Текст книги "ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Картер Браун
ПСС, т.10. Стерильно чистые убийства

Исчадие ада
(Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

Голова была красива, молода и мужественна. Зачесанные назад густые волнистые волосы открывали широкий лоб. Полные губы были растянуты в самодовольной, слегка презрительной усмешке, и я невольно подумал, над чем мог подсмеиваться вот уже целых пять лет этот человек.

– Симпатичный малый, – пробурчал шериф Лейверс. – Как вы считаете, Уилер?

– Лично мне не по душе его полнейшая отрешенность, шериф, – вежливо ответил я. – Но, очевидно, это вопрос вкуса.

– Лейтенант не одобряет, Чарли, – с кислой миной пробормотал шериф, – так что, полагаю, тебе лучше убрать его назад на полку.

Чарли Кац, служащий морга, облегченно вздохнул, когда водрузил огромный стеклянный сосуд обратно на полку. Внутри него голова, аккуратно отделенная по шее от туловища, легонько запрыгала вверх и вниз, когда закачался формалин. Внезапно у меня перед глазами ясно возникла картина моего детства. Тетя Клемми была настоящей кудесницей по части домашних заготовок, и я подумал, как бы она отреагировала на такую…

– Вот уже пять лет эта голова здесь, у меня, – чуть ли не мечтательно сообщил Чарли Кац. – Поверите, я вроде бы привязался к ней. Мне ее будет немного недоставать.

– И вы придумали для него имя, Чарли? – не удержался я.

– Джон, как же иначе? – ответил он, усмехаясь. – Понятно, лейтенант?

– Морг – не место для упражнения в остроумии, Чарли! – проворчал шериф. – Джон… а дальше? Что еще?

– Баптист[1]1
  Баптист – Креститель (англ.); Иоанн Креститель был обезглавлен по приказу царицы Саломеи.


[Закрыть] он, полагаю, – изрек я со вздохом. – Чарли здесь прочно стоит на ногах только потому, что изучает Библию, шериф. Про Саломею и все такое прочее. Разве вы не знали?

Кац, казалось, был раздосадован.

– У вас готовы ответы на все вопросы, лейтенант. Раз уж вы такой умник, почему, скажите, вы не нашли до сих пор все остальное, полагающееся к этой голове?

Я брезгливо поморщился.

– Через пять-то лет?

– Пошли отсюда, Уилер, – распорядился Лейверс. – Если задержусь тут дальше и продолжу разговор с Чарли, то начну путать морг с сумасшедшим домом.

Кац неожиданно захихикал.

– Ну как вы можете так говорить, шериф? Я тут неплохо работаю, и вы об этом знаете!

– Точно, – пробурчал Лейверс, направляясь к выходу, – но если встанет вопрос о том, кого я предпочту для компании, тебя или одного из этих мертвецов, я остановлюсь на последнем.

Чарли непонимающе посмотрел на меня, когда дверь за шерифом захлопнулась.

– Знаете, лейтенант, – пожаловался он, – временами мне кажется, что я не по душе шерифу.

– На самом деле он считает вас весьма привлекательным малым, – успокоил я, – просто шериф из тех людей, которые не любят выставлять свои чувства напоказ.

Я вышел через ту же самую дверь, что и шериф, и порадовался, какой стоял ясный, погожий день, даже угрюмые стены морга сверкали под солнечными лучами. Лейверс уже сидел на заднем сиденье своей служебной машины, с явным нетерпением ожидая меня. И в тот момент, когда я устроился рядом с ним, машина полетела по дороге.

– Ну и что вы обо всем этом думаете, Уилер? – спросил шериф через пару минут.

– О чем? О голове?

– О чем же еще?

– Ну, с вашей стороны, конечно, было весьма любезно взять меня полюбоваться местными достопримечательностями, шериф, но не беспокойтесь, я вовсе не мечтаю получить эту мертвую голову в подарок. Но какого черта она торчала целых пять лет в этом морге?

– Она попала туда как улика одного из нераскрытых преступлений, – неохотно сообщил он. – А сейчас, спустя пять лет, мы получили впервые какую-то зацепку, путеводную ниточку.

