Текст книги "Любовь на карантине (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

Соавторы: Одри Карлан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 13
КАРАНТИН: ДЕНЬ 13

ЭВАН

Она не отвечала на звонки весь вчерашний день.

Вода лилась с неба, как водопад, поэтому я не мог поймать ее на балконе.

Моя девушка избегает меня.

И завтра наступает этот день.

ЭТОТ ДЕНЬ.

Я так чертовски взволнован, что едва ли могу сидеть на месте. И все же женщина, которой я одержим, игнорирует меня. Я не стал извиняться в своих сообщениях, потому что планировал сделать это с ее прекрасным лицом. Джейк был прав. Я все делал неправильно и после целого дня размышлений в конце концов пришел к выводу, что я немного самонадеянный придурок. Пытаюсь ворваться и спасти положение, используя свой здоровенный банковский счет.

Сэди ни на йоту не задумывается о деньгах. Черт возьми, женщина думает, что футбол – это времяпрепровождение до и после перерыва на Суперкубке.

Я набираю ее номер и нажимаю "позвонить".

– Привет, человек, с которым я не разговариваю, – говорит она этим надменным тоном, который заставляет мой член воспрянуть духом.

– Детка, ну же. Мне нужно с тобой поговорить. Выходи на балкон. Солнце светит.

– Возможно, меня удастся убедить. При условии, что ты собираешься пресмыкаться? Я буду говорить с тобой, только если ты будешь на коленях, полностью раскаявшись, умолять простить тебя. Мы понимаем друг друга?

А вот и моя девочка. Все это нахальство и сообразительность.

– Тебе придется выйти на балкон, чтобы узнать. Кроме того, у меня есть для тебя подарок.

– Если это куча денег, я вышвырну тебя прямо в мусорное ведро, как только увижу завтра. Не будет никаких ласк. Никаких поцелуев. Ни рук, ни пенисов рядом с моим телом. Ты меня слышишь?

Я громко смеюсь.

– Я скучал по тебе, милая. По твоему голосу. Я придумал, как загладить свою вину перед тобой. А теперь выходи. Хорошенькая моя, пожалуйста, со взбитыми сливками и вишенкой сверху?

– Хм, только потому, что я надеюсь, что на моем балконе есть настоящие взбитые сливки и вишня, волшебным образом положенная поверх мороженого. И клянусь, если ты будешь в рубашке, будут последствия, много – много плохих последствий.

– Понял. – Я положил трубку, вышел на улицу и снял рубашку через голову. Ветер был немного колючий, но солнце достаточно теплое, чтобы я мог его терпеть. А ради Сэди я готов на все.

Она входит в свою раздвижную дверь. Ее волосы собраны в хвост на макушке. Если бы я был там прямо сейчас, я бы схватил этот хвост, обернул его вокруг кулака, откинул ее голову назад и выебал ее рот.

Я сжимаю челюсть и стою, положив руки на бедра, наслаждаясь ее великолепием.

– Ты просто загляденье. – Я осматриваю ее и пока это все, что я могу видеть. Больше ничего не существует.

– О, пожалуйста. Это был всего лишь день.

– На карантине. Один день – это как целый месяц и ты это знаешь.

Она поджимает губы и скрещивает руки на груди.

– Я тоже по тебе скучала, – фыркает она и смотрит на открывающийся вид. Ее боковой профиль изящен, с острым подбородком и длинной стройной шеей.

– Во– первых, я хочу извиниться за вчерашний вечер. Я не хотел быть таким властным. Твои финансы и карьера – это твое дело. Мне следовало прислушаться к тому, что ты говоришь. Я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, детка. Ты самая умная и независимая женщина из всех, кого я встречал.

– Спасибо. – Она продолжает поднимать подбородок, как будто еще не готова отступить, но я вижу, как трещины в ее решимости злиться на меня рушатся.

– Честно говоря, я не знаю, как работают отношения. Ты моя первая девушка со школы.

– Ты шутишь! – Она теряет всякое притворство и хмурится.

