Текст книги "Том 8. Девушка из космоса"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Глава 2

В ожидании, пока кто-то ответит на мой звонок в дверь, я раздумывал о том, что этой Фрик на роду написано быть компаньонкой, точно так же, как Дженкинсу – дворецким. Она окажется подслеповатой особой среднего возраста с традиционным «кукишем» на голове, плоской грудью и привычкой шмыгать носом. Нереализованные запасы любви такие девы расходуют, как правило, на кошек.

Я настолько погрузился в свои размышления, что только чей-то нетерпеливый голос вывел меня из них.

– Судя по вашему виду, – холодно произнес голос, – вы только что где-то потеряли свой разум. Могу вас заверить, что не здесь.

– Я его не терял, поскольку никогда им не обладал, – сказал я, подняв глаза, и действительно чуть не лишился здравого смысла. – Мисс Фрик? – промямлил я.

– А вы ожидали увидеть Элизабет Тейлор? – поинтересовалась она.

Мисс Фрик, очевидно, минуло лет двадцать с небольшим, и обвинять ее в плоскогрудии было бы по меньшей мере глупо. Передо мной стояла блондинка языческого вида с необычайно чувственной верхней губой, впрочем, нижняя едва ли уступала в этом отношении. Одежду мисс Фрик составляли белая с синими полосками футболка и короткая белая юбка – дюймов на восемь выше колен. Идеальный туалет для спортсменки или туристки, но отнюдь не для компаньонки.

– Я ожидал увидеть некую близорукую мышку средних лет, – объяснил я ей, – и, обнаружив прямой контраст, лишился дара речи. Я – Рик Холман. Лишившийся дара речи Рик Холман.

– Я – Кэти Фрик. Мисс Бэрроуз предупредила меня о вашем визите, – произнесла она без всякого энтузиазма. – Полагаю, вам лучше войти.

Она резко повернулась. Белая юбчонка, вообразив, что с ней играют, в восторге обвилась вокруг крутых бедер. Я же, скромно потупив глаза, вошел в квартиру. Гостиная ничем не отличалась от других подобных помещений в меблированных квартирах: вроде бы все предусмотрено для вашего комфорта, а чувствуете вы себя неуютно.

Мисс Фрик опустилась на единственное кресло, а мне пришлось устроиться на краешке кушетки, которая наверняка могла бы рассказать более печальную историю, чем Достоевский, если бы имела такую возможность.

– Мне нечего сообщить вам о Монике, кроме того, что я уже рассказала мисс Бэрроуз, – для начала произнесла блондинка. – Боюсь, что вы напрасно тратите время, мистер Холман.

– Я знал, что в этом году юбки стали носить короче. – Я с восхищением бросил взгляд на ее ножки. – Но сейчас я впервые любуюсь модой тысяча девятьсот семьдесят пятого года, и мне хотелось бы выразить вам свое искреннее одобрение.

– Очень смешно, – раздраженно промолвила девушка. – Если у вас в запасе имеется еще с десяток подобных шуточек, почему бы вам не сохранить их для кого-то с детским чувством юмора, кому они пришлись бы по вкусу.

– Разумеется, это пустой разговор, – согласился я. – Но, если по-честному, какой мужчина может думать о чем-то другом при виде таких потрясающих ножек, как у вас?

Она даже не потрудилась одернуть юбку, только неторопливо скрестила ноги по-другому и зевнула. Мои ухаживания, несомненно, были отвергнуты.

– Если вы хотите что-то спросить в связи с Моникой, мистер Холман…

– Она исчезла, оставив записку, что никогда не вернется, верно?

– Совершенно верно.

– Она не казалась вам расстроенной или обеспокоенной чем-то?

– Только не она! – твердо заявила мисс Фрик. – Моника в самом деле была Девушкой из космоса. Ее ничто не трогало и ничто не интересовало.

– Включая Билла Дарена?

Лицо у мисс Фрик застыло.

– Откуда у вас такие мысли? Кто вам сказал?

– Не Анджела Бэрроуз. Но информация точная?

– Он появлялся несколько раз, – подтвердила она. – У них было несколько свиданий. Я посчитала это не моим делом: он же был директором и собирался работать с ней над новым большим фильмом.

