Текст книги "Три дня до смерти (СИ)"
Автор книги: Келли Мединг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Глава 22
23:25
Мое терпение лопнуло вместе с остатками вина. Разнообразие фруктов, орехов и сырых овощей сгладило боль в моем животе и наполнило меня энергией, но ничего не могло сделать с болью другого рода. Она находилась глубже, кровоточа все сильнее.
За последние два дня произошло так много событий, которых Товин никак не мог предусмотреть в своем плане. Я очнулась в другом теле, чем планировалось, – случайный, хотя и необъяснимый поворот событий – так что мы с Вайятом сразу не попали в тюрьму на время действия договора. Находясь в мире, я сумела собрать больше доказательств грядущей смены власти и выяснила, что Товин – предатель. По пути я причиняла боль людям – мое сердце всё ещё болело за Алекса – но стоила ли она того? Вся эта боль, как физическая, так и моральная, только ради того, чтобы не допустить пересечения Предела?
Я прошлась по комнате, сцепив руки за спиной. В воздухе витали мелодии гармонии и покоя, не совсем настоящая музыка. Раньше я этого не замечала, и всё же казалось, что фоновый шум всегда был здесь – часть жизни эльфов, которые жили в подземной пещере и охраняли врата в ад.
Это звучало абсурдно, но не более, чем мысль о двадцатидвухлетнем парне, который зарабатывал на жизнь неофициальными ордерами на вампиров, гоблинов, полукровок и оборотней. Или о двадцатисемилетней барменше и студентке колледжа, которая вовремя совершила самоубийство, чтобы душа убитой девушки овладела её телом. Почему это тело? Почему Чалис, а не охотница, которую выбрал Товин?
Ответ, вероятно, был в её прошлом, но он был стерт – за исключением бумажных копий, которые запросил Вайят. Стоило ли выяснять её историю? Действительно ли это имело значение, почему именно Чалис? На самом деле не тогда, когда обладание ею было чистой удачей. Первая палка в колесо Товина.
Пройдя от кровати до дальней стены, я заметила тень у двери и остановилась. Вайят стоял в проходе, половина его тела всё ещё была прикрыта занавеской. Цвет его лица снова стал нормальным. Он уже не выглядел в шоке от потрясения и казался почти застенчивым, что проявлялось как в его полуулыбке, так и в опущенных плечах.
– Я могу войти? – спросил он.
– Ты уже на полпути. С таким же успехом можно пройти и оставшуюся часть.
Он так и сделал, но держался поближе к двери. Десять футов пустого пространства разделяли нас, но с таким же успехом это могло быть и десять миль. Вайят переминался с ноги на ногу, оглядывая комнату. Моё внимание то и дело возвращалось к его груди – к вздымающимся идеально подтянутым мышцам, блестящей от ароматного масла коже и отсутствию шрамов последних дней, смытых магией гномов. Жаль, что у гномов не было масла, чтобы залечить и внутренние повреждения.
– Ты права, – сказал он. – Товин манипулировал всем этим, и, сидя и барахтаясь в жалости к себе, я позволяю ему манипулировать мной снова. Я больше не буду этого делать, Эви. Возможно, ещё не вижу выхода из сложившейся ситуации, но если это действительно наш последний день вместе, я хочу провести каждую секунду с тобой.
– Желательно не подраться?
– Всё, что хочешь, кроме драки.
– У тебя что-то ещё на уме?
Он не ответил. Не так давно он сказал, что я похожа на богиню. Даже несмотря на пятно от вина и наш последний спор, это чувство отразилось на его лице. Я вспомнила вчерашний поцелуй. Жар его губ, его пряный вкус. Как колотилось мое сердце и как сильно это тело его хотело. Потом вспомнила тот момент, когда память победила желание, и я отстранилась. Чёрт бы побрал Келсу за то, что она сделала.
Так много слов вертелось у меня на языке. Причины, почему да и почему нет. Слова утешения и слова, чтобы заставить его замолчать. Восстав однажды из забытья, я не знала, чего хочу, поэтому выбрала молчание. Слова казались бесполезны, в то время как мой разум оставался неуверенным, затуманенным страхом и нерешительностью – двумя слабостями, которые я презирала, как в себе, так и в других.