– Поступил в колледж, сосредоточился только на игре и делал все возможное, чтобы сдать экзамены. Конечно, я играл на поле и за его пределами, но ничего конкретного. Ничего похожего на серьезность наших отношений. А это значит, что я буду время от времени лажать с тобой.

Ее голубые глаза вспыхивают огнем, которого мне так не хватало. Мои яйца чертовски сильно болят, когда я вижу это.

– Я, наверное, много чего испорчу. Не путем обмана или что– нибудь в этом роде, так что не нервничай.

Она хихикает, и это самый милый звук в мире.

– Не думаю, что ты так поступишь.

– Потому что я бы не стал. Ты многое значишь для меня. И когда ты говорила о своих денежных проблемах, у меня был инстинкт исправить это. Прямо сейчас. Возможно ты будешь удивлена, но у меня больше денег, чем я могу придумать, что с ними делать. Мои товарищи по команде – большие транжиры. Я потратился на свой дом и машину, но я должен был это сделать. Я живу в Окленде. Я считаюсь знаменитостью, а безопасность имеет значение. Это тоже дорого. Кроме того, я не тратил все на тусовки с парнями, я работал над собой, тренировался и играл.

– Но ты же видишь, как это было высокомерно – просто предложить мне расплатиться с долгами, как будто я на это неспособна.

– Да, и я приношу свои извинения. Мне очень жаль. – Я делаю взгляд щенка и смотрю на нее так до тех пор, пока она не сдастся и не улыбается.

– О, хорошо. Я прощаю тебя.

– Спасибо. Все, о чем я прошу, – это чтобы ты говорила со мной об этом. Ты никогда не отступаешь в споре, и мне это в тебе нравится. Я хочу, чтобы ты сделала это, если что– то, что я скажу или сделаю, ранит тебя или твои чувства. Всего лишь обсудить это. И я обещаю сделать то же самое. Это неизведанная территория для меня, дорогая. Я плаваю в океане, полном акул. Любое неверное движение, и я приманка для них.

Это заставляет ее смеяться.

– Мне нравится “Акулий торнадо”!

– “Акулий торнадо” – это смешно. И потрясающе. Мы должны посмотреть его вместе.

– Мне бы этого хотелось.

– Ты прощаешь меня?

Она широко улыбается.

– Я прощу, но есть еще кое– что.

Я вздыхаю и делаю глубокий вдох.

– Скажи мне.

– Где мой подарок?

Я ухмыляюсь и поднимаю завернутый в бумажное полотенце шарик.

– Вот, лови! – Я бросаю шар шириной в несколько дюймов на ее балкон.

Она легко его ловит.

– Не могу поверить, что ты только что выбросил что– то с балкона! Ты такой бунтарь.

– Просто открой его.

Она раскрывает пластиковую обертку и разворачивает полотенце.

– Боже мой. Это то, о чем я думаю?

– Шоколадное печенье. Сделано вашим покорным слугой со всем маслом, сахаром и дополнительной шоколадной стружкой в придачу! Вчера я был занят.

Не говоря ни слова, она откусывает огромный кусок, съедая половину за один раз. Ее глаза загораются, и она стонет.

– Так хорошо! – Она заканчивает жевать, и я наблюдаю, как она с любовью смотрит на маленькую стопку печенья.

– Это удивительно. Ты никогда не упоминал, что умеешь печь. Она запихивает оставшуюся половину первого печенья в рот.

– Я не знал, что смогу. На самом деле это то, в чем Джейк хорош, но я нашел тайник с шоколадными чипсами вместе с поваренной книгой. Так как у меня было время вчера, я сделал три дюжины.

Ее рот открывается, а глаза расширяются.

– И где остальные?

Это заставляет меня смеяться.

– Жадная девчонка. Я положил их перед твоей дверью.

Не отвечая, она бросается внутрь. Я закатываю глаза. Эта девушка любит мои сладости. Главная победа. Мне придется вспомнить этот момент, когда я снова окажусь в конуре. Потому что это неизбежно, что я буду там снова в один прекрасный день. Она выходит на балкон с печеньем.

