Текст книги "Удары жизни"

Автор книги: Кайли Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Я провожу руками по моим изношенным джинсовым шортам, чтобы потянуть за край своей серой футболки. Не помню, когда в последний раз покупала себе новую одежду. Приобретение вещей в секонд-хендах экономит деньги.

Смущение обжигает меня, когда я понимаю, что одежда выглядит помятой. Я предполагала, что проведя целый день в машине, сделаю ее таковой, но, по крайней мере, она чистая, черт побери.

Желание защитить себя берет вверх, превращая смущение в гнев.

– Конечно, – мой тон немного резкий, так как я пытаюсь сдерживаться ради своей цели. Вероятно, мне не следует бросать сердитые взгляды на парня, у которого пытаюсь получить работу.

Он кивает снова, поджимая губы, когда внимательно осматривает меня.

– Эта работа дает минимальный заработок и требует большой выносливости. Ты уверена, что готова к этому?

– Да, – ответ вылетает из моего рта без каких-либо сомнений.

Я сильнее, чем кажусь. Маленькая зарплата? Эти семь с лишним долларов больше, чем тот огромный жирный ноль, который получаю за час на данный момент, так что, черт возьми, да, я готова.

Он встряхивает головой, словно сам не может поверить в то, что собирается сделать, и встает.

– Твое имя?

– Саванна.

– Я Деклан, – он протягивает свою руку через стол, я пожимаю ее. – Добро пожаловать в Whitmore & Son. Когда сможешь начать?

Я уже в течение часа нахожусь на седьмом небе от счастья, когда мой живот начинает урчать, и вспоминаю, что за душой у меня ничего нет, кроме трех долларов и двенадцати центов. Я не смогла бы вернуться на землю быстрее, будь даже наковальня привязана к моим ногам.

Я смотрю на корзину белья через зеркало заднего вида моей побитой «Хонды Цивик» и хмурюсь, чувствуя, как продолжаю падать. Она заполнена грязными вещами, а на мне последняя пара чистых трусов. У меня есть деньги, которых хватит либо на обед, либо на прачечную.

Мой желудок снова урчит, и я закатываю глаза.

– Я учту твой голос, – бормочу.

Мысль о том, что завтра придется быть без нижнего белья, совсем не привлекает меня, но никто вечером не пропускает ужин, тем более, что я уже пропустила обед. Я кусаю губу, размышляя, что, возможно, есть способ позволить себе оба варианта, и завожу свою машину…

Где же сейчас тот «Макдональдс», который я ранее проезжала?

Пять минут спустя я улыбаюсь, когда золотые арки предстают перед глазами, выделяясь в ночи желтым свечением, как маяк надежды. «Макдональдс» и я – лучшие друзья навечно. Их долларовое меню спасало мою задницу столько раз, что я не в состоянии посчитать.

Подъезжаю к ближайшему месту на стоянке, заглушаю двигатель и захватываю полиэтиленовый пакет с заднего сидения, запихивая в него одежду. Оказавшись внутри, я заказываю как обычно макчикен и порцию салата, затем в уборной наполняю бутылку водой из-под крана. Это не самая изысканная еда, но она стоит меньше, чем два доллара и двадцать центов, и наименее вредная.

После ужина закрываюсь в крошечной уборной и наполняю раковину горячей мыльной водой. Во время работы я держу свои глаза опущенными, старательно избегая своего отражения в зеркале передо мной. Стирка нижнего белья в раковине туалета «Макдональдса» – определенно не лучший момент в моей жизни. Я даже не могу взглянуть на себя прямо сейчас.

***

Деклан хмурится, копаясь в ящике с футболками в своем кабинете. Это единственное выражение лица, которое я видела на нем, но я не знаю его достаточно хорошо для того, чтобы понять, следует ли мне принимать сведенные вместе брови и сжатые губы на свой счет или нет. Может, он сияет, как солнечный шар, рядом с кем-то другим, но я в этом сомневаюсь. Парень вздыхает.

– У меня нет маленьких размеров, – произносит он, протягивая мне черную футболку из ящика. – Мне придется заказать тебе несколько.

– Спасибо.

Я разворачиваю футболку с логотипом спортзала на спине, в то время как он возвращает коробку обратно на шкаф.

