Текст книги "Удары жизни"

Автор книги: Кайли Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Мой рот дергается в улыбке.

– Сучка.

Входная дверь открывается в тот момент, когда я успеваю расставить на стол тарелки.

Идеальное время.

Я поспешно выхожу в коридор. Деклан останавливается, увидев меня, и опускает глаза, прежде чем закрыть и запереть за собой дверь.

Не похоже, что он рад меня видеть. Совсем.

Нервно улыбаясь, я направляю свой большой палец в сторону кухонного уголка и говорю:

– Ты как раз вовремя к ужину. Я сделала спагетти.

Я нарочно готовила допоздна, чтобы мы могли посидеть и поесть вместе. Мейси права, мне следует быть с ним помягче, и это моя попытка наладить отношения. Я не признаю, что не права или откажусь от этого боя, но возможно – я надеюсь – это может стать первым шагом к нашей прежней жизни. Нормальной. И все то дерьмо, какое было между нами, пойдет к чертям.

Деклан уставился на стол, но не делает движений, чтобы сесть.

– Ты не должна готовить ужин, если хочешь потрахаться. Ты могла бы просто попросить. – Его рот кривится в дерзкой усмешке. – Ты знаешь, я готов к этому.

Я сжимаю губы, когда раздражение волнами проходит через меня, и в миллионный раз я сожалею, что зашла в тот вечер к нему в душ. Какого черта я тогда думала?

Ах, да, что скучала по его дерзкой, властной заднице и не хотела больше бороться с ним. Об этом же я думала сегодня до того, как он вошел и открыл свой поганый рот.

Я чувствую, как начинает созревать сарказм, и улыбаюсь язвительно в ответ.

– Нет, спасибо. Я сегодня не в настроении чахнуть от неудовлетворения.

Самодовольный взгляд Деклана только усиливается, когда он проходит мимо.

– Ну, сухой я тебя точно не оставлял.

Ладно, сейчас Деклан та еще сволочь. Мое лицо горит, когда я возвращаюсь в столовую и хватаю тарелки, затем иду на кухню.

– Хочешь быть такой задницей, будь ей. Я только пыталась … Не бери в голову.

Тарелки с грохотом приземляются о столешницу, когда тянусь к шкафчику за контейнерами.

– Ты только пыталась что?

Голос Деклана смягчается, когда он подходит сзади меня.

– Не имеет значения.

Деклан сейчас словно чужой, чертовски больно осознавать, что я потеряла самого близкого человека, который мог стать лучшим другом. Но больнее всего от того, что чувствую себя глупой, скучая по нему, потому что, кажется, он не испытывает того же.

Как он мог отказаться от меня – от нас – так легко? После того, что он говорил, после всех заявлений, после всех попыток завоевания меня… Все это было враньем? Он просто хотел залезть ко мне в трусики, как и любой другой парень?

Мои мысли автоматически возвращаются в тот вечер в душе. Он взял, что хотел, игнорируя мои потребности. Я, может, и спровоцировала его, возбудив, но все было неправильно.

И он говорит, что я имею первостепенное значение для него.

Секс даже не был намерением в тот раз. Конечно, я знала, что это гарантировано произойдет, но он не был моей единственной целью. Поверьте, если бы мне нужна была разрядка, то я бы сделала это самостоятельно вместо того, чтобы буквально обнажить себя. Потребовалось много мужества, чтобы раздеться перед ним, а затем войти под душ. В тот вечер я была такой распутной, и все было ради Деклана. Я хотела показать ему, что я все еще пыталась – я все еще хотела его – а получила удар по лицу.

Так почему я так упорно цепляюсь за эту маленькую щепку надежды, что все вернется в прежнее русло? Этого не будет. Сейчас я это вижу.

Боюсь, что ущерб, который был нанесен нашим отношениям, уже невозвратим. Я чувствую себя нежеланной особой рядом с ним. Не думаю, что он хочет, чтобы я оставалась здесь, но из-за этой дурацкой аренды он не может попросить меня съехать.

Мое горло сковывает боль, когда я задаюсь вопросом, не поэтому ли он ведет себя как задница. Может он пытается намекнуть мне, чтобы я, наконец, убралась из его квартиры.

