Текст книги "Порция красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

И только когда она уходит, она одерживает победу.

– Эйч? Лейкин? – спрашивает Кэм. Мы оба встаем из-за стойки, и он морщит нос. – Хочу ли я знать, чем вы двое там занимались?

Лейкин хмурится. – Не будь странным. Этот чертов преследователь может нас видеть.

– Думаю, у него есть доступ к камере, – объясняю я.

Кэм хмурит брови, глядя на камеру над собой. Как ни в чем не бывало, он хватает барный стул и забирается на него, выдергивая камеру прямо из стены. Провода свисают вниз, и лучше надеяться, что они не соприкоснутся, потому что в этом месте стены не огнестойкие.

– Этого должно хватить, – говорит он, а затем идет и снимает все остальные.

Я не собираюсь кричать на него за это. Не сейчас, когда у этого психа есть прямая линия, чтобы наблюдать за нами, когда ему заблагорассудится. Но когда все это закончится, нам нужно будет их заменить, а они стоили дорого.

Добавь это в чертов список.

– Хорошо, – говорит он мне. – Отвези Лейкин к себе домой и оставайся с ней там до ночи.

Хм? – Что ты собираешься делать?

– Я останусь здесь.

Из моего рта вырывается смешок, и я качаю головой. – Да, нет. Я не оставлю тебя здесь одного.

– Нет, оставишь, – настаивает он.

– А что, если это все гребаная ловушка? Полиция может появиться здесь, найти тело, и тебя арестуют за убийство, которого ты не совершал.

– Ну, если это случится, то от того, что нас всех троих арестуют, будет мало толку, не так ли?

Он совершенно спокоен, как будто мы говорим о погоде или предстоящей рыбалке. Но мне это чертовски не нравится. Совсем не нравится.

– Эйч, – нажимает он. – Ты уже защитил меня, теперь моя очередь защищать тебя. Иди. Когда Мали закончит работу, она сообщит тебе, и ты подбросишь Лейкин к ней домой. Тогда мы избавимся от этой штуки.

Я все еще не хочу, но не думаю, что он примет отказ. – А если они вернутся?

Он тянется за спину, достает из-за пояса пистолет и кладет его на барную стойку. – Пусть попробуют.

Всю дорогу до дома я стараюсь, чтобы Лейкин ехала впереди меня. Таким образом, я всегда могу за ней присматривать. Если для этого придется подрезать несколько человек и получить палец от восьмидесятилетней старушки, то так тому и быть. Я даже проехал на красный свет, и вспышка камеры подсказала мне, что за это я получу штраф по почте.

Большое спасибо, Лей.

Когда мы входим в наш общий дом, атмосфера становится напряженной. Может быть, дело в том, что Кэм чуть не прервал поцелуй, а может быть, в том, как она смотрит на все вокруг. Ее глаза задерживаются на каждом месте, как будто она не может смотреть на него и не вспоминать все те сексуальные вещи, которые мы делали по всему этому дому.

Я понимаю, потому что я тоже так делаю.

Это одна из причин, по которой оставаться здесь так трудно.

Я был хорошим в ту ночь, когда она появилась здесь, пьяная в стельку. Полный джентльмен. Я отнес ее в постель, уложил и спустился вниз, чтобы всю ночь пролежать на диване без сна. Но на этот раз она не пьяна.

И мне не хочется быть джентльменом.

Она стоит перед лестницей, я подхожу к ней сзади и прижимаюсь к ее спине. – Ты думаешь об этом, не так ли?

У нее перехватывает дыхание. – Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Конечно, знаешь, – пробормотал я. – Ты думаешь о том, как мы стояли прямо здесь, когда я нагнул тебя и зарылся в тебя.

Положив руки ей на плечи, я поворачиваю нас так, что она оказывается лицом к кухне.

– А когда ты смотришь на этот остров, ты представляешь, как я усадил тебя на него и ел тебя до тех пор, пока ты не закричала.

Я скольжу рукой по ее руке, и ее голова откидывается назад к моей груди. Ее дыхание учащается. С этого ракурса я могу видеть даже то, что у нее под майкой, и мне до смерти хочется прижаться к ней ртом.

– Представь, если бы мы поднялись наверх, – дразню я. – Что бы ты тогда вспомнила.

