Текст книги "История шрамов (СИ)"
Автор книги: Кая Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Я успела лишь увидеть, как Альк усмехнулся, да потянулся к тумбе, чтобы отставить бутылку. А после… Одним быстрым и неуловимым движением перехватил меня за талию, переворачивая на спину и вжимая в кровать.
Я даже о том, что у него больная рука, не успела подумать. Гребанный алкоголь…
– То есть, говоря обо всех этих отношениях ты готова и на что-то подобное? – все так же хитро промурлыкал он мне в лицо, склоняясь близко-близко.
Разумеется, в первую же секунду в моей душе поднялось единственное знакомое мне чувство в таких ситуациях – дикой паники, но я, сцепив зубы, постаралась его побороть.
– Знаешь ли, я не готов постоянно ждать только твоих прикосновений. Я люблю быть единоличным собственником во всех смыслах, – с этими словами он прикоснулся к моим волосам, заправляя прядь волос за ухо.
Совсем как тогда. В первые мгновения нашего знакомства. Когда он пытался меня запугать, интуитивно давя на самое больное… Нет уж. Это Альк. Посмотри в его лицо, Ванда. В эти знакомые желтые глаза, которые тебе улыбаются.
Он не причинит тебе вреда. Никогда. Отнюдь – он защищает тебя ото зла, которое таится за каждым углом. Даже от самой себя.
От этих мыслей я тут же расслабилась, стараясь выровнять дыхание и не отводить взгляда от лица парня. И в ту же секунду испытала нечто иное. Совершенно незнакомое. То, что до этого мысленно называлось мной "энергия" Алька – теперь снова накрыло меня с головой, перемешиваясь с волной жара, охватившей все мое тело и снова заставляющей щеки гореть.
Я не знала, что это за чувство, но могла сказать точно, что мне определенно нравилось, что он так на меня смотрел. И трогал мои волосы, будучи настолько близко, что я слышала его дыхание, пропитанное насквозь алкоголем.
– Если я тоже буду этого хотеть, – наивно и открыто ответила я. Глупо, конечно, словно можно было вообразить, что Альк вообще способен к принуждению в таких вопросах. – А ты... – с этими словами я потянулась рукой, которая была ближе к нему, чтобы снова прикоснуться к его щеке. – Мне даже это нравится. Потому что это ты.
Неожиданно для меня Альк в ответ лишь бессвязно что-то промычал и скатился с меня на бок.
– Нет, так не интересно. Ты должна была как обычно сжаться, постараться отпихнуть меня, все дела. Что же переменилось?
Кто бы мог подумать. С Алька сталось даже подшучивать столь наглым образом над предметом моей психологической травмы. Какая прелесть.
Встав с кровати, он нетвердой походкой направился в душ. А я села на кровати, обхватив колени и стараясь обдумать то, что только что произошло.
Я точно знала, что не злилась на Алька.. Не знаю, что он мог сделать или сказать теперь такого, чтобы всерьез меня разозлить или обидеть. Особенно после сегодняшнего откровенного разговора. Разумеется, я знала, на что иду, доверяя и открываясь ему – да, он, похоже, самый вредный и несносный парень на свете, но мне отчего-то было все равно.
Как и он, должно быть, понимал на что шел, когда открывался мне. Понимал же, что я от него теперь не отстану?
Когда Альк вернулся, безумно вкусно пахнущий чистотой после душа и каким-то своим мужским запахом, я уже абсолютно не стесняясь забралась к нему в полудреме под одеяло и прижалась всем телом, совершенно уже не думая о том, насколько приемлемы мои действия.
Потому что я добилась своего. Альк не сможет меня оттолкнуть сильнее, чем сегодня – потому как уже признался, для чего и почему это делал. И, как мне показалось, мы договорились, что каждый из нас согласен с позицией другого.
16. Как я изучала приемы самообороны
Либерти-роуд, Вашингтон
2 месяца назад
До штата Вашингтон мы добрались почти безо всяких происшествий, если не считать того, что на следующее утро Альк и впрямь страдал от головной боли – благо, он заранее набрал болеутоляющего. И те противоспалительные таблетки, что он пил, тоже начали действовать, так что все последующие перевязки в течение суток давались легче если не ему, то мне точно, когда каждый раз глядя на рану, я чуть ли не пищала от удовольствия, видя, как быстро она стала заживать.
