Текст книги "История шрамов (СИ)"
Автор книги: Кая Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
4. Как я стала лучше разбираться в географии
– А, Альк, вот и ты, – надо же, кого-то отчитывают за опоздания, а этого придурка встречают самой что ни на есть добродушной улыбкой. Нет, ну он правда, что ли, на особом счету, как говорят?
– Вот тебе и партнёр на проект нашёлся – Ванда, – продолжала лебезить перед ним миссис Хьюи, вручая типовой бланк для заполнения работы и указывая жестом в мою сторону.
Кто бы сомневался. Одного взгляда в мою сторону ему было достаточно, чтобы измениться в лице так, словно ему под нос нагадили. Какой же этот русский все-таки высокомерный, возомнивший о себе черт знает что... Впрочем, для него не так уж это и плохо, наверное. Бабка говорила мне в глубоком детстве, пока не померла – "будь проще, Ванда, и люди к тебе потянутся". Слишком много прошло времени, пока я не поняла, что для того, чтобы всякие лишние люди к тебе не тянулись, нужно следовать этому правилу ровно наоборот. И вот Альк, похоже, с этим справлялся на ура.
Мое настроение в принципе было уже испорчено тем, что первым уроком на сегодня была чертова химия, которую я не только терпеть не могла, но еще и совершенно не понимала. Как только она началась в старших классах – у меня от каждого нового урока волосы буквально вставали дыбом. И если с таблицей Менделеева еще можно было худо-бедно разобраться... То с органической химией я даже связываться не стала. В конце концов, в школах нет такого упора на естественные науки, если ты не собираешься связывать с ними будущее обучение и профессию. А уж контрольные и проекты всякие я найду способ сдать на минимальный балл, потому всякие химии и физики засунула на последнее место среди своих приоритетов.
Скорее всего, мой партнер по несчастью, уже догадывается, что помощь от меня будет никудышной. Потому как даже тема проекта звучала для меня дико и бессмысленно. Что уж говорить о том, чтобы вникать в суть всяких этих заумных словечек? Впрочем, подводить его не хотелось, даже несмотря на то, что он заранее решил, что я полное дно и пустое место. Или еще не успел так решить? В любом случае, притворяться, что мне по силам заданная работа, я не стану.
– Я надеюсь, ты не из этих картонных хулиганов, что спихивают всю работу на более слабого партнера, – прошептала я соседу по парте, как только он сел рядом. И вместе с тем демонстративно положила перед ним лист с заданием, на котором была выведена тема и основные положения и задачи проекта. “Химические реакции между органическими газами”. Черт, главное, чтобы в словах не было ошибок.
– Меня, в отличие от тебя, волнует мое образование и мое будущее, – проворчал он, даже не потрудившись взять у меня листок с работой.
Меня в это мгновение словно ударом тока к месту пригвоздило. Все внутри в одну секунду перевернулось от его слов.
Да кто он, черт побери, такой.
Чтобы судить.
Насколько меня волнует мое будущее.
Не то чтобы я только и делала, что занималась жалостью к себе – отнюдь, но в моей голове четко имелось представление, почему и как я дошла до того, что имею сейчас. Но никто этого представления не имеет. И никто не может знать, каким трудом мне дается то, что я упустила, и из каких сил я пытаюсь хотя бы приблизиться к восстановлению своей сломанной к чертям собачьим жизни.
А еще, так уж вышло, в моей голове совершенно не вязалось, как можно заявить что-то подобное чужому, совершенно незнакомому человеку, если не из намерения его специально задеть за самое больное. Можно сколько угодно рисовать члены, суя их под нос преподавателям, лепить жвачки на лобовые стекла, но я бы никогда не пнула инвалида и не плюнула бы на бездомного, потому что четко разделяла границы дозволенного.
– Ну и чего ты замерла? – мерзко-скрипучий полушепот ублюдка вывел меня из оцепенения, вызванного вспышкой праведного гнева, – Или ты ждёшь, что я всё за тебя сделаю? Если уж мозг ни на что не годен, то руками работай. Возьми колбы и препарат с общего стола.
