Текст книги "Моя профессия спаситель (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

На смену Ани шла без особой радости: выходные она провела совершенно бездарно, невесть зачем прячась от всего мира в квартире-каморке, и вылезла только раз, чтобы навестить «свою» старушку. Правда, до больницы она добиралась по шпионски, задками, опасаясь встречи с Саши, с Нелдером и со всеми хаосовыми тварями скопом.

К счастью – или к сожалению, кто знает? – миру не было никакого дела до доктора Сатор, внимания на нее Близнецы не обращали, нежеланных встреч не подкидывали и, кажется, вовсе забыли о существовании Анет.

Зато о ней вспомнила доблестная полиция, пригласив «еще раз побеседовать о происшествии с господином Нелдером». И приглашение это пришло в такой форме, что отказаться от него не было никакой возможности. А разговор со следователем вышел вовсе странный. Мало того, что полицейский совсем уж от вежливости отказался и перешел к откровенным угрозам, правда туманным и неопределенным, но все же. Так Сатор еще и поклясться могла, что он на взятку намекнул.

Вернее, клясться она не стала бы, потому что такое предположение выглядело из рук вон, попросту диким. И дело не в том, что она безоговорочно верила в честность полицейских, болтали-то про это всякое, газеты, опять же, писали и, наверное, не без причины. Вот только за что взятку-то давать? Но как по-другому истолковать, когда говорят, мол: «Дело можно уладить, но просто так даже кошки не родятся»? А на размышления дают три дня. Не понятно.

В результате настроение Ани провалилось вовсе в неизмеримые глубины, потому как она совершенно безбожно на работу опоздала. Но неприятности на этом заканчиваться, естественно, не собирались. Не успела Сатор халат натянуть, как ее тут же к старшему врачу позвали, ну а тот встретил доктора весьма нелюбезно, в качестве приветствия лишь буркнув что-то невнятное и рукой на стул махнул, вроде как: «Присаживайся!».

– Извините, я опоздала, – залепетала Ани, с ходу оправдываясь по укоренившейся школьной привычке. – Но я предупредила. Дело в том, что…

– Да знаю я все твои дела, – проворчал здоровяк. – И мне они совсем не нравятся. Так? Нет?

Сатор понятия не имела, так это или нет, но из осторожности придержала язык за зубами.

– И что мне с вами делать? – солидно помолчав, поинтересовался бугай.

– С вами – это с кем? – осторожно уточнила Сатор.

– С тобой! – старший грохнул по столу пудовым кулачищем. – Опять на тебя жалоба!

– Что на этот раз? – безнадежно вздохнула Анет.

– Хамишь, говорят! На, ознакомься, – бросил ей листок бугай. – Что скажешь?

– Ну, здесь все правильно изложено, – пробормотала Ани, быстро прочитав написанное. Собственно, читать там и нечего было. – Только я не вижу, где тут хамство.

– А не хамство? Тебе на вызове предложили разуться, а ты что в ответ?

– Поблагодарила, отказалась и попросила вынести больного в коридор, – покаянно призналась Сатор. – Но говорила я предельно вежливо, честное слово.

– Да что это за нелдоровщина?! – снова грохнул по столу лысый, наливаясь шикарно багрянцем. – Где вы этого понабрались только? – Анет хотела было сообщить, что от Нелдера же, но решила помолчать до времени. – Нет, ты скажи, что это за выходки?

– Почему выходки? Просто если им чистота полов важнее, чем здоровье собственного родственника, то… Да и полы там не слишком чистые. И, в конце концов, если так уж важно, чтобы я ковры не запачкала, так постелили бы газеты! Сколько об этом говори-то можно?!

– Тоже мне, нашлась цаца!

– Да не цаца, а обыкновенная вежливость!

– Ты чего на меня орешь? – вполне мирно поинтересовался громила.

– Извините, погорячилась, – тут же сдала назад Ани.

