Текст книги "Порция красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Когда бар только открылся, мы пытались уговорить Мали работать здесь. Мы знали, что мы с Кэмом не справимся со всем этим сами, не доведя себя до ручки. Но Мали сказала нам «нет». Что она слишком сильно любит нас, чтобы сделать это. И еще она категорически отказывается, чтобы Кэм был ее начальником.

Я никогда не буду спрашивать, что означал его взгляд и ответное подмигивание во время того разговора.

– Эй, о женщине в углу позаботились? – спрашивает Райли.

Сначала я растерялся, но потом до меня дошло, что она говорит о Лейкин. – О. Да, с ней все в порядке.

Мали ухмыляется, точно зная, как она будет раздражать Райли сегодня. – Не волнуйся, Райлс. Хейс позаботится о ней. Я имею в виду, он всегда так делал.

Райли переводит взгляд с Мали на меня, потом на Лейкин, и, наконец, снова на меня. – О чем она говорит? Кто эта девушка?

– Никто, – сплюнул я, не желая весь день общаться с взбешенным барменом, но Мали ответила одновременно со мной: «Его жена».

Удивление проступает на лице Райли. – Ладно, это две совершенно разные вещи.

Мали сужает глаза. – Только не говори мне, что ты засунул ее обратно в шкаф вместе с остальными своими маленькими грязными секретами.

– Да пошла ты, – говорю я ей. – Ты лучше всех знаешь, что это неправда.

Когда мы были вместе, официально и открыто, я ни от кого ее не прятал. Я бы кричал о наших отношениях с крыш. Я имею в виду, что у меня на безымянном пальце вытатуированы ее инициалы, ради всего святого. Но после того, как она уехала, все спрашивали, где она. Знаете, как неловко говорить людям, что от тебя не только ушла жена, но и ты понятия не имеешь, где она?

Это не то, что я хотел бы пережить снова, это уж точно.

Пока они вдвоем продолжают свою маленькую войну, я заставляю себя быть занятым, прежде чем скажу то, о чем потом буду жалеть. Хотя, я думаю, Мали наверняка выйдет из нее победителем.

– Я думала, Хейс не берет на себя обязательства, – пробормотала Райли.

Мали весело хмыкает. – Он сделал это для нее.

Они говорят так, будто Лейкин их не слышит, предполагая, что это так, просто исходя из того, что на ней надеты наушники. Но когда я поднимаю голову и ее глаза встречаются с моими, грустная улыбка, которую она мне дарит, доказывает обратное.

– Ладно, – говорю я им. – Хватит сплетничать. У вас что, мало дел, или мне нужно создать еще больше работы?

Прежде чем Мали успевает бросить мне в ответ, что на самом деле она здесь не работает, в комнату вваливается Кэм.

– Что, черт возьми, вы обе сделали такого, что он стал говорить, как настоящий босс?

Райли кивает на Лейкин. – Мали просто вводила меня в курс дела, кто она такая.

Кэм выглядит озадаченным. – Ты имеешь в виду мою сестру?

Подняв брови, Райли поворачивается ко мне и ухмыляется. – Ты просто сплошное клише, не так ли?

Я отмахнулся от нее. – Возвращайтесь к работе, пока я вас всех не уволил.

– Ты не можешь меня уволить, – язвит Мали.

– И меня тоже, – соглашается Кэм.

Господи, да в мире нет столько денег, чтобы это дерьмо стоило того.

К трем часам Лейкин все еще сосредоточенно работает за компьютером. Она останавливалась лишь пару раз, чтобы долить воды, и именно тогда она встретила Райли. Судя по ее реакции и взгляду, которым она обменялась с Мали, она уже все о ней слышала. И я уверен, что тот факт, что она неравнодушна ко мне, был главной темой этого разговора.

Излишне говорить, что она ей не нравится. И Лейкин, не будучи в том положении, чтобы устраивать разборки, осушив свой бокал, решила не вставать за другим.

По большей части это место мертво, если не считать нескольких человек, забредших сюда, чтобы выпить чего-нибудь перед тем, как отправиться на пляж. Обычно я был бы благодарен за такую передышку, но сегодня она оставляет слишком много времени для размышлений, и есть одна вещь, которая не выходит у меня из головы весь этот проклятый день.

