Текст книги "История шрамов (СИ)"
Автор книги: Кая Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Впервые за вечер на лице Алька промелькнуло недовольство. Моя просьба ему не понравилась. Но в конце концов он снова взялся за гриф, хмурясь и явно погружаясь в какие-то свои воспоминания.
– Когда ты станешь старше, проще, мудрее
вспомнишь ли ты все невзгоды, которые мы преодолели?
Пылая как угли, падая, трепетно
тоскуя по дням, когда мы были не сломлены,
годы назад…
Ну и, знаешь,
Кури, если тебе есть что, потому что все закончилось.
Все, что я хотел – это ты.
Я никогда не попаду на небеса,
потому что не знаю, как.
Давай поднимем бокал, другой
за все то, что я для тебя сделал.
Наверное, я не ожидала, что Альк и впрямь согласится. А когда он начал петь, даже почувствовала себя неловко, словно попала случайно в комнату, куда до этого меня не пускали и никогда бы не пустили, если б я не открыла дверь по ошибке, когда она по неосторожности оказалась не заперта. И вот Альк продолжал – слово за словом, и я не знала, чего хотела сильнее – чтобы он никогда не заканчивал, или же чтобы он прекратил прямо сейчас, оборвав себя на полуслове – тогда, по крайней мере, это было бы на него похоже, и мне не пришлось бы изо всех сил сдерживать какие-то странные слезы, что так и норовили выступить на глазах.
– ...Скажи мне, это что-нибудь значило для тебя?
Сможешь ли ты меня отпустить после всего того,
что я сделал для тебя?
Ты это заметила? О-о…
Замечала ли ты это? О-о…
Детка, замечала ли ты?
Он словно нарочно выбрал, похоже, самую пронзительную песню из всех, что знает. Так хотелось увидеть в ней смысл, который относился бы к нам двоим, но это было бы непозволительной роскошью. Потому я просто старалась слушать. Сжала пальцы в кулаки и приложила их к губам – благо, от слез отвлекало наблюдение за его руками. Красивые руки… Что-то слишком часто я начинаю на них вот так смотреть.
– …Хотелось бы мне видеть все насквозь.
Понимать, как велики твои ожидания.
Обними меня так, как будто никогда не выходила из себя
Скажи мне, что любишь меня больше,
чем ненавидишь.
Что ты все еще моя.
Давай поднимем бокал, другой
за все то, что я для тебя сделал.
Скажи мне, это что-нибудь значило для тебя?
Сможешь ли ты меня отпустить после всего того,
что я сделал для тебя?
Ты это заметила? О-о…
Замечала ли ты это? О-о…
Детка, замечала ли ты?
О-о…
Когда Альк закончил, я даже не знала, что сказать. "Спасибо"? "Очень красивая песня"? Господи, какие глупости... И, пока разум искал, что ляпнуть, моя рука сама по себе потянулась к руке парня, которой он только-только перебирал струны, в каком-то неясном порыве касаясь его. Я тут же заставила себя ее одернуть, но факт прикосновения теперь вряд ли можно было так просто стереть из реальности. Постаравшись как можно незаметнее смахнуть все же предательски выступившие слезы, я улыбнулась, как ни в чем не бывало, и даже похлопала в ладоши:
– У тебя талант! Тебе раньше об этом не говорили?
Дежурная фраза. Надеюсь, Альк сообразит, что я так просто стараюсь сгладить неловкость, что возникла в столь откровенный момент.
На мгновение он посмотрел на меня в упор, а потом как-то несколько растерянно отвел взгляд. Отложив гитару, он лег на спину, прямо на ковер.
– Говорили, – голос Алька звучал так же остраненно, как выглядел и он сам. – Но это не моё. Не люблю петь для кого-то.
Мне отчего-то безумно захотелось лечь рядом с ним, так же, как и он, смотря в потолок и не думая больше ни о чем. Но вместо этого я просто легла на живот, уперев ладони в подбородок, и заглядывая бесцеремонно ему в лицо.
