Текст книги "Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе! (СИ)"

Автор книги: Кармен Луна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 23

Если кто-то думает, что восстановление заброшенного поместья – это романтическое занятие в духе современных шоу о дизайне интерьеров, где за пару монтажных кадров под бодрую музыку руины превращаются в образец архитектурного совершенства, то этот кто-то явно никогда не пытался собственными руками выгонять семью сов из чердака, отмывать многолетнюю плесень с каменных стен и объяснять местным рабочим, почему нельзя просто замазать дыру в крыше глиной и считать работу выполненной. Потому что я вот уже два месяца занималась именно этим, и моя новая жизнь больше напоминала реалити-шоу на выживание для беременных женщин с завышенными требованиями к качеству ремонта.

– Хозяйка, – сказал мастер Томас, местный плотник с бородой цвета древесной стружки и философией «зачем делать хорошо, если можно сделать быстро», – вы уверены, что нужны именно такие окна? Простые дырки в стене с деревянными ставнями тоже неплохо смотрятся.

Я стояла посреди будущей детской комнаты и пыталась объяснить ему концепцию «естественного освещения» и «вентиляции», чувствуя себя инженером, который пытается рассказать обезьяне о принципах работы ракетного двигателя.

– Томас, – терпеливо сказала я, – ребенку нужен свежий воздух и солнечный свет. Это важно для здоровья.

– А в мое время дети росли в подвалах и ничего – выживали, – философски заметил плотник.

– Те, кто выживал, – мысленно добавил Снорри, который лежал в углу и наблюдал за дискуссией с выражением собачьей морды, ясно говорящим: «Люди – странные существа, но за ними интересно наблюдать».

– Хочу именно такие окна, – настояла я. – С хорошими рамами, качественным стеклом и возможностью открывать их в теплую погоду.

– Дорого выйдет, – предупредил Томас.

– Ничего. Средства есть.

И средства действительно были. Оказалось, что казна Ленуаров, спрятанная в подвале поместья, пережила разграбление и годы запустения. Видимо, грабители не догадались искать сокровища под грудой старых бочек и мешков с заплесневелым зерном. А еще выяснилось, что земли, принадлежащие роду, по-прежнему приносят доход – местные крестьяне исправно платили налоги в королевскую казну, но часть денег, согласно старым договорам, должна была поступать владельцам поместья. Когда я предъявила документы на право собственности, выяснилось, что за годы моего отсутствия накопилась приличная сумма.

– Хозяйка богатая стала, – одобрительно заметил староста деревни Уильям, мужчина с лицом, напоминающим печеное яблоко, и мудростью, накопленной за семьдесят лет жизни. – Теперь можете и замуж выйти за кого захотите.

– Не собираюсь я замуж, – ответила, поглаживая живот, который уже начинал округляться под просторными платьями.

– Как не собираетесь? – ахнул Уильям. – Женщина без мужа – что дом без крыши!

– А я как раз крышу и чиню, – улыбнулась я. – Сама справлюсь.

Местные жители постепенно привыкали к моим странностям. Сначала они смотрели на меня как на диковинку – молодая женщина, которая живет одна (если не считать говорящего корги, о способностях которого я, разумеется, молчала), восстанавливает поместье и явно ожидает ребенка, но при этом не носит обручального кольца и не упоминает о муже. Скандал, достойный обсуждения на всех посиделках в радиусе пяти деревень.

Но потом они увидели, что я плачу справедливую цену за работу, не кричу на слуг, помогаю больным (благодаря знаниям о гигиене и элементарной медицине из XXI века) и вообще веду себя как нормальный человек, а не как взбалмошная аристократка. И постепенно деревенские сплетни сменились осторожным уважением.

– Барыня добрая, – говорила повитуха Марта, женщина с руками, которые принимали роды у половины округи, и интуицией, которая позволяла ей определять пол ребенка по форме живота матери. – И дитё у неё будет здоровое. Чувствую.

– А отец-то кто? – любопытствовала соседка.

– Не наше дело, – строго отвечала Марта. – Главное, что мать хорошая. А остальное – господь рассудит.

Мне нравилась Марта. Она была из тех людей, которые не лезут в чужие дела, но всегда готовы помочь, когда помощь нужна.

А помощь была нужна постоянно. Восстановление поместья оказалось гораздо более сложным процессом, чем я предполагала. Мало было просто починить крышу и окна – нужно было восстановить всю инфраструктуру. Водопровод (в виде системы труб, подающих воду из колодца), канализацию (довольно примитивную, но функциональную), отопление (камины в каждой комнате), кухню (с новой печью и улучшенной вентиляцией).

