Текст книги "Мечты о полете (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Её реакция малозаметна. Возможно, Брума не заметил бы, как вспыхнули её глаза или как сжались её руки на коленях. Для Солати же она ответила на мой вопрос так, как если бы говорила вслух.

Я продолжаю:

– Убийца изнасиловал мою подругу. Полагаю, он занимается этим регулярно. Я не знала Урсу, но никто не должен умирать таким образом. Я сделаю всё возможное, чтобы… разобраться с ним в ближайшие несколько недель.

Я двигаюсь к двери.

– Я ничего не могу тебе сказать. Это против правил Госпожи. Но я скажу, что у тебя очень хорошие инстинкты. И добавлю, что если ты разберёшься, то получишь нашу вечную благодарность.

Она смотрит мне прямо в глаза.

– Хочешь, чтобы я сказала в Клетках что-нибудь конкретное на этот раз? – спрашиваю я.

Она смеётся, вернувшись к обычному виду, и машет мне на дверь.

У меня есть подтверждение, что это был Убийца. Это позволит мне рассказать остальным, не выдавая секрет Кристал. Я выхожу из борделя, погружённая в свои мысли. Я натыкаюсь на кого-то. Это не редкость во Внешнем Кольце. Я отхожу в сторону, но отшатываюсь из-за вспышки красного цвета в уголке глаза. Я смотрю в знакомые голубые глаза и дергаюсь во второй раз. Глаза принадлежат Санджею, одному из делегатов мира.

– Потерялся? – скриплю я.

Я прочищаю горло. Никогда в жизни я не издавала таких звуков. Он смотрит на меня свысока, и я замечаю его бледное, с зелёным оттенком лицо. Члены ассамблеи не бывают во Внешних Кольцах. Что он здесь делает?

– Да. Потерялся. Я, эм, чёрт, – он качает головой. – Где я?

– Во Внешних Кольцах, – бормочу я, рассматривая своего друга.

Но беспокойство омрачает моё счастье. Это место опасно для него. Он выделяется, как свеча в глубокой пещере.

– Я… я не помню.

Он смотрит на меня сверху вниз распахнутыми глазами. В нём нет той весёлой бравады, к которой я привыкла.

– Как пройти к Средним Кольцам? – хрипит он.

Я показываю в направлении откуда пришла.

Он вкладывает монету в мою руку и, спотыкаясь, идёт к тропинке. Моё сердце бешено колотится в груди. Что с ним случилось? Кто-то напал на него? Он определённо не в себе. Искал ли он меня? Спустя столько времени, обыскивает ли Король Джован Гласиум, чтобы найти меня? Я думала, что попытки найти меня уже прекратились. И зачем Джовану посылать делегата? Обычно такой работой занимались Дозорные. По крайней мере, именно их послал Джован, чтобы найти бандитов, которые избили меня до полусмерти, пока я была в замке. Может быть, он сменил тактику после бестолковых попыток. Делегаты были среди тех, кто знал меня лучше всех на Гласиуме. Технически, они похитили меня из Осолиса после смерти Кедрика, по ошибке думая, что я была убийцей. Каким-то образом в процессе мы стали хорошими друзьями.

Я следую за Санджеем до границы Средних Колец, убеждаясь, что он благополучно выбирается. Я смотрю, пока его плечи не исчезают за углом, а затем со вздохом возвращаюсь в казармы.

Все обедают, когда я возвращаюсь. Я отмахиваюсь от эпизода с Санджеем. И собираюсь сделать кое-что, что требует моего полного внимания.

– Я сходила в бордель и поговорила с Лейлой, – говорю я.

Это настолько странная фраза, что она сразу привлекает всеобщее внимание.

– Ту женщину звали Бет, её настоящее имя Урса. Прошлым вечером она ушла с Убийцей. Факт, который не должен выйти за пределы этой комнаты.

Я смотрю каждому из них в глаза. Я не хочу, чтобы это вернулось к Уиллоу.

Вьюга ударяет кулаками по столу.

– Люди Хейла играют с нами в игры, потому что мы не спускаемся в яму.

Я бросаю взгляд на Кристал.

– Да, думаю это вызов для меня. Но мы не собираемся заглатывать наживку. Сейчас не время для удара. Однако сомневаюсь, что они не попытаются сделать что-то ещё. Один из нас должен следить за их казармами.