– Я помню, что обещала не лезть к тебе в душу и вообще молчать... Просто хочу напомнить, что ты можешь поговорить со мной о чем угодно, Альк. Поделиться... – мой голос стал отчего-то совсем тихим и серьезным. – Просто хочу, чтобы ты знал – мне не все равно. И я не представляю, как ты справляешься со всем этим... Особенно, когда не с кем поделиться. Когда даже девушке позвонить не можешь...
На этом моменте, едва-едва войдя в раж своей словоохотливости, я прикусила язык. Вспомнила, что было в прошлый раз, когда я напомнила ему об этом. И, наверное, мое лицо в эту секунду говорило лучше всяких красноречивых "прости".
И если в первые мгновения моей речи Альк чуть было не закатил глаза от раздражения… То на конце моей фразы совершенно неожиданно в его глазах появились насмешливые искорки.
– У меня есть девушка? – совершенно лениво протянул он.
Меня бросило в жар моментально. Особенно, когда парень вот так спокойно и просто повернул ко мне голову, совершенно не собираясь злиться – а я ведь видела по его лицу и сжатым челюстям, что уже начинаю переходить черту.
Что ты натворила, Ванда, черт побери. Все же было так хорошо...
И, кажется, все еще сильнее усугубила своими разговорами. Поставив себя в еще более неловкое положение...
Стоп, что вообще значит его вопрос?
– Прости, я не хотела... Черт, что за привычка у меня все портить, – я даже села обратно, прикладывая неосознанно тыльные стороны ладоней к щекам, чтобы унять жар. – Я и правда лезу не в свое дело. Это только твоя личная жизнь. Еще раз прости.
На этот раз его усмешка была слышна даже вслух. Я его насмешила? Своей реакцией? Но почему?
– Это моя старшая сестра.
Стоп, что?
– Ты могла видеть ее, когда машину мне искорежила.
О таком я даже подумать не могла. С первой секунды, как встретила этих двоих тогда, на парковке – я решила, что они вместе. Ну как, как могла в моей голове родиться мысль, что они – брат с сестрой? И те звонки...
Черт. Какая же я дура. Все это время думала, что Альк страдает из-за разлуки с любимой девушкой... В голове не укладывалась вся информация, которая на меня вот так разом свалилась. Нужно будет еще много времени, чтобы вспомнить все те моменты, в которые я так жестко ошибалась и списывала все на эту ошибку.
А пока что я какое-то время сидела, глядя на Алька и пытаясь все это переварить.
– Сестра... – я даже проговорила это вслух, пока мир переворачивался в моей голове с ног на голову. – Ты не... Вот дерьмо, – подытожила я свои бессвязные комментарии ругательством, как всегда случалось, когда сказать мне было совершенно нечего.
И вот в такие моменты разум меня и подводит. Или соображения морали меня слишком долго сдерживали?.. Или вино стало всему причиной – об этом я стану размышлять позже. А в тот момент сделала то, что сделала.
Воспользовалась приоткрытой неосторожно дверью, чтобы взять как можно больше, ведь кто знает, когда снова представится такая возможность. Да и Альк был вот прямо передо мной, как на ладони, такой открытый, улыбающийся в своей язвительной усмешке, по-необычному добрый ко мне в этот вечер...
Я осознала, что делаю, только когда уже это сделала. Когда целиком позволила погрузиться себе в его энергетику, что необъяснимо тянула к себе и сводила потихоньку с ума.
...Когда, совершенно не помня себя, наклонилась к нему и поцеловала, обхватывая лицо ладонями. Просто прижалась губами к губам, потому как и поцелуев у меня в жизни толком-то не было, да и трясти меня из-за волнения начинало уже знатно, сердце колотилось, как сумасшедшее, волосы упали вперед, и рассудок отказывал..
Но то, чего я так жаждала в то мгновение, я получила с лихвой. Его странная энергия накрыла меня с головой, и это ощущение было таким крышесносным, что впору было терять сознание от ошеломительности этих ощущений.
В следующее мгновение Альк тут же перехватил меня за руки и перекатился со спины на живот, вжимая меня в пол всем своим весом. Руки обожгло его крепкой хваткой и твердым полом, в который он вжал мои запястья, не позволяя к нему более прикасаться. Угрожающий, злой взгляд прямо мне в глаза.
