Текст книги "Повелевающая"
Автор книги: Келли Армстронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Пансион Лайл оказался вовсе не так плох, правда. Лучше, чем обитые мягким комнаты и бесконечные коридоры с настоящими зомби – едва волокущими ноги пациентами, настолько обколотыми всякими лекарствами, что им даже не до собственного внешнего вида. Может, меня тревожила иллюзия дома? Может, мне в какой-то степени было бы спокойнее с уродливыми кушетками, белыми стенами и решетками на окнах, чтобы не было никаких фальшивых ожиданий? И то, что я не вижу решеток, еще не значит, что здесь все так свободно и открыто, как кажется. Так просто не может быть.
Я подошла к окну. Закрыто, несмотря на солнечный день. В раме была дыра, раньше там, наверное, располагалась щеколда. Я выглянула наружу. Много деревьев, тихая улица, старинные особняки на больших участках. Никакой электрической изгороди, никаких плакатов, возвещавших: ПАНСИОНАТ ЛАЙЛ ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ ДЕТЕЙ. Все очень обычно. Но что-то подсказывало мне, что возьми я сейчас стул и разбей им окно, немедленно сработает сигнализация.
Так где же расположена сигнализация?
Я вышла в холл, взглянула на входную дверь и увидела – вот она, мигает. Никаких попыток спрятать. Думаю, это своего рода напоминание. Будьте как дома, но не пытайтесь выйти наружу.
А как насчет черного хода?
Я прошла в столовую и выглянула в окно. Во внутреннем дворике было тоже много деревьев, как на лужайке у парадного входа. Еще там был навес, плетеные кресла, грядки. На одном из стульев лежал футбольный мяч, а над небольшой асфальтированной площадкой висело баскетбольное кольцо, значит, нам все же дозволялось выходить на улицу – видимо, для тех самых тридцати минут «занятий физкультурой». Интересно, видеонаблюдение ведется? Я не заметила никаких камер, зато окон здесь было предостаточно, чтобы нянечки могли присматривать во дворе за каждым. И двухметровый забор тоже был хорошей защитой.
– Ищешь, как сбежать?
Я развернулась и увидела мисс Ван Доп. В ее глазах мелькали озорные огоньки, но лицо при этом оставалось серьезным.
– Н-н-нет. П-п-просто осматриваюсь. Да, и еще: когда я одевалась, я заметила, что на мне нет моего рубинового колье. Наверное, оно осталось в больнице. Мне бы хотелось удостовериться, что мне его вернут. Оно особенное.
– Я передам твоему папе, но, пока ты здесь, мне придется подержать колье у себя. Мы не разрешаем нашим девочкам носить ювелирные украшения. А теперь насчет плана побега…
Другими словами, хорошая была попытка, но отвлечь мисс Ван Доп не удалось. Она выдвинула стул и жестом пригласила присесть. Я села.
– Уверена, ты заметила систему безопасности у парадной двери, – сказала она.
– Я не…
– Не пыталась сбежать. Я знаю. – Улыбка тронула ее губы. – Большинство наших постояльцев – не из тех детей, кто убегает из дому. Разве что в знак протеста. Они достаточно умны, чтобы понять, что на улице их ждет что-то пострашнее, чем то, что бывает внутри. А здесь совсем не так плохо. Не Диснейленд, конечно, но и не тюрьма. У нас было всего несколько попыток побега, да и то ребята просто хотели повидать своих друзей. Ничего серьезного, но родители ждут от нас лучшей организации безопасности. И хотя мы гордимся тем, что создаем обстановку, близкую к домашней, я считаю, что очень важно с самого начала обозначить все ограничения, которые у нас неизбежно возникают.
Она замолчала, ожидая от меня какого-нибудь ответа. Я кивнула.
– Окна подключены к сигнализации, как и входные двери. Вам дозволяется выходить только на задний двор, там нет ворот. Из-за сигнализации вы должны уведомлять нас каждый раз, когда собираетесь пойти погулять, чтобы мы могли отключить сирену и – конечно! – держать вас под наблюдением. Если у тебя будут какие-то вопросы относительно того, что можно делать и чего нельзя, обращайся ко мне. Я не стану приукрашивать действительность, Хло. Я считаю, что честность – лучший шаг для установления доверия, а доверие просто жизненно необходимо в таких местах, как это.