– Я займусь этим, – говорит Лёд.

Он встаёт и переводит взгляд между мной и Алзоной. Его готовность следовать за Блейном на арене запомнилась мне надолго.

– Не думаю, что ему следует это позволять, – говорю я.

– Почему? – брызжет слюной Лёд.

Он искренне озадачен. Но недолго.

– Ты знаешь почему. Или, как минимум, должен знать. Ты – слабейшее звено в нашей шестёрке. Если Алзона позволит тебе заняться этим, ты упустишь ещё больше занятий и станешь ещё большей обузой.

– Ты говоришь, что я не могу драться? – спрашивает он, сверкая глазами.

– Я говорю, что у тебя есть способности великого бойца, но твоя физическая подготовка оставляет желать лучшего. Я не оцениваю тебя по твоему потенциалу. А лишь оцениваю тебя по тому, что видела. Ты можешь честно сказать, что не знаешь этого?

Я вижу, как он ищет оправдание. Я продолжаю, не давая ему шанса ответить:

– Это одно из моих опасений, Лёд. Другое заключается в том, что твоя лень перейдёт на слежку за группой Хейла и подвергнет тебя опасности.

– Этого не произойдёт, – пылко отвечает он.

Я выгибаю бровь.

– Я могу поверить тебе на слово. Но до сих пор твоё слово мало что значило, когда дело доходит до тренировок. Помнишь, когда мы сидели здесь, и вы впятером поклялись выкладываться на тренировках, чтобы мы могли победить?

Я оглядываюсь на других. Они избегают взгляда Льда.

Лёд смотрит себе под ноги. Я ловлю насмешливый взгляд Осколка и подмигиваю ему – он догадался, что я задумала. Я позволяю Льду бурлить, пока его щёки не начинают краснеть.

– Вот что я тебе скажу. Если Алзона согласится, я дам тебе испытательный срок, – Лёд поднимает голову. – Если ты достаточно усердно поработаешь в первой половине дня, то остаток дня можешь посвятить слежке.

Я играю свою роль и жду реакции Алзоны, но мы уже обсудили это. Она демонстративно поджимает губы и соглашается.

– Да! Я сделаю это, – заверяет нас Лёд.

Я продолжаю свою речь:

– Это решение, которое будет приниматься ежедневно. Если ты не справляешься, ты не участвуешь в слежке. Справедливо? – спрашиваю я сидящих за столом.

Все выражают своё согласие. Я возвращаю взгляд ко Льду, его лицо такое решительное, каким я его никогда не видела.

– Я сделаю это. Буду лучше справляться со своими обязанностями, – клянется он.

– Рада слышать. А то, что касается слежки, я доверюсь тебе в этом.

Лёд бормочет про себя:

– Думаю, будет лучше, если я понаблюдаю за казармами часть ночи. Полагаю, днём они тоже будут тренироваться. Может, мне стоит следить и за борделем?

Я позволяю себе улыбнуться, когда он болтает о своей стратегии.

ГЛАВА 9

Наступает последняя неделя перед турниром. До Дозорных дошёл слух, что мероприятие пройдёт в Шестом Секторе. Поэтому, конечно же, оно состоится во Втором. Шквал говорит, что эта уловка срабатывает каждый раз. Я нервничаю по поводу групповой категории. Мы никогда не тренировались против кого-то, кроме самих себя. Я знаю, что некоторые другие казармы организуют встречи, но поскольку наша стратегия уникальна, я не хочу раскрывать элемент неожиданности.

Мы с Осколком сидим в приятной тишине, наблюдая за готовкой Лавины.

– Здорово видеть, как он получает удовольствие от этого. Случай с Урсой в переулке сильно потряс его, – мягко говорит он.

Я поднимаю брови. Я определенно упустила этот момент. Я была полностью поглощена собственными тренировками. После нашего разговора Лёд начал работать усерднее всех нас, да и Вьюга устремился вперёд. С новыми мечами, кинжалами и копьями мы сбросили большую часть нашей неотесанности и в бою с оружием.

Я бросаю быстрый взгляд на Лавину. Почему Осколок сообщает эту информацию о гиганте так просто? Я едва ли что-то знаю о мужчинах в бараках. Лавина через мою голову кивает Осколку, который наклоняется вперёд и наливает мне выпить.

