Текст книги "Любовь на карантине (ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
Соавторы: Одри Карлан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 5
КАРАНТИН: ДЕНЬ 5
ЭВАН
ОНA ОПАЗДЫВАЕТ. ПРОВЕРЯЮ сотовый телефон в который раз.
10:15.
Я вздыхаю и прохаживаюсь по тротуару перед зданием, задаваясь вопросом, собирается ли она бросить меня, как сделала на днях. С другой стороны, на самом деле девушка меня не подставляла. Я надеялся, что она выйдет и поболтает со мной. Это была моя собственная чертова вина, что мои ожидания были такими высокими.
10:20.
Господи, где она? Мое сердце бешено колотится в груди, и раздражение наполняет мои вены. Я оборачиваюсь и наблюдаю, как уличные светофоры ритмично меняют цвет с красного на зеленый, затем на желтый и обратно. Странно смотреть на улицы обычно шумного города и видеть, что там нет людей. В этом районе обычно полно городских пижонов из всех слоев общества. Хотя хорошо, что люди относятся к этому вирусу серьезно.
10:25.
Я стискиваю зубы и провожу рукой по волосам. Как только думаю, что она не придет, девушка вылетает за дверь и, заикаясь, останавливается в нескольких футах от меня.
– Я здесь! – Она убирает с лица свои золотистые волосы до плеч. – Мне так жаль. Я увлеклась работой и… да. Я здесь.
Боже, она когда– нибудь…
Я осматриваю ее тело, начиная с обтягивающих джинсов– скинни, эффектно подчеркивающих каждый изгиб, и заканчивая кардиганом с длинным рукавом и отделанной кружевом майкой под ним, которая оставляет для меня всевозможные ложбинки. Ее кремовая кожа светится в этом свете, вызывая у меня желание прикоснуться к ней и попробовать на вкус. На ногах у Сэди пара коричневых замшевых сапог, доходящих ей до колена, без каблука. Умно. Идеально подходит для прогулок.
– Все в порядке. Я понимаю, но дай мне свой номер, чтобы в следующий раз я не волновался. Протягиваю свой сотовый и жду.
Она поджимает губы, как будто взвешивает свои варианты, прежде чем выпалить свой номер. Я ввожу его, а затем отправляю ей быстрое сообщение. Ее телефон жужжит из коричневой замшевой сумочки, которая соответствует ее ботинкам. Я не могу не смотреть на девушку. Она впервые немного накрасилась, и это подчеркивает ее и без того великолепное лицо. Розовые блестящие губы и румяные щеки. Ее подводка для глаз выполнена в этом остроконечном кошачьем стиле. По сути, Сэди только что завершила и без того совершенный шедевр.
– Ты прекрасно выглядишь.
Ее щеки становятся ярче, как румянец покрывает обнаженную кожу ее шеи. Она втягивает обе губы и довольно застенчиво рассматривает мою внешность. Это самое близкое расстояние на котором мы когда– либо находились. Чего бы я только не отдал, чтобы взять ее за руку и гордо идти по улице с этим ангелом рядом со мной.
– Спасибо. – Она моргает и довольно застенчиво отводит взгляд, что удивительно. Эта девушка была совсем не скромной, хотя я нахожу, что это ей идет. Застенчивая натура. Как будто удаление её из безопасности ее дома и балкона выявило другую сторону. Та сторона, о которой мне не терпится узнать побольше.
– Пойдем? – Указываю на пустую улицу впереди.
Она смеется и качает головой.
– Рынок в ту сторону. – Она указывает нам за спину.
– Дерьмо. А я старался быть галантным. Надо было поискать дорогу в гугл– картах.
Махнув рукой, она разворачивается и идет.
– Я живу здесь и знаю, куда идти за покупками. Следуй за мной.
– У тебя получилось, красотка. – Перехожу на шаг примерно в четырех футах от нее, мне нужно быть ближе. Легкий аромат лаванды и свежесрезанной мяты витает в воздухе вокруг нас. – Ты чувствуешь этот запах?
Она хмурится.
– Пахнет чем?
– Это как цветы. Лаванда и, может быть, мята?
– У тебя хороший нюх.
Она указывает на её нос.
– Мое средство для мытья тела и лосьон.