Да уж, действительно, чего ты замерла, Ванда.
– Какие колбы и препарат? – сквозь зубы процедила я, засовывая все-все-все, что у меня бушевало внутри, куда подальше. – Там их миллион всяких...
– Ну ты подумай, – развернувшись ко мне резко всем корпусом, рыкнул Альк, – Посмотри, что другие берут, спроси у преподавательницы, раз все остальные учащиеся в чумные тебя записали.
Я отчетливо заметила, как заходили желваки на его скулах, а свободная рука, лежавшая на парте, сжалась в кулак. Ненормальный, гребанный псих. Нужно, похоже, вообще все чувства и эмоции отключить, чтобы вынести присутствие этого парня. О, поверьте, мистер заносчивое хуйло, мне приходится использовать все резервные функции своего организма, чтобы вести себя сейчас по-умному и делать все, как вы скажете, иначе мы бы в жизни не справились с совместным проектом.
Поднявшись со своего места, я подошла к общему столу и беспомощно оглядела все стоявшие там реагенты. Посмотрела еще раз в листок. Органические газы. Химические реакции. У всех же разные темы, как он может отправлять меня брать то, что берут остальные? Ну неужели желание повыебываться сильнее желания справиться с первичным заданием побыстрее и как можно скорее от меня отделаться? Нам же еще предстоит на дом брать всю эту нудную описательную часть... А мы уже на этапе пробирок готовы все запороть.
Точнее, только этот высокомерный кретин. А ты, Ванда, не позволишь себе такой роскоши. Делать было нечего – несколько нахальным жестом я выцепила щупленькую девицу в очках и молча сунула ей свой лист под нос, не давая ни единого шанса мне воспротивиться.
– Ацетон, оксид азота... – пробормотала она, после чего, деловито поправив очки, указала мне на ряд со всякими неприметными прозрачными жидкостями и непонятными приспособлениями в правом дальнем конце стола.
– Спасибо, – все так же мрачно выдавила из себя я, отправляясь за всеми этими химическими приблудами.
Набрав всего да побольше – как мне показалось, включив при этом свою смекалку на полную, сопоставляя заумные слова со всеми этими реальными научными штуками – я вернулась к парте.
– Все? Проверка на тупость закончилась или как? – несколько язвительно спросила я, осторожно сгружая перед парнем пробирки. Тот начал тут же расставлять их по линеечке, наводя порядок.
Даже если все сделала не так – пусть. Может хоть тогда Альк поймет, что не стоит больше ни о чем меня просить.
– С натяжкой, но ты перешагнула проходной порог, – уже чуть мягче отозвался мой сосед по парте, резко сунув мне исписанные торопливым, размашистым почерком листы, – Теперь сиди и не маячь. А если преподша подойдёт, то просто изобрази бурную совместную деятельность. Только под руку не лезь.
Стоит отдать Альку должное – из того хаоса, что постоянно образовывался вокруг меня, он моментально сумел получить идеальный порядок, пусть даже всего лишь в пределах одной лишь парты.
– Это всё перепишешь, красиво оформишь, добавишь собственными комментариями увиденного. Так что не спать, – рыкнул он у меня перед носом, щелкнув пальцами, отвлекая меня от завороженного наблюдения его действиями.
Я снова ощутила нечто не до конца понятное по отношению к этому парню. Словно ты прыгаешь по минному полю, делаешь шаг, и ничего не происходит, хотя ты думал, что точно подорвешься – ну не дано тебе пройти здесь безо всякой подготовки. И я ведь ничего такого не делала, отчего вдвойне было... приятно, что ли. Я просто была собой, а периодически – чересчур собой, когда приходилось срываться и язвить. И вот – парень, который еще четверть часа назад старался словами задеть за самое больное, теперь делает больше, чем от него требуется.
Ведь он определенно мог выполнить лишь свою часть работы, не разжевывая мне все столь досконально.