Я присела на краешек огромной, покрытой шелком кровати. Прозрачное платье шуршало вокруг моих лодыжек. Ответный шорох ткани сопровождал Вайята, шедшего через всю комнату. Он опустился на колени передо мной, теперь уже на уровне глаз, теплые руки мягко обхватили мои бедра чуть выше колена. Прикосновение его кожи, одновременно невинное и настойчивое, отпустило этих проклятых бабочек. Жар пронзил мой живот, столь же желанный, сколь и незваный.
– Ты знаешь, что у меня на уме, Эви, – проговорил он хриплым голосом, от которого у меня заколотилось сердце. Ониксовые глаза, казалось, смотрели прямо сквозь меня. Я хотела спросить, что он там увидел, может ли он читать меня лучше, чем я сама. Мог ли он увидеть настоящую Эви, похороненную глубоко внутри? Ту, которую он так любил?
Я облизала губы, во рту пересохло. Вайят принял это за приглашение. Закрыв глаза, я позволила ему поцеловать себя. Мягко, но настойчиво он прижался к моим губам. Никаких клацающих зубов, никаких тормозящих стальных прутьев. Только мы и покалывающий жар везде, где мы соприкасались. Пальцами он погладил горло и вернулся назад, чтобы запутаться в моих волосах. Я приоткрыла губы, позволяя ему завладеть моим ртом, и на мгновение мы разделили одно дыхание. Языком он прошелся по верхней губе, посылая восхитительные покалывания по животу.
Я раздвинула колени, позволяя Вайяту приблизиться. Он двинулся вперёд. Хлипкий материал нашей одежды создавал скудный барьер. Я почувствовала жар его возбуждения у внутренней стороны бедра. Дрожь пробежала по моей груди, вниз к ногам, но она не принесла никакого тепла – только бодрящий холод и слабый вскрик глубоко в горле.
Ваяйт углубил поцелуй, неверно истолковав этот звук. Попыталась встретить его язык своим, но больше не чувствовала жара. Я ощущала только холод и новую, ужасную боль глубоко внутри. Вайят провел прохладными пальцами по моей спине. Погладив его обнаженную грудь, в ответ я услышала тихий стон. Ваяйт приласкал чувствительное местечко на моей спине.
Ничего не почувствовала. Фантомная боль пронзила мой живот, от пупка до позвоночника. Я чувствовала холодную кожу по всему телу и гнилостное дыхание на лице. Страдание и смерть входили и выходили из меня жестокими ударами. Воспоминания о пытках, так невинно разбуженные любовью человека, который рисковал своей жизнью и променял свою свободу воли на меня.
Я вздрогнула. Вайят прервал поцелуй. Теплыми руками обхватил мои щеки. Смахнул слезы, которых я не почувствовала. Я схватила его за запястья и сжала. В груди у меня все сжалось. Ноги дрожали. Я не открывала глаз.
– Эви?
Сосредоточившись на дыхании, я сдерживала эти воспоминаний, чтобы не разбиться на осколки. Не могла погружаться в них, не тогда, когда Вайят держал меня в своих объятиях. Если бы это сделала, то никогда больше не увидела бы его, только гоблина. Я бы не смогла почувствовать кожу Вайята, попробовать его губы на вкус, узнать его прикосновения, не вспоминая вновь всё со мной произошедшее.
– Пожалуйста, Эви, посмотри на меня.
Боль в его голосе, так похожая на ту, что слышала, когда умирала, вывела меня из оцепенения. Я открыла глаза и сморгнула слезы. Его щеки пылали, как две розы, что подчеркивало бурные эмоции, бушевавшие в его глазах. Всё его тело, казалось, вибрировало.
– Прости, – прошептала я.
Он побледнел, и на мгновение мне показалось, что он сейчас расплачется.
– Ты извиняешься? Эви, нет.
– Я хочу, Вайят.
– Это не твоя вина.
Правдивые, во многих отношениях слова, но всё же слишком банальные, вызвали у меня совершенно непредсказуемую реакцию. Вместо того чтобы подавить свои эмоции, я взорвалась от ярости. Она бурлила из места, о существовании которого я и не подозревала, такая же обжигающая и разрушительная, как магма. Мое лицо вспыхнуло, и я оттолкнула Вайята дрожащими руками. Он отшатнулся назад, не приготовившись, и упал на задницу с удивленным криком. Встав, я отошла в другой конец комнаты, шлепая босыми ногами по каменному полу. Сжала кулаки, но не смогла остановить дрожь.