Дорога, мотели, заправки, мини-маркеты, снова дорога. Приходилось гораздо тщательнее объезжать крупные города и делать крюк за крюком, чтобы проехать по пустынной деревенской трассе, нежели чем светиться на дороге с высоким трафиком. Я постоянно сверялась с картами, чтобы ненароком не заехать в какой-нибудь национальный заповедник, индейскую резервацию, или другое место, где мы сможем привлечь ненужное внимание. Одно дело – юг с его наплевательским отношением к иммигрантам, нищим и подозрительному сброду, совсем другое – северо-запад США, где куда ни плюнь, обязательно попадешь в белого богатого американца, страждущего помочь, а после донести в полицию.
Мы решили проехать по Вашингтону чуть дальше на восток, предполагая, что обезопасить себя на самой границе, чтобы проехать ее с минимальными проблемами. Разумеется, идею пересекать ее легально мы отмели сразу – главным образом из-за деда Алька, который мог все испортить даже в том месте, где обычным людям достаточно показать паспорт. Мало ли, что могло нам помешать – камеры, усиленный контроль, или что еще... Но лучше было не рисковать.
В конце концов, людей, которые не прочь заработать лишнюю пару-тройку баксов, всегда хватает. На то мы и рассчитывали. К тому же, сестра Алька обещалась нам и с этим помочь, вывести на нужных, а те уже, в свою очередь, все рассказали бы нам здесь. А до тех пор – дорога, мотели, заправки, мини-маркеты…
Пусть становилось ощутимо прохладнее, но здесь и природа была совсем другой. Проезжая очередное американское захолустье, с его бесконечными горами и озерами, в один из вечеров мы остановились в лодже, состоящим всего из нескольких бараков, каждый из которых больше напоминал чей-то полуразвалившийся железный гараж. Но зато в нашем распоряжении был совершенно потрясающий вид на озеро в долине и горящие вдалеке огни гидроэлектростанции, едва-едва сверкающие в ночи.
– …Я против того, чтобы разделяться, – сказала я, когда мы уже сидя вечером в домике обсуждали наш план. – Если нужно будет переходить границу пешком, пусть так, но только вдвоем. Может, по мне так и не скажешь, но я все еще крайне беспомощна. И одна вообще ничего не смогу, ни постоять за себя, ни копам соврать... Так что сядем в автобус вместе. А если нет – будем ждать, пока будут места для двоих.
– Чем больше людей перебирается нелегально через границу в одном месте, тем больше шанс, что нас поймают. А нас поймают. И если возьмут вместе, то тебе будет хуже, если тебя свяжут со мной. А если возьмут лишь меня, то ты сможешь спокойно оказаться в Канаде.
Подобные разговоры преследовали нас все чаще. Когда Альк созванивался с Тсарой, воспользовавшись одним из заброшенных таксофонов, та предложила сесть на "специальный" автобусный рейс, который не проверялся пограничным контролем, и билет стоил чуть дороже, конечно же, потому что приходилось доплачивать за него особым людям. Единственная неприятность состояла в том, что такой рейс ходил лишь раз в неделю и билеты на него было достать очень и очень сложно. И все, что нам оставалось – сесть на рейс каждому в одиночку. Дополнительным аргументом было то, что так мы привлекли бы куда меньше внимания, будучи слишком приметными вместе. И все доводы я прекрасно понимала, но… С того самого звонка Альк уже не раз был вынужден выслушивать мое нытье по этому поводу. И небеспричинное нытье.
– Мы можем придумать что-то еще, – настаивала я на своем.
– Что ж, нам главное оказаться на той стороне. Плавать умеешь?
Нет. Нет-нет-нет. Что бы там ни имел в виду Альк, мне это совершенно не нравилось.