– Пахнет чертовски потрясающе. – Я наклоняюсь ближе и вдыхаю ее запах глубоко в легкие. Бля. Я не могу насытиться.
Она быстро сворачивает с тротуара и входит в улицу. Черт, она все равно не должна быть на той стороне.
– Шесть футов, бастер! – Она напоминает мне, указывая пальцем. – Мне не нужны твои коронные вши.
Позволив ей вернуться на тротуар впереди меня, я меняю наши позиции, убедившись, что нахожусь на той стороне тротуара, которая ближе всего к улице.
– А сейчас мы будем танцевать?
Она придвигается ближе к зданию, но опять же, нас разделяет всего четыре фута. Быть на два фута ближе – настоящая победа, но я держу этот лакомый кусочек при себе, чтобы не отпугнуть женщину.
– Нет, я просто хочу убедиться, что ты в безопасности. Моя покойная мать убьет меня, если я не буду правильно обращаться с такой женщиной, как ты.
– Такая женщина, как я? – Ее голубые глаза сверкают весельем, а щеки все еще розовеют, но я понимаю, что румянец ей придает легкий ветерок.
– Да, хорошая девочка. Женщина, за которой ты ухаживаешь и приводишь домой, в семью.
– В отличие от женщины, которую ты просто ударил и бросил? Она поднимает бровь.
Я резко втягиваю воздух и шиплю.
– Ты поймала меня.
Она пожимает плечами.
– Я понимаю. В сестричестве много женщин, которые не делают себе никаких одолжений. Хотя я не против того, чтобы женщина купила себе немного, если она этого хочет. Каждый сам по себе. Я думаю, что просто у женщин другие социальные ожидания, чем у мужчин. Если у женщины здоровый сексуальный аппетит и она пользуется преимуществами ночи веселья по обоюдному согласию с мужчиной, которого она только что встретила, она шлюха или шлюха. Это чушь собачья.
– А если мужчина сделает то же самое?
Я подталкиваю ее, интересуясь ее ответом. Тем более что до прошлого года я сам был серьезной мужской шлюхой.
– Просто все по– другому. Их приятели хлопают их по спине. А если женщина не выходит в свет в течение определенного количества свиданий, то она ханжа или холодная рыба.
– Я вижу.
Ее глаза пылают раскаленным добела огнем, когда она смотрит на меня. На самом деле я немного боюсь за свою жизнь.
– Клянусь, я сам не придерживаюсь этой философии! Пожалуйста, не испепеляйте меня своими лазерными глазами, принцесса.
– Ммм– хмм. Большинство людей так и делают. Это несправедливо, если подумать. У женщин те же сексуальные желания и потребности, что и у мужчин, но от нас ожидают, что мы будем скрывать эту сторону себя или выставлять ее за дверь и пытаться найти золотую середину между шлюхой и ханжой. А еще есть мужской взгляд на секс. Они хотят, привезти даму домой к маме, но им нужна порнозвезда, чтобы трахаться.
– Господи, как мы сюда попали?
Я смеюсь, снова осторожно пытаясь поправить свой член. Чертова штука слишком счастлива обсуждать дам и порнозвезд, но желательно голышом в постели с Сэди.
– Ты должен признать, что это правда.
Она смотрит в обе стороны, а затем бросается через пустую улицу, хотя красный свет показывает на нашей стороне.
Я думаю об этом минуту или две.
– Может быть. Я имею в виду, что в этом определенно есть свои достоинства. Лично я стараюсь не слишком беспокоиться об этом и просто делаю то, что считаю правильным, когда речь идет о женщине, которая мне интересна.
– А какой тип женщин тебе обычно нравится? Девушка, которая хорошо проводит время, или из тех, за кем нужно тратить время, чтобы ухаживать?
– Честно говоря, до этого прошлого года я был полностью за секс без обязательств. Я уже много лет не водил женщину на свидание. С моей работой трудно найти человека, который не увлекся бы мной из– за денег или известности, которые приходят с свиданиями с профессиональным футболистом.
– Ха, я думаю, я никогда не думал об этом. Возможно, для тебя это совершенно другой мир. Я имею в виду, что если ты хорошо справляешься со своей работой, то, вероятно, хорошо зарабатываешь.
– Я знаю.