– Эви…
– Только не говори мне, что это не моя вина, Вайят. – Повернулась к нему лицом. – Это моя вина, потому что я чертовски сильнее этого!
Он не двигался, застыв на полу от вспышки моей ярости. Я не могла прочесть выражение его лица, да и не пыталась. К чёрту то, что он чувствовал; дело было не в нём. Дело было даже не во мне. Речь шла о проклятом гоблине и о том, чтобы выбросить это чёртово воспоминание из головы.
– Помнишь тех полукровок, которых мы взяли прошлым летом? – спросила я, слова лились из моего рта. – Помнишь, как один из них держал меня и систематически ломал каждый палец на моей левой руке? Я исцелилась и пошла дальше. Или кота-оборотня, который ударил меня ножом два года назад, или все сломанные кости, когда меня столкнули с трехэтажного здания три Рождества назад?
Это то, что я делаю, Вайят, я излечиваюсь. Прихожу в себя и продолжаю жить своей жизнью. Чёрт, на этот раз мне даже не пришлось лечиться. Судьба просто дала мне новое тело и сказала «развлекайся снова, подруга». Она даже была достаточно жестока, чтобы дать мне тело, которое настойчиво даёт мне знать о том, как мы подходим друг другу голыми, но я даже не могу поцеловать тебя, не вспомнив этого грёбаного гоблина. Чёрт возьми!
Вайят медленно встал, но ловко держался на расстоянии. Мои кулаки ныли от желания врезаться во что-нибудь мягкое, а он был единственной доступной мишенью. Я сжимала и разжимала их, впиваясь ногтями в ладони. Комната накренилась. Я цеплялась за свою ярость – единственный спасательный круг, удерживающий меня от разрушения
– Почему я должна это помнить? – прошептала я, обращаясь с мольбой ко всем существующим богам и надеясь на ответы, чтобы понять, почему сменила забвение на чистилище, а беспамятство – на воспоминания о живом аду.
– Как бы я хотел забрать все эти воспоминания обратно, – сказал Вайят. – Их все. Стереть всё, что произошло в той камере, но я не могу.
– Чтобы ты мог целовать меня, не вызывая в памяти прожитое? – прорычала я.
– Нет, Эви. Потому что я не смог спасти тебя от этого в первый раз и потому что теперь заставляю тебя пережить это снова. Ты этого не заслуживаешь.
– Может, и заслуживаю.
У него отвисла челюсть.
Я не дал ему шанса.
– Я убийца, Вайят. Я делала ужасные вещи с живыми существами, заслуживающими того или нет. Вчера я подстрелила невинного человека. Из-за меня убили Алекса. Я уничтожила Уолкинсов. Столько людей погибло из-за меня, а я всё время возвращаюсь. Не убиваемая Эви Стоун. Какого чёрта я получаю девять жизней?
– Не делай этого. – Вайят уверенно двинулся через комнату. Я отступала, пока не уперлась спиной в стену, подняв руки, готовая нанести удар. Он продолжал приближаться, остановившись лишь на расстоянии фута между нами, ни разу не коснувшись меня. Я вздрогнула, мне некуда было идти.
– Что Келса с тобой сделала? – проговорил он. – Ты и тогда этого не заслужила и уж точно не заслуживаешь сейчас. Ты хороший человек. Ты спасла жизней в сто раз больше, чем когда-либо забрала.
Я отвернула голову, уставившись на занавеску ванной. Мне не нужны были его успокаивающие слова. Мне хотелось закипеть от собственной ярости, поддаться отчаянию в своём сердце. Оплакивать всё, что я потеряла.
Он коснулся моей щеки. Я ударила его кулаком в рот. Кулак заныл, а Вайят оказался на полу прежде, чем я поняла, что сделала. Он уставился на меня, на его разбитой губе выступила тонкая полоска крови. Смотрела, как она набухает, пока кровь не потекла по его подбородку. Я не могла отвести взгляд от того, что сотворила. Причинять боль кому-то, о ком я заботилась, из злости. Слепая ярость, если быть честной. Закрыла глаза. Две слезинки обожгли мои щеки. Когда снова открыла их, Вайят уже начал вставать. На более безопасном расстоянии.