Я наполняю еще один стакан колой, добавляю в него кусочек лайма, как она любит, и несу его к ее столику. Она удивленно смотрит на меня и снимает наушники.

– Спасибо, – говорит она.

Я натягиваю на лицо улыбку и киваю на место рядом с ней. – Не возражаешь, если я…

Это так неловко – спрашивать, могу ли я сесть рядом с ней. Боже, как я это ненавижу. Но она кивает и отодвигает свою сумку, чтобы я мог сесть.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, понимая, что никогда не спрашивал ее об этом сам.

Конечно, я спрашивал Кэма, Мали, слушал, что она отвечает, когда они спрашивают ее, но сам не проявлял инициативы, и это меня беспокоит.

Она вытягивает руки над головой. – Бывало и лучше, но со мной все будет в порядке.

– Правда? – нажимаю я.

Ее глаза впиваются в мои, и я чувствую, как уязвимость грозит вырваться на поверхность. – Я надеюсь на это.

Это слишком, смотреть на нее вот так и быть так близко, поэтому я заставляю себя сосредоточить внимание на столе.

– Ты снова пыталась уйти, – выдавил я из себя.

В моем голосе слышна боль, которая мгновенно выдает меня, но я должен знать, почему. Если она чувствует себя так, как говорит, и действительно ушла, потому что ее заставили, почему мы не стоим того, чтобы она боролась за нас? Это чертовски жалко, но мне нужен ответ.

Она на секунду закрывает глаза. – Да.

– Почему?

– Я вернулась, потому что тебе было больно, и я волновалась за тебя, но мое присутствие здесь явно причиняло только еще большую боль, а я не хочу этого для тебя, – говорит она откровенно. – А потом я получила ту записку и запаниковала.

Я на мгновение замолкаю, обдумывая ее слова и пытаясь сдержать гнев, который хочет защитить меня. – Ты вернулась, потому что мне было больно, но тот несчастный случай был наименее болезненным из всего, с чем я сталкивался после твоего ухода.

Она вздрагивает, чувствуя настоящую боль от моих слов. – Я знаю. Мне очень жаль. Боже, ты, наверное, был так зол на меня в то утро.

– В том-то и дело. Это не так, – признаюсь я. – Я был так же глупо влюблен в тебя, как и накануне.

Она смотрит на меня, ее глаза слезятся. – Я думала, что поступаю так, как лучше для тебя. Я действительно так думала.

Я киваю. – Я верю тебе, но я также знаю, что раньше ты ненавидела, когда люди принимали решения за тебя. Но именно это ты и сделала той ночью. Ты сделала за меня выбор, которого я никогда не хотел. И это было отстойно, потому что я не просто потерял девушку, в которую был влюблен. Я потерял своего лучшего друга.

Ее нижняя губа дрожит, и я отвожу взгляд. Я действительно не пытаюсь заставить ее плакать. Просто сейчас я пытаюсь разобраться с кучей дерьма, и у меня нет ответов на все вопросы, чтобы расставить все по местам.

– Какая-то часть меня все еще любит тебя, – признаюсь я. – Всегда будет часть меня, которая все еще любит тебя. Но сейчас часть меня хочет тебя ненавидеть, и я не знаю, что сильнее.

Она фыркает, вытирает слезы и кивает. – Я понимаю это. Правда.

Я встаю из-за стола и кладу на него кулак. – Просто сделай мне одолжение?

– Все, что угодно, – отвечает она, и я понимаю, что она это имеет в виду.

– Не уходи никуда, пока я не разберусь с этим.

В ее глазах мелькает надежда, и уголки моего рта слегка приподнимаются, прежде чем я ухожу. Когда я возвращаюсь за барную стойку, я вижу, что Райли с грустью смотрит мне вслед.

– Так это она, да? – спрашивает она. – Девушка, которая сделала так, что ты больше не веришь в любовь?

Я позволил себе на мгновение посмотреть на Лейкин, прежде чем ответить, чувствуя, как я все еще жажду ее, как зависимость, которая, кажется, никогда полностью не исчезнет.

– Я верю в любовь, – просто говорю я. – Просто я не верю в нее ни с кем, кроме нее.