– Умею, конечно, но я заранее не согласна, – всплеснув руками, я спрыгнула с подобия подоконника, на котором сидела, наблюдая до этого момента закат, и зашагала по нашей крохотной комнатке, – Особенно, если ты предложишь мне пересекать границу вплавь, или что там тебе еще в голову взбрело!
– Я не собираюсь заставлять тебя плыть, – устало отмахнулся от меня Альк, откидываясь в кресле и потирая большим и указательным пальцем переносицу.
– Рядом с таким решением даже мой план с арендой машины выглядит лучше! Притворимся туристами, авось и сработает! – не унималась я.
– Это на тот случай, если нас поймают. И придётся искать обходные пути. И уж лучше немного поплавать, чем попадаться в руки таможенников, – фыркнул Альк. – Так умеешь или нет?
– Нет! Уж лучше план твоей сестры с тем автобусом. Но почему мы не можем подождать, пока появится место для нас обоих? Ты вообще в курсе, какой контингент будет там внутри?!
– Ждать нельзя. Деньги есть, зачем себе лишний раз проблемы устраивать. Приедешь, подождёшь немного в каком-нибудь мотеле. А там уже двинемся в аэропорт. И всё будет в порядке.
Альк был просто невыносимо спокоен. В то время как я внутренне рвала и метала, не желая примиряться с необходимостью оставлять его. Из его уст этот полный неучтенных нюансов план звучал так стройно и логично…
– Хорошо, – стараясь не думать о том, что придется провести какое-то время без Алька, скрепя сердце, согласилась я. – Тогда чем будем заниматься все это время? Смотреть старые фильмы по телеку? Играть в шахматы? Изучать приемы самообороны? Готовить хот-доги?
Мой мозг сам подбрасывал идеи, просто перечисляя все то немногое, что я помнила о своем настоящем отце. Сколько мне было, лет пять? Я помнила все эти занятия совершенно обрывочно; и отчего-то после в жизни никогда к ним не возвращалась. Черт знает, почему именно сейчас у меня это сорвалось с языка, и именно с Альком. Да и к тому же, он знает меня и знает, что я просто дурачусь.
Сам Альк слегка оживился только под конец моей фразы, наконец убирая руку от лица и прожигая меня взглядом. Что, хот-догами так сильно заинтересовался?
– А что у тебя с самообороной? Это бы тебе пригодилось, особенно вспоминая тот случай в Калифорнии.
– Лучше не напоминай, – несколько стушевалась я,
– Странно, что у тебя смелости хватило в принципе против закона идти, когда ты драться не умеешь. Зачем так рисковать… – о, прекрасно, теперь он еще и насмехается надо мной, судя по задорным огонькам в его глазах.
– Ну уж не знаю, – протянула я, потакая его насмешливости и дурачась в ответ. – Смелости мне как раз ни на что не хватает... Собираюсь сойти с ума от страха, когда придется пересекать границу в одиночку. Но кое-что из приемов я все же знаю, – подскочив к Альку, я потянула его за руку, вынуждая подняться на ноги. – Давай, вставай, если не боишься.
Разумеется, я уже все забыла, что вообще могла помнить о приемах самообороны. Знала их разве что по тем же фильмам. Все эти "нос, нога, пах, солнечное сплетение" – по заветам Сандры Баллок... Но в действительности это никогда не работало.
Потому, наверное, я и относилась к этому так не серьезно. Потому что против мужчины в два-три раза тяжелее и сильнее тебя это никогда не помогает.
Альк вставал лениво, все еще продолжая потирать глаза, словно бы нехотя поддерживая мою затею.
– Посмотрим, на что годится подготовка бойца ФБР против стиля воспитанной Техасом девчонки, – в отличие от него я распалялась все сильнее, даже шутливо пихнув в конце своей фразы парня кулачком в здоровое плечо.
Альк сделал шаг вперед правой ногой, но после каким-то резким образом оказался слева от меня, хватая мое запястье, дернул – и вот уже в следующее мгновение у меня из груди вышел весь воздух, потому что я оказалась всем своим хрупким тельцем прижата спиной к его телу, безо всякой возможности пошевелиться.