Она набирается смелости и поворачивается, используя всю силу, на которую способна, чтобы оттолкнуть меня. – В прошлый раз ты ушел и оставил меня стоять полуголой в кладовке.

Да, я должен был догадаться, что она бросит мне это в лицо. Но даже несмотря на гневный взгляд в ее глазах, я ухмыляюсь.

– Да, – признаю я. – И ты ушла, оставив меня крепко спящим в нашей постели, впервые за несколько недель почувствовав надежду.

– Я извинилась за это. Много раз.

Я оглядываю ее с ног до головы, не торопясь, любуясь каждым ее великолепным дюймом, но, Боже, как же она бесит. – И что? Ты хочешь, чтобы я извинился?

В ее горле раздается рычание, вызванное саркастическим тоном моего голоса. Она выглядит так, будто хочет со мной побороться, но вместо этого подходит ближе и прыгает в мои объятия. Я ловлю ее руками за задницу, а ее ноги обхватывают мою талию.

– Нет, – говорит она. – Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

Это я могу сделать.

Прижав ее к стене, я впиваюсь своими губами в ее. Она проводит ногтями по моей спине, наши языки встречаются посередине. Клянусь, я могу кончить только от ее вкуса. Она выгибает бедра, чтобы прижаться ко мне, и стоны, которые она издает, говорят о том, что она так же отчаянно хочет этого, как и я.

Между нами слишком много слоев. Слишком многое мешает мне погрузиться в нее. Используя свои бедра, чтобы прижать ее к стене, я скольжу руками вверх по ее торсу, захватывая майку и лифчик. Подняв их над головой, я отбрасываю их на пол и тут же накрываю ладонями ее сиськи.

Ее спина выгибается, и она прижимается к моим рукам, прикусывая губу от удовольствия. Я потираю пальцами оба ее соска. Снова обхватив ее за задницу, я наклоняюсь, чтобы взять один из них в рот. Она вскрикивает от удовольствия, подстегивая меня и заставляя мой член стремительно увеличиваться в объеме.

Блядь. Этого недостаточно. Мне нужно попробовать ее на вкус. Мне нужен аппетитный вкус ее киски, чтобы он покрыл мой язык и остался на нем до конца ночи.

Поставив ее на ноги, она стягивает через голову мою футболку, а я поспешно избавляюсь от ее брюк. Я провожу рукой по ее бедрам, позволяя коснуться ее киски, пока она снимает с себя остатки одежды.

Вот как она мне нравится.

Она стоит передо мной, полностью обнаженная и моя.

Я обхватываю ее за талию, и она снова прыгает в мои объятия, прежде чем я переношу ее к камину. Одной из причин, по которой я купил этот дом, была ее любовь к этому чертову камину. Что ж, посмотрим, насколько сильно она его полюбит теперь.

Она визжит, когда я поднимаю ее и сажаю на камин. – Хейс, эта штука сейчас сломается.

– Мне плевать, – рычу я.

Прежде чем она успевает возразить, я приступаю к тому, чего так жаждал – прижимаюсь ртом к ее киске. Она издает стон, который позорит порнозвезд, когда я провожу по ней языком, засасывая ее клитор в рот. Ее ноги обхватывают меня за плечи, а бедра прижимаются к бокам моей головы.

– Черт возьми, – выдыхает она. – Как же мне не хватало этого рта.

Слишком давно я не ел ее. Если бы мы могли провести остаток ночи, занимаясь только этим, я был бы совершенно не против. Мне все равно, как устанет мой язык. Это стоило бы того, чтобы продолжать пробовать ее на вкус и слушать, как она кричит, когда кончает на мой язык.

Я сжимаю губы и посасываю ее клитор так, что она сходит с ума, а когда я стону, вибрация заставляет ее содрогаться всем телом. Она хватается за мои волосы и притягивает меня к себе. Она откидывает голову назад, отдаваясь наслаждению, пока камин не начинает поскрипывать.

– Эй, он сейчас сломается, – говорит она.

Но я еще не насытился ею. – Расслабься. Я держу тебя.

Я засовываю в нее два пальца, ввожу и вывожу их, приближая ее к краю. Она становится такой податливой в моих руках. Я чувствую, как она начинает терять контроль над собой, и я, блядь, живу ради этого.

