Текст книги "Удары жизни"

Автор книги: Кайли Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Она все спускала ему с рук: каждое вождение автомобиля в нетрезвом виде; каждый испорченный праздник; каждый раз, когда он проигрывал деньги, отложенные на ежемесячные выплаты за ипотеку. Я был так зол на нее, когда она оставалась с ним каждый раз, когда он лажал. Я имею в виду, что хоть и был просто маленьким ребенком, но понимал, что она заслуживает лучшего, чем он. Я знал, что она могла уйти от него, если бы захотела. Но она этого не делала.

Она лишь сказала мне, что когда ты женишься на ком-то, вместе с хорошим ты принимаешь и плохое. Сказала, что отец не всегда был таким, что он болен и ему нужна наша помощь, чтобы вернуться к свету. – Деклан сжимает свою челюсть. – А в один прекрасный день он просто ушел. После всего, что мама сделала для него, всего, что их объединяло, просто ушел от нее как ни в чем не бывало.

Я изучаю его лицо, пока он смотрит в потолок, но на самом деле не видит его. Парень слишком наполнен переживаниями чего-то ужасного из своего прошлого.

– Ты видел его с тех пор? – тихо спрашиваю я.

Я не хочу вторгаться в мысли, которые крутятся у него в голове, но мне любопытно. Кроме того, я думаю, что к настоящему моменту мы установили, что задавать вопросы – это игра с двусторонним движением. Если он спросил меня, когда я в последний раз занималась сексом, то полагаю, я имею право узнать, видел ли он своего отца.

Деклан качает головой.

– Блейк – да, но я отказался от него. Что касается меня, то он умер в ту же секунду, когда вышел за дверь.

Он сильнее сжимает челюсть, когда рассказывает, и мне жаль больше всего, что я не воспитывалась его мамой. Но меня совсем не подавляет наша беседа. С тех пор, как мы пришли к этой стадии отношений, я делаю то, чего никогда раньше не совершала: говорю о моем отце. Мне особо нечего поведать, но, возможно, он отвлечется от своих родителей, послушав о ком-то еще.

Я переворачиваюсь на живот и произношу:

– Я никогда не видела моего отца. Я даже не знаю его имени.

Он смотри на меня и гладит мои волосы.

– Ты вообще помнишь свою маму?

– У меня есть обрывки воспоминаний, но их не так много. Я даже не могу вспомнить, как она выглядела, только то, что глаза предположительно были голубыми.

– Предположительно?

Черт.

Мой рот захлопывается от моего промаха. «Ее глаза были голубыми». Были голубыми. Так чертовски трудно такое сказать? Я прогоняю последнее воспоминание о ней, сохранившееся нечетким из-за моего четырехлетнего возраста, но тем не менее все еще преследующее меня. Я не скажу об этом Деклану, но я была первой, кто нашел ее после передозировки на нашем диване. Ее открытые глаза были серыми и туманными, и мама не просыпалась, независимо от того, сколько я ее трясла изо всех сил и кричала.

В конце концов, я поднялась на второй этаж в квартиру миссис Донахи и попросила сделать мне какой-нибудь каши. Это был не первый раз, когда я обращалась к ней, когда моя мама была… не в дееспособном состоянии, но это был последний раз.

Я отвожу взгляд от заинтересованных глаз Деклана и возвращаюсь к его руке на моей голове.

– Думаю, да. Я точно не помню.

Мои пальцы пробегаются по предплечью, по твердым выпуклостям его бицепсов.

– Мне нравятся твои тату, – говорю я, приподнимая рукав футболки, чтобы лучше разглядеть.

Он садится и начинает стягивать футболку через голову. На мгновение на меня снисходит облегчение, что моя отвлекающая тактика сработала, пока он не приподнимает достаточно футболку, обнажая темные цветные пятна на боку. Несколько синяков на груди. Один большой продолговатый кровоподтек на животе. У меня в горле встал ком, и сердце буквально остановилось. Они выглядят намного хуже, чем в ту ночь. Красное размытое пятно превратилось сейчас в чернильно-черное.

Их так много.