– Ясно! – кивнул я в знак согласия. – Она ходила на эти свидания вместе с вами?

– Вы шутите? – фыркнула она насмешливо. – Мне вменялось в обязанности следить лишь за тем, чтобы у нее не было настоящих неприятностей, а вовсе не держать ее за руку двадцать четыре часа в сутки.

– Вы полагаете, что в настоящее время она с Дареном?

– Возможно. – Пожав плечами, она добавила: – В точности не знаю.

– Вы здорово мне помогли!

– Я предупредила вас с самого начала, – равнодушно сказала моя собеседница.

– Догадываюсь, что это ваши ножки убедили меня в том, что вы лжете… Не возражаете, если я тут осмотрюсь?

– На здоровье! В комнату Моники первая дверь налево.

Она опять зевнула, с вызывающей медлительностью заново перебросила ногу на ногу, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Я вошел в комнату, которую занимала немка, и подумал, что она уже приобрела специфический нежилой вид. Стенной шкаф был пуст, ящики бюро тоже. По-видимому, Моника долго укладывала чемоданы, готовясь в длительное путешествие. На всякий случай я заглянул под кровать и, конечно, ничего там не нашел, кроме вытертого коврика. Оставался лишь письменный стол у окна. В одном ящике оказалась стопка путеводителей. Я тщательно просмотрел их, но ничего существенного не обнаружил. Три или четыре расписания внутренних и международных авиарейсов, рекламы западногерманских курортов и спортивных баз. И больше ничего. Я сунул все это обратно в ящик и вернулся в гостиную.

Мисс Фрик приоткрыла один глаз и лениво покосилась на меня:

– Вам еще что-нибудь нужно, мистер Холман?

– Сколько времени вы присматривали за мисс Байер?

– Около месяца.

– Вы не выглядите особой, которая избрала профессию компаньонки в качестве постоянного занятия.

Она пожала плечами:

– Я поднимаюсь по служебной лестнице в агентстве Анджелы Бэрроуз. Она хотела, чтобы я выполнила такую работу. Кто-то должен был присматривать за мисс Байер, и она велела этим заняться мне.

– Как вы с ней ладили? С Байер?

– Прекрасно.

– Она вам нравилась?

– Я не питала к ней никаких особых чувств, – равнодушно ответила она. – Для меня это была просто работа.

– Ну а как вы относились к Биллу Дарену?

Она широко улыбнулась.

– Уж не думаете ли вы, что, зная, как относится к нему моя хозяйка, я могла быть настолько глупой, чтобы иметь к нему вообще какие-то чувства?

– Вы не говорили Анджеле Бэрроуз, что Дарен часто встречался с Байер?

Она покачала головой.

– Кто решил не сообщать ей об этом – вы или же Хью Лэмберт?

Мисс Фрик задумалась на мгновение, облизала свои чувственные губы, как будто они были измазаны шоколадом, затем улыбнулась:

– Какой же вы сообразительный, мистер Холман! Однако поняли вы все совершенно неправильно. Лэмберт из тех маленьких пресмыкающихся, что готовы бегать за каждой юбкой. Он из кожи лез вон, чтобы завоевать сердце Моники Байер, но не продвинулся ни на дюйм: она даже не замечала его. Он и за мной ухлестывал, не жалея сил, и с тем же результатом. Уверена, он бы с огромным удовольствием узнал про свидания Моники Байер с Дареном, чтобы иметь возможность побежать к Анджеле и доложить ей об этом, но я убеждена, что он ровным счетом ничего не знал.

– В жизни Моники был еще кто-нибудь?

– Не думаю. Несколько раз ей названивал парень, называвший себя Марти. Каждый раз, когда так случалось, она уносила телефон подальше от меня, чтобы я не могла подслушать.

– Вы никогда не встречали этого Марти?

– Никогда. – Она решительно потрясла головой. – Я даже не знаю его фамилии.

– И вы уверены, что Лэмберт ничего не знал о том, что Дарен назначал свидания мисс Байер?

– Уверена. – Она вновь зевнула, не потрудившись на этот раз скрестить ноги, что слегка разочаровало меня. – У вас больше нет ко мне вопросов, мистер Холман?