– Я хочу есть только тебя на завтрак, обед и ужин, – говорю я ей. – Пошла ты к черту, что скрывала это от меня.

– Да, блядь!

Она начинает качаться на моем рту, больше не заботясь об устойчивости камина. Все, на чем она может сосредоточиться, это на том, как я двигаю языком по кругу вокруг этого маленького пучка нервов. Если я когда-нибудь буду умирать, пожалуйста, пусть она избавит меня от страданий. Пусть она сядет мне на лицо, и я смогу задохнуться в ее киске и умереть счастливым.

– Хейс, – стонет она. – Хейс, черт!

Ее голос поднимается на октаву, и все, что требуется, это один глубокий толчок моей руки и жесткое посасывание ее клитора, и она, блядь, кончает.

В этот момент камин рушиться.

Левая половина камина вырывается из стены, покачиваясь, и только правая сторона удерживает его. Все, что было сверху, падает на пол, но мне удается удержать Лейкин в вертикальном положении, прижав ее спиной к камню камина. Но мы еще далеко не закончили, так как она вздрагивает на моих руках.

Я вытаскиваю из нее пальцы и хватаю ее за талию, чтобы оторвать от стены. Она наклоняется всем своим весом вперед, наваливаясь на мои плечи, и я осторожно отступаю назад, прежде чем аккуратно поставить ее на пол.

– Когда-нибудь я снова трахну твой рот, – говорю я ей.

Она ухмыляется и опускается на колени. – Зачем ждать? Сделай это сейчас.

Да, ни одна вещь в мире не может заставить меня отказаться от этого. Я одним движением сбрасываю с себя брюки и боксеры, освобождаю член и беру его в руку. Она облизывает губы, наблюдая, как я пару раз поглаживаю его, и когда я приближаюсь к ее рту, она открывает его, как и подобает хорошей девочке.

– Я не в настроении проявлять милосердие, так что, если я сделаю тебе больно, ты должна будешь остановить меня.

Но она ничего не отвечает. Это ее только возбуждает. Она подносит руки к моей заднице и втягивает меня в свой рот. Я откидываю голову назад, и она сосет мой член лучше, чем кто-либо другой. Ее язык обводит головку, а затем прижимается к нижней части моего члена, когда я глубоко вхожу в нее.

Моя рука, вцепившаяся в ее волосы, дрожит, когда я пытаюсь сдержаться, но когда я вижу, как она сужает глаза, глядя на меня, я понимаю, что она не хочет этого. Она хочет боли. Она хочет захлебнуться от моего члена. И, блядь, я не хочу ничего, кроме как дать ей это.

Упираясь в заднюю стенку ее горла, я резко притягиваю ее к себе. Мой стон смешивается со звуком ее удушья. Стенки ее горла сжимаются вокруг меня, когда она задыхается, и я отступаю лишь на секунду, чтобы она успела вдохнуть, прежде чем снова войти в нее.

– Черт возьми, – простонал я. – Посмотри на себя. Ты так хорошо справляешься. Мне так чертовски хорошо.

Еще через пару секунд я позволяю своему члену выскользнуть из ее рта. Ниточка слюны свисает с меня на ее губы, и она вытирает ее, переводя дыхание.

– Я хочу еще, – умоляет она. – Дай мне еще.

Я зажимаю ее подбородок между большим и указательным пальцами, заставляя ее посмотреть на меня. – Не будь капризной. Ты получишь больше, когда я дам тебе больше. Но сейчас мне нужно быть внутри тебя.

Она закусывает губу и ложится на пол, раздвигая ноги и позволяя мне увидеть эту красивую киску. Держа член в руках, я провожу им вверх-вниз по ее клитору, наблюдая за тем, как она извивается.

– Ты, блядь, создана для меня, Лейкин.

Не сводя с нее взгляда, я вхожу в нее так, что между нами ничего не остается. Она прижимается затылком к полу, и ее глаза закрываются, потеряв контроль от удовольствия. Нет ничего лучше этого. Она обвивается вокруг меня, а я трахаю ее до потери сознания – это просто рай.