Натягиваю униформу поверх майки, вынув хвост из-под нее. Большой размер превращает меня в карлика, так что я собираю лишнюю ткань в сторону и связываю ее в узел. Когда я поднимаю глаза, Деклан моргает и быстро отводит взгляд.

Между его бровями появляются складки, так как он в очередной раз хмурится и делает вид, что рассматривает бумаги на своем столе. Я чувствую себя неловко, когда пытаюсь потянуть вниз завязанную в узел футболку, которая, как я поняла, поднялась немного вверх и задрала низ моей майки.

Парень прочищает свое горло.

– Мы открыты шесть дней в неделю с шести утра до восьми вечера и закрыты в воскресенье. Что касается выходных, то ты нужна на работе третью субботу каждого месяца. – Он, наконец, вновь смотрит на меня. – Понятно?

Я киваю.

– Нет проблем.

Та социальная жизнь, которая у меня была, сейчас вовсе отсутствует, но я не скажу ему об этом, потому что ему:

а) все равно;

б) это лишняя информация.

Нет необходимости оповещать, что я одинокая неудачница, правильно? Верно.

– Хорошо.

Мужчина выглядит настолько довольным, насколько позволяет его угрюмый вид, и просит меня следовать за ним из кабинета. Когда мы проходим по спортзалу, он говорит:

– Твоя работа имеет два направления. Во-первых, мне нужен кто-то, чтобы прибрать здесь. Такие вещи, как: пылесосить, убирать на место время от времени части снаряжений, оставленные в неправильном месте, и, вероятно, самая важная часть твоей работы – полотенца.

Он ведет меня по коридору в раздевалку, где сбоку имеется дверь с надписью «Прачечная». Открывая ее, он зажигает свет. С одной стороны комнаты расположены две промышленные стиральные машины, с другой – пара одинаково огромных сушилок. Посередине комнаты стоит большой металлический стол, по видимости, для складывания белья.

– Девяносто процентов твоей работы будет касаться полотенец, которые должны быть в наличии в раздевалке. Это никогда не заканчивающаяся куча белья, которую необходимо постирать, высушить, сложить и убрать на место. Довольно просто, но это требует быстрых действий. Пока все понятно?

Я качаю головой.

– Я, по существу, горничная.

Губы Деклана складываются в форму, самую близкую к тому, что я пока видела, что напоминало бы улыбку. Красивый мужчина и отклонение от цели – две вещи, в которых я определенно не нуждаюсь прямо сейчас.

– В основном.

– Какая вторая часть моей работы?

Он выдыхает.

– Закрытие ночью. С тех пор, как старый менеджер уволился несколько недель назад, я работаю в две смены с утра и до вечера шесть дней в неделю, я реально чертовски устал от этого, – он произносит это, слегка посмеиваясь. – Мне нужно, чтобы ты работала с двенадцати до восьми, с перерывом на обед, с понедельника по пятницу. Как думаешь, можешь справиться с этим?

– Да, я только, гм… Вы хотите, чтобы я самостоятельно закрывала заведение? Я никогда не была ответственна за что-то подобное.

– Все, что от тебя требуется, это содержать в чистоте полотенца в раздевалке, выключать свет и запирать двери, когда заканчиваешь. Эти парни приходят сюда, делают свое дело и идут дальше. Я обещаю, что они не будут нуждаться в твоей помощи в чем-либо, но мне необходим кто-то здесь, пока место открыто. И, эй, если тебе что-нибудь понадобится, моя квартира находится наверху. Хорошо?

Я снова киваю, успокоенная его ответом, когда меня осеняет, что это значит. В моем распоряжении будет целый спортзал, предположительно в течение нескольких часов ночью после закрытия. Я смогу принимать душ. Стирать одежду. Существуют вещи, о которых большинство людей не станут раздумывать дважды.

Деклан лезет в карман, вытаскивая и вручая мне связку ключей.

– Я не заставляю тебя закрывать спортзал сегодня, но, думаю, завтра ты будешь готова?

– Абсолютно.

Я сказала Деклану, что он не пожалеет, нанимая меня на работу, и хочу сдержать свое слово. Я также должна удержаться на этой работе, потому что она включает в себя некоторые довольно соблазнительные привилегии.