– Вот от вашей горячности и все беды. Это, понятное дело, мелочь, – старший потряс листком перед носом Сатор. – Но таких мелочей больно уж много. И всем, заметь, ход дан. Меня главный врач вчера на ковер вызывал, спрашивал, что это у нас за птица появилась, на которую жалобы косяком идут. Ты хоть понимаешь, дело до увольнения дойти может? Так? Нет? А мне тебя увольнять не с руки, работник хороший, коллеги опять же отзываются. Надо с этим что-то делать.

– Да что делать-то?

– Понятия не имею, – развел ручищами старший. – Соображай сама и побыстрее. И, кстати, р-романы свои крутите где-нибудь в другом месте, а тут не надо. Мне только ваших страстей недоставало. Все понятно?

– Все, – кивнула Анет.

– Тогда иди с глаз долой. Работай.

Бугай на самом деле глаза ладонью прикрыл, будто ему сил не хватало на Ани смотреть. Пришлось убираться, чувствуя себя собакой, которую хозяин ни за что под хвост пнул.

– Анет… эм… Доктор Сатор, – окликнули ее уже на лестнице. – Я тебя еще после прошлой смены ждал. Вам не передали?

Врач уставилась на Эшела, водителя ее бывшей бригады, как на новое воплощение Близнецов, пытаясь сообразить, кто кого ждал и, главное, зачем.

– А, да, – выдавила она, наконец, – мне передавали. Извините, я просто забыла.

– Зря вы так, – выдал парень и угрюмо замолчал.

Он и раньше-то ни смелостью, ни разговорчивостью не отличался, а сейчас явно потерялся в конец.

– Так что вы хотели? – напомнила Ани.

– Да. Не знаю, как сказать, – Эшел мял полу своей куртки, старательно глядя в сторону. – Та врачиха… То есть, докторша, с которой у Нелдера… Ну, в общем, они… Короче, рыжая эта…

– И что с ней? – решительно перебить блеянья Сатор, ни про каких «их с Нелдером» слышать не желавшая.

– Да с ней-то все в порядке, – непонятно чему улыбаясь, сообщил водитель. – Только у нее подружка есть. А та у нашего главного секретарем служит. Вернее, не секретарем, а начальницей всего ихнего секретариата – и главного, и замов его.

– И что?

– Ну как? Жалобы все и звонки там от населения поначалу к ним попадают, а уж после или к старшим врачам, или к самому. В общем, как-то так.

– Точно, – покивала Ани, на самом деле начиная что-то понимать. – Спасибо вам большое.

– Да это не все, – досадливо махнул рукой Эшел. – Понимаете, у меня братишка есть. То есть не родной, а тетки сын. Ну он тут набедокурил маленько. Так, по глупости одному морду расквасил и другому тоже. А родители тех решили в легав… В полицию то есть обратиться. Вот я и ходил, улаживал дело-то.

– Уладили? – вежливо поинтересовалась Сатор, хотя больше всего ей сейчас хотелось наподдать ему коленом под зад: может, закончит телиться и перейдет, наконец, к делу?

– Да какое! Но тут не об этом. Я пока сидел, видел эту рыжую и одного легав… Я хотел сказать, полицейского. Ваш он или кто другой, не знаю. А только она ему: «Братик!» – мол. И поцеловались они. Не в смысле серьезно, а так, в щечку.

– Ну коне-ечно, – пробормотала Анет, сообразив, в конце концов, кого ей «допросчик» напоминал. Не один в один, понятно, не близнецы совсем, но сходство было – это определенно. – Спасибо вам огромное, Эшел, – от всей души поблагодарила Ани, – вы меня спасли просто!

– Да не на чем, – смутился парень. – А, может, сходим куда-нибудь? Поговорим там, обсудим, покумекаем? Одна-то голова хорошо, а две…

– Обязательно! Обязательно сходим, – с энтузиазмом пообещала Сатор. – Вот только я пойму, что со всем этим делать и сразу сходим.