И снова ее взгляд буквально пронзил меня насквозь, прощупывая, убеждаясь, что я уловила скрытый смысл – честность ожидается с обеих сторон, и я должна выполнять свою половину уговора.
Я кивнула.
Глава 6
Миссис Талбот отрядила меня чистить к обеду морковь. Я не отважилась сказать ей, что ни разу в жизни морковь не чистила. Порезавшись пару раз, я уловила суть технологии.
Пока я чистила овощи, мысли мои унеслись… туда, куда бы мне лучше не ходить. И тогда я использовала свою лучшую защиту: превратила это все в кино.
Учитывая, сколько печальных событий выпало на мою долю в последнее время, эти несколько дней дали обширнейшую пищу для моих воображаемых фильмов. Но в каком жанре их сделать? Обычные ужастики? Или психологический триллер? Может, соединить разные элементы и удивить зрителя…
– Уже послали чистить овощи? – прошептал чей-то голос. – Что же ты такого сделала, что заслужила наказание?
На этот раз я, обернувшись, увидела не оторванную руку, а целое тело. Парень, может, на год старше меня и сантиметров на десять повыше, стройный, с высокими скулами и темно-русыми волосами в виде торчащего во все стороны ирокеза. В его миндалевидных глазах плясал озорной огонек.
– Ты, наверное, Хло?
Он протянул руку. Я отскочила. Морковка выскочила у меня из рук и стукнула его по ладони. Настоящей. Присоединенной к настоящему туловищу.
– Я… я…
Он поднес палец к губам и указал на дверь в столовую. Там, за дверью, мисс Талбот беседовала с Лизой.
– Мне вообще-то не положено быть здесь, – прошептал он. – Кстати, меня зовут Симон.
Я вдруг поняла, что он стоит между мной и выходом. Улыбка у него была дружелюбной, и он был определенно симпатичный, но это не в счет, если парень зажал вас в угол.
Он бочком прошел к кладовке, поднял палец, давая мне понять, чтобы я подождала, и скрылся внутри. Я слышала, как он там шарит по полкам. Когда я заглянула в кладовку, он как раз снимал с полки коробку с крекерами.
Набег на кухню? Я не могла сдержать улыбку. Похоже, не имеет значения, пансион это или летний лагерь, – парни и их желудки не меняются. Симон вытащил из коробки непочатую упаковку крекеров.
– Вон та, соседняя пачка уже открыта, – шепотом подсказала я.
– Спасибо, но я хочу целую. Верно, братишка?
Я проследила за его взглядом и охнула. Позади меня в дверях стоял парень ростом под два метра, с широченными плечами, едва проходящими в эти самые двери. Хотя ростом он был здоров, за взрослого его бы никто не принял. Его лицо можно было использовать в рекламе крема против юношеских угрей, как образец «до того». Темные волосы низко свисали на лоб, почти скрывая вялые, потухшие глаза.
– Я-я-я… – Я сглотнула. – Я тебя не заметила.
Не обращая на меня внимания, он протянул руку и взял у Симона крекеры. Когда он развернулся, Симон ухватил его за рубашку.
– Мы обучаем его хорошим манерам, – сказал он мне. – Дерек, это Хло. Хло, это мой брат Дерек.
– Брат? – переспросила я.
– Ага. – Голос у Дерека оказался низким, как рык. – Близнец.
– Он – мой приемный брат, – пояснил Симон. – Так я как раз собирался сказать Хло…
– Мы тут закончили? – спросил Дерек.
Симон махнул рукой, отпуская его, потом вздохнул.
– Извини. В общем, я только хотел сказать, добро пожаловать…
– Симон? – Голос Тори эхом прокатился по кухне. – Ага, я так и подумала, что это твой голос. – Она взялась за ручку двери в кладовку. – Вы с Дереком все время устраиваете набеги…
Тут Тори заметила меня, и ее глаза превратились в узкие щелки.
– Тори? – окликнул ее Симон.
Выражение ее лица тут же сменилось с гневного на приторно-кокетливое.
– Да?
Симон пальцем показал на столовую.
– Тссс!
Пока она бормотала свои извинения, я поспешила ретироваться оттуда.