– Ну давай, показывай, – шепнул он мне сзади на ушко, все еще продолжая сжимать меня за запястье и заводя руку мне за спину еще одним уверенным резким движением.
Я же отчего-то рассмеялась, полностью отдаваясь действию адреналина, зашумевшего в висках частым пульсом.
– Нет-нет-нет, гораздо рациональнее будет, если ты… – дыхание сбилось, от чего слова давались с трудом, – Если ты меня такому научишь, а не станешь на мне же это все испытывать...
Я продолжала говорить все это со смехом, но Альк недвусмысленно сжал мою руку сильнее, а второй, которой сжимал поперек груди, слегка встряхнул, отчего мне пришлось попытаться собрать мысли в кучу и начать говорить чуть серьезнее.
– Я слышала что-то о том, что нужно расслабиться. И потом уже вывернуться, под левую руку... – я даже попыталась дернуться, но не тут-то было – хватка Алька стала только сильнее.
Он не отвечал. Только часто дышал на ухо. Ждал, когда я скажу что-то, что его удовлетворит.
– Только сдается мне, что противнику только этого и нужно. Чтобы баба расслабилась побыстрее, – философски заключила я, прекратив любые попытки сопротивления. – Или я уже буду в отключке к этому моменту. Поэтому для меня лучший прием – всегда бежать. Бегаю я быстро, этого не отнять, – под конец я снова развеселилась и даже попыталась продемонстрировать сказанное – откинулась назад, расслабилась и попыталась вывернуть одновременно руку и выскользнуть из схватки Алька сама. Правда, почти нисколечки не стараясь.
– Нет, – рыкнув, Альк снова меня ощутимо встряхнул, – Не жди, что все поведутся на эту уловку. Если тебя не хватают за шею, то просто замри. Стань камнем. И жди, пока противник оплошает. У противника такие же мышцы, как и у тебя. Ну, может, чуть более накачанные. Но они так же устают, как и у любого другого человека.
На этот раз я слушала Алька уже куда внимательнее. Интересно, это из-за того, что его дыхание было таким горячим, опаляя мне шею? Разумеется, я все еще была при своем мнении, что в жизни у меня не будет времени обдумывать приемы, если конечно, заранее не отработать их настолько, чтобы возвести на уровень рефлексов. Мои рефлексы были так себе – паниковать и отбиваться, или бежать-бежать-бежать. Знаем, плавали, как говорится.
– Стать камнем, – слегка севшим голосом ответила я, понимая, что деланное веселье куда-то испарилось, уступая место в душе совсем другому чувству. – Я поняла.
– Первое – это всегда бей по ногам, – голос Алька по-прежнему был серьезным и внимательным, – Противник этого не увидит, а внезапная боль его собьёт. Мало кто привычен к боли, особенно, если ударить чуть выше лодыжки. А затем ты действуешь по ситуации. Но всегда имеешь в своей голове полный план своих действий. Чтобы всегда быть впереди противника, а не опережать его еле-еле на два шага.
Вообще-то, вырываться из хватки Алька не очень-то и хотелось. Мне больше нравилось сейчас ощущать и дальше его крепкую руку поперек своей груди, словно можно было принять это за извращенное объятие, от которого тяжело вдохнуть. Чувствовать, как вздымается его грудная клетка, когда он говорит… Когда он еще вот таким образом сам прижмет меня к себе? Может статься, что никогда. Или лишь когда снова напьется.
Глупости, Ванда. Возможность врезать ему тебе вообще больше никогда не представится. Так что – покажи на что способна. Имеешь право, получила карт-бланш, так сказать.
– Если ты думаешь, что я тебя совсем не слушаю... – продолжила я своим веселым тоном, чтобы Альк подумал, что я продолжаю дурачиться, как и до этого. И вместо продолжения – сделала все ровно так, как он сказал.
Ударила по ноге. Точнее, подняла свою и зарядила по его пальцам, не шибко следя за тем, чтобы рассчитывать силу, потому что в крови уже вскипел волной поднявшийся адреналин. И следом – постаралась воспользоваться заминкой противника, чтобы ударить локтем в солнечное сплетение. Со спины мне показалось это самым удачным решением. Или куда я там вообще ему попала?...