Да, хорошо, до меня дошло твое сообщение громко и ясно, придурок.

Я сердито сгребаю наш несъеденный спагетти в контейнер, когда я чувствую его руку у меня на плече и слышу его просьбу:

– Поговори со мной, Котенок.

Услышав это проклятое прозвище, во мне запускается мгновенный рефлекс, я разворачиваюсь и толкаю Деклана в грудь, от чего он отступает назад с удивлением.

– Нет.

Слезы начинают застилать глаза, и становится больно в груди, словно ее оперируют.

Я не слышала это обращение в течение двух недель. Я никогда не думала, что услышу вновь. Теперь я желаю, чтобы он этого не делал, потому что горькое чувство слишком сильно давит на меня, чтобы справиться с ним.

Моя рука дрожит, когда я указываю на Деклана.

– Не называй меня так больше. Ты потерял на это право.

Деклан ничего не говорит, я обхожу его и направляюсь в свою комнату, хлопая за собой дверью. Он может проглотить мою попытку к примирению и подавиться ею, мне все равно.

Деклан

Я потерял это право? Я потерял это право?

Я не могу поверить, что она так сказала. Она всегда будет моим Котенком, хочет она того или нет.

Мое горло будто сжимают тиски, когда я понимаю, что это «нет». Она не хочет быть больше моим Котенком. Она вообще не хочет быть чем-то моим…

Деревянный пол становится нечетким и искажается, когда я смотрю на него, мои глаза режет от каждой непролитой слезы.

То, что она сказала, так сильно задело меня, что, кажется, будто меня выпотрошили. Разбросали мое сердце и внутренности по всему полу в кровавом массовом беспорядке. Я оглядываюсь на ее дверь, мои руки сжимаются в кулаки, когда на автомате делаю шаг в направлении ее комнаты.

Она может не хотеть быть моей, но я – ее, мое тело и душа. Она, блять, владеет мной, так что ее тощая стервозная задница застряла вместе со мной. Что если ей это не нравится?

Чертовски. Жаль.

Я близок к тому, чтобы распахнуть ее дверь и ворваться туда, когда рациональная часть моего мозга говорит мне, что это не лучшая идея. Во мне включается такой мерзавец, когда дело касается Саванны, и он довольно требовательный, так что если я пойду туда неподготовленным, то точно наворочу еще больше дел.

Я сжимаю мышцы челюсти, когда располагаю руки на косяк ее двери. Каждый инстинкт кричит бороться за нее, зайти в комнату и найти путь к ее сердцу, но я не стану рисковать, отталкивая ее еще больше. Я уже наделал ошибок, благодаря моему маленькому трюку в душе.

Я действительно думал, что она попытается отомстить мне аналогичным образом, но вместо этого она оказала мне холодный прием. Также сильно, как я ненавижу это, я должен признать, что это был хороший ход. Последние две недели не разговаривать с ней, не видеться с ней, но знать, что она всегда рядом. Это был ад.

Я даже пытался отплатить ей той же монетой, избегая ее, но уверен, что она не обратила внимания. В конце концов, как она могла заметить, что меня нет рядом, если сама отсутствовала?

И сегодня вечером ведет себя, как ни в чем не бывало.

Какого черта.

Я не могу приспособиться к ее перепадам настроения. Она пытается отстраниться от меня? Или это очередная прелюдия?

Я имею в виду, если ей хочется секса, то все, что необходимо – попросить. Ей не обязательно проходить через представление с «ужином», особенно с тех пор, как перестала ждать меня вечером.

Черт побери, чем больше я думаю об этом, тем сильнее злюсь, и не могу успокоиться прямо сейчас. Мне нужно с умом подойти к решению ситуации. Каждое действие, которое предпринимается относительно этой девушки, выходит инстинктивно, и посмотрите до чего я докатился: пытаюсь выяснить сам с собой, когда пересек границы и началось то безумие, которое собирается стать Третьей Мировой войной. Саванна своими словами: «Ты потерял на это право», – сама первая бросила гранату, которая удачно приземлилась. Этот бой разорвал меня на куски, но я все еще встрою.