– Его мать была шлюхой, ты знала? Он любил её. И она была очень добра к нему. Научила его готовить и заботиться о себе так хорошо, насколько смогла.

Он делает большой глоток, и я делаю то же самое.

Лавина дал ему разрешение рассказать мне эту историю. Я была тронута, что он так сильно мне доверяет.

– Однажды ночью он проснулся от крика и обнаружил, что его мать мертва, а над ней стоит мужчина. Убийца забрал Лавину и держал его связанным. Он бил его каждые несколько дней.

Я сжимаюсь. Ничего не могу с этим поделать. Какое ужасное детство.

– Но мужчина не рассчитывал, что Лавина вырастет таким высоким. Когда Лавине исполнилось тринадцать лет, он свернул мужчине шею и ушёл. Некоторое время он работал вышибалой у дверей «Слизи». Там я его и встретил, – Осколок ухмыляется. – За эти годы мы подружились, а потом Алзона завербовала нас, когда начала искать бойцов.

Он говорит просто и без эмоций, будто излагает факты. Я пришла к выводу, что Лавина не любит разговаривать из-за того, как двигаются его шрамы во время беседы. Но теперь я задаюсь вопросом, не предпочитает ли он, чтобы Осколок излагал его историю без эмоций. Заметно, что обращались с ним хуже, чем просто избивали каждые несколько дней. Равномерно расположенные порезы на его лице – дело рук извращённого, хладнокровного подонка.

Я подхожу к Лавине и, схватив его за предплечья, тяну его вниз. Когда его лицо оказывается на одном уровне с моим, я говорю:

– Этот человек старался изо всех сил. Но он не причинил тебе никакого вреда. Не там, где это имеет значение.

Я кладу руку на его сердце, а затем обнимаю его за талию. Он похлопывает меня по спине и обнимает на несколько долгих секунд.

Возобновляется нормальный разговор, как будто мы не обсудили только что, как ужасно обращался с Лавиной убийца его матери. Мне интересно, как они с Осколком подружились. Осколок ловит мой любопытный взгляд и улыбается. В его выражении лица есть некоторый вызов. Я догадываюсь, что он мне говорит: я не могу попросить рассказать его историю, не рассказывая свою собственную.

В ночь перед тем, как мы отправляемся на турнир, Алзона входит с сумкой. Я горжусь тем, как далеко она продвинулась. Приняв помощь, она создала более сильный бизнес. Её готовность отбросить гордость и изучить общую картину делает её ещё страшнее, если такое возможно.

Мгновение она обводит взглядом стол. В конце концов, мужчины прекращают говорить. У нас такая игра – кто достаточно смел и будет говорить дольше всех. Сегодня самый смелый Лёд, он замолкает через минуту и тут же замирает под её испепеляющим взглядом.

– Я хочу, чтобы вы меня выслушали, – начинает она.

– Она выступает как боец, – догадывается Вьюга.

– Она снова берёт на себя организацию матчей, – стонет Лёд.

– Она собирается заставить нас драться топлес, – говорит Шквал.

Мы пялимся на него. Он произносит абсурдную вещь. Но Алзона выгибает бровь.

– Именно!

Она открывает сумку, а мы тупо смотрим на неё. Надеюсь, это не относится ко мне.

– Вы все видели, как толпа реагирует на бойцов типа Греха. Чем больше кожи вы показываете, тем больше вы привлекаете внимание толпы.

Я смеюсь, когда она бросает мужчинам чёрные кожаные штаны. Шквал поднимает свои. На правом бедре пришита буква «А».

– «А» значит Алзона? – спрашиваю я у Кристал.

Она кивает, втягивая щёки, чтобы сдержать смех. Я снова хихикаю.

– Я не понимаю, почему ты смеешься, ты ещё свою одежду не видела, – говорит Осколок.

Я захлопываю рот.

Они уходят, чтобы надеть свои наряды, и у меня открывается рот, когда они возвращаются.

– Ух ты, ребята, вы, правда, хорошо выглядите в этом, – говорю я.

И я не вру.

Я прячу улыбку, когда они умиляются моему комментарию. Даже Осколок ухмыляется.