– Похоже на то, – признался я. – За исключением таких, которые вы порекомендовали мне сохранить для недорослей с детским чувством юмора.

– Уверена, что среди ваших знакомых таких немало! – Она улыбнулась, но весьма сдержанно. – До свидания, мистер Холман, и желаю удачи. К сожалению, наша встреча была довольно скучной.

– У вас поразительно стройные ножки, мисс Фрик, – ответил я искренне, – но кроме этого в вас нет ничего положительного. Так что тоже могу подписаться под вашим замечанием.

Я прошел под полуденным солнцем к своей машине, припаркованной у обочины. Бывают времена, когда красивая женщина не вызывает радостных эмоций. Так случилось и на сей раз, поскольку мне стало доподлинно ясно, что я котируюсь наравне с Хью Лэмбертом и не имею ни малейшего шанса подняться выше.

Поездка к жилищу Дарена заняла около получаса. По адресу, полученному от Лэмберта, мне пришлось ехать в Голливуд-Хиллз.

Парень лет тридцати, открывший мне дверь, в свитере, джинсах в обтяжку и грязных домашних туфлях, принадлежал к «доморощенным атлетам». Черноволосый, со злыми глазами, тонкогубым ртом и выражением внутреннего беспокойства на физиономии, он мне сразу же не понравился. Смотрел он на меня так, словно я продавал энциклопедии, а он не умел читать.

– Да-а? – выдохнул он.

– Мистер Дарен? – вежливо осведомился я.

– Нет.

– Меня зовут Холман. Мне очень нужно встретиться с мистером Дареном.

– Хотите пробиться в кино? – фыркнул он. – Вам следует сначала попытать счастья в «Сентрал кастинг».

– Видите ли, очень важно, чтобы мы с ним встретились. Когда вы ожидаете его возвращения?

– Совсем не ожидаю. – Он нетерпеливо пожал широкими плечами. – Так что сваливайте, ясно?

– Вы не представляете, где бы я мог встретиться с ним?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что живете в его доме, а он до сих пор не знает об этом?

– Не умничай со мной, панк! – рявкнул он. – Или я выбью тебе передние зубы.

– Если Дарен где-то находится вместе с Моникой Байер и не хочет, чтобы их потревожили, почему бы вам так и не сказать?

На какое-то время у здоровяка сделался такой вид, будто у него самого повыпадали передние зубы. Затем он как бы проглотил какой-то комок и загрохотал:

– Кто вы такой, черт бы вас побрал?

– Имя по-прежнему Холман, – ответил я, затем спросил наугад: – А вы, как я догадываюсь, Марти?

Это вышло просто великолепно. Его физиономия неожиданно приняла зеленоватый оттенок. Воспользовавшись тем, что он все еще пережевывает мой неожиданный выпад, я прижал ладонь к груди Марти и тихонечко втолкнул его назад в дом. И лишь захлопнув ногой входную дверь, я убрал руку.

– Как я понимаю, нам необходимо конфиденциально поговорить о Билле Дарене, о вас и о девушке по имени Моника Байер, – сказал я.

– О’кей. – Он почему-то разнервничался. – Вы не против того, чтобы выйти на веранду? Я там оставил недопитый стакан.

– Почему бы и нет?

Я прошел следом за ним на веранду и обнаружил, что здание частично нависает над обрывом высотой футов триста.

Марти схватил со стола до половины налитый стакан, осушил его и с прежним враждебным выражением взглянул на меня:

– Итак, я Марти Круз. И я слышал имя Холман. Но кто вы такой, черт вас побери?

– Человек, разыскивающий Билла Дарена. – Я улыбнулся отнюдь не дружелюбно. – Полагаю, что если разыщу его, то найду и Монику Байер. Как вы сами сказали, вы – Марти Круз. Вы живете в доме Дарена. И вы тот самый тип, который частенько вел продолжительные секретные телефонные разговоры с Моникой. Хотите продолжить с этого места?

Марти налил себе еще и, пока стоял, повернувшись ко мне спиной, возле небольшого бара в углу веранды, видимо, обдумывал мои слова.

Он не предложил мне выпить, а если бы сделал это, то я бы встревожился, поскольку подобное было не в его духе.