Я думал, что мне будет легче, если я выставлю дом на продажу. И, возможно, так бы и было, если бы Лейкин не вернулась. Но сейчас, когда я стою здесь и смотрю, как кто-то вбивает во дворе дома табличку «Продается», я чувствую себя совсем не так, как предполагал. Я ожидал ощутить горькую сладость, но все, что я чувствую, – это горечь.

Риелтор, которая помогла мне купить этот дом, та же самая, через которую я выставляю его на продажу, и она удивлена тем, что он так быстро вернулся на рынок.

– Судя по тому, что ваша девушка говорила о нем, я думала, что это будет вашим домом навсегда, – говорит она мне.

– Она моя жена, – поправляю я ее. – И я тоже так думал.

Но теперь это место кажется мне запятнанным. Все воспоминания запятнаны тем, что она ушла. Даже если, по милости Божьей, нам удастся спасти то, что, как я практически уверен, погибло, я не думаю, что вижу наше будущее в этом доме. А если и нет, то мне не нужен дом с четырьмя спальнями. Не тогда, когда я никогда не смогу связать себя с кем-то так же, как с ней.

Лейкин всегда была моей «Долго и счастливо».

Просто все закончилось не очень счастливо.

Я вынужден проснуться посреди ночи от грохота, как будто кто-то пытается вломиться в дом. Я вскакиваю с кровати и лечу вниз по лестнице, звоню Кэму и говорю, чтобы он притащил сюда свою задницу. Я готов оторвать ублюдку голову с плеч, но когда я распахиваю дверь, там никого нет. Зато есть мертвый енот, приколотый к входной двери моим выкидным ножом. Я сморщил нос от вида крови, стекающей с трупа.

Я хватаю записку, которая лежит между енотом и рукояткой ножа, и отрываю ее.

Ку-ку. Я нашел тебя.

Ну разве они не чертовски милы. Под словами – смайлик с крестиками вместо глаз, видимо, в знак моей смерти или чего-то еще более мерзкого. Но записка – последнее, о чем я беспокоюсь.

Джип Кэма проносится по улице и с визгом останавливается перед моим домом. Они с Лейкин одновременно выскакивают наружу, и Кэм бежит через двор к тому месту, где я сижу на ступеньках.

– Что, блядь, случилось? – И тут он видит дверь. – Господи, это что, енот?

Я киваю. – Подарок от нашего маленького друга.

Он подходит к ней и внимательно осматривает. – Хейс?

– Да? – Я уже знаю, что сейчас будет.

– Как им удалось завладеть твоим ножом, если он всегда у тебя в кармане?

Бинго. – Именно это я и пытаюсь выяснить.

Лейкин обхватила себя руками, и футболка, в которую она одета, хорошо мне знакома. Моя любимая футболка с семнадцати лет, которая с годами перестала быть мне впору, но я отказался ее выбрасывать. В этой футболке Лейкин любила спать. Я задавался вопросом, куда она делась после того, как она уехала, и теперь, похоже, получил ответ.

Она забрала ее с собой.

– Хорошая футболка, – промолвил я. – Рад видеть, что ты взяла что-то из моего, не оставив мне ничего из своего.

Ее брови нахмурились, пока она не посмотрела вниз и не поняла, о чем я говорю. Не думаю, что она ожидала, что я узнаю, что она у неё. Я имею в виду, как бы я узнал, если бы не заставил ее и Кэма встать с постели посреди ночи?

– Я оставила после себя больше, чем ты думаешь, – пробормотала она.

Но прежде чем я успеваю придумать, что на это ответить, Кэм спускается по лестнице и встает передо мной.

– Что, блядь, мы будем делать с этим дерьмом? Потому что мне кажется, что ситуация уже обостряется.

Я пожимаю плечами. – Лично я все еще думаю, что они могут просто блефовать.

Он смотрит на меня так, будто я сошел с ума. – Эйч, к твоей двери прилипло гребаное мертвое животное. Что из этого говорит тебе о блефе?

– Ничего, но что, блядь, мы должны делать? – в отчаянии спрашиваю я. – Пока мы не совершим гребаное чудо и не выясним, кто это такие, мы ни хрена не сможем сделать. Так что именно это я и собираюсь сделать. Ни хрена. Пусть огонь сам себя выжжет.

Его губы сжались, когда он обдумывал мой план. – Ты действительно думаешь, что это может сработать?