Шквалу и Льду около двадцати лет, и молодость на их стороне как дополнительное преимущество, хотя ни одному из них не больше тридцати. Все мужчины находятся в отличной форме после последних двух месяцев тяжёлых тренировок.

– Да, очень хорошо. Это подойдёт. Ты признаёшь, что они выглядят чертовски горячо? – спрашивает Алзона у меня.

Я прищуриваю глаза и молчу, а она достает чёрные ремешки многомесячной давности.

– Если ты наденешь это, то будешь выглядеть так же хорошо, как они. Ты единственная женщина на соревнованиях. Ты должна сыграть на этом преимуществе. Это не дешевка. Используй её. Это оружие.

Я показываю на других бойцов.

– Они у тебя не связаны ремнями! Это ничем не похоже… на это!

Я смотрю на остальных в поисках поддержки и с неприятным удивлением обнаруживаю, что они согласны с Алзоной.

– Серьёзно? – я не обращаюсь ни к кому конкретно.

Осколок присаживается на скамейку передо мной.

– Думаю, Алзона права. За последние два месяца ты дала нам все возможные преимущества, которые только можно придумать. Это просто ещё одно. И оно значимое. Вряд ли ты понимаешь, насколько отвлекающими такие вещи могут быть для мужчин.

Я думаю о том, как Уиллоу танцует в своём окне и как все мужчины застывают на месте.

– Я понимаю, – говорю я.

Улыбка Алзоны могла бы осветить комнату. Я тороплюсь добавить:

– Я не говорю, что надену это, но подумаю о том, что вы сказали.

Я выхватываю дурацкие ремешки и, бросив последний взгляд, убегаю в свою комнату, чтобы разобраться, как надеть эту чёртову штуку.

Мы отправляемся во Второй Сектор за день до турнира. Я проделывала этот путь уже дважды. Большую часть пути я иду впереди. Мы прибываем в казармы Трюкача и размещаемся в своих комнатах. Я располагаюсь с Кристал и Алзоной, несмотря на неоднократные приглашения Греха. Он возобновил свои пылкие клятвы в любви, уверяя, что не возражает против моего влечения к женщинам. Он утверждает, что изменит моё мнение. Гнев толкает Греха лицом в тарелку с едой, чтобы тот замолчал.

Большинство людей Трюкача приятные мужчины. Я начинаю считать некоторых из них друзьями. Хотя в этот раз я заметила, группу мужчин, которая сидит отдельно от остальных. Похоже, они не очень нравятся остальным бойцам Трюкача. Изучив их, я решаю, что они могут больше подойти группе Хейла.

Нет ничего удивительного в том, что я плохо сплю. Я часами ворочаюсь, зная, что результаты работы каждого отразятся на мне как на их тренере.

За завтраком никто не шутит, напряжение в воздухе ощутимо. Сегодня пройдут отборочные раунды соревнований один на один. Поединки начинаются рано и продолжаются до тех пор, пока не останется только двадцать лучших бойцов. На следующий день эта группа из двадцати человек ещё сильнее редеет, пока в финале не останутся двое. Финал проводится только после завершения групповых соревнований на третий день. Нам понадобятся все имеющиеся в нашем распоряжении навыки, и немного удачи, чтобы выиграть звание лучшего барака.

Я возвращаюсь в комнату и смотрю на чёрные ремни, торчащие из моей сумки.

К чёрту.

– Кристал! – зову я.

Она высовывает голову из уборной.

– Помоги мне с этой штукой.

Может быть, я отдам их Лейле после соревнований.

Алзона входит после того, как я с трудом залезаю в конструкцию. Она свистит.

– Вау, Мороз. Если бы я не была с Кристал, я бы точно занялась тобой.

С моих губ срывается неловкий смешок:

– Если бы мне нравились женщины?

Алзона пожимает плечами.

– Что там говорил Грех? Я могу заставить тебя изменить своё мнение. Я настолько великолепна, – говорит она, изо всех сил изображая его улыбку.

– Что-то в роде того, – говорю я, крутясь на месте. – Вы уверены, что надо мной не будут смеяться? Я очень хорошо осознаю, как мало на мне одежды.

– Они будут смеяться, только если почувствуют, что ты стесняешься, – говорит Кристал. – Если ты собираешься носить это, ты должна владеть этим.

