Текст книги "Три дня до смерти (СИ)"
Автор книги: Келли Мединг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 4
69:47
– Не смешно, – я сжала руки в кулаки. По спине пробежала дрожь.
– Это не шутка, Эви. Ты умерла из-за меня, – нахмурился Вайят.
Толика страха испарилась, сменившись раздражением. Я могла бы ударить его в челюсть.
– Почему ты сразу так не сказал? «Ты умерла из-за меня» и «Я убил тебя» разные вещи.
– Для меня это одно и тоже.
– Это не ты умер!
Он вздрогнул, как от пощечины. Неуверенность промелькнула на его лице, но боль осталась неизменной. Правда, у меня не было полной уверенности в том, что моя смерть каким-то образом его вина – факт, который ещё предстоит выяснить, так как в моей дырявой, как швейцарский сыр, памяти отсутствовала пара важных деталей.
Вайят повернулся ко мне спиной и попытался снять пропитанную кровью рубашку. Она застряла на полпути, обнажая перекрещивающиеся тонкие синяки длиной с карандаш. Они украшали нижнюю часть его спины, как граффити, темно-синие и выглядящие болезненно. Его руки зацепились за липкие рукава, запутав их над головой в клубке, что показалось бы смешным, если бы он не вскрикнул.
Рана от ножа зияла чуть ниже его грудной клетки и всё ещё кровоточила. Глубокая, но не рваная или опасная для жизни, как я сначала предположила. Я повернула Вайята и помогла ему вытянуть голову и руки через рубашку, наконец освободив его от испорченного хлопка. Ещё больше синяков, идентичных прежним, отмечали его грудь и четко выраженный пресс. Он словно прошел через ад. И если бы я узнала, что он сделал это исключительно из-за меня, оставила бы ему такой же синяк под глазом.
– Возможно, надо будет зашить, – я бросила старую рубашку на пол в мокрую кучу.
– Всё в порядке.
– Правда? – положив руки на бедра, я пристально посмотрела на него, надеясь, что эта поза так же действенна в теле Чалис, как была в моем старом. – С каких это пор ты приуменьшаешь опасность от какой-либо раны, Вайят?
Его рот открывался и закрывался несколько раз подряд, пока он, наконец, решил не отвечать. Я порылась в недавно выстиранной одежде, пока не нашла простую белую хлопковую футболку. Оторвала от неё длинную полоску, а затем сложила оставшуюся часть для временной повязки. Когда снова обратила внимание на Вайята, он уже снял окровавленные джинсы и натягивал новые.
– Руку подними, – попросила я.
Он подчинился, закидывая руку за шею и освобождая мне поле деятельности. Я прижала импровизированную повязку к ране. Вайят зашипел, а я вздрогнула.
– Так мы поговорим об этом? – спросила я. – Руку.
Он прижал ладонь к повязке.
– Знаешь, я представлял этот разговор дюжину раз, как пытаюсь объяснить тебе всё. Теперь это просто… сложно.
– Используй слова попроще. – Я обмотала полоску вокруг его талии и поместила её на повязку. Скрутила концы и затянула их в узел.
Он хмыкнул:
– С чего мне начать?
– Как насчет того дня, когда я умерла? – предложила я, завязывая второй узел. Не хотелось сдвинуть повязку.
– Семнадцатое мая.
Три дня назад. Через четыре дня после последнего, что я помнила. Внезапно почувствовала сухость во рту.
– Ладно, хорошо. Тогда пойдем ещё дальше назад? Почему, черт возьми, триады убили Уолкинов? Мне нужно освежить память, если мы продолжим говорить об этом.
Вайят потянулся за свежей рубашкой, но не стал её надевать. Он трогал синий материал, о чём-то размышляя. Я узнала эту задумчивость на его лице. Одним из преимуществ нового тела стало то, что он больше не знал моих жестов и слабостей, как я всё ещё знала его.
– Я, честно говоря, не знаю почему, Эви, но это было слишком, – сказал он. – Официальная версия состояла в том, что руководство Департамента хотело, чтобы ты была нейтрализована любой ценой. Они думают, что ты убила своих собственных напарников по триаде. Они обвиняют тебя в убийстве Эш и Джесси.