– Либо им надоест, что мы не хотим играть в их игру, либо они впадут в отчаяние и сорвутся, – отвечаю я. – На самом деле я не вижу, как мы тут можем проиграть.

Лейкин не выглядит убежденной, но я уверен, что она обращает внимание лишь наполовину. Они с Мали – любители пошалить, не желающие подчиняться ничьим приказам, но что-то подсказывает мне, что они прислушаются к нашим с Кэмом словам, когда дело дойдет до этого.

– Хорошо, – соглашается Кэм. – Думаю, стоит попробовать.

– Я тоже так думаю.

Он смотрит на дом, потом снова на меня. – Ты собираешься провести эту ночь здесь или останешься у меня?

Если бы он был здесь один, я бы, наверное, сказал ему, чтобы он переночевал здесь, но я с трудом переношу присутствие Лейкин на лужайке перед домом, не говоря уже о том, чтобы остаться с ней внутри. – Я буду в порядке. Увидимся завтра.

Он кивает, а затем бьет своим кулаком по моему. – Звучит неплохо, чувак. Позвони, если я тебе понадоблюсь.

– Позвоню.

Кэм начинает идти обратно к своему джипу, ожидая, что Лейкин последует за ним, но она колеблется, оглядываясь на меня.

– Ты продаешь дом?

Я смотрю мимо нее на вывеску на улице. – Да.

Она сглатывает. – О.

– Дело не в тебе, – говорю я, а потом немного отступаю. – Во всяком случае, не совсем. Просто… иногда планы меняются.

Похоже, она хочет поспорить со мной по этому поводу, сказать, что наши планы не обязательно должны меняться. Что у нас все еще может быть будущее, о котором мы говорили. И какая-то часть меня хочет услышать от нее эти слова. Но она решает не делать этого, и, наверное, это к лучшему.

Планы, которые мы строили вместе, умерли.

10

Я больше не могу это делать. Это звучит дерьмово с моей стороны, заносчиво и, возможно, даже похоже на поведение дивы, но я, блядь, не могу этого сделать. Это просто слишком неудобно. Это портит мне настроение на весь оставшийся день, так как мое тело болит.

Я. Просто. Больше. Не могу.

– Кэм, я люблю тебя, – говорю я ему. – Но нет. Я не могу. Если бы существовала премия за самый неудобный диван в мире, то она была бы твоей. Я сплю на нем уже две ночи, и он уже мучает мою спину.

Он застонал. – Да ладно. Насколько лучше могут быть кровати в мотеле?

Я тупо смотрю на него. – Пол был бы лучше, чем этот диван.

Ухмыляясь, он пожимает плечами. – Ладно, тогда ты будешь спать на моем полу. Рад, что все улажено.

Нет.

Этого не будет.

Не поймите меня неправильно, я люблю своего брата и очень ценю то, как сильно он мне помогает в последнее время. Он постоянно заботится обо мне, как и всегда, и, оставаясь с ним, я чувствую себя в безопасности. Но я больше не могу. Я всегда буду любить его. Я генетически предрасположена любить его. Но если я не начну жить в другом месте, он перестанет мне нравиться.

– Я сниму другой номер в мотеле, – обещаю я. – Я не вернусь в тот, где останавливалась.

Мали фыркает рядом со мной. – Ты думаешь, это помешает им найти тебя? Хейс пытался поменять место ночлега, и на его двери повесили мертвое животное, как рождественский венок.

Хейс сужает глаза, стараясь не улыбаться. – Твой ангел-хранитель, должно быть, пьян.

– Хорошо, – отвечает она. – В ином виде она бы мне не понадобилась.

– Э-э, Эйч? – говорит Кэм, слегка шлепая его по руке.

– Что? – спрашивает он в замешательстве, но когда он смотрит мне за спину, его глаза расширяются. – Черт!

Мали оборачивается, чтобы посмотреть, о чем они говорят, но я слишком сосредоточена на том, что Хейс выглядит так, будто он в панике. Наконец он переводит взгляд на меня.

– Ты должна спрятаться, – говорит он мне.

Я хмурю брови. – Спрятаться?

Кэм издал смешок. – Уже поздно.

Позади меня открывается дверь, и Хейс наклеивает на лицо улыбку. – Дев, ты рано! Я думал, ты приедешь только на следующей неделе.

