Текст книги "Тролли тоже плачут (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– И чем плох такой вариант? Пошли.
– Куда?
– Тебя кормить, понятное дело. А то ты и так не добрая, а голодная можешь начать на прохожих бросаться. Здесь совсем недалеко есть на удивление приличный ресторанчик. И что ещё удивительнее, по ночам он тоже работает рестораном.
Каро хотела было возмутиться и, естественно, гордо отказаться. Но тут же и передумала, не озвучивая свои мысли. Раз хочет – пусть кормит. Или чего он там делает? Прикармливает? Тоже пусть. Есть-то хочется, а дома как обычно шаром покати.
Действительно, подвальчик, куда теурга оборотень привёл, оказался местом удивительно приличным и пустым – ни за одним из десяти столиков посетителей не наблюдалось. А встретила их сама хозяйка, по совместительству и кухарка, и официантка. Причём встретила как родных. Ну, восторги в основном Мастерсу достались. Но тега начала к этому привыкать. Зато мокрый жакет с неё стащили, повесив рядом с камином. А взамен выдали тёплый плед и серьёзную кружку с действительно горячим чаем. Хоть и без сливок, лимона и ещё чего-то там.
– Слушай, а почему господин Росс так на этой леди зациклился? – спросила Курой, мелкими глоточками прихлёбывая парящий напиток и укрывшись пледом едва не с головой. – У них романтические отношения были, да? И она его бросила?
– Оригинальное ты всё-таки существо, – лениво отозвался Мастерс, привалившийся спиной к стене, вальяжно закинув руки за голову. – В одном вопросе умудрилась и порадовать, и огорчить старика. Радует, что в тебе доверие просыпается. Уже вопросы задавать начинаешь. Значит, моя методика работает. А огорчает стандартное девичье мышление и обилие романтических представлений о жизни.
– Знаешь что, старик? – зашипела моментально разозлившаяся теург, сбрасывая с себя плед. – Шёл бы ты со своим мнением и советами куда-нибудь подальше от меня. Не хочешь отвечать на вопросы, так и скажи. А то умничают тут всякие!
– И вправду, умничают, – ухмыльнулся Рон. – Сядь ты на место. И кто сказал, что я отвечать не хочу? Просто поделился мнением. А у Ала с этой Ольгой никогда ничего не было. Может, она и не против была. Но наш Росс – кремень. На провокации не поддаётся. Тут дело в том, что он вообще считает, будто вся несправедливость мира от власти идёт. А власть это кто? Альвы. И раз обычных граждан за преступления карают, то лордов надо наказывать вдвое строже. Сама понимаешь, что чаще получается наоборот.
Оборотень потянулся, повертел головой, разминая плечи.
– Ну и, конечно, большую роль играет ещё и то, что тогда Ал себя полным идиотом выставил. Хорошо, ума хватило свинтить раньше, чем разговоры о заговоре пошли. Но и так наворотили немало. Больше, конечно, наговорили. Всё равно некая жажда исправить сделанное.
– За счёт женщины? Нет, я понимаю, что она преступница и всё-такое, но...
– Ох, Каро. Ты уж определись, наконец, нужен к женщинам особый подход или нет, – ухмыльнулся Мастерс. – И такими женщинами только гвозди забивать, честно говоря. И польза обществу, и ей никакого вреда.
– А если господин Росс узнает, что ты тут про него сплетничаешь? – съязвила Каро, обидевшаяся, что её опять поймали на нестыковках в видении мира.
– Я разве сплетничаю? – удивился детектив. – Просто даю общедоступную информацию, сдабривая её собственными выводами. Ты спросила – я ответил.
– А ты всегда честно отвечаешь на все вопросы? – усомнилась тега. – Как-то слабо верится.
– Ну да. Не захочу отвечать – промолчу. Врать-то зачем? И мы уже с тобой это обсуждали. Так жить проще.
Курой глянула на напарника, который уже даже и глаза закрыл. Казалось, что если Рон ещё совсем немного упростит себе жизнь, то начнёт храпеть.
– Тогда скажи, почему ты такой бабник? – выпалила теург, заранее победно ухмыляясь.
