Текст книги "Удары жизни"

Автор книги: Кайли Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Так что будет, когда это закончится? Ты мой босс, Деклан, и я живу у тебя. И у меня не будет никаких прав, чтобы остаться, когда отношения исчерпают себя.

Он может выгнать и уволить в мгновение ока, и у меня не будет иного выбора, как смириться с этим.

Конечно же, он может сделать это прямо сейчас, если я не буду с ним...

Дерьмо.

Он хмурится и сжимает челюсть, играя желваками под кожей, покрытой синяками.

– Ты действительно думаешь, что я поступлю так с тобой?

Я моргаю и отворачиваюсь.

– Нет ничего, что может тебе помешать.

Он – тот, у кого вся власть, а я отдана на милость его прихотям. Это холодная, жестокая правда, и нет возможности избежать ее, если я не уволюсь и не съеду отсюда, и тогда… Что ж, тогда все вернется на круги своя. Без работы и со спальным местом на заднем сиденье автомобиля.

– Ничего, кроме общих представлений о гребаной порядочности.

Я поднимаю глаза вверх на резкий тон Деклана и вижу, что он пристально смотрит на меня.

– Я бы не поступил так с тобой, Саванна. Даю тебе слово, что все, что происходит между нами или не происходит, останется в стороне от наших профессиональных отношений.

У меня нет большого опыта с людьми, которые придерживаются общечеловеческих принципов, но я смотрю на Деклана, изучая его серьезное лицо, и думаю, возможно, я, наконец-то, начинаю узнавать его самого.

Деклан

На лице Саванны кривая улыбка.

– Могу я получить расписку в письменном виде?

Прикусывая зубами нижнюю губу, я расплываюсь в широкой улыбке.

– Думаю, это можно организовать.

Ее взгляд на мгновение задерживается на мне прежде, чем она открывает холодильник.

– Что ты хочешь на ужин?

Я делаю два шага к рефрижератору и кладу ладонь на холодную нержавеющую сталь, закрывая его.

– Вообще-то, я думал, что мы могли бы заказать еду. Это не похоже на свидание, если ты будешь готовить для меня. Я имею в виду, что парни платят за ужин, правильно?

Поскольку я фактически никогда не был на свидании, у меня ни одной долбаной подсказки. Но так кажется вполне логично.

Она широко распахивает глаза, когда начинает чуть ли не шипеть:

– Ты хочешь пригласить меня на свидание сейчас?

– Конечно, почему бы нет?

– Да я еще даже душ не приняла…

– Иди. Прими душ.

Меня меньше всего волнует, помылась она или нет. Саванна могла бы изваляться в грязи, и я бы по-прежнему тянулся к ней, как толстый мальчик к торту. Я не позволю чему-то незначительному, как посещение ванной, помешать нам.

– Я что-нибудь закажу нам. Как насчет китайской еды?

Она закусывает губу, и, кажется, проходит вечность прежде, чем она кивает.

– Мне, пожалуйста, курицу в кисло-сладком соусе.

Я смотрю на нее, когда она идет по коридору в сторону ванной комнаты и снимает резинку с волос, встряхивая свои длинные волнистые локоны. Этот акт сам по себе такой невинный, но в паре с суперкороткими шортиками на ней – все, что я вижу, это совершенная, сливочная кожа и золотисто-коричневые волосы, в которых я хочу заблудиться. Никогда за всю жизнь мне не хотелось кого-то так сильно, и я знаю, что, когда это, наконец-то, случится, то будет похоже на взрыв.

Разве это вообще может быть не восхитительным?

Тридцать минут спустя я захлопываю входную дверь и замираю с гигантским коричневым бумажным пакетом в руках, когда вижу Саванну, стоящую в конце коридора. Ее влажные волосы затянуты в конский хвост и свисают через плечо. Она теребит кончики, выглядя… напряженной.

– Я не знала, что надеть, – говорит она, смотря вниз на свою черно-белую бейсбольную футболку и эти хлопковые шорты для сна, которые мне так нравятся.

Я не могу оторвать свои глаза от полоски кожи, выглядывающей между слегка укороченной футболкой и заниженными шортами. Опасная комбинация.

Чувствуя, как кровь покидает мой мозг и движется на юг, я прочищаю горло и оглядываюсь на нее.

