Текст книги "Мечты о полете (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Он бросает его и тащит меня прочь, за пределы слышимости остальных.

– Вот поэтому мы не тренируем женщин, – рычит он мне в лицо.

– Ох, то есть не потому, что вы думаете, что женщины слабее мужчин, и боитесь, что они станут лучше вас? – спрашиваю я.

Он хмурится на меня. Я продолжаю:

– Моей вины в том, что он сделал, нет. Таков уж Грех. Он ведёт себя так со всеми женщинами. Это пустяки.

Джован фыркает.

– Поверь мне, он серьёзен. И почему ты не надеваешь одежду, которую я прислал тебе?

– Потому что ты не дал никому из остальных новой одежды!

Я сжимаю руки в кулаки, чтобы избежать соблазна ударить его. Он так раздражает!

– Все увидят, что я получаю привилегии.

Я оглядываюсь и вижу, что остальные бросают на меня странные взгляды. Я отступаю, понимая, что мы стоим слишком близко.

– И, раз уж мы заговорили об этом, тебе нужно отступить. Если ты будешь продолжать в том же духе, люди догадаются, что мы знакомы. Возвращайся к отстраненному, задумчивому Джовану.

– Отстраненный, задумчивый Джован? – спрашивает он.

Я с подозрением смотрю на него. Как всегда, его лицо – чистый лист, а тон слишком непринужденный.

– Это не смешно, – говорю я.

Уголки его рта дёргаются. Я немного радуюсь, что мне удалось догадаться, что он смеется надо мной.

– Ты права. Насчёт одежды. Но не по второму пункту. Уделяя тебе внимание, я спасаю тебя от других мужчин, – говорит он.

– Правда? – с сомнением интересуюсь я.

Я оглядываюсь назад. Один мужчина из ассамблеи ловит мой взгляд и подмигивает. Я думаю улыбнуться ему в ответ, решая доказать свою точку зрения.

– Кажется, это работает очень хорошо, – говорю я вместо этого.

Джован одёргивает меня назад.

– Именно. Поэтому не завлекай их больше, чем это уже делает за тебя твоя одежда.

Я кланяюсь так низко, как могу.

– Я живу, чтобы служить, Король Джован.

Я наслаждаюсь его ответным рычанием и ухожу.

Джован воспользовался моим советом насчёт практики на движущихся мишенях. Я бросаю для него груши на тренировочном дворе. Не знаю, почему он выбрал груши. Он выпускает стрелу, и груша превращается во влажную массу. Я хмуро наблюдаю, как ошмётки разлетаются по земле.

Он хмурится, бросая взгляд через плечо, когда Грех машет женщинам на дорожке. Грех носит новую тунику и брюки, которые получили несколько дней назад все мужчины. Хотя другие мужчины не носят свои туники наполовину распахнутыми, чтобы продемонстрировать синяки на шеях. Грех решил, что эти отметины – знак его преданности мне, доказательство стойкости его любви. В самом деле, ему просто нравится демонстрировать своё тело.

– Чёртов идиот, – бормочет Джован.

Он начинает опускать свой лук, но останавливается, когда Малир подходит к Греху и бьёт его луком по голове.

Малир стал быстрее справляться с Грехом, теперь, когда между Дозором и бойцами из казарм не происходят постоянные драки. Это была напряженная неделя. Некоторые из Дозора были убиты группой Убийцы в Куполе, хотя большинство, кажется, поняли, что мы пощадили их, когда могли поступить иначе.

Я бросаю ещё одну грушу.

– Ты знаешь, что тебе не нужно беспокоиться из-за Греха. Я уверена, что женщины всё ещё считают тебя более привлекательным. Ты же Король. Это должно что-то значить.

Джован мотает головой в мою сторону, его стрела сильно промахивается мимо груши.

– Что? – говорит он.

Я наклоняю голову, улыбаясь сама себе.

– Неважно.

Он подходит ближе.

– Нет, что ты имела в виду? – допытывается он.

Я вижу, как минимум двух любопытных мужчин, слушающих наш разговор.

Я подбрасываю в воздух грушу, а затем ещё одну, чтобы отвлечь его. Конечно, один из его прислужников мог бы справиться с этой работой. Это только заставляет меня ещё больше хотеть есть, а я хочу тренироваться. К тому же Вьюга каждый вечер отчитывает меня за то, что я трачу еду впустую.