Ну, наполовину они правы.
– По всей видимости, в Совете фейри стало известно, что один из членов триады, по их словам, предатель, – продолжил он. – Когда они узнали о проблеме на мосту и о том, что ты замешана, то вмешались.
Будь проклята я и моя печально известная репутация.
– Когда один из руководителей Совета вызывает наше начальство и требует, чтобы тайный отряд охотников за головами нейтрализовал угрозу, они слушаются. Когда руководство узнало, где ты остановилась, они запланировали штурм и приказали триадам его провести.
– Ага, я помню эту часть.
Крики моих друзей, когда они умирали, никогда не исчезнут из моей головы. Даника, которой едва исполнилось шестнадцать, заставила меня бежать. Мне никогда не следовало оставлять Уолкинов одних, чтобы они сражались с триадами, которые не должны были атаковать с самого начала.
Если оставить в стороне простой вопрос о том, как меня выследили до Сансет-Террас (даже я могу ошибаться, убитая горем), атака не имела смысла. Совет фейри является для Департамента тем, кем спонсоры с деньгами для политиков – молчаливые партнеры, которые иногда выигрывают от своей поддержки, но, тем не менее, оказывают влияние. Они также держат магию над нашими головами, как игрушку на веревочке, давая нам время от времени её схватить, но никогда не делятся своими сокровенными знаниями. Даже с нашими одаренными, которые изо всех сил пытаются разобраться и жить со своими необычными способностями.
Учитывая неуклонный рост насилия со стороны Падших в последние шесть месяцев, желание хорошенько проучить ослушавшихся могло показаться хорошей идеей. Идеальное оправдание, чтобы почти уничтожить целый вид и послать ясное послание «Не играйте с нами» другим кланам оборотней.
– Кто-нибудь выжил?
– Я не знаю, Эви. Мне жаль.
– Я звонила тебе. Мы должны были встретиться. Получилось?
– Да, мы встретились. – Он просунул руку в рукав рубашки. Медленные, расчетливые движения, предназначенные для маскировки потока эмоций, отражающихся на его лице. – Ты хотела сдаться, и я пытался отговорить тебя от этого. До меня дошли слухи о крупной сделке, заключаемой между гоблинами и некоторыми из кровососов, и я думал, что если мы сможем накрыть что-то солидное, руководство смягчится.
Гоблины и вампиры? Конечно, их объединяла ненависть к людям и фейри, но они редко работали вместе. Оба вида были очень независимыми и гордыми. Объединение в команду похоже на признание слабости – то, что ни один из них не любил делать.
Засунув другую руку в рукав рубашки, он не потрудился скрыть болезненную гримасу.
– Ты сказала, что вступишь в контакт, посмотришь, что сможешь разузнать. На следующий день тебя схватили гоблины. Они пытали тебя два дня, прежде чем мы тебя нашли. Ты умерла прежде, чем смогла нам что-нибудь рассказать.
Пытаема и убита гоблинами. Это объясняло мое мгновенное отвращение на улице. Я отогнала любые предположения относительно того, что повлекла за собой эта пытка. Я знала гоблинов и их методы. Любые детали, вероятно, заставили бы меня свернуться в позу эмбриона и проплакать несколько часов. Возможно, потеря памяти лучшее для моего рассудка.
Тем не менее это не объясняло, почему мне не дали покоиться с миром.
– Так зачем возвращать меня? Заклинания воскрешения не из дешевых, Вайят. Я что-то узнала о гоблинах и вампирах? Что-то достаточно важное, чтобы заплатить такую цену?
– Думаю, да, но ты не стала говорить. По крайней мере, не среди людей, которые были там, когда мы нашли тебя. Даже умирая, ты промолчала. Я видел по твоим глазам, что ты хотела, но что-то напугало тебя и заставило хранить молчание.
– Что-то или кто-то, – произнесла я, не зная, что мне больше по душе. – Так вот почему ты вернул меня обратно? Чтобы поковыряться в моей голове про мои последние минуты, вот только я не могу их вспомнить?
– Такой был план. Очевидно, мы не учли это конкретное обстоятельство.