Я сразу вспоминаю Уиллоу, её походку, дерзкие взгляды, которыми она одаривает всех мужчин. Смогу ли я повторить это?

– Полагаю, сперва мне нужно опробовать это.

Я делаю глубокий вдох и захожу в столовую. Большинство мужчин там. Они не поворачиваются разом, как это бывает с Уиллоу, но разговор постепенно затихает. Грех продолжает наливать воду в уже полный кубок. Я подхожу к нашему столику, слегка покачивая бёдрами, надеясь, что не выгляжу полной идиоткой. Я закрываю рот Гневу, когда прохожу мимо. Многие мужчины, которые не удостаивали меня более чем полувзглядом, когда я была в другой одежде, теперь откровенно пялятся. Похоже, одежда, или её отсутствие, имеет здесь большое значение.

– Мальчики. Должно быть, мы сделали что-то правильное в своей жизни, – говорит Трюкач.

– Лучший завтрак в моей жизни, – шепчет Грех.

Я игнорирую всех и сажусь со своим бараком.

– Ты можешь в нём двигаться? – спрашивает Осколок, всегда практичный.

– Вообще-то, на удивление хорошо.

Кожаные ремни пересекают мою грудь, живот и спину и переходят в «V» образную вставку, которая закрывает большую часть спины и область между ног. Задняя и передняя вставки зашнурованы по бокам тонкими кожаными ремнями. Я позаботилась о том, чтобы они были надежно закреплены. Всё не так плохо, как я боялась. Те части, которые я не хочу, чтобы кто-то видел, в основном надежно защищены и не видны.

Как оказывается, я рада, что потренировалась на мужчинах за завтраком. Я высоко держу голову, пока мы спускаемся по лестнице к Клеткам. Я веду себя так, будто, позволяя всем смотреть, я делаю всем одолжение. Головы поворачиваются, но никто не касается меня. Они знают меня и знают, что я могу с ними сделать.

– Ты только посмотри на эту реакцию! – говорит мне на ухо Лёд с тихим смехом.

Я тихонько хихикаю вместе с ним. Я могу привыкнуть к такой одежде.

Сейчас на уровнях необычайно тихо, лишь несколько зрителей разбросаны по всем трибунам. Вьюга говорит мне, что толпы обычно приходят в конце дня, когда идут более захватывающие бои. Первая жеребьёвка уже определена, и каждый владелец получает свою копию. Я изучаю нашу, когда Алзона передаёт её мне.

– В этот оборот жеребьёвка хоть чёткая? – спрашивает Осколок. – В прошлый раз, когда кто-то из Внешних Колец попытался сделать это, жеребьёвка была катастрофой, – говорит он, изучая кусок бумаги. – Должно быть, на этот раз этим занимался кто-то из Среднего или Внутреннего Кольца.

Сверху нацарапаны детали раунда. Сто шестьдесят участников. Я знала, с чем мы столкнулись, но число всё равно невероятное. К концу дня сто сорок бойцов должны быть отсеяны. У нас только шесть конкурентов. «Шесть отличных конкурентов», – напоминаю я себе. Но шансы, конечно, против нас. Вьюга – единственный, кто сталкивается с одним из лучших бойцом в первом раунде. Два месяца назад он мог проиграть. Но если только что – то не пойдёт катастрофически неправильно, у него не будет никаких проблем.

В этих раундах был удачный жребий. Завтра будет сложнее. Во время нашей последней схватки в ямах я запомнила двадцать сильнейших противников. Надеюсь, ничего не изменилось с тех пор, как я дралась в последний раз. Я слишком поздно поняла, что должна была присутствовать на последних матчах.

Начинаются бои, и их темп более беспощаден, чем я ожидала после описания Шквала. Как только поверженного человека вытаскивают из ямы, начинается следующий бой. Здесь нет ничего от того расслабленного отношения, к которому я привыкла. Постоянно слышен звон монет, передаваемых сверху. С наступлением утра толпы людей начинают проникать на верхние уровни.

Вьюга заходит и, конечно, через несколько минут после начала боя вырубает Грома круговым ударом. Я оглядываюсь по сторонам, оценивая реакцию. Люди Трюкача выглядят немного шокированными, как мне кажется. А ещё дальше стоит группа, которая показывает пальцем и переговаривается между собой. Я улыбаюсь и приветствую Вьюгу, когда он подходит к нам.