* * *
Я закончила с чисткой моркови, и мисс Талбот сказала, что я свободна до обеда, и проводила меня в медиакомнату. Если я надеялась на огромный плазменный экран с системой стереозвука и самый современный компьютер, то мне не повезло. Там стоял телевизор с двадцатидюймовым экраном, дешевый DVD-плеер, старенький Xbox и еще более старый компьютер. Беглого осмотра коллекции фильмов хватило, чтобы понять, что вряд ли я буду проводить здесь много времени… если, конечно, меня вдруг не одолеет ностальгия по близнецам Ольсен. Единственным фильмом из категории «Не рекомендуется детям» был «Парк юрского периода». На нем даже была приклеена бумажка «Перед просмотром получите разрешение». Точно так же мне приходилось показывать школьное удостоверение, чтобы доказать, что мне больше тринадцати.
Я включила компьютер. Он загружался минут пять. Windows 98. Еще минут пять у меня ушло на то, чтобы вспомнить, как пользоваться Windows. В школе мы пользовались Макинтошами, и под этим предлогом я убедила папу купить мне ноутбук Эппл – с пакетом крутых программ для монтажа видео.
Я поискала браузер. Надеялась найти Файерфокс, но не нашлось ничего лучше простенького Интернет Эксплорера. Я вбила URL и затаила дыхание, ожидая увидеть сообщение «Невозможно подключиться к вебузлу». Однако вместо этого страница медленно, но загрузилась. Похоже, мы не так уж сильно отрезаны от внешнего мира, как я боялась.
Я побродила по своим любимым сайтам, пока наконец не набралась смелости открыть свою почту. Пару минут я просматривала статистику полученных за выходные сообщений. Потом вбила адрес своего аккаунта на MSN.
Браузер на минуту задумался, после чего выдал сообщение «Страница не может быть отображена». Я попробовала ящик на Хотмейле. То же самое.
– Хло, вот ты где.
Я обернулась. В комнату входила миссис Талбот.
– Я просто… – Я махнула рукой на экран. – Хотела проверить свою почту, но мне все время выдается вот это.
Она подошла ближе, глянула на экран и вздохнула.
– Все дело в этой программе «Няня Нет», или что они там используют. Боюсь, она просто блокирует некоторые сайты. Но ты можешь отправлять и получать почту через наш аккаунт. Тебе придется пользоваться нашей почтовой программой и просить, чтобы мисс Ван Доп вводила для тебя пароль. Я понимаю, это очень неудобно, но у нас в прошлом году были проблемы с одним юношей. Он заходил на сайты, на которые не должен был заходить, а совету попечителей стало об этом известно… – Она покачала головой. – К сожалению, вынуждена признать, что наказываем всех из-за одной паршивой овцы. Ну а теперь пора обедать.
За обедом я познакомилась с последним обитателем дома – Питером. Он сказал мне «привет», спросил, как дела, и полностью погрузился в свою портативную PlayStation. В Лайле все было очень обычно. Даже слишком. Каждый раз, когда кто-то двигался, я напрягалась, ожидая, что вот-вот он или она заговорит на тарабарском языке или начнет кричать, что у него жуки ползают по тарелке. Но ничего такого не было.
Еда была вполне приличная. Домашняя запеканка с мясом и овощами. Очень полезная, полагаю, как и молоко, и булочки из цельных злаков, которые подавались к ней. А на десерт нам обещали желе. Вот радость-то.
Вой сирен и скрип тормозов из игрушки Питера обеспечивали единственный саундтрек ко всему обеду. Рэ к обеду не явилась. Тори и Лиза болтали между собой, слишком тихо, чтобы я могла присоединиться к их беседе. Дерек был занят поглощением своей порции и не разговаривал вообще.
Так что роль радушного хозяина оставалось играть Симону. Он спросил, из какого я района. Когда я призналась, что ни в одном месте подолгу не задерживалась, он сказал, что они тоже часто переезжают – он и Дерек. Мы начали сравнивать самые трудные переезды, и тут встряла Тори со своей историей об ужасах переезда – из спальни на втором этаже в комнату в цокольном этаже. Симон дал ей повыступать пару минут, потом спросил меня, в каком классе я учусь и в какой школе.