– Это лучший подарок, который я получила за очень долгое время. Такой личный и подходящий для меня.

– Рад, что они тебе нравятся, детка. Я хотел, чтобы ты знала, что я думал о тебе вчера, даже когда ты игнорировала меня.

Она хмурится.

– Извини за это. Мне было стыдно за то, что я такая болтливая и пьяная. Просто мои мать и отец узнали, что мы встречаемся, и очень расстроились из– за этого, а я просто немного сошла с ума.

– Ты рассказала обо мне своим родителям, и они… расстроились?

– Хм, на самом деле это не имеет значения. Они все еще застряли на Шоне и…

– Шон! Придурок, которому наплевать на тебя, твою работу или вещи, которые важны в твоей жизни за пределами финансового портфеля? Я, наверное, зарабатываю в сто раз больше денег, чем этот парень! В сто раз больше! – Гнев, белый и горячий, стреляет через мою систему и заставляет мою кровь кипеть. – А разве он не ничтожество? – Я рычу сквозь зубы, кладу руки на перила и сжимаю изо всех сил, чтобы выпустить пар.

– Малыш, нет. Мне очень жаль. Я не хотела ничего такого говорить. Это глупо. Они не понимают. Шон был тем, кого они хотели для меня: белый штакетник и два десятка детей. Идеальный брачный материал.

– А я – нет! Что, черт возьми, со мной не так? Они даже не знают меня! Я хочу детей, у меня есть дом. Тебе понравится. Мы могли бы даже комнату над гаражом превратить в личный кабинет, где ты будешь писать. – Я стискиваю зубы и выдыхаю огонь через нос.

– Эван, это глупо, но папа следит за спортом, и они знают о скандале, и они думают, что я принимаю неправильное решение встречаться с тобой, когда ты был запечатлен с множеством разных женщин. А потом появилась фотография, на которой ты лежишь в отключке с наркотиками в комнате. Это выглядит плохо, и они не знают тебя, как я.

Я опускаю голову.

– Я недостаточно хорош для тебя, – говорю я. – Они правы. Ты не заслуживаешь ничего из того с чем я сейчас имею дело. Скандалы. Наркотики. Игрок. Ты лучше, чем это. Шон – мудак, а я облажался. Такая женщина, как ты, Сэди. Красивая. Умная. Пишешь удивительные книги. Да, одну я уже прочитал, а вторую уже читаю. Ты такая талантливая. Тебе не нужна плохая пресса или дерьмо, которое моя жизнь принесет к твоему порогу. Встречаться со знаменитостью – это совсем не весело.

– Меня все это не волнует. Меня заботишь только ты. Человек, которого я выбрала. Мужчина, с которым я хочу быть. Ты. И только ты.

Я сжимаю челюсть и качаю головой.

– Нет, ты не знаешь, каково это. Все время быть в центре внимания. Обо мне говорят всякую чушь и о том, кто у меня под рукой, как только я где– нибудь появляюсь. Я бы не хотел этого для тебя. Хорошо, что они не одобряют меня. Теперь, когда я думаю об этом, я тоже не одобряю этого. Ты лучше, чем все это. – Я провожу руками по волосам и отворачиваюсь.

– Эван, нет! Это неправда. Пожалуйста, не уходи. Поговори со мной!

Мои плечи опускаются, и я смотрю ей в лицо. В ее красивых голубых глазах слезы, и то, что я вижу эти слезы, разрывает мне сердце.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Тогда не делай ничего необдуманного.

– Они твои родители. Они заботятся о тебе, а если я им не понравлюсь… это никогда не сработает.

– Мне плевать, что думают мои родители. Кроме того, в глубине души они хорошие люди. Обещаю. Когда они встретятся с тобой, то узнают то же, что и я. Что Эван Спаркс – трудолюбивый человек, рекордсмен, посвятивший свою жизнь карьере. Они поймут, что их дочь по уши влюблена в сильного, благородного, доброго, сострадательного мужчину, который всегда поддержит.