И если я пойду туда и открою ответный огонь, то, вероятно, уже не останется выживших, к тому времени, как мы закончим. Мне просто нужно перевести дыхание и уйти. Поговорю с ней, когда немного поумерю пыл. Мы оба на взводе, и если я буду пробиваться к ней с гневом и болью, то это только больше обострит обстановку от плохой до красного уровня опасности.

Я знаю все это, но мое чутье все еще подсказывает мне не уходить. Оно говорит мне, что я должен бороться за то, что я хочу.

Я в аду безумия, и ненавижу, но все еще хочу ее. Черт побери, да. Я хочу ее больше, чем когда-либо кого-то желал.

– Блядь, – ругаюсь я, отстраняясь от ее двери. Я следую по коридору, дергая себя за волосы, чтобы не ударить кулаком стену, и в это время в моем кармане вибрирует телефон.

Я рассеянно вытаскиваю его и смотрю на экран, видя сообщение от Блейка. Проводя своим большим пальцем по экрану, я читаю: «Собираюсь в «У Пэдди» сегодня. Ты как?»

Я поворачиваюсь на дверь Саванны, думая, что было бы неплохо выйти из дома ненадолго. Я не смогу еще больше все разрушить, если не буду здесь… верно?

***

Звук воды заставляет меня открыть заспанные глаза, и как только я делаю это, тут же жалею об этом. Стоная, я прикрываю их снова.

Святое дерьмо, это солнце прямо у меня в комнате? Почему здесь так чертовски ярко? И почему от него мои глазные яблоки чувствуются так, словно их выковыряли ржавыми ложками и поставили на место?

Убийственно болит голова. В моем рту суше, чем в Сахаре. Вдобавок к чувству стыда и сожаления я чувствую что-то липкое на моей коже и, очевидно, что я сделал что-то глупое прошлой ночью. Знаете, помимо того, что я в хлам набрался виски.

Когда я поднимаю свои веки, то вижу старую спальню в доме своих бабушки и дедушки. Она такая же, как и тогда, когда я покинул этот дом, хоть дом и принадлежит сейчас Блейку. Вообще-то меня это не удивляет. Что еще ему делать с запасной спальней, кроме собирания в ней пыли?

У меня булькает в мозгу, безусловно, может быть галлоном Wild Turkey (прим. название виски), когда я медленно сажусь. Боль рикошетом отдает в моей голове, заставляя меня сжать переносицу носа, и я моргаю, пытаясь сфокусироваться на различных плакатах, застилающих каждый дюйм стены.

В то время, когда я понимаю, что я голый, я также понимаю, что звук льющейся воды исходит из ванной, которая соединяет мою прежнюю комнату со старой комнатой Блейка. Вытянув свою шею, я вижу, как полуголая девушка чистит зубы, на которой нет ничего, кроме нижнего белья. Моя кровь холодеет, и я смотрю на нее, замерев от страха, пока она не замечает, что я наблюдаю, и улыбается вблизи своей зубной щетки.

– С добрым утром, солнышко.

Ее глаза бродят по мне оценивающе, и я подтягиваю плед выше своей талии.

Я этого не делал. Святая Матерь Божья, пожалуйста, скажи мне, что я не делал этого.

У меня сворачивает желудок, но это не из-за выпивки. Я напрягаюсь, фильтруя туманные воспоминания о прошлой ночи, но не припоминаю секса.

Тогда почему полуголая цыпочка выглядит такой знакомой?

Страх прокатывается по моему позвоночнику. Освобождаясь от паутины сна, я десятки раз изо всех сил пытаюсь вспомнить прошлую ночь. Я вспоминаю встречу с Блейком в «У Пэдди» и …

Брюнетка, что сейчас в ванной, была там. Она подошла ко мне, когда я был вдрызг пьяный. Раньше она бы устроила меня со своей обтягивающей, ничего не скрывающей одеждой и превосходным макияжем, но я не был этим заинтересован. Я помню, как думал, что губы этой девушки не будут столь мягкими, как у Саванны, и не будет так сладко слышать свое имя, пока я внутри нее. Почувствовать себя хорошо – во время секса всегда так – но я не хочу просто «хорошо», не тогда, когда у меня есть рай, который ждет меня дома.

Злюсь я ли нет, Саванна остается моей, и я бы не... я имею в виду, что не думаю, что я ….