О, черт.

– Мне нечем было заняться, и я решила перенести свою поездку, – говорит она ему. – Кроме того, я соскучилась по маме.

– Только по маме? – поддразнивает он.

Я представляю, как она сейчас, наверное, закатывает глаза. – Заткнись. Ты же знаешь, что я скучала и по тебе.

Оставаясь совершенно неподвижной, я наблюдаю за тем, как Хейс обходит бар. – На улице великолепный день. Пойдем, пообщаемся снаружи.

– Хейс, сейчас буквально льет дождь.

Мали фыркает, но мне очень хочется, чтобы она не привлекала больше внимания в мою сторону.

– Что можно выпить в этом месте? – спрашивает его сестра. – Я так хочу пить.

Хейс вздыхает. – Знаешь, забавная штука. На самом деле наши напитки не так уж и хороши. Ну и ладно. Пойдем выпьем чего-нибудь в другом месте.

Как ему удалось продержаться так долго, чтобы Кэм не узнал, что мы с Хейсом тайно встречаемся, для меня загадка, потому что он самый дерьмовый лжец. Может, ему стоит занять диван Кэма? Они бы хорошо сочетались.

– Почему ты так странно себя ведешь? – скептически спрашивает Дев.

Я вижу, как мой брат слегка улыбается ей, прежде чем сморщиться, и я понимаю, что она меня увидела. Я чувствую, как ее глаза смотрят мне в затылок. Что ж, мне стоит повернуться, чтобы иметь возможность защититься, когда она неизбежно нападет на меня.

Медленно повернувшись, я обнаруживаю, что его сестра смотрит на меня в ответ. – Привет, Дев.

Она бросает на меня самый страшный взгляд, который я когда-либо видела. – Не нужно со мной здороваться. Какого хрена ты здесь делаешь?

– Я приехала, когда Хейс попал в аварию на мотоцикле, – говорю я, но останавливаюсь, когда ее глаза резко расширяются, и она поворачивается к своему брату.

– Ты попал в аварию на мотоцикле и не сказал мне? – кричит она. – Ты, блядь, сказал ей, но не сказал мне?

Хейс пытается ее успокоить. – Пожалуйста, не забывай, что мы открыты и здесь есть клиенты.

– Сейчас полдень.

– А это значит, что они все еще лечат похмелье, – заметил он. – А твой визг – не лучший помощник в этом деле.

Она закатывает глаза. – Я не могу в это поверить. Мама знает, что она вернулась?

– Да, – спокойно отвечает он, и какая-то часть меня задается вопросом, сказала ли она ему, что я к ней приходила, или он сказал ей, что я вернулась. – И она поддерживает все, что бы я ни решил с этим делать.

Девин насмехается. – Ты не можешь думать о том, чтобы вернуться к ней. После того, как она тебя так сломала? Ты что, шутишь?

Может, здесь и не так много людей, но те, что есть, сейчас обращают на нее внимание. У нее появилась аудитория, и я не думаю, что Хейс хочет, чтобы наше грязное белье стало последней пьяной сплетней. Я точно этого не хочу.

Я обращаюсь за поддержкой к Кэму, и, к счастью, он приходит мне на помощь. – Эйч, может, вам, ребята, стоит отнести это наверх?

Девин скрещивает руки на груди. – Я пойду, только если она согласится. Я хочу кое-что ей сказать.

Вздохнув, я встаю. – Тогда вперед.

Когда Девин направляется к лестнице, Мали собирается пойти с нами, но я тут же останавливаю ее. – Нет. Ты уже недолюбливаешь ее, и я уверена, что то, что сейчас прозвучит из ее уст, выведет тебя из себя. Ты останешься здесь.

Она не выглядит счастливой от этого, но она хмыкает и остается на месте. Хейс тяжело вздыхает и проводит пальцами по волосам, когда мы начинаем следовать за Девин.

– Каковы шансы, что она собирается зарезать меня и использовать мою кровь для покраски своей комнаты? – спрашиваю я его.

Он качает головой. – Она ненавидит этот цвет, так что я бы сказал, что мало. Но я бы не стал подходить слишком близко. Она кусается.

– Фантастика.