Анет на радостях хотела было чмокнуть парня в щеку, но передумала и только рукой помахала. Она на самом деле была безумно благодарна Эшелу, но все же не настолько, чтобы прилюдно с объятиями лезть. И без того слухов хватает по горлышко.

* * *

«Уличные» вызовы Ани очень не любила. Ну а кто их любит? Ориентировки вроде: «Мужчина лежит на углу Королевской и Вишневой, возле театральной тумбы» – мало того, что давали не слишком много информации, так еще зачастую попросту нагло врали. Либо на том самом перекрестке никакой тумбы не стояло, либо такого перекрестка в принципе не существовало, либо тот самый мужчина, вроде бы нуждающийся в экстренной помощи, благополучно отбывал по своим делам еще до приезда СЭПа. Ну а немногочисленные дождавшиеся ни в какой помощи вовсе не нуждались – это Сатор еще с первой своей смены запомнила.

Но куда врачу деваться, если вызов поступил? Только колесить по подворотням, сбивая ящеру лапы, отыскивая гипотетического страждущего.

Ани раздраженно потянула кристалл связи, едва не выдрав его из панели вместе с гнездом.

– Ну что там у вас? – устало, хотя призракам уставать не положено, не слишком дружелюбно и совсем не по форме, отозвалась эвакуатор.

– У нас тут ничего, – также недовольно рявкнула Анет. – Вызов на Тринадцатый Облачный проезд, а они, проезды эти, заканчиваются на седьмом.

– Какой тринадцатый? – удивилась призрак. – Нет у нас таких в городе.

– Ну а вызов есть!

– Сейчас, погоди, вызывающий еще на связи, уточню, – проворчала эвакуатор. Кристалл вспыхнул гневливо-красным, в нем что-то защелкало, заперхало, словно его это все тоже достало до несуществующих печенок. – Слышь, Сатор? – отозвался, наконец, призрак. – Эй, восьмая, ты тут? Мужик говорит, на Облачном вас ждет, у театра.

– У какого театра? – окончательно обозлилась Ани. – Тут сплошные жилые дома.

– Сатиры и комедии, – не без злорадства уточнила эвакуатор.

– Комедия, – пробормотала Анет, тихонько постучав себя кристаллом по лбу.

– Может, не Облачный, а Солнечный проезд-то? – не слишком уверенно предположил дядька Ретер. – Там вроде был какой-то театр.

– Ну да, Солнечный, – обрадовала эвакуатор, для порядка покашляв-потрещав связью. – Там он вас и ждет. Гневается, между прочим, уже два часа ждет, а вы все не едете. – Ани длинно выдохнула, сжав зубы, но сдержалась, не выругалась. За нее это водитель сделал, да еще эдак красочно, витиевато. – А знаешь, что он еще говорит? – не без злорадства спросила призрак.

– Что? – послушно переспросила Ани, ничего хорошего не ожидая.

– Спросил у меня, какая разница.

– В смысле?

– А в прямом. Говорит: «Какая разница, Облачный или Солнечный?»

– Да они друг от друга на полмонтажки по карте! – встрял Ретер, перегнувшись через руку Сатор, едва не задев ее по носу ухом.

– Ну что ты как маленький! – возмутилась эвакуатор. – Это тебе полмонтажки, а для вызывающего никакой разницы нет. Рули себе.

Водитель насупился, запыхтел недовольно выкипающим чайником, но действительно порулил, ворча, что перед театром, конечно же, никого не будет, только зря прокатаются и, вообще, вокруг сплошные идиоты. Ани его монолог поддержать не пожелала, отмалчивалась, прижавшись виском к приятно прохладному стеклу – у нее длинно, муторно и как-то чугунно болела голова.

А на площади перед театром на самом деле никого не оказалось, даже вызывающий растворился в мировом вакууме – прав был Ретер, но это как раз не удивляло.

– Ну что, вертаемся в зад? – громко поинтересовался водитель, вися на подножке кареты, опасно опираясь локтями о дверцу.