Наконец он повернулся ко мне и ухмыльнулся.

– Холман! – воскликнул он. – Теперь я знаю, кто вы такой. Человек, который не позволяет выносить сор из семейного дома и не допускает туда газетчиков. Вы улаживаете все скандальные дела в Беверли-Хиллз. А если вас интересуют Билл и девчонка Байер, значит, вы работаете на эту суку Бэрроуз.

– А вы на кого работаете? – вежливо осведомился я.

– Сейчас у меня небольшой отпуск. – Он вытянул в сторону правую руку, чтобы продемонстрировать мне мощные бицепсы. – Мы с Карлом в настоящий момент отдыхаем, он загорает во Флориде, а я гощу у своего старого дружка Билла Дарена.

– С Карлом? – переспросил я.

– Да, с моим братом Карлом, – ответил он и недоверчиво спросил меня: – Уж не хотите ли вы сказать, что никогда не слышали о братьях Круз? Неужели вы не видели нас в увеселительном парке к югу от Санта-Моники? Дом иллюзий! Самый большой и самый лучший во всей стране. Мы работаем там с электронными манекенами и вытворяем такое, что напугали бы до смерти даже вурдалака. Но зимой наш аттракцион закрывается на пару месяцев, и поэтому мы сейчас свободны.

– Я рад, что у вас очередной отпуск. Так что же насчет Дарена и мисс Байер?

– Да-а…

Он допил стакан, согнул руку, как это делает подающий мяч, и швырнул стакан с веранды по дуге.

– Ну что ж, полагаю, эта сука Бэрроуз все равно раньше или позже все узнает. Вы слышали про нее и Билла? Как они совсем было спелись, собирались пожениться и все такое? А тут появляется эта девчонка Байер, и Билл втюрился. Думаю, все началось не всерьез. Билл о большем и не помышлял, поэтому действовал осторожно, старался, чтобы эта дамочка Бэрроуз ничего не пронюхала. Он даже несколько раз заставлял меня звонить Монике и договариваться о свидании. Но неожиданно все стало серьезным, и Билл решил, что ему больше нет никакого дела до суки Бэрроуз. Моника Байер была тем, что ему требовалось.

– Поэтому?

– Поэтому… – Он слегка пожал плечами. – Они уехали. Билл не удосужился сказать мисс Бэрроуз, что между ними все кончено, однако она запустила когти в Монику, заключив с ней контракт, и все такое. Он не сомневался, что из-за девчонки она устроит скандал. Единственное, что они могли сделать, – это удрать в такое место, где дамочке Бэрроуз не удастся ничего предпринять. Они так и сделали – улизнули.

– Куда?

– Стоящий вопрос! – Марти громко захохотал. – Билл позвонил мне из аэропорта, попросил пожить здесь, продать дом, навести порядок в его делах. Сказал, что через некоторое время он со мной свяжется. Пока же они отправляются куда-нибудь в Европу.

– Когда все это случилось?

– Во вторник рано вечером. Он не стал говорить, куда они едут, а я не спрашивал. Но в среду они, так или иначе, должны были прибыть в Европу, верно? А сегодня четверг, так что теперь они могут быть где угодно в Европе или возьмут да и отправятся другим самолетом в Гонконг или Токио. Это ваша проблема – выяснить, где они сейчас.

– Или проблема Анджелы Бэрроуз? – заметил я.

Он снова рассмеялся.

– Братец! Эта сука получила по заслугам! Вам бы следовало посмотреть на них вместе, на нее и Билла. Она обращалась с ним так, словно он был ее наемным слугой.

– Полагаю, он не мирился бы с этим, если бы не хотел жениться на ее «Агентстве талантов», – заявил я. – Судя по вашим словам, Дарен – самая отвратительная мразь, которая когда-либо выползала из-под камня!

– Послушай! – Его лицо сразу потемнело. – Холман, ты не должен говорить так про моего лучшего друга!

– Почему?

– Потому что я не просто выбью тебе зубы, панк, а сброшу тебя вниз с балкона!

– Если тебе охота подраться, я не возражаю, – ответил я. – Только учти, в драке я не миндальничаю, в особенности с парнями, у которых такие мускулы, как у тебя.

