Текст книги "Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе! (СИ)"
Автор книги: Кармен Луна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 5
После вчерашней встречи с принцем я спала, как человек в коме – глубоко, без сновидений, и проснулась с ощущением, что меня переехал обоз с особо злобными лошадьми. Всё тело ныло, но особенно – плечо, где остались отпечатки его пальцев. Я потрогала это место и поймала себя на мысли, что боль почему-то приятная. Видимо, мой мозг окончательно сдался и решил получать удовольствие от того, что принц использует меня как тренажёр для сжимания.
Снорри уже не спал. Сидел у окна и смотрел на меня с выражением судмедэксперта, изучающего особо интересный труп.
– Ты улыбаешься во сне, – констатировал он без предисловий. – Причём улыбаешься так, как улыбаются только идиотки, которые влюбились в неподходящего мужика.
– Доброе утро и тебе, солнышко, – пробурчала я, потягиваясь. – А может, мне просто снилось, что я ем пончики.
– Ага. Пончики размером с принца и с характером гиены. – Снорри спрыгнул с подоконника и подошёл ближе. – Слушай, у меня к тебе серьёзный разговор.
Я села на койке, всё ещё зевая. Серьёзный разговор от Снорри обычно означал, что я опять что-то делаю не так. А учитывая мою вчерашнюю встречу с принцем, список моих ошибок, вероятно, вырос до размеров королевской библиотеки.
– Давай свой серьёзный разговор. Только не говори, что я опять виляю бёдрами. Я честно стараюсь ходить, как дровосек.
– Хуже. Тебе нужно кое-что знать о настоящей Мэйрин. И о том, что она оставила после себя.
От его тона мне стало не по себе. Снорри умел быть язвительным, циничным, издевательским – но сейчас в его голосе была какая-то печаль. Как будто он говорил о покойнике.
– Что именно? – спросила я, окончательно просыпаясь.
– Письмо. От её матери. Мэйрин спрятала его в тайнике, но так и не успела прочитать до конца. Думаю, тебе стоит это сделать. Особенно после того, что ты вчера подслушала.
Он знал про разговор короля с магистром допросов? Конечно, знал. Снорри знал всё, что происходило в этом замке. Иногда мне казалось, что он общается с крысами и они приносят ему сводки новостей.
– Где этот тайник? – спросила я, вставая и начиная одеваться. Бинты, рубашка, бриджи – весь этот маскарад, который давался мне всё легче с каждым днём.
– В старой комнате Мэйрин. Там, где она жила до того, как стала притворяться мальчиком. Только придётся быть осторожной – комната в башне, а туда без дела не ходят.
Прекрасно. Значит, нужно незаметно пробраться в заброшенную башню, найти письмо, прочитать семейные тайны и вернуться, не привлекая внимания. В замке, где каждый второй – потенциальный доносчик, а каждый первый – просто параноик.
– А ты не можешь просто рассказать, что там написано? – спросила я без особой надежды.
– Могу. Но письмо лучше прочитать самой. Там есть… подробности, которые могут тебе пригодиться. И кое-что ещё.
Подробности. От слова «подробности» в исполнении Снорри у меня всегда начинала чесаться спина. Обычно эти подробности оказывались чем-то вроде «кстати, у тебя есть смертельный враг» или «между прочим, завтра тебя казнят».
Я закончила одеваться и направилась к двери. Снорри потрусил следом, виляя хвостом с видом конспиратора, которому наконец-то дали интересное задание.
Башня, где раньше жила настоящая Мэйрин, находилась в старой части замка. Там пахло пылью, запустением и чем-то ещё – чем-то грустным, как воспоминания о лучших временах. Коридоры были узкие, окна маленькие, а по углам прятались тени, которые, казалось, следили за каждым нашим шагом.
– Вон та дверь, – шепнул Снорри, указывая носом на деревянную дверь в конце коридора. – Только тихо. Здесь иногда ходят слуги.
Я подкралась к двери и осторожно нажала на ручку. Дверь поддалась с тихим скрипом, как будто жаловалась на то, что её так долго не беспокоили.
Комната была небольшая, но когда-то уютная. Сейчас она выглядела, как музей заброшенной жизни. Кровать с пыльным покрывалом, столик у окна с засохшими цветами в вазе, книжная полка с несколькими томами, которые, вероятно, читала настоящая Мэйрин. И везде – пыль, как саван времени, накрывший прошлое.