– Сейчас, я вон в том закутке еще посмотрю, – откликнулась Сатор, заглядывая под очередную лавку, придержав при себе пожелание отправиться туда, куда предлагал лысый.

Пожелание было безадресным, относящимся ко всему миру, а потому бесполезным.

– Там темно, ты поосторожнее.

И это Анет комментировать не стала, просто достала из кармана фонарик, совсем недавно приобретенный взамен «подаренного» лопоухому мальчишке. А в закутке – в щели, между стеной театра и еще каким-то зданием – на самом деле кто-то был, темнота в ней двигалась и попискивала, а, может, скулила.

Яркий, кажущийся почти белым луч драконьей лампы скользнул по сгорбившейся, прикрывшейся рукой фигуре. Уткнулся в кирпичную стену и вернулся обратно, очертив ровный круг рядом с голой женской ногой в летней – совсем не по погоде – и порядком изношенной туфле.

– Это вы СЭП вызывали? – спросила Сатор в темноту.

– Нет, я… – ответили едва слышно. – Я говорила, что не нужно, а он очень помочь хотел, вот и…

– Он – это прохожий? – уточнила Ани.

– Да, такой приятный пожилой мужчина.

– То есть, помощь вам не нужна?

– Да нет, что вы. Извините за беспокойство, но у меня на самом деле все в порядке.

– Давайте я вас все же осмотрю.

– Не нужно, нечего смотреть.

Смотреть было действительно не на что. Рядом со стеной на корточках сидела девушка, ровесница самой Сатор, может, чуть помладше. Ни на бродяжку, ни на пьяницу или личность с пониженной социальной ответственностью она не походила категорически. Просто зареванная и растрепанная девчонка в пальтишке, наброшенном, кажется, поверх ночной сорочки, ну и в летних туфлях. А еще она прижимала к груди роскошного бело-рыжего кота. Животина смотрела на врача не слишком дружелюбно, но вырываться или там шипеть не собиралась.

– Давно сидите? – невесть зачем осведомилась Анет.

– С утра.

– И как это вас угораздило?

– Муж выгнал, – призналась девушка, длинно судорожно всхлипнув. – Вы не думайте, я ни какая-нибудь! Не надо полицию вызывать! Я художница, то есть художник. Мне просто пересидеть, завтра он обратно пустит и все снова станет хорошо.

– С котом?

– Что? – не поняла зареванная.

– Спрашиваю, выгнал он вас вместе с котом?

– Да нет, я сама взяла, боялась оставить. Муж он… Он злой очень становится, когда…

– Поня-атно.

Ну а что тут непонятного? Денег у нее, естественно, нет, родных тоже, иначе бы не сидела тут с утра. В больницу везти бесполезно – не примут. Если только переохлаждение поставить? Но какое там к Хаосу переохлаждение? Просто замерзла, а потому выставят ее из приемника обратно на улицу. В полиции пальцем у виска покрутят. В приют тоже не отправишь, там принимают только со справкой об отсутствии туберкулеза. А у этой, естественно, никакой справки нет, хорошо, если документы прихватила.

Оставалось только одно: пожелать удачи на жизненном пути и отправляться на следующий вызов.

– Пойдемте, – приказала Сатор.

Девушка даже не поинтересовалась, куда это ее вести собираются. Просто поднялась и засеменила вслед за Анет, по-прежнему прижимая своего бело-рыжего красавца к груди. Зато водитель остался неравнодушным.

– Куда это ты ее? – спросил Ретер, критически оглядев «найденыша» с ног до головы, потом обратно и красноречиво округлив глаза.

– Заскочим ко мне на пару минут, хорошо? – ответила Ани, убедившись, что салон надежно закрыт и девушка из него по дороге не выпадет – уж слишком неадекватной бедолага казалась.

– Ты совсем с ума сбрендила или как? – насупился водила. – Вот уж впрямь блаженная! Никуда я вас не повезу!