– А это значит, что, скорее всего, есть женщины, которые хотят зацепить свой мяч и приковать его к чему– то подобному. Интересно. – Она произносит слова так, как будто каталогизирует информацию или делает заметки.
– Не совсем. Обычно я не испытываю недостатка в компании, но ни одна из этих компаний не стоит того, чтобы проводить с ней время. Кроме как валяться в сене, понимаешь?
– Не до конца. Я не была сексуально активна с тех пор, как у меня был последний давний парень.
Я скриплю зубами при упоминании о бывшем.
– Ты… э– э… это было серьезно? – Я следую за ней через другую боковую улицу и иду в ногу с ее более низким ростом.
– Шон был убийцей в постели. Хотя я не уверена, что мы действительно были совместимы в каком– то другом смысле. Но мои родители любили его. Гораздо больше, чем я когда– либо.
– Значит, ты действительно любила его? – Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я начинаю глубоко дышать.
– Я хотела любить его. А как насчет тебя? Ты когда– нибудь был влюблен?
– Единственной любовью моей жизни была игра. Я живу футболом с самого детства. Папа учил меня играть с тех пор, как я научился держать мяч. Пристрастился к нему, как утка к воде. Я играл всю начальную школу. Был завербован прямо после окончания средней школы с полной спортивной стипендией.
– Это потрясающе! Где ты оказался?
– Так и было. Это изменило мою жизнь. Живя в Индиане, я хотел убраться подальше от снега и холодов. Принял сделку, предложенную мне Калифорнийским университетом. Переехал в Калифорнию и поступил в колледж.
– Тебе понравилось?
– Это было тяжело. Общежития мне не нравились. Хотя в команде в любое время были доступны репетиторы. Закончил колледж со средним баллом "С", но снова был замечен НФЛ. Выбрал "Мародеров", потому что хотел остаться на Западном побережье. К большому разочарованию моего отца. Он хотел, чтобы я играл за ”Индиану", но я люблю солнце.
– Ты, должно быть, скучаешь по своей семье?
– Да. Мой брат на несколько лет младше и часто нуждается в небольшом руководстве. У него было меньше всего времени с мамой, поэтому я стараюсь быть рядом с ним любым возможным способом.
– Совершенно верно. Ты сказал, что потерял маму. Мне очень жаль, Эван. Я не мог себе представить, на что это будет похоже. Моя мать сводит меня с ума, но у нее добрые намерения, и она любит меня до безумия. Что случилось с твоей мамой?
– Ледяные дороги. Она ездила на работу в Индианаполис. Работала секретарем в юридической фирме в центре города, попала в плохую погоду. В итоге оказалась частью кучи из десяти машин. Она была одной из восьми погибших в тот день. Мне было четырнадцать, и я только что пошел в среднюю школу. Курту было всего девять. Мой отец никогда не был прежним. Говорит, что женился на своей единственной и неповторимой любви и будет ее мужем до самой смерти.
– Это душераздирающе для него, тебя и твоего брата. – Она протянула руку, чтобы взять мою, но затем закрыла глаза и отдернула ее.
Мне хотелось, чтобы она забыла о правиле шести футов. После того, как я поделился, я мог бы воспользоваться ее утешением.
– Да, но это было давно, а жизнь продолжается, – говорю я.
– Это так и есть. Тем не менее, мы никогда не должны забывать. Как ее звали?
– Почему?
– Потому что она жила и все еще живет благодаря тебе, твоему брату и твоему отцу. И я хотела бы узнать немного больше о женщине, которая сделала такого хорошего человека.
Мои глаза немного слезятся, а грудь болезненно сжимается.
– Изабелла. Все звали ее Беллой.
– Изабелла. Красивое имя.
Я киваю и засовываю руки в карманы, чтобы не только отогнать холод, но для того, чтобы не тянуться к ее руке, как она схватила мою.
– Эврика! – восклицает она. – Мы здесь.
Она указывает на большую рыночную вывеску ярдах в двадцати впереди. Прямо у двери стоит служащий магазина в защитной маске. У него их целое ведро, и он раздает по одному каждому покупателю. Не то чтобы было много людей на виду. Это все равно что войти в Сумеречную зону, где все так тихо и пустынно.
– Сохрани для будущего использования, – говорит он каждому человеку.
Когда мы подходим к двери, он поднимает руку.