– Тайник за зеркалом, – прошептал Снорри. – Нажми на правый верхний угол рамы.
Я подошла к старому зеркалу, висевшему на стене. Моё отражение смотрело на меня с упрёком – растрёпанный «мальчик» в мятой рубашке, с глазами, полными тайн и страхов. «Хорошо хоть не в платье», – подумала я и нажала на угол рамы.
Зеркало бесшумно отъехало в сторону, открывая небольшую нишу. Внутри лежал пергамент, сложенный вчетверо, и небольшой медальон на тонкой цепочке. Медальон был простой, серебряный, с выгравированным гербом Ленуаров – тем самым львом, мечом и полумесяцем, который я видела на книге в метро.
Письмо я развернула дрожащими пальцами. Почерк был изящным, женским, но торопливым – как будто писавшая спешила.
'Моя дорогая Мэйрин,
Если ты читаешь это, значит, я уже мертва, а ты в опасности. Прости, что не успела рассказать тебе всё при жизни. Прости, что ты вынуждена скрываться под чужим именем.
Твой отец не предал короля, как говорят придворные. Наоборот – он раскрыл предательство самого короля. Рикард де Монталье пришёл к власти путём убийства законного наследника – своего старшего брата Эдмунда. Твой отец собрал доказательства этого преступления.
За это нас всех приговорили к смерти. Но не за измену – за знание правды.
Доказательства спрятаны в семейном склепе, в старом замке Ленуаров. Если ты когда-нибудь захочешь восстановить справедливость – они там. Но будь осторожна. Правда может быть опаснее лжи.
Медальон – это ключ к тайному входу в склеп. Храни его. И помни: правда скрыта под маской короны. Тот, кто сейчас носит её, запятнал руки кровью брата.
Твоя любящая мать,
Изабелла де Ленуар'
Я дочитала письмо и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Король – убийца собственного брата? Семью Ленуаров казнили не за измену, а за то, что они знали правду о престолонаследии? Это же… это же не просто семейная драма о мести. Это – заговор, который может свергнуть династию.
А я, Татьяна-парикмахер, каким-то образом оказалась в центре всего этого политического безумия.
– Снорри, – прошептала я, – ты знал об этом?
– Подозревал. Твой отец был слишком честным человеком, чтобы предать короля. А король – слишком подозрительным, чтобы казнить всю семью только за слухи.
Я взяла медальон в руки. Он был тяжёлым, старинным, и от него исходило ощущение чего-то важного. Чего-то, что может изменить всё.
И в этот момент дверь распахнулась.
Я обернулась, зажав в кулаке медальон, и увидела в дверном проёме принца Арно. Он стоял, опёршись плечом о косяк, и смотрел на меня с выражением человека, который поймал вора с поличным.
– Интересное место для утренней прогулки, Мишель, – сказал он голосом, от которого по спине пробежали мурашки. – Особенно для мальчика, который вчера утверждал, что просто споткнулся.
Боже мой. Он следил за мной. Пошёл за мной и увидел, как я лезу в чужие тайники и читаю секретные письма. Сейчас он начнёт спрашивать, что это было, и тогда…
– Ваше высочество, – я попыталась изобразить удивление, – я просто…
– Просто что? – Он вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Резко, со звуком, который прозвучал как приговор. – Просто изучаешь заброшенные комнаты? Или ищешь что-то конкретное?
Он подошёл ближе, и я почувствовала знакомый запах – кожа, сталь, что-то мужское и опасное. В его глазах было что-то новое. Не просто подозрение. Интерес. Хищный интерес хищника, который выследил добычу.
– Я… заблудился, – соврала я, пряча руку с медальоном за спину.
– Заблудился, – повторил он с усмешкой, которая была холоднее зимнего ветра. – В башне, куда ведёт только одна лестница. В комнату, которую никто не посещает уже три года. Очень правдоподобно, Мишель.
Он был уже близко. Слишком близко. Настолько, что я могла видеть, как напрягается его челюсть, как сужаются глаза. И от этой близости у меня начинали дрожать коленки, как у школьницы перед директором.
– Что у тебя в руке? – спросил он тихо, и его голос был как шёлк, обтягивающий стальной кинжал.
– Ничего, – быстро ответила я.
– Покажи.
Это был не просьба. Это был приказ. И в его голосе была такая власть, что я почти подчинилась. Почти. Но в последний момент здравый смысл взял верх.
– Это… личная вещь, ваше высочество.