В последний раз мы занимались сексом прямо здесь, в ту ночь, когда я попросил ее выйти за меня замуж. Все, чего я хотел, это чтобы она чувствовала себя такой же любимой и желанной, какой она была. К черту, такой, какая она есть. Но сейчас моя единственная цель – сделать так, чтобы она знала без малейшего сомнения, что ничто и никто никогда не будет способен сделать это. Они не смогут заставить ее почувствовать то, что могу я, потому что они не знают ее так, как я.

Эта киска принадлежит мне, нравится ей это или нет.

Прижимая большой палец к ее клитору, я круговыми движениями двигаю бедрами, а ее пальцы впиваются в ковер, пытаясь найти что-то, что поможет ей удержаться на земле. Но это не то, чего я хочу.

Я хочу, чтобы она воспарила в сексуальное подпространство.

Ее дыхание учащается, пока, наконец, она не задерживает дыхание и не сжимается вокруг меня. Крик, который она издает, наверняка встревожит соседей, и я уверен, что если они пришлют полицию, то увидев разрушенный камин, будут в полном восторге. Но я не делаю даже слабой попытки успокоить ее.

Пусть они слышат.

Точнее, пусть этот чертов псих услышит.

Я хочу, чтобы они услышали, как она выкрикивает мое имя, кончая на мой член, как будто ей нужно, чтобы весь мир знал, кому она принадлежит.

Кому она, блядь, всегда будет принадлежать.

– Ты так и не решилась на противозачаточные? – выдавил я из себя.

Она качает головой. – К черту их. Все равно сделай это.

Боже, как я этого хочу. Я бы не хотел ничего больше, чем наполнить ее прямо сейчас. Увидеть, как моя сперма капает из ее киски, заполненной до краев. Черт возьми, даже мысль о том, что моя сперма будет плавать внутри нее, заставляет меня хотеть этого. Но в последнюю секунду я заставляю себя вытащить член.

Я сжимаю пресс, поглаживая свой член, наблюдая, как струи белой спермы вырываются наружу и падают между ее ног. Это не то же самое, но это самая близкая альтернатива, и это все еще так чертовски горячо. Ее киска покрыта моей спермой, и, может быть, это безрассудно, но я провожу головкой члена по ней и проталкиваю его внутрь – даю ей попробовать то, что она хочет.

Словно желая доказать, что она тоже умеет дразнить, она тянется вниз и проводит двумя пальцами по тому беспорядку, который я устроил. Я наблюдаю, как она подносит их ко рту и обхватывает губами, застонав от вкуса.

Твою мать.

Я падаю на пол рядом с ней и слушаю, как мы оба тяжело дышим. После этого мы должны быть полностью удовлетворены, но я уже жажду еще одного раунда. Вот что она делает со мной. Каждый маленький вкус заставляет меня хотеть большего, пока единственное, что я могу сделать, – это утонуть в ней.

Трахать ее в баре – это одно. Это была практически нейтральная территория. Я мог нагнуть ее и войти в нее, высвобождая все свои разочарования и выплескивая их в нее. Но здесь, в месте, где мы произнесли клятву и пообещали провести вместе всю оставшуюся жизнь, я не могу этого сделать.

И из-за этого я перешел на опасную территорию.

Она перевернулась ко мне лицом и положила руку мне на грудь. – О чем ты думаешь?

Нет. Я не могу.

Я не могу, блядь, сделать это.

Это слишком.

– Ни о чем, – холодно отвечаю я, вставая, чтобы натянуть штаны.

Ее глаза на секунду закрываются, но прежде чем она успевает сказать что-нибудь о том, что я снова от нее отгораживаюсь, ее телефон вибрирует на журнальном столике. Она встает и подходит к нему, совершенно голая, не испытывая ни малейшего стыда. Ее даже не волнует сперма, стекающая по ноге.

– Привет, Эш, – говорит она, отвечая на звонок. – Э… да. Дай мне минут десять, ладно? Без проблем. Пока.

– Она прекрасно чувствует время, – думаю я, но резкий взгляд, который она бросает в мою сторону, говорит о том, что я перегнул палку.

Схватив свою одежду, она идет в ванную, чтобы привести себя в порядок, а затем ставит компьютер на кухне. Я должен оставаться в гостиной. Поиграть в видеоигры или посмотреть чертов фильм. Нет никакой причины, по которой я должен сидеть у острова.

Разве что… он ближе к ней.