О, Господи. Этого не могло случиться.

Безумное чувство страха наполняет меня, когда я понимаю, между мной и Саванной действительно все кончено. Все умерло, и я единственный, кто забил последний гвоздь в гроб.

Я медленно моргаю, когда все кажется таким нереальным. Чувствую, будто бомба взорвалась у меня в груди, я пытаюсь собрать кусочки воедино, стараясь дышать через боль.

Я сплю. Это должно быть какой-то кошмарный сон.

Как только я начинаю учащенно дышать, девушка выключает воду и делает шаг в мою комнату, вытирая рот тыльной стороной руки.

– Прости, если разбудила тебя. Блейк сказал, что я могу воспользоваться твоей ванной.

Я поднимаю на нее взгляд с широко открытыми глазами.

– Блейк сказал это?

Хмурясь, она кидает быстрый взгляд на открытую дверь моей спальни, затем в пустой коридор. Выглядит почти так, будто она боится, что я не верю ей.

– Да…

– Так ты подцепила Блейка прошлой ночью.

Не меня.

Ее брови сходятся вместе от моего выражения лица, и я могу сказать, что мы оба думаем об одном и том же: «Как можно было столько пить прошлой ночью?»

– Что-то типа того, – говорит она.

О, Господи, спасибо.

Облегчение накрывает меня, и я на некоторое время зажмуриваю глаза. Думаю, что постарел лет на десять за последние десять минут. Вот дерьмо.

– Необязательно так выражать свое облегчение.

Ее раздражающий тон заставляет меня вновь взглянуть на нее, и я вижу небольшие разводы от макияжа на ее подкрашенном лице.

– Не беспокойся, ты был хорошим мальчиком прошлой ночью. Держал все части своего тела при себе, – говорит она, указывая на меня полуголого, и ухмыляется. – Независимо от того, как сильно я пыталась заставить тебя поделиться со мной.

Я натянуто ей улыбаюсь, прежде чем она покидает мою комнату. Когда я, наконец, остался один, я падаю на кровать. Я все еще чувствую, как мое сердце близко к тому, чтобы выпрыгнуть через задницу, и пока я смотрю в потолок, я понимаю, что это был тревожный звонок, который был мне необходим.

Все дерьмо с Саванной затянулось слишком надолго, и все из-за дурацкого боя, на который она согласилась, превращая ситуацию в снежный ком, который нас накрыл. Все еще испытываю злость и боль от ее решения совершить что-то опасное, не поговорив со мной, и мне необходимо найти способ исправить ситуацию или… найти способ пережить это.

Это мой единственный вариант. И нет никакой альтернативы.

Матрас скрипит, когда я оборачиваю простынь вокруг себя и медленно встаю с постели. Моя пульсирующая голова протестует, пока я наклоняюсь, чтобы поднять джинсы. Среди маленькой кучи брошенной одежды нет боксеров, и у меня слишком сильное похмелье, чтобы опуститься на руки и колени и заглянуть под кровать, так что я пожимаю плечами и натягиваю джинсы на голое тело.

Похоже, придется обойтись без нижнего белья на некоторое время.

После того, как мне удалось натянуть брюки на бедра и застегнуть ширинку, я хватаю футболку и обувь и медленно спускаюсь вниз по лестнице, выражая крайнее удивление, когда вижу Блейка, девушку из ванной и блондинку, готовящую завтрак на кухне. Девушка из ванной одаривает меня застенчивой улыбкой и машет рукой, пока Блейк сгребает воздух позади них, давая мне знать – не в столь искусной манере – что поимел их обоих.

Я поднимаю большие пальцы вверх перед тем, как упасть на один из кухонных стульев, со стоном прислоняя голову к столу. Мое положение не имеет ничего общего с похмельем, а лишь с тем фактом, что Блейк никогда не заткнется по этому поводу.

Никогда.

Глава 16

Саванна

Оценив свой макияж в последний раз, я накидываю халат и выбегаю из комнаты. Я не могу поверить, что так опаздываю. Мейси убьет меня.