– А я не бабник, – совершенно спокойно и век не поднимая, ответил оборотень. – Просто не хочу заводить... Как это называется? Серьёзные отношения? Вот их и не хочу. Но потребности-то есть у всех. В том числе и просто поговорить там, приятно время провести. А не только то, что ты подумала. Ну, вот так гораздо проще. С девушками, которые ничего не ждут и ни на что не рассчитывают.
– Ну, так найди такую, которая ни на что не рассчитывает и всё, – посоветовала слегка обалдевшая от такой честности Каро.
– Как у тебя всё просто! – ухмыльнулся оборотень. – Не рассчитывать она неделю будет. В лучшем случае две. А дальше уже наступает постоянство. Со всеми вытекающими отсюда чаяниями, мечтами и претензиями.
– Зато у тебя всё сложно! И чем Вашей Мохнатой Светлости серьёзные отношения не угодили?
– Могу и вернуть вопрос, – пригрозил детектив и тут же сжалился, – но не буду. Боюсь я, детка, семью заводить. Мало ли что со мной случиться может? И что они делать будут? Я имею в виду, жену и – не дай Семеро! – детей. Ты Кархарову супругу видела? А ведь когда-то была милой дварфочкой, из приличной семьи. Сам-то он тоже предками гордиться мог, в жёны отребье какой-нибудь не взял. Вот тебе и вся правда. Кстати, к нашему столу плывёт дико вкусное жаркое!
Рон, встряхнувшись, сел прямо, одаривая хозяйку ресторанчика фирменной улыбкой. А вот Курой даже и есть расхотелось. Тяжкие думы аппетит отбивали: вот сейчас оборотень был предельно откровенным или виртуозно напихал в уши откровенного вранья?
Глава пятнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава пятнадцатая
Получить удовольствие от процесса можно только тогда, когда процесс не подозревает, что он приносит удовольствие
У всех случаются дни, когда кажется, будто мир жаждет твоей смерти. Ни за что-то конкретное. Просто надоел ты ему. Вот и происходит всё, что может довести до состояния битья головой в стену, воя на Луну, приступов бешенства, а то и самоубийства. Любимая чашка разбивается, мопсик жены гадит на недавно начищенные туфли, должники разом заявляют об отсутствии денег, а карта не идёт.
Видимо, сегодня пришёл черёд Алекса страдать. Не успела за Роном и Каро дверь закрыться, как кто-то, настроенный очень решительно, опять взялся за дверной молоток. И Росс, только ещё идя открывать и новых посетителей, естественно, не видя, уже знал, кто к нему заглянул в одиннадцатом часу ночи.
Впрочем, чудеса дедукции для этого и не требовались. Это для обычных жителей Элизия вечер знаменовал окончания рабочего дня. А у аристократии в десять осознанная жизнь только начиналась.
– Приветствую, сын! Рад, что мы застали тебя дома! – с порога заявил отец.
Конечно же, милое семейство застало управляющего «Следа» абсолютно случайно. И ехали они, на встречу не надеясь. Разве можно подумать, будто лорд Леонид сначала денщика своего послал проверить, на месте ли хозяин дома? Нет, такое предположение никак невозможно!
– Что-то ты не спешил нам открывать, сынок! Я вся продрогла на крыльце! Ужасно, что наши предки выбрали именно этот край! Не могли они найти место потеплее? – и сухой поцелуй от матери.
– Как низко ты пал, Александр, – супруга его поцелуем не удостоила, лишь скорбно поджала губы. – Уже сам служишь привратником!
Сын же вообще ничего не сказал, кивнул только эдак свысока. Но чувство собственного достоинства, давившее юному альву на затылок и заставляющее задирать подбородок, не мешало лорду с интересом озираться. Правда, исподтишка.
– Н-да, действительно, недосмотрели они что-то, – пробормотал Росс, закрывая за гостями дверь.
– Кто? – подал голос лорд Леонид, уже успевший вольготно устроиться в гостиной.
Нисколько не смущаясь, благородный альв наливал успевший остыть чай в алексовскую чашку. Иногда его превосходительство умел совсем недурно обходиться без условностей, демонстрируя просто-таки крайнюю демократичность. Естественно, делал он это только тогда, когда ему выгодно было.
– Предки, – хмуро пояснил Росс.