Деклан откидывается на подушки, прислоняясь к спинке кровати. Могу констатировать, что он пытается не морщиться. Мои глаза жжет, и я запоздало понимаю, что пытаюсь не заплакать. Я сглатываю, когда смешанные эмоции вырываются наружу, и сажусь. Надеюсь, станет легче дышать, потому что по какой-то причине я не могу.

– Я бы убила того, кто это сделал, – говорю я, слегка касаясь синяка на боку. Его пресс напряжен, и я перевожу свой взгляд к лицу и вижу, что глаза закрыты. Я отдергиваю руку назад, испугавшись. Я не хотела причинить ему боль.

– Прости.

Он резко открывает глаза и хватает меня за руку.

– Пожалуйста, не останавливайся. Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне.

Это удовольствие отражалось на его лице?

Он кладет мою ладонь на свою грудь, прямо под сердцем. Я чувствую его устойчивое биение под своими пальцами, под крепкими мышцами и теплой кожей. Я закусываю губу, когда мое собственное сердце замирает, а потом начинает стучать в слегка быстром темпе. Думаю, оно пытается синхронизироваться с Декланом.

– Ты уверен, что я не причиняю тебе боль?

– Я никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни.

Очевидно, в его заявлении есть двойной смысл, когда он смотрит на меня так, будто только что выиграл лотерею. И у меня появляется желание узнать, не получил ли он сотрясение мозга или что-то еще…

После еще одного удара сердца он убирает свою руку от моей и укладывает ее за голову, давая мне понять, что он полностью в моей власти. И прямо сейчас, я желаю видеть тот взгляд на его лице снова. Тот, который отражает удовольствие и муку.

Мои пальцы осторожно исследуют его торс. Каждый твердый кубик, по которому я прохожу, заставляет сжиматься мой желудок. Это великолепно видеть, как он растянулся передо мной, с синяками или без.

Он превосходен.

Меняя положение на кровати, я кладу руки на матрас и наклоняюсь вниз, оставляя легкие поцелуи на синяках вдоль его тела. Кончики моих волос касаются кожи Деклана, когда продвигаюсь дальше, но я не убираю их. Помня, что он испытывает к моим волосам, надеюсь, что ему понравится. Мой беглый взгляд только подтверждает это. Его адамово яблоко двигается, когда он глотает, а свободная рука сжимает в кулак простыню на другой стороне от него.

Я улыбаюсь напротив него и прижимаюсь губами к коже, замечая, как напрягается пресс от каждого поцелуя. Не желая пренебрегать кубиками, я прокладываю поцелуями путь вниз по животу и тогда я вижу это. Взгляд.

Это даже лучше, чем в первый раз, когда я заметила его. Я смотрю ему в глаза, пока целую выпуклости мускул, после смело облизываю их, целуя.

Реакция Деклана не разочаровала.

Его губы приоткрылись и дыхание стало затрудненным, и я догадываюсь, что у меня реальные проблемы. Потому что отныне его стон официально стало моим любимый звук в целом мире, и теперь мне хочется услышать, какие еще вариации я могу заставить его произвести.

Садясь, я жду, пока он не открывает глаза в изумлении, и спрашиваю:

– Так ты дошел до конца, ммм, когда мастурбировал той ночью?

– Нет. – Он выдыхает и протирает лицо руками, даже не пытаясь скрыть, что затвердел как скала.

– Можешь считать меня ненормальным, но мое настроение было подпорчено.

Мои пальцы скользят под пояс его пижамных штанов, легко оказываясь внутри.

– Я могу предложить тебе свою руку, если ты хочешь.

– Серьезно?

Его замешательство рассмешило бы меня, если бы я не была так возбуждена.

– Это справедливо после того, как ты… ты знаешь, помог мне той ночью.

Я погружаю свои пальцы ниже и касаюсь волос прежде, чем он хватает меня за запястье и оттягивает мою руку назад.

Почему он так взбесился? Я думала, он хотел этого.

– Эй, эй, эй, – говорит Деклан и садится. – Так не пойдет. Я не хочу, чтобы ты делала что-то потому, что чувствуешь себя обязанной. Ты должна сама этого хотеть.

Я хочу. Ничего в мире мне так не желаю сейчас, но я не готова признаться в силе своей страсти. Вместо этого я выдергиваю свою руку из его хватки и говорю:

– Я б не предлагала, если бы не хотела.