Я знаю, что он всего лишь проявлял вежливость – втягивал новенькую в разговор, – но если б Тори была мультяшным персонажем, у нее бы уже повалил дым из ушей. Мне встречались такие девушки. Собственницы во всем – будь то расческа, лучшая подруга или парень, на которого она положила глаз.
– Школа искусств, – выдохнула она. – Как прелестно. Скажи, Хло, и что же ты там изучаешь? Фотосъемку привидений? Или рассказы о призраках?
Я чуть не подавилась кусочком мяса.
– Ой! – Тори повернулась к Симону. – Разве Хло тебе не рассказала? Она видит мертвецов.
Питер оторвался от своей игрушки.
– Правда? Здорово.
Я подняла голову. Вилка Дерека застыла на полпути ко рту, а его зеленые глаза прожигали меня сквозь завесу длинных волос. Губы у него скривились, словно он хотел сказать: «Что за дура? Вообразила, что видит призраков?»
– Все не так. Я-я-я-я…
– Ну, вот опять, – вздохнула Тори. – Лиза, хлопни ее по спине, может, она перезагрузится.
Симон зыркнул на нее.
– Не будь такой стервой, Тори.
Тори застыла с открытым ртом – воплощение ужаса и унижения. Дерек вернулся к своей трапезе.
– Я вовсе не то имела в виду, – выдавила из себя Тори. – Питер прав, это даже здорово. Если она видит призраков, может, она поможет Лизе разобраться с ее полтергейстом.
– Тори! – взвизгнула Лиза, бросив вилку.
– Ну вот, – проворчал Дерек.
С глазами, полными слез, Лиза отодвинула стул. Тори снова начала бормотать извинения. Симон подхватил стакан Лизы, пока она не смахнула его со стола. Питер склонился над своей игрой. Дерек же воспользовался всеобщим замешательством и положил себе последний кусок запеканки.
Дверь из кухни распахнулась, и на пороге появилась миссис Талбот, но ее слова потонули в какофонии.
В другой двери появилась Рэ с корзиной грязного белья в руках.
– Последний звонок, – объявила она. – Есть еще что-нибудь?
Никто ее не то что не услышал – даже не заметил. Я огляделась по сторонам и поняла, что в царившем хаосе никто не обратит внимания, если я уйду. Так я и сделала.
* * *
Они знают. Все знают.
Я – идиотка. Сумасшедшая, которой мерещатся призраки. Здесь мне самое место.
Обед жег мне желудок. Я поспешно поднимаюсь по лестнице, думая о своей кровати с тонким матрасом, от которого пахло химическим ванильным ароматизатором. Постель вдруг показалась мне такой манящей. Задвинуть шторы, свернуться под одеялом, включить iPod и постараться забыть…
– Я могу тебе чем-нибудь помочь, Хло?
Не дойдя двух ступенек, я остановилась и обернулась. У подножия лестницы стояла мисс Ван Доп.
– Я-я-я хочу полежать пару минут. У меня голова разболелась и…
– Тогда иди и прими лекарство.
– Я… я просто немного устала. У меня сейчас нет уроков, так что я подумала…
– Спускайся, Хло.
Она подождала, пока я спущусь вниз, и сказала:
– У нас в Лайле спальни предназначены для сна.
– Я…
– Я знаю, что ты устала и немного ошарашена впечатлениями, но тебе нужны занятия и общение, а не уединение. Рэ пошла заниматься стиркой. Если ты уже пообедала, можешь пойти и помочь ей.
Открывая дверь в подвал, я внутренне подобралась, ожидая увидеть старую скрипучую лестницу, ведущую в темное сырое подземелье – место, которое я ненавижу. Вместо этого передо мной оказалась сверкающая лестница в прекрасно освещенном помещении, выкрашенном в бледно-зеленый цвете цветочным бордюром. Впервые за этот день я даже порадовалась здешней чрезмерной жизнерадостности интерьеров.
В прачечной был кафельный пол, старое кресло, стиральная машина, сушилка и несколько шкафов и полок. Никаких признаков «старого пыльного подвала».
Стиральная машина работала, но Рэ рядом не было.
В дальнем конце комнаты я заметила еще одну закрытую дверь. Подойдя к ней поближе, я почувствовала резкий запах.
Сигареты?