– Какие предки? – наивно поинтересовалась леди Александра, брезгливо приподнимая забытую Каро перчатку. – У тебя были посетители, сынок? В такое время?
– У меня и сейчас посетители, – заметил Алекс, отбирая у матери перчатку и засовывая её в карман. – Говорю, что полностью согласен с тобой. Недосмотрели наши предки. Надо было им гораздо южнее поселиться. Тогда бы у меня имелась прекрасная возможность эмигрировать на север.
– Ты мне грубишь? – до глубины своей, несомненно, бездонной души изумилась альва.
– Ни в коем случае. Я просто обожаю осень в Элизии. Эта влажность прекрасно сказывается на цвете лица и состоянии кожи в целом, – заверил леди почтительный сын.
– Вы видите всё своими глазами! – леди Елена, как верный страж вставшая за креслом своего надменного отпрыска, повела рукой, призывая всех присутствующих убедиться в собственной правоте. – Он безумен! Просто неадекватен! Опустился, грубит, говорит вздор. А уж его поступки и вовсе не поддаются логике. Кстати, дорогая матушка, я бы не советовала вам сидеть на этом диване. Только Семеро знают, кого мой супруг принимал.
Альва деликатно, но выразительно указала взглядом на карман домашней куртки Росса, в который он перчатку спрятал.
– Мило! – улыбкой очень вежливой акулы оскалился Алекс. – Теперь дражайшая супруга решила убедить всех в моей недееспособности? Должен отметить, хороший ход. Впрочем, из недавнего разговора с отцом я уяснил, что душевно больной сын его не устраивает.
– Но у тебя же действительно контузия, – шёпотом и голосом полным муки, словно она вынуждена говорить о чём-то крайне неприличном, напомнила леди Александра.
– У меня контузия, – согласился Алекс. – А ещё трансфузия, диффузия, эффузия и аллюзия[1].
– О трансфузии я не слышал... – сообщил камину Константин.
Насколько Россу было известно, среди молодых аристократов технические науки и их свежие веянья находились в большом почёте. А вот медициной и душеведением больше интересовались юные леди. Поэтому вполне возможно, что про диффузию с эффузией его сын что-то знал. А уж аллюзию с экструзией не мог перепутать ни один альв, получивший классическое образование.
– Хватить балаган устраивать! – прикрикнул лорд Леонид, наигравшийся в демократа и вспомнивший о том, что он глава уважаемого рода. – Мы сюда приехали не в шарады играть.
– А зачем вы приехали? – вежливо уточнил Росс.
– Ты сказал Елене, будто собирался передать права на управление своим имуществом Константину, – напомнил забывчивому сыну сурово нахмурившийся отец. – Или это очередная твоя неумная шуточка?
– Я сказал, что собирался передать ему права на управление той части моего имущества, которая принадлежит роду.
Алекс тоже решил, что лучше уточнить. Альвы, конечно, не дварфы. Но дай им палец – руку откусят. Вместе с головой. А промокая губы салфеткой тебя же и уверят, будто низменные меркантильные соображения их нисколько не заботят.
– Ну, уж на эту лачугу он точно претендовать не будет! Как и на твою... – Елена дрогнула бровями, подыскивая достойный эпитет, – ... контору.
– Большое спасибо! – от всего сердца поблагодарил её Росс. И не поленился поклониться. – Как я понимаю, приехали вы, чтобы у меня эти бумаги выбить?
– Семеро! Что за ужасные слова ты говоришь? – воскликнула фраппированная[2] леди Александра.
– Подождите, вы от него ещё и не такие слова услышите, матушка! – с тщательно скрытым, но всё же прорывающимся через благопристойность удовольствием, пообещала Елена.
– Как это не называй, но я согласен с принятым тобой решением, – лорд Леонид, как истинный мужчина, на женское кудахтанье предпочитал внимания не обращать. – Вменяемый ты или нет – это дело десятое. Но я собираюсь объявить Константина своим официальным наследником. Через твою голову, понятно.
– Но мы не отказываемся от тебя, как от сына, – поспешно заверила Росса мать. – Какой бы не был, ты навсегда остаёшься нашим ребёнком.