– Детка…

– Только не отталкивай меня. То, что у нас есть, – это более реально, чем все, что у меня было в жизни.

– У меня тоже. – Мой голос хриплый и грубый.

– Тогда не делай того, что может все испортить. Ты просто сказал мне, чтобы я не позволяла тебе нас испортить. Это я говорю тебе, не облажайся. Если ты заботишься обо мне, ты будешь бороться за меня. Ты будешь сражаться за нас. Это я и ты, Эван. С первого дня этой сумасшедшей новой нормы это были я и ты. И когда это пройдет, я хочу, чтобы мы с тобой остались вдвоем.

Я закрываю глаза и позволяю ее словам впитаться в себя, я тоже этого хочу.

– Я тоже этого хочу.

– Хорошо. Я рада, что мы все уладили. Не будем отталкивать друг друга. Кроме того, завтра 14– й день, и я с нетерпением жду его. Настолько, что я думаю, что 14– й день каждого месяца должен быть днем, который мы будем празднуем. Это будет символизировать собой надежду и предвкушение хороших событий.

Боже, эта женщина. Она – это все.

– Я еще раз прошу прощения за то, что испортил нам все.

Она наклоняет голову в сторону.

– Все в порядке. Я буду здесь, чтобы снова все исправить. Хочешь печенье? Это заставит тебя чувствовать себя лучше. – Она улыбается, протягивая мне одну, хотя я не смог бы дотянуться до нее, даже если бы попытался. Балконы находятся на расстоянии целых восьми футов друг от друга.

– Нет. Твоя улыбка. Твой голос. Твоя мудрость. Вот что заставляет меня чувствовать себя лучше.

Она мягко улыбается.

– Все в порядке?

– Да, Сэди, все в порядке. До тех пор, пока я сохраняю ясную голову все будет хорошо.

– Я позабочусь, чтобы так было и дальше. Теперь расскажи мне больше о моей книге, которую ты читал! Я хочу услышать все. – Ее голос наполнен благоговением и радостью.

Она садится, скрещивает ноги и откусывает еще одно печенье.

Моя девочка. Жизнь бросает ей дерьмо, но она продолжает улыбаться.

* * *

СЭДИ

Чтобы отпраздновать день перед великим днем, мы идем на прогулку, чтобы купить некоторые предметы первой необходимости. Шесть футов друг от друга, конечно.

– Завтра в это время я буду держать тебя руку, – говорит Эван с усмешкой.

Я фыркаю.

– Да, верно, приятель. Скорее всего, ты будешь держать в руках сиську. Не пытайся испробовать на мне свои фальшивые романтические приемы, мошенник. Ты мужчина из далекого прошлого, а завтра четырнадцатый день. День секса.

И мы оба это знаем.

Приближаются шаги, и полицейский стоит у здания, гарантируя, что мы сможем безопасно пройти мимо него. В городе так тихо, и все, что я только что сказала, донеслось прямо до ушей мужчины. Говоря об ушах, кончики ушей молодого офицера ярко – розовые. Ага.

Эван сдерживает смешок, но не так успешно.

Это я. Чудак в простыне и леди в … никогда. Я никогда не была леди. Я всегда есть просто я. Такова жизнь.

– Прекрати смеяться, – шиплю я своему чересчур удивленному новому парню. – Ты делаешь только хуже.

Эван вытирает лицо рукой, улыбаясь в ответ.

– Эван Спаркс! – Глаза офицера загораются от признания.

Улыбка Эвана исчезает, когда он кивает. Он начинает идти быстрее.

– Доброе утро.

– Привет. Псс. Помедленнее. – Мне почти приходится бежать трусцой, чтобы не отставать от его длинноногих шагов. Он опустил голову и засунул руки в карманы джинсов. Он не счастливый турист. Думаю, я только что впервые увидела монстра славы. Даже в своих удобных черных кожаных пинетках я изо всех сил стараюсь не отставать от заданного им темпа. Хотя я довольна тем, как выглядит мой наряд. Узкие синие джинсы, сексуальный/мешковатый свитер, который свисает с одного плеча, открывая мою белую майку, и красная лента для волос. Я была немного перевозбуждена, для того чтобы одеться и выйти из квартиры. Ну ладно.