– Вы не можете войти. Мы сокращаем численность до тридцати или около того человек одновременно. Вам нужно подождать вон там. Видите синюю ленту на тротуаре. Встаньте на одну из этих линий, и мы впустим вас после того, как кто– нибудь выйдет.
Мы оба берем маски, надеваем их и становимся на синюю линию.
– Эта маска делает мою задницу большой? – шутит она, но улыбка не доходит до ее глаз.
– Твоя задница – само совершенство.
– Спасибо.
Кто– то, идущий по противоположной стороне улицы, кашляет, и она вздрагивает. Мы оба понимаем.
Дерьмо только что стало реальным.
Легко притворяться, что ничего особенного не происходит, когда вы находитесь на двадцатом этаже высотного здания и счастливо живете своей жизнью. В безопасности от взаимодействия с миром в целом. Совсем другое дело, когда вам говорят, что вы не можете ходить по магазинам без маски и что вы должны делать это в небольших количествах.
– Я боюсь. – Сэди смотрит на меня, ее руки дрожат, когда она поднимает их и скрещивает на груди. – Это все так…Я не знаю.
– Я хотел бы обнять тебя.
– Я тоже. Мысль о том, что что– то столь простое и повседневное, как покупка пакета молока и буханки хлеба, может означать заражение сверх контагиозным вирусом, который унес жизни тысяч людей, является безумием.
Она оборачивается и сталкивается лицом к лицу с продавцом.
Все больше людей стоят в очереди на синих полосах позади нас. В ней шесть человек, когда из магазина выходят два покупателя и нам машут рукой.
Оказавшись внутри, каждый из нас берет маленькую тележку и использует антибактериальные салфетки, которые магазин снабдил ручками и вокруг обода тележки.
Мы проходим мимо продавцов бакалейной лавки, и я замечаю кусок плексигласа шириной пять футов и высотой три фута, отделяющий продавца от покупателя.
Вроде как чихательные щиты, когда вы идете в магазин. И все же вся эта ситуация похожа на что– то из научно– фантастического фильма.
– Эван…
Голос Сэди тихий, беспокойный.
– Просто дыши через маску и начинай с сырной части. Все любят сыр.
С минуту я смотрю, как она стоит и просто дышит, затем она выпрямляет спину и ставит одну ногу перед другой. Эту девушку не остановить. Я горжусь ею. И чертовски благодарен, что она есть в моей жизни прямо сейчас.
* * *
СЭДИ
Ладно. Я могу это сделать. В конце концов, если футбол – выбор спорта Эвана, шоппинг – мой, а магазины – моя естественная среда обитания. Хотя интернет – магазины и доставка вещей к вашей двери – мои любимые, я люблю все это. Острые ощущения охоты. Чистая радость от идеальной покупки. И распродажи!
Ничто не может сравниться со спешкой сделки. В данном случае покупкой является сыр. Сначала идет моцарелла, потому что пицца – это жизнь, йоу. Чеддер, когда я буду есть, и еще немного монтерейского Джека. Затем идут синглы Kraft, потому что я, по– видимому, пытаюсь заново пережить свое детство.
– Это много сыра, – бормочет Эван, отойдя на необходимые шесть футов.
– Сыр полезен.
– Вроде того. В гораздо меньших количествах. хватает свой собственный кусок чеддера и упаковку одиночных швейцарских сыров.
– Мы должны запасаться на неделю или итак, верно? – Я пожимаю плечами.
Он приподнимает подбородок.
– Ты наполовину мышь? Потому что, если какой– то маленький симпатичный процент тебя – грызун, я думаю, что предпочел бы узнать об этом раньше, чем позже. – Он ухмыляется.
– Я вижу, ты бросаешь футбол, чтобы заняться стендап– комедией. Не могу сказать, что я на сто процентов поддерживаю это решение.
Я поднимаю подбородок, стараясь придать себе самый надменный вид.
– Должно же быть что– то, на что можно опереться после того, как ты разрушила мою певческую карьеру.
Он хихикает. Я вижу это в его мечтательных голубых глазах. Они темного оттенка, как самые глубокие, дикие неизведанные части океана. Трудно бояться, когда он заставляет меня смеяться. Внутренне, конечно. На самом деле не нужно
его поощрять. Быть с Эваном– это как когда ты на американских горках и вот– вот упадешь за край. Ваш живот в беспорядке от волнения, и вы не знаете, смеяться или кричать. Захватывающе, страшно и неожиданно.