Он поднял бровь. Одну. И от этого жеста стало так жарко, что я готова была раздеться до рубашки. А потом его лицо стало жёстким, как камень.
– Личная вещь? – переспросил он с интонацией человека, который услышал особенно наглую ложь. – У моего оруженосца есть личные дела, о которых я не должен знать?
Его рука легла мне на плечо – больно, крепко. Достаточно крепко, чтобы я поняла: убежать не получится.
– Мишель, – сказал он, и в его голосе послышались нотки того самого раздражения, которое я видела вчера, – ты начинаешь действовать мне на нервы. А когда мне действуют на нервы, я становлюсь… неприятным.
Я сглотнула. Неприятным? Он уже был неприятным. И опасным. И притягательным до неприличия. Что будет, если он станет ещё хуже?
– Я могу объяснить, – начала я.
– Тогда объясняй. Быстро.
Я смотрела в его глаза и понимала, что выхода нет. Он не отступит. Не поверит очередной лжи. И если я не скажу что-то правдоподобное…
– Это… – начала я и замолчала, пытаясь придумать хоть что-то.
– Это что? – его голос стал ещё жёстче.
– Подарок, – выпалила я. – От… от девушки.
Он замер. Абсолютно. Как будто превратился в статую. Только глаза остались живыми – и в них разгорелось что-то странное. Что-то тёмное и опасное.
– Девушка, – повторил он медленно. – У тебя есть девушка?
– Да, – соврала я, не понимая, почему от его тона у меня перехватывает дыхание. – То есть… была. Мы… расстались.
– Покажи подарок.
– Но…
– Сейчас же.
Я медленно вытащила руку из-за спины и показала медальон. Принц посмотрел на него, и его лицо стало ещё более каменным.
– Красивая вещица, – сказал он ровным голосом, в котором не было никаких эмоций. – Дорогая, наверное.
– Не очень, – пробормотала я.
– И эта… девушка… подарила его тебе просто так?
– На память.
Он молчал долго, глядя на медальон. Потом перевёл взгляд на меня, и то, что я увидела в его глазах, заставило меня отступить на шаг.
– Знаешь, Мишель, – сказал он очень тихо, – я не люблю, когда мне лгут.
– Я не…
– Лжёшь. – Он шагнул ближе. – И мне это не нравится. Совсем не нравится.
Его рука сжалась на моём плече сильнее, и я почувствовала, что сейчас у меня останется синяк. Но странное дело – от этой боли становилось не страшно. Становилось… жарко.
– Ваше высочество…
– Я не знаю, что ты скрываешь, – продолжал он, не обращая внимания на мои слова. – Но я узнаю. Рано или поздно – узнаю. И тогда…
Он не договорил. Но в его голосе была угроза. И обещание.
Отпустил меня резко, и я едва не упала.
– Убирайся отсюда, – приказал он, отворачиваясь. – И больше не приходи в эту башню. Это приказ.
Я кивнула и направилась к двери на дрожащих ногах. Но у порога обернулась.
– Ваше высочество?
– Что? – он не повернулся.
– А вы… вы тоже когда-нибудь дарили кому-то подарки?
Он замер. Потом медленно обернулся и посмотрел на меня так, что я пожалела о своём вопросе.
– А тебе какое дело? – спросил он холодно.
– Никакого, – быстро ответила я. – Простите.
И выбежала из комнаты, сжимая в кулаке медальон и чувствуя на себе его взгляд.
Снорри поджидал меня в коридоре с видом собаки, которая знает, что её хозяйка только что совершила очередную глупость.
– Ну и как? – спросил он, когда мы отошли подальше от башни. – Получила ответы на свои вопросы?
– Получила, – мрачно ответила я. – Король – убийца. Моя семья мертва за правду. А принц… принц подозревает, что я что-то скрываю.
– И?
– И он становится всё более… странным. Когда я сказала, что у меня была девушка, он разозлился. Почему?
Снорри фыркнул.
– Потому что ты ему нравишься, идиотка. А он не понимает почему. И это его бесит.
Я остановилась как вкопанная.
– Что?
– Ты думаешь, он случайно пошёл за тобой в башню? Он следит за тобой постоянно. Не знает почему, не понимает, что с ним происходит, но не может оторвать глаз. А когда ты упомянула другую девушку…
– Он приревновал, – закончила я шёпотом.
– Бинго. Приревновал принц к несуществующей девушке, думая, что ревнует к ней мальчика. Поздравляю, ты довела его до состояния полного психоза.