Я поднимаюсь по лестнице за Хейсом и замечаю, как он держится между мной и Девин. Может, я и шутила, когда спрашивала, не собирается ли она меня зарезать, но, по крайней мере, какая-то его часть явно боится, что она замахнется.

– Уходи, Хейс, – говорит она ему. – Это между нами.

Он качает головой. – Да, нет. Мне и здесь хорошо.

Она смотрит на него, но он не собирается отступать. – Не волнуйся, я не причиню вреда твоей маленькой подружке.

– Технически, она все еще моя жена, – говорит он, наклоняя голову из стороны в сторону, но Девин это не забавляет.

– Какая, на хрен, жена, раз бросила тебя в таком состоянии, – усмехается она, оглядывая меня с ног до головы, словно я – дерьмо на подошве ее любимых туфель.

Я делаю глубокий вдох. – Дев…

– Девин, – поправляет она меня. – Только люди, которые мне дороги, могут называть меня Дев.

Чертов ад. – Девин, – отчетливо произношу я. – Мне очень жаль, что я ушла. Это было неправильно с моей стороны, и я причинила боль многим людям, в том числе и твоему брату.

– Лей… – пытается перебить Хейс, но я останавливаю его.

– Нет, все в порядке. – Я снова поворачиваюсь к Девин. – Видеть его в таком состоянии было для тебя, наверное, сущим адом. Думаю, так было бы и для меня. И я искренне сожалею об этом. Я никогда не хотела причинить кому-то боль. Это никогда не было моим намерением.

Она недовольно хмыкает и поднимает на меня одну бровь. – Ты должна извиниться. Знаешь, когда вы только начали встречаться, я пригрозила, что ударю его, если он обидит тебя. Мне даже в голову не могло прийти, что это ты причинишь ему боль.

Я сглатываю комок, образовавшийся от ее слов, потому что она права. Все так беспокоились о том, причинит он мне боль или нет. Ни один человек не думал, что будет наоборот. Конечно, мы оба были разбиты на части, но она этого не знает и не узнает.

Девин всегда была из тех, кто всегда стремится помочь, и, похоже, мой отъезд только усилил ее защиту брата. Мы не можем допустить, чтобы она оказалась рядом с этим дерьмом. Она вполне может пострадать сама. Хотя она может ненавидеть меня до глубины души, я все равно не позволю причинить ей вред.

– Я знаю, – мягко говорю я. – И ты имеешь полное право ненавидеть меня.

– Это хорошо, потому что я так и делаю, – бросает она в ответ. – Ты не заслуживаешь моего брата.

Это бьет меня прямо в грудь, потому что я с ней согласна. Это, как если бы мой худший страх был озвучен и подтвержден. И как бы я ни старалась сдержать слезы, они все равно появляются.

– Ты права. – Мои плечи опускаются. – Я не заслуживаю. Но это не значит, что я не люблю его всем, что у меня есть. Я не жду, что ты в это поверишь, но это правда. Он для меня – все.

Она хмыкает. – Если бы только тебе не пришлось отправиться посмотреть, кто еще есть на свете, прежде чем ты это поймешь.

– Это совсем не то, что я делала, но я и не жду, что ты в это поверишь. – Я поворачиваюсь к Хейсу. – Я ухожу. Поищу новый мотель, где можно остановиться.

Он вздыхает. – Тебе не обязательно.

– Я должна, – говорю я ему. – Я не хочу портить тебе визит. А этот гребаный диван у моего брата будет для меня смертью. – Оглядываясь на Девин, я чувствую грусть. Я скучаю по тому времени, когда мы были друзьями. – Приятного времяпрепровождения с братом.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, ее голос снова зовет меня. – Знаешь, если ты не собираешься оставаться здесь в этот раз, то можешь идти.

Я оглядываюсь на нее. – Я буду рядом до того дня, пока он не скажет мне уйти.

С этими словами я спускаюсь по лестнице, сохраняя самообладание достаточно долго, чтобы собрать свои вещи и сказать Кэму и Мали, что я собираюсь найти новый мотель, в котором смогу поработать. Господь знает, что здесь это невозможно.

Как я могу писать песни о парне, если я не могу перестать смотреть на него?