– Отлично выглядишь.

Я подхожу к столу в кухонном уголке прежде, чем сделаю что-то, что сможет смутить меня как какого-нибудь пухляка, которого дергают за щечки.

Саванна встает рядом со мной, помогая вытащить контейнеры из пакета. Её свежий, оставшийся после душа аромат – все, что я замечаю, и мне приходится сдерживаться, чтобы не схватить девушку в охапку, перекинуть через плечо и унести к себе комнату, как пещерный человек. Этот фруктово-клубничный запах сеет хаос в моем мозгу.

Я качаю головой, удивляясь своим темным мыслям, а ведь я даже не видел ее голой.

– Все в порядке?

Я поднимаю глаза на Саванну, вижу ее хмурый взгляд и сообщаю:

– Я еще не знаю, Котенок. Но мы вернемся к этому позже.

На ее лице отражается непонимание, я отодвигаю свой стул и сажусь.

– Ты меня так запутала, что я уже не понимаю по какому пути двигаться вперед.

Она улыбается и садится напротив меня, открывая свою коробку с едой и хватая набор пластиковой посуды с середины стола.

– Так поэтому ты устроил свидание? Потому что ты не ясно мыслишь?

Я пожимаю плечами и беру оставшуюся вилку с центра стола.

– Я еще не осознал, что делаю, и понятия не имею, чем все обернется. Это может стать или самой лучшей вещью, что когда–либо случалась со мной, или самой большой ошибкой в жизни.

Откидываясь на спинку стула, она усмехается и подносит кусочек курицы ко рту. Когда она жует, она язвительно улыбается.

– Ну и дела. Спасибо.

Ее плечи поднимаются в ленивом жесте.

– Но это правда. Я не представляю, что получится. Все, что я знаю, что буду жалеть всю оставшуюся жизнь, если не выясню.

Она качает головой, глядя на меня в страхе.

– Ухты. – Отодвигаясь от спинки стула, она опирается руками на стол, как будто собираясь поделиться со мной секретом. – Ты всегда так хорош в проникновении в женские трусики или только в мои?

Я печально улыбаюсь, наблюдая, как светится ее лицо, когда она смеется.

– Твои все еще на тебе, так что я не особенно хорош в этом.

Она сверкает своими совершенными белыми зубками, когда прикусывает свою нижнюю губу, и ее рот кривится в злой усмешке.

– Кто сказал, что они на мне?

Я чуть не падаю со стула, в то время как издаю стон и опускаю голову.

– Ты убиваешь меня, Малышка.

– Ладно, ладно, я прекращаю.

Она поднимает руки в знак капитуляции и после берет спринг-ролл (Прим.: спринг-ролл – рулетики с разнообразными начинками).

В этом то и проблема. Я не хочу, чтобы она останавливалась. Я хочу, чтобы она продолжала.

– Так какая твоя история, Деклан Витмор?

Когда я в удивлении поднимаю брови, она говорит:

– Ты выслушал мою. Настало время узнать твою.

Она права. Око за око – это справедливо.

Вздыхая, я отрываю пластиковую упаковку от вилки.

– Мой старик – алкоголик. Он оставил нас, когда мне было двенадцать, спустя два года моя мама погибла в автомобильной аварии. После этого с Блейком воспитывали наши дедушка с бабушкой.

Саванна откусывает кусок рулета и хмурится на меня.

– Это все?

– В основном.

Она прикрывает свои губы тыльной стороной руки, спрашивая с набитым ртом:

– В основном?

Проглатывая, она кладет рулет вниз, и, выглядя рассерженной, скрещивает свои руки.

– Теперь я чувствую себя обманутой. Я поделилась подробными деталями моей жизни. Как минимум, ты мог бы сделать то же самое.

– Ты только рассказала мне ужасные вещи, и подумала, что это сможет меня напугать.

Ее губы расплываются в жестокой улыбке.

– Я не поведала тебе самые ужасные вещи, даже близко.

Я сужаю глаза, когда смотрю на нее. Лучше бы она солгала, потому что то, что она открыла мне, было чертовски отвратительно. Могло ли быть хуже того, чем она уже поделилась? Эта мысль никак не укладывается у меня в голове, и я сжимаю челюсть, когда указываю на нее.