Женская лига запускается сегодня вечером, а это значит, что там будет много глаз, направленных в мою сторону. Пора привыкать быть в центре внимания, чтобы чувствовать себя комфортно. Требуется чуть больше времени, чем я думала, чтобы подготовиться. Все должно быть настолько идеально, насколько я могу это сделать, а совершенство, по-видимому, занимает на двадцать минут больше рассчитанного времени.

Как только я собираюсь ворваться в ванную, дверь распахивается, в меня ударяет пар, и появляется почти обнаженный Деклан. Я откидываюсь назад, а в это время большие руки успевают схватить меня и удержать на месте.

Мне действительно стоит сначала проверять: занята ванная или нет, прежде чем я натолкнусь там… на кого-то. Мысли покидают меня, когда я пялюсь на голую грудь и кубики пресса, по которым стекают капельки воды. Ох, как они пробегаются по этим мышцам, обнимаю каждую впадину и кривую, пока не падают на полотенце, обернутое вокруг его талии... И почему это кажется самой захватывающей вещью, что я когда-либо видела.

– Любуешься?

Я резко поднимаю глаза на глубокий голос Деклана. Его влажные волосы выглядят почти черными, и он смотрит на меня сверху вниз с неким подобием самодовольной улыбки.

Я не уверена, что хуже – та проклятая маска равнодушия, что он носил в течение нескольких недель, такая холодная и отстраненная, или этот дерзкий взгляд, что на нем прямо сейчас. Они оба заставляют меня хотеть ударить его.

Я оборачиваюсь назад, затем снова на него.

– Прости, ты со мной разговариваешь?

Наше шаткое перемирие длится в течение последних двух недель, но по-прежнему между нами есть напряжение, так что я стараюсь избегать его, по возможности. Если я не дам ему подходящего случая задеть мои чувства, то у него не будет на это шанса.

По крайне мере, так я говорю самой себе.

Деклан улыбается на мой укол.

– С кем еще по-твоему я могу говорить? – он наклоняется вперед и понижает голос. – Здесь больше нет никого, кто пялится на меня, как на стакан холодной воды в жаркий летний день.

Я ухмыляюсь. Или думаю, что так делаю. На самом деле воздух покидает мои легкие с хрипом, будто я старая покрышка, которую проткнул гвоздь.

– Пытаешься потешить свое самолюбие?

Его ямочки становятся глубже.

– Из всех людей тебе лучше знать, как потешить мое достоинство.

О. Боже. Мой.

Если я думала, что отсутствие подобных слов от парня в течение некоторого времени заставит меня стать невосприимчивой к ним, то я ошибалась. Чертовски ошибалась.

Все, ниже моего пупка, сжимается, пока я изо всех сил стараюсь не закрывать глаза и не реагировать на его грязные словечки. И теперь, благодаря одной фразе, мне придется поменять трусики, прежде чем уйду вечером.

Руки Деклана ложатся на мои плечи, возвращая меня из непристойных грез, и он отодвигает меня в сторону.

– А сейчас, если ты закончила беззастенчиво флиртовать со мной, мне нужно заканчивать со сборами.

Он проходит мимо меня, пересекает коридор и исчезает в своей комнате.

Я стою у ванной с почти что отвисшей до пола челюстью, когда дверь захлопывается. Я не знаю, поцеловать ли его или убить.

Какого черта сейчас было? Он что, наказывает меня? Или это некая новая запутанная форма обольщения?

Пытка жгучим желанием… Это оно?

Это то, что Деклан Витмор делает.

Ладно, к черту Деклана и его армию сексуальных намеков. Я не прогнусь. Я все еще борюсь.

Уходит минута, чтобы собраться с мыслями, и когда я готова, то хватаю в ванной утюг и бегу обратно в комнату. Похоже, что я ближе к тому, чтобы «убить».

Деклан встает с дивана, когда я вхожу в гостиную, его лицо выражает недоумение, когда он осматривает меня сверху вниз.

– Что это?

Скулы на его лице напрягаются, когда он смотрит на мою одежду и начинает хмуриться. Я притворяюсь, что не замечаю и отвечаю:

– Платье.

Произношу так беззаботно как могу, пока надеваю сережки. Рассматривая свое отражение в зеркале рядом с входной дверью, я вижу, как Деклан появляется в поле моего зрения.