– Чье-то подписанное признание? – осведомился я на всякий случай, хотя в душе совершенно не верил в такую возможность.

– Точно. Но не того сорта, который вы, очевидно, имеете в виду.

Я шумно вздохнул, вложив в этот звук столько презрения и недовольства, сколько считал допустимым.

– Сделайте одолжение, шериф, говорите на понятном английском языке, предпочтительно без особо длинных слов, чтобы даже такой тупой лейтенант, как я, мог вас понять.

– Полагаю, с этим лучше повременить, пока мы не возвратимся назад в офис, – проворчал Лейверс, – это долгая история.

Но и когда мы оказались в офисе, он, похоже было, не спешил приступить к изложению этой «долгой истории». Удобно устроившись за своим огромным письменным столом и зажав зубами сигару колоссальных размеров, он неторопливо принялся ее раскуривать, выпустил огромное облако сизого дыма к потолку (я всегда поражался, где он достает столь скверно пахнущие сигары!), дождался, когда оно более или менее рассеялось, но так и не заговорил.

– Может быть, это государственная тайна? – не выдержал я. – Вы хотите сначала получить на меня допуск у ФБР?

– Да нет, я просто раздумывал, с чего начать, – пробормотал он миролюбиво.

– Начнем с головы, – предложил я. – Как случилось, что я ее прежде никогда не видел?

– Все произошло до вашего появления в моем офисе. По всей вероятности, многие предпочитают забывать о своих ошибках. В этом деле мы не продвинулись ни на шаг вперед, голова в свое время так и не была опознана. Так что через определенный срок, как я уже говорил в морге, она попала в раздел нераскрытых преступлений, вот тогда-то Чарли и оставил у себя этот стеклянный сосуд.

– Откуда она тут взялась? Из чьего-то ночного кошмара?

– Вы знаете Санрайз-Вэлли?

– Слышал про эту долину. Она милях в двадцати – тридцати от города, не так ли?

– Почти у самой границы территории округа, – печально сообщил он. – Еще бы пара миль, и это преступление стало бы не нашей проблемой.

– Мне не хотелось бы вас подгонять, шериф, – произнес я на этот раз предельно вежливо, – но вы не возражаете, если я пошлю за кофе и сандвичами? Учитывая, с какой скоростью идет повествование, можно предположить, что вы закончите его лишь через неделю.

Физиономия шерифа побагровела.

– Крайне важно, чтобы вы, Уилер, ознакомились со всей подноготной! – бросил он. – Мы столкнулись в данном случае с весьма деликатной ситуацией. Как вы видели, голова очень аккуратно отрублена или отрезана – даже не знаю, как правильнее выразиться, – от тела, а само тело так и не было найдено. Местные детишки играли в кустарнике в дальнем конце долины и нашли эту голову, завернутую в мешок. В течение двух последующих недель мы в буквальном смысле слова прочесали много миль вокруг, но не нашли ни тела и ничего другого, что было бы как-то связано с этой темной историей.

– И голову не опознали?

– Нет. – Лейверс мрачно покачал головой. – Мы разослали повсюду фотографии и получили в ответ жирный нуль. В Вэлли человека с такой головой никто никогда не видел. Временами я даже подумывал о том, что у него вообще никогда не было тела. Пара марсиан сбросила ее на Землю однажды ночью с летающей тарелки. Или произошло нечто иное в том же роде!

– Итак, на протяжении пяти лет это было нераскрытое преступление, – заговорил я, пытаясь возвратить шерифа снова на землю. – А теперь вы получили путеводную ниточку, нечто вроде подписанного признания, так вы сказали?

– В Вэлли проживает семейство Самнер, ему принадлежит большая часть земель долины. Их кухарка, некая Эмили Карлью, проработавшая у этих хозяев двадцать пять лет, вчера вечером умерла в окружной больнице. Перед кончиной она исповедалась священнику, и он убедил ее сделать письменное заявление.

На несколько секунд физиономия шерифа скрылась в очередном облаке дыма.