– Нет, – едва сдерживая свое раздражение, проговорил он.
Признаюсь честно – в эти секунды я испытывала еще более постыдное чувство, чем до этого.
Я испугалась.
И, что самое паршивое, я даже забыла на мгновение, как сопротивляться. Просто смотрела в его неестественно-желтые в искусственном освещении глаза и не могла отвести взгляда, словно травоядное животное, загнанное в ловушку. Его вдруг стало как-то слишком много. Альк, такой высокий и состоящий из одних мышц, чуть ли не впервые с того случая на парковке меня так напугал. Даже если я попытаюсь – я не смогу высвободиться из его хватки, настолько неестественно-сильной она была.
С меня в то мгновение словно бы спала вся пелена алкогольного опьянения и романтического очарования момента. А когда Альк добил меня своим "нет", я окончательно пришла в себя.
Я выдохнула с облегчением, когда ощутила, что он отпустил меня. Благодарила бога, когда он просто встал и вышел из комнаты.
Засунув все свои эмоции и чувства куда подальше, словно робот, я решила пойти в душ и спать. Завтра я смогу подумать обо всем этом, если, конечно, раньше не сгорю со стыда.
И впредь нужно быть осторожнее со своими действиями и словами.
Что сделать будет довольно сложно, учитывая все произошедшее. Ну вот как может к парню тянуть и отталкивать одновременно? Как он может будить в тебе и страх, и желание поцеловать и прикоснуться одновременно?
14. Как я затеяла самую тщательную уборку в своей жизни
После вчерашнего неудавшегося поцелуя хотелось просто дать себе самой пощечину и послать куда подальше. А еще сильнее я нуждалась в том, чтобы это сделал Альк. Разложил, как обычно все по полочкам, разваливая в пух и прах все мои переживания.
Сказал бы, что я дура, и что все нормально. Мол, забыли и отпустили. Просто едем дальше. Все как обычно.
Вместо этого, когда рано утром он уехал искать работу, я повторяла себе это весь день сама. Пыталась отвлечь себя всеми доступными способами. Уборкой – постаравшись сделать все так, чтобы дом выглядел таким же нетронутым, как и когда мы сюда заявились; принятием ванны и исследованием всех баночек и косметических средств, что там были; просмотром дисков на видеоплеере – коллекция фильмов здесь была просто потрясной; в общем, старалась себя занять, не выходить из дома, и дожидаться возвращения Алька. Все, как он мне и сказал.
Под вечер я услышала странный щелчок, словно бы где-то внизу открывалась дверь, потому я сразу осторожно спустилась – предположив, что вернулась прислуга. На этот случай у нас был приготовлен план отхода – потому я и старалась держать все в чистоте и нетронутым, но несколько раз аккуратно обойдя весь этаж, я никого не обнаружила. Солнце уже давно село, и я взглянула на часы: по моим подсчетам, Альк должен был вернуться совсем скоро.
Мы с ним так и не поговорили. И я не знала, что ему сказать, когда мы снова окажемся наедине. Вести себя так, словно и не было той моей неловкой попытки его поцеловать? Не уверена, что смогу. Так же, как не смогу игнорировать свои неловкие чувства к нему. Боже, Ванда, ну ты и дура... Выброси это из головы. И сосредоточься на более важных вещах.
Я погасила свет, так ничего и не обнаружив на нижнем этаже – к вечеру не было необходимости лишний раз привлекать внимание, а на верхнем я предусмотрительно задвинула все шторы. От скуки я решила даже проверить местный гардероб – все равно нужно было взять с собой в дорогу сменные вещи, и лучше заранее позаботиться о теплой одежде. Подобрала пару свитеров и кофт с длинным рукавом для Алька – было сложно, потому как хозяин явно был ниже его ростом и куда более субтильным... С женской одеждой было сложнее, потому как весь женский гардероб состоял из одних купальных бикини, на что в моей голове сразу загоралось однозначное, подсвеченное красным "нет".