– А куда ты денешься? – ласково протянула Ани. – Вези, дядька Ретер, вези.

Лысый досадливо и длинно сплюнул, но за амулеты все же взялся.

* * *

Приглашение Саши на ужин, да еще к нему домой, присланное, как полагается, с утренним посыльным и букетом роз, больше смахивающим на куст, Сатор приняла не без колебаний, но все-таки приняла.

Колебалась она вовсе не потому, что ходить в гости вечером, да еще к мужчине, да еще одной, неприлично. А согласие было вызвано не горячим желанием отведать стряпни гоблинолога. Тем более, Ани подозревала, что ученый непременно захочет поразить ее воображение, угостить чем-нибудь эдаким, а поражаться, да еще и с угрозой для собственного здоровья, совсем не хотелось. Просто в саторовской крохотной квартирке глухим сном вусмерть уставшего животного спала подобранная ночью девушка и кот ее тоже спал. А сидеть над ними было глупо, да и сил на такое бдение после смены недоставало, прилечь же самой оказалось попросту негде.

В общем, отправилась в гости. И, естественно, пришла очень неудачно, как раз в разгар приготовления того самого, видимо предполагавшегося романтичным, ужина. Чем и всполошила хозяина, оказавшегося совсем неготовым. Вряд ли он хотел встретить гостью в кокетливом клетчатом фартуке, с большой поварской ложкой, зажатой в кулаке, да еще веточками петрушки, лихо заложенными за ухо.

Самым правильным в такой ситуации было вежливо расшаркаться и отбыть восвояси, что Анет немедленно и проделала: смутилась, извинилась и попыталась уйти. Но Саши, сконфуженный еще больше гостьи, не дал: буквально затащил в квартиру, усадил в кабинете, налил вина, выставил коробку дорогущих конфет в хрустких бумажках и сунул альбом какого-то художника. И извинившись раз тридцать, мышью юркнул на кухню.

Вино оказалось явно дорогим и очень терпким, едва в узел язык не завязавшим. Вкус черного шоколада в купе с этой терпкостью показался вовсе непереносимой дрянью. Ну а художник был из новомодных, пишущих полуобнаженных дев, смахивающих на стельных коров, да еще почему-то с козлиными головами и змеиными хвостами. Наверное, в этих девах крылась невероятно тонкая и умная мысль, но Анет, обладающая слаборазвитым вкусом, как-то незаметно для себя задремала.

А проснувшись, осознала: на дворе никакой уже не вечер, а совсем глухая ночь, да и часы ее догадку подтвердили. Ну и добавкой к этому ужасающему открытию шли подушка под головой, пушистый плед, в который Сатор была заботливо укутана, и ее собственные снятые туфли, обнаруженные рядом с креслом. По сравнению с этим кошмаром растрепанная прическа и изрядно помятое платье выглядели не стоящими внимания мелочами.

Оставалось только одно: пойти и немедленно утопиться в ближайшей реке, чтобы спасти остатки гордости. Сходила в гости, называется!

Ани подумала, но топиться все же не пошла, даже туфли надевать не стала, а поплотнее завернувшись в плед – после не такого уж долгого сна Сатор познабливало – отправилась искать хозяина квартиры.

Саши обнаружился на кухне. Он сидел, боком пристроившись за столом, опустив лампу низко, будто тут свет мог кому-то помешать, что-то выписывал из толстенной книги. И явно пребывал в раздражении: очки спущены на самый кончик длинного носа, рыжеватые брови сурово нахмурены, чубчик над головой дыбом стоит, да и на затылке вихор встопорщен. В общем, очень недовольный и дико серьезный ежик.

Ани подобрала край пледа, как шлейф, прислонилась плечом к косяку, рассматривая ученого. Чем-то он здорово на академика Сатор походил, хоть тот больше на медведя смахивал и на кухне работать ему бы в голову не пришло. Но все равно сходство было, пусть и не внешнее. Скорее дело в ощущениях самой Анет: покоя и почему-то защищенности.