Я прислонилась к стене и закрыла глаза.
Письмо о королевском предательстве. Медальон с ключом к доказательствам. Принц, который влюбляется в меня, не понимая, что происходит, и злится на себя за это.
Моя жизнь официально превратилась в трагикомедию с элементами политического триллера.
И самое страшное – мне нравилась его ревность. Нравилось, как он на меня смотрел. Нравилось, как сжимал плечо.
Боже, я точно схожу с ума.
Глава 6
Если кто-то думает, что после вчерашней сцены в башне принц станет меня избегать, то этот кто-то явно не знаком с характером Арно де Монталье. Потому что вместо здравого «держись подальше от странного оруженосца» он выбрал тактику «приглядывай за ним ещё пристальнее». Как ястреб, который решил, что мышь ведёт себя подозрительно, и теперь не спускает с неё глаз.
Утром он ворвался в казарму, как ураган в плохом настроении.
– Собирайся, Мишель. Едем в Краенбург. Там бунт.
Я села на койке, ещё не до конца проснувшись, и попыталась переварить эту информацию. Бунт? Мы? Вместе? В дорогу?
– Ваше высочество, а может, я останусь? – предложила я слабым голосом. – Вдруг я заболел? Вон, горло першит.
Он посмотрел на меня так, будто я предложила ему станцевать голым на площади.
– Ты мой оруженосец. Ты едешь со мной. Точка.
– Но…
– Никаких «но». Через час у конюшни. И чтобы я не видел этого жалкого выражения лица, как будто тебя ведут на казнь.
Ну, технически, меня и ведут на казнь. Просто растянутую во времени. Потому что провести несколько дней в дороге с принцем, который подозревает меня в чём-то неладном, это как медленная пытка с элементами психологического террора.
Снорри проводил меня взглядом, полным сочувствия.
– Держись, – сказал он. – И помни: если он начнёт слишком внимательно разглядывать, притворись больным. Мужчины болезней боятся, как огня.
Через час я стояла у конюшни с дорожной сумкой и выражением приговорённого к пожизненному заключению. Принц уже ждал – в дорожной одежде, при оружии, верхом на своём чёрном жеребце Соласе. Выглядел он как воплощение каждой девичьей мечты и каждого мужского кошмара одновременно.
– Запаздываешь, – констатировал он холодно.
– Простите, ваше высочество, – пробормотала я, взбираясь на свою лошадь. Кобылку звали Мила, и она была единственным живым существом в этом замке, которое относилось ко мне без подозрений.
– В дороге будем двигаться быстро, – продолжал принц, разворачивая Соласа. – Останавливаться – только на ночлег. И никаких жалоб на усталость.
«Конечно, – подумала я мрачно, – потому что жаловаться на усталость – это первое, что приходит в голову человеку, который пытается сохранить маскировку в присутствии подозрительного принца».
Первые несколько часов мы ехали молча. Принц впереди, я сзади, между нами – расстояние и напряжение, которое можно было резать ножом. Он время от времени оглядывался, бросал на меня быстрый взгляд, и я чувствовала, как он анализирует каждое моё движение.
Пейзаж за окном… то есть, вокруг нас, менялся с утомительной предсказуемостью. Поля, леса, холмы, снова поля. Всё очень живописно, очень средневеково, и совершенно не подходящее для того, чтобы расслабиться в седле и забыть о том, что ты обманываешь одного из самых влиятельных людей королевства.
К полудню начался дождь. Не лёгкий весенний дождичек, а настоящий ливень, как будто небеса решили проверить, насколько водонепроницаемы мои нервы. Капли били по лицу, как мелкие пощёчины природы, одежда намокла и прилипла к телу, а волосы под шапкой превратились в мокрую массу, которая тикала за воротник.
– Ваше высочество, – рискнула я, когда стало ясно, что дождь собирается затянуться до второго пришествия, – может, найдём укрытие?
Принц остановил коня и оглянулся. На лице у него было выражение человека, который только что понял, что его планы по быстрому перемещению накрылись медным тазом.
– Там, – сказал он, указывая на еле видимые в дожде очертания строения. – Старая хижина лесника. Переждём там.
Хижина оказалась заброшенной, но крепкой. Внутри пахло сыростью, старым деревом и мышами, но зато было сухо. Мы привязали лошадей под навесом и вошли внутрь, оставляя за собой лужи дождевой воды.
И тут началось самое интересное.
Потому что принц, промокший до нитки, снял плащ. Потом камзол. Потом рубашку.