Когда я снова услышала неясный шорох, мне уже стало не до шуток. Может, я забыла закрыть где-то окна? Или здесь водились животные? Кошка какая или…
Додумать я не успела. Потому как, возвращаясь с ворохом одежды в комнату, я услышала знакомый хриплый голос из-за угла:
– Ванесса, ты и впрямь здесь одна?
В первое мгновение я замерла, будучи не в силах пошевелиться от ужаса. В следующее – решила, что все это галлюцинации, рожденные моим воспаленным разумом. Ведь он меня столько раз уже подводил… "Беги", – подстегнуло меня что-то изнутри, перечеркивая любые попытки самой себе объяснить происходящее.
Я бросилась наутек вниз по лестнице, совершенно не разбирая дороги и не оглядываясь, надеясь успеть миновать угрозу, что притаилась в коридоре. Напрасно. Когда стальные тиски мужских рук сомкнулись на моей правой руке, я тут же завизжала, стараясь вырваться.
Даже если это галлюцинации, я должна свалить, несмотря ни на что. Я больше не буду послушной, молчаливой жертвой. Я буду кричать, бить, визжать и царапаться, но я смогу уйти.
Стоило мне повернуть наконец голову и увидеть знакомое лицо, я поняла, что все это взаправду. Сил на то, чтобы вырвать руку, не хватило. Даррен втащил меня обратно вверх по лестнице, словно ему вообще это ничего не стоило.
Нет. Нет-нет-нет.
– Думала снова сбежать от меня? – все, что он говорил в эту секунду, доносилось до меня с трудом.
Если бы не первобытный ужас, что я испытывала перед этим человеком и его безумием, я бы, возможно, предпринимала более активные попытки высвободиться из его хватки. Впрочем, это все равно было бы безрезультатно. Но все, на что меня хватало – инстинктивно прикрывать голову, когда он наносил удары.
Я знала, из-за чего он злился. Знала, что в эту секунду в его голове. И потому мне и было так страшно. Одно дело – наткнуться на маньяка, совсем другое – на психопата, совершенно не отдающего отчет своим действиям. Считающего, что он абсолютно прав.
– Эй, ублюдок, – послышался еще один голос. – Противника по размерам найти не хочешь?
Когда в следующее мгновение Даррен внезапно отпустил меня, я даже не поверила тому, что произошло.
– Ванесса, кто это? – вопрос, заданный столь спокойно, заставил меня замереть и вскинуть голову.
Отчего-то появление Алька нисколько не принесло облегчения, скорее наоборот. Я снова была уверена в том, что Даррен его убьет. И когда этот психованный ублюдок одним быстрым, почти невидимым движением раскрыл карманный нож, необъяснимым образом оказавшийся у него в руке, я завизжала снова – на этот раз от отчаяния.
– Нет!..
– Ванесса, ты успела завести хахаля?
Даррен сделал шаг по направлению к Альку, и я бросилась на него, пытаясь остановить.
– Не трогай его!
Еще один мощный, слишком быстрый удар, для того чтобы можно было попытаться увернуться – как назло той рукой, в которой он сжимал нож – и вот в следующее мгновение я уже не могла пошевелиться от боли, потому что бил Даррен всегда по лицу и наотмашь. Инстинктивно закрыв лицо руками, я почувствовала под ладонями кровь.
Все, что я успела разглядеть после – как Даррен кидается с ножом в сторону Алька, и в следующую же секунду того начинает заливать кровь после внезапного удара.
Все пропало.
Из-за меня Альк погиб. А я ничего не смогла сделать, чтобы этому помешать.
Зажмурившись и уже не находя в себе сил даже чтобы кричать, не то чтобы попытаться спастись, я зачем-то начала считать грохот от ударов. Вздрогнула, когда один раздался совсем рядом – от которого буквально сотряслись все стены в доме. Еще один – сотрясающий пол. И еще – много ударов, уже глухих, страшных, становящихся ритмичными… Одинаковых.
Открыв глаза и подняв наконец голову, я попыталась понять, что происходит. В следующее же мгновение сама не заметила, как с облегчением, судорожно выдохнула. Альк был жив – а Даррен, будучи прижатым им к полу, под его ударами уже не шевелился. Нож лежал в стороне.