– Значит ли это, что ты считаешь, что я более привлекателен, чем Грех? – с ухмылкой спрашивает Джован.

Я смеюсь, но мой смех затихает, когда я вижу, что он серьёзен. Мои щёки теплеют.

– Я не уверена, что это уместно, – шепчу я, добавляя многозначительный взгляд.

Он ведёт себя слишком фамильярно, особенно когда рядом находятся другие.

– Ты либо считаешь так, либо иначе, – давит он, а его взгляд скользит по мне.

Я пожимаю плечами.

– Никто из вас не привлекает меня.

Я не пытаюсь скрыть ухмылку по поводу своего оскорбительного комментария, когда бросаю следующую грушу.

Он выгибает тёмно-каштановую бровь.

– Снова врёшь, я вижу.

Ухмылка сползает с моего лица.

– Нет, это не так. Вы оба слишком самодовольны на мой вкус.

Я кладу грушу и иду в сторону Осколка, игнорируя громкий смех за моей спиной. Осколок вскидывает брови при моём приближении.

– Шутишь классные шутки? – спрашивает он.

Я киваю.

– Ты же знаешь меня. Комик Мороз, – говорю я.

Он смеется и встает рядом со мной.

– Возможно, ты захочешь знать, Малир расспрашивал Гнева, почему ты убила Мясника, – он сохраняет свой голос тихим, оглядываясь по сторонам.

Я удерживаю внимание на выборе стрелы из бочки.

– Оу? – говорю я и смотрю на него поверх оперения, приподняв бровь. – Ты хочешь о чём-то спросить, Осколок?

Его глаза блестят. Я кладу стрелу на место.

– Ни о чём, просто странно, что ты спасла одного командира, но не имела никаких проблем с тем, чтобы вырубить другого, – говорит он. При его следующих словах я замираю: – Кто-нибудь может решить, что ты знала Малира.

Он передает мне выбранные стрелы. Я машинально беру их, во рту пересыхает.

– По этой причине я вмешался и сказал Малиру, что у тебя были личные счёты с Мясником. Что ты некоторое время преследовала его, – продолжает он. – Возможно, ты захочешь придерживаться этой истории, если спросят.

Он знает, что я увязла в этом по самое горло, и понимаю, что он прикроет мою спину.

– Спасибо, – шепчу я и двигаюсь, желая стиснуть его руку.

Он отдёргивает её раньше, чем я касаюсь его.

– Почему ты это сделал? – спрашиваю я.

Он усмехается, но как-то неловко. Он никогда раньше не отстранялся. Никто из нас не проявлял часто привязанность, но когда её предлагали, то всегда принимали. Он бросает взгляд на Короля, который стреляет ещё в одну грушу.

– Касаться тебя – не очень хорошее дело для моей продолжительности жизни. Я рассматриваю тебя как сестру. И хочу удостовериться, что это очевидно для того гигантского мужчины, который решает буду я жить или умру, – говорит он. – Ты можешь пожимать мне руку, когда угодно. Но, когда его нет рядом.

Он дёргает головой в сторону Джована с очередной ухмылкой. Она сползает, когда он обнаруживает, что Король наблюдает за ним.

Я издаю стон.

– Только не ты.

Осколок усмехается, отходя в сторону и направляясь ко Льду.

В этот вечер я иду с Кристал в обеденный зал. У нас теперь нет стражников. Полагаю, мы доказали, что не представляем угрозы. Мы поворачиваем в арку, и Кристал врезается кому-то в спину. Я поддерживаю её, когда она отскакивает назад. Этот «кто-то» – Ашон, младший брат Кедрика. Моё сердце слегка замирает при виде его знакомых голубых глаз и высеченного лица. Но это напоминание о Кедрике уже не так болезненно, как было раньше.

Он смотрит на меня поверх головы Кристал.

– Мороз, не так ли? – спрашивает он.

Ждал ли он здесь, пока я пройду?

Я делаю короткий кивок и стараюсь сохранить дыхание. Так близко я ещё не находилась к Ашону. Его улыбка ни за что не была бы такой искренней, если бы он знал, что я – Татума.

– Приятно познакомиться с тобой. И приятно наблюдать, как ты сражаешься, – добавляет он.

Я поднимаю брови.

– В Куполе или в яме? – спрашиваю я и немедленно прикусываю язык.

Это не было умно.