Так что я иду именно туда.

Раньше я никогда не считал себя озлобленным человеком. Я не был самым счастливым, но не думаю, что мне когда-нибудь было так горько. Но сидя здесь, делая вид, что листаю телефон, а сам исподтишка наблюдаю за работой Лейкин, я не могу не чувствовать этого.

Не поймите меня неправильно, я был честен, когда сказал ей, что горжусь ею. Горжусь. Я знаю, как сильно она этого хотела, и то, что она добилась этого, просто невероятно. Я никогда не сомневался в том, что она это сделает. Я видел некоторые вещи, которые она написала, и она действительно талантлива.

Но я не был частью этого.

Она уехала, и без нее моя жизнь развалилась на части. Но Лейкин? Она не просто выжила без меня. Она, блядь, процветала.

Может быть, карма с ней согласна. Может быть, она была вознаграждена за то, что поступила правильно, защитив меня, хотя я никогда не просил ее об этом. Вполне возможно, что так оно и есть.

Но есть и вероятность того, что я всегда просто сдерживал ее.

Она заканчивает работу и закрывает компьютер, наконец, впервые за последние два часа посмотрев на меня. – Ты так и будешь на меня пялиться, или ты действительно хочешь поговорить?

– Не знаю, о чем тут говорить, – просто отвечаю я.

Она закатывает глаза. – Ну, можно начать с того, почему ты все это время наблюдаешь за мной с хмурым выражением лица. У тебя скоро появятся морщины.

Я пожимаю плечами, отводя от нее взгляд и сосредотачиваясь на своем телефоне. – Есть вещи и похуже морщин.

Она обходит остров сбоку, пока не оказывается передо мной, прислонившись к стойке. – Или ты можешь рассказать мне, о чем ты думаешь каждый раз, когда уходишь в себя после нашего секса.

Первое. Определенно, блядь, первое.

– Знаешь, говорят, что морщины показывают, что ты много смеялся в течение своей жизни, – говорю я ей.

Бесполезная информация, которую я почерпнул на каком-то вечере тривиальных игр, на который меня однажды затащили Кэм и Мали. Я помню, потому что Мали сказала, что мне не о чем беспокоиться и на моем лице не будет морщин.

Я отмахнулся от нее.

– Хейс, – вздыхает Лейкин. Она осторожно берет у меня из рук телефон и кладет его на стол. – Поговори со мной. Пожалуйста.

Мой взгляд встречается с ее, и я ненавижу то, как она смотрит на меня. Хрупкий – это не то слово, которым меня можно описать, но с ней я чувствую, что могу разбиться в любой момент. После ее ухода я пытался собрать себя обратно, но это всегда было невыполнимой задачей.

Поэтому я притворялся.

Я натягивал улыбку на лицо перед всеми, кто имел значение, и пил с друзьями, делая вид, что мне хорошо. Но сейчас, когда она стоит здесь и смотрит на меня так, словно видит мою душу, я понимаю, что все это было проклятой ложью.

Я не в порядке.

С тех пор как она ушла, не было ни одного момента, когда я был в порядке.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

– О чем ты думаешь, – предлагает она. – Что ты чувствуешь.

Я думаю о том, что ты собираешься разбить меня на миллион кусочков, и чувствую, что земля может уйти у меня из-под ног в любую секунду.

– Как долго студия позволит тебе работать удаленно?

Она хмурит брови. – Мы не говорили об этом, а что?

Я пожимаю плечами. – Просто интересно, сколько еще ты здесь пробудешь, прежде чем вернешься к своей новой идеальной жизни.

– Так вот в чем дело? – спрашивает она. – Хейс, я здесь. Прямо здесь. Разве ты этого не видишь?

– Да, – хмыкаю я. – Вижу. Я также вижу, что у тебя есть все, что ты когда-либо хотела, в твоем новом доме с Нолан. Веселая соседка, с которой ты можешь пойти на вечеринку. Работа мечты. У тебя все это есть.

– Нет, – говорит она мне. – Нет! Потому что там нет тебя!

– Может быть, так оно и должно быть! – кричу я. – Тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, твоя жизнь там так чертовски хороша, потому что меня в ней нет? Признай это, Лейкин. Тебе лучше без меня.

Она качает головой. – К черту. Я вообще не верю в это дерьмо.