Ну, если Рэ там курит, то я не собираюсь вмешиваться. Я развернулась, чтобы подняться наверх, и тут заметила, как Рэ протискивается между двумя стеллажами.
Губы у нее шевелились, бормоча ругательства. Она трясла рукой, гася спичку. Я поискала взглядом сигарету, но ее не было. Только дымящаяся спичка.
И тут я снова услышала голос Лизы: «У нее „пунктик“ насчет огня».
Должно быть, все это отразилось у меня на лице, потому что Рэ одним прыжком преградила мне путь наверх и замахала руками.
– Нет, нет, ты не то подумала. Я не собиралась делать ничего такого. Я не… – Она чуть успокоилась, поняв, что я ее слушаю. – Я не устраиваю поджоги. Будь это так, меня бы сюда не пустили. Спроси кого хочешь. Мне просто нравится огонь.
– О.
Она заметила, что я смотрю на коробок спичек, и тут же убрала его в карман.
– Я заметила, ты не обедала, – сказала я. – Может, принести тебе что-нибудь?
Лицо у нее просветлело.
– Спасибо. Я съем перед уроком яблоко. Я пользуюсь любым предлогом, чтобы не сидеть за одним столом с королевой Викторией. Ты же видела, какая она. Она следит за каждым моим куском. Стоит мне взять порцию побольше, или добавку, или десерт, и она тут же начинает.
Наверное, она заметила, как я смутилась, потому что провела рукой по своему телу и пояснила:
– Да, мне не помешало бы сбросить пару килограммов, но я не нанимала Викторию в качестве своего личного диетолога. – Она прошла к куче неразобранного грязного белья. – Мой совет: держись от нее подальше. Она – как те монстры, которых я видела в старом фантастическом фильме. Вампиры из космоса. Только они высасывают из тебя не кровь, а жизненные силы.
– «Жизненная сила». Тоуб Хупер. Духовные вампиры.
Рэ улыбнулась, обнажив немного кривые зубы.
– Духовные вампиры. Надо будет запомнить.
Раньше мне казалось, что здесь мне не место, потому что не чувствовала себя сумасшедшей. Держу пари, никто из них не чувствовал себя сумасшедшим. Может, душевная болезнь сродни заиканию? Можно всю жизнь убеждать людей, что легкое заикание еще не означает, что с тобой что-то не так. Просто у тебя есть проблема, над преодолением которой ты работаешь.
Например, видишь призраков.
Или тебя влечет огонь.
Это еще не значит, что ты шизик.
Чем раньше я это осознаю, тем лучше буду себя чувствовать в Лайле. Тем быстрее я вообще стану чувствовать себя лучше… и выйду отсюда.
Я глянула на кучу белья на полу.
– Тебе помочь?
Рэ показала мне, как это делается. Стиркой я тоже раньше никогда не занималась. Даже в лагере кто-то делал это за нас.
Несколько минут мы молча работали, потом Рэ спросила:
– Тебе кажется, это нормально?
– Что именно?
– Помещать девушку сюда только за то, что ей нравится огонь?
– Ну, если только это…
– Нет, есть еще кое-что, но так, по мелочи. Тоже связано с огнем. Ничего опасного. Я ни себе, ни кому другому не причиняю вреда.
Она снова занялась сортировкой белья.
– Тебе нравятся японские комиксы? – спросила она через минутку. – Аниме?
– Аниме прикольное. Я, правда, не особо этим увлекаюсь, но японское кино мне нравится, и игровое, и мультики.
– А я увлекаюсь. Я смотрю фильмы, читаю книги, сижу на форумах. Но у меня есть знакомая, которая просто помешана на аниме. Она тратит все карманные деньги на книги и диски. Она наизусть зачитывает диалоги из них. – Рэ встретилась со мной взглядом. – Так вот, ты думаешь, ей сюда не надо?
– Нет. Большинство подростков увлекаются чем-нибудь в этом роде. Вот я, например, обожаю кино. Я могу сказать, кто поставил тот или иной фантастический фильм, вышедший на экраны еще до моего рождения.
– Но ведь никто при этом не говорит, что ты сумасшедшая? Ты просто сходишь с ума по кино. Очарована экраном. Так же, как… – Она достала из кармана коробок со спичками и потрясла им. – …как я огнем.
Дверь наверху открылась.