Парень, обливаясь потом, идет по направлению к раздевалке. Он кивает Деклану в знак приветствия и вытирает лицо полотенцем, затем бросает его в ближайшее ведро для грязного белья.

Мой босс опрокидывает корзину рядом со мной, и я смотрю на растущую кучу белого махрового белья. Даже тут я могу учуять запах мужского пота, мои губы непроизвольно кривятся.

– Похоже, тебе есть, чем заняться. – говорит он, похлопывая меня по спине.

Я смотрю ему вслед, как он удаляется, размахивая в такт шагам своими большими татуированными руками. Белый хлопок его простой футболки облегает его спину словно вторая кожа, растягиваясь на невероятно широких плечах. Его походка удивительно изящна для кого-то настолько огромного.

Я прогоняю эти мысли из своей головы и возвращаюсь к корзине. Со стоном беру в охапку полотенца и засовываю их в гигантскую стиральную машину с фронтальной загрузкой. Фу-у, они влажные.

– Ужас, – бормочу себе под нос.

Это маленькая цена, которую приходится заплатить, учитывая преимущества. Итак, я согласна возиться с этими вонючими полотенцами сейчас, если не буду пахнуть так же позже.

Я заканчиваю загрузку белья в машину. Так как она только наполовину полна, возвращаю корзину обратно в спортзал, чтобы скопить больше.

Замираю, когда вижу спину Деклана на ринге, работающего в спарринге с парнем, которого я наблюдала вчера. Черные шорты моего работодателя сидят низко на бедрах, обнажая манящий V-образный торс, который, кажется, имеют все супернакаченные парни. Мой взгляд скользит по мощному прессу и каменной груди в то время, как он совершает один-два быстрых удара, его мышцы напрягаются и расслабляются под кожей. Когда спарринг-партнер заносит руку, Деклан откидывается назад, едва уходя от удара, затем слева наносит хук в корпус, сбивая противника на пол.

Кажется, что все происходит за доли секунды.

Я стою, разинув рот, и, хоть убейте, не могу отвести от него взгляд. То, как его мышцы сжимаются с каждым движением, ручьи пота покрывают кожу, целеустремленность – это все делает его таким мужественным.

Он поворачивается и ловит на себе мой взгляд. Его грудь вздымается, пот стекает по бровям, когда тлеющие, как угольки, глаза опаляют меня, пригвождая к месту. Мне следует смутиться, что я открыто пялюсь на него, но нет. По крайней мере, не сейчас. Возможно, позже.

Хорошо, это ложь. Я уже в поисках камня, под который заползу от смущения.

Но сейчас мне все равно, потому что в эту секунду, я клянусь, на его лице такой же взгляд, как и у меня. Он начинается со слова «хочу» и заканчивается словом «тебя», но середина состоит из воображаемого раздевания.

Он сохраняет со мной зрительный контакт, пока его голова не запрокидывается назад от быстрого удара кулака, который заставляет его отступить. Удивление отражается на лице Деклана, когда он дотрагивается до своей окровавленной губы. Оно сменяется свирепостью так быстро, как он замахивается, и его форхенд приходится прямо в нос сопернику.

Я моргаю, чары рассеиваются, когда смотрю на его огромную спину с черными и серыми татуировками. Это пара рук, сжимающих четки, сложенные вместе, как при молитве. Детали и оттенки удивительны. Это больше похоже на фото, чем на что-то, нарисованное руками.

Кто-то, очевидно, провел часы над созданием шедевра на его безупречной коже. Каждый штрих и мазок воссоздан тщательно и трепетно, ведь страсть художника к своей работе очевидна.

Под руками каллиграфическим почерком написано «Микки Великий» и две даты: рождения и смерти.

Имя кажется знакомым, и мне достаточно секунды, чтобы понять, откуда я его знаю. Это имя боксера из газетных вырезок в фойе.

Деклан

– Ты сегодня несобранный.

Чувствуется, будто мое сердце объявило войну ребрам, по тому, как оно бьется прямо сейчас внутри моей грудной клетки.

Я не могу сказать, это от нагрузок, что дает мне Маркус, или от непосредственной близости великолепной цыпочки, которую нанял на работу, будучи достаточно глупым. Вытираю пот с лица и бормочу:

– Я знаю.