Еще секунда – и я поняла, что Альк не собирается останавливаться.
Он продолжал наносить ему удар за ударом.
Быть может, будь у меня чуть больше чувства самосохранения или ума, я не стала бы лезть ему под руку, но ни того, ни другого у меня не было в достатке, поэтому я осторожно подобралась к парню и тронула его за плечо, а когда это не помогло, стараясь не смотреть на кровавое месиво, оставшееся от головы отчима, постаралась перехватить Алька за запястья. Это помогло – по крайней мере, он замер, а я ощутила, как дрожат его окровавленные руки.
Самое время было поддаться давно рвущейся из меня истерике.
– Он... – говорить получалось с трудом, потому что из груди уже поднимались запоздалые рыдания. – Он пробрался сюда... Я ничего…
Альк, сползая с Даррена, перехватил мои руки и дернул меня, привлекая к себе.
– …Не могла сделать, – продолжала глухо всхлипывать я. – Как он вообще... Нас нашел…
Чем больше я говорила, тем сильнее парень сжимал меня в объятиях.
Как ни странно, это помогло мне успокоиться достаточно быстро. Настолько, насколько вообще было реально успокоиться в данной ситуации. Организм запоздало реагировал, взрываясь точечно болью во всех местах, куда приходились удары Даррена; по подбородку все еще текла кровь – но все это не шло ни в какое сравнение с влажными пятнами, которые я чувствовала своим телом, пока прижималась к Альку. Он был ранен. Я сама видела.
Соберись, Ванда. Не время предаваться запоздалой панике и слезам. Нужно как-то разбираться с тем, что случилось.
Разумеется, мне понадобилось время на то, чтобы опасливо оглянуться через плечо на тело отчима – и понять, что это именно теперь "тело". К этому моменту Альк сам разжал объятия, и по его лицу было заметно, что он пытается переварить произошедшее. Слезая с него, я дрожащими пальцами проверила пульс отчима – и на мгновение замерла, чтобы запечатлить в голове противоестественное зрелище его изуродованного лица.
Внутри не екнуло совершенно ничего. Ни жалость, ни страх.
Мы его убили.
Осознание этого факта подействовало, словно ушат холодной воды на голову. Я снова развернулась и приблизилась к Альку, все это время сидевшему у стены и смотрящему в одну точку. И теперь вела себя противоестественно-собранно:
– Это нужно снять, – тихо сказала я, подцепляя нижний край его насквозь пропитавшейся кровью футболки. – И отправить тебя в душ. Встать сможешь?
Нужно будет избавиться от нашей одежды. Вымыть здесь все... И куда-то деть тело вместе с его тачкой. Словно мало нам было проблем, так еще и это...
Альк ответил не сразу.
– Надо убрать его отсюда. В машину. А машину с обрыва, – говорил он отрывисто и хрипло, было слышно, что слова даются ему с трудом.
Такое произносить любому было бы тяжело. Боже, что с нами теперь будет…
– Я займусь телом, а ты уборкой здесь. Идёт? Раны потом. Сейчас не до них, – с этими словами Альк, держась за стену, поднялся на ноги.
Мне не нужно было повторять дважды, особенно, когда Альк брал руководство нашими действиями на себя. Стаскивать окровавленный труп со второго этажа было тем еще удовольствием, но одно радовало – Даррен припарковался совсем рядом с домом, и тоже – на заднем дворе. Ключи обнаружились в его кармане.
Вокруг не было ни души.
Если бы не Альк, сколько бы я ни кричала, никто бы не пришел на помощь. А теперь, по всему, выходило, что никто и не слышал, что в этой глуши произошло убийство.
Все складывалось как-то слишком гладко.
Когда я вернулась в дом, даже средства для уборки нашлись почти сразу же. А оттирание всех поверхностей от крови – оказалось лучшим занятием для того, чтобы отвлечься от общего ощущения невероятного пиздеца.