Его рот расплывается в улыбке.

– Так ты хочешь?

Господи.

Я закатываю глаза на его еще более дерзкую усмешку.

– Да.

– Гмм… – Он щурится, как будто пытается решить, верит ли он мне. – Боюсь, мне необходимо больше убедительности. Скажи: «Деклан, я хочу потрогать твой член».

Да, он невозможен. Невероятная задница. Мой подбородок выдвигается вперед, когда я смотрю на Деклана.

– Я не скажу такое.

Он усмехается и наклоняется, чтобы поцеловать кожу на моем плече, оголившемся из-за соскользнувшей футболки.

– Давай же. Мне просто нужно убедиться, что ты говоришь это от чистого сердца. Я не хочу воспользоваться тобой.

Чушь. Он просто хочет увидеть, как я произнесу это. Я снова закатываю глаза и вздыхаю. Слишком сильное желание коснуться его и узнать, как он выглядит, когда кончает от моих рук, перевешивает мое нежелание сказать эти шесть маленьких слов.

Так что я бормочу:

– Деклан, я хочу потрогать твой член.

Он дергается назад и поднимает свои руки, смотря на меня так, будто я сошла с ума.

– Полегче, Котенок, это наше первое свидание. Я не позволю тебе потрогать мой член на первом свидании. Я не из таких парней.

Если вы посмотрите в словаре значение слова «обалдеть», то я уверена, что даже оно не опишет полностью выражение моего лица.

– После всего этого ты говоришь мне нет? – кричу я. – Ты прикалываешься надо мной?

– Может, если ты будешь хорошей, я разрешу тебе завтра потрогать.

Деклан смеется и пытается защититься от моих ударов, когда я бью его со всей силы.

– Я ненавижу тебя!

Он хватает мои запястья, и прежде чем понимаю, что происходит, я оказываюсь на спине, а он сверху на мне, прижав мои руки над моей головой. Его улыбка погасла, но ее след остался.

– Нет, не ненавидишь, – утверждает он.

Нет, не ненавижу. Но он действительно жестоко поступил со мной, и я имею право разозлиться, черт возьми.

Деклан медленно опускает мои руки и переносит вес на локти. Он запускает пальцы в мои волосы, когда смотрит на меня и сообщает:

– Также, как сильно я люблю чувствовать твои руки на мне, я не могу позволить этому случиться, не сегодня ночью. Мы оба знаем, что не остановимся, и я знаю, что творю. Это наше первое свидание. Оно особенное. У нас было только одно свидание, и я слишком забочусь о тебе, чтобы отнимать его у тебя. У нас. Хоть это и убивает меня, но вынужден сказать, что остальное придется отложить.

Господи Иисусе, эти слова исходят от этого парня… Проклятье. Я замечаю, что улыбаюсь, и спрашиваю:

– До нашего следующего свидания?

– О, да, – говорит он, делая «еще не поняла?» лицо. – Все ставки сделаны на наше следующее свидание.

Я смеюсь под ним, когда он морщится и предупреждает:

– Я собираюсь сокрушить тебя.

Это только заставляет меня смеяться сильнее, пока он не наклоняется и не успокаивает меня поцелуем. После первоначального шока я сразу оборачиваю свои руки вокруг его шеи и только собираюсь пригласить его в свой рот, как он отклоняется назад.

Я лежу там с закрытыми глазами в течение нескольких секунд, пытаясь убедить свое тело потушить пожар внизу. А ведь не было даже языка. В этом нет необходимости, чтобы достигнуть такого вожделения.

Облизывая губы, я смотрю на него.

– Я думала, ты сказал, что придется подождать, – говорю я, задыхаясь.

Он пожимает плечами.

– Поцелуи разрешены на первом свидании.

Когда мои голодные глаза останавливаются на его губах, он, вздыхая, откатывается от меня на спину.

– Только один, – говорит он. – Мой самоконтроль не так силен.

Деклан

Я лежу, уставившись на пустующую сторону моей кровати, где час назад сидела Саванна. Моя постель кажется более холодной, одинокой без нее, и прямо сейчас я ругаю себя за то, что согласился позволить ей спать на диване.