Его ответная улыбка ослепительна и очаровательна, и мне хочется улыбаться вместе с ним. У Кедрика была такая же харизматическая улыбка и у Джована тоже, когда он её использует. В улыбке Ашона я обнаруживаю лёгкую тревогу.

– Боже, мисс Мороз, в Куполе, конечно, – отвечает он.

– Благодарю за комплимент, Принц Ашон. Прошу извинить нас, – говорю я и жестом показываю Кристал идти вперёд.

В нашем конце зала царит суматоха. Видимо, причина в Осколке и Льде, хотя несколько человек из Дозора, похоже, присоединились к ним.

– Девчушка! Ты должна это попробовать, – кричит Лёд.

Он ловит ртом кусочек фрукта. Я качаю головой и сбегаю, чтобы найти что-то поесть. Я размышляю, могу ли я спокойно взять грушу, когда кто-то пристраивается рядом со мной.

Это Мэйси, жена Блейна. Робкая Мэйси смелее, чем стойкие люди, с которыми она сидит, и она первая женщина из ассамблеи, которая подошла ко мне.

– З-здравствуй, Мороз, – говорит она.

Я наклоняю голову и продолжаю ковыряться в еде, стараясь реагировать противоположно моей инстинктивной реакции.

– Я подумала, могу ли я… задать тебе вопрос? – спрашивает она, накладывая большую порцию мяса на свою тарелку.

После этого она отрезает ещё два куска мяса. Я сомневаюсь, что она осознает, что делает.

– Давай, – с любопытством бормочу я, но произношу это, будто делаю ей огромное одолжение.

– Мог бы кто-нибудь научить меня драться, как ты?

Она говорит так быстро, что мне требуется мгновение, чтобы осмыслить её слова. Когда я понимаю смыл, я с трудом могу в них поверить.

– Ты хочешь драться? Зачем?

Дрожащими руками она начинает накладывать булочки. Я не могу удержаться и не распахнуть глаза, когда она добавляет их к своей уже приличной куче. Мэйси следит за моим взглядом, направленным на её массу еды, и краснеет.

– У меня был план – письма. Но кто-то украл их. Теперь у меня ничего нет. Я не могу сбежать.

Её слова рассыпаются в беспорядочном потоке.

Во рту пересыхает. Письма? Говорит ли она про урну с документами, которые я взяла? Моё сердце замирает.

Некоторые из этих писем были написаны многие перемены назад. Она так долго планировала побег от Блейна, а я разрушила её тщательно продуманные планы.

– Этот человек причиняет тебе боль? – мягко спрашиваю я.

Она смотрит на меня расширенными глазами и сжимает рот. Я спешу дальше, чувствуя её отстранение.

– В детстве меня несколько раз били. Я знаю каково это, испытывать такую боль.

– Правда? – спрашивает она.

Слёзы наворачиваются на её глаза. Я киваю.

– Да, – шепчет она, – он причиняет мне боль.

Блейн бьёт свою собственную жену. Мерзкое, отвратительное оправдание для мужчины. Почему Соул не предпринял ничего по этому поводу? Он был самым робким из всех делегатов, да и вообще из всех Брум, которых я встречала, но это же была его сестра!

Конечно, он мог бы набраться мужества и защитить её. Джован, должно быть, не знает о жестокости Блейна. Я помню, как он отреагировал на моё избиение. Я никогда не испытывала такой сильной ярости по отношению к себе. Джован убил бы его – что не было бы так плохо – но по своему собственному опыту я знала, что Мэйси не хотела бы, чтобы её проблемы афишировались.

Я ставлю свою тарелку и хватаю её за руку.

– Я не знаю места, где женщины могут научиться драться, но оставь это мне. Я уверена, должны быть и другие, кто хочет того же, благородные или иные. Возможно, что-то можно устроить.

Она бешено мотает головой вверх-вниз.

– У меня есть деньги, которые я отложила. Я могу заплатить тебе. Мне просто нужна пара приёмов, чтобы дать ему отпор.

Я улыбаюсь её нетерпению. Обучаться самообороне немного более сложно, чем она думает. Я сомневаюсь, что её личное обучение впишется в планы Джована. Но возможно я могу связать её с Алзоной. Она всегда ищет способ заработать деньги.

– А пока что, хочешь, чтобы я с ним разобралась?

Она издает писклявый звук. Требуется мгновение, чтобы понять, что это смех.