Альк отпустил меня как-то совсем легко, поэтому я тут же развернулась, и увидела, как тот, держась одной рукой за живот, другой за ногу, сгибается, готовый изрыгать проклятия.
– Ну… ты... – единственное, что можно было разобрать в его болезненном полухрипе-полустоне.
Я сперва даже не поняла, что наделала. А потом ПОНЯЛА. Мне казалось, что я била не сильно... Или все же я ударила его со всей силы? Может, вообще задела не до конца зажившую руку? А если сломала кость или палец?
В общем, панике потребовались доли секунд, чтобы полностью мной овладеть.
– Черт, – у меня даже голос сел до шепота, когда я опустилась молниеносно на колени рядом с Альком, чтобы ему помочь. – Прости... Прости, пожалуйста! Я не думала, что так...
Мне даже сказать было нечего. Все, что мне сейчас было нужно – чтобы Альк не злился на меня слишком сильно и оценить то, что я натворила. Что я вообще натворила-то?...
…И в следующую же секунду я поняла, что это был гребанный блеф. Потому что тут же оказалось прижатой к ковру, а Альк, усевшись сверху мне на ноги, склонился с победным выражением лица, прижимая оба моих запястья к полу своими руками. Я аж зарычала от негодования, когда поняла, в чем дело. Этот придурок все это время насмехался надо мной! А я поверила!
Разумеется, я дернула руки, чтобы попытаться вырваться, но мои жалкие попытки увенчались провалом.
– Ну что за жалость к врагам? – самодовольно усмехаясь, продолжил свою лекцию Альк. Никогда не стоит приближаться и проверять на целостность. А добивать лучше из огнестрела.
Если бы я могла – откусила бы ему в эту секунду нос. Правда, этот самовлюбленный придурок, окончив урок, поднялся на ноги с той же легкостью, с какой меня только что с ног сбил. Оставляя, поверженную и раздосадованную, лежать на полу.
Ну уж нет. Мы еще посмотрим, кто кого.
– Как вовремя ты записал себя в мои враги! – с этими словами я с веселым визгом бросилась на Алька в намерении если не техникой, то энтузиазмом повалить его, а если не получится – то хотя бы осложнить ему жизнь, повиснув на его шее и плечах, и что самое важное – я все же попыталась зайти со спины, а значит – проявила стратегию.
Альк отреагировал мгновенно, развернувшись так, чтобы снова, словно пушинку, обхватить меня руками за пояс, а после и вовсе совершил запрещенный прием – поднял над полом и закинул себе на плечо, заставив меня снова не то злобно, не то восторженно взвизгнуть. Такого я точно не могла от него ожидать.
– Ну и беспомощный же у меня враг. Такого даже жалко в этой категории держать, – кажется, происходящее заставило впервые за время нашего знакомства и Алька сдержанно рассмеяться.
– Ну уж нет, ты не понял, на кого нарвался! – не унималась я, принимаясь щекотать парня за бока – потому как это было единственное, до чего я могла добраться из такого положения.
– Безнадежный ученик, – заключил Альк, нисколько не поддаваясь щекотке и сваливая меня беспомощным кулем на матрас, что здесь был вместо кровати.
– Зато учитель – то, что надо, – дыхание у меня сбилось окончательно.
И я точно знала, что не от спонтанной тренировки.
Щеки горели, а сердце безудержно стучало. Не уверена, что смогу прожить вдали от Алька хоть один день.
А нам предстояло расстаться на целую гребанную неделю.
17. Как мы играли в «я никогда не...»
– Слушай, раз нам тут все равно несколько дней торчать, – спросила я вечером после того, как мы досмотрели очередной фильм по телевизору. – Почему бы завтра не устроить очередной день похмелья? Знаешь, я никогда не напивалась до такого состояния, чтобы ничего не помнить или чтобы на следующий день болела голова... О, идея! – с этими словами я даже села на кровати, в воодушевлении начиная эмоционировать руками. – В это и сыграть можно! «Я никогда не»! Возражения не принимаются, собираемся за выпивкой! Только я чур водку пить не хочу... А какие еще варианты?