– Это довольно серьезный косяк, Вайят.
У него ещё хватило смелости улыбаться.
– Ты не похожа на себя, но, черт побери, звучит так, как будто это ты.
Я показала ему средний палец.
– Кое в чем я становлюсь эгоистичным, – сказал он, вытаскивая кошелек из своих старых джинсов. – Могу извиниться перед тобой.
Новый опыт: вернуть кого-то из мертвых, чтобы в первую очередь принести ему извинения за то, что его убили.
– Ладно, ты прощен.
– Возможно, ты захочешь повременить с этим, пока не вернешь свою память.
Я не знала, было ли это просто самоуничижением (не то, что он делал хорошо или часто) или Вайят говорил всерьез (что гораздо более вероятно), поэтому промолчала.
– Дай мне осмотреть твое плечо, – сказал он.
– Всё в порядке.
– Кто теперь преуменьшает?
Я повернулась кругом. Вайят приподнял мои волосы высоко вверх, которых стало гораздо больше, чем раньше. Я стригла свои прямые светлые волосы чуть выше плеча. Вес волнистых локонов Чалис продолжал меня пугать. Нежными пальцами он гладил мое плечо вокруг зудящего места. Мой живот снова затрепетал от прикосновений Вайята. Это странно.
– Невероятно, – прошептал он. – Уже начинает заживать.
– Правда? – Я потянулась назад и коснулась раны. Конечно же, образовался толстый струп, и он был едва воспаленным на ощупь. Я проверила шрам от порезов на руке – пропал. Следы от уколов тоже.
– Здорово. Так это побочный эффект заклинания, или у Чалис есть сверхчеловеческие целительные силы, о которых мы не знали?
– Кто?
Я развернулась, встав в позу.
– Чалис Фрост, цыпочка, которую мы вернули к жизни. И раз уж мы вернулись к этому, как я оказался в ней, а не в ком-то… не знаю, изящнее?
– Я не уверен. У нас был готов бывший охотник, девушка твоего возраста, которая умерла два дня назад. Обученная. Не знаю, почему ты прыгнула в это тело, как и старейшина, проведший обряд.
Я изучала его лицо, ища правду и находя непонимающий взгляд. Он так старался не допустить эмоций, но они продолжали просачиваться в его словах и действиях. Может быть, он и не знал, что пошло не так, но это значилось в моем списке вещей, которые необходимо выяснить. Позже.
– В конце концов, думаю, не имеет значения, почему, – произнесла я. – Конечно, иметь тело, которое выполняет то, что говорит мой мозг, было бы неплохо, но у всех нас свой крест, который нужно нести. Так что, если Департамент смирится с заклинанием, вернувшим меня, безопасно ли предположить, что они не убьют меня на месте?
Вайят сжал зубы, а затем выбрал этот момент, чтобы забрать свою грязную одежду и выбросить её в единственную мусорную корзину в комнате. Медленные, осознанные движения. Он снова покупал время.
– У магии высокая цена, Вайят, и нет ничего более дорогого, чем это. – Я ткнула себя в грудь, размазывая пятно крови, оставшееся от его раны. Ик. – Кто заплатил, Вайят?
– Руководство не знает, – сказал он, не поворачиваясь ко мне. – Ни одна из других триад. Я не доверяю им, не сейчас. Это одна из причин, почему я остался в плаще.
Я уставилась ему в лицо, обрадованная тем, что теперь нахожусь на уровне его глаз, а не на шесть дюймов ниже. Это облегчило запугивание. Рост и размер компенсировали отсутствие грубой силы, которой не хватало телу Чалис. Он не отступил, но не отвел глаз от пола.
– Кто заплатил? – прорычала я, страстно желая услышать его ответ.
Его ноздри раздулись, когда он тяжело выдохнул через нос.
Я подошла, оставив между нами только небольшое расстояние. Чувствовала его запах: кровь, пот и лосьон после бритья, едва слышный намек на кофе. Крошечное пространство заполнилось электричеством. Короткие волоски на затылке покалывало. Это из-за него или просто мое воображение? Я зацепила пальцем его подбородок и приподнимала, пока не встретились с ним глазами.