– Даже не думай, Котенок, что я собираюсь оставить твои слова без комментариев. Мы вернемся к этому позже.

Саванна не кажется довольной. Медленно выдыхая, я убираю вилку вниз и локтями опираюсь о стол.

– Мой отец – мерзкий кусок дерьма, и после смерти мамы, я как бы… потерял его. Она была единственным родителем, которого я любил, единственным настоящим родителем, который у меня был, и когда она умерла, то светлое, что было в моей жизни, погибло вместе с ней, и осталась только одна большая черная пустота.

Я начал заглушать ее, попадая в драки, получая проблемы с законом… Девочки, выпивка, наркотики, проститутки – чтобы ты ни назвала, я имел с этим дело. Блейк пошел по такому же пути. Единственное, что остановило меня от полного схождения с рельсов, был мой дед. Он был боксером в шестидесятых.

В третьем поколении ирландский американец, католик и самый жесткий сукин сын, какого я встречал. Он научил меня направлять всю мою ярость и ненависть в бой на ринге, вместо схваток на улице, – я пожимаю плечами и констатирую, – он спас мне жизнь.

– Он вовлек тебя в подпольные бои?

– Нет, за это можно поблагодарить Блейка. Он пришел ко мне с проблемой, как обычно. Сказал, что задолжал одному парню денег, которых у него не было, но знал один путь, как заработать очень быстро много бабла. Эти путем оказалась «Темница». Блейк думал, что я мог разобраться с любым придурком, которого мне подбросят. Твердил, чтобы я не сомневался в этом. Единственной проблемой тогда было то, что я был неизвестным хулиганистым подростком с улицы, и, если мы хотели заработать деньги с помощью боя, нам нужно было, чтобы ставили на мою победу. В этом случае, конечно же, необходимо было выигрывать. Единственной ценной вещью, которой я обладал, был мой автомобиль, так что я поставил его на кон. – Я качаю головой, улыбаясь воспоминаниям. – Я был так зол. Я обожаю свою машину, но и Блейка я тоже люблю, и мне не хотелось видеть его коленные чашечки разбитыми, так что…

– Я так понимаю, что ты выиграл тот бой, потому что у тебя все еще есть автомобиль, а коленные чашечки Блейка целы.

Я медленно киваю.

– Тот бой и каждый последующий.

– Ты непобедим? – Ее глаза широко распахиваются. – Ухты. Как ты заставляешь людей делать ставки против тебя? Я имею в виду, они ведь вынуждены так делать, верно? Иначе ты бы не участвовал в этом бизнесе.

Опустив уголки рта вниз, я пожимаю плечами.

– Ты даешь им шоу. Позволяешь другому парню сделать несколько хороших ударов. Заставляешь каждого думать, что твой противник выигрывает. Как только противник чувствует уверенность на ринге и меньше всего ожидает, ты спокойно выходишь и надираешь его жалкую задницу.

– Но ты позволяешь им надрать свою задницу до того, как расправишься с ними? Звучит… опасно. Что если ты не сможешь перейти ко второму акту?

– Такого еще не случалось.

Саванна пристально смотрит мне в глаза, будто не вполне верит мне. Потом кладет очередной кусочек курицы в рот.

– И как долго ты участвуешь в боях в «Темнице»?

Мне нравится, что она не стесняется разговаривать с набитым ртом. И что сидит на кухонном стуле, скрестив ноги, в своей пижаме, без какого-либо макияжа. Она не боится быть собой рядом со мной, и я нисколько не смущаю ее. Это радует. Я так устал от девушек, которые думают, что им необходимо сексуально выглядеть и двигаться все время. Это не сексуально. Чувствовать себя комфортно в своей собственной коже – вот что сексуально.

Настоящая уверенность чертовски горяча.

Я на взводе, и пытаюсь не пялиться так открыто на нее, но это трудно. Она гораздо интереснее, чем еда.

– Хм, около года, – говорю я, пытаясь направить разговор в нужное русло. – Когда мой дед умер, он оставил мне тренажерный зал. С помощью денег от побед я привожу его в порядок.

– Тебе нравится драться? Или это просто что-то, что ты вынужден делать ради денег?