– Думаю, что заслужил это, – произнёс он.
– Думаю, мне следовало сломать тебе нос, – фыркнула я.
– Эви, ты можешь переломать мне все кости, если это поможет тебе простить меня, только, пожалуйста, не делай этого с собой. То, что случилось с тобой… это не похоже на другие времена. Тебя покалечили, а потом ты умерла. У тебя никогда не было шанса исцелиться. Это то, от чего никто, даже ты, не оправится за один день. Это требует времени. Тебе нужно время.
У меня перехватило горло.
– А что, если у нас больше нет времени?
– Тогда мы возьмём то, что имеем, и будем жить этим. Больше никаких сожалении о том, что мы не можем изменить.
Я наконец встретилась с ним взглядом и заглянула в такие глубины искренности и нежности, что у меня подогнулись колени. Вайят обнял меня за талию. Моя ярость исчезла, унесённая пониманием, оставив на её месте усталость. Сильными руками он обхватил мои ноги и поднял меня, прижимая к груди. Я закрыла глаза и уткнулась лицом ему в шею.
Мы двигались. Шелковые простыни трепетали вокруг меня, касаясь кожи. Матрас просел. В моём сознании его тепло снова превратилось в холод; сухая и человеческая кожа стала гладкой и жирной. НЕТ! Я сделала вдох, почувствовала запах яблок, мыла и пьянящий мужской аромат. Погрузилась в него. И в Вайята.
Он повернул меня на бок, спиной к себе, а затем вытянулся позади меня. Его левая рука изогнулась под моей головой, как теплая подушка. Другая легонько лежала поперек моего правого бедра. Я просунула правую руку в его левую и крепко сжала. Его дыхание щекотало мне ухо. Некоторое время мы лежали рядом, не двигаясь и не разговаривая. Всё уже было сказано. Осталось только это: нежные мгновения в подземном раю.
Слезы высохли. Успокаивающие ароматы комнаты ослабили напряжение, и вскоре моё дыхание сравнялось с его.
Мы немного вздремнули, и я проснулась, всё ещё находясь в его руках. Невинное объятие, которое заставило меня чувствовать себя полностью защищённой. Я могла бы чувствовать это до конца своей загробной жизни… только мне нужно было пописать. Вайят пробормотал что-то во сне, когда я выскользнула из теплой постели.
Наша одежда была аккуратно сложена на туалетном столике, свежевыстиранная и сухая. Меня немного нервировала мысль о том, что эльф или гном, или кто-то ещё бродит и оставляет вещи. Тем не менее я не ожидала увидеть эти пропитанные слизью джинсы снова, и возвращение в привычную одежду заставило бы меня чувствовать себя скорее действующим охотником, а не принцессой. Они напоминали мне о том, что ещё предстоит сделать на поверхности.
Я не могла сидеть здесь и ожидать смерти.
Быстрый осмотр комнаты показал совершенно ясно одну вещь о наших хозяевах: у фейри нет туалетов. В пустой ванне однако был сток. Он не был элегантным или даже хоть сколько-то гигиеничным, но я сделала всё возможное, а затем принесла свою одежду.
Я начала натягивать джинсы обратно. Встав на одну ногу, я поняла, что за мной наблюдают.
– Ты собираешься одеваться? – спросил Вайят. Сон сделал его голос густым, хриплым.
– Насколько моя внутренняя богиня ценит комплименты, настолько я чувствую себя более комфортно в своей собственной одежде. А ты?
– Мне удобно.
– Как хочешь. Просто давай двигайся.
Он сел, проведя рукой по взъерошенным волосам.
– Зачем?
– Чтобы мы могли поговорить с Амалией.
Он нахмурил лоб.
– Поговорить с Амалией? О чём?
Я остановилась в изумлении, не успев до конца развязать пурпурный пояс, так что прозрачная ткань платья свободно свисала с моих плеч.
– В смысле? Ты мне, конечно, небезразличен, Вайят, но я не собираюсь провести остаток своей жизни, как бы коротка она ни была, в этой комнате, обсуждая наши чувства. Ещё кое-что нужно сделать. Мы просто должны выяснить, что именно.