– А тебе и не надо. Доказательства прямо перед твоим лицом.

Повернувшись, она делает два шага от меня, затем останавливается. Ее пальцы вцепились в волосы, и она дергает их, застонав от разочарования.

– Тьфу! Ты такой чертов… уф! – Отпустив волосы, она упирается руками в стойку. – Я не собираюсь стоять здесь и слушать, как ты намекаешь, что ты мне не подходишь! Это полная чушь, и ты, блядь, это знаешь!

– Кто знает. Может быть, и так, – говорю я с видом полного поражения. – А может быть, я просто мысленно готовлюсь к тому неизбежному дню, когда ты снова уйдешь.

– Тогда почему бы тебе просто не попросить меня остаться? – кричит она.

– Потому что я не знаю, хочу ли я этого!

Это чушь. Полная ложь. Конечно, я хочу, чтобы она осталась. От одной мысли о том, что она снова уйдет, мне становится плохо. Но я отказываюсь снова оказаться в дураках. Это случалось уже слишком много раз.

Лучше ожидать худшего.

Лейкин выглядит так, будто я только что ударил ее ножом прямо в грудь. Мы смотрим друг на друга, понимая, что находимся на перепутье. Она поступит мудро, если откажется от меня. Я проиграл. Я это знаю. Ей суждено стать суперуспешным автором песен, а мне – просто парнем, о котором она когда-то написала пару любовных баллад.

Звук моего телефона прорезает тишину, и я наполовину ожидаю, что посмотрю вниз и найду там какую-нибудь загадочную угрозу от того, у кого не хватает смелости сказать мне это в лицо, но это всего лишь Мали.

Возвращаюсь домой с работы. Приводи Лей, когда захочешь.

Я смотрю в окно, наблюдая, за тем, как свет растворяется в темноте.

– Пора идти, – говорю я, не глядя на нее. – Я завезу тебя к Мали, а потом мне нужно встретиться с Кэмом в баре.

Но когда я встаю и начинаю идти к двери, я понимаю, что она не идет за мной. Я оборачиваюсь и вижу, что она стоит там, где я ее оставил, а ее глаза полны слез.

– Я не хочу тебя терять, – почти шепчет она.

Это откололо еще один кусочек от моего сердца, но все в порядке.

Я привык к этому.

Я лишь пожимаю плечами. – Я тоже не хотел тебя терять.

Повернувшись на пятках, я выхожу через парадную дверь и иду заводить машину, потому что у меня нет времени на этот разговор.

Я должен перевезти чертово тело… снова.

17

Нет ничего более загадочного, чем перепады настроения Хейса Беккета Уайлдера. В одну минуту он смотрит на меня так, словно я самое прекрасное, что когда-либо существовало на земле, а в другую – он настолько холоден, что я могу получить обморожение. Это похоже на то, как мы начинали, но гораздо хуже.

Хуже потому, что я знаю, каково это – иметь его. По-настоящему иметь его. После того, как он рассказал Кэму о нас, он был весь в отношениях. Для человека, у которого не было опыта отношений, он знал, как себя вести в них. Не было ни одного момента, когда бы я почувствовала себя нежеланной, нелюбимой или недооцененной. Он относился ко мне как к королеве.

А сейчас я больше похожа на ту, с кем он трахается время от времени.

Он борется. Я знаю это. Это написано на его лице каждый раз, когда он смотрит на меня. Но я знаю, что связь между нами все еще существует. Она потрескивает в воздухе каждый раз, когда мы находимся рядом друг с другом. Я просто надеюсь, что этого окажется достаточно.

После того, что он мне сказал, я не уверена, что этого будет достаточно.

– Лейкин, сядь, мать твою, – говорит мне Мали в миллионный раз. – Мои родители, наверное, слышат, как ты вышагиваешь.

Я уверена, что это так, но ничего не могу с собой поделать. – Что, если это ловушка? Что, если их хотят подставить, и они попадутся, пытаясь избавиться от этой чертовой штуки? Я не для того мучилась больше года, чтобы Хейс все равно загремел в тюрьму, а Кэм пошел ко дну вместе с ним.

– Эй, супружеские свидания могут быть горячими.