В чернильно-черных омутах глаз плескались отчаяние и тревога, и что-то ещё, чему я не смела дать название. Нечто настолько близкое к желанию, что это напугало меня.
– Кто? – спросила я.
Он сглотнул:
– Я.
Я отступила назад, стремясь увеличить расстояние, получив ответ, которой и хотела, и боялась услышать. Хотела, потому что это означало, что он убежден в важности того, что я знала – достаточно убежден, чтобы заплатить огромную цену. Боялась из-за того, что он, вероятно, предложил взамен. Я подумала об этих синяках, и мой живот скрутило.
Для людей использование магии несет физический урон – всегда болезненный, иногда даже калечащий. У одаренных не слишком большой выбор в этом деле, но магические заклинания можно купить за правильную цену, которая часто включает в себя обещание молчать, потому что магия черного рынка не одобряется Советом. Фейри, продающие заклинания, обязательно включат в стоимость доказательство искренности со стороны покупателя. Садистские существа, независимо от того что говорят книги, фейри, по слухам, требуют физического избиения в качестве доказательства.
Волшебство фейри недёшево. Во что он, чёрт возьми, влез?
– Я, должно быть, вытеснила в подсознание один адский секрет, – я надеялась преуменьшить чудовищность того, что это для меня значило.
Он слегка поднял голову вверх, затем снова коротко кивнул:
– Ты пробыла с ними почти три дня, Эви. Когда мы нашли тебя, ты умирала. В основном ты находилась в сознании, но кто-то в той комнате напугал тебя, что ты унесла секрет с собой в могилу.
– И ты думал, что я очнусь и дам все ответы, которые тебе нужны, верно?
– Что-то в этом роде. – Он нахмурил темные брови. – Я никак не ожидал потери памяти.
Я запрыгнула на деревянный стол для белья и откинулась, упершись ладонями, ноги свободно болтались.
– Думаю, тебе следовало заплатить свою цену за сеанс спиритизма, избавившись от проблемы воскрешения, поскольку это, очевидно, не принесёт пользы никому из нас.
Его рука дернулась. Я задела за живое. Хорошо. Мои собственные нервы были порядком изношены. Мне захотелось поделиться богатством.
– Нам просто нужно потрясти твою память, – сказал он, кладя сначала свой кошелек, а затем желтый драгоценный камень в карман джинсов. – Я пока не считаю это неудачей, Эви. Пока часы идут.
Дыхание перехватило. Правильно: часы. Я выдохнула, но мое сердце продолжало биться слишком быстро.
– Вайят, сколько у меня времени? Знаю, что подобные заклинания имеют срок действия, и если бы ты ожидал мгновенного ответа, ты бы не стал торговался за слишком большой период. Неделя? Пять дней?
Он опустил плечи:
– Три дня.
Ад. Семьдесят два часа. Я вздрогнула. Было ли этого времени достаточно? Не тогда, когда приходилось соревноваться со смертью.
Руками Вайят нежно сжал мои колени, предлагая тихую поддержку. Я посмотрела прямо в его глаза. Одной рукой он потянулся и откинул прядь волос с моей щеки, аккуратно заправив её за ухо.
Я поймала себя на том, что смотрю на его слегка приоткрытые губы, удивляясь… что? Нет, не интересно. Желание. Желание чего-то, чего я никогда раньше не хотела.
– У тебя есть план? – спросила я.
Он кивнул, острота его взгляда никогда не ослабевала.
– Я хочу, чтобы ты поговорила со Смеджем. Он всегда разговаривал с тобой, сливал то, что знал, когда ты спрашивала. Он не будет говорить со мной. Я пробовал.
Смедж – один из моих самых верных информаторов. Одной из моих сильных сторон как охотника триад стала моя способность заставить Падших доверять мне, даже если у них не было для этого причин. Может, срабатывала моя улыбка или типичная американская внешность со светлыми волосами и голубыми глазами. Это не имело значения, пока они болтали. Но я не разговаривала с Смеджем уже несколько недель.
– Не думаю, что ты когда-либо вообще нравился Смеджу, – сказала я.
– Мостовые тролли не любят человеческих мужчин.