У него отвисла челюсть. Я закончила одеваться и расчесала пальцами свои спутанные волосы под мелодию застегивающихся брюк Вайята. Через несколько мгновений мы покинули мою уютную комнатку и направились к внешней пещере.
Прекрасные, порхающие туда-сюда, продолжали свою активную деятельность почти так же, как и раньше. Они не обратили на нас никакого внимания, как будто человеческие посетители были обычным явлением, и расступились, пропуская нас. Небольшая стайка созданий, не больше кукол (косяк? рой?), пронеслась мимо с жужжанием, их крылья, как у летучих мышей, били по воздуху. Они подлетели к источнику водопада и исчезли в тени. Возможно, там располагался выход.
Никто не остановил нас на пути к покоям Амалии, и мы быстро дошли. Джарон вышла на встречу и отдёрнула занавеску. Я нырнула внутрь, а Вайят последовал за мной.
Амалия по-прежнему сидела во главе уставленного едой стола. На другом конце на мягком стуле сидел пожилой гном. Его седые волосы были собраны в пучок по краям лысой головы и почти соприкасались с кустистыми бровями, создавая комичную маску. Из-под этих бровей выглядывали крошечные глазки. Скрюченными руками он вцепился в края витой деревянной трости.
– Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, – пригласила Амалия.
Я сделала шаг, но садиться не стала.
– Прошу прощения, если мы помешали.
– Нисколько. Хорзт рассказывал о необычном сообщении, полученном им по каналам экстренной связи.
– Сообщение? – Я понятия не имела, что такое экстренный канал связи для её народа или для гномов. – От кого же?
Амалия смотрела мимо меня.
– По-моему, он один из ваших, – сказала она Вайяту. – Его зовут Руфус Сент-Джеймс.
Вайят шагнул вперёд, сжимая кулаки. Он нацелился на Хорзта, и я практически видела яблочко на груди пожилого гнома. Я подняла руку, чтобы удержать Вайята на месте.
– Он был ранен, когда полукровки схватили меня, – сказал Вайят. – Откуда нам знать, что его не обратили? Это может быть уловкой.
Хорзт хмыкнул. Хотя это больше походило на бульканье, учитывая его рост. Он сморщил свой курносый нос.
– Мы можем чувствовать запах людей, независимо от их маскировки, а вампиры сильно воняют. Поверь мне, человек, он не был обращен, иначе мой кузен знал бы об этом.
– Ваш канал связи – это ваш двоюродный брат? – уточнила я. Определенно, это звучало менее впечатляюще без налета мистики.
– Апофи видят и слышат то, чего не видят другие, – сказала Амалия.
– Апофи?
– Те, кого вы называете гномами. Я доверяю их суждениям, и вам следовало бы поступить так же. Этот человек, Руфус Сент-Джеймс, просит встречи с вами, чтобы поделиться информацией. Он говорит, что хочет помочь.
– Однажды он уже это говорил.
– Когда? – спросил Вайят.
– Прямо перед тем, как тебя арестовали. Он сказал, что верит нам. Он помог мне бежать, и я верю, что он собирался помочь, как он и сказал, только напали полукровки.
Вайята это не убедило.
– Две трети его команды мертвы, Эви. Его подстрелили меньше суток назад. Как он собирается помочь?
– Я не знаю, но Надя всё ещё жива, и без сомнения, она захочет отомстить людям, которые убили её товарищей по триаде и ранили её куратора. Мы должны навестить его.
– Возвращаться в город, – произнесла Амалия, – и опасно, и безрассудно. Вы снова попадёте в плен.
– Не рассчитывайте на это. – Я осмотрела комнату. Чего ещё не хватало эльфам, так это часов. – Амалия, который час?
– Сейчас без четверти восемь утра, – ответила она, не глядя ни на что в поисках подтверждения.
– Тогда у меня есть ещё двадцать часов.
Она кивнула. Вайят поморщился.
Я повернулась к Хорзту.
– Может ли ваш кузен передать Руфусу сообщение от нас? – Когда он кивнул, я продолжила: – Нам нужно, чтобы он свел нас с Надей. Она может быть полезной.
– Это неразумное решение, – возразила Амалия.
– Ну, тогда считайте меня дурой и покончим с этим, – сказала я, уперев руки в бока. – Я благодарю вас за то, что вы сделали для нас, Амалия, и за то, что дали нам безопасное место для отдыха. Я просто не могу отказаться от этого, не тогда, когда знаю, что есть часть головоломки, которую не вижу.