Я ковыряюсь в ужине, пока размышляю, как много могу ей рассказать. Позже я понимаю, насколько это лицемерно. Я не могу отфильтровывать все плохое и ожидать, что она будет честна со мной. Правда том, что это улица с двусторонним движением. Вздохнув, я произношу:

– Мне необходимо бороться также, как необходимо дышать Саванна. Для меня это больше, чем зарабатывание денег. Даже спустя десять лет внутри меня так много тьмы, это как… это мой метод детоксикации.

Она фыркает.

– Мой метод детоксикации, кажется, никогда не работает. В конце я всегда чувствую себя более грязной, чем до этого.

Я пристально смотрю на нее.

– Хочу ли я знать, что это за метод?

– Вероятно, нет, – бормочет она, переводя взгляд на тарелку.

Я с первой попытки смог догадаться и поспорить, что это так.

– В любом случае, скажи мне…

Когда она видит мое выражение лица, она вздыхает, смиряясь.

– Я никогда не занималась сексом по правильным причинам. Это не для разрядки или, – она качает головой, горько смеясь, – не потому, что соитие заставляет чувствовать себя лучше, что звучит смешно, я знаю… Но приятно ощущать себя желанной и важной хотя бы в течение пяти минут. – Она отворачивается в сторону, ее голос становится тише. – Хотя это чувство проходит. Вскоре, как все заканчивается, то становится хуже, чем прежде.

Иисусе.

Я кладу вилку вниз, так как мой аппетит пропал.

– Ты собираешься так поступить со мной?

– Стараюсь не допустить этого.

– Что ж, тебе придется стараться намного усерднее, Саванна. Я не хочу быть для тебя какой-нибудь гребаной аптечкой первой помощи.

Она мгновенно поднимает на меня глаза, и ее лицо становится ожесточенным.

– Хочешь знать, почему я оставила свою работу после трех рабочих дней? Потому что я не хотела больше быть такой девочкой. Я разносила коктейли в стрип-клубе в Уэстморленде. Никого там не волновало моя трудовая книжка или мой диплом об окончании средней школы. Их интересовали только моя упругая задница и сиськи. Когда я видела, как много девушек были вовлечены во… внерабочую деятельность…

– Господи, Саванна.

Я протираю лицо руками, чувствуя тошноту.

Ни для кого не секрет, что большинство стриптизерш подрабатывают на стороне, часто получая больше, чем когда они просто трясут своей задницей на сцене. Я не думал, что Саванна могла быть из тех, кто вешает на себя ценник.

– Я этого не делала, понятно? Но я солгу, если скажу, что не обдумывала это. – Она качает головой, смотря в сторону – Я могла бы заработать больше, лежа на спине, чем за за ночь, вкалывая официанткой, когда пьяные придурки хватали меня за задницу и называли «сладкой штучкой». – Ее глаза встречаются с моими. – Я понимала, что должна покинуть это место до того, как дошла до точки невозврата. Поэтому я уволилась. И дала себе зарок не заниматься сексом. Это было два месяца назад, я вела праведный образ жизни очень неплохо, пока не наткнулась на твой тренажерный зал и не встретила тебя.

– Ты первый человек, которого я хочу просто так, и это пугает меня до чертиков. – Она возится с крышкой от бутылки с водой, хлопая нею по столу. – Деклан, если мы займемся им, и это большое и жирное «если», тогда у нас будет просто секс. Я не завожу отношений.

Ни к чему не обязывающий секс – моя специальность, но только с девушками, которых я не знаю или которые мне безразличны. Саванна – другая. Не думаю, что смогу быть с ней без каких-либо чувств. Возможно, я так запутан в себе, что в итоге она будет вынуждена покинуть меня. Такая мысль должна бы напугать, но этого не происходит. Я предпочел бы получить ничтожную малость, которую она готова мне предложить, чем вообще ничего.

Опустив голову, я запускаю пальцы в мои волосы.

Достаточно ли во мне силы, чтобы нести и ее эмоциональный багаж? Я не уверен. Более важный вопрос: хочу ли я этого?

Я поднимаю голову, встречаясь с этими серыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Это самые чертовски прекрасные глаза, что я видел, и то, как она смотрит на меня иногда… Блин, я чувствую себя окрыленным.