– Простите, я вас разбудил? – голос гоблинолога не то чтобы хлестнул, но весь покой исчез, будто не было его. А еще до Ани дошло: Саши заметил, как она его разглядывает и только Леди знает, что он на этот счет подумал. – Хотите еще вина?

– Извините, – пробормотала Ани, пряча горящие щеки за пледом. – Я пойду, наверное. Уже поздно очень.

– Ну уж нет, – ученый решительно захлопнул том, вложив между страниц мелко исписанные листочки, встал, вернее, воздвигся над столом, едва не задев головой лампу – все-таки он был очень длинным, хоть и не таким устрашающе худым, как раньше, – без ужина я вас никуда не отпущу. Хотя мясо наверняка пересохло и… Но давайте попробуем, что ли? Вдруг все не так плохо?

– А можно просто чай? Что-то есть совсем не хочется, – обычная вроде бы просьба вышла какой-то робкой.

– Можно и чай, – также не очень-то уверенно отозвался Саши. – Простите, Ани, я точно не в свое дело лезу, но вы выглядите устало. У вас что-то случилось?

– У меня столько всего случилось, – Сатор критически осмотрела с виду не слишком удобный табурет, но все же присела, пристроив ноги на угол пледа. – Только это не интересно.

– С чего вы так решили? Пока не расскажешь, не поймешь интересно это или нет.

– Да ну, – вяло отмахнулась Анет. Сознание – от усталости и недосыпа, наверное, снова поплыло куда-то вбок, делясь надвое: на существующее и наблюдающее. – Но если хотите… – Ани тряхнула головой, прогоняя наваждение. Опять ей показалось, что она на саму себя будто со стороны смотрит, словно из-за собственного плеча выглядывает. – Подождите! Саши, это вы делаете?

– Что? – не слишком убедительно удивился гоблинолог: и брови задрал, и лоб складками сморщил, и очки поправил, только вот Ани ему все равно не поверила.

– Ну вот это, – Сатор покрутила пальцем у собственного виска, описывая круги. Жест вышел странноватым и означающим совсем не то, что она показать хотела. – Гипноз, наверное, или просто магия? Гоблинские штучки, да? Вы так правду выпытываете?

– Да не выпытываю, что вы! – Саши растрепал пятерней вихор надо лбом и вроде бы покраснел – Анет его не очень хорошо было видно, лицо ученого в тени оказалось, а свет от лампы ей прямо в глаза бил. – Но магия, конечно, тут вы правы. Точнее, шаманство. – Он то ли дернул воротник рубашки, то ли просто его поправил, словно пряча что-то. – Впрочем, для вас разницы нет. Но я ничего не выпытывал, Ани, поклянусь, чем хотите. Это просто… Ну, помогает человеку сказать, что он на самом деле сказать хочет. Даже не сказать, а… Растормаживает, что ли?

– И зачем вам нужно меня растормаживать?

– Понимаете, первый раз, тогда я просто… Я не знал, как с вами заговорить, о чем! Вы такая… – Анет не знала, о чем он с ней на самом деле мог в парке разговаривать, но сейчас слова гоблинолога звучали вполне искренне и даже с какой-то отчаянной решимостью, что ли? – А второй раз мне показалось… Знаю, я влез туда, куда лезть совершенно не стоило, но вы выглядели такой расстроенной и потерянной, а этот ваш…

– Он не мой.

– Неважно. Я же видел, вы проглотите его хамство и…

– Он не хамил.

– Да не в этом дело! В сущности это очень просто! Всего лишь сказать, о чем действительно думаешь – и масса проблем сама собой снимется!

– А если бы я ему на шею бросилась? – как-то отстраненно поинтересовалась Сатор.

– Значит, так и было надо.

– Кому надо?