Пересекая ринг, вынимаю капу изо рта и хватаю бутылку воды, усаживаясь в стороне. Я делаю большой глоток, чувствуя взгляд Саванны на мне все это время.

Целый день она не проявляла ко мне интерес, и это прекрасно, здорово. Она мой сотрудник, в конце концов, так что последнее, что мне нужно – это ее большие серые глаза, устремленные на меня, потому что, вероятнее всего, из-за них я совершу глупости. Такие, как затащить ее к себе в кабинет, согнуть над столом и трахать до изнеможения.

Мне следует попытаться сохранить хоть капельку профессионализма, не так ли?

Хорошо, что ей пришлось уйти, и мои фантазии были разрушены. Но я ощущал на себе ее взгляд, пока тренировался со своим тренером, Маркусом. Эти темно-серые глаза, которые еще вчера выглядели такими холодными, сегодня светились теплом и желанием, и черт меня побери, если это сильное влечение на ее лице не было самым горячим, что я когда-либо видел. Придурок Маркус ударил меня кулаком, пока я отвлекся, а к тому времени, когда я снова посмотрел на нее, похоть исчезла и взгляд стал строгим, что она делает с легкостью.

Похоже, Саванна не хочет, чтобы я знал, что она находит меня привлекательным, и я не могу понять, почему. Может быть, потому что желает оставить все на профессиональном уровне, или, возможно, у нее есть парень. Я пока не разобрался.

Маркус подходит ко мне.

– А она горячая штучка, – говорит он, следя за моим взглядом.

Я хмурюсь и беру следующий напиток, наблюдая, как она протирает оборудование и собирает оставленные полотенца.

– Но не по этой причине я взял ее на работу.

– Тогда для чего же? Она такая тощая, что не сможет поднять все это дерьмо вокруг.

Я не собираюсь лгать и говорить, что между нами возникла какая-то связь, потому что это не так. Саванна – миленькая девушка, которая нуждалась в помощи, а парни запрограммированы таким образом, что всегда хотят подставить плечо хорошеньким девушкам. Все просто.

Кроме того, я не бессердечный ублюдок.

Вчера она была в отчаянии, а я был в состоянии помочь ей. И так и сделал.

Я пожимаю плечами, бросая взгляд на Маркуса:

– Ей нужна была работа, мне – сотрудник. Конец истории.

Саванна нагибается вперед, и Маркус склоняет голову, рассматривая ее попку.

– Собираешься ею воспользоваться?

Закатывая глаза, ударяю его в грудь.

– Заткнись, чувак. – Маркус должен учиться думать головой на плечах, а не тем, что у него в трусах. У него уже есть ребенок от его бывшей, и пару месяцев назад он испытал страх от возможной беременности партнерши.

Один уголок его рта поднимается вверх в дерзкой усмешке.

– Я воспринимаю это как нет… Может, тогда я?

Я ставлю на место бутылку с водой и, свирепо глядя ему в глаза, отвечаю:

– Держись от нее подальше. Последнее, что мне нужно, это отправлять ее в декретный отпуск.

Его улыбка исчезает:

– Неприкольно, братан. Последнее, что мне нужно, чтобы ты накаркал мне очередную мамочку.

– Есть такие штуки, которые называются презервативами. Может, тебя научить, как ими пользоваться?

Он показывает мне средний палец и одаривает ехидным взглядом:

– Ха-ха.

Я только вставил свою капу обратно, когда увидел Блейка, входящего в зал. Его карие глаза становятся мрачными, когда они фокусируются на мне.

– Черт, – бормочу себе под нос, снова вынимая кусок пластика изо рта. – На сегодня хватит, – бросаю Маркусу, который неодобрительно качает головой.

– Это неправильно.

Я наклоняюсь, чтобы захватить бутылку воды, затем стаскиваю футболку с каната:

– Нет.

Маркус лучше всех знает, что Блейк не имеет никакого желания находиться в этом зале. Итак, если он здесь, значит снова вляпался в дерьмо, и собирается попросить меня все убрать за ним. Снова.