Но мы должны быть просто друзьями. Это было бы мудро. Я двигаю свою тележку, осматривая расфасованные мясные деликатесы, пытаясь сосредоточиться. Весь бекон уничтожен – даже ни одного отставшего. Хм, ветчина звучит неплохо, вместе с салями. Можно сделать быстрые, легкие закуски, когда я работаю.
Взгляд Эвана скользит по выбору сыра, и он хватает две огромные банки творога. Бле. Интересно, для чего это нужно? Я перехожу к следующему нераскрытому делу, пока он почти опустошает мясное ассорти. Все это мясо. Он такой пещерный человек. Вся мускулистая деловитость, пока он пробирается через отдел холодных товаров. Я просто могу представить, как он охотится на яков или что– то в этом роде в меховом манкини, шагая по равнинам с копьем в руке. И под копьем я подразумеваю настоящее оружие – это не эвфемизм или что– то в этом роде. Держи свой разум подальше от канавы, Сэди.
Да, сэр, в одной руке у него была дубинка, а другой он тащил меня за волосы, чтобы по– своему порочно поступить со мной. При этой мысли моя кожа мгновенно покрывается гусиной кожей. Грубый, нецивилизованный секс с Эваном. Его большие сильные руки располагали меня, крепко держали, готовые принять его огромную пульсирующую….
– Алло? Сэди?
Я моргаю.
– Хмм?
– Ты покупаешь йогурт или что?
– Верно. Да. Да, я. Обожаю этот йогурт.
И это абсолютная ложь. Йогурт отвратительный, прямо рядом с творогом, но я беру крошечный контейнер, чтобы сохранить лицо, и толкаю свою тележку в отдел фруктов и овощей. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он улыбается, укладывая в свою тележку пару огромных контейнеров с обычной едой.
Черт, я не могу поверить, что он застукал меня за мыслями о сексе. Как неловко. Надеюсь, он просто думает, что молочные продукты вызывают у меня чрезмерное возбуждение. Даже это было бы менее унизительно, чем то, что он знал, что я зациклилась на его мужественности. Из этого мы можем сделать вывод, что, когда дело доходит до Эвана, я, по– видимому, ужасный друг.
Я хватаю клубнику и чернику. Пару красных яблок и готовый салат. Пакет моркови и сельдерея с небольшим количеством хумуса. Вкуснятина.
– Да ладно тебе. Ты же не можешь говорить это всерьез.
– Что?
Я оглядываюсь на него через плечо.
Его вздох такой долгий и тяжелый, что на нем может быть свой собственный почтовый индекс. Как будто я медленно вытягиваю жизнь из бедняги своим неправильным выбором еды.
– Отойди от своей тележки, Сэди. – Его голос властен и не терпит возражений. Легкая дрожь пробегает по мне в глубине, сексуальный тембр.
– Тьфу. Прекрасно. – Я делаю несколько шагов назад и скрещиваю руки на груди. – Это не значит, что я не ем никаких свежих фруктов или овощей. Грубости считаются.
Я бросаю взгляд на продавцов, которые пополняют каждую секцию свежими продуктами, в то время как другие посетители хватают все, что могут, как только это будет выставлено.
Он даже не потрудился ответить. Вместо этого он занят тем, что кидает в мою тележку пару картофелин (так вкусно), большой пучок капусты (бле), помидоры, луковицу, брокколи, цветную капусту и четыре огромных початка кукурузы.
– Эван, ты зашел слишком далеко. Я не готовлю цветную капусту.
– Мы запечем ее в сырном соусе. Тебе это понравится.
– Ты такой властный, когда дело доходит до еды.
Я ворчу, но в глубине души это весело. Приятно, что он так заботится обо мне. Чтобы он заботился о моем здоровье и содержимом моей кладовой, а не только о моих трусиках, как многие другие мужчины. Хотя, если бы он приклеился к моим стрингам, моему сердцу было бы спокойнее.