Серьезно? Я на грани нервного срыва, а она сейчас шутит? Но, опять же, мы говорим о Мали. Возможно, она серьезно.

– Ты хуже всех, – говорю я ей.

Она делает вид, что обиделась, и насмехается надо мной. – Ладно, можешь мне не верить. Но я думаю, что ты будешь выглядеть мило с малышом на бедре, говоря людям, что тебе нужно пойти позвонить вашему папочке-заключенному.

– Хватит болтать.

– Не могу, глупышка, – напевает она. – Если я тебя хотя бы немного не отвлеку, ты дойдешь до сердечного приступа.

Ну, это не совсем выдумки. Мой предел спокойствия сегодня ограничился получасом, и все это время я просидела за обеденным столом с родителями Мали. Было здорово снова увидеть их. Я очень по ним скучала. Но когда ваши парень и полу-муж избавляются от трупа, это не лучшее время для игр.

– Знаешь, что тебе нужно? Перепихнуться.

Я закатила глаза. – У тебя, что, есть член? А то у тебя в последнее время постоянно секс на уме.

– Есть! – с гордостью говорит она, лезет в тумбочку и достает оттуда фаллоимитатор, похожий на что-то из фильма про роботов. – Его зовут Линус.

– Линус? Как этого долбаного персонажа из «Орешков» (Peanuts – американский комикс, один из персонажей которого был Снупи)?

Она сузила на меня глаза. – Нет. Как сокращение от «кунилингус».

Мой рот несколько раз открывается и закрывается, прежде чем я нахожу нужные слова. – Разве это не должно быть Лингус, а не Линус?

– Знаешь что? Ты можешь идти, – говорит она, как будто мы не в опасности. – Если тебя вдруг похитят, просто воспользуйся функцией экстренного вызова на своем телефоне. Я уверена, что с тобой все будет в порядке. Ты крепкий орешек.

Это первая фраза, которая вызвала у меня смех с тех пор, как я сюда приехала. Мали удовлетворенно улыбается, хватаясь за телефон, чтобы посмотреть, есть ли какие-нибудь новости. К счастью, она не способна злиться на меня дольше нескольких часов.

Слава Богу.

Я не знаю, что бы я делала, если бы она больше не хотела иметь со мной ничего общего. Функционировать без нее я не умею. Как будто ее жизнь и моя напрямую связаны друг с другом. Я уже говорила об этом раньше и скажу еще раз.

Хейс – любовь всей моей жизни, но Мали – моя вторая половинка.

– Что-нибудь известно?

Она качает головой. – Ты узнаешь, как только я что-нибудь получу.

Со стоном я опускаюсь на ее кровать. – Это просто ад. Отвлеки меня чем-нибудь еще.

Ее губы сжимаются, прежде чем улыбка прорывается наружу. – Сегодня утром по дороге к Хейсу для того, чтобы забрать мою машину, Кэм трахнул меня пальцами.

Между словами, вылетевшими из ее рта, и звуком, который я издала, не было никакой задержки. – Я сказала «отвлеки меня», а не заставляй меня блевать по всему дому.

Она выглядит такой чертовски гордой собой, напевая себе под нос, как будто она только что не рассказывала о своей сексуальной жизни с моим братом. Представьте себе, если бы Хейс подошел к Кэму и сказал: «Эй, бро, сегодня трахал рот твоей сестры». Хакер был бы не единственным трупом, которого сегодня выкинут, это точно.

– Так, я так понимаю, он на тебя больше не злится? – спрашиваю я.

Выражение ее лица становится скептическим, и она хмыкает. – Нет, злится. Просто у меня есть способ получать то, что я хочу.

Конечно, у нее есть. – В таком случае, есть идеи, как мне заставить Хейса перестать от меня отгораживаться?

– То есть секс в кладовке – это не выход?

– Ха-ха, – насмешливо говорю я, показывая ей средний палец. – Нет, идиотка. Это не так. Как и секс в баре до этого или ранее, когда мы трахались в гостиной.

Ее глаза забавно расширяются. – Господи Иисусе. Не знаю, в курсе ли ты, но вообще-то это не твоя работа – заселять Землю.

Я решила проигнорировать ее предыдущее высказывание. – Это единственный способ, которым он позволяет мне чувствовать себя ближе к нему. Но за этим почти всегда следует то, что он вытирает с меня слезы. Например, сегодня мы поссорились, и он прямо сказал, что не знает, хочет ли он, чтобы я осталась.