– Вам. – Саши стоял, кажется, сам не замечая того, разрывая исписанный листок на полоски. – Ани, вы на меня очень сердиты? – спросил гоблинолог после немалой паузы.

– Очень, – кивнула доктор.

– Понимаю. Когда к тебе в душу вот так бесцеремонно вторгаются… Давайте, я все же провожу вас до дома.

– Да не в душу, – поморщилась Ани, с табурета вставать не спеша. – Скорее, в твоей мусорной корзине. Даже со стороны смотреть-то противно, а еще и страшно: вдруг что-нибудь эдакое откопают? Но спасибо вам, Саши. Без вашего растормаживания я бы еще долго… тормозила. А теперь вот опыт есть. В следующий раз и сама смогу сказать, что думаю.

– И сейчас вы скажите, чтобы я отправлялся к хаосовым тварям, а к вам близко не подходил? – снова для начала изрядно помолчав, предположил долговязый.

– А сейчас я попрошу, чтобы вы меня все-таки накормили обещанным ужином.

– Правда? – Мужчина обрадовался так явно, что Анет неудобно стало, будто это не он, а она что-то такое неприличное вытворила.

– Правда. Только все же не надо так больше делать. Неприятно осознавать, что…

– Конечно, – Саши с энтузиазмом кивнул, едва не потеряв очки, и бросился к плите, по пути запутавшись в собственных ногах. Правда, они у гоблинолога журавлиными были, не мудрено в таких запутаться. – Клянусь, больше никогда и не за что! Честно говоря, я сразу же признаться хотел, да храбрости не хватило. Испугался, что вы мне после такого и руки-то не подадите.

– Ну, положим, храбрости вам не занимать. Кстати, все хотела спросить: тогда, с Нелдером… Ну, когда вы едва не подрались… Вы так странно стояли, словно сложиться хотели.

– А-а, – даже лопатки Саши умудрились выглядеть смущенно. – Это воинское искусство такое. Гоблинское, естественно.

– Так вы воин?

– Ну, в каком-то смысле да, – совершенно серьезно отозвался ученый, выставляя на стол блюдо с запеченной птицей, неясного для Ани происхождения; мисочки с чем-то весьма подозрительным; плоские тарелочки, чье содержимое больше всего походило на клубки червей разного цвета. – Я ведь там у них на самом деле долго жил. Поначалу как гость, а потом… Ну, в среде, можно сказать. Поэтому необходимо соответствовать. Знаю, что кажусь нелепым, но кое-что и я умею. Да и к тому же многое из того, что мы считаем неуместным и даже диким, для них норма. А это накладывает свой отпечаток.

– А привычка засовывать предметы за ухо у вас оттуда же взялась? – не без ехидства осведомилась Ани, совершенно невежливо указывая пальцем на его голову.

Саши вытащил из-за уха обрывок листа, который сам же совсем недавно исполосовал, глянул на него, будто впервые видел.

– Наверное, – пробормотал долговязый, застенчиво улыбаясь бумажному огрызку. – Знаете, не замечал. У них же нет карманов, вот я и… – Ученый снова засунул обрывок за ухо, демонстрируя Ани, что он «и», пожал плечами. – Давайте ужин. Это только выглядит странно, а на самом деле вполне вкусно. Вот, возьмите, такое надо есть не ложкой и не вилкой, а вот эдакими щипцами. Да, вот просуньте палец сюда.

– Действительно, неплохо, – призналась Анет, пережевывая что-то кисловато-острое, но с эдакой сладинкой, и совершенно неопознаваемое.

– Возьмите еще соус, – гоблинолог протянул Сатор голубовато-белую чашку. – И о чем вы так напряженно думали?

– Да ни о чем, – Ани едва не поперхнулась ярко оранжевыми «червяками» явно растительного происхождения. – В смысле, думала, конечно, но… А, Хаос с вами! Просто так получилось, что у меня теперь живет девушка, которую муж из дома выгнал. Вместе с котом. И что мне с ними делать, понятия не имею. У нее ни жилья, ни денег, ни родственников – ничего нет.

