Текст книги "Повелевающая"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Войдя в дом, я чуть не столкнулась с Тори.

– Ты что, так увлеклась мусором?

Я обернулась и сквозь занавески увидела, что Симон все еще стоит у мусорного контейнера. Я могла бы сказать Тори, что Симон помогал мне, или, еще лучше, что Дерек тоже там, пусть присмотрится.

Но потом подумала: какой смысл?

Если, вдобавок ко всем обвинениям, которые я только что выслушала, еще и Тори обвинит меня в том, что я увожу у нее парня, который не считает себя ее парнем, да будет так. У меня просто нет сил переживать еще и из-за этого.

Рэ весь день молчала. Замечание Тори насчет родителей, которые ни разу не навестили, похоже, окончательно придавило Рэчел. Нам разрешили во время перемены подняться наверх и перенести в нашу комнату оставшиеся фотографии.

– Спасибо, что помогаешь мне, – сказала Рэ. – Знаю, это не обязательно объяснять, но если я оставлю там хоть одну, Тори наверняка выбросит.

Я посмотрела на фотографию, лежавшую сверху. На ней была белокурая девочка лет трех и мальчик чуть постарше, похожий на индейца.

– Какие милые. Твои друзья? Или ты с ними нянчилась?

– Нет, это мои братишка и сестренка.

Я наверняка густо покраснела, бормоча извинения.

Рэ рассмеялась.

– Не извиняйся. Я приемная. Моя мама была с Ямайки. Во всяком случае, мне так рассказывали. Она была совсем ребенком, когда родила, поэтому ей пришлось меня отдать. Это… – она ткнула в фотографию белокожего мужчины и женщины на берегу моря, – мои мама и папа. А это… – Рэ показала на фото испанской девушки, гримасничающей перед камерой, – моя сестра Джесс. Ей двенадцать. Это… – Рэ вытащила фотографию рыжеволосого мальчишки с серьезным лицом, – мой брат Майк. Ему восемь. Очень многонациональная семья, как видишь.

– Пятеро детей? Ого!

– Я и Джесс – приемные. Мама любит детей. – Рэ помолчала. – Во всяком случае, теоретически.

Она взяла у меня из рук стопку фотографий и положила их на свой столик.

Отодвигая в сторону игровую приставку, Рэ погладила пальцами поцарапанный пластик.

– Знаешь, как бывает у детей, когда они получают в подарок новую электронную игрушку? Несколько недель или даже месяцев это для них самая лучшая, самая крутая и самая интересная вещица, какая только может быть. Они говорят только о ней, везде носят с собой. А потом в один прекрасный день их начинает волновать новый гаджет. При этом со старым ничего плохого не случилось, просто он уже не новый, а значит, не крутой. Вот так и с моей мамой. – Она отвернулась и отошла к кровати. – Только в ее случае это не гаджеты, а дети.

– О.

– Пока они маленькие, они самые прекрасные. Но когда они взрослеют, все меняется. – Рэ присела на кровать и покачала головой. – Да, возможно, я слишком сурово сужу ее. Знаешь ведь, как бывает. Пока ты маленький, твоя мама – просто идеал, она не может сделать ничего плохого, но когда ты становишься старше… – Рэ замолчала и покраснела. – Хотя нет, откуда тебе это знать. Прости.

– Да ничего. – Я тоже присела на кровать.

– Твой папа больше не женился?

Я потрясла головой.

– Тогда кто присматривает за тобой?

Пока мы спускались вниз, на занятия, я рассказала Рэ о тете Лорен и бесконечной череде домработниц. Рэ весело смеялась над моими комментариями, забыв обо всех своих огорчениях… по крайней мере, на время.

После обеда на сеансе с доктором Джил я устроила представление, достойное «Оскара». Мол, я раньше думала, что вижу призраков. Но теперь, узнав диагноз, который она мне вынесла, и начав принимать препараты, я поняла, что это были галлюцинации. Что я шизофреник, и мне нужна помощь.

Доктор Джил полностью купилась.

Теперь мне оставалось только с недельку-другую придерживаться этой версии, и я свободна.

* * *

После занятий мы с Рэ вместе делали уроки в медиакомнате. Симон пару раз прошел мимо нашей двери, и я подумала, что он, наверное, хочет поговорить со мной. Но когда я выглянула за дверь, он уже исчез.

Делая задания, я все время думала о том клочке тумана во дворе. Если бы Дерек не увидел его, я бы подумала, что это опять призрак.