– Хозяйка, – сказал мне как-то мастер Роберт, кузнец, который занимался металлическими элементами конструкций, – вы такие штуки придумываете, каких я в жизни не видел. Откуда у вас эти знания?

– Читаю много книг, – дипломатично ответила я.

Что было правдой, но не всей правдой. Основную часть знаний я черпала из воспоминаний о современной жизни, адаптируя технологии XXI века к возможностям средневекового мира. Нельзя было построить электростанцию, но можно было улучшить систему освещения с помощью зеркал и более эффективного размещения свечей. Нельзя было сделать водопровод с горячей водой, но можно было организовать систему подогрева воды в медных баках.

– Вы как волшебница, – восхищался молодой плотник Пьер. – Все у вас получается!

– Не волшебница, – смеялась я. – Просто думаю, прежде чем что-то делать.

А еще я планировала. Каждый вечер садилась за стол в большой зале (который уже был полностью восстановлен) и составляла списки работ на следующий день, планы по улучшению хозяйства, бюджет расходов. Снорри лежал рядом и изредка комментировал мои идеи.

– А что, если сделать в саду грядки с лекарственными травами? – предложила я однажды.

– Хорошая идея, – согласился корги. – И полезно, и красиво. А еще можно организовать небольшую школу для деревенских детей.

– Школу?

– Ну подумай – ты знаешь грамоту, счет, основы медицины. Детям это пригодится. А тебе будет чем заняться, когда малыш подрастет.

Это была блестящая идея. Образование в деревне было роскошью, доступной только семьям священника и старосты. Остальные дети росли неграмотными, что серьезно ограничивало их возможности в жизни.

– Только сначала нужно самой выучить местную письменность получше, – заметила я. – А то объясню им арифметику арабскими цифрами, и меня сожгут как колдунью.

– Детали, – отмахнулся Снорри. – Главное – идея правильная.

К концу третьего месяца поместье уже мало напоминало руины, которые я увидела по приезду. Крыша была полностью восстановлена, окна вставлены, стены отремонтированы и даже частично украшены росписью (я нашла среди местных мастеров человека с художественными способностями). Сад расчищен и разбит на несколько зон – огород с овощами, цветочные клумбы, лекарственные грядки и даже небольшой пруд, где плавали караси.

А самое главное – детская комната была готова. Светлая, просторная, с большими окнами и мягкими коврами на полу. Я сама сшила занавески из голубой и белой ткани (цвета подходили как для мальчика, так и для девочки), а местный мастер изготовил деревянную колыбель с резными узорами.

– Красота, – одобрительно сказала Марта, осматривая комнату. – Дитё в такой комнате вырастет здоровым и умным.

– Надеюсь, – ответила я, гладя живот, который теперь было уже не скрыть под одеждой.

– А как назовете?

– Если мальчик – Эдмунд. Если девочка – Ариана.

– Красивые имена.

Марта кивнула, не задавая лишних вопросов. Она понимала, что тема отца ребенка закрыта для обсуждения.

В это время в поместье появился еще один обитатель – молодой священник отец Джеймс, который приехал из соседнего прихода, чтобы благословить восстановленный дом и… очевидно, поговорить со мной о моральных вопросах.

– Леди Мэйрин, – сказал он, нервно теребя четки, – я не хочу вас осуждать, но… ваше положение вызывает вопросы у паствы.

– Какие именно вопросы? – спросила я, угощая его чаем и медовыми лепешками.

– Вы ожидаете ребенка, но не замужем. Это… нестандартная ситуация.

– Согласна. Нестандартная.

– И что вы собираетесь с этим делать?

– Рожать ребенка и растить его с любовью, – ответила я просто.

– Но люди говорят…

– Люди всегда говорят, отец Джеймс. Это их любимое занятие. Но говорить и знать правду – разные вещи.

– А в чем правда?

Я задумалась. Что я могла сказать? Что отец моего ребенка – король, который не знает о существовании своего наследника? Что я жертвую своей репутацией ради его спокойствия?

– Правда в том, – сказала я наконец, – что этот ребенок желанный и любимый. Что у него будет дом, семья и все необходимое для счастливой жизни. Разве этого не достаточно?

Отец Джеймс долго молчал, обдумывая мои слова.

– Возможно, вы правы, – сказал он наконец. – Господь судит по делам, а не по обстоятельствам. А ваши дела добрые – вы помогаете людям, восстанавливаете красоту, несете добро в мир.

– Спасибо за понимание.

– Но если вам понадобится поддержка церкви… если люди будут слишком осуждать…

– Я дам знать, – пообещала я.