Хоть я и улыбнулась невольно этому, но болтать попусту и впрямь не стала, стараясь не упустить эту внезапную удачу, записывая все, что он делает и самое главное – не мешаясь при этом. И только когда прошло какое-то время, показавшееся мне достаточным, я проговорила:
– Ты только в химии шаришь? Или по всем урокам такой умный?
Может, зря я его списывала со счетов раньше времени. Мне не помешает знакомый, к которому можно обратиться за помощью. Пусть и тот, который сперва хуями покроет с головой, но, возможно, единственный, от общества которого меня не будет тошнить в ответ.
– Я в принципе умный, не только по школьному материалу, – не отвлекаясь от работы, пробурчал Альк.
– Надо было сразу догадаться, – вздохнула я, переходя в фазу "что думаю, то и говорю", – Что ты такой, потому что со всеми остальными тебе неинтересно.
Приходилось, правда, напрягаться, чтобы не сорваться с шепота на чуть повышенный тон – несмотря на общий гомон в классе, не хотелось, чтобы из-за разговоров обращали внимание именно на нас.
– Я понимаю, если ты меня пошлешь... Но мне жутко нужна помощь. Как раз потому, что мне не насрать на будущее. Там, где я жила раньше, – не осечься слишком заметно и не сделать слишком долгую паузу мне стоило больших трудов, – В общем, сейчас у меня есть возможность взяться за ум. Если что, предложение помыть тачку все еще в силе.
Да уж, Ванда. Так себе из тебя переговорщик. Сама хоть половину из сказанного поняла? Гребанное волнение, чтоб его.
И, кажется, своей внезапной просьбой мне все же удалось привлечь его внимание. Не очень хорошее, судя по его взгляду и прищуру в нем. Словно… Словно в этом русском снова боролись два начала, и он не знал, то ли послать меня помягче, то ли размазать и уничтожить.
– Тебе бы лучше кого-то другого для этого дела поискать, – наконец осторожно процедил он, отворачиваясь. – Я ничьим обучением не занимаюсь.
А мне повезло. Кажется, он выбрал “послать помягче”. Устало положив на мгновение голову на руки, я пробурчала, словно бы разговаривала сама с собой:
– Я так и думала. Черт, как же тяжело это все дается... А все эти ботаны кривозубые шарахаются от меня, как от огня. Ладно, – пришлось заставить себя снова взяться за ручку и продолжить записывать, – Попробую что-нибудь еще придумать.
Да уж, стоит мне войти в режим "наконец есть с кем поговорить", меня так просто не заткнуть. К тому же, атмосфера урока, когда в проектной работе болтали абсолютно все, буквально обязывала.
– Ты хотя бы честный, – без задней мысли продолжила я, – Не без выебонов, конечно... Но не пытаешься хотя бы строить из себя приятного всем парня. И в людях не нуждаешься. Как у тебя это вообще получается?
– Я по-настоящему ни в ком не нуждаюсь, а не делаю вид перед другими, – все так же мрачно прокомментировал сказанное мною Альк.
Надо же, оказывается, мы даже поддерживать диалог умеем! Разумеется, меня это воодушевило еще сильнее, окончательно унося в дебри “говорю все, что в голову приходит”.
– Так а я о чем? Это же целое искусство, можно сказать. Я бы вот и сама была рада быть этаким... как его... отшельником, вот, – болтовня нисколько не мешала мне записывать все вслед за Альком, тем более теперь, когда я поняла общие принципы того, что он делает. Уж что-что, а повторить по образцу, подключив логику, я точно умела. Пожалуй, даже в будущем, имея на руках эти записи, смогла бы решить несколько химических уравнений. – Но это сложно. Все время кажется, что что-то упускаешь... а наверстать не получается. И это я не про учебу, хотя и про нее тоже.
Альк молчал. Пфф, как будто меня это может смутить.
– Слушай, а ты из России ведь? Недаром говорят, что все русские – мрачные и неулыбчивые. Я не расист, если что...
– Как раз расист, раз кидаешься такими фразами, – резко перебил меня он.
Кажется, я снова вывела желтоглазого из себя.