Не знаю, сколько раз я прошлась по каждой ступеньке тряпкой. Как лихорадочно высматривала каждую каплю крови на втором этаже. Как отмывала раковину, в которую приходилось сливать воду.
Все это время я повторяла себе, что это не сойдет нам с рук. Что я обязательно пропущу какую-то мелочь, и тогда нас отыщут. Или я не могла до сих пор поверить в то, что мне больше нечего бояться? И подсознанию нужно было бояться хоть чего-нибудь?
Внутри по-прежнему была какая-то странная пустота. Чувства вины, запоздалого страха, даже радости – не было ничего. Точно так же я себя чувствовала, когда Кэрол забрала меня от Даррена впервые. Полное опустошение.
Когда Альк вернулся, я не решалась спрашивать у него, как все прошло. Но уже была наготове с ножницами, бинтом и аптечкой.
– Альк, мне нужно заняться твоей раной, – тихо произнесла я.
Он не реагировал. Мне пришлось самой потянуть его за собой и усадить на стул. Взять ножницы и осторожно разрезать футболку. Когда я увидела рану на плече парня, не без труда отлепив от нее ткань, то даже закусила губу, чтобы не выдать невольным звуком свое отчаяние. Если бы я видела, с какими повреждениями Альк собирается заняться избавлением от трупа – точно бы попыталась с ним поспорить... Но делать было уже нечего.
Пару мгновений мне понадобилось на то, чтобы, прижав ладонь к губам, справиться с очередным приступом отчаяния и тошноты. Судя по всему, рану нужно было зашивать, потому что кровь из нее шла не переставая.
Ужасно, ведь я не представляла, как это делать. Зашить дырку в штанах и поставить заплатку – это запросто. Но как это делают с живыми людьми?
Кажется, в фильмах, которые я смотрела по телевизору, рану всегда обеззараживали. Недолго думая, я выудила из нашей сумки остатки той самой бутылки водки, которую я оставила на случай внезапной болезни кого-то из нас, как альтернативное лекарство.
– Черт-черт-черт... Альк, все будет хорошо, – говорила я сама себе, обрабатывая рану и между тем всовывая остатки водки ему в руку, явно намекая на то, чтобы он выпил и сам тоже.
Главное, чтобы руки не начали в самый неподходяий момент дрожать. Хотя, стоит отдать моему организму должное – держался он молодцом. Меня ведь даже до сих пор не вывернуло, несмотря на постоянное чувство тошноты.
И как этот ублюдок умудрился нанести такой порез карманным ножом?
– Все будет хорошо, – повторила я еще раз на всякий случай.
Сделав глубокий вдох, а потом такой же выдох, я полностью сосредоточилась на том, что мне необходимо было сделать. На удивление, зашивать человеческую кожу оказалось почти так же просто, как и джинсы. Логика сложилась в голове сама собой – не брать слишком тонкие участки кожи, и слишком толстые тоже, глаз, наметанный на подшивание всего на свете, точно определил необходимое количество, которое нужно было отступать при каждом новом уколе иглы и, что тоже было необходимо, я смогла сделать это достаточно быстро, дабы не причинять Альку больше боли, чем есть.
Оставалось только перебинтовать его плечо. А следом – и кисти рук. Сильнее всего я молилась о том, чтобы пальцы на его руках не были сломаны. Альк вроде ими даже шевелил и не сильно дергался, когда я осматривала опухшие и окровавленные костяшки, так что я надеялась, что он отделался лишь ушибами и ссадинами. Хотя выглядели они еще более отвратительно, чем плечо.
– До ванны дойти сможешь? – тихо проговорила я, когда закончила.
Он по-прежнему был весь в крови. Как и я. Так что от одежды и последних следов преступления нужно было избавиться, как ни крути.
Альк все-таки меня слышал, хотя до сих пор смотрел куда-то мимо меня, потому как поднялся с места без возражений. Наверх мы поднимались с трудом – парню приходилось на меня опираться, а мне нужно было каким-то образом не просто выдержать его вес, но и суметь довести до второго этажа. И потом, когда тот остановился, уперевшись лбом в дверь и, кажется, будучи неспособным идти дальше, постараться сделать последний рывок и все же запихать его внутрь.