После его ухода Снорри поднял голову с лап и посмотрел на меня:

– Неплохо справилась. Дипломатично и честно одновременно.

– Я учусь, – ответила я. – Учусь жить в этом мире, быть частью этого общества, но при этом оставаться собой.

– И как успехи?

– Пока нормально. Люди принимают меня такой, какая я есть. Даже с моими странностями.

– А скучаешь по прежней жизни? По Арно?

Я замолчала. Конечно, скучала. Каждый день, каждую ночь. Иногда просыпалась и тянулась рукой к пустой половине кровати, ожидая найти там теплое тело любимого человека. Иногда ловила себя на том, что рассказываю что-то интересное пустому воздуху, как будто он рядом и слушает.

– Скучаю, – призналась я. – Но это проходит. Боль становится тише, воспоминания – светлее. И есть ребенок, которому нужна счастливая мать, а не женщина, живущая прошлым.

– А новости из столицы слышала?

– Какие новости?

– Король женился. Пышная свадьба, много гостей, всеобщее ликование.

Я почувствовала, как что-то сжалось в груди, но это была уже не острая боль, а глухая тоска.

– Хорошо, – сказала я. – Значит, он выполнил свой долг.

– И счастлив ли он?

– Не знаю. И лучше не знать. Это его жизнь, а это – моя.

– А еще говорят, – добавил Снорри осторожно, – что Солас тоскует. Отказывается есть, не дает себя седлать никому, кроме короля.

– Бедный Солас, – вздохнула я. – Передай ему… если сможешь… что я его помню и люблю.

– Передам. Когда-нибудь.

Мы сидели в тишине, каждый думая о своем. Я – о новой жизни, которая начиналась здесь, среди восстановленных стен и цветущих садов. О ребенке, который скоро появится на свет. О будущем, которое предстояло строить своими руками.

– Знаешь, что самое удивительное? – сказала я Снорри.

– Что?

– Я счастлива. Не так, как была счастлива с Арно, но по-своему. У меня есть дом, дело, цель в жизни. И скоро будет семья.

– Странное определение семьи, – заметил корги. – Женщина, собака и ребенок.

– Зато дружная семья, – рассмеялась я. – И это главное.

И это действительно было главное. В этом мире, полном условностей и ограничений, я создавала свой собственный мир – где любовь важнее правил, где счастье не зависит от чужих мнений, где можно быть собой, не оглядываясь на то, что скажут люди.

А еще в моем мире росла маленькая жизнь, которая скоро появится на свет и изменит все до неузнаваемости.

И я была готова к этим переменам.»

Глава 24

Даже в моем уютном уголке, среди восстановленных садов и мирно квакающих лягушек в пруду, новости из столицы добирались с регулярностью почтовой службы и подробностями, достойными королевского хрониста.

А новости были… значительными.

– Хозяйка, – сказала мне Марта, входя в дом с видом женщины, которая несет информацию особой важности, – к нам приехал гонец из столицы. Говорит, у него новости, которые должна знать каждая знатная дама в королевстве.

Я сидела в своем любимом кресле у окна гостиной, вышивая крестиком пеленки для будущего ребенка и наслаждаясь утренним солнцем, которое делало мой округлившийся живот похожим на холм, покрытый золотистой тканью. Снорри дремал у моих ног, изредка подрагивая во сне – видимо, снились ему королевские кости или особо аппетитные крестьянские куры.

– Какие новости? – спросила я, хотя по выражению лица Марты уже понимала, что речь идет о чем-то серьезном.

– Коронация, хозяйка. Принц Арно официально стал королем три дня назад. Большая церемония в соборе, весь двор, послы из соседних королевств. Говорят, такой пышности не видели с времен коронации старого короля Эдмунда.

Я отложила вышивание и попыталась проанализировать свои чувства. Арно – король. Официально, с короной на голове и всеми полагающимися атрибутами власти. Часть меня радовалась за него – он заслужил этот трон, он будет хорошим правителем. Другая часть ощущала странную пустоту, как будто окончательно закрылась дверь в прошлую жизнь.

– А еще что говорит гонец? – спросила я, поглаживая живот.

– А еще он говорит, что через неделю будет свадьба. Король женится на принцессе Изабелле. Тоже большое торжество планируется, три дня празднований, весь народ приглашен на площади праздновать.

Вот это уже было болезненнее. Коронация – это политика, долг, неизбежность. Свадьба – это… свадьба. Даже если она политическая, даже если это брак по расчету, это все равно означает, что Арно скажет «да» другой женщине, наденет ей кольцо на палец, поцелует перед алтарем.

– Понятно, – сказала я как можно спокойнее. – Что ж, будем желать его величеству счастья в браке.