– Нет, он вернётся только через месяц. Я надеялась, что к тому времени смогу немного подучиться, – говорит она.

– Мэйси, – зовёт кто-то. – Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая.

Я оборачиваюсь. Арла.

– Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая, – вполголоса передразниваю я.

Мэйси смеётся. На этот раз настоящим смехом. Я улыбаюсь, а её глаза оживают. Она всё ещё должна быть красивой. Блейн состарил её преждевременно. Он заставил её забыть счастье, лишил всякой живости. Я не могу дождаться, когда он за это заплатит.

– Это я тоже сделаю, – шепчет она. – Спасибо.

Она возвращается на своё место перед королевским столом.

Я сижу в сторонке и слушаю, как Вьюга рассуждает о том, сколько людей можно накормить едой, которую другие тратят на свою игру. Между четырьмя столами вокруг нас и нашим собственным начался турнир. Что-то связанное с ловлей фруктов ртом с разных расстояний. Это выглядит довольно забавно, но я понимаю, к чему клонит Вьюга. Эти люди уже наелись, а во Внешних Кольцах есть те, которые сегодня умрут от голода.

Вьюга подталкивает меня, бросая на меня взгляд. Я расслабляю лоб, понимая, что хмурюсь. Слишком тихо. Почему все затихли? Я поворачиваюсь.

Встаёт Джован.

– Мы практически завершили пребывание в Первом Секторе, – говорит он.

Раздается рёв. Никто не хочет покидать самую тёплую погоду за всю перемену. «Теплая погода» – относительно Гласиума. Каждое утро на земле всё ещё лежит иней.

– Но это не все плохие новости. По традиции в конце недели состоится бал.

Женщины ликуют, мужчины стонут.

– Поскольку Арла проделала такую прекрасную работу в прошлый раз, она снова займётся организацией празднества.

Я хихикаю, вспоминая ложь, которую я сказала ей перед тем, как покинула замок. Прекрасная женщина бросает жеманный взгляд на Джована. Я снова хихикаю, когда её цель совершенно не замечает этот взгляд.

– Меня от неё тошнит, – громко шепчет женщина.

Я оборачиваюсь и вижу, что это Грета. Я хихикаю, и она посылает мне неуверенную улыбку.

– Этот бал также станет прощальным для гостей из Внешних Колец, которые решат вернуться к себе домой. Накануне объявят имена тех, кто будет отобран для Дозора. Те, кого спросят, должны дать свой ответ, – продолжает он и бросает короткий взгляд на свои сжатые в кулак руки, на которые он опирается за королевским столом. – Как вы знаете, я вёл военные переговоры с Татум Аванной из Осолиса.

Во рту пересыхает. Я думала, что раньше в зале было тихо, оказывается я ошиблась.

Теперь повисает настоящая тишина.

Остальные за нашим столом обмениваются тихим ропотом. Очевидно, новости о возможности войны не распространились далеко, что кажется мне странным. Хотя Осколок и Лёд не выглядят удивлёнными.

– Если к концу Второго Сектора не будет достигнуто мирное соглашение, которое удовлетворит обе стороны, ассамблея переедет в Шестой Сектор вместо Третьего. Это позволит Дозору оставаться рядом с Великим Подъёмом.

Начинаются возгласы.

– Но у нас даже больше нет Татумы!

– Они же сами убили Принца Кедрика!

– Всё, – завершает Джован.

Я сразу же выхожу из зала, не веря, что моё лицо останется без эмоций при этой новости. Джован, должно быть, считает, что война неминуема. Иначе, зачем он планировал это необычное перемещение в Шестой Сектор?

Я добираюсь до своей комнаты и мечусь по ней. Если только Джован не лжёт сквозь зубы, моя мать сопротивляется всем усилиям по установлению мира. Прошло уже несколько месяцев. Конечно, если бы мир был достижим, он был бы достигнут уже сейчас. За год со дня смерти Кедрика можно было обменяться двенадцатью посланиями. Я морщу лицо, сделав небольшую паузу в своих бешеных движениях. На самом деле, двенадцать не кажется таким уж большим количеством. Всего лишь шесть ответов, шесть попыток переговоров с каждой стороны.

Мог ли правитель решить, что они собираются на войну, после столь короткого общения? Может быть, я паникую из-за пустяков.

Дверь с грохотом распахивается, и врывается Джован.

Я смотрю на потолок вместо того, чтобы смотреть на него.