Пока я задаюсь вопросом, кому он должен и как много, Блейк обходит ринг и направляется в мой кабинет, держа голову опущенной. Маркус ударяет меня по руке, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– Какую бы проблему он не принес тебе, ты должен оставить это дерьмо ему, слышишь? Это касается и новой девчонки.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он прерывает меня:

– Не трать попусту время, говоря мне, что красотка не засела тебе в голову. Если бы не она, я не смог бы сегодня застать тебя врасплох, и ты это знаешь.

Моя челюсть сжимается. Возможно, он прав.

– Ты не можешь позволить себе хоть чуточку отвлечься, когда выйдешь против Керриган в эту пятницу. Ты хорош, и он знает это. Поверь, противник будет искать любую возможность подкрасться к тебе, и если голова будет работать отдельно от задницы, как было сегодня, то это будет несложно. – Его ноздри раздуваются, а губы сжаты в тонкую линию. – Одна секунда, Деклан, этого будет достаточно. Одна секунда потери концентрации менее чем на сто процентов, и ты уже на земле, а соперник берет инициативу в свои руки.

Мои глаза опускаются на черный коленный бандаж на левой ноге Маркуса. Ему, как никому другому, следует знать, что в одну секунду может случиться так, что ты или продолжишь карьеру, или возьмешь перерыв.

Я бормочу прощание и прогибаюсь под канатом, прыгая на пол и следуя в свой кабинет. Я толкаю дверь и вижу, что Блейк оперся на край стола. Его голова также опущена, и все, что я вижу, это копна темных волос такого же оттенка, что у меня.

За мной захлопывается дверь, я прислоняюсь к косяку двери, скрещивая руки на груди.

– Сколько?

Блейк поднимает голову. Его глаза красные и налиты кровью, и в то же время он презрительно усмехается:

– Мне и копейки не нужно от тебя. Это папа.

Я смеюсь и протираю лицо футболкой, перебрасывая ее через плечо.

– Я не плачу по каким-либо долгам этого ублюдка, так что можешь сказать ему, чтобы он шел…

– Он умирает, Деклан.

Я хмурюсь и внимательно изучаю своего брата:

– Как это возможно?

Мне стыдно признаться, но первая мысль, что приходит мне в голову, что это какая-то афера. Так себя зарекомендовал мой старик, занимаясь темными делами и будучи поганой личностью. Он явно не отец года.

Блейк протирает шею, выглядя гораздо старше своих двадцати пяти лет.

– Его печень разрушена.

Фыркая, реагирую:

– Я и сам мог бы сказать тебе такое. Ты не можешь каждый день опустошать бутылку Джим Бим и ожидать, что будешь жить вечно (прим. Jim Beam – бренд бурбона).

Блейк хмуро смотрит на меня, а я чувствую себя куском дерьма, когда отпускаю эту реплику, так как Блейк явно огорчен данной новостью.

– Прости. Он обращался к доктору или кому-то еще?

Он кивает:

– Доктор сказал, что это… псориаз?

Я сильнее хмурю брови, кусая ноготь на большом пальце.

– Цирроз печени.

– Да, он.

– Что ж, – я пытаюсь переключить свой мозг на что-то иное, помимо «вот хрень», но безрезультатно. Как я уже говорил, мой отец – не папа года. Между нами нет любви, я смирился с этим еще много лет назад.

– Сколько ему осталось?

Блейк пожимает плечами:

– Больше, если он перестанет пить, и меньше, если не сделает этого.

– Значит немного.

Он цокает языком.

– Нет.

После нескольких секунд напряженной тишины, Блейк говорит:

– Ты знаешь, что должен сделать.

Я поднимаю бровь.

– Нет, не знаю.

– Знаешь и сделаешь. Ты сделаешь все правильно, пока не станет поздно.

Я разражаюсь смехом. Я верно его расслышал?

– Я должен сделать все правильно? Мне очень жаль, но разве я проиграл наши рождественские деньги, когда мы были маленькими? Я натрескался в хлам на людях в день твоего выступления ко Дню Благодарения? Потому что чертовски уверен, что не помню, как отмечают этот праздник, но знаю, что должен, ведь я тот, кто все исправляет. Ох, и я ли тот, кто однажды ушел за пачкой сигарет и никогда не вернулся, так?