– Эван!

Он останавливается и оборачивается.

– Да?

Я резко останавливаюсь, стараясь не подойти слишком близко.

– Не могу за тобой угнаться. Пожалуйста, притормози.

– Прости, детка.

– Ты в порядке?

Он вздыхает.

– Да, я ах… Думаю, я привык быть один, понимаешь? Не то чтобы я возражал против того, чтобы меня узнали или чтобы поклонник поздоровался со мной.

– Просто из– за всего того дерьма, что пишут в газетах, не знаешь, чего ожидать. Я понимаю.

– Я не знаю, у них такой взгляд в глазах, как будто они пытаются решить, подонок ли я, или что– то в этом роде.

Я качаю головой.

– Мы собираемся пройти через это. Ты покажешь им, кто ты такой, и не будет никаких сомнений, что тебя подставили.

Он кивает и смотрит на улицу, где полицейский садится в свою машину.

– Давай, красотка. Давай двигаться и покончим с этим.

Через несколько минут мы добираемся до небольшого магазинчика зажатого между двумя небоскребами.

Как и большинству людей моего пола, мне нравится ходить в аптеку. И прямо сейчас, если есть любой шанс выбраться наружу – это прекрасно. И это на самом деле весело. Я просматриваю коробки с краской для волос.

– Думаешь, я буду хорошо смотреться рыжей?

– Ты бы выглядела как все, – бормочет он.

– Ты пожалеешь, что сказал это, когда я побрею голову из– за сочетания чистой скуки и разочарования по поводу состояния моих корней.

Эван смотрит на мою макушку.

– Лысой, было бы интересно посмотреть.

– Посмотри, как ты меня поддерживаешь. – Я ухмыляюсь.

– Меня больше не посадят в тайм– аут. Только не это ближе ко дню игры.

– Нет, прекрати. Не сравнивай нашу сексуальную жизнь со спортом. Я запрещаю это. – Я указываю на него пальцем, мои пакеты с лекарствами от аллергии благополучно телепаются в другой руке. Так или иначе, я, вероятно, скоро познакомлюсь с чудесной пушистостью Глории. Лучше всего быть готовой. Но, вернемся к парню. – Нет, Эван. Просто нет.

Он улыбается. Я иду по проходу, проверяя выбор щеток для волос и прочего.

– Но я подумывала о том, чтобы сделать себе челку. Просто

для того, чтобы что– то поменять в себе.

– Не делай этого, сестра, – кричит женщина в проходе. – Ты же знаешь, что пожалеешь об этом.

– Да. Наверное, ты права. Спасибо.

Женщина уходит, и Эван одаривает меня улыбкой.

– Ты ее знаешь?

– Нет. Но в такие моменты, как эти, все мы, девушки, должны заботиться друг о друге. Сестричество должно жить.

Его брови поднимаются.

– Окей.

– Это как когда мы идем писать. Вместе. Нас всех нужно уговаривать не стричь себе волосы в тот или иной момент. После разрыва, во время пандемии…Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Я полагаю, что ты всегда говоришь глупости о мужчинах, когда ты ходишь в туалет.

– О да. Я не собираюсь лгать, этого было. Но женщины – прирожденные многозадачники. Мы можем повторно нанести блеск для губ, уничтожить придурка и все еще находить время для некоторых советов по прическе, пока моем руки.

– Действительно.

Затем идут витамины, потому что у меня мало витамина С.

Тем временем Эван инспектирует выбор поливитамин для женщин.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы есть обработанное дерьмо вместо свежих фруктов и овощей, я, вероятно, должен дать тебе некоторые из них. Просто на всякий случай.

– Я ем овощи.

– Картофельные шарики не в счет, милая.

– Ну, это жестоко. – Я надулась.

Он читает на обратной стороне бутылки.