Он задумался над моими словами – парень был явно тугодум и любитель выпить, а я неожиданно почувствовал страшную усталость.

– Забудь, – сказал я ему. – Ты уже напугал меня так, что зубы мои сами собой зашатались. Ты не хочешь, чтобы я называл твоего старого приятеля мразью? Хорошо, я перестану и немедленно уйду к чертовой матери из дома этой мрази.

Я повернулся к нему спиной и двинулся к выходу: это было ошибкой. Через пару секунд сокрушительный удар по правой почке отправил меня на пол лицом вниз, и, только налетев на ножки тяжелого стула, я остановился. На то, чтобы подняться на колени, опершись об этот самый стул, потребовалось какое-то время. Я увидел, что Марти Круз наблюдает за мной. Его тонкогубый рот искривился в безобразной ухмылке.

– Это на память обо мне, панк! – заявил он радостно. – Чтобы в следующий раз ты хорошенько подумал, прежде чем начнешь оскорблять моих друзей!

Опираясь о спинку стула, я с трудом ухитрился встать на ноги. Затем снова наклонился вперед, прижимая руку к боку, как будто боль все еще не давала мне возможности выпрямиться (впрочем, почти так оно и было), и ухватился за ножку стула. Это был современный садовый урод из сварочной стали, так что он оказался вовсе не таким уж тяжелым. Я даже слегка удивился, насколько он легок, когда размахнулся и обрушил его на голову Круза.

Конечно, металл есть металл, так что наступила очередь Марти рухнуть на пол, что он и проделал с крайне удивленным видом. Он долетел до задней стены. Приземление сопровождалось отвратительным воплем, который, признаюсь, доставил мне немалое удовольствие. Упав навзничь, он замер, физиономия его выражала полное равнодушие к окружающему миру.

Пора, подумал я, осушить тот стаканчик, который он так мне и не предложил. А посему я налил себе пальца на четыре коньяка «Наполеон», и мое самочувствие заметно улучшилось.

Когда я уходил с балкона, Марти Круз по-прежнему притворялся человеком, извлеченным из вечной мерзлоты, и я с презрением подумал, что такие парни в действительности слабаки. Однако от этой мысли боль в моей почке не утихла.

Глава 3

Анджела Бэрроуз секунд пять молча взирала на меня, и только ее длиннющая сигарета в мундштуке чертила в воздухе какие-то замысловатые фигуры. Потом она решительно тряхнула головой.

– Я не верю ни единому слову! – заявила она решительно. – Билл Дарен и Моника Байер? Это безумие!

– Вовсе не безумие! Я проверил в кассах авиалиний. Мисс Брюль и мистер Дарен улетели в Париж. Они там находятся уже целые сутки, если, конечно, не перебрались на самолет до Тегерана или другого места назначения.

– Эта грязная маленькая… – Анджела сорвала свои черные очки, ее ярко-синие глаза сверкали от возмущения. – Мы собирались пожениться – Билл и я. Вы знали об этом?

– Нет. – Я тепло улыбнулся ей. – Поздравляю.

– Не хитрите со мной, Холман, или я… – Мундштук с сигаретой беспомощно затрепетал в воздухе, затем она вымученно улыбнулась.

– Ладно, наверное, я это заслужила! Но я по-прежнему не верю. Моника – карьеристка, она не отправилась бы в Европу просто так, понимая, что тем самым перечеркнет свою карьеру в кино. Кстати, кто вам все это рассказал?

– Парень по имени Марти Круз, который сейчас гостит в доме Дарена. Компаньонка мисс Фрик, которую вы, вероятно, помните. И некий толстенький коротышка, вице-президент «Агентства талантов» Анджелы Бэрроуз.

– Что?!

– Как видите, настоящий сговор, чтобы скрыть от вас неприглядную правду, как я понял из их слов, – ответил я как ни в чем не бывало. – Я – штрейкбрехер, которому не нравится никто из этой компании, ну а потом, вы же моя клиентка. Если вы пожелаете уволить и мисс Фрик и Хью Лэмберта, я ничего не имею против. Если вы решите вызвать сейчас сюда Хью Лэмберта и сообщите ему все, что услышали от меня, я тоже ничего не имею против. Мне он не слишком по душе.