Потому что сейчас уже за полночь, и значит, что наступило завтра. Наше свидание официально закончено, так что не имеет значения, если я не смогу сдержать свои руки или другие части тела. Вздыхая, я поворачиваюсь на спину.

Я скучаю по ней. Она в соседней комнате, и я скучаю.

Я касаюсь пальцами своих губ, когда смотрю на темный потолок. На них по-прежнему ощущается поцелуй, который на самом деле не был им. Это был самый лучший непоцелуй, что у меня был. У нее такие чертовски мягкие губы, к которым я имел удовольствие прикоснуться, и я собираюсь познакомиться с ними поближе.

После еще одного раунда, где я ворочусь и верчусь, я смотрю на дверь, обдумывая, следует ли встать и пойти к ней.

Спит ли она сейчас? Или бодрствует как я?

Если она не спит, и я выйду туда, я знаю, чем все обернется. Так же, как мне хочется быть там, вероятно, так же мне не следует этого делать. У меня по-прежнему еще все болит. Мне нужно подлечиться немного, но будь я проклят, если позволю чему-то остановить меня, если дело дойдет до главного. Я готов выдержать любое количество боли, только чтобы быть с ней, и я бы любил каждую секунду этого.

Но если она спит, тогда со мной тоже будет все в порядке. Я только посмотрю минутку не более того. В прошлый раз было недостаточно долго. Она выглядела такой спокойной, и такой чертовски красивой.

Я замираю, когда осознание накрывает меня: я взволнован перспективой увидеть ее спящей. Это странно, не так ли? Я имею в виду, что это кажется ненормальным.

Со стоном я прячу лицо в подушку, но в итоге вдыхаю оставшийся запах Саванны. Это не помогает.

Что, черт возьми, со мной не так? Я знаю этого птенчика всего несколько дней, и ей как-то удалось сдвинуть мой мир со своей оси. Теперь элементарные вещи выходят из-под контроля. Подобное должно бесить меня, но я ничего такого не чувствую. Наоборот я постоянно ловлю себя на мысли, что прикладываю все усилия, чтобы привлечь ее в мою жизнь, потому что с ней она лучше.

Намного лучше.

Я жил настоящим до появления Саванны – от момента к моменту, от боя до бессмысленного траха. Будущее всегда казалось для меня чем-то неопределенным, и я неохотно заглядывал вперед, но Саванна заставила меня задуматься о следующей неделе, следующем месяце, следующем году…

Каждый раз, когда я представляю грядущее, она там со мной. Я не могу представить свое будущее без нее и не хочу, потому что это будет означать, что она где-то, не со мной.

Я мечтаю сделать Саванну счастливой. Я желаю заботиться о ней. Господь видит, что она заслуживает этого, и я был бы чертовски рад, если бы она доверила мне подобную ответственность.

Эта девушка заставляет меня размышлять о таких вещах, о которых я раньше и не задумывался. Такие пугающие вещи, как объятия на диване за просмотром телевизионных программ. Как глупое белое платье. Клятвы. Кольца. Смена фамилии. Полнощекие маленькие дети с серыми глазами, которые настолько же упрямы, как их мама.

Мое будущее здесь, и оно в соседней комнате.

В конце концов, я решил не ходить туда. Если я увижу ее лицо еще раз, я пропал. Я могу все испортить еще до того, как все остальное изменится, если я пойду в гостиную, то со словами о любви припаду своей задницей к ногам этой жестокой, шумной, с тяжелым характером девушки, спящей на моем диване.

Слишком рано для этого. Имею в виду, что у нас только что было первое свидание. И я не могу влюбиться в девушку на первом свидании. Все слишком быстро. Это безумие. Кроме того, я единственный, кто навел суматоху по поводу ожидания, так что я потерплю. Подожду нашего следующего свидания.

Все ставки сделаны на наше следующее свидание.