– Я вижу, твои манеры совсем не улучшились. Что, если бы я принимала ванну? – спрашиваю я.

– Если бы ты принимала ванну, я бы присоединился к тебе, – отстреливает он в ответ.

Я задыхаюсь от его грубости.

– Ты забываешь кто я, Король Джован. Не разговаривай со мной так.

Он бросает взгляд на меня, его глаза осматривают комнату.

– Ты всё ещё здесь.

Я оглядываюсь вокруг. Он с ума сошёл?

– Почему нет? – спрашиваю я.

– Я подумал, что мои новости заставят тебя сбежать, – говорит он. – Я понял, что только бегством ты справляешься с проблемами.

Я фыркаю и откидываюсь на кровать.

– В последний раз тебе говорю, я не сбегала обратно в Осолис. Зачем мне это делать без карты? У меня нет желания умереть.

– Могла бы одурачить меня.

Я рычу.

– Солис, ты так раздражаешь, – бормочу я себе под нос и прикрываю глаза рукой.

– Что? – спрашивает он.

Я не отвечаю. Кровать прогибается, и он садится рядом со мной. Мою кожу покалывает. Он смотрит на меня?

– Если ты не пыталась сбежать в Осолис, то, что узнала о стреле убийцы? – спрашивает он.

Я поднимаю руку и смотрю на него. Наша близость на кровати заставляет меня замечать в нём то, чего я обычно не замечаю. Например, что его губы кажутся мягкими, хотя всё остальное лицо – это твёрдые грани и точёные черты. И как некоторые волосы свисают ему на лоб.

– Тебе потребовалось достаточно много времени, – говорю я. – Я-то думала, это будет первое, о чём ты меня спросишь.

– В отличие от тебя, я не бросаюсь в опасные ситуации в поисках убийцы Кедрика. Я думаю, что ты дура, если считаешь, что мой брат хотел бы, чтобы ты умерла в жажде мести.

Ай.

Я тяжело сглатываю и разрываю зрительный контакт.

– Это был очередной тупик. Дерево Седир используется только в копьях для самых бедных жителей Внешних Колец. Оружейный мастер, с которым я говорила, сказал, что никто не продаёт стрелы из дерева Седир. В этом нет смысла, так как дерево легко ломается.

Я снова закрываю лицо рукой, продолжая говорить:

– Стрела была сделана убийцей, и кроме того, что он должен быть беден, у меня больше нет никаких зацепок, – бормочу я.

– Всё это время у тебя была стрела, – догадывается он, говоря с низким гулом.

– Да.

– Ты врала мне?

Он отводит мою руку от лица и наклоняется ко мне, его волосы ниспадают вперёд. Я смахиваю шелковистые пряди со своей щеки. Я толкаю его в плечо, и он откидывается назад.

– Ты не можешь злиться на меня за ложь. Ты тоже врал мне.

– Когда я тебе врал?

Выражение его лица становится бесстрастным. Отсутствие эмоций заставляет меня осознать, насколько экспрессивным он был с тех пор, как я вернулась.

Я кладу палец на губы.

– Хмм, давай посмотрим. Как насчёт того, когда я спросила, были ли новые послания из Осолиса до того, как ты уехал в тур.

Его щёки краснеют.

– Джован, что происходит? Почему ты не сказал мне, прежде чем заявил об этом ассамблее? Я знаю, что ты всё ещё зол на меня, но я бы хотела получить предупреждение.

– Я не был уверен в твоей реакции. Я рассудил, что лучше сказать тебе в то же время, что и остальным. И я соврал только потому, что твоя мать сделала некоторые… жестокие замечания в послании. Я не хотел повторять её слова и ранить тебя.

Я пожимаю плачами.

– Это не было бы чем-то, чего я не слышала раньше. Так что же там было сказано? «Можешь убить её, если хочешь, это избавит меня от работы» или «Она осквернена вашим миром»?

Он смотрит на меня изумлёнными глазами.

– Ты читала послания?

Я смеюсь.

– Нет, я просто знаю свою дорогую мать. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Незнание уже несколько месяцев разрушает мой разум.

Джован ложится на кровать рядом со мной.

– Дела… не очень хороши. Твоя мать требует непомерной платы за «оскорбление», нанесённое кражей тебя. Она говорит, что примет её в виде земли в Гласиуме, – он поворачивается и бросает на меня виноватый взгляд. – Я сказал ей, что пытаю тебя для получения информации, и ты будешь убита, если она не вернётся с более разумными предложениями.