– Типа в его доме?

– Типа в городе, или вообще рядом.

Она начинает смеяться, и это быстро выходит из-под контроля, превращаясь в истерический смех. – Мне очень жаль. Просто… ты действительно в это веришь?

Я пожимаю плечами. – Он не дал мне повода не верить.

– Да, потому что тот факт, что в любое время, когда вы оставались наедине, он не мог оторваться от тебя, совсем не говорит об этом.

– Ты всегда такая язвительная стерва? Неужели я только сейчас это заметила?

– Да, – самодовольно отвечает она. – Это моя основная черта характера.

Я усмехаюсь, но за этим следует вздох. – Я не знаю, Мэл. Что, если он решит, что больше никогда не сможет мне доверять? Что, если между нами действительно все кончено?

Она сочувственно улыбается мне, играя с моими волосами. – Если между вами все будет кончено, я буду полностью убеждена, что любви не существует.

– Но она существует, – говорю я ей. – Я чувствую это каждый раз, когда смотрю на него. Или думаю о нем. Или говорю о нем. Или думаю о чем-то, что связано с ним.

– Я понимаю, – прервала она меня. – Ты ешь, спишь и дышишь Хейсом. Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Хорошо. – Сегодня мы сломали камин.

Из ее рта вырывается громкий смех. – Серьезно? Какого хрена?

Я смеюсь над ее реакцией. – Он усадил меня на него и съел. Оказывается, эти штуки не такие уж и прочные.

– Черт, – пробормотала она. – Ты очень везучая сучка.

– Я знаю. – Я оборачиваюсь, чтобы смотреть в потолок. – Теперь, если бы только я могла заставить его снова полюбить меня.

Ее телефон звонит, и она начинает вставать с кровати. – Он все еще любит. Он просто ведет себя как идиот. Но, по крайней мере, он идиот, который может избавиться от тела, не попадаясь на глаза. Они уже возвращаются, так что пошли.

О, спасибо, черт возьми.

Когда мы вернулись в дом, ни Мали, ни я не задавали никаких вопросов. Ни о том, куда они его бросили. Ни о том, как это произошло. И уж точно не о том, что их могли бы поймать. Думаю, я могу говорить за всех нас, когда скажу, что мы хотим оставить сегодняшние события в прошлом.

За исключением умопомрачительного секса. Он может остаться.

Мы все вчетвером заходим в дом, и как только Хейс включает свет, глаза Кэма расширяются. – Черт! Кажется, здесь кто-то был!

Он тут же начинает оглядываться по сторонам, как начинающий агент ФБР, а Мали старается не рассмеяться. – Спокойно, частный детектив Магнум. Здесь никого не было.

– Ты что, не видишь этот чертов камин? – давит он. – Он вырван наполовину из этой чертовой стены.

Она сморщила нос, глядя на него. – Детка, поверь мне. Ты не хочешь продолжать эту тему.

Кэму требуется секунда, чтобы все встало на свои места, но в тот момент, когда это происходит, видно, что он мгновенно переходит от беспокойства к возмущению.

– Так оно и получилось, – кивает Мали.

Хейс смотрит на меня, подняв брови. – Ты рассказала ей?

Я усмехаюсь и киваю, но отвечает Мали.

– Я впечатлена, Уайлдер. Не думала, что ты на это способен. – Она поворачивается к Кэму. – Тебе нужно улучшить свою игру.

– О, я понял, – хнычет Кэм, глядя в потолок. – Это ад. Я живу в чистилище.

– Могло бы быть и хуже, – поддразнивает она, чтобы еще больше его подзадорить. – Я могла бы рассказать тебе о том, как они дважды трахались в баре.

Кэм поспешно зажимает пальцами уши. – Я каюсь, я каюсь, я каюсь!

– Ладно, – останавливает ее Хейс. – Как бы мне ни хотелось посидеть здесь и помучить Кэма своей сексуальной жизнью, мы должны попытаться выяснить, кто, черт возьми, все это затеял.

– Ты уже рассказал им о сообщении? – спрашивает Кэм.

Мы с Мали отвечаем в унисон. – О каком сообщении?