– Девочки? – позвала нас миссис Талбот. – Вы еще тут?
Мы не успели отозваться, а на лестнице уже послышались ее шаги. Когда тень нянечки появилась из-за угла, я выхватила коробок из рук Рэ и спрятала его под рубашкой, которую как раз складывала.
– Рэ, у тебя начинается урок, – сказала миссис Талбот. – Хло…
– Я закончу тут и поднимусь наверх.
Миссис Талбот ушла. Я вернула Рэ ее коробок. Она одними губами сказала «спасибо» и пошла следом за нянечкой. А я осталась в подвале одна.
Глава 7
Я бросила пару розовых трусиков с меткой «Лиза» в ее кучку и остановилась. Интересно, а мужское белье тоже нам дают стирать? Хотелось бы верить, что нет. Я порылась в куче, но нашла только метки Рэ, Лизы и Тори и выдохнула с облегчением.
– Девочка…
Мужской голос раздался прямо у меня над головой. Я напряглась, но заставила себя продолжить работу. Здесь больше никого нет. А если и есть, то он не настоящий. Именно так и надо относиться к призракам. И нечего вскакивать, как ошпаренная кошка. Хладнокровнее! Слышишь голос, видишь призраков и игнорируешь их.
– …иди сюда…
Голос переместился в другую сторону комнаты. Я взяла в руки красные кружевные трусики с меткой «Тори» и подумала о своем детском хлопчатобумажном белье.
– …сюда…
Я попыталась сосредоточиться на том, что надо бы раздобыть белье получше, а то неудобно перед теми девушками, кто будет стирать мое. Но руки у меня начали дрожать от сознательного усилия игнорировать голос. Всего один взгляд. Только один…
Я посмотрела в тот угол. Никого. Я выдохнула и вернулась к работе.
– …дверь… заперта…
Я глянула на закрытую дверь. Ту самую, что я приметила раньше. Это доказывало, что голос – всего лишь плод моего воспаленного воображения.
«Зачем тебе вообще какие-то доказательства? Что еще это может быть?»
Отлично. Теперь мне надо абстрагироваться уже от двух голосов.
– Открой дверь… кое-что… покажу тебе…
Ха! Ну, теперь вообще классическая киношная сцена: «Просто пойди, загляни за закрытую дверь, девочка». Я рассмеялась, но голос мой дрогнул и сорвался.
Возьми себя в руки. Соберись, иначе тебя отсюда никогда не выпустят.
Мой взгляд скользнул к двери. Похоже на обычную кладовку. Если я действительно верю, что голос существует лишь у меня в голове, то что меня останавливает? Почему не пойти и не открыть дверь?
Я прошла к двери, буквально заставляя себя делать каждый следующий шаг. Я знала, что если остановлюсь, то струшу.
– Хорошо… иди…
Я взялась за дверную ручку. Ее металл приятно холодил ладонь.
– …открывай…
Я медленно повернула ручку. Она сделала четверть оборота и остановилась. Я подергала ее.
– Заперто. – Мой голос в пустой прачечной прозвучал странно.
Я снова подергала ручку, потом резко ее повернула. Но дверь не поддалась.
– Ключ… найди… отопри…
Я сжала пальцами виски.
– Дверь заперта, и я иду наверх, – ответила я.
Я развернулась и тут же уткнулась в тело из крови и плоти и второй раз за день по-девчоночьи взвизгнула. Подняв глаза, я увидела то же самое лицо, что заставило меня кричать в прошлый раз.
Я отпрянула и непременно упала бы, не будь позади меня запертой двери. Дерек не предпринял попытки поймать меня – он просто стоял, засунув руки в карманы, и ждал, пока я оправлюсь.
– С кем это ты разговаривала? – спросил он.
– С собой.
– Ха.
– Теперь, если позволишь…
Он не шевельнулся, и тогда я попыталась обойти его. Но он загородил мне дорогу.
– Ты видела призрака, да? – спросил он.
К моему величайшему облегчению, мне удалось рассмеяться.
– Мне очень жаль разочаровывать тебя, но призраков не существует.
– Ха.
Он ощупал взглядом всю комнату, словно полицейский, высматривающий убежавшего заключенного. Его пронизывающий взгляд обратился ко мне, и я почувствовала, как меня буквально прощупывают насквозь.