– Это-то и печально, – буркнул себе под нос Алекс. – Эрчер, будь любезен, принеси мне из кабинета папку с бумагами. Красную.
– Вы видите? – опять призвала присутствующих в свидетели Елена. – Он документы давно подписал. Просто глумился над нами! Ему доставляет удовольствие играть на нервах. И демонстративно преступать все нормы морали и приличия. Это просто издевательство!
– Издевательством было... – начал Росс слегка подхрипывая от едва сдерживаемой злости. Впрочем, на этом он и закончил. – В общем, вот вам ваши бумаги. Вы вполне можете изучить их здесь, а заодно обсудить мою персону. А можете прямо сейчас выметаться вон. Прошу прощения, но я вынужден удалиться.
– Куда ты собрался? – изумилась леди Александра.
– К Седьмому в Подземье! – рявкнул управляющий «Следом».
И покинул гостиную с такой поспешностью и решительностью, что в честность его слов верилось без труда.
***
Домик на тихой Вишнёвой улице даже отдалённо Подземье не напоминал. Коттедж очень походил на жилье самого Алекса, только сад тут был побольше, а под окнами каким-то чудом до сих пор розы цвели. Два больших куста: тёмно-красные, почти чёрные, и мелкие, беленькие. Хотя как раз эти невзрачные и благоухали так, что казалось, будто дождь пахнет розовым маслом.
Алекс ключом отпёр калитку, придержал её, чтобы не хлопнула, и поднялся на крыльцо. Но словно передумал в последний момент – ни стучать, ни открывать дверь не стал. А сел прямо на ступеньку, опершись спиной о столбик перил, и закрыл глаза.
Сидел он так долго, минут двадцать, не шевелясь, а, может даже, и не дыша.
Дверь в коттедж всё-таки открылась. Из-за створки осторожно выглянула молоденькая нимфа. Увидев ночного гостья, она тихонько вскрикнула, шагнула вперёд, опускаясь на колени, и обняла Росса со спины обеими руками.
– Как дела? – негромко спросил Алекс.
Нимфа, прижимаясь к его лопаткам щекой, быстро зашевелила пальцами. Альву пришлось скосить глаза вниз, чтобы разобрать её жесты.
– Ну да, я пришёл, – кривовато улыбнулся Росс. – Только не уверен, что это настолько значимое событие.
Нимфа зажестикулировала ещё быстрее. А потом кулачком сердито Алекса в плечо пихнула.
– Хорошо-хорошо, тебе лучше знать! Я рад тому, что ты рада, – он перехватил руку девушки, перевернул ладошкой вверх, поцеловал, надолго прижавшись губами. – Пойдём в дом. Ты совсем замёрзла.
Нимфа отрицательно помотала головой и опять пристроилась щекой к спине лорда.
– А если я скажу, что мне хочется в дом?
Она пожала плечами и кивнула.
– Ну, тогда мне хочется в дом. Честно говоря, я тоже замёрз.
Алекс встал и только тут заметил, что девушка выскочила на крыльцо босиком, накинув поверх ночной рубашки вязаную шаль. Впрочем, её волосы, кажущиеся в рассеянном свете газового фонаря у калитки почти белыми, вполне могли сойти за плащ. Они спускались почти до колен, тяжёлыми прядями скользили с плеч, заставляя нимфу горделиво откидывать голову назад.
Девушка даже попытки встать не сделала. Так и осталась стоять на коленях, глядя на Алекса снизу вверх. И едва заметно, самыми кончиками губ, улыбаясь.
– Ну, что ты смотришь, чудо моё? Пойдём...
Альв кашлянул, отводя взгляд в сторону. Казалось, он смутился. Но лордам смущение если и было положено, то только в определённых, оговорённых этикетом, ситуациях.
Хотя в этом доме, между прочим, тоже принадлежащем скромному совладельцу агентства, лишённому всех средств существования, кроме доходов со своей детективной деятельности, Росс позволял себе многое. Может быть, смущение и входило в число прочих попустительств.
Домик этот Алекс приобрёл семь лет назад. Купил втайне от всех. Только Мастерс и знал о его существовании. И лишь потому, что стал свидетелем возникновения в жизни альва причины для его покупки.