– Слушай, я знаю, каким он может быть придурком и список его заслуг отстойный, но…

– Но что, Блейк? Ты присутствовал при каждой его пьяной выходке, каждом брошенном оскорблении и каждом жалком утре после извинений. Как ты можешь стоять тут и защищать его?

– Потому что я чертовски похож на него! – кричит он, тыча в грудь своим пальцем, пока он стоит. – Разница лишь в том, что ты защищаешь меня, а папу – никто. Он наша семья, Деклан, и мы – всё, что он оставит после себя.

Блейк прав. Он постоянно все портит, как наш старик.

Я имею в виду, есть вещи, из-за которых двадцатилетние парни тут и там попадают в небольшие неприятности, но Блейк периодически играет в азартные игры на деньги, которых у него нет; постоянно ссорится с неправильными людьми, и он всегда связан с какими-нибудь «темными» делами то с одними, то другими неприятными личностями.

Я не знаю, возможно, это моя вина.

Может быть, если бы я не выручал его каждый раз, когда он попадает в неприятности, он бы научился справляться сам или не попадать в беду с самого начала.

Я не понимаю, что пошло не так. Взрослея, мы с Блейком были не разлей вода. Он хоть и старше меня на тринадцать месяцев, но мы были как близнецы. Когда дорогой старик ушел от нас, мама вскоре умерла. Мы чувствовали себя брошенными и были обозлены на весь свет, но дед научил меня направлять весь свой гнев и ненависть в схватки, но так и не смог достучаться до Блейка, как до меня. Независимо от того, что дед говорил или делал, брат не мог избавиться от этих чувств.

Быстрая перемотка на десять лет вперед, и вот мы здесь.

Я качаю головой в отрицании.

– Здесь ты ошибаешься. Отец сжег все мосты между мной и им, когда ушел от нас, и ты это все, что он оставит после себя. Кровное родство не всегда означает семью, Блейк. Ты должен заслужить это дерьмо, что у него не получилось, все просто и ясно.

Собираясь уйти, я берусь за ручку двери, когда Блейк говорит:

– Дедушка хотел бы, чтобы ты все сделал правильно.

Я оборачиваюсь и толкаю его в грудь.

– Не смей вмешивать сюда деда. Он знал, каким выродком был его сын и смирился с этим. Он не винил меня из-за того, что я вычеркнул отца из своей жизни, и он не стал бы упрекать меня сейчас.

Глаза Блейка ожесточились.

– Ты уверен?

Нет.

– Пошел ты, – огрызаюсь, в гневе покидая кабинет. Это не самый лучший способ закончить нашу беседу, но бывало и хуже. Все могло закончиться ударом кулака по его лицу, как было в прошлый раз.

Я запускаю руки в только что вымытые волосы, как только задняя дверь спортзала захлопывается позади меня. Я ожидал, что будет темно, но, черт побери. Все вокруг тихо и спокойно. Должно быть уже поздно.

Обернувшись, я дергаю ручку на тяжелой ржавой двери, чтобы убедиться, что дверь заблокирована. Мои пальцы трясутся от гнева и нервозности, и я осознаю, что не смог избавиться от этого даже после окончания тренировки. Визит Блейка взволновал и разозлил меня.

Так что я больше обычного себя нагрузил, бегая до тех пор, пока чуть не потерял сознание. Но, видимо, этого недостаточно, потому что я все еще чувствую, как гнев кипит внутри.

Обычно, когда все так плохо, мне нужно или кому-то врезать, или кого-то трахнуть.

Будто по моему сигналу, телефон вибрирует в кармане. Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы догадаться, что это Джейми. Девчонка обрывает мой мобильный с того момента, как я бросил ее в ту ночь, и она, кажется, не понимает, что я игнорирую ее, потому что не заинтересован в ней.

Но прямо сейчас, я не могу вывалить ей все то дерьмо об ее отвратительной личности или сказать, что обычно считаю ее Антихристом. Потому что в данный момент Джейми – это то, что мне нужно. Она требует нулевых усилий и любит жесткий секс так же, как и я. Я мог бы выплеснуть на нее весь негатив, а она только попросит добавки.

Черт, она похоже идеальная девушка, когда я думаю о ней в этом плане. Так почему я продолжаю избегать ее, снова?