Почему он шикнул на Симона? Может, Симон каким-то образом вызывал мои «галлюцинации»? Может, это просто спецэффект какой-то?

Конечно, тогда это объясняет и тех призраков, которых я видела в школе, – это просто голографические проекции, подстроенные парнем, которого я раньше никогда не видела. Точно. Отличная версия.

Но что-то все равно происходит.

Или, во всяком случае, Дерек пытается заставить меня поверить в это.

Отказавшись что-либо объяснить и устроив из этого целое шоу, Дерек добился ровно того, чем я сейчас и занималась – ломала голову над тем, что же он скрывает от меня. Он хотел, чтобы я пришла к нему и попросила все рассказать, а он бы тогда смог еще больше помучить и подразнить меня.

Создать тех призраков в школе ни Симон, ни Дерек точно не могли, а вот устроить фокус с туманом во дворе – дело нехитрое. Может, это сделал Дерек? Именно поэтому Симон пытался возразить, а Дерек заткнул ему рот.

Боится ли Симон своего брата? Симон делает вид, что всячески опекает Дерека, и вообще ведет себя, как его лучший приятель. Но разве у него есть выбор? Ему никак не отвязаться от Дерека, пока не вернется их отец.

А где их отец?

Почему он записал Симона и Дерека в школу под вымышленными именами?

Почему вообще Симон оказался здесь, если на него даже личного дела нет?

Слишком много вопросов. И пора бы уже начать находить ответы.

Мы убирали со стола после ужина, когда в столовую вошла миссис Талбот в сопровождении мужчины. Она представила его как доктора Давыдова, члена совета попечителей, управлявших Лайлом. У доктора был тонкий венчик волос вокруг лысины и длиннющий острый нос. Да и сам он был такой высокий, что казалось, он все время наклоняется, чтобы лучше слышать. Все это делало доктора похожим на стервятника – голова наклонена вниз, и из-под очков поблескивают глазки-пуговки.

– А это, должно быть, маленькая Хло Сандерс. – Он лучился фальшивой сердечностью, свойственной мужчинам средних лет, не имеющим собственных детей. Им, похоже, даже в голову не приходит, что пятнадцатилетней девушке может не понравиться то, что ее называют «маленькой» Хло Сандерс. Доктор неловко похлопал меня по спине. – Мне нравится твоя прическа, Хло. Эти красные пряди – очень клево.

Он сказал «клево» так, как я произношу какое-нибудь испанское слово, в произношении которого не очень уверена. Рэ, стоя у него за спиной, закатила глаза. Потом вышла вперед.

– Здрасьте, доктор Ди.

– Рэчел. Ой, прости, Рэ, так? Надеюсь, ты себя хорошо ведешь?

Она выдала ослепительную улыбку, отрепетированную специально для взрослых.

– Как всегда, доктор Ди.

– Вот умничка. Хло, доктор Джил сказала мне, что у тебя сегодня случился серьезный прорыв вперед. Она очень довольна, что ты так быстро включилась в терапию и приняла свой диагноз.

Я постаралась не поморщиться. Он просто пытался быть милым. Но мне вовсе не хотелось, чтобы меня публично поздравляли с тем, что я – хороший пациент. Дерек аж бросил есть, чтобы послушать.

«А теперь беги, принимай свои лекарства и будь хорошей девочкой».

Доктор Давыдов продолжил:

– Обычно я не встречаюсь с нашими юными постояльцами, пока они не пробудут тут хотя бы неделю. Но поскольку ты так быстро продвигаешься вперед, Хло, я не хочу слишком тянуть. Уверен, тебе не терпится как можно скорее снова оказаться среди своих друзей и вернуться в свою школу.

– Да, сэр. – Я скопировала ослепительную улыбку Рэ, не обращая внимания на тяжелый взгляд Дерека.

– Ну, тогда пойдем, побеседуем в кабинете доктора Джил.

Он положил мне руку на плечо и подтолкнул вперед.

Тори заступила нам дорогу.

– Здравствуйте, доктор Давыдов. Это новое лекарство, которые вы мне прописали, отлично действует. Я себя прекрасно чувствую.

– Это хорошо, Виктория.

Он рассеянно потрепал ее по руке и вывел меня из столовой.

* * *

Беседа, в общем-то, очень напоминала первый сеанс с доктором Джил – мы говорили о моей жизни. Кто такая Хло Сандерс? Что с ней случилось? Что она думает по этому поводу?