Её лицо потемнело до кобальтового цвета. Плохо.
– А если тебя снова схватят, несмотря на твою уверенность? Что, если Товин получит то, что хотел? Ты дашь ему возможность вызвать Испорченного с другой стороны Предела?
– Да, – ответил Вайят. Он вложил свою руку в мою. – Разве не говорят, что нельзя выиграть шахматную партию, не рискуя сначала своими фигурами.
Я сжала его руку.
– Всегда думала, что говорят «нельзя приготовить омлет, не разбив несколько яиц».
– Ты рискуешь не только яйцами, – сказала Амалия. – Ты рискуешь всеми нашими жизнями и безопасностью этого города.
– Я думала, вы сказали, что пришли сюда, чтобы защитить Предел. Даже если каким-то чудом Товин снова доберётся до нас, ему всё равно придется пройти мимо вас. Верно?
Кожа Амалии посветлела до бледно-голубого цвета. Она посмотрела вдоль стола на Хорзта, который, казалось, заинтересовался своим кубком вина. Они не опровергли и не признали мое заявление. Маленький лидер фэйри казалась почти… смущенной.
– Только не говорите, – сказал Вайят, – что такие, как вы, пацифисты?
– Я сказала только, что мы охраняем Первый Предел, – призналась Амалия. – Я не говорила, что мы можем защитить его с помощью физического насилия. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы предотвратить его захват, и Хранители Земли хорошо защищают нас, но и они ненадёжны. Их доступ во внешний мир постепенно отрезается, а наши контакты с другими расами ограничены.
– Может, вам стоит почаще выбираться отсюда, – сказала я. – Послушайте, я понимаю, к чему вы клоните, но не могу сделать то, что вы хотите. Я ценю мягкую постель, хорошую еду и возможность спокойно прожить свой последний день, но это всего лишь отдых, и теперь пришло время вернуться к работе. Нам нужно выяснить, как добраться до Товина и убить его.
– Эльфов трудно убить, даже если подойти достаточно близко, – сказал Хорзт. – Они хитрые гады и быстро исцеляются.
– Я уже говорила, что могу потребовать от тебя ещё одной услуги, Эвангелина, – сказала Амалия.
Я подняла свободную руку.
– Извините, но я не собираюсь прятаться под землей только для того, чтобы не дать Товину напасть на мой след.
– Это не та услуга, о которой я собиралась просить. – Её ноздри раздулись, а кожа вернулась к своему обычному темно-синему оттенку. Драгоценные камни на её коже, казалось, потеряли свой блеск. – Ты можешь покончить с этим, Эвангелина, прежде чем это начнется. Нет никакой необходимости рисковать чужими жизнями, кроме своей собственной.
– Давайте не будем возвращаться к этому разговору. – Гнев вспыхнул во мне, щёки покраснели. – Я не собираюсь перерезать себе вены, нанося упреждающий удар по плану Товина. Если нас снова схватят, тогда, конечно, может быть, но не сейчас. Не тогда, когда у нас есть время и шанс закончить все по-другому.
Я взглянула на Вайта, который с молчаливой яростью уставился в пол. Была ли его ярость направлена на мое замечание о перерезанном запястье или на вновь озвученное Амалией предложение покончить с собой, я не знала. Наверное, и то, и другое.
– Вы, люди, делаете глупости ради любви, – сказала Амалия с некоторой грустью. – Когда-то я завидовала вашим чистым чувствам и вашей способности любить, но не более того. Это заставляет вас терять из виду то, что является самым важным.
– С моей точки зрения, – прорычал Вайят, – нет ничего более важного.
– Даже долга? Твой долг перед твоим народом, Вайят Трумен, обеспечить его дальнейшее выживание? Способней других людей, ты был благословлен даром. Используй его, чтобы сделать то, что требуется.
– И как именно?
Амалия перевела горящий взгляд кобальтовых глаз сначала на него, потом на меня. Воздух щёлкнул и затрещал. У предводительницы фейри была своя сила, и она кипела вокруг нас, как надвигающийся удар молнии.
– Защити Предел, – сказала она. – Не позволь Товину добиться успеха, чего бы это ни стоило. Жизнь без любви будет раем по сравнению с миром, опустошенным освобожденным Испорченным.