Мужчина вполне может к этому привыкнуть.

Как-то мой дед сказал мне то, что засело у меня в голове.

Я всегда смеялся над ним за то, что он был под каблуком моей бабушки, и когда я делал это, то всегда получал подзатыльник – за исключением одного раза.

Это было сразу после того, как ей диагностировали рак поджелудочной железы, и я не знал, было ли это просто по привычке, или я реально стал придурком, но я как-то отпустил шутку про моего деда, когда увидел его с моей бабушкой за просмотром безвкусного известного танцевального шоу. Я почувствовал себя бесчувственным идиотом сразу же, как слова слетели с моих губ, и я вздрогнул, ожидая удар, но этого не произошло.

Вместо этого, моя бабушка просто встала со своего места на диване и спросила: «Кто хочет мороженое?» После похлопала меня по плечу, затем наклонилась и поцеловала седую голову деда, сидящего в своем кресле. Его рука потянулась к плечу, накрывая ее хрупкую, покрытую морщинками руку, и он закрыл глаза, словно был поглощен воспоминаниями. Когда бабушка ушла на кухню, он сказал: «Садись, сынок».

Я сел поближе к нему на диване, приготовился к тому, что он сорвется на меня, но он снял свои очки и потер лоб. Он посмотрел на меня и сказал: «Когда-нибудь у тебя это будет. Когда-нибудь, ты встретишь девушку и поймешь, почему я делаю все эти дурацкие вещи для этой женщины». Он указал большим пальцем на кухню, и я повернул голову в ту сторону, наблюдая, как идет исхудавшая бабушка с тремя чашками мороженого.

Качая головой, я снова посмотрел на деда и сказал: «Сомневаюсь, что буду так делать».

Он снова одел свои очки и вздохнул. «Будешь. Ты хороший мальчик, когда вытаскиваешь голову из своей задницы».

Я засмеялся и прикусил губу, думая, что облажался, потому что, казалось, я долго там находился.

«А как я узнаю, что встретил эту волшебную леди, которая заставит меня захотеть отдать свои яйца и перестать быть мужиком? Я буду честен с тобой, не вижу такой вероятности».

Дед фыркнул.

«Это произойдет так быстро, что не будет ни одной гребаной вещи, способной уберечь тебя от этого. Девчонка уложит тебя прямо на задницу, потому что ты не заметишь ее появления, пока не станет слишком поздно. И когда она попадет в твое поле зрения, ты свернешь горы, только чтобы увидеть ее улыбку, и это здорово…» Он испустил долгий свист. «Мальчик, земля не стоит на месте даже когда все плохо…» Он покачал головой. «И даже если весь чертов мир в огне, на самом деле все в порядке, потому что ты еще любишь ее. Даже когда она тебя бесит, ты все еще любишь. Знаешь почему?»

Я покачал головой, вся бравада и юмор исчезли, и он продолжил: «Потому что ты боец, сынок, а она будет главной наградой, ради которой стоит драться».

В то время я не понимал, что это означало. Но как только мой взгляд падает на совершенные розовые губы Саванны, я думаю обо всех нахальных словечках, исходящих из ее рта – как это возбуждает меня и как я с нетерпением хочу услышать, что она говорит.

Эти красивые женские глаза, невинная красота – все это уловка, причем чертовски хорошая. И скрывающийся за всем этим шикарный ротик, который сдерживает меня стоит только приблизиться.

Страх поселяется в моем животе и скрывается глубоко в осознании того, что я начинаю понимать, что именно он имел в виду. Если я хочу от этой девушки большего, чем просто секс, я должен бороться за это.

А я никогда не проигрываю.

Саванна

Я посмотрела на Деклана, который о чем-то глубоко задумался и забыл о еде, пока я заканчивала со своей тарелкой.

– Уже сомневаешься?

Часть меня надеется на это, потому что так хорошая девочка во мне сможет остаться нетронутой. В то же время другая темная сторона моей души мечтает попробовать Деклана Витмора, узнать вкус этой горячей кожи, покрывающей тело мужчины.

Он качает головой.

– Нет обратного пути, Котенок. Мы зашли слишком далеко.

К сожалению, он прав. Допустимый предел пересечен, ничего уже не вернешь.