Просто однажды игривая сыщицкая дорожка привела их в район, расположенный рядом с портом. Просто в этот же вечер старая шлюха, наконец, осознала: она настолько поистаскалась, что от неё шарахаются даже моряки, едва успевшие с корабля сойти. Просто зрелость у нимф наступает рано и в тринадцать лет они вполне готовы к началу взрослой жизни. А дочери портовой проститутки намедни как раз тринадцать и стукнуло. Просто так совпало: детективы оказались на том же углу, на который мать вывела Ниар для начала профессиональной карьеры. Вот так всё просто.
Маленькая нимфа сразу была готова сделать для своего благодетеля что угодно: хоть постель согревать, хоть сапоги чистить, хоть сутками у ног сидеть. Альв же больше пяти лет моральные принципы проявлял, ограничиваясь отеческими поцелуями в лобик.
Но и тогда, и сейчас в этот дом он наведывался нечасто. Сглазить боялся, привлечь внимание Семерых. А вдруг вот эта ночная тишина, пахнущая белыми розами, исчезнет?
Росс подхватил своё сокровище на руки, ногой открыв дверь в дом. Хотя он мог девушку и на одной руке нести. Молодые нимфы вообще отличаются тонким костяком, а Ниар, кажется, вовсе ничего не весила.
Внутри коттедж пах ещё лучше, чем садик вокруг него: молотым кофе, лимонной полиролью для натирки мебели и чуть-чуть древесным дымом. Каждая комната, напоминала шкатулку: двойные плотные портьеры на окнах и дверных проёмах, тёмная массивная мебель, глубокие кресла и диваны. И нигде нет ни кусочка новомодного атласа, вычурной резьбы и гнутых ножек. Одним словом – Убежище.
Росс устроился в кресле перед почти потухших камином, усадил Ниар к себе на колени. Кочергой расшевелил угли, подбросил пару поленьев, достав их из стоящего рядом дровяного ящика. И всё это одной рукой – второй он нимфу за талию обнимал. А она его – обеими руками – за шею, прижавшись щекой к плечу альва и намурлыкивая какую-то мелодийку, похожую на колыбельную.
– Даже если ты от кого-то отказываешься, это совсем не значит, будто они отказываются от тебя... – задумчиво, но так, словно продолжая прерванный разговор, сказал Алекс, откидываясь на спинку кресла.
Нимфа приподняла голову, просигналив пальцами.
– Да, твоя семья про тебя забыла, – усмехнулся альв. – Только меня-то отсюда никто не заберёт.
Девушка выпрямилась у него на коленях, освобождая обе руки, решительно откинула распущенные волосы за спину и зажестикулировала обеими ладонями. Росс внимательно следил за её порхающими движениями, не перебивая. Заговорил только после того как Ниар рубанула ладонью воздух, словно точку ставя.
– Спасибо, конечно, на добром слове, – усмехнулся Алекс, – но твоя вера в мои силы, кажется, несколько преувеличена. Я столько ошибок наделал. И продолжаю делать. Чаще всего как раз потому, что уверен, как и все остальные: лорды имеют право на всё. Мы Дети Семерых. Всех сразу, скопом. Поэтому хотим – мир переделываем, хотим – другим указываем, как жить. А чаще просто творим, что хотим.
Девушка нахмурилась, показав что-то короткое.
– А вот мне кажется, что я как раз слишком мало думаю, – отозвался Росс. – По сути же я и сейчас берусь других судить и за других решать. Кто мне на это дал право?
Снова тишина и только быстрое мелькание рук, таких белых, что они почти светились в темноте. Хотя, может быть, это были просто отблески огня в камине.
– Да, я ловлю преступников. Но походя разрушаю чужие жизни, понимаешь? Если бы мы не вычислили этого дварфа, то он сейчас всё ещё жил.
Ниар даже губу прикусила, досадливо хмурясь.
– Нет, я не беру на себя роль одного из Семерых. Не они решают, как нам поступить, а мы сами.
Девушка насмешливо вздёрнула брови. Этот жест можно было и без перевода понять: «Да неужели?». И, стиснув ладошками виски альва с такой силой, словно хотела мысли из его головы выдавить, поцеловала – долго, медленно, прочувствованно.