Потому что, как только она открывает свой рот, тебе хочется задушить ее. О, да. Именно так. Может быть, я смогу достать для нее кляп…

Я достаю свой телефон и смотрю на ее сообщение, закатывая глаза, когда вижу это чудо.

Джейми: «Я такая мокрая прямо сейчас».

Я печатаю быстрый ответ и нажимаю «отправить».

Я: «Тогда воспользуйся чертовым полотенцем».

Я убираю телефон обратно в карман, когда мерцающий свет на улице бросается мне в глаза. Моргает лампа на фонарном столбе, но не это привлекает мое внимание. Меня заинтересовал этот ржавый кусок желтого металла, припаркованный на улице.

Иначе известный как автомобиль Саванны.

Она ушла час назад, так что ее автомобиль до сих пор здесь делает? Она живет где-то поблизости?

Бросаю свою спортивную сумку на тротуар рядом с задней дверью и перебегаю маленькую стоянку. Останавливаясь проверить встречные машины, я иду по улице небольшими шагами.

Ее задние окна заставлены картоном, что кажется странным, потому что окна не разбиты. Выглядит так, будто отгородились для уединения.

Все мысли покидают мою голову, когда я заглядываю в ее окна и вижу корзины одежды в задней части ее автомобиля. Мое игривое настроение резко ступает на опасную территорию, когда я вижу ее бледные, согнутые в коленях ноги на заднем сиденье.

Ох, черт, нет.

Я знал это. Я, блядь, знал…

Глава 3

Саванна

Меня будит громкий звук. Дезориентировано смотрю на запятнанную крышу своей машины, потому что кто-то стучит в стекло за моей головой.

– Открой, я знаю, что ты там.

Мое сердце подпрыгивает к горлу и останавливается. Выпутываясь, сбрасываю одеяло на половицы и хватаю свой кошелек, судорожно нашаривая в нем маленький газовый баллончик.

Снова удары.

– Открой же проклятую дверь, Саванна.

Подождите, это…

– Деклан?

Я наклоняюсь, глядя через незакрытый кусочек пространства между картоном и дверью, и мельком вижу татуированные мускулы. Облегчение наполняет меня, но это ненадолго.

Что он здесь делает?

Я снимаю блокировку и открываю дверь.

– Деклан, что ты…

– Я знал это. – Он качает своей головой, когда ходит вокруг моего автомобиля, уставившись на невидимую точку ниже по улице. Его челюсть напрягается, когда он с силой сжимает свой телефон так, что костяшки пальцев начинают белеть, и все, что я делаю – это смотрю на него в замешательстве.

Почему он так зол?

– Я, блять, знал, что ты лжешь мне.

Он останавливается и смотрит на меня с таким убийственным выражением лица, что я отступаю немного назад.

– Спать в собственном автомобиле, Саванна? Ты серьезно? Пожалуйста, скажи мне, что ты не настолько глупа.

Вот, черт.

– Это не то, как выглядит…

– Не ври мне!

Я вздрагиваю, как только его крик разносится сквозь тихую ночь, эхом отражаясь о темные пустые здания. Хоть ответ и труслив, а я молча ругаю себя за проявленный страх, но я не настолько глупа, чтобы считать, будто он не может причинит мне боль. Деклан, в сущности, незнакомый мне человек, и я, честно говоря, понятия не имею, на что он способен. Что я знаю, так это то, что он в два раза больше меня и намного сильнее, для него я словно пушинка.

– Иисус. – Он зажимает пальцами переносицу носа, закрывая глаза. После того, как Деклан успокаивается, он опускается на корточки так, что его глаза находятся на одном уровне с моими. – Прости, Саванна, – произносит он спокойнее, тише. – Я не хотел напугать тебя. Я не причиню тебе боль. Обещаю.

Совсем маленькая, наивная часть меня хочет поверить этим притягательным зеленым глазам, смотрящим на меня так искренне, но я знаю, что красивое лицо и горячее тело не делают тебя хорошим человеком. Привлекательная внешность может скрывать самые страшные изъяны.

– Почему я должна тебе верить? – слова так тихо вырываются из меня, а мне жаль, что они не кажутся жесткими или озлобленными, или какими-то еще. Вместо этого, они звучат ничтожно и беспомощно.

