Текст книги "Кофе с ограблением"

Автор книги: Катарина Ингельман-Сунберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

46

Когда будильник прозвенел полседьмого, Марта вздрогнула. Многие пожилые люди просыпаются рано, но не она – в ее мире это было безбожное время, предназначенное для птиц, преступников и неотесанных юнцов, которые еще не ложились. Она неохотно встала, приняла душ и оделась. Когда надзиратели выпустили ее наружу в семь часов, она поплелась на кухню. Здесь не было никаких кухонных островков или других изысков. Но это было даже к счастью для нее, поскольку в противном случае она просто запуталась бы.

Марта достала молоко и прочие продукты из холодильника и нашла овсяные хлопья и мюсли в шкафу. Чашки и тарелки находились на полках над мойкой, а столовые приборы лежали в ящиках под ней. Зевая, она сварила яйца и приготовила кашу старинным способом, в кастрюле, накрыла на стол и достала хлеб, сыр, ветчину и мармелад. А закончив со всем этим, села на свой стул с чашкой кофе в руке. Но она обошла вниманием Лизу, девицу с жевательной резинкой. Перед ее местом во главе стола не стояло ничего.

Женщины входили одна за другой, и Марта представлялась им. Они здоровались, садились и спокойно ели свой завтрак в тишине. Когда немного спустя с шумом вошла Лиза, все оглянулись. Она явно встала не с той ноги, и ситуация не улучшилась, когда обнаружилось, что, в отличие от других, о ней забыли позаботиться.

– Где моя чашка?

– Наверное, в шкафу, – ответила Марта.

– Тогда принеси ее, – скомандовала Лиза.

– Тарелки находятся на верхней полке, а чашки на нижней. Стаканы стоят на мойке.

Девицы прекратили есть, и в комнате воцарилась тишина. Марта жевала свою кашу, периодически запивая ее кофе. Напряжение явно нарастало, но она была слишком старой, чтобы обращать на это внимание.

– Принеси чашку и поставь все остальное! – прорычала Лиза.

– Пожалуй, я сделаю для тебя это завтра, хотя кто знает. Для меня ужасно важно, как ко мне относятся.

Лиза ударила по чашке Марты так, что кофе выплеснулся на стол, но та, ожидавшая чего-то подобного, спокойно наполнила чашку снова и продолжила есть кашу. Потом она повернулась к своей соседке.

– Она всегда такая несносная по утрам?

Никакого ответа. Кто-то закашлялся, у кого-то ложка со звоном упала в тарелку, и девицы молча обменялись взглядами. В следующее мгновение Марта почувствовала, как кто-то вытащил из-под нее стул, схватил за блузку и дернул вверх.

– Мой кофе! – заорала Лиза.

– Есть еще чай, – сказала Марта и спокойно убрала ее руки со своего воротника.

Девицы перевели дух, потом кто-то сдавленно хихикнул. Затем еще кто-то, и скоро все хохотали в голос. Лиза сверлила Марту взглядом, но та знала, что она ее не тронет. Она правила другими заключенными под угрозой прогулки в баню, но с Мартой все обстояло иначе. Стоило ей привести туда почти восьмидесятилетнюю даму и задать ей взбучку, она сама проиграла бы, и прекрасно это понимала, как и другие.

– Садись и завтракай, а потом я помою посуду, – сказала Марта.

Лиза сделала вид, что не услышала ее, но принесла себе чашку, налила кофе и села. Потом молча сделала себе бутерброд с сыром, а когда закончила есть, встала и вышла из комнаты. Марта спросила себя, когда и как она отомстит.

47

Петра дремала в метро, когда ей на глаза попались заголовки о большой краже картин в Национальном музее. Прошло ведь не так много лет со времени предыдущего ограбления, и ей стало интересно, не та ли самая компания вышла на дело снова, но в газетах было написано не слишком много. Полиция хранила молчание, и сначала они даже не сообщили, что именно пропало. Как раз тогда Петра не отслеживала ситуацию с особым вниманием, поскольку она и ее друг сильно поругались и одновременно ей пришлось готовиться к серьезному зачету. Гранд-отель и уборка ушли на второй план, и только после сдачи зачета ее жизнь вернулась в нормальную колею, и она встретилась со своим парнем. Поговорив, они помирились и, чтобы отпраздновать это событие, купили «горящие» путевки в Египет. А по возвращении она, отдохнувшая и загорелая, вернулась к своей подработке в отеле.