Марта посмотрела на меня внимательно. Она была мудрой женщиной, которая понимала больше, чем говорила.

– Хозяйка, а вы случайно короля не знали? В прежней жизни?

– Почему вы спрашиваете?

– Да так… лицо у вас какое-то особенное стало, когда о нем речь зашла.

Я задумалась, что ответить. Марта заслуживала честности, но полную правду сказать было невозможно.

– Встречались пару раз при дворе, – сказала я осторожно. – Когда еще принцем был. Показался хорошим человеком.

– Ага, – кивнула Марта с выражением лица, которое ясно говорило: «Не верю ни единому слову, но не буду настаивать». – Ну что ж, хорошие люди – это редкость на троне. Может, действительно будет справедливый король.

– Будет, – сказала я с уверенностью. – Он… у него доброе сердце.

После ухода Марты я осталась наедине с Снорри и своими мыслями. Корги открыл один глаз и посмотрел на меня:

– Тяжело?

– Тяжело, – призналась я. – Но ожидаемо.

– Хочешь поговорить об этом?

– А что говорить? Он делает то, что должен. Я делаю то, что должна. Мы оба взрослые люди, которые понимают разницу между желанием и возможностями.

– Очень зрело, – заметил Снорри. – И очень грустно.

– Жизнь вообще штука грустная, если задуматься. Но в ней есть и светлые моменты.

Я погладила живот, где под сердцем росло мое светлое будущее.

– Кстати, – добавил Снорри, – а ты не думала о том, что твой ребенок технически будет иметь права на престол? Если с Арно что-то случится…

– Не думала и думать не буду, – резко ответила я. – Мой ребенок будет расти обычным человеком, в любви и заботе, а не в интригах и борьбе за власть.

– Но если обстоятельства изменятся…

– Обстоятельства не изменятся. Арно женится, у него будут законные наследники с Изабеллой, и мой малыш останется просто ребенком обедневшей аристократки, которая восстанавливает родовое поместье.

– А если он узнает?

– Не узнает. Никто не узнает, кроме тебя.

– И ты готова нести эту тайну всю жизнь?

Я задумалась. Готова ли? Смогу ли смотреть в глаза своему ребенку и врать о том, кто его отец? Смогу ли жить, зная, что где-то есть человек, который имеет право знать о существовании своего сына или дочери?

– Не знаю, – честно ответила я. – Посмотрим, как сложится жизнь. Может быть, когда-нибудь… Но не сейчас. Сейчас это только причинит боль всем участникам.

В течение следующей недели вести из столицы продолжали поступать. Видимо, коронация и предстоящая свадьба были настолько значимыми событиями, что новости о них расходились по королевству, как круги по воде.

– Говорят, король очень красиво выглядел на коронации, – рассказывала соседка Агнес, которая приехала в гости с вареньем и последними сплетнями. – В синем бархатном плаще с золотым шитьем, корона прямо сияла на солнце. А принцесса Изабелла – просто ангел во плоти, белое платье, жемчуга, вуаль до самых пят.

– Красивая пара, – вежливо согласилась я, одновременно ощущая, как что-то сжимается в груди.

– Да уж! Говорят, они друг в друга влюблены с первого взгляда. Романтично так!

Я чуть не поперхнулась чаем. Влюблены с первого взгляда? Агнес явно плохо разбиралась в политических браках.

– А откуда такие подробности? – поинтересовалась я.

– Да кузина моя в столице живет, работает в королевской прачечной. Говорит, видела их вместе – как голубки воркуют, за ручки держатся.

Или изображают любовь для публики, мысленно добавила я. Арно всегда был хорошим актером, когда дело касалось официальных обязанностей.

– А свадьба через три дня, – продолжала Агнес. – Будет такой праздник! Весь народ угощать будут, ярмарки, представления, фейерверки!

– Замечательно, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал искренне.

– А вы, хозяйка, не собираетесь на праздник? Все знатные дамы поедут.

– Нет, – ответила я, поглаживая живот. – В моем положении дальние поездки не рекомендуются.

– Ах да, конечно! Когда ждете прибавления?

– Через два месяца, – сказала я, хотя точно знала, что через полтора.

– Как время летит! Кажется, вчера только приехали к нам, а уже скоро мамой станете.

Когда Агнес ушла, я выйдя в сад и села на скамейку под старой яблоней. Снорри пристроился рядом, и мы некоторое время молчали, наслаждаясь вечерней тишиной.

– Знаешь, что странно? – сказала я наконец.

– Что?