– С Хью можно подождать! – злобно воскликнула она. – Сейчас гораздо важнее Моника Байер. Я слишком много вложила в эту девицу, чтобы позволить ей улизнуть от меня, в особенности с Биллом Дареном! Я хочу, чтобы вы разыскали ее, Холман. Именно ради этого я наняла вас сегодня утром. Но за последние шесть или семь часов ничего не изменилось.

– За исключением одного: теперь нам известно, что она прилетела в Париж двадцать четыре часа назад.

– Так почему же вы сидите и теряете мое время на пустую болтовню? – проворчала Анджела. – Вам следует вылететь первым же рейсом.

– Я не хотел бы лишать себя удовольствия предъявить вам счет по моим расходам, – не менее ворчливо произнес я. – Но вы можете позвонить прямо сейчас в центральное агентство в Париже. Могу поспорить, они гораздо быстрее разыщут для вас девушку, и обойдется это вам в два раза дешевле.

Она вновь надела черные очки и устало вздохнула.

– Не знаю другого человека, который отличался бы такой же тупостью, как вы, Холман. Не могу понять, каким образом удалось вам завоевать такую великолепную репутацию! Я же вам с самого начала сказала, что любая огласка все расстроит с фирмой «Стеллар» – новый фильм и прочее. Если я готова щедро оплачивать ваши услуги и вашу поездку в Европу, то лишь потому, что вам известна специфика нашего бизнеса, необходимость полной секретности. Она выехала из страны тайком, воспользовалась своим настоящим именем – Брюль. И я хочу, чтобы вы так же незаметно доставили ее назад. На это вам дается неделя.

– Что вам известно о братьях Круз? – спросил я.

– Какое отношение это имеет к тому, что произошло?

– Не знаю, – ответил я искренне, – но мне любопытно, что это за субъекты. К тому же у меня на лопатках пока не выросли крылья и я не могу отправиться в Париж, просто разбежавшись и выпрыгнув из окна. Поэтому до того, как я вылечу туда следующим рейсом, у вас масса времени, чтобы рассказать мне о братьях Круз…

– Очевидно, вы правы. – Она нетерпеливо передернула плечами. – Карл и Марти… Карл – голова всего дела, так сказать, мозговой центр. А Марти – мускулы и коммерция. У них имеется аттракцион в увеселительном парке, особый павильон, который они назвали Домом иллюзий. Сделано блестяще. Вы платите пятьдесят центов за вход, и это равносильно тому, что вы одновременно смотрите пять фильмов ужасов. Выходите наружу, а у вас волосы стоят дыбом. У них там имеется все в таком жанре, включая скользящие стены и пол, электронные, в натуральный человеческий рост, фигуры, которые все, как одна, смахивают на Франкенштейна, а может, они и пострашнее. Полагаю, что больше всего это нравится юнцам, потому что напуганные девочки с визгом бросаются в объятия к мальчикам.

– Решено. Когда парк вновь откроется, я заплачу свои пятьдесят центов и посмотрю сам, – сказал я. – Но что вы знаете о братьях Круз как о людях? Марти не следует считать представителем человеческой расы, ну а как насчет Карла?

– Карл? – Она улыбнулась почти мечтательно. – Он настоящий парень. Одно время я всерьез думала выйти за него замуж. До того, как появился Билл Дарен.

– В таком случае, как получилось, что Марти очень дружен с Дареном и даже живет в его доме? – спросил я.

– Не знаю, – покачала она головой. – Но ведь не Марти обозлился на меня за то, что я передумала и решила выйти за Билла, а Карл.

– С Крузами более или менее понятно, – сказал я. – Ну а что с мисс Фрик? Она мне говорила, что работает ради того, чтобы подняться по служебной лестнице в вашем «Агентстве талантов».

– Она умная девушка, и, пожалуй, у нее действительно такая цель, – с нескрываемым раздражением ответила Анджела Бэрроуз. – Сейчас я не так уж уверена, что у нее есть перспективы на будущее, во всяком случае в нашем агентстве. Я направила ее в ту квартиру следить, чтобы у Моники не было никаких неприятностей, и это, естественно, включает всяческие эмоциональные ловушки.