– Это херня. Больше похоже на фартук.

Деклан близок в своем определении. Эта обтягивающая черная ткань не только без рукавов, но и суперкороткая, которая имеет огромный вырез на спине, заканчивающийся на моей заднице. И поэтому невозможно надеть под него бюстгальтер. Хотя спереди все довольно скромно, так как ткань закрывает шею и то маленькое декольте, что у меня есть.

Если он собирается играть по-грязному, то я тоже. У него есть слова, которыми он владеет как самурайским мечом. Все, что у меня есть в арсенале – это мое тело.

Пожимая плечами, я произношу:

– Фартук. Платье. До тех пор, пока мои женские прелести закрыты, мне все равно.

Изображая интерес к своему отражению, разглаживаю тонкую ткань на моих бедрах.

Я на нервах сегодня, представляя каким крутым борцом мне предполагается быть. Пока что я себя такой еще не ощущаю, но полагаю, что мне следует влиться хотя бы в часть этого шоу, так что я нанесла темный макияж, собрала высоко волосы в прямой хвост, слегка начесав их впереди, и позаимствовала у Мейси убийственные каблуки. Они сделаны из черной кожи, головокружительно высокие и имеют серебряные шипы на задней части пятки. Реально круто и реально могу сломать себе шею, если споткнусь.

– Тебе будет не все равно, когда выйдешь наружу и замерзнешь до чертиков, – бормочет Деклан себе под нос.

Схватив ключи со столика в прихожей, я разворачиваюсь и смотрю на Деклана. Он выглядит «аппетитно» сегодня вечером. Мои глаза мерцают, когда я смотрю на него. Как могут простая белая футболка Henley и пара потрёпанных джинсов выглядеть так чертовски сексуально? Так нечестно. Я потратила столько времени и усилий, чтобы выглядеть лучше, чем обычно, а он просто принял душ, набросил на себя какую-то одежду и БУМ – я готова взорваться.

Отводя от него свой взгляд, я говорю:

– В моей машине есть обогрев.

Типа того.

Деклан надвигается в мою сторону, и мне приходится делать шаг назад.

– Ну, уж нет, – говорит он, вырывая ключи из моих рук. – Ты не сядешь за руль ржавого куска дерьма. Если она сломается… – Он качает своей головой и кладет мои ключи в свой карман. – Нет. Этого не случится. Я за рулем.

Я ненавижу, когда он прав. Моя машина не совсем надежна, но я не ребенок. Почему он не может просто предложить подвезти вместо того, чтобы раздражать меня своими словами? И почему ему сейчас нужно быть таким властным мудаком после всего того времени, когда он вел себя так, будто ему все равно? Какого хрена с ним сегодня вечером происходит?

Неделями я хотела, чтобы Деклан признал мое существование, и это то, что он, наконец, делает? Будучи такой задницей? Я не считаю, что это мило или смешно, и мне интересно, будет ли это казаться когда-нибудь таким.

– Что не так с моим видом?

Я знаю, просто сейчас я стараюсь быть придирчивой и найти повод поругаться потому, что я не могу ничего с собой поделать. Перемена его настроения на сто восемьдесят градусов сделало моё собственное хреновым.

Деклан отводит от меня взгляд, прежде чем пройти мимо меня и открыть входную дверь.

– Меня беспокоит не то, что с твоим видом что-то не так, а то, что с ним как раз все в порядке.

Я гляжу на него, пока он стоит там с открытой дверью, впуская внутрь ночной воздух. На его лице насмешливое выражение «дамы вперед», и его этот рыцарский жест бесит меня еще больше.

– Я не твоя, чтобы беспокоиться об этом, – бормочу я, проталкиваясь мимо него.

– Но это не останавливает меня, – выкрикивает он, закрывая и запирая дверь.

– И это не остановит тебя делать многие вещи, не так ли?

Я шагаю вниз по лестнице так осторожно, как могу. Забавный факт: не очень эффектно, когда ты передвигаешься черепашьим шагом.

Бетонную лестницу потряхивает, когда Деклан несется вниз, и я торможу, держась за металлические перила, когда он обходит меня. Остановившись на ступеньку ниже меня, он оборачивается и говорит:

– Нет.