Я заверяю их, что все в порядке, и выхожу за дверь, но как только я оказываюсь за углом и скрываюсь из виду, плотина прорывается, и на меня обрушивается поток эмоций. Все, что сказала Девин, – это все, что я заслужила услышать. Не было ни одного слова, с которым бы я не согласилась, за исключением той части, где она думает, что я была в поисках чего-то лучшего.

Я бы не стала даже беспокоиться об этом. Это был бы бессмысленный поиск. Я с пятнадцати лет знаю, что лучшего человека, чем он, для меня нет. И это никогда не изменится.

Но я все испортила.

И если мы с ним не сможем найти спасение, то мне придется жить с этим до конца своих дней.

Единственный, кто сбежал, была я.

Это только вопрос времени, когда появится следующий текст. Мне удается найти хороший мотель всего в миле от квартиры Кэма. Таким образом, если он мне понадобится по какой-то причине, он будет рядом. Это поможет мне чувствовать себя лучше, и, надеюсь, поможет ему смириться с тем, что я не буду спать на том стоге сена, который он называет диваном.

Я раскладываю вещи, пытаясь создать здесь ощущение дома, насколько это возможно, когда на кровати завибрировал мой телефон. Неизвестный номер, высветившийся на экране, уже почти не шокирует.

Каково это – чувствовать себя таким нежеланным гостем в родном городе? Наверное, сейчас ты жалеешь, что не послушала меня и не уехала.

Я закатываю глаза и удаляю сообщение, как и велели мне Кэм и Хейс. Не думаю, что это сработает, если я буду действовать таким образом. Если уж на, то пошло, я думаю, что это только приведет их в отчаяние. Но они проходят через то же самое, что и я после моего отъезда. В конце концов, они придут к такому же выводу.

От этого никуда не деться.

Вместо того, чтобы продолжать работать или позволить этому взять верх и провести остаток дня в беспокойстве, я падаю на кровать и звоню Нолану. За время моего пребывания здесь мы обменялись несколькими сообщениями, просто чтобы она знала, что я еще жива после того, как я в мгновение ока выбралась из дома, но будет приятно услышать ее голос.

Гудок раздается только дважды, прежде чем она отвечает.

– Боже мой, – говорит она потрясенно. – Неужели это правда? Неужели она действительно помнит о моем существовании, пока она уехала Бог знает куда и делает Бог знает что? А может быть, даже Бог знает с кем.

Я усмехаюсь, качая головой. – Ты просто нелепа. Я скучаю по тебе.

– Я тоже по тебе скучаю. Когда ты вернешься домой?

Этот вопрос заставляет меня рассмеяться, потому что я не лгу, когда говорю ей, что не знаю, потому что я действительно не знаю. Я не могу уехать. Я пыталась, помните? Все прошло не очень хорошо, и мысль о том, чтобы второй раз оказаться в отключке за рулем, не настолько привлекательна, чтобы пытаться снова.

– Я не уверена, детка, – говорю я ей. – К счастью, студия разрешает мне работать по видеочату, так что, по крайней мере, мне все равно заплатят. Чем ты занималась?

– Ну, ты знаешь. Тяжелыми делами взрослой жизни.

– Последние несколько дней ты провела у бассейна, не так ли?

– Нет, – говорит она, затем делает паузу. – Ну, по крайней мере, не у нашего бассейна. Зато я была у бассейна в спа-салоне. У них новый массажист, который выглядит так, будто только что сошел с подиума. Лейкин, я умерла, когда впервые его увидела.

Я вздохнула в насмешливом возмущении. – Ты изменяешь Пьеру?

Она на мгновение замолкает, и я понимаю, что что-то пошло не так.

– О нет, что случилось?

Ее тяжелого вздоха достаточно, чтобы понять, что я права. – Возможно, мы переспали, и мой отец, узнав об этом, уволил его.

– Нолан! – смеюсь я. – Когда, черт возьми, ты успела с ним переспать?

Она хмыкает. – Раз или два за последние пару месяцев.

Черт, я немного впечатлена тем, что не знала об этом. – Значит, каждый день в течение последних трех месяцев.

Ее гогот раздается на заднем плане, прежде чем она снова подносит телефон к уху. – Ты чертовски хорошо меня знаешь. Серьезно, возвращайся домой. Я скучаю по своей соседке.

– Я знаю, знаю. Я пытаюсь, – говорю я ей, но это ложь, потому что, если это в моей власти, я не думаю, что когда-нибудь снова уеду отсюда. – На самом деле мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу.