Я застыла у двери, как соляной столп, и пыталась не смотреть. Не смотреть на его широкие плечи, на мышцы спины, которые перекатывались под кожей, когда он отжимал воду из одежды. Не смотреть на шрамы – тонкие белые линии, которые рассказывали историю тренировок и настоящих боёв.
«Не смотри, – твердила я себе, – ты мальчик. Мальчики не пялятся на голых мужчин. Во всяком случае, не так откровенно».
Но не смотреть было невозможно. Он был… красивый. Не той приторной красотой, которую рисуют на картинах, а мужской, опасной. Красивый, как хорошо отточенный клинок.
– Мишель, – сказал он, не оборачиваясь, – ты стоишь в мокрой одежде и капаешь на пол. Снимай.
У меня пересохло в горле.
– Что… простите?
– Одежду. Снимай. А то простудишься, и мне придётся тащить тебя через полкоролевства на руках.
Паника. Абсолютная, всепоглощающая паника. Снять одежду? При нём? Когда под рубашкой бинты, которые скрывают то, что у мальчика быть не должно?
– Я… я не промок, – соврала я дрожащим голосом.
Он обернулся и посмотрел на меня с выражением человека, который слышит особенно глупую ложь.
– Не промок? – переспросил он, поднимая бровь. – Мишель, с тебя течёт, как с крыши во время ливня.
Действительно, под моими ногами уже образовалась приличная лужа. Но я не могла. Просто не могла раздеться при нём.
– Я… стесняюсь, – выпалила я первое, что пришло в голову.
Принц замер. Потом рассмеялся. Коротко, резко, без особого веселья.
– Стесняешься? Ты? Мой оруженосец стесняется раздеться перед мужчиной?
В его голосе была насмешка, но ещё – что-то другое. Что-то, от чего у меня заколотилось сердце.
– Я не привык… – начала я.
– К чему не привык? – Он подошёл ближе. Слишком близко. В одних бриджах, босой, с мокрыми волосами, прилипшими ко лбу. – К тому, что тебя видят без рубашки? Или к тому, что на тебя смотрят?
От его близости у меня закружилась голова. Он пах дождём, кожей и чем-то ещё – чем-то мужским и опасным, что заставляло забыть обо всём на свете.
– Ваше высочество…
– Знаешь, Мишель, – сказал он тихо, – ты ведёшь себя очень странно. Для мальчика.
Сердце подпрыгнуло к горлу и застряло там, мешая дышать.
– Я не понимаю…
– Не понимаешь? – Он протянул руку и коснулся моей щеки. Пальцы были холодными от дождя, но прикосновение обжигало. – Ты краснеешь, когда я на тебя смотрю. Опускаешь глаза, когда я говорю. И сейчас дрожишь не от холода.
Я действительно дрожала. Всем телом. От его близости, от его прикосновения, от того, как он смотрел на меня – внимательно, изучающе, с каким-то голодным интересом.
– А ещё, – продолжал он, не убирая руку, – у тебя слишком нежная кожа. Слишком тонкие запястья. И ты ходишь не так, как ходят мужчины.
Всё. Конец. Он разоблачил меня. Сейчас он поймёт, кто я, и тогда…
– Скажи мне, Мишель, – шепнул он, наклонившись так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах, – кто ты на самом деле?
Я смотрела в его глаза и понимала, что тону. Тону в этой синеве, в этом взгляде, который обещал и угрожал одновременно. Ещё секунда – и я скажу правду. Всю правду. О том, кто я, откуда, что чувствую…
И тут снаружи раздался грохот.
Принц отшатнулся, мгновенно превращаясь из мужчины обратно в воина. Схватил меч, подбежал к окну.
– Проклятье, – выругался он. – Бандиты. Человек пять, может шесть.
Я подошла к окну и выглянула. Действительно, к хижине приближались всадники в потрёпанной одежде, с оружием наготове. Выглядели они не как люди, которые пришли поздороваться и поинтересоваться здоровьем.
– Что будем делать? – спросила я.
– Дерёмся, – коротко ответил принц, натягивая рубашку. – У тебя есть меч?
– Есть, но я…
– Но что?
– Я не умею им пользоваться, – честно призналась я. – То есть, совсем не умею.
Он посмотрел на меня с выражением человека, который понял, что его оруженосец – полное разочарование.
– Прекрасно. Значит, мне придётся защищать нас обоих.
Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь ворвались трое мужчин с мечами наготове. Грязных, злых, с лицами, которые явно не знали, что такое мыло и хорошие намерения.
Принц встретил их у порога. То, что произошло дальше, можно было назвать танцем – смертельным, красивым, безжалостным. Его меч резал воздух серебряными дугами, парировал удары, наносил свои. Он двигался, как хищник – быстро, точно, без лишних движений.
А я стояла у стены и пыталась не мешать. Что у меня получалось довольно хорошо, учитывая, что я была так же полезна в бою, как кружевной платочек против пушечного ядра.
Один из бандитов попытался меня схватить – видимо, решил, что испуганный мальчик станет хорошим заложником. Я увернулась, споткнулась о собственные ноги и упала, увлекая за собой банdit. Мы покатились по полу, я царапалась, кусалась и вообще вела себя как разъярённая кошка, а он пытался меня удержать.
И тут принц, покончив с остальными, обернулся и увидел эту картину. Выражение его лица стало таким, что бандит, наверное, пожалел, что вообще родился на свет.
Одним движением принц поднял меня на ноги, а другим – отправил бандита в нокаут ударом рукояти меча по голове.
– Ты ранен? – спросил он, осматривая меня с ног до головы.
– Нет, просто…
И тут я увидела кровь. На моём рукаве, там, где бандит успел меня поцарапать ножом. Неглубоко, но достаточно для того, чтобы принц нахмурился.
– Сидеть, – приказал он, указывая на табурет у стены. – Сейчас обработаю.
– Не надо, это пустяк…
– Сидеть, сказал.
Я села, потому что с принцем в таком настроении спорить было себе дороже. Он достал из сумки что-то вроде аптечки, разорвал мой рукав и принялся промывать царапину.
Его руки были удивительно нежными для человека, который только что зарубил трёх бандитов. Пальцы осторожно касались кожи, не причиняя боли, и от этих прикосновений у меня перехватывало дыхание.
– Мишель, – сказал он тихо, не отрывая взгляда от раны, – ты мог погибнуть.
– Но не погиб, – попыталась я пошутить.
– Не погиб, потому что мне удалось их остановить. А если бы не удалось?
В его голосе была какая-то странная нотка. Почти… тревога?
– Не знаю, – честно ответила я.
– Я знаю, – он поднял глаза и посмотрел на меня так пристально, что я забыла, как дышать. – Тебя бы убили. И я бы этого не пережил.
Время остановилось. Мы смотрели друг на друга, и в воздухе повисло что-то электрическое, опасное. Его рука всё ещё лежала на моём запястье, тёплая и сильная.
– Ваше высочество…
– Не говори ничего, – прервал он. – Просто… не говори.
Он наклонился ближе, и я поняла – сейчас произойдёт что-то, что изменит всё. Что разрушит ту хрупкую стену, которую мы построили между собой из формальности и осторожности.
Его лицо было в дюйме от моего, глаза закрылись…
И снаружи раздался топот копыт.
Мы отшатнулись друг от друга, как ошпаренные. Принц вскочил, схватил меч.
– Ещё одни, – пробормотал он.
Но в дверь вошёл не бандит. Вошёл королевский гонец, мокрый, запыхавшийся, с официальным свитком в руках.
– Ваше высочество! – воскликнул он, увидев принца. – Слава богам, нашёл вас! Срочное послание от его величества!
Принц взял свиток, быстро пробежал глазами и нахмурился.
– Что там? – спросила я.
– Меняются планы, – сказал он мрачно. – Краенбург подождёт. Нам нужно немедленно возвращаться в столицу.
– Что случилось?
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
– Нашли след наследницы Ленуаров. Отец хочет, чтобы я лично руководил поисками.
Кровь в жилах превратилась в лёд. Нашли след. Меня. Настоящей Мэйрин. И теперь принц, который только что едва не поцеловал меня, будет искать ту, чьё имя я ношу.
Ирония судьбы была настолько жестокой, что хотелось рыдать.
– Мы выезжаем сейчас же, – сказал принц, уже собирая вещи. – И Мишель…
– Да, ваше высочество?
– То, что сейчас произошло между нами… забудь. Это было ошибкой.
Он ушёл готовить лошадей, а я осталась сидеть на табурете, чувствуя, как разбивается сердце.
Ошибкой. Он назвал это ошибкой.
А ведь для меня это был самый правдивый момент за всё время.
Боже, как же больно любить того, кто считает тебя ошибкой.