Я серьёзно размышляю об этом.

– Могло бы сработать с матерью, которая любит своего ребёнка, – заключаю я.

Он поднимает брови, а затем подкладывает руки под голову.

– Похоже на то. Тогда я получил её ответ, в котором говорилось «скатертью дорога».

– Сомневаюсь, что ты отдашь ей землю. Дашь ли ты ей деньги?

Джован фыркает.

– Конечно, нет. Мой брат был убит в её чертовом мире! Кажется, она благополучно забыла об этом.

– Тогда будет война, – говорю я, разочарование окрашивает мой голос.

Я сажусь на край кровати.

– Олина, я стараюсь изо всех сил. Но я могу вразумить только разумного человека, – голос Короля напряжён.

Я киваю и прерывисто вздыхаю.

– Знаю. Поверь мне, я не виню тебя. Если уж на то пошло, я виню себя. Если бы я не попыталась показать Кедрику своё лицо, ничего из этого бы не случилось. Кедрик был бы всё ещё жив, и мы бы не колыхались на грани анархии. Всё просто. В обоих мирах есть люди, которым я не желаю зла. Это противоречиво и более чем запутанно.

Он садится рядом со мной, но не касаясь меня.

– Это война никогда не будет иметь к тебе отношение. Смерть Кедрика и твоё пленение послужили идеальным прикрытием для скрытых мотивов Татум. Её истинные замыслы теперь очевидны, а ты стала козлом отпущения. Если будет война, то только потому, что твоя мать – жадная сука, а не по какой-либо другой причине.

Он обхватывает меня за плечи и сжимает. Я не выражаю своего несогласия. Я просто смотрю перед собой, взгляд расфокусирован.

– Я, наверное, один из тех людей в Гласиуме, которому ты не желаешь зла, – говорит он.

Я не обращаю внимания на укол внутри меня при этой мысли. Он дразнит меня, пытается отвлечь.

Я закатываю глаза.

– Думаю, ты сам можешь о себе позаботиться.

Он встает и прочищает горло.

– Ты придёшь на бал?

Я тоже встаю и прислоняюсь к колонне.

– Нет.

– Что? – он поворачивается ко мне. – Но в этот раз ты на меня не злишься.

За день до предыдущего бала Джован пришёл в ярость, узнав, что Рон собирается показать мне, как работать с упряжками. Его отец умер в несчастном случае с упряжкой. Джован прижал меня к стене. Я запаниковала и сбежала от него.

Мои щёки пылают.

– В прошлый раз я тоже на тебя не злилась. Что ж, может быть немного. Я просто не хотела танцевать с тобой. Или с кем-либо.

Он хмурится, пытаясь вспомнить.

– Я бы скорее танцевал с тобой, чем с Арлой, – размышляет он.

Я говорю, не подумав:

– Как ты можешь говорить такое о женщине, с которой спишь? – спрашиваю я.

Мне не нравится Арла, она порочна и тщеславна, но ни одна женщина, делящая постель с мужчиной, не должна подвергаться такому обращению.

Он издает короткий смешок.

– Кто тебе это сказал? Я не сплю с Арлой уже долгое время.

Он с любопытством смотрит на меня, ожидая ответа.

– Эм… сама Арла, – отвечаю я.

Несколько мгновений он выглядит озадаченным.

– Ну, независимо от этого, на этот раз тебе не придётся танцевать со мной. Ты – Мороз, а не Олина, в этот раз, – напоминает он мне.

– Да, но у меня нет платья. Как и у Кристал.

Он издает рёв.

– Женщины. Почему ты не можешь просто пойти в этом?

Он жестом указывает на мою тунику и брюки.

– Можно? – я оживляюсь. – Я бы предпочла надеть это, чем ваши местные платья. Крошечные обрывки почти прозрачной ткани, едва прикрывающие грудь и…

Я прерываю своё описание, когда глаза Короля темнеют, и он делает шаг вперёд. Мои глаза расширяются.

– Твоя подруга, Кристал. Она спрашивала Садру, могут ли её отпустить во Внешние Кольца до бала, – его голос не собран.

Я гадаю, о чём он на самом деле думает. Но я улыбаюсь. Кристал будет рада вернуться к Алзоне.

– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли платье, – наконец говорит он.