– Этот выглядит неплохо. Хочешь посмотреть?

– Нет, я тебе доверяю. Брось его в корзину.

– Ты хочешь еще поговорить о своих родителях? – он спрашивает. – Если так, я с удовольствием выслушаю тебя. На этот раз без потери моего самообладания.

– Спасибо. Но не совсем. Я имею в виду, они ошибаются. Это довольно просто. Они работают над ограниченной и предвзятой информацией вместо того, чтобы слушать меня, своего единственного ребенка. Человека, который действительно знает тебя и провел с тобой много времени. – Моя нога начинает постукивать. – Можно подумать, мое счастье для них ничего не значит, понимаешь?

– Мне жаль, что они тебя расстроили.

Я хмурюсь.

– Тьфу. Такое случается. Семья…

– И все же, я ненавижу видеть тебя расстроенной. Завтра мы будем обниматься и утешать друг друга.

– Ах да? Голые или одетые?

– Конечно голые.

Я смеюсь. Мужчины. Они такие милые, простые существа, действительно. Эван наглядно демонстрирует это в следующем ряду.

– Да! Поехали, детка. Пора стать серьезным. – Сначала он бросает в корзину пару тюбиков смазки, а затем внимательно просматривает презервативы. – Ребристые?

– Конечно.

– Ароматизированный?

– Фу. Пас.

– Светиться в темноте? – Он шевелит бровями.

– Неужели ты так легко заблудишься?

– Черт возьми, нет. – Он идет дальше. – Что– то согревающее?

Я пожимаю плечами.

– Еще не пробовала.

– Давай их попробуем.

– Нам действительно нужно так много?

Он просто смотрит на меня серьезным взглядом. Почти раненым. Как будто он ставит под сомнение мои приоритеты и общий жизненный выбор.

Я удивленно качаю головой.

– Хорошо. Хорошо. Продолжай. Но в таком случае тебе придется повсюду таскать меня с собой.

– Думаю, так будет лучше всего. И ты можешь поспорить, что после последних нескольких недель я определенно чувствую нужду.

– Что по сексу изголодался, да?

– Нет, – поправляет он. – Я изголодался по Сэди. Есть разница. Никакая другая девушка не подойдет.

– Оу.

– Шипованные?

Я морщу нос.

– Не знаю.

– В другой раз. Съедобные?

– У меня есть печенье. Зачем нам это вообще? Думаю, у тебя достаточно. Наверное, нам следует оставить немного для остальной части города.

Он осматривает содержимое своей корзины нахмурившись.

– На первую неделю хватит.

– Боже милостивый. Как ты думаешь, мы когда– нибудь будем спать или вообще делать что– то, кроме секса, в ближайшем будущем?

Он поднимает плечо.

– Если ты действительно хочешь, мы могли бы немного посмотреть телевизор. И я буду готовить для тебя еду. Нужно поддерживать свою энергию, детка.

– Я это понимаю. Таким темпом ты заглазируешь и мою вагину.

– Это что, проблема? – И он говорит серьезно. Этот человек на самом деле говорит это серьезно.

Мы заканчиваем наши покупки тем, что кассир по– братски показывает Эвану большой палец вверх, и говорит «Клаааааасс» на огромное количество сексуальных принадлежностей, которые он покупает. Я оглядываюсь и замечаю, что один из других кассиров косится на меня. Она просто хочет, чтобы у нее тоже был такой красавчик, как Эван, запасающийся всем, чтобы трахнуть ее. Жаль, что он весь мой.

– Не волнуйся, детка, мы возьмем больше на следующей неделе, – говорю я достаточно громко, чтобы услышала ревнивая девушка– кассир.

Мелочно, но весело.

Эван следует за мной к двери и обратно к нашему дому. Оставаясь в шести футах позади меня, пока я не застываю на выходе из лифта на нашем этаже.

– Шон, что ты здесь делаешь? – Я смотрю на самого нежеланного посетителя, стоящего у моей входной двери. Кроме того, мне отчаянно нужно изменить код для моего личного входа в здание.