Благо, в ванной комнате была душевая кабина. Все еще стараясь быть максимально собранной и не думать ни о чем другом, я сняла с Алька всю одежду, чтобы потом избавиться от нее, а его самого отмыть от любых следов крови – в том числе, Даррена. Я посадила парня в кабинке прямо на пол, не особо церемонясь, после чего смогла аккуратно из душевого шланга смыть с него кровь, не задевая бинты. Получалось долго, но время было сейчас совсем не тем ресурсом, за которым стоило гнаться.
О себе я решила позаботиться позже. В конце концов, досталось мне куда меньше, чем Альку. А ему нужно было приходить в себя. Кто знает, что могло теперь вообще произойти дальше с его раной – ведь это только в фильмах на героях все заживает, как на собаках. В действительности все могло загноиться на раз. А достать антибиотики тоже было бы не так-то просто.
– Альк, – тихонько проговорила я, пытаясь вернуть парня в чувство, как только выключила воду. – Осталось дойти до кровати.
Настаивать на том, чтобы он оделся, я не стала. Просто положила ему на плечи полотенце, решив, что этого достаточно. Лицо его становилось все бледнее...
Я очень надеялась на то, что утром все станет лучше.
Несмотря на бледность и обилие ран, в этот раз Альк более уверенно поднимался на ноги, а в его взгляде появился хоть какой-то намек на возвращение к реальности.
– Тебе о себе надо позаботиться, – тихо проговорил он. – Ничего со мной не случится.
До спальни он тоже дошел сам, выуживая из вороха оставленной на кровати одежды какие-то шорты и натягивая их кое-как. Убедившись, что Альк в порядке и попросту вырубился, едва коснувшись подушки, я погасила в его комнате свет.
Чувствовать что-либо я себе запретила.
Находиться в состоянии некоей прострации было просто. Сосредоточить снова все внимание на том, чтобы не упустить ни одной капли крови. Убрать следы нашего пребывания на кухне. Отмыть душ.
Наконец отмыть себя. Ужаснуться тому, что Даррен сделал с моим лицом – и обрадоваться, что последствия его размахивания руками с ножом ограничились только одной раной, которую пришлось зашивать. Вздумай он мне вспороть лицо сильнее – я бы так славно, как Альк, перетерпеть иголку с ниткой не смогла. Максимум, на что меня хватило – заклеить все ссадины и порез на подбородке пластырем. Переодеться в одежду, что я нашла здесь, про которую парой часов ранее я думала, что ни в жизнь такое не надену.
Собрать все наши окровавленные шмотки в мусорный мешок и еще раз проверить ставший ненавистным дом с его светлыми стенами и полом на наличие упущенных капель крови.
Лечь в постель, будучи не в силах закрыть глаза.
Я не помнила, как провалилась в сон, но очнулась посреди ночи, услышав шорох возле себя. Я чуть было не вскочила в ужасе, но успела понять, что это Альк. Перебравшись в мою постель, он вырубился и на моей кровати так же быстро, как и на своей. А вот я уже не смогла так просто уснуть. Проснулось внутри то самое чувство, заставляющее меня проверять его лоб на наличие жара, и каждый раз вздрагивать, когда он начинал хрипеть или стонать во сне.
Все, что я могла сделать – еще раз обшарить всю аптечку в доме. Антибиотиков не было, но нашлись обезболивающие. Недолго думая, я решила растолкать Алька и дать ему двойную дозу, чтобы остаток ночи он проспал спокойнее. В остальном оставалось надеяться на крепкий мужской организм.
И только утром на меня наконец нахлынуло запоздалое осознание всего произошедшего. Даррен нашел нас.
Он чуть не убил Алька.
Мы совершили убийство.
Всю ночь занимались тем, что скрывали следы.
С такими мыслями не просто взять и встать с кровати, тем более – думать о том, куда ехать дальше. С осознанием подобного не поджарить утренний тост и не завести обычную болтовню... Ванда, возьми себя в руки. Альку, как минимум, наверное, нужно сменить повязку. И вам нужно убираться из этого дома как можно скорее.