Глава 10

Саванна

Я не скучаю по Деклану, я не скучаю по Деклану…

Я повторяю это снова и снова в своей голове, пока работаю в тренажерном зале и протираю машины. Сегодня длинный день, потому что здесь не так много дел, чтобы занять себя чем-нибудь, за исключением нескончаемой кучи полотенец, но даже это оставляет меня не на долго в безделье в промежутке между загрузками. Я пытаюсь взяться за что угодно, чтобы только занять себя, так как не хочу фокусироваться на том, где, похоже, застрял мой ум: Деклан.

Что он делает? Скучает по мне? Думает ли он обо мне прямо сейчас?

Закусывая губу, я сдерживаю стон.

Я не такой тип девушек. Я не зацикливаюсь на парнях и, безусловно, не рассиживаю без дела, желая узнать, скучают ли о них. Мне лучше заняться чем-нибудь, чем беспокоиться о таком бессмысленном дерьме. Например, помыть окна в холле. Они, вроде, выглядели грязными…

Сжимая губы, я хватаю в руки тряпку и направляюсь в заднюю часть тренажерного зала в прачечную, где хранятся моющие средства. Да, работа трудоемкая, и да, я пытаюсь найти способ удержать свои мысли подальше от татуированного бойца, который внезапно поселился в моем мозгу, ну и что? Может быть, химические пары и смогут убить некоторые клетки моего проклятого мозга, которые, кажется, инфицированы вирусом Декланитис.

Оказавшись за углом, я налетаю на потную голую грудь, показавшейся мне кирпичной стеной. Я спотыкаюсь назад, видя, как бутылка воды падает из мужских рук, которые подхватывают меня и удерживают на месте. Мои широко раскрытые глаза встречаются с удивленным лицом Майка, когда он спасает меня от встречи моей задницы с бетонным полом.

Вода попадает мне на ноги, и я отпрыгиваю назад.

– Вот дерьмо.

Вытекающая из бутылки вода медленно заливает пол, и я наклоняюсь, чтобы поднять бутылку, и Майк делает тоже самое. Наши головы сталкиваются с глухим звуком, и я вздрагиваю, держась за место, которое моментально вспыхивает болью.

– Ой.

Майк смеется и хватает почти пустую бутылку, потом щурит один глаз, когда трет угол лба.

– Прости.

Я качаю головой, и на его комическое выражение заставляет меня улыбнуться, несмотря на маленьких птичек, летающих вокруг головы.

– Это моя вина. Я была невнимательна.

Он перекладывает влажную тару в другую руку и проводит свободной рукой вдоль его черных баскетбольных шорт. Его шорты с низкой посадкой, которые висят ниже так называемых впечатляющих шести кубиков.

Все, о чем я могу думать: пресс Деклана лучше.

Я моргаю от незваной мысли, и мой мозг, наконец-то, решает включиться.

– О, Боже, прости. Давай я принесу тебе полотенце.

Ну конечно.

Отрывая с места ноги, я обхожу Майка и иду дальше по коридору. Сворачиваю налево в прачечную и распахиваю дверь сушильной машины, останавливая процесс на середине цикла. Надеюсь, полотенца достаточно сухие. Я хватаю одно и бросаю Майку, который последовал за мной внутрь.

– Спасибо, – говорит он, протирая свою бутылку, затем голени.

Я беру одно полотенце для себя и сушу им свои ноги.

– В самом деле, Майк, прости меня. Я должна была смотреть куда иду.

Полотенца, что я взяла, были сухие, так что я выгружаю половину из сушильной машины и бросаю на складной столик.

– Я ударил тебя по голове, так что думаю, это я должен извиниться перед тобой.

Он проводит рукой по своим потным, светлым волосам, с извиняющейся улыбкой. На моих губах появляется усмешка, когда я начинаю складывать полотенца.

– Я слушаю.

Майк подходит ближе, его рот изгибается в дружеской и немного кокетливой форме.

– Что ж, так уж сложилось, что мои лучшие извинения проходят за обедом.

Э-э-э. Ой…

Я открываю рот, но так ничего не говорю. Когда я сильно хмурю брови, он продолжает:

– Прости, что забегаю вперед, но я бы солгал, если бы сказал, что приезжал сюда каждый день в обеденный перерыв только чтобы потренироваться.