Как раз тогда выяснилось, что украденные полотна принадлежали кисти Моне и Ренуара. Она сидела в библиотеке и листала старые вечерние газеты, когда увидела их на фотографиях. Ее прямо в пот бросило. За исключением шляпы и усов на творении Ренуара и дополнительных парусников на пейзаже с видом Шельды, они выглядели точными копиями картин, которые она забрала из апартаментов принцессы Лилиан. Тогда они показались ей плохими репродукциями, но вдруг ей в руки попали… Хотя, наверное, было бы довольно странно, если бы преступники оставили украденные шедевры в номере отеля всего в сотне метров от Национального музея. К этому времени их наверняка уже давно вывезли из страны. Однако навязчивая мысль не отпускала, и, если задуматься, ее картины имели на удивление красивые рамы. Так часто бывало, благодаря приличному обрамлению даже худшие репродукции выглядели довольно профессиональными.

Петра грызла ногти и не могла сосредоточиться. Картины исчезли с ее тележки, но, пожалуй, все еще находились в пристройке. Ей стоило поспрашивать о них, но, с другой стороны, это было рискованно. Окажись они настоящими, она, пожалуй, могла попасть в беду, поскольку поменяла их без приказа свыше. Шедевры за тридцать миллионов…

Она огляделась. Как обычно, в баре было шумно, а люди на «Веранде» сидели и ели. Если сходить в Национальный музей и попросить их показать репродукции Ренуара и Моне, она, наверное, смогла бы сравнить их со своими визуальными воспоминаниями картин из апартаментов. Подумав немножко, она улыбнулась собственной глупости. Зачем куда-то идти, когда можно просто посетить нужную страничку в Интернете. Она спустилась в находящийся на нижнем этаже компьютерный зал.

Там быстро открыла веб-сайт Национального музея и нашла его коллекции. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти интересующие ее полотна. Цветной принтер отеля находился около нее, она нажала на «Печать», забрала полученные копии, вернулась к компьютеру, навела чистоту, чтобы не оставлять следов, и, прихватив с собой сумочку с распечатками, поспешила в пристройку. Ей требовалось убедиться, какие же картины она забрала из апартаментов, и тогда было просто необходимо поискать их еще раз. Где-то ведь они лежали, не могли же они исчезнуть бесследно. Если, конечно, кто-то не обнаружил их и не догадался, что это не грошовые репродукции, а шедевры за тридцать миллионов крон…

48

Когда Аллансон пришел с сумкой-тележкой в дом престарелых «Диамант», его мать Долорес спала у себя в комнате. Он подождал немного в общей гостиной, но ему это быстро надоело, и он решил разбудить ее. Она проснулась от шума открывающейся двери и сначала явно не поняла, что происходит, но, узнав сына, ласково улыбнулась ему.

– Ах, мальчик мой, как приятно тебя видеть!

– Поздравляю с днем рождения, мама. – Аллансон подошел и заключил ее в свои объятия.

– Спасибо, дорогой. Хотя стоит ли поздравлять человека с тем, что он стареет? Наверное, надо поступать наоборот, каждый раз приспускать флаг и выражать соболезнование.

Аллансон поставил на стол картонную коробку с пирожными.

– Здесь немного сладостей, и еще у меня есть для тебя подарок. Что скажешь о сумке на колесиках?

– Чтобы положить в нее пирожные?

– Нет, там ты сможешь хранить шерсть, одеяла, пледы и все такое.

– Для этого она хорошо подойдет. Поставь ее в угол, а потом мы попьем кофе.

– Мне надо сначала вынуть из нее бумагу.