Уверена, он мог бы почерпнуть все эти сведения из записей доктора Джил, она как раз сегодня задержалась на работе, но все было как в кино про полицейских, где детектив допрашивает подозреваемого самолично, задавая те же самые вопросы, что и предыдущий следователь. Здесь важны не мои ответы, а то, как я говорю. Какой будет моя эмоциональная реакция? Какие еще детали я добавлю в этот раз? Что я упустила?

Несмотря на всю свою деланную сердечность, доктор Давыдов все же был руководителем доктора Джил и приехал сюда за тем, чтобы проконтролировать ее работу.

Доктор Джил сидела напряженная и зажатая, наклонившись вперед и пристально глядя на меня. Она ловила каждое слово, каждый жест, как студент, боящийся пропустить ключевую подсказку на экзамене. Доктор Давыдов не торопился – сходил за чашечкой кофе для себя и стаканом сока для меня. Удобно развалился в кресле доктора Джил и какое-то время беззаботно болтал со мной, прежде чем перешел собственно к делу.

Когда он спросил, видела ли я призраков с тех пор, как попала сюда, я ответила, что на второе утро видела оторванную руку и в тот же день слышала голос. Про вчерашний день я ничего говорить не стала, а вот про сегодняшний честно ответила, что все было отлично.

Сеанс прошел без сучка без задоринки. В конце доктор сказал, что дела идут «отлично, просто отлично», потрепал меня по спине и выпроводил из кабинета.

* * *

Проходя мимо медиакомнаты, я заглянула в открытую дверь. За компьютером, спиной ко мне сидел Дерек. Он играл во что-то типа военной стратегии. Симон тоже играл, но со своим карманным «Нинтендо», развалившись в соседнем кресле и свесив ноги через подлокотник.

Он заметил меня, тут же сел нормально и открыл рот – видимо, чтобы окликнуть меня.

– Если ты на кухню, то прихвати для меня колу, – сказал Дерек, не отрываясь от монитора. – Ты знаешь, где ее прячут.

Симон медлил. Мы смотрели друг на друга. Брат давал ему отличный повод выйти и поговорить со мной, но Симон все равно колебался, словно чувствуя подвох. Дерек никак не мог знать, что я здесь, у него за спиной. И все же Симон не вышел.

– Хочешь колу, сходи сам.

– Я просто попросил прихватить, если ты пойдешь на кухню.

– Я не иду туда.

– Ну так и скажи. Что с тобой сегодня такое?

Я прошла дальше по коридору.

Рэ я нашла в столовой. Он сидела, обложившись учебниками.

– У тебя ведь есть игровая консоль? – спросила я.

– Да, но на ней загружена всего одна игрушка. Хочешь поиграть?

– Да, если можно.

– Она у меня на столике.

Я снова прошла мимо двери в медиакомнату. Парни все еще были там. Такое ощущение, что они даже не шевельнулись с тех пор, как я их видела в последний раз. И снова Симон поднял голову. Я помахала приставкой, позаимствованной у Рэ. Симон расплылся в улыбке и украдкой показал мне большой палец.

Так, теперь надо найти место в пределах досягаемости… У меня дома была такая приставка, и я знала, что могу выйти на связь с другим игроком в пределах пятнадцати-двадцати метров. Медиакомната была зажата между классом для занятий и холлом. И там, и там болтаться просто так запрещено. Зато она располагалась прямо под ванной. Я пошла наверх, запустила чат.

Получилось.

Я взяла стилос и набрала: «Хочешь поговорить?»

Он поставил галочку, потом прислал «Д» и картинку, которая, как я догадалась через минуту, означала глаз. Да. Он хотел поговорить, но Дерек не спускал с него глаз.

Я не успела ответить, как Симон прислал еще одно сообщение. «Д8?» и коробка с мылом в окружении пузырей. Через некоторое время мне удалось расшифровать это так: «Дерек принимает душ около восьми».

Он стер сообщение и написал «8» и слово «двор». Встречаемся во дворе в восемь.

Я в ответ послала галочку.

Глава 19

В 7.50 я помогала Рэ разгружать посудомоечную машину. Я слышала, как в холле Симон спрашивал разрешения выйти во двор, побросать мяч в корзину, пока Дерек моется. Миссис Талбот предупредила его, что уже поздно, темнеет, и что долго гулять нельзя, но все же отключила сигнализацию и выпустила Симона во двор. Закончив с посудой, я сказала Рэ, что присоединюсь к ней попозже, и выскользнула во двор вслед за Симоном.