– Пять лет назад, когда полиция показывала ей снимок головы, она заявила, что никогда раньше не видела этого человека. Но это оказалось неправдой. Лгать полиции женщина боялась, но мысль о том, что она нарушит клятву молчать, которую за два дня до этого дала Илаю Самнеру, страшила ее еще больше.

Голова, как стало известно, принадлежала человеку, который гостил в течение пяти дней в доме Самнеров. Однажды он приехал поздно вечером, и кухарка впервые узнала об этом, когда Илай на следующее утро сообщил ей, что у них в доме гость, но он заболел и не выходил из своей комнаты. Ей следовало готовить ему еду и сервировать на отдельном подносе, а Илай сам будет относить ее наверх. Вечером четвертого дня Илай вовремя не появился, на подносе все остывало, поэтому Эмили Карлью решила сама пойти к этому человеку и отнести ему поднос.

Она постучала в дверь, отворила ее и вошла в комнату. Человек лежал на постели, над ним склонилась Чарити Самнер и о чем-то оживленно говорила. Она называла его Тино и, казалось, что-то просила у него. Увидев в комнате кухарку, Чарити пришла в неописуемую ярость и вытолкала ее за дверь. Позднее на кухню явился Илай Самнер и заставил Эмили Карлью поклясться на Библии, что она никогда никому не скажет, что видела в доме этого человека. Если только она посмеет это сделать, заявил ей Илай, то навлечет позор и горе не только на их семью, но и на все остальные семьи, проживающие в Вэлли.

Лейверс слегка пожал могучими плечами.

– Эмили Карлью родилась и выросла в Санрайз-Вэлли и всю жизнь считала, что поселение существует лишь по милости семейства Самнеров. Естественно, ей казалось, что, если что-то навредит Самнерам, вместе с ними погибнет и Санрайз-Вэлли. Поэтому она поклялась на Библии хранить молчание и до своего предсмертного часа держала данное слово…

Несколько секунд я оторопело смотрел на шерифа.

– Вы не возражаете, если я выйду на минутку и взгляну на автомашины, чтобы убедиться, что мы все еще находимся в двадцатом веке? Или же вы вовсе не Лейверс, а одна из сестер Бронте, загримированная под него?

– Вы не понимаете, Уилер, это изолированная община, – проворчал он. – Апельсиновые рощи – их единственный источник существования, а деревья почти у всех посажены на земле, принадлежащей Самнерам. Ближайшее шоссе в десяти милях, сама долина никуда не ведет, заканчивается каменной стеной, поднимающейся на три тысячи футов. Если бы вы, Уилер, ходили куда-нибудь далее своего ближайшего бара во время отпуска, вы бы знали, что по всему округу разбросано множество таких крохотных поселений.

– Да, сэр, – пробормотал я послушно. – Вчера перед смертью Эмили Карлью подписала заявление, так что теперь эта голова имеет имя и место, где она покоилась, пока кто-то не отделил ее от туловища. Что еще?

Шериф энергично потер подбородок тыльной стороной руки.

– Как я уже говорил, ситуация сложилась крайне деликатная. Все население Санрайз-Вэлли будет испытывать те же чувства по отношению к семейству Самнер, что и Эмили Карлью. Они сплотятся воедино, воздвигнув стену молчания и враждебности против нас, не давая возможности выяснить то, что, по их мнению, должно остаться забытым и глубоко спрятанным. Нам необходимо подойти к семейству Самнер не иначе как в лайковых перчатках.

– Почему? – осведомился я.

– А потому! Подумайте сами, чем мы располагаем? Подписанным заявлением умирающей женщины, которая, возможно, просто бредила перед кончиной! – Лейверс шумно фыркнул. – Илай Самнер умер пару лет назад, это тоже не в нашу пользу.

– Ну а Чарити Самнер? Кстати сказать, кто она такая?

– Дочка, – хмыкнул шериф. – Она все еще там живет. Ее старший брат Криспин унаследовал большую часть состояния, но у нее тоже немалое приданое. Думаю, ей сейчас года двадцать три.

– Вы хотите, чтобы я поехал с ней потолковать?

– Вы читали сегодняшние газеты? – с, сомнением ответил он вопросом на вопрос.

– Нет еще, у меня и без газет утром было полно хлопот.