– Что? Я думала, мне разрешено надеть это, – говорю я.

Он ухмыляется через плечо.

– Нет, я передумал.

Он захлопывает за собой дверь. Я подбегаю и дергаю её. Дверь не двигается, снова заперта.

Клянусь, я слышу приглушённый смех на другой стороне.

ГЛАВА 16

– Потаскуха, – рычит одна из прислужниц Арлы, когда я прохожу мимо.

Она в центре группы членов ассамблеи. Сомневаюсь, что она стала бы оскорблять меня, не будь они буфером.

– Доброе утро, – отзываюсь я.

Я сажусь.

– Чего хмуришься? – спрашивает Вьюга.

Я поднимаю на него взгляд.

– Меня только что назвали потаскухой в пятый раз, с тех пор как мы здесь. Я пытаюсь разобраться, это из-за того, что я из Внешних Колец, или из-за моего наряда, который был на мне в момент прибытия?

– Ничего из этого, полагаю, – бормочет Осколок, поедая ногу какого-то животного.

Я поворачиваю к нему лицо.

– Что это должно означать?

Он поднимает обе брови и бросает на меня сухой взгляд.

– Это означает, что ни одна из твоих причин не подходит. Причина в том, ты спишь с Королём Джованом.

– Чего!

Я вскакиваю со своего места. Разговоры вокруг нас затихают. Я сажусь обратно и жду, пока разговоры возобновятся.

– Почему люди так думают? – шепчу я своим друзьям.

Они исследуют моё лицо.

– Я так и знал! – говорит Лёд.

– А это не так? – спрашивает Осколок.

– Но ты спишь в соседней с ним комнате. И то, как он ведёт себя на тренировках. Все именно так и думают, – добавляет Вьюга.

Соседняя с моей комнатой, комната Джована!

Я смахиваю несколько слезинок. Это то, что все думают?

– Почему вы не сказали мне? – шепчу я.

Они заметно поникают на моих глазах.

– Не наше дело, – нехотя говорит Лёд.

Я встаю из-за стола, потрясённая. Слышал ли Джован этот разговор? Я знаю, что моё лицо краснеет. Я выхожу из обеденного зала и жажду скрыть это. Я сбегаю в свою комнату. Сегодня днём я не пойду на тренировку. Вместо этого я зароюсь под меха. Я закрываю лицо и вздыхаю.

Дверь распахивается. Почему я?

– Уходи. Я не буду сегодня тренироваться, – мой голос приглушает куча меха, под которым я прячусь.

Он вырывает меха из моей хватки.

– Почему? Ты больна? Я видел, как ты до этого выбежала из зала. Мне позвать Садру? – спрашивает Джован.

Почему он так много разговаривает?

– Нет, я не больна. Я просто не хочу никого видеть, – говорю я.

«Я не хочу видеть тебя», – молчаливо добавляю я. Я встречаюсь с ним взглядом и отвожу глаза, натягивая меха.

Джован наклоняется над кроватью и берет мой подбородок, заставляя меня поднять голову. Я закрываю глаза.

– Ты скажешь мне, что не так, – допытывается он.

Я трясу головой, освобождаясь от его хватки, и откатываюсь в сторону.

– Нет. Оставь меня одну, – шепчу я.

– Олина… кто-то обидел тебя? Я редко видел тебя такой подавленной. Это… женские дела?

Я выжила в Куполе только для того, чтобы умереть от стыда. Я качаю головой и слышу позади себя его взволнованный вздох.

– Ну, в таком случае, – говорит он.

Его вес смещается на кровати.

Я откидываю голову, и передо мной появляется груша.

– Груша, – ухмыляюсь я, садясь.

Он смеётся над моей реакцией.

Он прислоняется к стене за кроватью.

– Да. Я закончил развлекаться, заставляя тебя бросать их, пока я стреляю.

Я смотрю на него. Мой рот открыт.

– Ты делал это для забавы? Это так… подло, – говорю я.

Его ухмылка не может стать ещё шире.

– Я всё ещё был зол на то, что ты сбежала. Ты не представляешь, как весело было наблюдать за твоим лицом. И в обеденном зале тоже. Эти страдания компенсировали те муки, которые я испытывал.

Я смотрю на него. Он заставлял меня бросать их целую неделю. Я вполсилы бью его по руке, но меня слишком отвлекает груша в его руке.