Миссис Талбот была права, уже смеркалось. Внутренний двор окружали высокие раскидистые деревья, еще больше нагонявшие тени. Баскетбольное кольцо находилось на асфальтированной площадке за пределами досягаемости фонаря с заднего крыльца. Я видела только белое пятно рубашки Симона да слышала глухое буцк-буцк-буцк мяча. Я обогнула периметр.

Симон меня не видел, продолжал с серьезным выражением вести мяч, не отрывая от него глаз.

Держась в тени, я подошла поближе и подождала, пока он заметит меня. Симон наконец увидел меня, дернулся, словно испугавшись, но потом махнул рукой, чтобы я прошла за ним в еще более темный угол площадки.

– Все в порядке? – спросила я. – Ты казался немного… занятым.

– Просто размышлял. – Он обшарил взглядом линию изгороди. – Не терпится выбраться отсюда. Наверное, как и всем остальным, но…

– Рэ сказала, вы тут уже довольно долго.

– Можно и так сказать.

У него в глазах промелькнула тень, словно он сканировал свое будущее и не видел никаких признаков освобождения. Мне, по крайней мере, было куда возвращаться. А они жили в детском доме. Куда им отсюда возвращаться?

Симон сильно ударил мячом об пол и улыбнулся.

– Похоже, я зря трачу наше время, а? У меня осталось минут десять, потом Дерек меня найдет. Прежде всего, я бы хотел извиниться.

– За что? Ты ничего не сделал.

– За Дерека.

– Он твой брат, но ты не несешь за него ответственности. Ты же не контролируешь, что он делает. – Я кивнула в сторону дома. – А почему ты не хотел, чтобы он видел, как мы разговариваем? Он рассердится?

– Его это точно не порадует, но… – Симон уловил мое выражение лица и рассмеялся. – Ты хочешь спросить, не побьет ли он меня за это? Ни в коем случае. Дерек вообще не такой. Если он злится, он начинает относиться ко мне, как ко всем остальным, – игнорирует меня. Не смертельно, конечно, но мне все равно не хочется злить его, если можно обойтись без этого. Просто… – Симон снова начал стучать мячом, сосредоточенно глядя на него. Потом поймал мяч и сжал в руках. – Он уже и так злится, что я стал защищать его – он этого терпеть не может, а теперь, если еще узнает, что я разговариваю с тобой и объясняю то, что он не желает объяснять… – Симон повертел мяч в руках. – Видишь ли, Дерек вообще не очень умеет общаться с людьми.

Я постаралась не выдать своего изумления.

– Когда он решил, что ты и в самом деле видишь призраков, мне надо было сказать ему: «Конечно, братишка, дай мне поговорить с ней». Я бы все обставил… иначе. Дерек не знает, когда следует отступить. Для него все просто, как дважды два. Если ты не можешь догадаться сам и не слушаешь, когда он подсказывает ответ, он начинает отвешивать пощечины, пока ты не очнешься.

– Убегать с криками о помощи тоже бесполезно.

Симон рассмеялся.

– Да ладно, если бы Дерек так допекал меня, я бы тоже начал кричать. И ты сегодня никуда не убежала. Ты дала ему отпор, а он, поверь мне, к этому не привык. – Он улыбнулся. – Молодец. Так и продолжай. Не позволяй ему доставать себя.

Он сделал бросок. На этот раз мяч грациозно скользнул в корзину.

– Так, значит, Дерек считает меня… некромантом?

– Ты же видишь призраков? Мертвец разговаривал с тобой, преследовал тебя и просил помочь ему?

– Откуда ты… – Я остановилась. Сердце бешено колотилось, а дышать стало тяжело. Я же только что убедила доктора Джил, что полностью приняла свой диагноз. И как бы мне ни хотелось поверить Симону, я просто не решалась на это.

– Откуда я знаю? Да призраки всегда так поступают с некромантами. Ты – единственная, кто может его услышать, а им всегда есть что сказать. Именно поэтому они и болтаются здесь – в лимбо, или как там это называется. – Симон пожал плечами и снова бросил мяч. – Я вообще-то не очень разбираюсь в подробностях. Никогда раньше не встречал некроманта. Знаю только то, что мне рассказывали.