– Что ты видишь, Хло?
– Я-я-я-я… я н-н-ничего не вижу…
– Успокойся! – теряя терпение, приказал он. – Как они выглядят? Они говорят с тобой?
– Ты и в самом деле хочешь знать?
– Да.
Я прикусила губу, потом привстала на цыпочки. Он наклонился ко мне поближе.
– Они одеты в белые одеяния с большими прорезями для глаз. И говорят «У-у!» – Я сердито зыркнула на него. – А теперь убирайся с дороги.
Я ждала, что он усмехнется. Сложит руки на груди и скажет: «Ну-ну, попробуй заставь меня, малявка».
Его губы дрогнули, и я с удивлением поняла, что он улыбается. Даже смеется надо мной.
Он шагнул в сторону, и я метнулась к лестнице.
Доктор Джил оказалась маленькой женщиной с длинным, крысиным носом и такими же крысиными глазами навыкате, которые изучающее смотрели на меня, как будто я была подопытным кроликом, каждое движение которого надо зафиксировать в записях. Я и раньше сталкивалась с психотерапевтами. С двумя, точнее. После смерти мамы. Первого я терпеть не могла. Это был пожилой мужчина с несвежим дыханием. У него была манера закрывать глаза, слушая меня. Когда я пожаловалась на него, мне дали другого терапевта – доктора Анну, женщину с копной ярко-рыжих волос. Она часто шутила и вообще напоминала мне маму. Именно она помогла мне снова вернуться к нормальной жизни. Через десять минут общения с доктором Джил я поняла, что она – нечто среднее между ними. Она казалась довольно милой и внимательно слушала меня, но шуток от нее, похоже, не дождешься.
Мы поговорили с ней о том, как мне спалось; понравилась ли мне еда; что я думаю об остальных обитателях дома; и главное – о том, что я вообще думаю о своем пребывании здесь. Насчет последнего я солгала, я же не дура. Если я хочу выбраться отсюда, то не стоит стенать, что мне здесь не место, или жаловаться, что это чья-то чудовищная ошибка.
Поэтому я сказала, что, наверное, папа и тетя Лорен поступили правильно, отправив меня в Лайл, и что я намерена поправиться, чего бы мне это ни стоило.
Крысиное лицо доктора Джил немного расслабилось.
– Это весьма толковый подход к делу. Рада слышать.
Я кивнула, постаравшись придать лицу самое искреннее выражение.
– Теперь скажи мне, Хло, ты когда-нибудь слышала о шизофрении?
Сердце у меня остановилось.
– Ш-ш-шизофрении?
– Да. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Рот у меня открылся и закрылся, мозг отказывался вкладывать в него слова.
– Хло?
– Вы считаете, что я – шизик?
Губы доктора Джил сжались.
– Мы не употребляем таких слов, Хло. Мы вообще стараемся обходиться без ярлыков. Но диагноз – важная часть процесса. Пациент должен знать о своем состоянии, понимать и принимать его, прежде чем мы сможем приступить к лечению.
– Н-но я только попала сюда. Откуда вы уже сделали вывод?
– Помнишь больницу? Ты беседовала там с докторами. Проходила тесты.
– И они обнаружили шизофрению?
Она покачала головой.
– Пока ученые работают над тем, как точнее определять шизофрению, мы не можем сказать ничего конкретного. Однако те тесты помогли исключить другие возможности – различные опухоли мозга и наркотики. Если взять эти результаты и сопоставить их с твоими симптомами, то единственным вероятным диагнозом остается шизофрения.
Я опустила глаза.
– Значит, вы считаете, что у меня шизофрения.
– А ты знаешь, что это такое? – Она заговорила медленно, словно у нее появились сомнения в моем интеллекте.
– Я смотрела «Игры разума».
И снова она поджала губы.
– Это голливудская версия, Хло.
– Но ведь она основана на реальной истории?
– Основана. – Голос ее смягчился. – Из твоего личного дела я знаю, что ты увлекаешься кино, и это замечательно. Но фильмы – не лучший источник черпать знания о душевных заболеваниях. Существует много форм и степеней шизофрении, и у тебя она не такая, как в фильме.
Разве? Я же тоже вижу людей, которых нет, как тот парень в кино.