Позади себя я чувствую, как Эван ощетинился. Неудачно после нашей чудесной прогулки. Мы улыбались и смеялись, день удался на славу. А теперь вот это.

Одетый в серый костюм в тонкую полоску, маску и перчатки, Шон просто моргает, его черные волосы аккуратно зачесаны назад. Затем он переводит взгляд на гораздо более крупного мужчину, стоящего позади меня. Это неправильно, как я объективирую Эвана и его большое горячее тело. Я знаю это, я мелкое и распутное существо. Но прямо сейчас, я не могу заставить себя переживать об этом. Я перешла к большим и лучшим вещам. Буквально. И я более чем счастлива, что мой бывший видит это сам – придурок.

– Я купил тебе корзинку, – говорит он, указывая на яркую подарочную коробку с вином, фруктами и цветами, стоящую у его ног.

– Ты купил? Зачем?

– Ну… потому что мне не все равно. – Он даже звучит надменно в маске и перчатках.

Мгновенно идея серийного убийцы– джентльмена, преследующего Имона и Кэти в моем романе, подталкивает мою спящую музу, прежде чем я стряхиваю ее, чтобы обратить внимание на ситуацию.

– Нет, не это так. – Я хмурюсь, вспоминая все те времена, когда ему было все равно. Выпуски книг. Когда я попала в "Нью– Йорк таймс ", когда я продала свою первую книгу в другую страну. На самом деле ему всегда было наплевать на меня и мою жизнь. Просто на то как я вписываюсь в его жизнь.

– Он притворяется, что ему не все равно, потому что пытается вернуться, – рычит Эван. – Чувак, что бы ты ни говорил, это не сработает. Этот корабль отплыл.

Шон фыркает.

– Ты наркоторговец, черт возьми.

А потом все встает на свои места с ужасной, кипящей кровью, ясностью.

– О мой гребаный Бог! Моя мать звонила тебе. Я в это не верю. Эван, малыш, мне так жаль.

– Ты не виновата, – процедил мой приятель сквозь зубы, глядя на Шона так, словно тот, если вздрогнет, набросится на него, как голодный ротвейлер, защищающий свою добычу. Только в этом случае, я – добыча.

– Ты это серьезно, Сэди? О чем, черт возьми, ты думаешь? Он слишком раскрученный, гоняющийся за трусиками, принимающий наркотики с крошечным членом и еще меньшим IQ. Повзрослей и выбирай лучше.

Эван стиснул челюсти, его взгляд пылает яростью. Я вижу, как он сжимает и разжимает свои сильные руки в кулаки.

– Не оскорбляй ее, или я прикончу тебя.

– И не оскорбляй его, – добавляю я, выходя в коридор. – Эван, я действительно сожалею об этом.

Он даже не смотрит в мою сторону, сверкающий взгляд устремлен на придурка.

– Это не твоя вина. Я уже говорил тебе об этом.

– Я знаю, что это будет очень тяжело для тебя и, вероятно, идет вразрез со всем, во что ты веришь, но не мог бы ты пойти в свою квартиру и позволить мне разобраться с этим? Пожалуйста? Это займет всего минуту, и я чувствую, что должна сделать это сама.

Его брови сходятся в одну яростную и злую линию.

– Я бы лучше ударил его.

– Да, но тогда ты нарушишь правила социального дистанцирования и тебе придется провести еще четырнадцать дней в изоляции, чтобы убедиться, что ты ничего не подхватил. Чего ты хочешь больше, меня или его?

Шон усмехается. Идиот. Как будто у него был шанс против разъяренного Эвана. И мой новый парень вне себя от ярости.

– Он этого не стоит. И ты на первом месте. Всегда. – Все еще хмурясь, Эван выуживает из кармана джинсов ключи от квартиры Джейка отпирает дверь. – Если тебе что– нибудь понадобится, я буду с другой стороны и приготовлю наши презервативы. Карантин или не карантин.

Шон закатывает глаза и издает рвотный звук.

– Класика.

– Так любезно, дорогая. Спасибо.