Я вдохнула и выдохнула, прежде чем сказать как можно небрежнее:

– Ну что ж, логично. Наверное, именно так призраки ведут себя с людьми, которые считают, что могут разговаривать с мертвыми. Медиумы, спиритуалисты, как угодно.

Симон покачал головой.

– Нет, медиумы и спиритуалисты – это люди, которые думают, что могут общаться с мертвыми. А некроманты не думают, они могут. Это переходит по наследству. – Он улыбнулся. – Как светлые волосы. Ты можешь закрасить их красным, но под краской-то они все равно остаются светлыми. Ты можешь пытаться игнорировать призраков, но они все равно будут тебе являться. Они знают, что ты их видишь.

– Я не понимаю.

Он подбросил мяч и поймал его раскрытой ладонью. Потом пробормотал что-то. Я только собралась сказать ему, что не слышу, но в этот момент мяч поднялся. Взлетел над его рукой.

– Да, я знаю, это такой же бесполезный трюк, как тот клочок тумана, – сказал он, сосредоточенно глядя на мяч, словно концентрируясь. – Вот если бы я мог поднять его больше, чем на пару сантиметров, да еще заставить влететь в корзину, вот это был бы фокус. Но я не Гарри Поттер, и настоящая магия работает не так.

– А это… магия? – спросила я.

Мяч упал на его ладонь.

– Ты мне не веришь, да?

– Нет, я…

Он перебил меня, рассмеявшись.

– Ты думаешь, что это какой-то трюк или спецэффект. Ну ладно, киношница, иди сюда и проверь меня.

– Я…

– Иди сюда. – Он махнул рукой себе за спину. – Проверь, нет ли там ниточек.

Я осторожно приблизилась. Он снова произнес какие-то слова, на этот раз громче. Не по-английски.

Мяч не шевельнулся, и Симон чертыхнулся.

– Я же говорил, что я не Гарри Поттер. Попробуем еще раз.

Он повторил слова медленнее. Мяч приподнялся на несколько сантиметров.

– А теперь смотри, есть ли там веревочки, ниточки или что там еще может его держать.

Я колебалась, но Симон продолжал дразнить меня, пока я наконец не решилась подойти поближе и сунуть палец между его ладонью и мячом. Не встретив никакого препятствия, я засунула всю ладонь и пошевелила пальцами. Кулак Симона сжался, поймав меня в ловушку, и я вскрикнула. Мяч бухнулся на землю.

– Извини, – сказал Симон, улыбаясь и все еще удерживая мою руку. – Не мог удержаться.

– Ну да, я такая пугливая. Твой брат, наверное, уже рассказал. Так как ты… – Я покосилась на мяч, лежавший в траве. – Да уж!

Улыбка Симона стала еще шире.

– Теперь ты мне веришь?

Я смотрела на мяч и пыталась найти логичное объяснение. Но в голову ничего не приходило.

– Можешь научить меня? – спросила я наконец.

– Нет. Ты же не можешь научить меня видеть призраков. Это или есть в тебе, или…

– Играешь в баскетбол, Симон? – раздался неподалеку голос. – Надо было позвать меня. Ты же знаешь, я всегда не против побыть…

Тори остановилась, как вкопанная, заметив наконец меня. Ее взгляд переместился на мою руку, все еще лежавшую в руке Симона.

– …наедине, – закончила Тори.

Симон отдернул руку. Тори продолжала смотреть на нас.

– Привет, Тори, – отозвался Симон и подобрал мяч. – Что случилось?

– Я увидела, что ты играешь, и подумала, может, тебе нужен напарник? – Ее взгляд переместился на меня, но лицо при этом осталось непроницаемым. – Но, похоже, я ошиблась.

– Мне пора домой, – сказала я. – Спасибо за подсказки, Симон.

– Нет, подожди. – Симон шагнул за мной, но потом глянул на Тори. – Ах, да. Присоединяйся. Правда, уже стемнело. Наверное, пора возвращаться…

И он тоже заспешил в дом.

Я лежала в кровати, снова не в силах заснуть. На этот раз, правда, спать мне не давали не кошмары, а мысли, роившиеся в голове, – такие тяжелые и настойчивые, что уже к полуночи я всерьез подумывала, не сходить ли на кухню за упаковкой тайленола, который заприметила там раньше.

Я – некромант.