Алекс и не сопротивлялся. В конце концов, какая разница, кто и что за нас решает, если здесь и сейчас в твоём полном распоряжении горячие, словно сердце прямо в них бьётся, губы, прохладные ладони, сжимающие виски и доверчиво льнущая к тебе нимфа?
***
Господин Горх, кажется, начал уже всерьёз жалеть, что обратился к детективам. Кожи-то что? Ну, волкодава посадил рядом с чанами. Авось и прекратилось бы безобразие. А эти... То ночью прибегут о кислом молоке расспрашивать. То с самого утра пытают, у кого мастер кожи свои закупает. Никакого покоя, одни убытки и пользы не видать!
Правда, в этот раз инициатором визита к кожевнику стал Мастерс. Ещё только светать начало, как он уже ломился в дверь Каро. И оборотня совершенно не волновало, что в постель напарница легла всего три часа назад.
– Ты хочешь неделю за бумажками сидеть? – поинтересовался Рон и, не дожидаясь реакции теги, сам же себе и ответил. – Не хочешь. Вот и собирайся.
Вообще-то, перспектива зарыться в список лицензированных охотников всего Элизия и окрестностей действительно прельщала мало. И идея узнать через поставщика кож, откуда пришли тролльи шкуры, казалась здравой. Но не в семь же утра! Только переубедить оборотня не реальнее, чем до Луны дотянуться. Вот и пришлось сначала к Горху тащиться, а потом к неизвестному пока господину Гартару.
Выходя из кэба, Каро подумала, что надпись на папке стоило поменять. Она поименовала дело как: «О испорченных кожах». «О воняющих местах» ему бы подошло больше. Поставщик их заказчика обитал в том же районе, что и семейство Горха. Только с другого его края. Так вот, пахло тут гораздо хуже, чем в мастерской кожевенника. Но, ради справедливости стоит заметить, что лучше, чем на очистных сооружениях.
Да и ещё от видов деваться некуда. У Горха-то все материалы в чанах плавали – не хочешь, не заглядывай. А тут заскорузлые от крови, страшные шкуры, как бахромой украшенные лентами оставшейся плоти, грудами складировали под хлипкими навесами. И да, они жутко воняли. А как может пахнуть гниющее мясо? Впрочем, к этому запаху примешивалось и ещё что-то.
– Голубиный помет и известь, – невозмутимо пояснил дварф, попыхивающий трубочкой у ворот. – В супчике-то мы их дней десять мочим. Сначала скоблим, стал быть, потом сушим растянутыми, а далее в супец. Ну и дальше там.
Каро на это ничего не ответила. Теург очень занята была. Пыталась оставить выпитую чашку кофе в желудке, кашляя, давясь и старательно дыша в рукав.
– Дело понятное, – покивал Мастерс, местного амбре вообще, кажется, не чувствовавший. – Занятие неаппетитное и дурнопахнущее. Но ведь кому-то его делать надо? Верно я говорю, мастер Гартар?
– Верно-верно, – согласился дварф. – Ботинки-то, чай, все носят. Только, небось, думают, что они на деревьях навроде яблок растут. А вот ты мне скажи, парень, с чего ты взял, что я сам хозяин и есть?
– А кто ещё в разгар рабочего дня будет трубочку покуривать у ворот? – очаровательно осклабился оборотень. – Любого работника за такие-то дела немедленно под зад ногой пнут.
По мнению Курой до разгара рабочего дня ещё дожить стоило. Между прочим, служебное время теурга ещё и не наступило. Но у дварфов, видимо, имелось собственное мнение на этот счёт.
– Сметливый ты, как глянуть-то, – усмехнулся в густые, как у гусара, усы Гартар. – А чего вам, таким приметливым, от меня понадобилось? Не за кожами же приехали, верно?
– Верно-то верно, да не совсем. По поводу вашего товара расспросить хотели. Вы вот такую шкурку не встречали?
Мастерс протянул дварфу кусочек чего-то сморщенного, тёмно-коричневого и остро воняющего формалином. Мастер лоскут принял, помял его в пальцах, посмотрел на свет, понюхал и попробовал на зуб. Курой уставилась в низкое тяжёлое небо, наплевав на запах, дыша глубоко и ровно. Не нужно быть экспертом, чтобы понять: Рон всучил поставщику кусок тролльей дермы, трепетно хранимой Яте, но повреждённой при посещении экспертом полицейского управления.