– Этой истории посвящена вся первая полоса, – холодно заявил Лейверс. – «Новые свидетельские показания, данные на смертном одре, возрождают надежду разрешить тайну странного убийства пятилетней давности», ну и все в этом роде. Повсюду помещены фотографии убитого с подписью: «Тино?» И, возможно, нам повезет, кто-нибудь его все-таки узнает.

– Вы упоминали Самнеров в интервью? – спросил я.

– Нет, но я назвал имя Эмили Карлью. Если ее история правдива, эта Чарити Самнер сейчас кусает себе локти.

– Вы хотите, чтобы я отправился туда все выяснить?

Шериф глубоко вздохнул.

– Вообще-то я считаю это неразумным, но что еще, черт возьми, можно сделать? Однако не забывайте, Уилер, с ней надо обращаться так, будто она драгоценный хрустальный сосуд.

– Именно так я обращаюсь со всеми своими знакомыми женщинами, шериф, – отрезал я холодно. – В противном случае они сами наставят вам синяков.

Глава 2

Санрайз-Вэлли днем можно было сравнить разве что с раскаленным пеклом. Бриз с океана проносился над горами, а долина оставалась погруженной в удушливый зной. К тому времени, когда я достиг Мейн-стрит, я насмотрелся на такое количество апельсиновых рощ, что буду ими сыт по горло до конца своей жизни. Да и сама Мейн-стрит отнюдь не походила на центральную улицу в моем понимании. Если бы я не был так внимателен, то спокойно мог бы проехать мимо нее.

Тут имелись почта, полдесятка магазинов и два бара. Перед одним из них был припаркован древний пикап и пара седанов образца 1935 года. Дворняжка с высунутым языком развалилась поперек тротуара; она лениво приоткрыла глаза, заслышав стаккато моего «остина». Я решил, что проживание в Санрайз-Вэлли все же имеет одно преимущество: когда придет конец света, никто здесь этого не заметит.

Дом Самнеров стоял в глубине долины, примерно в миле за городком, на лесистом холме, возвышаясь надо всем, издали напоминая скверную копию старинного поместья. Двойные ворота из белых брусьев были гостеприимно распахнуты, так что я без задержки проехал дальше. Через четверть мили подъездная дорога заканчивалась широким полукруглым поворотом перед домом. Я припарковал свой «остин» возле запыленного «Континенталя» новой модели и зашагал к шести ступенькам широкого крыльца перед парадным портиком.

На массивной двери, выглядевшей так, будто она была в состоянии выдержать даже нападение индейцев, имелась едва заметная пуговка звонка, спрятанного посредине. Мне было неловко нажимать на нее указательным пальцем, а последовавший за этим приглушенный звон напомнил мне нервное хихиканье молоденькой девушки, которая впервые почувствовала себя объектом мужского внимания.

Прошло долгих тридцать секунд, прежде чем парадная дверь отворилась, но ожидание оказалось не напрасным. Изящная брюнетка довольно внимательно рассматривала меня своими серыми глазами. Она была облачена в платье стиля «мандарин» из дорогой переливающейся парчи с высоким воротником, подчеркивающее ее высокий рост и сглаживающее округлости ее тела. Она выглядела сошедшей со страниц модного журнала, посвященного жизни высшего света, и я подумал, что, возможно, моя догадка верна.

– Мисс Самнер? – вежливо осведомился я.

– Миссис Самнер, – поправила она меня приятным грудным голосом. – Я миссис Криспин Самнер.

– Я лейтенант Уилер из службы окружного шерифа, – представился я. – Скажите, мисс Чарити Самнер дома?

В ее глазах оставалось безразличное выражение.

– Полагаю, что да. Не войдете ли, лейтенант?

Внутри дом показался еще более унылым, чем снаружи. Помимо широкой винтовой лестницы, поднимающейся до последнего этажа, имелся целый лабиринт длинных узких холлов, которые были способны сбить с толку кого угодно. Но миссис Криспин Самнер шла первой с уверенностью индейца-лазутчика, и после четырех-пяти поворотов направо мы оказались в огромной гостиной, перед широченными окнами которой раскинулась вся долина, походившая на лоскутное одеяло.