– Слишком верно, но ты ему действительно не нравился. – Я толкнула его ногу своей. – Хотя не могу себе представить, почему. Ты такой очаровашка при личной встрече.
Он изогнул бровь:
– Я однажды оскорбил его мост.
– Ты не мог!
Вайят отмахнулся. Я ударила его в плечо.
– Что? – спросил он, отступая.
– Никогда не оскорбляй выбранный троллем мост, ты идиот. Черт, даже стажер знает это. – Из всех глупостей говорить другому виду…
– Я извинился позже, – признался Вайят.
– Мост Смеджа на другом конце города. Как мы туда доберемся?
– У меня есть машина, припаркованная в следующем квартале. – Он колебался. – Но там охотится ещё что-то, и это не человек, поэтому мы должны быть осторожны.
– Что-то? – Я вспомнила, как чувствовала нечто, пересекая мост Уортон-стрит. Самое странное это ощущать, будто тебя преследуют, но не иметь этому никаких вещественных доказательств.
– Я сам не видел этого, но до меня дошли слухи. Некоторые называют это межвидовым размножением, но они не знают чьё. Просто у него острое обоняние, и он может отследить что угодно.
– Никто никогда не слышал об успешном межвидовом разведении.
– Как я уже сказал, это слух. Я этого не видел.
– Звучит очаровательно.
– Я упоминал о двойных рядах острых как бритва зубов?
– Ты пытаешься завести меня?
Он закатил глаза:
– Я знаю, тебе нравится убивать, Эви, но это другое.
– Если это реально.
– Это реально.
– Ладно, это реально. Я так понимаю, у тебя есть оружие?
Хитрая улыбка подтвердила мои слова ещё до того, как он ответил:
– Тебе лучше в это поверить.
Глава 5
69:26
Называть запас оружия в багажнике машины Вайята «складом» только оскорбить то разнообразие и заботу, с которыми всё было собрано. Слово «арсенал» лучше обрисовывало картину изобилия оружия, хранящегося в ящиках под ложным дном багажника. Там лежали револьверы и винтовки с барабанами патронов. Обычные и осколочные пули для тонкокожих целей, таких как гоблины и гремлины. Хотя за пять лет мне ни разу не приходилось охотиться на гремлина, а тем более в него стрелять. Антикоагулянтные[3]3
Антикоагулянтные, препятствующие свертыванию крови.
[Закрыть] пули для вампиров. Серебряные наконечники для оборотней. Кислотные наконечники для горгулий.
Рядом с дымовыми шашками в ободранных ящиках находились гранаты и светошумовые бомбы. Моими личными фаворитами были клинки – достаточно острые, чтобы разрезать бумагу на кусочки. Множество маленьких ножей, гладких и зазубренных, разных размеров. Присутствовали также два заточенных палаша – я обучена ими сражаться, но ненавидела их вес – и пара мачете на бархатных подушечках, около ряда с метательными звездами и кастетами. Я заметила пару собачьих свистков, спрятанных в углу, сверкающих серебром – легкий и недооцененный метод выбивания полукровок и вампиров из колеи с их повышенным слухом.
Я взяла зазубренный нож размером с ладонь и привязала его к правой лодыжке. Закрытый нож-бабочку сунула в задний карман своих джинсов. Вайят пристегнул наплечную кобуру к одному из револьверов и схватил осколочную и антикоагулянтную обоймы – стандартное снаряжение для кураторов, поскольку они действовали скорее как руководство для триад, чем как активный участник нашей деятельности. Я никогда в жизни не видела, чтобы Вайят стрелял из пистолета, но всё изменилось. Он выглядел вполне способным нажать на курок.
Когда мы благополучно сели в его машину и поехали к мосту Линкольн-стрит в центре города, я спросила:
– Так что же ты сделал? Ограбил хранилище департамента до того, как сбежал?
– Конечно, нет, – сказал он. Жалость. – Я совершил набег на них после.
Он улыбался, как будто шутил, но что-то в его голосе намекало на искренность.
– Как насчет маскирующего камня? Ты его тоже там забрал?
– Нет, я обменял его на услугу.
– Ага? И как её звали?