– Ну, это действительно просто, – невозмутимо отозвался долговязый, ловко и даже изящно орудуя щипчиками. – Она кто по профессии?

– Вроде художник.

– Совсем хорошо. В издательстве, где я печатаюсь, острая нехватка иллюстраторов. Платят, конечно, им совсем неприлично, но на первое время пойдет. А с жильем что-нибудь сообразим. В крайнем случае, поживет за городом. Мне от бабушки домик достался – не самый шикарный вариант, да и далековато. Только ведь тоже выход, верно?

– Верно, – протянула Сатор. – Вы все проблемы так легко решаете?

– Я просто стараюсь их не создавать.

– То есть вы бы этой девушке помогать не стали? Просто мимо прошли?

Анет отложила щипцы, сцепив пальцы в замок.

– Да с чего вы взяли? – всполошился Саши. – Знаете, с вами очень не просто, Ани. Вы все время делаете какие-то странные выводы. – Гоблинолог с чувством растрепал свой чубчик. – Я вовсе не это имел в виду. Конечно бы, не прошел. Я нормальный человек, мужчина, в конце концов, с неплохим доходом. Просто такая помощь – это не проблема, вот и все!

– Ясно, – кивнула Ани, очень стараясь не улыбаться, хотя так и тянуло. Совершенно, кстати говоря, непонятно с чего. – Знаете, это вино для меня слишком уж изысканное. Давайте я приготовлю глинтвейн? Говорят, у меня неплохо получается. У вас найдутся корица и мускатный орех?

– Найдутся. Вон там, в верхнем ящике, такие баночки…

«Баночки» Сатор обнаружила сразу, но ящик и впрямь оказался верхним – сколько на цыпочки не поднимайся, все равно не дотянешься.

– Давайте помогу, – Саши подошел сзади и с легкостью снял с полки банку, ему-то уж, понятно, на пальцах подниматься не пришлось.

– Спасибо.

Ани обернулась и оказалась нос к носу, точнее, носом к подбородку господина Кремнера. А уж как и почему они целоваться начали, Сатор понятия не имела – само собой вышло.

Не сказать, что поцелуй ее ошеломил, просто вдруг воздух весь кончился. И остро захотелось оказаться где-нибудь в более подходящем месте. Не одной, понятно. Только вот все кончилось до обидного быстро, воздух вернулся, угол буфета, к которому ее Саши прижал, больно впился в бедро, а глаза самого ученого и без очков были серьезными, даже хмурыми.

– Выходи за меня замуж, – сердито – по крайней мере, Сатор показалось, что сердито – потребовал гоблинолог.

– Боюсь, сейчас даже самый завзятый ханжа не потребует от тебя женитьбы после первого поцелуя, – хихикнула Анет. Хотя смеяться ей совсем не хотелось. Тут от разочарования разрыдаться впору. – Но я тебя поняла. Пусти, пожалуйста.

– Ты опять сделала какие-то дикие выводы! – по-прежнему смертельно серьезно заявил долговязый, никуда ее отпускать, кажется, не собираясь. – Дело не в том, что я не хочу… – Саши с чего-то зажмурился и вроде бы кулаки стиснул. – Просто так будет не правильно, не честно. И не полно.

– Почему? – мяукнула Анет, ровным счетом ничего не поняв.

– Потому что я тебя люблю. И хочу, чтобы ты всегда была рядом. И не хочу отпускать. Боюсь, денешься куда-нибудь… И я очень постараюсь, чтобы не делась.

– Ты собственник? – поинтересовалась Сатор, зачем-то трогая пальцем пуговицу на его рубашке.

– Да, – твердо ответил долговязый. – Так ты выйдешь за меня замуж?

Может, решительности гоблинологу и не хватало – впрочем, тоже вопрос спорный, – но настойчивости у него было хоть отбавляй. И вот это совершенно бесспорно.