– Присаживайтесь, пожалуйста, лейтенант, – пригласила миссис Самнер, – а я посмотрю, смогу ли я отыскать для вас Чарити.

Я поблагодарил и осторожно опустился на краешек кушетки, которая была настолько неудобной, что наверняка являлась подлинным творением Шаратона.

Миссис Самнер вышла из гостиной, прикрыв за собою дверь и оставив меня наедине со строгой обстановкой в торжественной тишине. Я закурил сигарету, поднялся с кушетки, подумав, что она, несомненно, обита листовым железом, затем подошел к громадному открытому камину. Над ним висел внушительных размеров портрет, написанный маслом и помещенный в довольно уродливую золоченую раму. На портрете – голова и плечи патриарха со снежно-белой шевелюрой, которая подчеркивала здоровый цвет его лица и пронизывающий взгляд холодных голубых глаз. Добавьте к этому крючковатый ястребиный нос и плотно сжатые губы, и вам будет ясно, что этот тип не вызвал у меня никакой симпатии.

– Это мой отец, лейтенант, – откуда-то сзади донесся мужской голос. – Илай Самнер. У него вид человека себе на уме, не правда ли? Могу вас заверить, что так оно и было.

Я не слышал, как дверь отворилась, но она должна была отвориться, если только Самнер-младший не материализовался просто посреди комнаты. Прежде чем повернуться к нему, я недоуменно подумал о том, почему ему понадобилось красться на цыпочках в своем собственном доме.

– Моя жена сообщила мне, что вы находитесь здесь, лейтенант, – продолжал он небрежно. – Я Криспин Самнер.

К этому моменту я уже повернулся к нему лицом, но он не проявил желания протянуть мне руку.

– Как я понял, вы желаете видеть мою сестру Чарити?

Он был высок и худощав, одет как и положено деревенскому сквайру: элегантный платок заткнут за распахнутый ворот шелковой рубашки, а брюки из плотного габардина заправлены в начищенные до блеска сапоги для верховой езды. Лет около тридцати пяти, решил я. Черные прямые волосы и слегка горбатый нос – на этом заканчивалось его сходство с отцом. Глаза Криспина являли собой соединение аквамарина с какой-то мутью, причем ни секунды не задерживались на одной точке, будто ему было страшно, что их поймают на месте преступления. Губы у него было полные, причем нижняя капризно, по-женски, выпячивалась вперед.

– Совершенно верно, мистер Самнер, – наконец произнес я. – Я хотел бы видеть вашу сестру.

– Джессика, моя жена, к сожалению, ошиблась, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Она не знала, что Чарити уехала с час назад в Лос-Анджелес. Она собирается провести пару дней с друзьями в Бел-Эр.

– Что ж, весьма неудачно для меня, – сказал я, ответив ему такой же мимолетной улыбкой – Может быть, вы сможете сообщить имя и адрес этих друзей?

Он коротко хохотнул.

– Не могу. Знаю, это звучит глупо, но Чарити теперь уже взрослая особа, живет собственной жизнью. Она не сообщает нам никаких подробностей, куда-то уезжая. Но когда она вернется, лейтенант, я заставлю ее позвонить вам. Или, может быть, я могу вам чем-то помочь?

– Очень может быть. Вы читали утренние газеты?

– О предсмертном заявлении бедной старенькой Эмили? – Криспин горестно покачал головой. – Она была милейшим созданием. Знаете ли вы, что она проработала в нашей семье двадцать пять лет? Но под конец, боюсь, она стала что-то придумывать, фантазировать. Милая старушка всегда любила таинственные истории, понимаете?

– Любила их настолько, что придумала какую-то драматическую небылицу и поведала о ней своему духовнику?

Он раздраженно пожал плечами.

– Возможно, это был просто бред умирающей женщины. Так или иначе, но я могу заверить вас, лейтенант, что все это – чистейшая выдумка.

– Вы находились здесь во время убийства, мистер Самнер?

– Убийства? – Его голос зазвучал резче. – Да, я был здесь, когда нашли эту злополучную голову, если вы это имеете в виду, лейтенант.