– Что угодно, – не колеблясь отвечает она. – Ты знаешь, что я всегда прикрою тебя.

Я улыбаюсь, хотя она меня не видит. – Мне нужно, чтобы ты отправила мне по почте кое-что из моей одежды.

– Новую одежду или ту, что у тебя уже есть? – взволнованно спрашивает она.

– Ту, что уже у меня есть. – Нолан застонала, когда я дала ей ответ, которого она не хотела. – Прекрати пытаться тратить на меня деньги.

– Ничего не могу с собой поделать. Тратить деньги – мое любимое хобби.

Я закатываю глаза. – Знаешь, большинство людей тратят деньги на хобби, но это не само хобби.

Она возмущенно хмыкает. – Ну, большинство людей не такие сказочные, как я.

Как мне удается всегда находить друзей, которые уверены в себе до мозга костей?

Мы разговариваем чуть больше получаса, прежде чем ей нужно идти. Оказывается, у нее запланирован второй за день массаж с новым массажистом, на которого она запала. Девушка прыгает от парня к парню, как будто она в чертовом парке батутов. Но она обещает мне, что в ближайшие пару дней доставит мне некоторые вещи, и, по крайней мере, я знаю, что она подберет мне несколько симпатичных нарядов. Я могу не беспокоиться, что в коробке окажутся одни треники и водолазки. Может быть, она даже сделает так, что я буду выглядеть достаточно хорошо, чтобы Хейс захотел меня вернуть.

Видит Бог, после того, как мы трахались той ночью, даже несмотря на то, что это было так злобно, желание сделать это снова становилось все сильнее с каждой минутой, проведенной рядом с ним.

Мне нужно снова почувствовать его.

11

Семейные ужины выглядят немного иначе, чем раньше. Раньше мы втроем собирались на кухне, пока мы с Девин пытались распробовать еду, пока мама еще не закончила. Затем мы все собирались за маленьким столом и ели. Когда мы подросли, все переместилось в гостиную – ну, когда мы достигли того возраста, когда нам можно было доверять, что мы не устроим беспорядок.

Теперь мы с Девин сидим по обе стороны маминой кровати и смеемся над каким-нибудь ужасным фильмом, который идет по телевизору. В этом нет той беззаботности, которая была раньше. Тяжесть от решения мамы прекратить лечение витает в воздухе. Но мы используем это время с пользой, потому что сидеть и думать о том, как она умрет, – это только терять время, которое у нас есть, пока она еще здесь.

– И сейчас она случайно столкнется с ним, – предсказывает Девин.

И точно, всего через несколько секунд главная героиня именно это и делает. Мы с мамой рассмеялись. Все это так чертовски предсказуемо. Всегда так было. Но маме они нравятся, и мы смотрим их, чтобы порадовать ее.

– Это мило! – воркует мама.

Девин закатывает глаза. – Это нереально и говорит женщинам, что им нужен мужчина, чтобы они чувствовали свою значимость.

Я откидываюсь на спинку стула и кладу ноги на край маминой кровати. – О, кто-то сегодня решил выступить с драматической речью.

– Только не надо на меня наезжать, – говорит она, глядя на меня. – У тебя нет чувства самосохранения, если ты позволил этой девчонке вернуться в твою жизнь.

Задыхаясь от смеха, я смотрю на маму. – Кое-кто сегодня утром видел Лейкин в баре.

– Ах. – Она медленно кивает, пока все части встают на свои места, а затем смотрит на Девина. – Ты была милой?

Моя сестра притворно мило улыбается. – Я была ангелом.

– Конечно, если ты все еще считаешь Люцифера ангелом, – шучу я. – Ты так быстро прогнала ее оттуда…

Она пожимает плечами. – Я не виновата, что она меня боится.

Я фыркаю, и даже мама смеется над этим. – Дев, я видел, как ты плачешь из-за сломанного ногтя. Она может надрать тебе задницу и при этом не пролить бокал вина. Не говоря уже о том, что у нее есть Мали. Даже я боюсь Мали.

Никто не может меня в этом упрекнуть. Эта девушка чертовски безжалостна. Кэм просто жаждет наказания, но в то же время я вижу, что он единственный, кто может заставить ее слушать.