Первый раунд продолжается до полудня. Проходит восемьдесят боёв, некоторые длятся всего несколько секунд, некоторые – несколько минут. Как я и предполагала на основе списка, остальные проходят в следующий раунд без особых проблем. Некоторые бойцы даже не наносят нам ни одного удара.

Происходит небольшая задержка, пока последние несколько победителей включаются следующий жребий. Кристал бегает туда-сюда, копируя каждую часть списка по мере принятия решения. Я снова удивляюсь их эффективности. Полагаю, если турнир затянется, это увеличит риск того, что Дозор найдёт нас. Я не знаю, почему просто не поставить Дозорных на каждой арене. Они знали, где каждая из них находится. Но потом я вспоминаю, что в прошлый раз потребовалась сотня или около того Дозорных, чтобы одолеть нас. Их было недостаточно много, чтобы рассредоточиться.

Кристал передает мне полную копию следующего жребия. Сорок поединков. Моё сердце замирает, когда я вижу, что Осколок встречается с одним из лучших бойцов Хейла. Это будет напряжённый поединок. Я надеялась пройти ещё один раунд, прежде чем это случится. Мне нужно, чтобы Осколок был со мной в двадцатке лучших. Если он будет измотан после этого поединка, ему будет трудно выиграть последний бой дня. Я также встречусь с бойцом из первой двадцатки, но он находится в нижней части. Это будет хороший шанс избавиться от конкурентов. Он из группы, которая находится сейчас в Пятом Секторе.

Во время боя Осколка я сижу на краю нашей скамейки, морщась от каждого удара, попадающего в голову и рёбра. Наконец, ударом в середину груди Осколок одерживает верх. Вскоре после этого следует победа. Следующий жребий должен сыграть в его пользу. Он кивает мне, когда я хлопаю его по спине. Наши глаза встречаются, и я понимаю, что мы думаем об одном и том же.

Хейл в ярости. Кристал задыхается, когда он пинает потерявшего сознание бойца, которого Осколок победил за несколько минут до этого.

Я выхожу на арену, когда начинается мой бой. Я улыбаюсь и подмигиваю толпе, которая выкрикивает моё имя. Я не должна быть польщена тем, что все они знают моё имя, но я довольна.

У мужчины, с которым я сталкиваюсь, взгляд человека, который знает, что проиграет. Он потерял свою психическую стойкость, но я не теряю бдительности. Люди, которым нечего терять, самые непредсказуемые. Оказывается, это не тот случай. Чтобы положить его на спину и ударить ногой по лицу, вырубая, нужны считанные минуты. Это слабый удар, но к тому времени, как я спускаюсь по пяти ступенькам в яму, моя мораль уже исчезла. Странно думать о том, насколько благородны твои удары, когда ты вообще находишься здесь, в яме. И я могу быть уверена, что Убийца будет драться грязно без колебаний.

Шквал, Лёд, Лавина и Вьюга справляются, но Шквал получает сильный удар в голову, и я начинаю волноваться о его следующем бое. Кажется, что он ходит не совсем прямо.

К моменту начала третьего раунда должна наступить ночь. Но невозможно быть настолько уверенным под землей. Я бы подумала, что толпа уже наоралась до хрипоты, но, похоже, она стала громче. Скорее всего, в этом виновата выпивка, и то, что они всё больше обнажаются.

Я получаю следующий жребий.

– Дерьмо, – говорю я себе под нос.

Я передаю жребий Осколку.

– Определенно дерьмо, – говорит он.

Он столкнётся с братом Убийцы, которого я включила бы в десятку лучших. Осколок тоже в десятке лучших. Если бы он дрался с ним раньше, всё было бы иначе. Но Мясник завершил два лёгких раунда. Вообще, у большинства из группы Хейла были лёгкие бои.

Мне противостоит один из людей Трюкача, Порок. Он не так хорош, как Гнев, но высокомерия или ошибки с моей стороны будет достаточно, чтобы он одержал победу. Ещё два сомнительных для нас поединка. Шквал и Лавина должны будут показать себя с лучшей стороны. Я обсуждаю со всеми план действий, пока они разогреваются, а затем оставляю их доделывать разминку. Они сосредоточены и жаждут победы.