На самом деле я не занималась домашними делами с Шоном. У него была экономка, которая справлялась со всеми необходимыми вещами. Кто– то, кто будет заниматься покупками и приготовлением еды. А потом он попросил меня разобраться с его членом и быть доступным в качестве его помощника на деловых мероприятиях. Этот человек, несомненно, разложил свою жизнь по аккуратным и аккуратным коробочкам. Жаль, что быть частью этого было так тяжело.
– Ты хотя бы попробуешь, верно? Для меня?
Эван одаривает меня улыбкой, и у меня слабеют колени. О, чего бы я только не сделала для него, когда он так на меня смотрит. Это просто смешно.
– Хорошо, – говорю я, позволяя моей голове и плечам опуститься для пущей убедительности.
– Это моя девочка.
Затем он наполняет свою тележку здоровой пищей. Намного больше, чем я могла съесть за две недели, не говоря уже об одной. Я отодвигаю свою тележку чуть дальше и осматриваю проход с бумажными изделиями. Он полностью уничтожен. Ни одного рулона туалетной бумаги. Слава Богу, каждые несколько месяцев я покупаю огромную упаковку из тридцати шести штук.
Тем не менее, это выводит меня из моей маленькой счастливой сферы, думая обо всех людях, у которых их нет. Двигаясь вперед и пропуская этот проход полностью, я двигаюсь дальше. Макароны, рис, консервы и так далее. В отделе макаронных изделий очень мало вариантов. Что, я думаю, в большой схеме имело бы смысл, потому что она длится долго и наполняется. Хороший способ прокормить большие семьи.
Схватив одну коробку спагетти и банку готового соуса, не мою обычную марку, но ты получаешь то, что получаешь, и не закатываешь истерику, я возвращаюсь к тому, о чем мы говорили на улице.
А именно он. Моя новая любимая тема для размышлений.
Как это повлияет на тебя, потеряв маму так рано? Нужно научиться готовить и все такое. Заботясь о своем младшем брате, пока его отец был на работе. Очевидно, что он воспитатель по своей природе.
Даритель. Несмотря на то, что он говорит о том, что ранее ограничивал сексуальные отношения hello/bang/goodbye.
Хотя если он выливает всю свою энергию в футбол, то у него не обязательно будет время или эмоциональная энергия для настоящих отношений. Возможно, когда он уехал из дома в колледж, а затем в высшую лигу, он сосредоточился на своей первой любви, игре, и не видел необходимости во второй. Наверстывая время, которое он потерял, чтобы быстро повзрослеть после смерти мамы, может быть. Предаваясь некоторым вечеринкам, которые он пропустил в старшей школе. Возможно, Имон, герой моей книги, мог бы быть сиротой. Быстро рос в серии приемной семье, пытаясь защитить младших детей. Закаленный к жизни от всех этих трудных времен. Это может сработать. Золотое сердце, скрытое от мира. Похоронен глубоко за саркастическими комментариями и его всепоглощающей приверженностью к игре. Хм. Это может сработать. Непрошеная нить вины проходит через меня. Но я не пишу о жизни Эвана или о чем– то еще. Продажа его секретов. Он просто моя муза. Я добавляю коробку кукурузного хлеба и хватаю последний пакет мучных лепешек. Потому что что такое жизнь без мексиканской еды? Двигаясь дальше, я направляюсь к консервированному супу и бросаю туда банку тушеного мяса на случай, если впаду в отчаяние. Препперы покупают консервы и воду в бутылках. Они также покупают грузовики с оружием и боеприпасами, но я туда не поеду.
– Я думаю, что в ситуации апокалипсиса я продержалась бы примерно пять– шесть минут, – болтаю я, зная, что он следит за каждым моим движением и оценивает каждый добавленный мной продукт.
Эван кивает, собирая кучу банок и несколько пакетов с киноа. Я даже не могу понять, как это готовят. Я даже не уверена, что у меня это когда– либо было.
– Это звучит примерно так. – Он хихикает.
– Какой же ты друг. Ты должен был предложить защитить меня своим потрясающим телом. Защитите меня, бросая футбольные мячи в наших нападающих и отбивая их или что– то в этом роде. – Я тихо смеюсь. Магазин, вся ситуация кажутся слишком мрачными для чего– то более громкого.
– Мое потрясающее тело, да?
– О, прекрати, – растягиваю я. – Ты уже знаешь, что я
любуюсь своим телосложением. Не делай из этого ничего особенного.