– Это чья ж будет? – удивился дварф. – Никогда такой и не видел. А я-то в деле почитай сорок лет. До этого и отец мой, дед с прадедом.
– То есть, у вас подобной никогда не было? – уточнил Рон, не отвечая на вопрос.
Видимо, не хотел пугать хозяина раньше времени. А то напуганные дварфы они такие, и по башке дать могут. С испугу.
– Не, у нас такого не водится, – помотал круглой головой Гартар. – Иди по другим местам, парень.
– А если к вам такая шкура попала вместе с остальными? Заметили бы, что она отличается? – подала голос Каро, решившая, что падать в обморок от излишней брезгливости – это непрофессионально.
Да и вообще, Рон как-то подозрительно оборотисто взял дело в свои загребущие лапы, отодвинув напарницу за мужественную спину.
– Даже и не знаю, что ответить на это, дочка, – мастер приподнял колпак, продемонстрировав миру сияющую лысину. Которую и поскрёб озадаченно крепкими ногтями. – Вот так и тянет сказать, что, конечно, приметил бы. Но чего уж врать? Каждую кожу я сам не рассматриваю, а мастеровые могут и мимо пропустить. Нам-то что? Наше дело мездру[3] вычистить. А там пусть скупщики разбираются да сортируют. В чём проблема-то?
– А проблема в том, глубоко уважаемый мастер Гартар, что мы с вами сейчас будем пересматривать все ваши запасы в поисках похожего товара, – нежно пояснил Мастерс, ненавязчиво беря дфарфа за локоток.
– Да ты с какой горы рухнул-то, парень? – обалдел хозяин. – Знаешь, сколько их у меня?
– Можем заодно и посчитать, – улыбаясь во весь рот, закивал оборотень, – Поштучно.
– На это ни один день уйдёт! – попытался вразумить впавшего в слабоумие посетителя кожевенник.
– Всё лучше, чем бумажки перекладывать, – не согласился Рон.
Кстати, с этим замечанием Каро могла бы и поспорить. Идея найти стоматолога по спискам теургу казалась всё более заманчивой. Даже с учётом того, что на перебор шкур могли уйти дни, а на бумаги недели. Но листы не выглядели так отвратно. И не пахли. И не были измазаны кровью. А ещё на них не висели клочья мяса.
Останавливало только одно: Мастерс наверняка мужественно отодвинет её в сторону и начнёт проверять кожи сам. А вот за списки он точно засадит Каро, мило самоустранившись от столь многотрудного дела. Получалось, что иногда полезно промолчать, нежной барышней побыть, согласиться на не слишком приятное занятие.
– Знаешь что, господин хороший? – дварф, наконец, сообразил: от таких посетителей дешевле избавиться, чем вежливость проявлять. – Шёл бы ты отсюда по-хорошему. А не то я ребят кликну...
– Обязательно кликните, обязательно, – тоном заботливого доктора заверил его оборотень, целеустремлённо увлекая хозяина к навесам. – Они нам помогут нужное искать. Понимаете, уважаемый мастер Гартар, шкура-то это непростая. А я бы сказал, золотая. В смысле, что вы из-за неё на деньги попасть можете. Сняли-то её с тролля. Так что, придётся нам поискать. Уж не обессудьте...
Тут дварф не нашёл, что возразить. Кожа тролля, найденная в твоей собственной мастерской – это серьёзно. Дело пахло не только каторгой, но и значительным штрафом. Ведь каждому дварфёнку известно: элизийское правосудие приписывает штрафы, где может – даже и висельникам. Где нельзя, приписывает тоже. А вдруг заплатят?
***
– Свеженькая... – глубокомысленно изрёк Мастерс, изучаю шкуру, расстеленную на полу.
– Да нет, – не менее глубокомысленно ответил Гартар, мнущий пятернёй подбородок. – Дня три как привезли, не меньше.
– И кто ж вам её привёз-то? – покосился на дварфа оборотень.