Алзона в полном беспорядке.

Её ногти обгрызены до основания. Она потеряла свою постоянную невозмутимость. Кристал делает всё возможное, чтобы отвлечь хозяйку, но я подозреваю, что у неё свои проблемы с противостоянием Убийце после того, что он сотворил с женщиной возле наших казарм.

Шквал входит в яму. Ведь неправильно, радоваться, когда я вижу, что его оппонент, Джек, не в лучшей своей форме? Я решаю, что можно и порадоваться, и хихикаю над обычным именем этого человека. Так происходит до тех пор, пока он не делает своё первое движение. Джек настроен по-деловому. Это один из самых длинных поединков. Такой бой, который сводится к тому, насколько сильно каждый хочет победить.

Джек падает на пол после удара пяткой в челюсть. Оказывается, Шквал больше жаждал победы.

Через два боя, без всякого предупреждения, Убийца хватает со стены оружие и убивает своего противника. Толпа и соперники ошеломлённо смотрят на кровавую массу, лежащую перед ними. Никто не осмеливается освистать его. Человек, которого он убил, даже не входил в первую пятёрку. Он не должен был стать для Убийцы проблемой. Было ли между ними что-то личное? Или это было ещё одно послание мне? Я получаю ответ, когда он направляет свой окровавленный меч в мою сторону. Я подавляю ужас и сжимаю руку Кристал, давая ей молчаливое обещание.

Несмотря на все усилия, Осколок и Лавина в следующих поединках оказываются нокаутированы своими противниками. Бойцы, победившие их, находятся в лучшей форме после первых раундов, а в случае с Лавиной соперник просто лучше. Чтобы вынести моего гигантского друга, требуется четыре человека.

Это тяжёлый удар по нашим шансам на победу, но после того, как Убийца убил своего противника, я решаю, что рада, что они в безопасности. Я больше, чем когда-либо прежде, надеюсь, что Лёд, Шквал и Вьюга не встретятся с ним завтра. Я сомневаюсь, что смогу стоять в стороне и смотреть, как умирает один из моих друзей.

Снова моя очередь. Звонит колокол. Порок выступает вперёд. У него быстрые ноги и он сильнее меня, как и большинство других мужчин здесь. Я наблюдаю за его движениями. Он слегка приседает на правую ногу. Его левая, должно быть, была повреждена в предыдущем бою. Я прячу эту информацию. Я подманиваю его сделать первый шаг. Обычно я сначала обмениваюсь несколькими ударами, но мне нужно бить сильно и быстро. Завтрашние раунды важнее, чем сегодняшнее развлечение толпы. Я уклоняюсь и бью ногой по его левому колену, как только он делает шаг. Мне не нужно бить так сильно, чтобы сломать кость или закончить его карьеру. Достаточно умеренного удара, чтобы нога стала помехой. Я помню свои ощущения, когда дядя сломал мне ногу. Я бы никогда не сделала этого ни с кем. Даже с Убийцей.

Матч вскоре закончится. Порок тоже это знает. Он хромает и уклоняется от ещё нескольких ударов, прежде чем я подхожу к нему и бью ногой прямо под подбородок – мой любимый удар. Он отключается. Толпа снова скандирует моё имя. Я делаю пару сальто, чтобы они остались довольны. Алзона будет гордиться.

Мы бредём домой, настолько уставшие, что большинство из нас не может связать и двух слов. Причудливый поворот – после своего нокаута Лавина болтает без умолку. Я беспокоюсь, что его мозг мог быть травмирован. Первый день закончился. Четверо наших бойцов вошли в двадцатку лучших. Наш барак находится на третьем месте после барака Трюкача, у которого пять бойцов, и барака Хейла, у которого шесть. При всей моей убежденности, когда я подбадривала остальных, я впервые по-настоящему верю, что мы можем стать лучшим бараком.

Всё зависит от завтрашнего дня.

ГЛАВА 10

Двадцать оставшихся участников ранжируются, и шестеро лучших равномерно распределяются по жребию. Основной приоритет – дать хорошее шоу. Этого нельзя добиться, если случайно выставить двух лучших участников на бой друг с другом. Я удостаиваюсь второго места. Нас с Убийцей поместили в противоположные концы жеребьёвки. Вьюга на шестом месте. Грех на четвёртом. Брат Убийцы, Мясник, на третьем месте, а человек по имени Мусор из другой команды – на пятом. Он единственный боец из своего барака в первой двадцатке.