Он выглядит немного смущенным, после того как признался в этом, и я в полной растерянности, не знаю, что сказать. Я всегда думала, что Майк был одним из завсегдатаев спортзала. У нас есть несколько постоянных клиентов, которые приходят сюда каждый день. Теперь зная, что у него был скрытый мотив, я в … замешательстве.

Мой ответ будет отрицательным, только как бы его сформулировать.

Покашливание в дверях заставляет мою голову обернуться и увидеть холодный взгляд Деклана. Его стальные глаза устремляются к Майку, задерживаясь на нем, когда тот произносит:

– На одно слово, Саванна.

Черт. На этот раз это именно то, на что это похоже, хотя в мою защиту, я не просила его об этом.

Майк пристально смотрит на меня, казалось бы, не замечая в дверях высокого человека, на лице которого убийственный взгляд, и от которого волнами исходит напряжение. Или у Майка большие яйца, или его полностью не заботит скорая смерть.

Понизив голос, он произносит:

– Подумай об этом, хорошо?

Я могу почувствовать, как взгляд Деклана прожигает во мне дыру, и неохотно киваю Майку, принуждая себя выдать вежливую улыбку, которая получилась тайной.

Майк медленно отступает и обходит Деклана, который заблокировал дверь. После секунды свирепых переглядов с Майком с безмолвным предупреждением разорвать его, Деклан отодвигается в сторону, позволяя ему уйти.

Как только Майк выходит за дверь, Деклан захлопывает ее, закрывая нас в прачечной. Мое сердце подскакивает к горлу, и я стараюсь успокоиться, но не получается.

– Какого хрена он здесь делал? Я имею в виду, помимо того, что клеился к тебе.

Парень скрещивает руки на груди. Это движение заставляет меня опустить глаза на его напряженные мышцы, покрытые татуировками. Сейчас предпочтительнее смотреть ему в глаза, но так я увижу убийственный взгляд, направленный на меня.

Я не сделала ничего плохого, черт побери.

Сжав губы в тонкую линию, я хватаю оставшуюся половину полотенец из сушилки и бросаю их на стол.

– Я налетела на него, когда возвращалась сюда, чтобы взять чистящие средства, и выбила бутылку из его рук. Мне необходимо было дать ему что-то, чем он мог бы вытереться.

– Почему ты не отказала ему?

Обманчиво спокойный вопрос посылает мурашки по моей спине, потому что я слышу едва сдерживаемый гнев, стоящий за этим. Деклан настолько зол, что, предположу, выходит на новый уровень.

Я сглатываю, оказавшись не в состоянии отвечать, и боюсь поднять на него глаза.

– Что?

Его челюсть ходит желваками, а глаза прожигают меня. Взгляд жесткий, но не холодный.

В этом взгляде есть… жар, опаляет меня, когда Деклан выдает из себя:

– Когда он просил тебя об обеде, почему ты не сказала «нет»?

Блин, точно, как долго он стоял там, наблюдая за мной? И он что вообще меня не слушал, когда я говорила ему, что он единственное исключение из моих правил не встречаться с мужчинами? Неужели он считает, что я позволю любому парню залезть мне в трусики лишь потому, что он сам там побывал?

Двери никто не открывал.

Проклятье, во мне нет ничего общедоступного, и если он этого не замечает, то я приклею его задницу обратно к «правилу» вместе со всеми остальными.

Пристально глядя на Деклана, я дергаю со стола полотенце и начинаю его складывать.

– Но я и не сказала «да».

Раздраженно, он качает головой.

– Тебе следовало сказать «нет». В ту же секунду ответ должен был быть «нет».

Подойдя ко мне, он выхватывает полотенце из моих рук и бросает его на стол. Прежде, чем я смогла огрызнуться на него за грубость, он говорит:

– Я не буду делить тебя, Саванна. Не буду.

У меня отвисает челюсть, и его угрожающий вид и ярость прожигают меня насквозь.

– Делить меня? Я не какая-нибудь чертова игрушка-косточка, а ты – не собака! Ты не можешь просто пописать вокруг меня и ожидать, что остальные будут держаться от меня подальше.