– На это у нас нет времени. Я потом попрошу сестру Барбару освободить ее. Чашки здесь, только будь добр, принеси, пожалуйста, кофе.

Аллансон сделал, как сказала мать. Он всегда так поступал и не считал нужным ей перечить. Он накрыл на стол и сходил в общую гостиную к кофейному аппарату, потом взял картонку и достал сдобный батон и пирожные. Мать села на диван и указала ему на кресло.

– Помнишь, как ты был маленьким мальчиком и собирал бруснику?

Аллансон кивнул. Сегодня мать, похоже, хотела рассказать о том случае, когда они ходили в лес и увидели следы волка. Это была длинная история, и она явно собралась пройти ее до конца, поэтому он положил им обоим пирожные и разлил по чашкам кофе в надежде, что от сладкого с горячим напитком пожилая женщина быстро утомится и заснет. Как бы он ни любил ее, его нисколько не радовала перспектива снова услышать то, что он давно знал наизусть. Он откинулся на спинку кресла и подумал, что через час или два она будет крепко спать, и тогда он сможет отправиться к Янсону.

Строительные рабочие уже разошлись по домам, и в пристройке не было ни души. Петра подошла к доске объявлений с целью посмотреть, кто использовал тележку после нее в тот день, когда она забрала картины из апартаментов, но график уборки давно поменяли. Тогда она начала бродить по помещениям в надежде найти два пропавших полотна и обыскала все, но напрасно.

Она пришла в отчаяние и начала ругать себя на чем свет стоит за то, что так беспечно оставила их на тележке. Отныне она решила относиться с уважением к любой картине, никогда ведь не знаешь, какой художник создал ее. Она продолжила поиски в подвале и на складе, а потом, уставшая, вернулась в пристройку. Ее руки дрожали, когда она прикуривала сигарету. Что она натворила?

Она зажгла огонь, но вспомнила, что в пристройке запрещено курить, и, поскольку ей не хотелось спускаться в бар, решила поступить как в школе: пойти с сигаретой в туалет. Она отправилась туда и, пока курила, изучала лепнину на потолке и красивые раковины. Они хорошо смотрелись на голубом фоне, а изящные, немного вычурные краны выглядели так, словно они из какого-то дворца. Жаль, что рабочие устроили здесь такой беспорядок. Они выбрасывали сюда банки из-под краски, кисточки, бумагу и прочий мусор. Даже если пристройка не использовалась, туалет ведь можно было сохранить в приличном состоянии. Она закончила курить, смыла окурок в унитаз и убрала подальше несколько мешков с мусором и ведерок с краской, которые стояли у стены. Исключительно в силу привычки, поскольку не терпела беспорядка и по возможности старалась всегда разбираться с ним даже в собственный выходной. За стремянкой стоял ящик с вещами с надписью: «Городская миссия». Петра остановилась перед ним как от удара: в его дальнем углу виднелись две картины.

49

Петра убрала в стороны все, что лежало сверху, и дрожащими руками достала картины из ящика. Они оказались теми самыми, из апартаментов принцессы Лилиан, и, оглядевшись в поисках ровной поверхности, она выбрала столик перед зеркалом и положила их на него, а потом открыла свою сумочку и достала цветные копии похищенных шедевров. Все правильно, за исключением шляпы, слишком пышных усов и множества парусников на аналоге творения Моне, они совпадали целиком и полностью. Она перевернула полотна и посмотрела их тыльную сторону: там находились регистрационные номера, и она увидела, что картины нарисованы на холсте. И обе имели золоченые рамы. Подумав, она вспомнила, что не видела таких на картинах в других апартаментах, но на этом ей пришлось закончить свои исследования, поскольку она услышала шум шагов и голоса у входа в пристройку. Судя по ним, ее уединение собирались нарушить бармен и новая девица с ресепшена.