– Его зовут Брут. – Раздражение в его голосе появилось из ниоткуда.
Я повернулась в кресле, перестав разглядывать пейзаж, больше интересуясь едва заметными изменениями, проглядывающими в человеке, которого, как мне думалось, я знала. Всего три дня, и он казался другим человеком.
– Что за услуга?
Он хмыкнул:
– Я что-то вызвал, и он дал мне одноразовый плащ. Мне нужно было держаться подальше от радаров какое-то время.
– Пока ты не вернул меня?
– Что-то вроде того.
– Так что с камнем?
– Бесполезный.
Конечно, потому что иметь под рукой плащ-невидимку было чертовски легко.
– Так ты собираешься рассказать мне о тех синяках? – спросила я.
Он сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Кто-нибудь ещё знает, что Кэндис…
– Чалис.
– Эта Чалис жива?
Я наклонила голову в сторону.
– Ты имеешь в виду кого-то, кроме двух патологоанатомов, которые чуть не умерли от сердечных приступов, когда я ожила на их столе? – Ещё одна полуулыбка от него.
– Да, кроме них.
– Алекс.
– Как она узнала?
– Он. Поскольку я очнулась голой и брошенной в морге, мне нужны были деньги и одежда. Я нашла адрес Чалис в карте и отправилась к ней домой, чтобы переодеться. Он помешал мне.
– Он видел тебя голой?
– Нет, извращенец. – Я закатила глаза. – И Алекс получает очки за то, что не потерял сознание и не кричал, как маленькая девочка, встретив меня, после того как он вызывал скорую помощь и позже опознавал тело. Он видел её – видел меня – мертвой.
– Как она умерла? – Вайят повернул налево на перекрестке.
– Это имеет значение?
– Думаю, нет. Пока.
Мы оставили позади многоэтажные жилые комплексы, оказавшись на более темных, грязных улицах Мерси-Лота. Старинные кирпичные здания, многие из которых были старыми промышленными цехами, закрытыми на рубеже веков, выстроились вдоль улиц. На тротуарах виднелись разбитые скамейки и переполненные мусорные баки, желоба, заполненные мусором и стоячей дождевой водой. Через несколько часов, когда солнце сядет, неоновые огни вспыхнут, завлекая людей внутрь, чтобы избавить их от с трудом заработанных денег.
Рай для туристов; лучшее место с проститутками. Город будет кишеть жизнью, светом и грехом, и вещами, сопутствующими ночи: существами, на которых я обычно охотилась. Только сегодня вечером, под покровом тьмы, охота будет идти на меня.
– Как ты думаешь, это было убийство? – спросил Вайят.
Почему его это так волнует?
– Я правда не задумывалась об этом, Вайят, но в следующий раз, когда увижу Алекса, обязательно задам ему вопрос, что он почувствовал, когда обнаружил соседку по комнате с порезанным запястьем. Уверена, что этот разговор закончится очень хорошо.
Вайят хмыкнул, глядя на дорогу:
– Извини, Эви. Всё, что я хотел выяснить, была ли эта смерть насильственной, и если да, тогда тот, кто бы это ни сделал, мог сильно расстроиться, узнав, что Чалис жива, здорова и бегает по городу. Нам вполне хватает людей – о которых мы знаем – желающих нас пристрелить, не думаешь?
– Верно подмечено. – К счастью для нас, злейшим врагом Чалис, казалось, была она сама.
Тишина заполнила машину до конца нашей поездки. Мы проехали мимо потрепанного газетного киоска, застрявшего между китайским рестораном на вынос и барной стойкой, рекламирующей стриптиз. Проскочила мысль включить радио, но я передумала. Твердая хватка Вайята на руле выдавала его беспокойство, подкрепленное легким подергиванием мускула на челюсти.
Он поехал на юго-восток, к нижнему краю центра города, где Блэк-Ривер пересекла приток реки Анжан, прежде чем продолжить путь на юг. Центр города был окружен водой с трех сторон, а горы создавали северную границу. По иронии судьбы, верхний город находился к юго-западу от Блэк-Ривер, и когда мы приблизились к Линкольн-стрит, высокие блестящие здания поднялись высоко на противоположном берегу реки. Новый, безопасный и хорошо укрепленный – ничего похожего на район Мерси-Лот.