– Если не хочешь, чтобы тебя таковой считали, то думай, прежде чем ляпать. Это раз. И я не из России, а из Польши. Расширяй свой кругозор, а не только школьную программу муштруй.
Ну вот. Захочешь поговорить хоть с кем-то, кто тебя не бесит, оказывается, что его самого очень бесишь ты сама. Нет в мире совершенства, как говорится. И вообще, сколько раз он еще за сегодня попытается меня задеть намеками на мою необразованность?
– Мне кажется, даже если бы ты захотел, то друзей у тебя было бы немного, – съязвила я в ответ, все еще не совсем контролируя то, что говорю. – Но за совет спасибо. А Польша это где? Не в России разве?
Не то чтобы я нарывалась и провоцировала его специально. Просто как-то где-то внутри вырубило маленький защитный предохранитель под названием "следи за своим языком". Со мной, к сожалению, часто такое бывало.
Кажется, от моего убийства меня спас звонок с урока. Альк бесцеремонно отобрал у меня все написанное, лишая всех трудов, что были затрачены на первую часть совместного проекта:
– Отдам, когда просветишься в вопросах географии, – нехорошо оскалился он, – И, подсказка тебе, Польша – это отдельная страна. Приберешься тут сама.
Я лишь вздохнула. Скорее всего, я не наберусь наглости, чтобы ходить и выпрашивать у него свою работу обратно. Придется получать неуд, или же срочно пытаться записать хотя бы то, что запомнила, а после уроков допытывать какого-нибудь отличника, чтобы тот дописал остальное за меня. И доставать после училку, чтобы та приняла написанное... Ой, к черту. Не это меня сейчас волновало больше всего.
Вскочив с места, я быстро направилась к выходу вслед за Альком, нагоняя его уже в коридоре. Авось, кто-то, да приберет пробирки.
– Ну прости, – сама от себя не ожидала, но я даже легонько тронула его рукой за локоть, забывшись, после чего быстро отдернула руку. – Я беспардонная и не слежу языком. Признаю свою вину полностью. Ну не злись, хватит!
Этого хватило, чтобы Альк остановился, разворачиваясь ко мне и угрожающе склоняясь, как и во все разы до этого, почти к самому моему лицу:
– Так где находится Польша? – ласковым, издевательским тоном протянул он, – Просвещайся, дурная, если не хочешь людей задевать, – и, несмотря на тон своих слов, Альк внезапно хмыкнул и легонько щелкнул меня по лбу, – Сдал я твою работу, не надо за мной бегать.
От щелчка по лбу на мгновение захотелось обиженно засопеть, но меня тут же перекрыли совсем другие эмоции. Я уже осознанно тронула Алька за локоть, отвечая:
– Спасибо.
Разумеется, он тут же скинул мою руку и пошел прочь. Но чувство теплоты уже успело разлиться по моей груди. Надо же, он даже признал, что мои слова про родину его задели. А ты, Ванда, и впрямь недалекая дура, раз не догадалась сразу, что подобное не стоит говорить даже такому отбитому и замкнутому парню, как он.
– Польша находится не в России! – со смехом бросила я ему вслед. – Я запомнила! Отдельная страна!
Интересно, этот парень, Альк, понимает, что теперь вряд ли от меня отделается?
5. Как я слишком много говорила об астрологии
Все выходные я решила отдать полностью изучению химии и географии. А еще – как он там сказал? – ах, да, расширению общего кругозора. Не знаю, зачем, но даже откопала у Кэрол какую-то популярную книгу польского автора, мутную, про средневековье вроде как, но я планировала хотя бы первую часть впоследствии дочитать до конца, чтобы было чем похвастаться перед Альком. Зачем?
По вечерам субботы я всегда совершала привычный моцион до супермаркета после выданных тетей карманных денег – за излюбленной газировкой и пачкой сигарет, которую после приходилось растягивать на неделю. Даже настроение у меня было приподнятым. Все никак не могла привыкнуть к наличию выходных в своей жизни и маленьких радостей, которыми можно эту жизнь наполнять.