Петра затаилась в туалете, чтобы ее не обнаружили. В дальнем конце коридора находилось временное складское помещение для мебели из комнат, где проводились малярные работы. Пожалуй, парочка направлялась туда. Она подождала, пока их шаги затихли, и подняла аналог Ренуара, чтобы поставить его назад, и тут с удивлением обнаружила краску на своем большом пальце. Кто-то, вероятно случайно, испачкал картины. Наверное, строители или буйная рок-звезда, которая одно время занимала апартаменты… Хотя к тому времени она уже поменяла картины, а раньше там жили старики…

Она достала носовой платок, смочила его и осторожно провела им по полотну, а дойдя до шляпы мужчины, увидела, как она легко стирается. Петра проделала ту же процедуру с картиной Моне, и один из парусников сразу исчез, даже без особых усилий.

Значит, эти милые пожилые люди из апартаментов принцессы Лилиан… Петра с трудом удержалась от смеха. Полиция целой Швеции подключилась к этому делу, но никому не удалось найти картины, пенсионеры одурачили всех. Ее первой мыслью было поспешить к стойке дежурного администратора и рассказать о своем открытии, но потом она услышала крик, за которым последовали стоны и смех, – бармен и его девица явно взялись за дело.

Она быстро вернула свои находки в ящик, а потом задумалась. Если картины так искали, рано или поздно полиция должна будет предложить награду за них… Студенческий кредит закончился, и работа уборщицы ей наскучила, а небольшое вознаграждение решило бы ее проблемы. Если забрать полотна домой и подержать их у себя, она могла бы сказать, что сделала это с благими намерениями. Она же фактически не украла их, а просто нашла среди мешков с мусором и всяким хламом в туалете и взяла к себе на время, пока пыталась найти для них другое место в отеле… Так она могла все объяснить, и это вроде звучало правдоподобно. Потом, поняв, насколько ценные вещи попали к ней в руки, она сразу же позвонила бы в музей или в полицию, смотря по тому, кто предложил бы награду. Государство ведь обычно платило тому, кто находил клады с золотом и серебром, так что оно должно поощрить и того, кто спас дорогие произведения искусства, подумала она. А прессе она могла рассказать, как счастлива оттого, что ей удалось спасти шедевры для потомков. Это был очень надежный сценарий.

Дверь открылась, и она услышала шаги в дальнем конце пристройки, они приближались. Бармен и его девица! Они даже не прятались особо, а громко разговаривали и целовались. Она снова притаилась в туалете, открыла крышку унитаза и села на него, размышляя, что ей сказать, если ее обнаружат здесь, а потом вспомнила, как люди обычно торопливо уходят, увидев кого-нибудь «на горшке», и немного успокоилась. Она слышала, как они прошли мимо и вызвали лифт, и осмелилась пошевелиться, только когда его двери сработали снова, но не встала сразу, а еще немного посидела, с благодарностью думая о любвеобильной парочке. Благодаря им она смогла спокойно оценить ситуацию и теперь знала, что ей делать с картинами.

50

Хинсеберг, место, где можно провести лето! Пусть здесь нет бара, как в Гранд-отеле, и ресторана «Веранда», не подают жареного гуся и торта безе. Марта ворочалась в кровати и мучилась бессонницей. Было жарко, но, к сожалению, она не могла подойти к окну и открыть его настежь – тюрьма не шикарная гостиница. Марта откинула в сторону одеяло, взбила подушку и легла снова, но сон не приходил, поскольку она постоянно думала о Лизе. Пожалуй, она совершила глупость, выступив против нее, но стоило Марте увидеть эту девицу, в ней проснулся дух сопротивления. Ладно, сделанного не воротишь. Утром она собиралась накрыть стол для всех.

Придя на кухню на следующий день, Лиза притворилась, что в появлении столовых приборов и посуды на ее месте нет никакого события, а просто села и начала завтракать. Как обычно, она не отличалась красноречием и даже не поздоровалась с Мартой. И, держа чашку с кофе обеими руками, время от времени поглядывала через окно на улицу. Марту заинтересовало, что с ней происходит, ведь ее самочувствие явно оставляло желать лучшего. Во всяком случае, если судить по мрачному выражению лица, серой коже и растерянному взгляду. Если кто-то обращался к ней, она бормотала что-то неразборчивое или просто не отвечала. Немного позднее в спортивном зале Марта решила поговорить с ней.