Тут я почувствовал, что он ухитрился исчерпать почти полностью мой запас вежливости.

– Если вам угодно вообразить, что этот человек совершил самоубийство, отрубив себе голову, а потом его обезглавленное тело само ушло прочь, потому что не выдержало вида крови, это ваше право, – заметил я ворчливо, – но я это квалифицирую как убийство.

Лицо Криспина слегка покраснело.

– Я находился в этом доме во время предполагаемого убийства, лейтенант. А также и бедняжка Эмили Карлью: она отсюда практически не выходила после смерти матери, случившейся за год до этого. Мне неизвестны подробности той ерунды, которую она наговорила, но даю слово, что того человека она не видела ни разу в жизни. Какую бы чушь Эмили Карлью ни сообщила на смертном одре, все это плод ее необузданной фантазии.

– Так вы хотите сказать, что в то время у вас в доме никто не гостил?

– Гость в доме? – У него на мгновение отвисла челюсть. – Нет, конечно. Здесь жила вся наша семья, ну и прислуга, разумеется. Мой отец, я сам, мой брат и сестра. Неужели Эмили заявила, что этот человек гостил у нас? – Он, недоверчиво глядя на меня, расхохотался. – Ну что же, надо отдать должное бедной старушке, у нее было богатое воображение!

– Тогда вашей жены здесь еще не было?

– Нет, мы женаты всего три года, – отрезал Криспин. – Как я уже вам сказал, в то время в доме находились только члены нашей семьи: отец, брат, сестра и я. Надеюсь, на этот раз я выразился предельно ясно, лейтенант?

Ну что же, обычное «везение» Уилера, горько подумал я. Надо же было мне заговорить именно с этим Криспином, поскольку никого другого не оказалось под рукой! Судя по тому, как он горел желанием мне помочь, мне сильно повезет, если на прощанье он махнет мне рукой. Но все же я решил не отступать.

– Ваш брат по-прежнему живет в доме? – спросил я.

– Барнаби? – Его глаза презрительно сощурились при этой мысли. – Великий Боже, нет!

– Ну что ж, прошу прощения за отнятое у вас время, мистер Самнер, и напомните мисс Самнер, чтобы она позвонила мне, когда возвратится из Бел-Эр.

Он нахмурился.

– Если это совершенно необходимо, лейтенант. Но я уже объяснил вам, что история, рассказанная бедняжкой Эмили, была ничем иным, как бредом. Вы не забыли?

– Я прекрасно помню все, что вы мне сообщили, мистер Самнер, – ответил я предельно любезно, – но тем не менее мисс Самнер необходимо встретиться со мной, как только она вернется.

– Мне не нравится ваше оскорбительное высокомерие, лейтенант! – Он повысил голос.

– По большей части, это никому не нравится, – посочувствовал я Криспину.

– Я пользуюсь определенным влиянием в Пайн-Сити, – продолжал он упрямо, – как в окружном, так и в городском управлении. Хорошенько запомните это, лейтенант.

– Я оставил свою записную книжку в машине, – парировал я, – но непременно запишу ваши слова, как только доберусь до нее.

Его лицо вновь побагровело от гнева.

– Можете не сомневаться, лейтенант, я постараюсь, чтобы вы хорошенько запомнили мои слова и без записной книжки.

– До свидания, мистер Самнер, – сказал я.

– До свидания, лейтенант. Уверен, что вы сами сумеете найти выход из дома.

– Если не сумею, то издам тихий, как у птицы, крик о помощи, чтобы не потревожить вас, – сказал я и вышел.

Однако найти выход через все эти узкие одинаковые холлы, черт побери, оказалось и в самом деле довольно сложно, но я в конечном итоге справился с задачей и увидел миссис Криспин Самнер, которая поджидала меня.

– Крайне сожалею, лейтенант, что так глупо ошиблась! – сказала она, смущенно улыбнувшись. – Полагаю, мой муж сказал вам?..

– Что его сестра уже уехала? – Я кивнул. – Да, сказал.