Я смотрю на него. У меня перехватывает дыхание от веселья в его глазах. Я вспоминаю, что все думают, что мы спим вместе, и отворачиваю голову.

– Груша должна была поднять тебе настроение, – говорит он через мгновение.

– Так и есть.

Я колеблюсь, решая, стоит ли ему говорить. Может быть, будет лучше, если это сделаю я, тогда он может отстать на тренировках.

– Просто… люди болтают обо мне, – я ковыряюсь в меху.

Я не знаю, чего ожидаю. Доброго слова. Неловкости. Один из советов «на повышенных тонах», которые Аквин любит мне давать.

Я не ожидаю, что он будет корчиться от смеха.

Я хмурюсь на него и слезаю с кровати.

– Ты уничтожила мой Купол, победила моих Дозорных, – говорит он, беря себя в руки, – твои лучшие друзья – банда преступников из Внешних Колец. Ты расхаживаешь полуголая в этом костюме. И тебя беспокоит то, что люди болтают о тебе? Ты носила чёртову вуаль большую часть своей жизни, – его веселье иссякает, его осеняет мысль. – Что говорят? Это должно быть ужасно.

– Не беспокойся, – бормочу я.

Я не собираюсь говорить ему после такой реакции.

Он встаёт с кровати и делает один шаг ко мне. Я едва не закатываю глаза, прежде чем вижу, что он держит в руке мою грушу. Я поднимаю глаза и встречаю его взгляд.

– Только не моя груша, – я издаю стон.

Он смотрит на фрукт. Перекатывает плодоножку между большим и указательным пальцами, так что груша крутится.

– Скажи мне. И я отпущу грушу.

Его выражение лица бесстрастное, но в глубине его глаз горит доля юмора. От этого захватывает дух. Я отворачиваюсь от этого зрелища и взвешиваю последствия. Я очень хочу эту грушу. И если я скажу ему, возможно, он переселит меня в другую комнату.

– Они называют меня потаскухой, – моё лицо теплеет. – Кажется, все думают, что мы… что мы… спим вместе, – неуклюже заканчиваю я и смотрю на массивные ботинки передо мной.

Хотела бы я раствориться в камне подо мной. Я бросаю быстрый взгляд на грушу.

– И это всё? Кто, как ты думаешь, распустил этот слух? Мне нужно было как-то присматривать за тобой, не вызывая подозрений.

Его слова настолько шокирующие, что не совсем доходят до меня.

– Ты… что? – спрашиваю я.

– Я поощрял разговоры. Это было несложно. Ты красивая женщина.

Его комплимент теряется, когда моё зрение окрашивается в красный. Всё его внимание с тех пор, как я здесь, было частью представления, чтобы удержать меня от повторного побега.

Он ухмыляется и подносит грушу ко рту.

– Не. Кусай. Её, – говорю я мрачным голосом.

Было ошибкой сказать это. Я вижу блеск в его глазах за секунду до того, как он подносит грушу ко рту и откусывает мягкую мякоть. Как только я вижу, что её сладкий сок стекает по щетине на его подбородке, я теряю дар речи. С придушенным криком я бросаюсь на него.

Чего бы он ни ожидал, это было не оно.

Я выбиваю из него дыхание. Надеюсь, он подавится этим чёртовым фруктом! Я пользуюсь его неустойчивостью, и он оказывается на спине раньше, чем успевает прожевать три раза.

Я отбегаю в сторону до его ответной реакции.

– Ты это заслужил, – говорю я. – Ты распустил слухи! Поверить не могу. Знаешь, не очень приятно, когда тебя называют потаскухой. Особенно, когда ты не заслуживаешь этого звания. Думаю, ты должен извиниться. И ты съел мою долбаную грушу!

Я замолкаю, когда Джован вскакивает на ноги и бросает на меня такой взгляд, полный смертоносного обещания, что я кидаю взгляд на дверь. Внезапно Джован кажется намного больше. Ширина его плеч в два раза больше моей. Возможно, мне следовало бежать сразу.

– Ты хочешь извинений? – спрашивает он. – Как именно ты собираешься получить их?

Я фыркаю на него.

– Посадить тебя на задницу будет достаточно.

Я выпячиваю бедро и ухмыляюсь ему. Он приближается ко мне.

– Я мечтал о спарринге с тобой с тех пор, как увидел вас в Куполе. Наверняка ты тоже об этом мечтала? – говорит он.