– Эй, пацан, – окликнул меня кто-то уже на выходе, когда я завернула за угол, чтобы закурить. Этим кем-то оказался неприметный тип возле семейного минивэна.
Я сделала вид, что не расслышала.
– Ой, извини, не понял, что вы – девушка, – дяденька сделал шаг ко мне, расплываясь в улыбке. – Мадам, зажигалки или спичек не найдется?
Не хватало еще, чтобы он понял по моему поведению, что я несовершеннолетняя, и курю здесь просто постольку поскольку. Легче было дать ему прикурить, и смыться с глаз долой.
– Да, конечно, – расслабленно ответила я, стараясь не выдавать неуверенности, и шагнула к нему.
Внутри меня даже ничего не шевельнулось, предупреждающее об опасности. Меня не смутил ни общий подозрительный вид незнакомца, ни странный запах, что от него исходил, ни этот замызганный минивэн… Меня скорее напугало то, как в следующую секунду, когда я успела сделать буквально несколько шагов, что-то ужасающе-сильное дернуло меня назад, прямо за капюшон.
– А ты, похоже, к стоматологу записался, – знакомые рокочущие интонации я услышала уже тогда, когда мощная фигура Алька загородила все пространство передо мной.
– Я просто попросил прикурить, – громче, чем было нужно, взвопил незнакомец, явно рассчитывая на то, чтобы привлечь к этой сцене внимание посторонних.
– Ублюдок, я тебе говорил, что будет, если ещё раз тебя с несовершеннолетними за пиздежом даже простым поймаю.
До меня слабо доходило то, что вообще происходит. Альк вмешался слишком неожиданно и внезапно, и сперва их разговор с незнакомцем звучал совсем уж бессмысленно.
А потом, как-то в одну секунду, все начало резко проясняться. И от такого чересчур четко нахлынувшего понимания мне стало дурно.
Ну вот как? Как я могу так тупо вляпываться в подобное? С таким отсутствием чувства самосохранения я и до двадцати не доживу.
Описать все обуревающие меня чувства было бы сложно. Скажу лишь, что это было очень и очень тяжело. Мозги в такие моменты отрубаются напрочь, остаются лишь трясущиеся руки и черная пелена перед глазами.
– Пойдем, – не особо отдавая отчет своим действиям, я вцепилась в рукав Алька, словно он был сейчас моей единственной опорой, за которую можно было ухватиться и остаться стоять на ногах. – Давай уйдем. Пожалуйста.
Лишь бы не видеть рожу этого ублюдка, при воспоминании которой меня еще долгое время будет мутить и подташнивать. Как мы оказались возле той самой машины, которую я поцарапала накануне учебного года, я практически не помнила. Кажется, Альк дотащил, пока я немигающим взглядом смотрела куда-то под ноги.
– Всё, успокойся уже, – услышала наконец я ворчание парня, – Главное, что не случилось ничего.
Я искренне хотела бы в тот момент успокоиться, как он и сказал. Хотя бы для того, чтобы не ставить Алька в неловкое положение – а он явно не заслуживал видеть мои истерики, особенно после того, что сделал для меня. Мне потребовалась пару секунд, чтобы хоть немного прийти в себя – для этого я оперлась локтями об капот его машины и ненадолго опустила голову на руки, переводя дух.
И после этого все равно разразилась тем, что запоздало было попросту необходимо моему организму в качестве хоть какого-то выхода эмоций.
– Я вот не пойму, – уже на повышенных тонах, резко вскидывая голову, сказала я. – У меня что, на лице это написано? – эмоции захлестывали меня настолько, что я в это мгновение превратилась будто в итальянца, который рукоплещет во время разговора и ходит из стороны в сторону. – Мелкая тупая девка, которая не может дать отпор?! О, просто чудесно!