– Она ведет очень независимый образ жизни…

– …и не считает необходимым предупреждать вас, когда уезжает из дома? – подхватил я. – И это сообщил ваш супруг.

– О! – Ее улыбка растаяла. – Похоже, вы в дурном настроении, лейтенант? Надеюсь, не Криспин испортил его вам?

– Это не так-то легко сделать, – ответил я совершенно искренне. – Но, по всей вероятности, нет никакой радости быть феодальным бароном, если ты не имеешь возможности хотя бы изредка демонстрировать, кто ты такой.

– Извините, но я не поняла! – пробормотала она с сомнением в голосе.

– Ему принадлежит Вэлли, не так ли? – объяснил я. – А до него долиной владел его отец. Догадываюсь, ваш муж не привык выслушивать возражения, миссис Самнер?

– О, мне ясно, что вы имеете в виду! – Ее улыбка снова стала доверительной. – Думаю, вы правы, но, пожалуйста, не выдавайте меня.

– Остальные члены семейства все в том же роде?

Ее серые глаза внезапно помрачнели.

– Чарити в свое время дали совершенно неподходящее имя. Она вовсе никакое не «милосердие», а самое настоящее исчадие ада, лейтенант. По сравнению с ней Криспин – кладезь добродетелей. Опять-таки никогда не ссылайтесь на мои слова. Хорошо?

– Мои губы запечатаны казенной печатью, – заверил я ее. – Ну а что вы можете сказать про Барнаби?

– Про него – ничего. Мы с ним ни разу не встречались.

– Вы женаты вот уже три года и даже не познакомились со своим ближайшим родственником?

– Он уехал из дома до того, как я появилась здесь. – Внезапно она фыркнула. – Здесь, в Вэлли, мы никогда не произносим имени Барнаби, лейтенант. Он выродок в добропорядочной семье.

– Что же такого он натворил? Уничтожил все апельсиновые рощи, предпочитая по утрам грейпфруты?

На этот раз она засмеялась по-настоящему искренне и открыто.

– Поверьте, я не знаю, но это должно было быть что-то ужасное. Мне точно известно, что отец лишил его наследства, оставил, так сказать, в полном смысле слова без цента.

Едва различимые шаги, приближающиеся к нам по лабиринту бесконечных холлов, смертельно напугали женщину, она будто окаменела на мгновение, затем торопливо распахнула передо мной дверь.

– Полагаю, вам сейчас лучше исчезнуть, лейтенант, – прошептала она. – Поверьте, мне было приятно с вами поговорить. Возможно, мы сможем это повторить в ближайшее время.

Голос ее звучал почти мечтательно.

– Это было бы очень приятно, – вежливо ответил я. – До свидания, миссис Самнер.

Дверь за мною захлопнулась сразу же, едва я переступил порог. Я зашагал назад к своему «остину», раздумывая, действительно ли Джессика Самнер боялась своего мужа или разыгрывала роль из пьески о своем повелителе и хозяине, как это любят делать некоторые женщины. И что означают ее последние слова о желании вновь поговорить со мной в скором времени?.. Имелось множество разных ответов на эти вопросы. Возможно, она чувствовала себя слишком одинокой и мечтала выговориться, но могла при всем том располагать и интересной информацией…

В любом случае, подумал я с усмешкой, впереди замаячило нечто вроде увлекательного приключения, пока с непредсказуемым концом.

Я проехал милю в направлении города и остановился у ближайшего бара. Картина тут ни капельки не изменялась, вот только пес успел заснуть, непочтительно повернувшись ко мне спиной. Да, пожалуй; удушливая жара, нависшая над долиной, усилилась. Сигарета приобрела неприятный привкус, но надо же мне было чем-то заняться, пока я буду ждать.

Лишь через тридцать бесконечно долгих минут мимо промчался запыленный «Континенталь» последней модели. Я успел мельком разглядеть за рулем решительное лицо, окруженное огненно-рыжими волосами, и тут же машина исчезла. Я отъехал от обочины и направил свой «остин» вдогонку за «Континенталем» на такой дистанции, чтобы не упускать его из виду. Если эта красотка и в самом деле собралась в Бел-Эр, мне предстояло долгое путешествие.