Закрывая контейнер с едой, он встает и идет к холодильнику, чтобы убрать его, когда я поднимаюсь и просто бросаю свою коробку в мусорное ведро. Я проголодалась и доела все до последней крошки, и когда демонстративно выкидываю пустую тару, на лице Деклана расплывается довольная улыбка.

Я прислоняюсь бедром к столешнице, когда он надвигается на меня, прижимая меня к месту с горящим, но смеющимся взглядом. Он захватывает меня в плен своими руками, располагая их на столешнице рядом со мной, и наклоняется ближе.

– Ты уверена, что способа не вовлечь в игру чувства? Честно говоря, я не думаю, что я смогу.

Моргая, я опускаю глаза на его губы. Его взгляд слишком пристальный, как и обычно, что заставляет меня ощущать вещи, которые я никогда не имела. Вещи, которые мне даже непонятны. Но вместо того, чтобы принять, я заталкиваю их внутрь и скрываю там, где они не смогут причинить мне боль.

– Я всю жизнь не позволяю своим чувствам выйти наружу, Деклан. Не думаю, что пришло время перемен.

Мой голос тихий, но уверенный, и я повторяю эту мантру в своей голове снова и снова.

Его пальцы поднимают мой подбородок, мягко вынуждая мою голову откинуться назад.

– Может быть, уже пора. – Слегка касаясь моей нижней губы подушечкой большого пальца, он вздыхает и убирает руку. – Чересчур много сложностей для первого свидания, не так ли?

Сглатывая, я отвожу взгляд.

– Я угадал?

Я действительно не знаю, но это кажется сложным. А также личным и напряженным. Так можно сказать обо всем, что Деклан Витмор делает и говорит мне.

– Пойдем, – бросает он, отталкиваясь от столешницы.

Деклан берет меня за руку и ведет по коридору в свою спальню. Не успев понять, что он делает, как он подхватывает меня на руки и сразу же шипит сквозь зубы.

– Вот, черт. – Бросая меня на кровать, он морщится и хватается за бок. – А ты тяжелее, чем кажешься.

Я стреляю в него взглядом, когда он взбирается на кровать.

– Я не толстая.

Я бью его по руке, пока он запускает Netflix. (прим.: Netflix – видеосервис с базой фильмов, сериалов и мультфильмов)

– В любом случае, тебе не следовало поднимать меня. Ты болен, – ворчу я и снова бью по руке за его дерзость.

Он смеется и пытается увернуться от моего удара.

– Да, ты права. Мне следует избегать тяжелых нагрузок.

У меня отвисает челюсть, на что он заливается еще громче, ублюдок. Бросая на него убийственный взгляд, я произношу:

– Я пропущу мимо ушей твою реплику, потому что технически ты прав. Тебе следует избегать тяжелых нагрузок, как и физических упражнений. Ты понимаешь, что к чему я веду?

– Что ты будешь сверху, если у нас будет секс?

Я непроизвольно ухмыляюсь.

– Нет, ты, умник. Это означает никакого секса. Вообще.

Если бы я сама смогла еще придерживаться такого решения…

Веселое настроение Деклана исчезает в мгновение ока.

– Ты такая жестокая.

Закатывая глаза, я подпираю голову подушкой.

– Что будем смотреть?

– Ничем не обязывающую романтическую комедию? Это же нормально на свидании, так?

– Что делает это свиданием? Кажется, что мы просто тусуемся.

Он опускается на кровать, ложась рядом со мной.

– Да, но в то же время мы тусуемся с намерениями все прояснить.

Я отвожу взгляд от заглавной панели на экране и смотрю на него.

– Твои намерения и до этого были предельно ясными.

Хмурясь, как бы пребывая в задумчивости, он говорит:

– Ладно, но я заплатил за ужин. Что делает это свиданием. – Он двигается ближе ко мне и накрывает своей рукой мою. – Вдобавок, мы обнимаемся.

Смех вырывается из меня прежде, чем я могу остановить себя.

– Я уверена, что это не считается объятием.

– Я знаю. – Его мизинец цепляет мой. – Но это так будет близко к обнимашкам, насколько ты позволишь мне далеко зайти.