Мост имел две полосы движения и отдельный железнодорожный мост, проходивший параллельно. Вайят повернул к последнему съезду перед мостом, который привел бы нас к промышленным паркам и фабрикам, расположенным на юго-восточном берегу реки Анжан. Переулок изогнулся на сто восемьдесят градусов, повернув нас в противоположном направлении. Ещё один поворот налево и видна нижняя сторона моста Линкольн-стрит.
Улица с односторонним движением проходила под мостом, оставляя мало места между цементной опорой моста и серой водой Анжана. Вайят остановился на узком пятачке, всё ещё наполовину на дороге, но с достаточным пространством для проезда другой машины. Я выбралась из машины навстречу какофонии из грохота надземного движения и плавного течения реки. Запах масла и гниющей рыбы ударил в нос, настолько знакомый, насколько и отвратительный.
– И ты удивляешься, почему я оскорбил его мост, – сказал Вайят.
– Никогда не говорила, что удивлена. – Я обошла машину и присоединился к нему. – Просто я знала, что лучше ничего не говорить ему в лицо.
Он склонил голову на бок, рассматривая меня с некоторым удовольствием.
– Вот это моя девочка.
Я улыбнулась, согретая его похвалой. Даже будучи новичком, хотела, чтобы Вайят мной гордился. Он всего на десять лет старше меня, но был одним из тех редких одаренных. Он мог подключиться к источнику силы фейри и управлять им ограниченным способом. У каждого из тридцати тысяч людей есть эта способность, многие из них находятся под наблюдением триад – или, как Вайят, работают по контракту. Фейри могут чувствовать их, но единственный верный способ для людей идентифицировать одаренного – это родимое пятно размером с полпенни, обычно расположенное посередине левой ягодицы.
Магические горячие точки существуют по всему городу, но их не могут обнаружить обычные люди. Только Падшие, фейри и одаренные могут их почувствовать. Однажды я слышала, что одаренные рождаются в одной из этих горячих точек – прорывов в мире, где пролилась магия. Даже будучи редким одаренным, способность без разрешения подключаться к источнику магической силы была талантом, который Вайатт, похоже, не решался использовать даже в роли куратора триады.
В некотором смысле это являлось проклятие для одаренных. Хотя они обладали экстраординарными способностями, человеческое тело не предназначено для фильтрации такого рода магической энергии. Манипуляции часто оказывались болезненными и имели физические последствия. Это также (по слухам) сделало их стерильными. И это, скорее всего, пока останется слухом. Я не знала других одаренных, и это не та тема, которую я хотела бы обсуждать с Вайятом. Когда-либо.
Мост грохотал в тридцати футах над нашими головами. Забор из рабицы окаймлял границу с противоположной стороны дороги, якобы, чтобы граффитисты-подростки не могли оставить свои работы по всей нижней части моста. Металлические опорные балки и бетонный уклон остались без брызг краски, но десятки следов покрылись пылью с другой стороны. Художники приходили, но что-то их прогнало. Что-то по имени Смедж.
Вайят отодвинул слабо закрепленный кусок забора, и я проскользнула первой. Он последовал за мной. Забор с мягким лязгом встал на место. Воздух двигался в постоянном вихре, толкаемый дорожным движением над головой, поднимая частицы грязи и песка. Я остановилась у изогнутого основания бетона и топнула ногой по земле.
– Смедж? – позвала я. – Эй, грязная морда, это Стоуни.
– Стоуни? – спросил Вайят.
– Прозвище.
– Я догадался. – Он сделал полный оборот на триста шестьдесят градусов, оценивая обстановку. – Уверена, что Смедж узнает тебя до того, как решит ударить по нам большим каменным кулаком?
– Мостовые тролли слепы, помнишь? – Я снова топнула ногой. – Они не полагаются на пять чувств, как люди. Он узнает меня.