Думать о том, что теперь будет, было невыносимо. Но поганые мысли о том, что теперь придется бояться копов и правосудия, постепенно начинали заполнять периферию сознания.
Проснулся Альк ближе к полудню, садясь на кровати и выдергивая меня тем самым из беспокойной дремы.
– Что, опять всю ночь глаз не сомкнула? – хрипло проговорил он.
– Сложно уснуть после такого, – я даже попыталась слабо ему улыбнуться, но тон у меня вышел все равно мрачным. – Как ты себя чувствуешь? Как рука?
Невооруженным глазом было видно, что повязка намокла, потому я и взялась снова за аптечку, которую заблаговременно оттащила сюда, зная, что проще ухаживать за больным, когда он находится в постели. Сев на кровати напротив Алька, я первым делом достала ножницы, намереваясь разрезать бинты.
– Нормально. Мне и хуже доставалось, – тоном, словно он хочет меня утешить, отозвался Альк, покорно позволяя мне проводить все манипуляции с его ранами.
Хуже, чем когда тебя резал ножом гребанный псих, от чьего трупа потом пришлось избавляться? Да уж.
Впрочем, я не знала, имеем ли мы право обсуждать произошедшее, или же прошло еще недостаточно времени. Когда Альк вот так просто говорил со мной, был рядом, открытым и добрым, мне хотелось сказать ему очень многое в ответ. И было сложно сдерживать себя в этом. Мне хотелось сказать о том, что этот ублюдок заслужил смерти. Что он давно не был человеком, и что его здоровая часть психики погибла давным-давно. Что лучше бы убила его сама... Но я не знала, что чувствует сам Альк по этому поводу. У него не было причин ненавидеть Даррена. И то, что он его убил...
Я не знала, что он мог испытывать. И потому – боялась лезть в это.
– Тебе не страшно? – тихо спросила я, аккуратно избавляя рану от последних остатков повязки и готовясь ее обработать. – Ведь мы... Я не знаю, что теперь с нами будет.
Да уж, как бы я ни боялась наговорить Альку что-то не то, держать язык за зубами до конца я не умела.
– С тобой – ничего, – совершенно спокойно ответил он. – Ты не сделала ровным счётом ничего. Не тронула тело ни единым пальцем. Да и следы крови ты не убирала, а я. Он напал, вырубил тебя, а очнулась ты на следующее утро, когда дома никого не было.
Стоило ему начать говорить, как я даже замерла, непонимающе уставившись на него. Альк, хотелось сказать мне, что ты несешь такое вообще?
– И на каждом допросе ты будешь говорить именно это. Ты поняла меня? Никаких возражений. Что бы тебе копы не говорили, как бы не убеждали, какие бы привилегии не обещали для меня – у тебя есть одна версия событий, которую я озвучил.
– Но… – попыталась вклиниться я, но Альк сжал челюсти и одним грозным взглядом пресек все мои возражения.
– Мне дед не даст сгнить в тюрьме. Это его привилегия – сжить меня со свету. Так что за меня можешь не переживать. Тем более, что я несовершеннолетний.
Я нахмурилась, когда он явно дал понять, что не шутит. И какое-то время молчала, пытаясь переваривать все сказанное им.
– Зачем тебе это? – вырвалось у меня, прежде чем я успела обдумать свой вопрос. – Брать на себя всю... Я не понимаю, – я даже всплеснула руками обычным жестом. – И зачем ты вообще думаешь об этом? Мы сбежим, никто никогда об этом не узнает... Ведь правда же?
Уж лучше бы он и впрямь сказал мне, что нас никогда не поймают за это преступление. Не смогут связать смерть Даррена с нами. Зачем обдумывать то, что будет... Последнее даже поднимало внутри меня нечто, похожее на панику.
– Потому что меня вытащат в любом случае. Ясно? Один раз вытащил и второй раз вытащит. Его эго не позволит мне укрыться от него в тюрьме. Только не после всего, – последнее он буквально прорычал, но после, было видно, сделал над собой усилие, чтобы снова успокоиться.