– Возможно, она предполагала, что роман Моники с Дареном нечто скоротечное, – высказал я предположение, желая быть вполне объективным. – И что вы не оцените или даже вообще не поверите ей, если она расскажет вам об их отношениях.

– Возможно, – нетерпеливо пробормотала она. – Я решу это позднее.

– Я поеду в Париж, – сказал я, – но ничего не стану обещать. Мне думается, у меня нет ни малейшего шанса отыскать Монику Байер и привезти ее сюда в течение недели… или даже года.

– Я всецело полагаюсь на вашу репутацию, мистер Холман. Если же вы не вернетесь сюда через семь дней и не привезете мне Монику, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы утратили свою репутацию во всех без исключения крупных киностудиях или агентствах.

Я с восхищением посмотрел на ее высокую грудь, натянувшую шелк блузки, затем с искренним сожалением покачал головой:

– Какая жалость, что вы лишены сердца, мисс Бэрроуз, тем более что у вас такой потрясающий контейнер для него.

Она снова посмотрела на меня с видом кошки, добравшейся до миски со сливками.

– Как я уже говорила вам, доставьте сюда Монику, и тогда вам представится шанс ознакомиться с моей холодностью – или с чем-то противоположным…

– Хвастунья и задира! – Я поднялся на ноги. – Еще один вопрос, прежде чем я отбуду в неизвестное далеко: если на этом закончится карьера Моники Байер в киноиндустрии, что это будет означать для Билла Дарена?

– То же самое. В нашей стране, во всяком случае, – холодно ответила она. – Он подписал контракт на пять лет со «Стеллар», который я для него и устроила.

– Таким образом, Моника удрала, оставив надежды на большое будущее в Голливуде и твердо зная, что у нее нет больше никаких перспектив в кинобизнесе, нигде не найдется для нее места, поскольку вы владеете ее контрактом? А Билл Дарен одновременно потерял свой пятилетний контракт со «Стеллар» и возможность жениться на «Агентстве талантов» Анджелы Бэрроуз? – Я слегка приподнял брови. – Не полагаете ли вы, что это большая любовь, мисс Бэрроуз?

– Убирайтесь отсюда, Холман, – сдавленно произнесла она, – пока я не ударила вас по голове чем-нибудь тяжелым!

Я вышел и обнаружил Хью Лэмберта, который вертелся неподалеку, как ночная сова в поисках ветки, на которой можно удобно устроиться. И снова он затащил меня в свой кабинет и осторожно прикрыл дверь. Можно было подумать, что я – британский генерал, а он Бенедикт Арнольд.

– Вы ей сообщили про Дарена и мисс Байер? – Его глаза-бусинки поблескивали в нетерпении. – Как она реагировала?

– Сообщил, – ответил я. – И еще сказал, что эти сведения получил сначала от вас. Ну и как вы на это смотрите, старый приятель?

– Вы этого не сделали!

– Можете не сомневаться. – Я весело подмигнул ему. – В конце концов, она моя клиентка, Хью, а, как мне это представляется, существовал настоящий заговор, чтобы скрыть от нее правду. Вы знали про Дарена и Байер, мисс Фрик тоже, даже Марти Крузу было известно все. – Я вздохнул. – Я всегда считал, что после денег больше всего ценится лояльность. И что это за друг, если он не относится к тебе лояльно? Я не мог поступить иначе, если даже в известной мере подвел вас, Хью!

– За это она меня непременно уволит! – прохрипел он. – Если сначала не убьет!

– У вас, как я понял, есть ответы на все вопросы, ведь именно вы первый сообщили мне, что Моника и Дарен должны быть вместе, – заговорил я непринужденно. – Скажите откровенно, пока с вас не начали снимать мерку для широкого коротенького гроба, известно ли вам, что они уже в Европе?

– Нет, – прошептал он.

– Если бы вы были на моем месте и отправились на их поиски в Европу, откуда бы вы начали?

– С Мюнхена! – ответил он не задумываясь. – Это ее родной город.

– Еще раз спасибо. Одна добрая услуга, как принято говорить, и человек непременно отплатит тебе добром за добро. Я рад, что вы так и сделали!

– Какую же услугу вы мне оказали? – неожиданно громко завопил он, забыв об осторожности.