Он хихикает.
– До тех пор, пока ты не будешь охотиться только за моими мыслями. Я ненавижу, когда цыпочки так делают.
– Ха. – Я бросаю еще несколько вещей в свою тележку, прежде чем направиться к следующему проходу. И вот мы здесь, в нирване. Вот тут– то я и становлюсь самим собой. Это то место, где я действительно принадлежу.
Позади меня стонет Эван.
– Почему бы нам не пропустить этот проход?
– К черту ”нет", парень".
Я припарковываю свою тележку в стороне и машу ему рукой.
– Отойди назад. Теперь я все контролирую.
Он бормочет множество ругательств, но делает, как ему говорят.
При покупке закусок важно охватить все основные группы продуктов. По три или четыре пакетика "Доритос" на каждого, потому что я знаю, что он их любит. Затем выбор конфет. M&M's (с орехами и без), кусочки Риза, батончики Херши и кегли. Далее следует печенье, необходимая часть любой сбалансированной вегетарианской диеты.
Он снова стонет. Разве это неправильно, что мне нравится этот звук? Потому что мне действительно нравится этот звук, исходящий от него.
– Я уже чувствую, как мои артерии закупориваются, а сердце замедляется.
– Тише, Эван. Я концентрируюсь. Это важная работа.
– Я просто вижу тебя в надвигающемся апокалипсисе, переходящую от магазина к магазину, отчаянно ищущую свой следующий сахарный хит. Даже не заботясь о хаосе на улицах или о каннибалах, охотящихся за нами.
– Подожди. В этом апокалипсисе сейчас есть каннибалы?
Я морщу нос и просматриваю все красивые упаковки с ярким печеньем.
– Конечно, почему бы и нет? Когда– нибудь видела Ходячих мертвецов?
Он подмигивает мне, не раскаиваясь.
– Скажи мне, в руинах этого забытого города, ты доблестно защищаешь меня всеми своими мускулами, пока я ищу Сникерс? Потому что ты знаешь, что иначе я умру.
При этом он принимает позу сильного человека старой школы Арнольда Шварценеггера и сгибается. Даже под его длинным рукавом Хенли это впечатляющее зрелище. Меня так и подмывает обмахнуть лицо веером. Он просто излучает сексуальную уверенность и мужественность. Помоги мне, младенец Иисус. Некоторые части моей анатомии просто загорелись.
– Скажи правду. Это твоя поза в профиле Tinder? – Я спрашиваю.
– Тебе это нравится? – Он шевелит бровями и продолжает добавлять различные изгибы для моей пользы.
– О да, большой мальчик. Ты работаешь над этим.
И он действительно это делает, отчего у меня слюнки текут, когда я смотрю на его потрясающую форму. Он действительно произведение искусства.
Он смеется, глядя на меня долгим взглядом. А потом мы просто смотрим друг на друга. Все кажется теплым и прекрасным. Пока он не отворачивается.
– Давай. Нам лучше поторопиться, другие люди будут ждать, чтобы сделать свои покупки.
Конечно. Он прав.
Удивительно, как он может превратить меня из напуганной в хихикающую менее чем за два продуктовых прохода. Насколько мне повезло, что он готов идти рядом со мной (в шести футах сзади) и тусоваться со мной (на своем собственном балконе) в эти трудные времена? Так много людей одиноки и напуганы. Больной и ожидающий лечения в переполненной больнице. Даже в самых диких кошмарах я не мог себе представить, что мы будем переживать нечто подобное. Пандемия. Осознание того, насколько все запутано прямо сейчас, наполняет мою голову и мое сердце. Одна мысль об этом стирает улыбку с моего лица. Но это не значит, что кто– то может видеть, что происходит за маской. Оставайтесь сильными еще несколько проходов, и мы вернемся в безопасность наших домов.
– Ты в порядке? – спрашивает он обеспокоенным голосом.
– Да, – говорю я, по какой– то причине задыхаясь. – Мы должны поторопиться.
– Ты всегда можешь пофлиртовать со мной позже, – сладко предлагает он.
Я беру с полки пару коробок "Орео" и пытаюсь изобразить улыбку. Даже если он этого не видит, он каким– то образом узнает. Я знаю, что он это сделает.
– Это свидание, Эван.