Появилось объявление о том, что двадцатка лучших теперь официально превратилась в восемнадцать лучших. Два бойца выбыли из турнира при загадочных обстоятельствах. Алзона слышит, как кто-то говорит, что их вчерашние травмы оказались слишком тяжёлыми. Но есть и другие слухи – о нечестной игре. Я бы не удивилась, если их убрала группа Хейла.

Меня почти тошнит от беспокойства, что один из наших мужчин окажется против Убийцы. Смотреть на жеребьёвку почти так же плохо, как когда я впервые сняла вуаль.

Мои опасения беспочвенны. Никто из них не получает смертоносного мужчину в первой схватке. Мне противостоит неизвестный боец из команды Армана. Я не включила его в двадцатку лучших, так что либо он много тренировался, либо ему повезло в одном из боёв. Он невысок для Брумы, ростом примерно с Осколка. Это должно сработать в мою пользу, но я могу быть уверенной в его скорости.

Повезло, что я так много работала над своей выносливостью.

Бой длится двадцать минут, пока я не сбиваю его с ног ударом головы в нос. Я разбиваю его голову о яму, добивая его.

Вьюга движется дальше, побеждая одного из людей Хейла. Это доставляет нашей группе и, судя по ухмылкам, нескольким другим группам огромное удовольствие. Убийца также не убивает своего противника в этом раунде. Должно быть, у него сегодня хорошее настроение.

Шквал был нокаутирован Грехом. Он всё ещё не совсем в форме после вчерашнего удара в голову, хотя Греху в любом случае досталась бы невероятная победа. А когда Лёд обрушивает Гнева на пол, я испытываю гордость, которой не испытывала никогда раньше. Он никак не смог бы победить, без упорной работы в этом месяце. По окончанию раунда мы получаем рейтинг. В первой десятке у нас три бойца. У Трюкача только двое. Теперь Гнев и ещё двое мужчины, чьих имён я не знаю, выбыли. Ещё одному мужчине, Отраве, повезло в бою, и у Хейла четыре бойца. Первая десятка.

Алзона в восторге.

– Пока что второе место! Это гораздо лучше, чем последнее место, – говорит она.

Я практически вижу, как монеты мелькают в её глазах.

– Мы будем расширяться, приобретём лучшее оснащение.

Я отключаюсь, пока она строит свои бизнес-планы. Мы пришли сюда не за вторым местом, мы пришли сюда за первым. С нашим планом группового боя и нашим текущим рейтингом победа нам по плечу. Мы можем сделать это, мы можем победить казармы Хейла!

– Мы могли бы это сделать, – шепчет Шквал, повторяя мои мысли. – После всего этого времени. Мы можем выиграть это дело.

У нас есть рейтинг, но это не значит, что сегодняшние бои закончены. Осталось ещё пять боёв, чтобы свести число участников к последней паре.

Первая десятка формируется по-другому. Но опять же, выгодно занимать высокие места. Находясь на втором месте, я сражусь с Отравой, занявшим девятое место. А Вьюга сразится со вторым бойцом Трюкача, Яростью, которому повезло в последнем бою. Лёд, на седьмом месте будет драться с Грехом. Я не понимаю, как Хейл устроил эту жеребьёвку, но четыре участника из его казармы столкнутся друг с другом. Я бы поставила свои любимые ботинки на то, что поединки будут постановочными.

Они не превзошли моих ожиданий. Пытка делает пару несерьёзных попыток, прежде чем его нокаутирует Мясник. А после того, как я нокаутирую Отраву, я наблюдаю, как Уничтожитель едва поднимает руку, защищаясь от удара Убийцы. Толпа ненавидит это. Они открыто освистывают братьев, чего раньше никогда не делали. Хотя это умный ход. Я устала после боя с Отравой, хотя он был легче, чем предыдущий матч. Мясник, с которым мне предстоит встретиться в следующий раз, свеж после тридцатисекундного постановочного раунда. У места в двойке лучших есть свои преимущества. У нас с Убийцей на один бой меньше, чем у остальных в первой двадцатке.