– Я думала, что будет больнее. Что когда он женится, я буду рыдать, биться головой о стену, проклинать судьбу. А вместо этого… пустота. Как будто часть меня просто отключилась.

– Может, это защитная реакция психики?

– Может быть. Или просто я наконец приняла реальность. Он выполняет свой долг, я – свой. Мы больше не часть одной истории.

– А ребенок?

– Ребенок – начало новой истории. Моей истории. В которой Арно остается только памятью о прекрасном времени, которое было и прошло.

Через три дня, в день королевской свадьбы, я проснулась рано и вышла в сад встречать рассвет. Где-то далеко, в столице, сейчас готовились к церемонии. Слуги украшали собор цветами, повара готовили праздничный пир, музыканты настраивали инструменты. А Арно надевал парадный костюм и готовился сказать «да» женщине, которую не любил.

– Грустишь? – спросил Снорри, подойдя ко мне.

– Немного. Но это естественно, правда? Сегодня окончательно закрывается одна глава моей жизни.

– И открывается новая.

– Точно.

Я положила руки на живот и мысленно обратилась к малышу:

– Привет, крошка. Сегодня особенный день. Твой папа женится на другой женщине, но это не означает, что он плохой человек. Просто иногда в жизни приходится делать выбор между тем, что хочешь, и тем, что правильно. А мы с тобой будем жить здесь, в этом прекрасном месте, и будем счастливы. Потому что счастье – это не обязательно то, что показывают в сказках. Иногда счастье – это просто мир, любовь и дом, где тебя ждут.

К полудню до нас дошли новости о том, что церемония прошла успешно. Король и королева обвенчались в соборе при огромном стечении народа, получили благословение архиепископа и отправились во дворец на праздничный пир.

– Ну вот и все, – сказала я Снорри. – Теперь он официально женат.

– И как себя чувствуешь?

– Как человек, который закрыл одну книгу и готовится открыть другую.

– А если новая книга окажется интереснее первой?

– Тогда я буду счастлива, что прочитала обе.

Вечером того же дня ко мне приехал гонец. Не тот болтливый парень, который обычно развозил новости по округе, а официальный королевский посланник в ливрее и с печатью.

– Леди Мэйрин де Ленуар? – спросил он.

– Да, это я.

– Имею честь передать вам поздравления от их величеств короля и королевы по случаю восстановления родового поместья и пожелания здоровья в… ожидании прибавления в семействе.

Он протянул мне свиток с королевской печатью. Я развернула его и прочитала:

«Леди Мэйрин де Ленуар. Имеем честь поздравить Вас с восстановлением чести и достоинства древнего рода Ленуаров. Прилагаем документы о полной реабилитации Вашей семьи и восстановлении всех прав и привилегий. Желаем Вам здоровья и счастья в новой жизни. Король Арно и королева Изабелла»

К письму прилагался еще один документ – официальное заявление о том, что род Ленуаров полностью очищен от всех обвинений, а их казнь признана ошибкой правосудия.

– Спасибо, – сказала я гонцу. – Передайте их величествам мою благодарность.

– Еще их величества просили передать, что если Вам что-то понадобится… любая помощь, поддержка… корона всегда готова прийти на помощь достойным подданным.

– Передайте, что я очень тронута вниманием, но пока в помощи не нуждаюсь.

Когда гонец уехал, я перечитала письмо еще раз. Арно помнил. В день своей свадьбы он нашел время подумать обо мне, позаботиться о том, чтобы официально восстановить честь моей семьи.

– Хороший человек, – заметил Снорри, заглядывая в письмо.

– Очень хороший, – согласилась я, вытирая слезы. – И именно поэтому он будет хорошим королем.

– А ты не жалеешь, что отпустила его?

– Жалею, – честно ответила я. – Но не сожалею. Это разные вещи.

– А теперь что?

– А теперь я готовлюсь стать мамой, – сказала я, складывая документы. – И строю новую жизнь для своего ребенка. Жизнь, в которой он будет счастлив, даже если никогда не узнает, кто его отец.

– Хорошая цель, – одобрил Снорри.

– Лучшая из возможных, – согласилась я.

И мы пошли в дом, где горел уютный огонь в камине, где пахло свежеиспеченным хлебом и лавандой, где через полтора месяца должна была появиться на свет новая глава моей истории.

А где-то далеко новый король танцевал первый танец со своей новой женой и думал… о чем он думал? О долге? О будущем королевства? Или иногда, украдкой, о девушке, которая когда-то притворялась мальчиком и изменила его жизнь навсегда?

Не знаю. И, возможно, лучше не знать.

Некоторые главы жизни нужно закрывать, чтобы начать писать новые. Даже если сердце при этом болит.»