И с этим словом подхватывает меня и забрасывает себе на плечо.

Из меня вырывается удивленный визг, а он поворачивается и продолжает спускаться по лестнице вниз, прижимая меня с каждым шагом. Я бью по его спине.

– Какого черта ты делаешь?

– Ускоряю процесс. С такими темпами пройдет весь вечер, пока ты спустишься по этой лестнице.

Он может и прав. И мне не хочется признавать, что моему взору открывается прекрасный вид. У меня место в первом ряду на просмотр этой великолепной задницы, когда-либо известной человечеству, как в прямом, так и в переносном смысле.

Когда холодный порыв воздуха сильно ударяет по верхней части моих бедер, я понимаю, что Деклан имеет такой же вид на меня.

– Отпусти меня! – визжу я, ударяя его с новой силой.

Деклан хлопает меня по заднице.

– На твоем месте я бы прекратил бороться. Так ты только выше поднимаешь свой фартук… А, вообще-то, продолжай. Я смогу увидеть, какие трусики на тебе одеты. Или не одеты, – говорит он, поднимая подол моей юбки.

Я бью его так сильно, как могу, а он только посмеивается.

– О, ты надела мои любимые, – шепчет он.

Я совершенно забыла, какое на мне белье, но теперь, когда вспоминаю, то понимаю, что ненамеренно надела его любимые. Крошечные черные кружевные.

Сукин сын.

Когда мы оказываемся у края лестницы, Деклан опускает меня вниз, позволяя своим рукам пробежаться по задней стороне моих бедер и изгибу попки, прежде чем остановиться на моих боках.

– Они для меня?

Его реплика вводит меня в ступор.

Он что действительно меня об этом спрашивает? Это после того, как он закончил наш последний сексуальный контакт? Серьезно?

Я игнорирую то, что мое тело отвечает на прикосновение его рук и жесткого, мускулистого тела, прижимающегося ко мне. Мне все равно, если мои соски затвердели под мягкой обтягивающей тканью платья, или мне приходится сжимать внутренние мышцы, потому что прямо сейчас уголки его губ поднимаются в нахальной улыбке?

Нет, мне сейчас хочется сделать что-то жестокое.

Я не могу поверить, что у него хватает духу спрашивать меня о таком!

Убирая прочь от себя его руки, я опускаю подол своего платья до уровня, который не будет считаться непристойным.

– Нет. Они для какого-нибудь счастливого мудака, которого я встречу сегодня.

Я замираю, как только слова слетают с моих губ.

Черт. Где кнопка перемотки, когда вы в ней нуждаетесь? Я так разозлилась на него и необдуманно ляпнула. Я не имела это в виду, вовсе нет. Как я могу, когда знаю, что никто никогда не сможет сравниться с Декланом?

На его лице отражается вспышки боли, но быстро исчезает, и в мгновение ока на их смену приходит холодный ледяной взгляд.

– Что ж, тогда нам лучше идти. Мы же не хотим заставлять Прекрасного принца ждать, не так ли?

Он обходит меня, а я разворачиваюсь, беспомощно подбирая нужные слова. Я не уверена, есть ли такие. Мной овладевает паника.

– Деклан…

Открывая пассажирскую дверь своего автомобиля, он указывает величественным жестом.

– Ваша карета подана.

Его жестокие, непроницаемые глаза заставляют сжиматься мое горло.

Черт побери, почему так больно? Я знаю, что облажалась, но ощущения почти такие, будто порезалась ножом.

Я проглатываю боль, не обращая внимания на маленькие колющие ощущения у меня в глазах.

– Остановись.

– Ох, поверь мне, я остановился. Уже.

Он сильно сжимает свою челюсть, когда обходит машину к месту водителя и распахивает дверь.

Теперь вы знаете. Как успешно оттолкнуть парня менее чем за три минуты. Это должно быть новый рекорд для меня.

Машина издает рев двигателя, пока я стою на пустой стоянке дрожа, когда еще один порыв ветра проносится мимо. Наклонившись, я снимаю туфли и сажусь в машину, закрыв за собой дверь. Я дрожу снова, когда мы выезжаем на улицу.

Думаю, здесь прохладнее, чем снаружи.