Не хватало хоть чего-нибудь, чтобы пнуть ногой или пихнуть рукой, поэтому я просто полурыча сжала руки в кулаки и продолжила:
– Тупой сукин сын! Чего пялитесь?! – обратилась я к мимо проходящей парочке, после чего развернулась к уезжающему с парковки минивэну, – Лучше вали отсюда подальше, пока я тебе голову чем-нибудь не проломила! – последнее я уже выдала, показывая ему вслед средние пальцы на обеих руках, но голос уже начинал предательски дрожать. – Какой же пиздец...
Увенчало мою яростную истерику то, что я наконец села на землю, облокотившись на бампер машины Алька, снова накрывая голову руками.
– Это никогда не кончится, – прорычала я себе уже в ладони, стараясь перевести дух. – Никогда не кончится…
Альк, все это время стойко пережидающий мою истерику, только теперь двинулся с места, чтобы присесть рядом со мной на корточки. От удивления я даже убрала руки от лица, так и не успев заплакать, как собиралась. И в ту же секунду почувствовала, как резким движением парень хватает меня за шкирку, заставляя встать на ноги.
– Сядь в машину и жди меня. Я сейчас, – вместе с этими словами он вложил тяжелую связку ключей с несколькими брелками мне в мои дрожащие пальцы.
Истерику будто рукой сняло. Тупо моргая, какое-то время я непонимающе и даже слегка не веря смотрела на ключи, что всучил мне Альк, а после – какое-то время глядела вслед его удаляющей в сторону супермаркета фигуре. Когда открывала машину и садилась на пассажирское сиденье спереди – продолжала моргать, все еще недоумевая от происходящего.
Думать о причинах поступков одноклассника совершенно не хотелось. Только вцепиться в эту возможность, как в единственную соломинку, что у меня сейчас была.
Когда я уже оказалась внутри, стоит сказать, меня это здорово отвлекло. Не зря говорят, что тачка отражает душу его владельца. Даже запах – ни единого намека на сигареты, только кожи и едва уловимых ноток мужского одеколона. Я даже не удержалась и провела пальцем по стертым отметинам на оплетке руля, словно стараясь запомнить как можно больше деталей. Прочитала надпись на коробке от диска – ну, точнее как, поняла, что мне этого не прочесть и не перевести, ведь название группы было, скорее всего, польским, раз язык был не английским. Трогать что-то еще я не стала, стараясь вести себя как мышка. Если первую минуту меня здорово порадовала возможность оказаться в машине Алька – черт знает, почему – то в следующую я уже начала чувствовать себя, словно не в своей тарелке.
Словно он вернется, передумает, и вышвырнет меня. Не может же меня постоянно так везти рядом с ним. Ведь до этого момента, все эпизоды, связанные с этим парнем – это чистая удача, которая обычно показывала мне задницу всю мою жизнь.
Но он вернулся, не передумал, не вышвырнул. Вместо этого, забрав ключи, бесцеремонно вручил мне жестяную банку из пакета:
– Пей. Большими глотками, сколько сможешь за раз.
С алкоголем у меня были сложные отношения. Хотя бы потому, что о такие смятые банки пива мне приходилось спотыкаться все детство, сколько себя помню – но это пока мама была жива. Потом железные банки сменились стеклянными бутылками из-под более крепких напитков, и все стало куда хуже. Не то чтобы я собиралась сейчас делать из этого какую-то драму, отнюдь – мысленно сказала себе, мол, какого черта? И решительно открыла пиво, что принес Альк.
– А этим закусишь, чтоб не хуевило, – с этими словами парень швырнул мне на колени только что открытую пачку каких-то разноцветных мармеладок и сам же выцепил из нее одну.
Кэрол, конечно, взбесится, наверное, и будет завтра весь день причитать, но напиться один раз, когда все мои ровесники напиваются регулярно на всякого рода вечеринках – это, я думаю, будет простительно. Правда, Альк погорячился, когда сказал "пить, сколько сможешь за раз", потому что в силу моей неопытности я смогла сделать лишь пару-тройку глотков.
– Наверное, тупо говорить после всего сделанного тобой простое "спасибо", но... Спасибо, – слегка севшим голосом сказала я, отчего-то избегая прямого зрительного контакта с парнем. Чтобы побороть это чувство неловкости, пришлось сделать еще пару глотков. Пиво было вкусным – а учитывая то, что я обожала газировку, это был, пожалуй, чуть ли не единственный вариант алкоголя, который я могла бы сейчас воспринять, почти не морщась. Наверное.