И разумеется, твердый бетон начал вибрировать. Сначала медленно, как легкая дрожь. Затем появился гул, и то, что когда-то было твердым, начало двигаться, как зыбучие пески. Бетон втянулся внутрь, собравшись, как миниатюрный торнадо под мостом. Я подняла руку против ветра, так как каждая частичка грязи тянулась к его центру.
Рука вытянулась из вихря, развернулась и разделилась на четыре пальца. Эти пальцы уперлись в землю у наших ног. Вайят отступил, но я стояла на месте. Вторая рука присоединилась к первой, а затем вытянулась голова, образовавшись из грязи, песка и камня, размером со все мое тело, с ярко выраженными глазами, которые не могли видеть, и ртом, который не мог чувствовать вкус. Шея и плечи выросли последними, пока мостовой тролль Смедж, казалось, вытащил себя из гигантской ямы в земле, только чтобы расслабиться под мостом, совершенно непринужденно.
Звуки грохотали глубоко в его горле, когда он вспоминал, как общаться с другими, более разговорчивыми видами. Мостовые тролли были частью самой земли и общались посредством толчков и вибраций земной коры и ядра, а не голосовых связок. Некоторые из крупнейших землетрясений в истории были вызваны войнами троллей, о чём никто не рассказывал детям в классе геологии.
– Его, – голос Смеджа прозвучал, словно наждачная бумага по металлу – резко и неприятно. – Не… приветствую.
– Я прослежу, чтобы он вел себя хорошо, – сказала я. – Смедж, ты меня помнишь? Это Стоуни.
Песчаные глаза посмотрели на меня, но я оказалась права. Воздух окружал меня, как циклон, лаская кожу мелкими песчинками. Он нюхал меня по-своему, следя за тем, чтобы я говорила правду. Я только надеялась, что его необычные чувства смогут «увидеть» прошлое моего нового облика и идентифицировать меня как его друга.
– Да, Стоуни, – произнес Смедж. – Сказали… мертва… но нет.
– Нет, я жива, но это действительно длинная история. У меня мало времени, и нам нужна твоя помощь.
– Что мне делать?
Я уступила место Вайяту. Я не спросила, почему ему нужно поговорить со Смеджем, поэтому не могла задать вопрос.
– Ты знаешь эльфа по имени Амалия? – спросил Вайят.
Я раскрыла рот. Это его вопрос? Амалия была старейшиной Совета фейри, правителем пяти гильдий эльфов. Пчелиная матка для тысяч рабочих пчел – вот единственный способ описать ряды эльфов. У каждой гильдии имелся старший мастер, который отвечал перед Амалией за безопасность находящихся под его опекой эльфов. Мы никогда не встречались, но я видела её издалека. Высокая и царственная, с внешностью модели и изгибами порнозвезды, она не походила на то, что подразумевало слово «эльф». Её телохранитель Джарон имел фигуру штангиста. Единственная деталь, которая в них выдавала эльфа, а не человека, горящие глаза. Яркие и свирепые, как кобальтовые угли.
– Какое она имеет к этому отношение? – прошептала я.
Он покачал головой – короткий намек не задавать вопросов. Сузив глаза, я повиновалась, представляя, как он будет выглядеть с фингалом под глазом.
– Влиятельная, – сказал Смедж. – Строит.
– Что она строит? – спросил Вайят.
– Могущество. Больше силы. Консол… консол… – прорычал он, не в силах сформулировать слово.
– Консолидировать? – предположила я.
Каменная голова кивнула.
– Почему? – Вайят сделал шаг вперед, дрожа от напряжения.
– Конкурировать. Выиграть. Власть.
– Это как-то связано с нашей последней работой? – спросила я Вайята. – То, что я искала в связи гоблинов и вампиров? Эльфы тоже участвуют?
– Может быть, – сказал он. – Амалия была там ночью, когда мы нашли тебя, Эви. Все, кто находился там, – подозреваемые.
– Выбирать стороны. – проговорил Смедж. – Все. Вы должны.
– Люди должны? – уточнила я.
Очередной кивок.
– Тролли принимают сторону?
Он зарычал и перестал двигаться. Тишина растянулась на полминуты. Над нами гудел автомобиль, но Смедж остался на месте – бетонная статуя в половину человеческого роста, торчащая из-под моста.