– Мы должны убить Товина, – сказала я.
– Эви… – попытался возразить Вайят.
– Прекрати. – Я вырвала свою руку из его. Шагнула в сторону, на несколько футов от него. – Посмотри на это объективно, ради бога, Вайят. Твоя смерть может остановить его план на данный момент, но что помешает ему попытаться снова? Раз обезумевший от власти, всегда будет её желать, верно? Ты не остановишь сорняк, просто обрубив. Он вырастет вновь. Ты должны вырвать его с корнем.
– Вырывание корня иногда убивает цветы вокруг него, – тихо сказал он.
– Но бездействие позволяет ему распространиться и задушить всё вокруг.
Он удерживал мой взгляд долгие мгновения. На его лице промелькнула волна эмоций. Никто из нас не любил сдаваться – это не в нашей природе. Мы боролись до последнего вздоха. И иногда должны были сделать этот последний вдох (снова), чтобы достичь чего-то стоящего.
– Вайят, не имеет значения, по эгоистичным или благородным причинам ты вернул меня. Важно то, что я здесь, и я часть этой борьбы и знаю, что всегда должна была быть здесь. Мы играем роли, выбранные для нас. В конце концов, всё будет так, как и должно быть.
Он закрыл глаза и поджал губы. Прошло несколько секунд, прежде чем он открыл их.
– Шаг за шагом, – проговорил он. – Сначала мы свяжемся с Руфусом, узнаем, что ему известно, и пойдем дальше. Никаких сомнений, никаких благородных самоубийств.
Я улыбнулся, а он не стал.
– Согласна. – Меня посетила ещё одна мысль. – Амалия, у тебя были какие-нибудь удачные способы поимки нежелательного Испорченного? На случай, если до этого дойдет? – Я сомневалась в пользе такой информации, потому что её использование зависело не только от одержимости Вайята, но и от его смерти во время пребывания Испорченного в его теле. Два сценария, которые я предотвратила бы любой ценой.
– Не осталось в живых никого, кто был свидетелем первого поражения Испорченных, – это было так давно, – ответила она, – и тех, кто был свидетелем их правления.
– Вопрос не в этом.
Её кожа на мгновение потемнела от раздражения.
– У человеческих магов того времени было заклинание, которое, как они верили, защищало их от одержимости.
– Пожалуйста, скажи мне…
Она взяла со стола мешочек на шнурке. Он был спрятан за кувшином с вином, и я не заметила его до сих пор.
Я легко поймала его – коричневая кожа, мягкая, как шелк и слегка пахнущая горчицей, – и вдруг разозлилась.
– Если у тебя была магия, способная защитить нас…
– Ты неправильно поняла, – сказала она. – Их магия имела изъяны. Достаточно сильный Испорченный может обладать всем, чем пожелает, при правильных условиях.
– Так что, черт возьми, это значит?
– Как мне объяснить тонкости магии такому юному уму? Заклинание внутри будет действовать как временное связующее вещество, удерживая то, что является Испорченным, в твердой форме примерно шесть часов.
Я посмотрела на мешочек:
– Круто. – И это было правдой.
– Если у нас вообще будет возможность его использовать, – сказал Вайят.
Он был прав. Это требовало последовательности событий, которые, вероятно, никогда не произойдут, но я занималась подобным достаточно долго, чтобы знать ценность плана Б. Я засунула мешочек в задний карман для сохранности, сомневаясь, что мне когда-нибудь понадобится его использовать.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Амалия улыбнулась:
– Не за что.
– Нам нужен проход обратно на поверхность.
– Хорошо. Однако, как только вы покинете нашу пещеру, вы больше не будете защищены нашей магией. Вас разыскивают многие, а друзей осталось совсем немного. Мои благословения вам обоим.
– Спасибо.
Вайят что-то проворчал. Я не была полностью уверена, что он выполнит наше соглашение и не сделает ничего безрассудного. И наоборот, я не была уверена, что не сделаю что-то необдуманное, чтобы спасти его. Он ненавидел мысль о том, чтобы бросить меня, так же сильно, как я ненавидела мысль о том, чтобы потерять его, но, кроме чуда, ничто не могло изменить того факта, что один из нас будет мертв через двадцать часов.