Кажется, только теперь, когда я исполнила все поручения парня, он решил тронуться с места.
– Забей, – от моей неловкой благодарности он мрачно отмахнулся.
Я же до сих пор находилась под впечатлением самых разных чувств. Наверное, самым сильным из них было неверие в то, что обо мне… Заботятся?
– Позвони родне, скажи, что будешь поздно. Чтоб и алкоголь выветрился, и душевно отпустило. Покажу тебе одно место здесь, где можно поорать и попинать окружение спокойно.
Мое неверие переросло в то, что сперва я так и смотрела на Алька, все еще не до конца понимая, что вообще происходит и зачем ему это нужно. Или лишь когда мы выехали за город, я смогла немного расслабиться, делая осторожные глотки из банки, стараясь ничего не пролить. Мармелад оказался жутко кислым, но я сама не заметила, как съела его весь.
Наверное, виной тому было быстрое опьянение, но в какой-то момент мне захотелось тупо захихикать от внезапно поднявшейся радости и легкости в душе. До этого в моей жизни был всего один человек, который решил позаботиться обо мне, когда я потеряла всякую надежду – это Кэрол, и в глубине души я была ей безумно благодарна за это, и выражала свою благодарность, как умела – уборкой, помощью со двором, готовкой, походами в магазин... ну и плохим поведением "только по вторникам", то бишь, реже, чем мне того хотелось, чтобы совсем ее не разочаровывать.
И второй – этот парень, которого я и отблагодарить ведь толком за его участие не могла. Даже денег заплатить за пиво у меня не было, хоть он и не просил. И это все мелочи по сравнению со временем, которое он тратил на меня.
К тому моменту, как машина остановилась в какой-то глуши, успело уже стемнеть – видимо, поэтому Альк не стал выключать фары. Яркий свет выцеплял очертания холма, на котором мы стояли, обрыв, начинающийся за ним, и желтую землю, усыпанную редкими пучками трав.
– Сзади в пакете ещё пиво есть, если хочешь, – нарушил тишину Альк, от чего я невольно вздрогнула – хреново, нервная система совсем ни к черту, – Только сладости не трогай, они сестре.
Как ни в чем не бывало, он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Вот так просто?
– Можешь выйти и камни попинать. Но далеко не уходи. И под ноги смотри.
Обычно несуразно болтливый, сейчас мой язык совершенно отказывался меня слушаться, и, как бы я ни силилась, все еще пригвожденная к месту неловкостью из-за заботы этого парня, ничего сказать я так и не смогла. Зато, поджав губы, послушно открыла дверь машины, выбираясь наружу. Вечерняя прохлада заставила меня сделать в ту секунду и вовсе неслыханное – решительным движением я расстегнула толстовку, стянула ее и тоже оставила в машине, оставаясь в одной легкой майке.
Дойдя до ближайшего огромного валуна, на котором, как и сказал Альк, можно было бы сорвать злость, я просто села на него и закрыла лицо руками. Настроение было уже куда лучше, чем тогда, на парковке – по крайней мере, меня знатно попустило. Но и плакать я не могла себя заставить. Хотя со слезами стало бы гарантированно еще легче.
В конце концов, свежий воздух, прохлада, ощущение свободы и безграничного доверия к парню, который, в общем-то, мог запросто бросить меня здесь, сделали свое дело. Поэтому я выпрямилась и развернулась, и уже с улыбкой помахала Альку. Видимо, отследив какое-то движение, он поднял голову. Мой жест говорил – мол, иди сюда. Была готова поспорить – у него сейчас снова такое лицо, будто я самое противное назойливое создание, какое только можно вообразить. Хоть на расстоянии я и не видела точно.
Когда он и не подумал пошевелиться, я помахала уже обеими руками, продолжая зазывать еще веселее, и явно показывая, что не отвяну. И это сработало.