– Привет, – сказала она.

– Ничего себе, какого черта ты здесь делаешь?

– Даже динозавру надо держать себя в форме.

В комнату вошли несколько девиц и направились к беговым дорожкам. Лиза не обратила на них внимания, положила мат и начала делать упражнение на пресс.

– Я слышала, ты скоро поедешь в отпуск, – сказала Марта, подождав, когда Лиза сделает перерыв, но в ответ услышала лишь ворчание.

– Ты не рада?

Лиза легла на живот и приступила к отжиманиям. Марта пожала плечами и взялась за гантели.

– Знаешь, когда подойдет мой отпуск, мне будет некуда идти, – сказала она немного спустя, снова попытавшись вызвать Лизу на разговор. – Я оставила дом престарелых, и сейчас одному Богу известно…

Лиза, которая уже направилась к велотренажеру, резко остановилась.

– Добро пожаловать в реальность. Мы, кто сидит здесь, всегда теряем наши квартиры, а на производстве зарабатываем на сладости и курево, но не более. Если нет родителей или мужика, которые будут содержать нас, мы становимся бомжами. А потом еще власти удивляются нашему возвращению в преступный мир.

Марта никогда не задумывалась над этим. Как тогда вернуться к нормальной жизни после отсидки?

– Насколько я понимаю, у тебя богатое прошлое? – продолжила она.

– Я не хочу разговаривать об этом.

– Но…

Лиза повернулась и вышла из зала.

В течение нескольких дней она правила своим королевством, как и прежде, и старательно не замечала Марту. Так продолжалось довольно долго, и Марта обрадовалась, услышав, что Жвачка получила отпуск. За день до отъезда Лизы они столкнулись в прачечной, и Марта вздрогнула от неожиданности.

– Сейчас тебе страшно, не так ли? – сказала Лиза, увидев Марту. Она стояла в углу в ожидании, когда машина закончит отжим, но вдруг проскользнула мимо Марты и встала в дверях, перекрыв ей путь к отступлению. – Небось поджилки трясутся. Как ты осмеливаешься ходить одна по моим владениям?

С потолка шел слабый свет, и в комнате пахло сырой шерстью и стиральным порошком. Пол был влажный, в углу стояла корзина с бельем. Марта попыталась сделать вид, что абсолютно спокойна, но ее сердце билось быстрее обычного. Она пришла в прачечную посмотреть, справится ли со стиральной машиной без посторонней помощи, и никак не рассчитывала встретиться с Лизой.

– Эта машина хорошая? – спросила Марта и кивнула в сторону ближайшего аппарата. Она надеялась, что ее голос звучит как обычно.

– Проверь сама. Сунь голову в барабан, а я запущу ее, – ответила Лиза и закурила сигарету.

Марта притворилась, что не расслышала издевку, и закашлялась от табачного дыма.

– Твое белье? – спросила она и показала на одну из работающих машин.

– Да, я как раз собиралась закончить стирку.

Марта сделала попытку уйти, но Лиза не позволила ей пройти мимо себя.

– Хинсеберг – аквариум, ты не думала об этом? Вертухаи контролируют все, за исключением данного помещения и бани. Садись. – Она показала на скамейку около стиральных машин.

– Я собиралась уйти и подождать, пока ты закончишь.

– Нет, садись.

Марта постояла несколько секунд в нерешительности, а затем села.

– Послушай, насчет картин. Я думала об этом, – сказала Лиза и сняла табачную крошку с языка. – Ренуар и Моне – они же стоят кучу денег.

– Для того, кто найдет их, да.

– Начнем с начала. Где они?

– Не знаю. Нам удалось украсть одни из самых ценных картин в Швеции, но потом они исчезли, когда мы забирали выкуп. Мне самой интересно, нет ли здесь какой-то связи. Может, кто-то выследил нас и забрался к нам в номер, пока мы отсутствовали?

Лиза сделала шаг вперед и встала вплотную к Марте. Слишком близко, подумала та.