Деклан надвигается на меня, пока мой зад не прижимается к краю стола. Положив руки на холодную сталь, он склоняется, и я прогибаюсь назад, чтобы сохранить то маленькое расстояние, оставшееся между нами. Это пространство является жизненно важным. Промежуток между состоянием, где я могу сохранить свою голову ясной, и состоянием, кода я сделаю что-нибудь невероятно глупое, например, поцелую его и потрусь об него всем телом.

Его взгляд совершенно непоколебимый.

– Ты моя. Не сомневайся в этом, котенок.

– Я не принадлежу тебе.

Рада, что мой голос звучит так решительно, потому что себя я так не чувствую. Страсть в его взгляде начинает всерьез увлажнять мои трусики.

– Твое тело говорит иначе, – шепчет он. Из-за грубой интонации в его голосе меня охватывает озноб. Протягивая ко мне руку, он начинает играть с кончиками моих волос, накручивая локон вокруг пальца. – Чье имя ты стонешь, когда кончаешь?

– Господи, – резко выдаю я, отмахиваю его руку назад.

Деклан пристально смотрит на меня.

– Это мое имя ты стонешь, девочка, даже не пытайся отрицать.

Во мне кипит гнев, но за ним кроется что-то еще. Страх.

Он рассчитывает, что я буду … моногамной? Я не позволяла себе заглядывать так далеко вперед, и если быть честной, я не такая. Постоянные сексуальные взаимоотношения – это не то, что я когда-либо практиковала. Я – девушка на одну ночь и королева ошибок на пьяную голову, так что моногамия действительно не приходила ко мне в голову. Так что сейчас, я в бешенстве. И как ни крути, подобное равно отношениям.

– Засунь его, знаешь куда, – говорю я, стиснув зубы, распаляя гнев внутри себя, стараясь испепелить свои страхи, пока от них не останется ничего, кроме пыли.

– Открой свои губки, и я засуну, Котенок. С удовольствием. Я сделаю, блять, все что угодно, чтобы ты захлопнула свой грязный рот прямо сейчас, потому что ты достала меня своими отлупами.

В течение еще нескольких секунд я сохраняю мой гневный взгляд до того, как я перевожу свои глаза на его черную с белым черепом футболку. Я знаю, что это логотипа какой-то группы, но я не могу вспомнить какой. Мои мысли затуманились, когда глаза стали гулять по расписанной коже. Я хочу пройтись пальцами по каждому дюйму его татуировок, пока не запомню каждую кривую, все рисунки и надписи.

Признаться ему в этом? Черт возьми, нет.

– Что если я скажу Майку «да», а? Что тогда? Ты будешь в состоянии отстать от меня? – спрашиваю я, выпячивая подбородок. Я не скажу «да», но не потому, что Деклан сейчас находится в приступе гнева, а потому что Майк не привлекает меня так сильно, как Деклан. Черт, Майк совсем не сравниться с Декланом. И снова, я не готова сообщить ему об этом. Он и без того достаточно самовлюблен. К тому же, мне просто хочется узнать, что он скажет.

К моему удивлению, его рот изгибается в кривой усмешке.

– Вероятно, нет, но Майк точно будет не в состоянии подойти к тебе после того, как я переломаю ему ноги.

Я округляю глаза и толкаю его в грудь. Но он не сдвинулся ни на миллиметр.

– Твоя задница – моя, Котенок, нравится это тебе или нет. И если ты не готова признать это прямо сейчас, что ж, отлично, тогда жди и смотри.

Он наклоняется, неторопливо проводя своим носом по моему подбородку, после целуя чувствительную область под моим ухом. Мое дыхание останавливается, когда я закрываю глаза, и за моими плотно закрытыми веками вспыхивают огоньки. В моем мозгу задействован каждый нейрон, не позволяющий вырваться из его ласк и удерживающий на месте стремительно приближающийся оргазм, в то время, когда все, чего я хочу – это наклониться к Деклану и потереться щекой напротив его, как кошка в период течки.

Та моя мысль отступает, когда его язык начинает дразнить мочку уха, прежде чем его горячий рот окутывает ее. В интимных местах вспыхивает покалывание, и колени слабеют. Его зубы кусают мое ушко, его щетина царапает щеку, и я сжимаю крепче глаза, представляя его грешный язык и грубую щетину между своих бедер, когда буду объезжать прекрасное лицо.