– Ну чего? – подойдя наконец ко мне, Альк не смерил меня раздраженным взглядом, как это можно было бы ожидать. Вместо этого он зачем-то задрал голову, всматриваясь куда-то вверх. Яркий свет фар теперь четко очерчивал его острый кадык и словно бы нарисованную одним уверенным движением грифеля челюсть.
Так, кажется, я опьянела.
– Говорят, что пить в одиночестве – это алкоголизм, а когда вдвоем – то вроде бы это похоже на вечеринку, – хмыкнула я, мысленно тряхнув головой, но все еще продолжая наблюдать за Альком.
Мне хотелось в это мгновение вдыхать полной грудью не только этот замечательный ночной воздух, лишенный обычной жары, но и это ощущение свободы – того, что я совершенно ничего не боюсь рядом с этим парнем. Подумать только – мне было плевать, во что я одета и что говорю. Даже если его и раздражают какие-то мои манеры и выходки – он все равно рядом, а значит, я раздражаю его не настолько сильно, чтобы послать меня куда подальше.
Этого было более чем достаточно, чтобы снова ощутить тепло чувств, разливающееся в груди.
– Я, вероятно, тебя сейчас удивлю, – все так же весело проговорила я, расслабляясь окончательно и даже откидываясь чуть назад и опираясь на руки, чтобы удобнее было смотреть на небо. – Но я знаю все эти созвездия. Ну или почти все... Как видишь, кругозор не совсем у меня маленький. А ты их знаешь? Что это я, ты наверняка в курсе, ты же умный…
Альк несколько нехотя, но все же присел рядом.
– Мне не нужно знать их все названия, чтобы просто любоваться ими, – в своей манере пробурчал он. – Их название – это то, что предопределено людьми и людским умом. Звёздам наплевать, как мы их называем. Иначе от этого они светить не станут.
Я даже повернула голову к Альку, чтобы удивленно посмотреть на него.
– Ну ты даешь, – с легкой добродушной усмешкой, вызванной, похоже, выпитым количеством пива, сказала я. – Еще и философские мысли изрекаешь... И звездами любуешься. Каждый раз думаешь – ну нет, больше этот парень удивить ничем не сможет, а потом – рраз! – и ты снова удивляешь. И часто ты ими любуешься? Здесь очень красиво, – здравствуй, режим "болтливая Ванда", ага.
Мне даже нравилось это ощущение, когда ты почти близок к тому, чтобы замерзнуть. За полтора месяца, проведенные в Техасе, я даже успела забыть, каково это. О близости Алька, что он сидит настолько рядом ко мне, я старалась не думать. И вовсе не потому, что это могло вызвать во мне какое-то отторжение... Кажется, я боялась того, что будет все как раз наоборот.
– Частота зависит от того, как часто мне всякие девицы машину царапают, – каждая реплика Алька все еще звучала так, словно он выдавливает ее из себя нехотя. Особенно на контрасте с моей болтливостью и темами, что сменяют одна другую.
Я шутливо пихнула Алька в бок кулачком, услышав его слова про машину. А после, сев таким же образом, как и он, чтобы иметь возможность смотреть сбоку ему в лицо, сказала уже чуть серьезнее:
– Ты меня тогда здорово напугал, конечно. Думала, все, в первый же день в новом городе мне шею свернут. Жаль, что с этим ничего не поделаешь... Ненавижу, когда вот так. Когда не могу исправить свои поступки. – В эту же секунду я поняла, что скатываюсь совершенно не в ту степь, поэтому сразу же затараторила веселым тоном: – А вон там, между прочим, мое созвездие! Рыбы – это знак зодиака по какому-то там календарю... А ты свой знаешь? Может, он тоже здесь на небе есть, давай отыщем!
– Я в астрологию не верю, – перебило меня неизменное мрачное ворчание.
На пару мгновений настала тишина. И оттого, как было удивительно, что Альк сводит на нет все предлагаемые мною темы для разговора, так же странно было то, что в следующую секунду он заговорил со мной сам:
