с внезапной тревогой вспомнил о человеке в переулке за магазином, разговаривавшем с Престоном, – том самом, которого он видел сегодня, – о Фрэнке Бейкере. Потому что это был именно он. И Айк задумался о том, что же сказали они друг другу той ночью.

Глава одиннадцатая

Его разбудил топот сапог на лестнице. Сапоги принадлежали Престону, и он не потрудился постучать, а просто распахнул дверь и вошел. Айк сразу заметил: что-то в нем переменилось. Он приподнялся на локте и потер лицо. Вот оно что, рубашка! Такую смешную рубашку с яркими синими пеликанами и летающими рыбами скорее увидишь на каком-нибудь туристике с фотоаппаратом. Айк вообще не видел на Престоне ничего, кроме потасканной майки. Сапоги и засаленные джинсы были те же, но вот рубашка полностью изменила его облик.

Потом до Айка дошло, что дело не только в рубашке. Байкер был трезв, как в тот день, когда приходил за баком. Влажные волосы гладко зачесаны назад, словно он только что вылез из душа. Потирая руки, Престон расхаживал взад и вперед.

– Хватит валяться, – сказал он Айку, – пойдем-ка поищем волны.

Айк нехотя приподнялся и коснулся ногами холодного пола. Его все еще не отпускали мысли о случившемся накануне. Он чувствовал себя разбитым, голова гудела, словно с похмелья. С силой зажмурившись, Айк решил подчиниться энтузиазму приятеля, который в такую рань был не вполне уместен и казался напускным.

Он ущипнул себя за нос и помотал головой. В комнате было полно синих пеликанов и летающих рыб.

– Ну, давай, собирайся, – проговорил Престон.

Теперь он перестал ходить и стоял перед кроватью Айка, уперевшись руками в бедра. Эта поза напомнила Айку Хаунда Адамса. Так он стоял прошлой ночью у себя на крыльце, вглядываясь в темный двор. Айк хотел рассказать об этом приятелю, но раздумал. Он решил делать все, что байкер от него захочет, и посмотреть, к чему это приведет. И потом, напускной это был энтузиазм или нет, но он впервые видел Престона в таком превосходном настроении и вовсе не хотел его испортить. Айк встал и начал искать свои импровизированные шорты, но тут вспомнил, что должен был помочь Моррису отремонтировать харлеевский «Шавлхед» Муна.

– Я обещал Моррису, что помогу ему с «Шавлом», – сказал он.

Престон поднял на лоб очки и уставился на него:

– Я думал, ты хочешь научиться серфингу.

– Хочу.

– Тогда к черту Морриса. Пусть сам колупается со своим «Шавлом». Ты что, хочешь пахать на него всю оставшуюся жизнь?

– Это не его «Шавлхед», а Муна, – ответил Айк, натягивая шорты.

Теперь он наконец проснулся, и энтузиазм Престона начал на него действовать. Айк ухмыльнулся, искоса глядя на гостя.

– А я думал, ты на пенсии.

– Это ты, черт побери, окажешься сейчас на пенсии, если не определишься. Я собираюсь найти хорошие волны. Ты едешь со мной или как?

Айк встал и застегнул шорты.

– Так куда мы едем? – спросил он.

Престон усмехнулся и опустил на глаза свои «фильтры».

– Тебе там понравится, храбрец, тебе там понравится.

Сойдя с лестницы, Айк с удивлением обнаружил старый «шевроле» – серенький грузовичок со следами ремонта на передних дверцах. В надстроенном над кузовом самодельном фургончике виднелась кровать, а его заднее окно украшали харлеевские «крылья». Престон приподнял заднюю дверь, чтобы Айк мог просунуть внутрь свою доску. Там уже лежали походное снаряжение и пожелтевшая по краям доска Престона. Айк заметил на ней эмблему – волна в кружке и надпись: «Оседлай волну».

Они ехали все утро, и Айк больше не спрашивал куда. Дорога шла на север, мимо нефтяных скважин и холмов, где Айк впервые оседлал волну. Престон опустил со своей стороны стекло, и в кабину ворвался утренний ветер. Воздух был чистый, прохладный, и Айку это очень нравилось. Он смотрел на дорогу, первые яркие солнечные лучики рассеяли сумрак. Сейчас он наконец-то по-настоящему проснулся, и ему стало интересно, что задумал Престон и куда они едут. Еще он думал о доске, которую видел в фургончике, но вопросов больше не задавал.

Останавливались они только раз – перекусить в кафе на шоссе. Заведение нависало прямо над морем, и далеко внизу виднелись разбивающиеся о прибрежные скалы волны. Когда они снова уселись в грузовичок, Престон высунул голову в окно и громко ухнул.

– Будет здорово, храбрец, – сказал он, потом втянул голову обратно и стукнул Айка по колену. Удар был вполне ощутимый, хотя Айк понимал, что его спутник просто дурачится. Он посмотрел на змею, обвивавшую руку Престона и заползавшую под рукав его шутовской рубашки, и ему остро захотелось понять, что же все-таки происходит. Казалось, что энтузиазм Престона был не вполне логичен. Айку не терпелось поговорить о Хаунде Адамсе, спросить про светловолосого, с которым Престон разговаривал в переулке. Но он не хотел нарушать хрупкую гармонию утра и одернул себя, как и тогда, в комнате. Айк молча уставился на приборную доску, где на одной из ручек на кожаном ремешке болтался ржавый ключ. Грузовичок летел по шоссе, за окном проносилось утро. Айк постепенно начал получать удовольствие от всего происходящего. Впервые в жизни его куда-то везли, во что-то втягивали, за исключением того времени, когда они с сестрой были детьми и мать повсюду таскала их за собой. Но это, решил он, не считается. Гордон изредка ездил на охоту, и Айк всегда хотел поехать с ним, но его никогда не брали – дядька говорил, что он еще маленький и ростом не вышел. Интересно, что сказал бы Гордон, увидев его в этом пикапе с харлеевскими «крыльями» на корме, рядом с таким человеком, как Престон. Он сел прямо, свесил в окно руку, как его спутник, и решил, что не стоит забивать себе голову лишними вопросами – по крайней мере пока. Это всего лишь прогулка, надо расслабиться и слушать шум мотора.

К полудню они были в Санта-Барбаре. Солнце заливало красные черепичные крыши и выбеленные стены домов. Улица называлась Саут-Стейт. Там было полным-полно мексиканцев и всякого отребья, а по обочинам, подогнув под себя ноги, сидели путешествующие автостопом.

Престон нашел какое-то задрипанное мексиканское кафе, где они поели буррито и рис. Байкер потребовал пива, и старая мексиканка принесла два стакана, не спросив у Айка удостоверение личности.

– До вечера пошатаемся здесь, – сказал Престон, – не хочу ехать до темноты.

– До темноты?

– Да, вся штука в том, что волны в том месте классные, но это частная собственность. Если тебя там поймают, то тут же и пристрелят.

Айк почувствовал, что жареные бобы застряли у него в горле; ему пришлось основательно глотнуть пива, чтобы их протолкнуть. Престон ухмыльнулся и прикончил кувшин, не утруждая себя тем, чтобы наливать пиво в стакан.

Затем они пошли в бильярдную, сыграли там пару партий, а потом взяли упаковку пива и отправились смотреть, как садится в океан солнце. Наконец Престон встал, вытер ладони о брюки и бросил вниз бутылку. Они подождали, когда раздастся звук бьющегося стекла, но его заглушил ветер и шумевшее в отдалении море. Престон снял очки, сложил их и сунул в карман рубашки.

– Ну вот, – сказал он, – пора.

Они пробирались по тряской дороге, шедшей по гребню поросших травой холмов; маслянистая желтая луна освещала им путь. Внезапно они свернули и встали перед большими железными воротами. Престон подмигнул, схватил болтавшийся на кожаном ремешке ключ и повертел им у Айка перед носом.

– Полюбуйся-ка на мое наследство, – проговорил он, – за такие вот ключики пролито немало крови. Тебе повезло, что ты со мной знаком.

– Откуда он у тебя?

Престон подбросил ключ и сжал его в кулаке.

– Потом узнаешь.

Он вышел из машины, и Айк услышал, как приятель посмеивается себе под нос.

Миновав ворота, они проехали еще минут десять, а потом спрятали грузовичок в лощине среди деревьев. С океана доносился легкий ветерок, и высокая трава шуршала и терлась об их бедра.

– Мы пойдем отсюда, – сказал Престон.

Ночь была не очень холодная, но, пока Престон разгружал снаряжение, Айк успел замерзнуть. В грузовичке оказались два ящика с консервами и питьевой водой, а еще резиновые костюмы. Они взяли сумки и доски и начали пробираться по высокой траве. На дороге Айк обернулся и обнаружил, что их грузовичка оттуда совершенно не видно.

Ночь была полна песнями насекомых, запахами трав, соленым влажным ветром с моря. Луна освещала дорогу, серебрила стебли травы и закругленные края досок. Шли они, как показалось Айку, долго, у него даже отяжелели и заболели руки. Сумки спрятали между корнями росших на склоне холма больших деревьев. Луна сейчас находилась прямо над головой, и поддеревьями было совсем темно. Откуда-то издалека доносился шум прибоя.

– Волны, – прошептал Престон, – сколько времени прошло.

Впервые за весь день его слова прозвучали абсолютно искренне.

Утром Айк увидел, что холмы выше и круче, чем показались ночью. Из-за деревьев он не мог рассмотреть, что было прямо перед ним, но слева открывался вид на холмы, поросшие дикой горчицей и полевыми цветами, зеленой травой и темными деревьями, а еще дальше – на океан.

В Хантингтоне пляжи были просторные, плоские, почти бесцветные. Здесь же все было диким, буйным, разнообразным. Длинные гряды холмов, доходящие почти до самого океана, сменялись крутыми ниспадающими красно-коричневыми уступами. Подножия уступов переходили в тонкие белые полумесяцы пляжей, на которых то тут, то там громоздились скалистые обломки. Не было ни машин, ни городского гама – только голоса птиц, шелест травы и шум волн далеко внизу.

Ежась под зябким утренним ветерком, они надели плавки и тонкие гидрокостюмы, натерли воском доски. Запахи резины и кокосового масла смешались с ароматами земли и травы.

– Снимем сливки с утречка, – сказал Престон, – поплаваем этак часов до десяти-одиннадцати, потом перекусим, соснем и ближе к закату снова выйдем.

Они спрятали сумки и припустились бегом вниз по склону. Айк увидел, что на холмах по самой кромке песка поставлены загородки.

– Это ранчо, – сказал Престон, указывая на холмы, – хозяева не любят нарушителей. Но обычно тут никого не бывает, только несколько ковбоев, что здесь работают. По крайней мере, так было раньше.

Он ухмыльнулся, и Айку показалось, что некоторые его байкерские замашки куда-то пропали. Может, оттого, что на Престоне был гидрокостюм, а в руках доска, но Айку вдруг даже стало трудно представить, что это тот самый дикарь, который чуть не пробил кулаком харлеевский бензобак. Этим утром он выглядел моложе, совсем как мальчишка. Ведя Айка сквозь высокую траву, Престон болтал про ковбоев и лучшие в мире волны.

– С ковбоями никогда не угадаешь, как ляжет фишка. Иногда они вполне ставные ребята, а иногда такие суки! Один мой приятель потерял доску, и ему пришлось за ней сплавать. Возвращается – а на пляже уйма ковбоев. – Престон сделал паузу. – Это было не очень весело.

Среди деревьев открылся просвет. Они остановились и посмотрели вниз.

– Глянь-ка, – сказал Престон.

Айк увидел незагороженный полумесяц белого песка, обломки скал, волны, словно дожидавшиеся своего наездника, и ему показалось, что наконец-то он понял, почему они сюда приехали. Он тронул Престона за руку и сказал:

– Спасибо, что привел меня сюда.

Престон засмеялся, припустил вниз, и его смех заметался между холмами.

Они вошли в воду почти посередине изгиба песчаного полумесяца. Айк следовал за Престоном. Впереди прямой голубоватой полосой протянулся горизонт. На поверхности океана, чистой и гладкой, словно зеркало, плясали солнечные блики. Было видно, как носятся стайки рыбешек и тянутся к солнцу морские водоросли. Они гребли, распластавшись на досках, волны покачивали их, и Айк чувствовал, как колотится его сердце. Он никогда не заплывал так далеко и не видел вблизи такие волны.

Наконец Престон спустил в воду ноги и сел, Айк сделал то же самое. Зеленые холмы и белая полоска пляжа казались отсюда очень далекими. Береговая линия открывалась намного шире, и Айк заметил место, где растительность была особенно буйной. Собственно, сначала он увидел только растительность и лишь потом скрытый за деревьями дом, вернее – угол красной черепичной крыши и часть ярко-белой стены. Он хотел спросить о нем у Престона, но тот первым нарушил молчание.

– Вот о чем я и говорил, – сказал Престон. – Знаешь, было время, когда по всему побережью было полным-полно свободных мест. Плавай да радуйся. А теперь? Чертовы застройщики. Скоро от их хлама будет не провернуться, вот увидишь.

Подгребая, Престон немного покачивался, словно давно отвык от этого дела. Он помахал руками, покрутил толстой шеей и перевел глаза туда, где начинала собираться новая гряда волн. Айк забыл про побережье и принялся прилежно грести. Ему казалось, что волны еще очень далеко, но Престон не пустил его дальше.

– Держись рядом, не ерзай. Делай, как я скажу.