Я чувствую горячее дыхание на своей коже, когда он шепчет:

– Я собираюсь трахнуть тебя так жестко, так тщательно, что ты никогда не позволишь кому-либо еще быть внутри тебя. А знаешь почему?

Дрожа, мне как-то удается качнуть головой.

Его губы касаются раковины моего уха.

– Потому что никто не сможет заставить тебя кончить так интенсивно, как я.

Он оставляет легкий поцелуй на моей щеке и отклоняется назад, и глаза темно-зеленого цвета прожигают меня насквозь. Убирая прядь волос с моего лица, он просто говорит:

– Я погублю тебя.

Это не угроза, это вкусное обещание, которое заставляет меня сжаться в ожидании, и я не сомневаюсь, что он, в полном смысле этого слова, уничтожит меня.

Боже мой, если он может говорить такое вне спальни…

Я сглатываю, мои глаза замирают на грозном черепе футболки, потом переходят к татуированной коже и возвращаются к его приоткрытым глазам.

– А если взамен я попрошу стать твоей и быть единственной?

На его лице появляется легкая улыбка.

– Тебе не нужно просить меня об этом, Котенок. Твои ноги – единственные, между которыми мне хочется быть.

Господи, мне понадобится холодный душ после этого.

Я борюсь с желанием потерять себя, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не превратиться в большую лужу у его ног. Но меня не спасти, стоит ему только шепнуть мне на ушко пару слов и оставить несколько, относительно, целомудренных поцелуев, и вот я, готова войти в ядерный реактор.

Я даже не уверена, что хочу знать, что он может сделать своими бедрами и надлежащим использованием языка. Мой бедный организм, вероятно, не выдержит.

Пальцы Деклана оставляют след на внутренней стороне моего бедра, заставляя сжаться мои внутренности, и я сглатываю.

– Так ты позволишь мне оказаться между ними? – Его губы касаются моих, когда он шепчет: – Думаю, мне необходимо напомнить тебе, кому ты принадлежишь.

Мой рот открывается, но я не уверена из-за чего именно: из-за последнего идиотского комментария, или из-за того, что он только усилил желание, поднеся руки к шортам. По-видимому, сразу оба варианта оставили меня бессловесной.

Он продолжает гладить меня сквозь джинсовую ткань, и внизу живота собирается боль. Я прилагаю усилия, чтобы ответить, но все, на что я способна – это втянуть воздух. Звучит не обнадеживающе.

Деклан скользит рукой внутрь моих шорт, прямо в трусики и влажным складочкам. Почувствовав, что я намокла, его рот дергается в дерзкой усмешке, и он кружит над клитором, а мои проклятые предательские руки сжимают в кулак его футболку, а дыхание останавливается.

– Твое тело реагирует так, будто оно мое.

Его волосы щекочут мой лоб, когда его язык дразнит мою нижнюю губу. Я не могу ничего с собой поделать и встречаю его губы своими, и как только я открываюсь, словно электрический разряд проносится меду нами. Деклан стонет и накрывает мои губы своими. Они одновременно неутомимы и мягки, и когда наши рты начинают греховную борьбу за власть, он вынимает свои руки из моих шорт и поднимает меня на край стола.

Мои руки хватают Деклана за волосы, пока его рот пожирает меня, сжимая и надавливая с мастерскими ласками языка и умелыми движениями губ, которые вышибают все мысли прочь и превращают меня в сгусток желания.

Меня никогда так не целовали. Это тот поцелуй, который нужно запомнить, поцелуй, который стирает все предыдущие и гарантирует, что никакой другой не будет лучше него. Я в шоке от того, что он станет моим последним первым поцелуем.

Я оборачиваю ноги вокруг его бедер, и как только он начинает расстегивать молнию моих шорт и тянуть их вниз, сильнее сжимаю ноги.

Я хочу секса. Я хочу этого так сильно, что даже не могу ясно мыслить, так сильно, что меня даже не заботит, что мы на работе и кто-то может к нам войти. Но я не сниму шорты при свете. Просто не сниму. Я – девушка, предпочитающая секс в темноте. Или хотя бы при тусклом освещении. Но прямо сейчас Деклан сможет увидеть все, и я просто… не могу.