Уж не знаю, что думал Альк по поводу этой затеи, тяжело вздыхая на мое предложение, но отступать я не собиралась. Да и наверное он заметил, что двое суток бездействия в пустом номере в десять квадратных метров меня уже начинают сводить с ума.
– Виски, ром, джин, коньяк... Есть ликёры. Ещё вино, опять же.
Благо, он не ворчал по поводу того, что мы лишний раз покидаем лодж, да еще и за полночь. Мы находились в такой глуши, что здесь, наверное, и ФБР не стало бы искать беглых преступников.
– Определись с градусом и с послевкусием.
– Ром звучит просто отлично! Напиток пиратов! А градус... Ром даже звучит подходяще для того, чтобы напиться вдребезги. Пиво слишком слабое и напоминает мне газировку, а вино... Оно для меня слишком изысканное. Может ты и из потомков королей Польши или кто там был, но я человек попроще. Ты кстати в курсе, что пираты бывали женщинами? В смысле, женщины бывали пиратами... Жила бы я в то время – непременно подалась бы в море. Ну а что? Живешь себе, имеешь саблю, можешь отрубить наглые руки любому, кто потянет к тебе свои грязные руки... И сам можешь снимать себе всяких портовых шлюх на награбленное золото. Я бы так, разумеется, делать не стала... Наставляла бы на путь истинный и спасала от всяких головорезов. – как можно было понять, весь путь до минимаркета меня было не заткнуть, потому как я пребывала в очень приподнятом настроении. – Хотя, что это я, о выпивке и шлюхах... Меня бы заботило только золото. Ты смотрел "Пиратов Карибского моря"?...
Когда мы вернулись в номер, я решила усесться прямо на полу, расставляя бумажные стаканчики.
– Ты знаешь, как играть? Нужно загадывать любое дело со словами "я никогда не..." И тот, то это делал, пьет. Например – если я скажу: "я никогда не водила кадиллак", ты должен будешь выпить. Смысл в том, чтобы напоить другого. Сдается мне, что ты выиграешь, потому как лучше меня знаешь, но ведь я и собиралась сегодня напиться, верно?
– Я знаю как играть, – фыркнул Альк, отбирая у меня бутылку. – Правила этикета: за столом мужчина ухаживает за дамой, в том числе следит и за тем, чтобы её стакан был полон. Вот тебе и первый вопрос. Я никогда не попадал впросак из-за правил поведения за столом.
Я даже расплылась в какой-то странной глуповатой улыбке, когда услышала, как Альк говорит про этикет. Видать, я не ошиблась, когда говорила, что в нем течет кровь королей? Ну или аристократов – так точно! Мне кажется, в Америке напрочь уже успели забыть, что такое вообще этикет, и последние, кто о нем помнил – чопорные домохозяйки из пятидесятых.
– Если бы я выпила за каждый раз, когда со мной такое случалось, наша игра закончилась бы очень скоро, – засмеялась я, отпивая глоток из своего стаканчика.
Ну и крепкая же хреновина! Как и в случае с водкой, мне потребовалось время, что прийти в себя. Да еще и такой большой глоток сделала, словно и впрямь вжилась в роль пирата...
– Ответственно заявляю: ром такая же дрянь, как и твоя водка. Но хотя бы пить можно. А вот запах...
– А я предлагал тебе ликёры, – невозмутимо отозвался Альк, водя кончиком пальца по ободку бумажного стаканчика.
Ждет, что я дам заднюю? Как бы не так!
– Хотя, – я наигранно поднесла стаканчик к носу, делая вид, что оцениваю напиток.– Знаешь, после первого глотка уже ничего... Так что я могу пить наравне с тобой, вот увидишь. Так, Ванда! Возвращаемся к игре! Я никогда не... Я никогда не была за пределами США, – усмехнулась я. – Но кажется, в ближайшие дни все изменится. За это стоит выпить... А, нет, я не пью!
Алкоголь не успел бы меня пробить так быстро, так что очевидно, что я была такой веселой именно что из-за присутствия Алька и его согласия развлекаться со мной подобным образом.