Когда вещи называют наконец своими именами, по идее, должно становиться легче. Но в данном случае это ничуть не лучше, чем получить ярлык шизофреника. Шизофрения, по крайней мере, общепризнанное и понятное состояние. Я могла обсуждать его с другими людьми, получать медицинскую помощь, принимать лекарства и избавляться от симптомов.

Те же самые лекарства могли замаскировать признаки некроманта, но, как сказал Симон, это все равно что красить волосы – по сути, я останусь такой же, и моя истинная природа будет только ждать того момента, когда закончится действие лекарств.

Некромантия.

Откуда она у меня? От мамы? Если так, то почему тетя Лорен об этом не знает? От папы? Может, у него просто не хватило смелости рассказать мне об этом еще там, в больнице, и именно поэтому он чувствовал себя таким виноватым, так хотел, чтобы мне было комфортно? А может, ни мои родители, ни тетя Лорен вообще не в курсе всего этого? Может, это всего лишь рецессивный ген, который дремал многие поколения?

Симону повезло. Наверное, его папа рассказал ему о магии и научил пользоваться ею. Повезло? Моя зависть тут же улетучилась. Да он же застрял в этом пансионе. И здесь его магия была совершенно бесполезной.

Магия. Слово пришло так легко, словно я уже приняла его всем сердцем. А я приняла? Надо ли его принять?

Я много дней убеждала себя в том, что не вижу призраков. А тут вдруг раз – и так легко поверила в магию? Надо потребовать больших доказательств. Попробовать найти другие объяснения. Но я уже пыталась сделать это по отношению к себе. А теперь, поняв, что я действительно вижу мертвых, было даже приятно узнать, что я здесь не единственная с такими странными способностями.

А что тогда с Дереком? Симон сказал, что он неестественно силен. Это тоже от магии? Я испытала эту силу на себе. Я читала личное дело Дерека и знала, что даже власти терялись в догадках.

Как бы странно это ни прозвучало, но самое логичное объяснение было и самым неестественным. Существуют люди, обладающие силами, о которых рассказывается только в кино и в легендах. И мы – из их числа.

Я чуть не рассмеялась. Слишком уж напоминает детский комикс. Дети со сверхъестественными способностями. Супергерои? Ну да, конечно. Почему-то мне кажется, что способность видеть призраков и приподнимать мячик вряд ли сильно поможет нам спасти мир от вселенского зла.

Если Дерек и Симон оба обладают такими способностями, не потому ли они оказались назваными братьями? Что сказал им их отец? Его исчезновение как-то связано с магией? Не потому ли мальчики были записаны в школу под вымышленными именами и все время переезжали? Может, таким, как мы, так и приходится жить? Прятаться?

Вопросы заполонили мою голову и отказывались отступать, не получив ответов… которые я просто не могла получить в два часа ночи. Вопросы бились у меня в голове, как мячик Симона о площадку. Немного спустя, клянусь, я буквально видела эти оранжевые мячи, прыгающие у меня в голове туда-сюда, туда-сюда, пока я наконец не заснула.

Голос прорвался сквозь густую пелену сна, и я подскочила, с трудом приходя в себя.

Я глотнула воздуха и огляделась, напрягая слух и зрение. Все было тихо и неподвижно. Я посмотрела на Рэ – та крепко спала.

Значит, приснилось. Я хотела лечь обратно.

– Проснись. – Шепот донесся из-за полуоткрытой двери. Я легла в кровать, борясь с искушением накрыться одеялом с головой.

«Я думал, ты больше не будешь прятаться. Мы же договорились? Не игнорировать голоса, а получать от них ответы и брать все под контроль».

Так, дышим глубже. Я встала с кровати и тихонько подошла к двери.

В коридоре никого. Слышно только тиканье старинных часов на первом этаже. Когда я повернулась, какая-то белая фигура скользнула за дверь в конце коридора. Я еще раньше заприметила эту дверь и решила, что это кладовка. Что-то всех призраков в этом доме так и тянет к кладовкам.

Я прокралась по коридору и осторожно открыла дверь. Темная лестница вела наверх.

Чердак.

Так-так. Это так же плохо, как подвал, если даже не хуже. И не собираюсь я идти туда за каким-то призраком.

«Отличная отговорка».

Это не…

«Ты просто не хочешь с ними разговаривать. Просто не хочешь. И тебе не хочется знать правду».

Отлично. Мало того, что мне приходится терпеть подначки и придирки Дерека, так еще и мой внутренний голос стал говорить, совсем как он.

Я глубоко вздохнула и шагнула внутрь.