Я ненавижу то, что он всегда прав. Сама суть объятий является для меня чем-то неловким и странным, и, разумеется, я никогда не делала этого раньше. Но откуда ему знать? Как он читает меня так хорошо? И почему одно его прикосновение заставляет меня желать еще тысячу?

Он поворачивается на бок, чтобы лучше видеть меня, и я делаю то же самое. Деклан протягивает ко мне руку и накручивает на свой палец мои волосы, в ответ на что я не могу сдержать улыбку.

– Что происходит между тобой и моими волосами?

Он пожимает свободным плечом.

– Они мягкие и пахнут потрясающе. Все, что я чувствовал на моей подушке, пахло именно так, – говорит он, поднося мои локоны к своему носу, и вдыхает.

Я замираю в ужасе.

– Я забыла постирать твои простыни.

Как я могла забыть о таком? И после всего, что я делала на них каждую одинокую ночь… Влажные пятна могут быть преувеличением, но все остальное – нет. Его кровать видела много любви Саванны к Саванне. Я даже опустила тот факт, что это его кровать и простыни. Я накрываю свое лицо руками, сгорая от стыда. Я могла бы умереть прямо сейчас.

Деклан берет мою руку в свою, убирая ее от лица, и целует костяшки пальцев.

– Я рад, что ты этого не сделала, – говорит он между легчайшими прикосновениями его губ к моей коже. – Мне нравится твой запах в моей постели.

Кто этот красивый парень и что он делает со мной? Я потерялась в зеленых крапинках его глаз.

– Что мы делаем? Как это называется? – шепчу я.

Он оставляет другой поцелуй на обратной стороне моей руки.

– Что бы это ни было, ты этого хочешь.

Я морщу лоб и смотрю на него.

– Я не понимаю, что это значит.

– Я говорю, что буду рядом так долго, сколько ты пожелаешь.

Я резко выдыхаю, разозлившись. Какого черта он имеет в виду? И за кого он меня принимает? Я знаю, как это работает, и я знаю, чем все заканчивается.

– То есть ты имеешь в виду, что ты здесь, пока не устанешь от меня.

Его брови так быстро сблизились, что удивляюсь, как не открылся порез на лбу, но я сажусь и продолжаю, пока он не начал оправдываться.

– Я не дурочка, Деклан. Мы развлечемся немного, но потом новизна уйдет, и мы застрянем, работая и живя вместе.

Парни уходят – это факт. Почему такой прекрасный мужчина, как Деклан, который может быть с любой девушкой, какую только пожелает, хочет нарушить статус-кво?

Его рот то открывается, то закрывается, когда он смотрит на меня, выглядя ошарашенным и обиженным.

– Ты не знаешь этого, – выдает он, принимая сидячее положение.

– А ты знаешь?

Сейчас он выглядит разозлившимся.

– Нет, я не знаю, но намерен выяснить. В этом вся суть, Саванна. Я открыт для любых возможностей между нами. – Он вздыхает и сгибает колени, размещая на них свои локти. – Пожалуйста, не списывай меня, не дав даже шанса. Мир не рухнет, если ты подпустишь меня.

Я знаю, что он следит за мной, но просто не могу встретиться с ним глазами. Вместо этого смотрю вниз на одеяло, наблюдая, как мои руки рисуют линии на плотной серой микрофибре.

– Мой мир сломается, – бормочу я.

– Он не сломается, он только преобразится. И я думаю, что он уже изменился. Просто ты слишком закрыта, чтобы заметить.

Его рука накрывает мою, заставляя меня посмотреть на него.

– Ведь если представить, что завтра ты уйдешь от меня, то не признаешься сама себе, что стала малость зависима от времени, которое мы проводим вместе. Я знаю, что происходящее изменило меня, и готов поспорить, что так же затронуло тебя. Ты будешь скучать по мне, Саванна, признайся себе. – Тень улыбки касается его губ. – Ты можешь позволить себе чувства. Никто не собирается осуждать тебя за право быть человеком.

Всю мою жизнь люди приходят и уходят. Они для меня взаимозаменяемы.

Но Деклан… Деклан, я буду по тебе скучать.

Он прав. Но я не готова принять то, что чувствую, потому что не понимаю, что именно происходит. Я никогда не ощущала подобного раньше. Как я могу сформулировать что-то неизвестное мне, если я даже не знаю таких слов? Вместо того, чтобы попросить помощи или использовать как переводчика, я дарю ему легкую улыбку и говорю:

– Ты тоже будешь скучать по мне.