– Это я заметил ещё по твоему кругозору, – хмыкнул Альк, отпивая из своего стаканчика и тут же наполняя его снова.
Можно было бы сколько угодно злиться на Алька за его подначивания, будь на моем месте кто-то другой. Я же уже давно перестала видеть в этом что-то дурное. В конце концов, он же прав. А за правдивые подначивания грех обижаться.
– Я никогда не был одним ребёнком в семье, – практически тут же придумал он свою реплику. Да и в целом, каждое движение, каждое слово Алька было противоположностью моим – выверенным, размеренным, точным. Он словно бы знал наперед сценарий этого вечера, и это можно было прочесть в неуловимых смешинках в уголках его глаз.
– Ну что же, пью, – со всей своей непосредственностью усмехнулась я, делая глоток из стакана. – Хотя, технически, у некоторых мужиков моей мамы были свои дети и временами у меня появлялись сводные братья и сестры... Но вряд ли это то, что ты имел ввиду. Ну что, теперь моя очередь... Я, скажем… Ммм, никогда не читала библию. И не была в церкви. Хотя, это уже две фразы... Неважно. Уверена, ты делал и то, и другое.
Альк вздохнул и лишь пригубил алкоголь для вида.
– Я не бывал в церкви. Моя семья – атеисты. А Библию меня дед заставил прочитать для того, чтобы я просто знал. Это, как в школе заставляют читать классиков.
На мгновение он задумался, поднимая стаканчик вверх, словно бы желая посмотреть его содержимое на свет. Словно он находился не в паршивом бараке на отшибе цивилизации, а дегустировал дорогущие напитки, отдыхая в своем дворце, не иначе.
– Я никогда не переводился в другие школы, – наконец вздохнул он, найдя в своей голове “удачный” вариант.
Я же в ответ опять рассмеялась, от того, как ловко он попал в точку. Сделала большой глоток и легла на ковер, устремляя взгляд в пожелтевший потолок номера.
– Ох, опять, если б пришлось пить за каждую новую школу... Я бы быстро напилась до полной отключки. Хотя, знаешь, первый раз я пошла в школу в десять лет! А к шестнадцати их было уже... Так и не вспомню. Семь или восемь, навскидку.
Я даже замолчала на мгновение, вспоминая особенно "удачные" периоды, когда в очередной школе не удавалось задержаться даже на месяц.
И тут мне в голову пришло совершенно безумное признание, отлично вписывающееся в игру.
– Я никогда не целовалась, – сказала я, легонько подняв голову и оперевшись на локти, предвкушая очередные подначивания Алька. – В смысле, так, чтобы по-настоящему. Как в фильмах.
Все это сопровождалось каким-то детским сдержанным хихиканьем. Мда, Ванда. Тебе только такие темы поднимать, ага.
Альк же, то ли усмехнувшись, то ли цокнув языком, то ли – и то, и другое сразу, опрокинул в себя весь стакан, не удержавшись от того, чтобы закатить глаза. И что это значит, интересно? Что на его счету были сотни поцелуев? Впрочем, в этом я и не сомневалась. Как и в том, что он, в отличие от меня, никак не станет комментировать то, что ему приходится выпивать.
– Я никогда не был плох в учёбе, – с усмешкой сказал он, забрав у меня стаканчик и снова наполняя его почти до краев.
– О, ты серьезно? – я даже села, обуреваемся волной полушутливого возмущения. – Я только что сказала, что пошла в школу в десять! Да я была гениальна в учебе, учитывая то, сколько я вообще ей занималась! Ладно, чтоб тебя, – с этими словами я выхватила у него обратно свой стакан и, приложившись к нему, сама не заметила, как осушила его почти весь.
На то, чтобы прийти после такого в себя, мне потребовалась пара секунд. Зря я это, наверное.
– Я зато никогда не отказывала, когда меня просили в помощи подтянуть эту чертову учебу, – усмехнулась я беззлобно, но явно зная, в чей огород кидаю этот камень.
Альк лишь скептично приподнял бровь, снова берясь за бутылку, чтобы подлить мне еще. Кажется, кто-то слишком всерьез отнесся к моим словам о том, что я хочу напиться вдребезги.