– Я сделал вас лояльным маленьким вице-президентом, Хью, и вы должны быть этому рады. – Я сурово покачал головой. – Чего вы хотите? Всю жизнь оставаться крысой?

– В один прекрасный день. Холман, – зарычал он, – я отплачу вам точно такой же услугой, какую вы только что оказали мне.

– Не поднимайте мне кровяное давление! Мой врач говорит, что от этого у меня в голове возникают совершенно нереальные сексуальные мысли.

Я вышел из его кабинета, в то время как он продолжал раздумывать, выброситься ли ему немедленно из окна или ползти на коленях в кабинет Анджелы Бэрроуз и молить о пощаде.

Был ранний вечер, и я поехал в свое небольшое престижное обиталище в Беверли-Хиллз. Справившись с расписанием, заказал себе на следующее утро билет на самолет, летевший из Лос-Анджелеса в Мюнхен через Нью-Йорк и Лондон. Что-то мне подсказывало, что маленький Хью прав в своих предположениях: едва ли Дарен и очаровательная немочка остановятся в Париже. Впрочем, не исключено, что они могли укрыться и в этом городе – уже обвенчаться к этому времени и жить уединенно в любви и согласии до конца своих дней, не думая о разорванном контракте, судебном преследовании и прочих неприятностях.

Чем больше я об этом думал, тем большие сомнения одолевали меня. В конце концов я махнул на все рукой и приготовил себе холостяцкий обед – традиционную яичницу с ветчиной, ибо, как вам, возможно, известно, я человек с простыми вкусами. Потом я вспомнил о туристических проспектах, которые обнаружил, осматривая комнату Моники Байер.

Было бы не лишним просмотреть их еще раз, подумал я. И заодно взглянуть на потрясающие ножки мисс Фрик. Стоило ли мне ссориться с ней? Я должен предоставить ей еще один шанс. К тому же небольшое сопротивление всегда усиливает чувство победы. Возможно, на вечер она облачится в еще более короткую юбку. Очевидно, последнее предположение и заставило меня стремительно выскочить из дома и сесть в машину.

Было около девяти, когда я добрался до многоквартирного дома в Брентвуде и нажал на кнопку звонка. Дверь отворила немыслимая блондинка, для характеристики которой я затрудняюсь подобрать адекватные эпитеты. Она одарила меня таким взглядом, словно я – тот отвратительный инцидент в ее жизни, о котором она всячески старается забыть вот уже десять лет. Ее поднятые кверху и расположенные ярусами волосы создавали некую хрупкую архитектурную композицию, которая не приснилась бы даже самым заядлым авангардистам. На ней был жакет из черного атласа, туго обтягивающий пышную грудь, и штанишки из черных кружев, собранных в воланчики. Талию охватывали завязанные большим узлом три серебряные цепочки с жемчужинами, словно мисс Фрик только что рассталась с неким рыцарем, который отбыл в крестовый поход, надев на нее, свою обожаемую леди, пояс невинности.

Ее верхняя чувственная губка слегка дрогнула.

– Что мне сделать, чтобы вы перестали сюда являться? – ледяным тоном произнесла она. – Воткнуть булавки в восковую куклу?

Казалось бы, теперь у мисс Фрик нет никаких оснований для такой враждебности, разве что ее сопротивление моему мужскому обаянию было для нее большей проблемой, чем я предполагал.

– Сегодня утром я кое-что позабыл в комнате Моники Байер, – пояснил я. – Заехал, чтобы это забрать.

Я еще раз внимательно посмотрел на нее и подумал, что вот она-то наверняка была пришельцем из космоса, ибо ни одно земное существо не сумело бы изобрести туалет, в который она облачилась.

– Вы обещаете, что на это уйдет не более минуты? – спросила она.

– Обещаю. Поскольку не думаю, что способен любоваться вашим нарядом и прической более минуты, не потеряв разума.

– В таком случае можете задержаться на пару минут, – заявила она с ледяной улыбкой, – а потом я позвоню в психушку, чтобы вас забрали.

Она резко повернулась и пошла. Кружевные воланчики – все как один – затрепетали. Я вынужден был прекратить наблюдение, усомнившись, не привиделось ли мне все это.