Безмолвно оценивая меня, в его глазах тлеет огонек, и под его пристальным взглядом я чувствую, что мой образ снежной королевы начинает таять. Как один его взгляд может производить на меня такой эффект?

Прежде чем я успеваю остановить его, Деклан встает и подходит к задней части моей машины, открывая багажник. Я выбираюсь из машины и с недоверием слежу за ним, пока он достает мои вещи.

– Что ты делаешь?

– Я беру твои вещи. Ты остаешься со мной. – отвечает он, не останавливаясь и не глядя на меня.

Я издаю удивленный истерический смешок и говорю:

– Нет, я, безусловно, не останусь с тобой.

Я достаточно взрослая и сама забочусь о себе с тех пор, как себя помню. Я не нуждаюсь в Деклане или его подачках.

Ну, за исключением работы. Мне нужна работа.

Он ставит корзину с бельем на тротуар и смотрит на меня:

– Или так, или освобождаешь мне место в своей машине. Выбор за тобой.

Открываю рот, но ничего не произношу. Думаю, я выгляжу глупо.

– Почему ты это делаешь?

Он впивается в меня взглядом.

– Почему я отказываюсь оставить привлекательную девушку одну в машине на всю ночь? Ну и дела, я не знаю. Может быть, я – придурок.

Во мне вспыхивает гнев, и я благодарна за знакомую эмоцию. Деклан сбивает меня с толку, и мне это по душе.

– Вопрос закрыт, придурок, я не какая-то бездомная кошка, которую ты можешь подобрать.

Улыбка играет на его губах, когда он кивает на мою кучу вещей:

– Собирай свои вещи, Котенок.

Моя челюсть сжимается от произнесенного им прозвища. Мне оно не нравится, ни чуточки.

– Не называй меня «Котенок», ты сын…

– А у этого котенка есть когти. – Деклан улыбается, настоящей искренней улыбкой, которая озаряет его лицо и показывает ямочки на щеках, о которых я даже и не подозревала. Они совершенны и милы, и это злит меня еще больше.

– А этот мудак – полное дерьмо, – возвращаю ему, скрещивая руки на груди и свирепо взирая на него.

Деклан принимает такую же позу.

– Этот мудак предлагает тебе место, где можно остановиться. Так что прекращай быть сукой и следуй за мной наверх. – Он смотрит на меня сверху вниз с таким видом, что мне страшно с ним спорить.

Мой рот захлопывается, и я ошарашено моргаю.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – говорю просто.

Его лицо омрачается, и он переводит взгляд на землю.

– Каждый нуждается в помощи сейчас или потом. В этом нет ничего постыдного.

Деклан складывает две корзины белья друг на друга, уравновешивая их на одной татуированной руке, и закрывает мой чемодан с остальными вещами.

– Ты действительно хочешь, чтобы я осталась у тебя? – спрашиваю недоверчиво. – Даже если я не хочу этого.

– Да.

Я следую за ним по улице в то время, как он удаляется с моими вещами.

– А знаешь, кто-то может подумать, что это похищение.

Когда мы добираемся до спортзала, он кивает на сумку на земле:

– Можешь взять?

Я поднимаю ее, и Деклан ведет меня наверх по бетонной лестнице. У двери, в конце лестницы, он делает паузу.

– Ключи в кармане. Может, пороешься там для меня? – Он сдвигает корзины с бельем, чтобы быть ближе ко мне.

– Ты хочешь, чтобы я засунула свою руку тебе в штаны и копалась в твоей промежности? Серьезно?

Он взрывается смехом и наклоняет бедро ко мне.

– Да ладно, никто тебя там не укусит. Я обещаю.

Мои брови изгибаются, когда я перекладываю его сумку в другую руку.

– Хорошо, но не жалуйся мне, когда твой раздосадованный заложник ударит тебя по шарам.

Неуверенно опускаю руку в его карман, ненавидя себя за то, что мое сердцебиение ускоряется только от прикосновения к нему. Я пытаюсь убедить себя, что это только потому, что у меня не было секса уже два месяца, и, будучи столь близко к парню, во мне просыпается старое, знакомое желание, хоть я знаю, что это не правда. Именно Деклан заставляет чувствовать себя легкомысленной и возбужденной.