Ну что еще я могу сказать, я упрямая.

Он медленно кивает.

– Буду. Но сначала я не позволю тебе уйти.

Улыбка Деклана растет, и я загипнотизирована светом, которое излучает его лицо.

Я уже упоминала, как сильно люблю его ямочки?

– Это правда? – спрашиваю я.

Он снова кивает, пытаясь казаться серьезным.

– Боюсь, что так. Ты застряла вместе со мной, Котенок. Я как полиэтиленовый пакет, зацепившийся за твой хвостик. Не имеет значения, как быстро ты бежишь, я всегда буду рядом с тобой.

Нарисовав в воображении эту картину, я практически кряхчу от смеха. Упав назад на кровать, хохочу так сильно, что не могу дышать, и слезы стекают вниз по обеим щекам. Между приступами смеха, я пытаюсь вытирать влагу с лица. Когда я, наконец, успокаиваюсь, вижу, что Деклан лежит рядом со мной, опершись на локоть. Он улыбается мне сверху.

– Я не сомневаюсь в этом, – говорю я, вытирая слезы. – Ты очень… настойчивый.

– Только тогда, когда мне хочется. – Парень убирает оставшуюся каплю, которую я пропустила, но его рука задерживается на моей коже. – Твой смех – третий.

– Третий что?

– Мой третий любимый звук.

Конечно же, ему необходимо было такое сказать.

Тогда, когда мне, наконец, удалось вдохнуть воздух в легкие, он снова все выбивает назад.

– Ты уверен, что раньше никогда не ухаживал за девушкой? Ты очень хорош.

– Я не пытаюсь ухаживать за тобой. Я пытаюсь сломать твои барьеры для других.

Я открываю рот, но ничего не выходит. Что я могу ответить? Пожалуйста, не делай этого? Потому что не уверена, что хочу, чтобы он делал это.

Он наклоняется вниз и целует меня в лоб.

– Знаешь, ты заслужила это с тех пор, как ты сломала меня.

Он так близко ко мне, что я могу почувствовать тепло его тела. Я сглатываю и рискую посмотреть на него, зная хорошо, что могу растаять под одним его взглядом.

– Я сломала тебя?

– Да. Только жестокие, крикливые, с тяжелым характером девушки могут делать это со мной.

Деклан хохочет, и я бью его в грудь. Каким-то образом я тоже засмеялась, несмотря на все моя усилия придать себе свирепый взгляд.

– Я шучу, – говорит он. – Только ты делаешь это со мной, так что тебе лучше изменить свое мнение по поводу «нас» или я буду расстроен.

Поворачиваюсь лицом к нему, я сообщаю:

– Я попытаюсь, ладно? Но я ничего не обещаю.

Мужчина кивает, и спустя несколько секунд единственным звуком в комнате становится звук фильма. Хотя я не смотрю его. Мои глаза прикованы к Деклану, блуждая по всему, что вижу. Я никогда не позволяла себе изучать его так долго и так открыто. Мои глаза жадно впитывают все, будто наверстывают упущенное время.

Мои пальцы скользят по его руке, останавливаясь на розе. Я до сих пор не могу разобрать детали и оттенки его татуировок. Должно быть, подобное заняло часы работы.

– Мою маму звали Роуз. – Голос Деклана выводит меня из транса. – Это в честь нее.

Я даже не могу себе представить, что значит иметь настоящего родителя, не говоря уже о том, что он был любим вами… Насколько другой была бы моя жизнь, если бы у меня были хорошие родители?

Где бы я была? Кем бы я стала?

Этого никогда не узнать. Но я могу однозначно сказать, что сейчас не лежала бы здесь с Декланом, и на этот раз я рада, что жизнь привела меня сюда. Я обвожу контуры розы и поднимаю глаза на Деклана.

– Какой она была?

На выдохе он задерживает дыхание, переворачивается на спину, но прежде я замечаю, что он свел брови.

– Чересчур преданной. Она была самым теплым, добрым человеком, которого я когда-либо встречал. Она любила моего отца больше, чем он того заслуживал.