Затем он поворачивается к Шону.

– Скажешь ей хоть что– то, что расстроит ее, и я уничтожу тебя. Обсуждения не будет. Ты понимаешь о чем я?

Шон снова моргает.

– Думаю, он понимает, – говорю я.

Эван исчезает в квартире, а я вздыхаю.

– Моя мать привела тебя сюда под ложным предлогом, за что я приношу свои извинения. Но выслушай меня сейчас и не ошибись, Шон. Я не хочу тебя видеть. Я не хочу ничего от тебя слышать. И я определенно не нуждаюсь в спасении.

– Сэди…

– Мне было одиноко, и я думала, что ты в моей жизни все исправишь. Что я буду чувствовать себя более компетентной и опытной или что– то в этом роде. Как будто моей карьеры, интересов и друзей было недостаточно. Трудно поверить в любовь, когда она постоянно проходит мимо тебя. По– моему, я запаниковала, когда приблизилась к тридцати. У меня в голове возник образ того, что будет в моей жизни сейчас. Но с этим покончено. Правда в том, что то, что я была с тобой, заставляло меня чувствовать себя еще более одинокой, чем когда– либо. Постоянная потребность сдерживать себя, подвергать себя цензуре, чтобы я не была слишком странной, или слишком чем– то большим для тебя. Чтобы я не была собой и не смущала тебя. Вот в чем правда. Это был запутанный и дерьмовый цикл, в который можно было попасть, и я покончила с этим. А теперь что касается другого вопроса. – Я достаю из сумочки мобильник и набираю номер матери.

– Сэди. – Она улыбается. Я слышу это в ее голосе. А тем временем моя кровь буквально кипит. Сильно, черт возьми.

– Слушай меня внимательно и не перебивай, мама. Я счастлива с ним. Эван заставляет меня быть счастливой. Ты понимаешь, насколько это важно для меня?

– Но, дорогая…

– Слушай. Просто послушай меня хоть раз, ладно, пожалуйста? Это не потому, что мне приходится изолироваться, я испытываю стресс и боюсь вируса. Это потому, что он хороший человек, и он хорош для меня. Он принимает меня такой, какая я есть. Все мои неуверенности, причуды и все такое прочее. – Я делаю вдох и медленно выдыхаю. – Значит так, ты удалишь номер Шона со своего сотового и больше никогда не будешь заниматься подобными вещами. Я серьезно. Ты причинила мне боль и смутила меня, а также унизила Шона. Ты пойдешь, сядешь и долго подумаешь о том, какие отношения ты хочешь иметь со мной. Я позвоню тебе через пару дней, когда остыну. Пожалуйста, не звони мне в это время, если это не срочно.

Затем я вешаю трубку.

Брови Шона поползли вверх практически достигая линии волос.

– Я сделала свой выбор и ни о чем не жалею. Я не хочу, чтобы ты был в моей жизни в любом случае, в любой форме.

– Но?

– Конец! – Я практически визжу.

Он долго смотрит на меня, прежде чем он закрывает свои глаза. Я думаю, что он, наконец, может мне поверить.

– Я так думаю, теперь мы понимаем друг друга?

Он кивает.

– Отлично. Возьми свою гребаную корзину и иди. Наконец– то, впервые за то время, что мы знаем друг друга, он тоже слушает. Он хватает корзину и идет к лифту. Как только он уходит, меня охватывает волна усталости. Мгновение спустя Эван приоткрывает входную дверь и выглядывает наружу.

– Безопасно выходить?

– Для тебя? Да.

Выражение его лица наполнено состраданием, и гордостью.

– Ты надрала ему задницу, детка. Напомни мне никогда не открывать твою плохую сторону.

Я улыбаюсь, но мои плечи опускаются.

– Я знаю, ты сказал, что ты хочешь сократить дитанцию, но мы можем просто посидеть на балконе и расслабиться с выпивкой? Поговорить о тайнах вселенной?

Его соответствующая улыбка мечтательна.

– Все, что ты хочешь. Я здесь ради тебя.