– Конечно ты не отказывала, – делая глоток, поддразнил меня он. – Ведь не было таких просьб.
– Загадывай давай, – я хотела было ткнуть его в привычной манере кулачком в плечо, но отчего-то промахнулась. Алкоголь действовал на меня слишком быстро.
– Ладно... Я никогда не был близок с родителями, – уже серьезнее сказал Альк, после чего зачем-то сам приложился к стакану.
Мне пришлось даже моргнуть пару раз, чтобы понять, что он имеет ввиду.
– О, так ты решил себя завалить, – я могла бы ощутить некоторую неловкость от того, что тема грозила стать слишком личной, но решила свести все в шутку. – А я вот пить не буду. Мои родители проводили со мной все свое время – так что я была близка с ними как никто. Возможно, если б они работали и растили меня, как нормального ребенка, вместо того, чтобы разъезжать по стране и валять дурака, я бы сейчас и выпила. Была бы одним из этих трудных подростков... "Меня никто не понимает и не любит", – я и сама не заметила, как невзначай выпила снова, просто так, вне игровых рамок. – Боже, Альк, какие классные и нормальные из нас могли получиться дети. Я бы сплетничала с девчонками из класса, ходила на вечеринки и точно бы на тебя запала. А ты играл бы в группе и разбил бы сердца половине старшеклассниц, но непременно тоже бы ходил на вечеринки и был популярным. Я что, слишком много фильмов таких смотрела, да? – решив, что пора заканчивать с подобными размышлениями, я непринужденно сменила тему, оборвав саму себя на полуслове.
Альк все это время смотрел словно бы сквозь меня. А после моей тирады и вовсе опрокинул в себя весь стакан.
– Мы с родителями не общались даже тогда, когда я жил дома, – сухо заметил он, снова подливая себе ром.
Так, кажется, игра начинает заходить не туда.
– Эй, – мне пришлось подобраться поближе к Альку, почти вплотную, сев с ним рядом, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза. – Кажется, ты все-таки не знаешь правил этой игры. Ее смысл – в том, чтобы веселиться, а не наоборот. Отвлекись, подумай, сколько все у тебя было хорошего... Или ты хочешь об этом поговорить? Вот, к слову, – я приподняла свой стакан, явно намекая на продолжение игры. – У меня никогда не было такой замечательной сестры, с которой было бы связано столько классных воспоминаний! Ой, или ты уже это говорил... Тогда – я никогда не умела так проникновенно петь и играть на гитаре, и вообще мне никогда не быть такой умной, сообразительной и надежной, как ты. Альк, – я снова заглянула парню в глаза. – Пей за все эти пункты. Немедленно. И больше не думай о плохом, особенно теперь, когда мы в паре шагов от настоящей свободы. Идет?
– Ты ведь тут хотела напиться, – огрызнулся он, отводя глаза.
Я надавила на его пальцы, вынуждая поднять стакан к лицу, и все же сделать так, как я сказала. Альк вздохнул и послушно сделал глоток.
– Я никогда не носил юбку, – тихо произнес он, все еще глядя в пустоту.
Мысленно я выдохнула, радуясь тому, что все же сумела его отвлечь. Снова.
– Ходишь по краю пропасти, – все так же весело усмехнулась я, как ни в чем не бывало. – Если бы не парочка случаев в детстве, когда мама все же наряжала меня в платье, ты бы попал впросак с этим вопросом. Черт, ну и нахваталась же я от тебя заумных словечек, – выпив пару глотков, я продолжила: – А я никогда не брила лицо. Раз уж мы решили пройтись по всем этим гендерным штучкам. Пей-пей. И мой стакан снова пустой. Это я на твой этикет намекаю, да-да.
Я уже чувствовала, что язык мой не принадлежит мне сильнее, чем обычно.
Наверное, стоило слегка притормозить и совсем немного от Алька отодвинуться, сохраняя дистанцию. А вот так заглядываю в его глаза – и снова все мысли совсем не о том, что у нас просто дружеская беседа и игра как способ напиться.