Доктор Джил продолжила:
– То, что происходит с тобой, мы называем недифференцированной шизофренией. Это значит, что проявляется ряд характерных симптомов – в твоем случае это голоса и видения. Слуховые и визуальные галлюцинации.
– А как насчет паранойи?
– Мы не видим ее проявлений. У тебя нет признаков дестабилизации поведения или речи…
– А как же заикание?
Она покачала головой.
– Это никак не связано. У тебя нет никаких других симптомов, Хло.
– А они появятся? В конце концов?
– Не обязательно. Но нам, конечно, надо быть начеку. Обычно диагноз ставят, когда пациенту уже под или слегка за двадцать. В твоем случае мы засекли болезнь раньше. Это как поймать болезнь на ранних стадиях – больше шансов не дать ей прогрессировать.
– И избавиться от нее.
Некоторое время она молчала, ощупывая плетеное ожерелье у себя на шее.
– Шизофрения – это не грипп, Хло. Она навсегда.
Кровь застучала у меня в ушах, заглушая следующие слова доктора Джил. Она наклонилась ко мне, тронув за колено.
– Хло, ты меня слушаешь?
Я кивнула.
Она выпрямилась.
– Шизофрения – не смертный приговор. Но это болезнь на всю жизнь. Как астма. Изменив образ жизни и принимая хорошие лекарства, ее можно контролировать и вести нормальный образ жизни. Настолько нормальный, что никто даже не узнает, что у тебя есть эта болезнь, пока ты сама не расскажешь. – Она откинулась на спинку стула и посмотрела мне прямо в глаза. – Ты в самом начале сказала мне, что настроена сделать все, что потребуется, чтобы справиться с этим. Знаю, ты надеялась, что все разрешится быстро, но от тебя потребуется изрядная доля упорства и решимости. Ты все еще готова к этому, Хло?
У меня осталось много вопросов. Всегда ли это происходит вот так быстро, без всяких предупреждений? Вот ты ходишь совершенно нормальный, и вдруг у тебя появляются галлюцинации, и ты начинаешь с воплями носиться по коридорам? Потом – бамс! – тебе объявляют, что у тебя шизофрения, и все – дело закрыто?
Все это было слишком неожиданно. Но, глянув на доктора Джил, которая выжидающе смотрела на меня, я испугалась, что если скажу еще что-нибудь, она решит, что я отрицаю свою болезнь. А если это так, то мне никогда не выбраться из Лайла.
Поэтому я кивнула.
– Я только хочу, чтобы мне стало лучше.
– Отлично. Тогда начнем.
Доктор Джил рассказала мне о лекарствах. Они должны избавить меня от галлюцинаций. Как только удастся установить нужную дозу, никаких побочных эффектов быть не должно, но поначалу я, возможно, буду страдать от галлюцинаций, депрессии и паранойи. Отлично. Похоже, лечение ничуть не лучше, чем сама болезнь.
Доктор Джил заверила меня, что, когда я покину пансион, прием лекарств войдет у меня в привычку, как у астматиков с их пилюлями.
– Именно так и надо относиться к шизофрении, Хло. Это всего лишь состояние. Ты не виновата в том, что оно у тебя наступило.
И не можешь сделать ничего, чтобы от него избавиться.
– Ты пройдешь через период депрессии, гнева и даже отрицания. Это естественно, и мы с тобой будем работать над этим на наших сеансах. Мы будем встречаться каждый день.
– А групповые сеансы тоже бывают? – спросила я.
– Нет. В какой-то момент тебе, возможно, захочется попробовать оценить динамику групповой терапии. Но здесь, в Лайле, мы считаем, что очень важно обеспечить конфиденциальность. Тебе нужно полностью принять в себе это состояние, прежде чем ты сможешь спокойно говорить об этом с другими людьми.
Она отложила свой блокнот и сложила руки на коленях.
– И тут мы подходим к нашей последней теме на сегодня. Неприкосновенность частной жизни. Ты наверняка уже догадалась, что все обитатели нашего пансиона борются с душевной болезнью. Но это все, что тебе нужно знать. Мы не разглашаем подробности о твоем состоянии, о твоих симптомах и лечении. И если кто-то будет на тебя давить, выспрашивая детали, ты должна сразу прийти и рассказать об этом мне.