– Пусть у тебя и первая ходка, но ты, похоже, ничего не поняла. Мы здесь все держимся вместе. Выкладывай сейчас же, где картины?

– Они были в нашем номере, когда мы оставили Гранд-отель, а когда вернулись, их там уже не было. Больше я ничего не знаю.

– В каком номере?

– Почему я должна это говорить? Вы обычно не раскрываете, где храните краденое, меня ты не обманешь, – сказала Марта. – И картин ведь там больше нет.

– Да, но тогда это не играет никакой роли.

– Понятное дело, конечно. – Марта задумалась. – Да мне самой интересно, что случилось, кто проник в апартаменты принцессы Лилиан, чтобы украсть полотна. Наверняка кто-то знающий, ведь мы их замаскировали.

– Замаскировали?

– Ты бы видела, как они выглядели, – сказала Марта и не сдержала улыбки. – Мы нарисовали шляпу и парусники на них так, чтобы их не смогли узнать. И все равно картины исчезли.

Лиза стряхнула пепел с сигареты и сделала глубокую затяжку.

– Кто-то, возможно, узнал картины и продал их.

– Но кто? Мы отсутствовали только двадцать четыре часа.

– Персонал отеля или другие гости. Если, конечно, картины просто не поменяли.

– На их месте на самом деле висели две новые, когда мы вернулись, – вспомнила Марта.

– Видишь, разве я не права?

– Но полиция обыскала весь отель. Они ничего не нашли. И мы должны были вернуть картины, когда получили выкуп.

– А вы получили его?

– Деньги исчезли. – Здесь Марта позволила себе немного солгать, поскольку у нее не было никакого желания рассказывать, что часть выкупа им удалось спасти и что сейчас она лежала и ждала их в водосточной трубе.

– Послушай, ерунда какая-то получается. Вы хапнули огромный куш, но потеряли и добычу и выкуп.

– Да, но это же не так легко. Первое преступление, знаешь. И картины жалко, конечно.

Лиза подошла еще ближе и наклонилась над Мартой, и та в какой-то момент даже подумала, что девица собирается потушить окурок о ее лицо.

– Полиция допрашивала уборщиц?

– Не знаю. По-моему, они допрашивали всех.

– Кто-то из персонала, наверное, забрал картины. Небольшие деньги смогут развязать им язык.

– Но я буду сидеть здесь целый год.

– У меня завтра начинается отпуск. Я могу помочь тебе, но тогда хотела бы иметь десять процентов от суммы выкупа.

– Деньги исчезли, я же сказала.

– Послушай, дорогуша, шутки в сторону. Я допускаю, что часть денег исчезла, но не все. И картины наверняка где-то лежат. Либо их снова продали, и тогда пиши пропало, либо они спокойно валяются у кого-то. Любой в отеле мог узнать их и просто ждет, когда полиция объявит о награде.

– Ты права. Мне такое и в голову не пришло.

– Преступление – это профессия. Тебе нужна помощь. Ты, конечно, чертовски старая, но умнее от этого в нашем деле не стала. – Лиза смерила Марту взглядом. – Я проверю по своим каналам и, когда найду картины, получу свои десять процентов. Мы обе на этом заработаем.

– Я не знаю, я же не одна все делала и не могу решать за всех, – ответила Марта.

– Послушай меня, это уже не играет никакой роли. Ты рассказала мне достаточно, чтобы я смогла разобраться со всем сама. Неужели думаешь, я буду делиться? Это станет тебе уроком, здесь, на зоне, нельзя говорить слишком много и никому верить тоже.

– Но…

– Извини. – Лиза подошла к стиральной машине и достала свое белье. – Пожалуйста, твоя очередь, божья коровка.

В ночь перед отпуском у Лизы сильно разболелся живот, она пролежала целый день и следующий тоже, и в результате она и ее куратор так и не отправились в дорогу. Никто, кроме Марты, не знал, почему так получилось. У нее все еще оставалось кое-что из трав Граблей – никто ведь не обыскал отражатель ролятора.