– Да почём ж мне знать? – изумился хозяин мастерской. – Они ж, чай, не подписывают. Те кожи, что с больших ферм, понятно, узнать можно. По клеймам. Клеймят они скот. Но я же и у мелких перекупщиков беру. А те и у крестьян, и у охотников, и у браконьеров, бывает, скупают. Видишь, эта-то в куче с лосиными валялась. Стал быть, как раз из таких.
– Законы нарушаем, значит? – ухмыльнулся Рон. – Приобретаем товар у браконьеров, да ещё когда сезон на зверьё не открыт?
Дварф только отмахнулся от него.
– Зубаскаль-зубаскаль, всё одно ничего не докажешь. Да и до лосей ли тут? Жареным, понимаешь, запахло.
По мнению Каро воняло тут отнюдь не жареным, а всё тем же – гнилым мясом.
– Ну, в общем, господа и дамы, приходиться признать, что мы в тупике. Опять, – хмыкнул оборотень.
И сунул руки в карманы брюк, покачиваясь с носка на пятку. Кажется, так ему размышлялось лучше. Курой подмывало промолчать и не дать напарничку отвертеться от бумажной скукотищи. Но в деле имелся и её собственный интерес.
– Вообще-то, я кое-что могу сделать, – сообщила она, старательно разглядывая грязный дощатый пол. – Убийство дело такое, оно потоки очень сильно искажает. Фонит, если по-нашему. А по-твоему пахнет. Ты просто пройдёшь по пути, который эта шкурка проделала.
– Так это ж некромантия! – выпалил Мастерс.
Теургу удалось-таки всерьёз поразить оборотня. У Рона даже лицо вытянулось, а брови едва не до волос задрались. Да и вся физиономия выражала искреннее, мальчишеское какое-то недоумение.
– Никаких некромантий! – решительно отрезал дварф. – Одно дело шкура тролля, которая то ли была, то ли её и вовсе никто не видал. И совсем другое мертвяки. Я, может, и самого Седьмого не боюсь! – Гартар, как и все дварфы, бывший мужчиной смелым, но осмотрительным, тут же поплевал через плечо и сложил отвращающий знак. – Но только якшание с упырями никого до добра не доводили. А вот до чего они довести могут – это я, господа хорошие, сказать могу. До плахи, вот до чего!
– Ну, это не совсем некромантия, – застеснялась тега, ещё в колледже понявшая, что грань между некоторыми вещами очень тонка – толщиной всего в несколько определений. – Во-первых, тут у нас не труп, а только шкура. А, во-вторых, тролли-то лишь условно разумны. Понимаете, дело в трактовке...
– Чхать я хотел на трактовки! – заволновался хозяин. – Ты мне, дочка, прямо скажи. С Седьмым дело иметь будешь или нет?
– Нет! – глядя прямо в глаза дварфу отрезала тега.
И действительно, никаких дел с Седьмым она иметь не собиралась ни сейчас, ни в будущем. Другое дело изначалье. Но ведь Гартар спрашивал не о природе силы, с которым хотела оперировать теург.
– Растёт ребёнок... – тихо, так, что услышала только Каро, пробормотал за её спиной оборотень.
На это девушка отвечать не собиралась. Только плечом раздражённо дёрнула.
– А чего ты то же самое не сделала с куском, который Яте приволок? – уже в полный голос поинтересовался Мастерс.
– Так там маленький огрызочек был, – снизошла до объяснений тега, показывая пальцами размер фрагмента. – К тому же, обработанный всяким-разным. Да ещё я думала, что на нём тень от проклятья лежит. А тут нетронутая шкура.
– Ну, ежели так... – мастер опять поскрёб лысину под колпаком.
– Только я попрошу всех отсюда удалиться, – решила закрепить успех теург.
– Это ещё зачем? – подозрительно прищурился дварф. – Порча имущества какая возможна или что?
– Просто... – Курой замялась, сообразив, что фраза: «Это зрелище не для слабонервных!» – делу вряд ли поможет. – Просто посторонние могут помешать мне работать.
Всё-таки, хорошо, когда окружающие не знают тонкостей того, чем ты занимаешься. Всегда можно сослаться или на профессиональную тайну, или на то, что присутствующие мешают тонкому процессу. И объяснять ничего не нужно, и всегда есть возможность спихнуть неудачу на других.