Дорога до гостиницы «Норманди» не разочаровывает. Неловко и напряженно, как я и ожидала. Челюсть Деклана сохраняет жесткую линию все это время. По крайней мере, я предполагаю, что это так, потому что не могу заставить себя посмотреть на него. Чувствуя, как гнев накатывает волнами, я боюсь сделать что-то, что может заставить его вырываться наружу. Я знаю, физически он не причинит мне вреда. А вот эмоционально… Ну, он – единственный, кто может.

Так что я сижу и смотрю в свое окно, считая секунды до момента, когда мы покинем это ограниченное пространство, и молясь, что не сделаю ничего такого, что обратит его взор на меня.

Как только мы доберемся до места, будет легко держать дистанцию между нами, а после, я, наверно, доберусь до дома на машине Мейси. Сегодня она взяла выходной – это плюс в мою сторону.

И сейчас, мне бы хотелось знать, как получить мои ключи обратно у Деклана, не вступая с ним в диалог…

И пока мы подъезжаем к отелю, в голове разрабатывается план МакГайвера (секретный агент из американского телесериала), включающий в себя удочку, ключи и пути отхода.

Деклан не делает никаких движений, чтобы выйти из машины, и, задержав руку на ручке двери, я спрашиваю:

– Ты не идешь?

Малейшее качание его головы разрывает мое сердце на куски. Сегодняшний вечер много значит для меня, и я действительно думала, что он будет там присутствовать. Я не могу не задаться вопросом, это из-за слов, что ему сказала, или он вовсе не собирался приходить.

– Я попрошу Мейси подвезти меня домой, – говорю я спокойным голосом. – И чтобы ты знал, я не имела в виду то, что сказала. Там нет… я имею в виду, я не… – Я тихо выдыхаю и покусываю свою губу. – Нет никого другого.

Я рискую взглянуть на него и вижу, что его выражение лица смягчается, пока он смотрит в лобовое стекло.

– Прости. Мне не следовало такое говорить.

Я выхожу из машины прежде, чем у него будет шанс сказать что-нибудь, потому что я боюсь, что он не скажет ни слова.

Деклан

– Итак… – Блейк надувает щеки и плюхается в кресло деда. – Почему мы не можем выбраться, как в прошлый раз?

Я пожимаю плечами и перекатываю горлышко бутылки между пальцев.

– Нет настроения.

По-видимому, все, что мне хочется делать – это хандрить на диване моих покойных бабушки и дедушки и напиваться с братом, думая о Саванне. Здорово, правда?

Подавляя вздох, я беру другую бутылку.

В чем, черт возьми, ее проблема? Я знаю, что все стало напряженным, но это было… подло. Неуместно. Я также знаю, что иногда бываю ослом, и в последние несколько недель я работал над собой на пути к извинениям.

Я скучаю по ней, и, если все, она может мне дать – это неудачные попытки проявления симпатии, тогда я приму их. Я пытался подтолкнуть ее к большему, но ничего не произошло. Так что я беру то, что дают, и делаю это с улыбкой.

Маленькая часть меня задается вопросом, как сильно я смогу прогнуться ради девушки, прежде чем окончательно сломаюсь. Другая большая часть меня говорит первой, чтобы заткнулась.

Я закрываю глаза, пока тру мой лоб.

Вообще-то она извинилась сегодня. То есть можно рассчитывать на что-то, так? Может не все так безнадежно.

– Как там… – Блейк закрывает свой рот и замолкает. Он, очевидно, хотел закончить вопрос словом «Саванна?», но вместо этого говорит медленно и неловко:

– … работа?

Уголки моего рта поднимаются в нерешительной улыбке.

– Неплохо.

Блейк пожимает плечами и делает другой глоток пива.

– У меня все гладко.

Я фыркаю и закатываю глаза.

– Да, у тебя всегда все гладко.

Смотря футбольный матч по телевидению, он качает своей головой.

– Расслабься, брат. Иначе это убьет тебя.

Единственное, что меня может убить – это девушка с большими серыми глазами и обманчиво милым ротиком, который выплевывает ядовитые вещи.

Я вздыхаю, удивляясь, как Блейк еще сидит рядом со мной прямо сейчас, когда я начинаю раздражаться.