Текст книги "Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе! (СИ)"
Автор книги: Кармен Луна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 19
Король Рикард сидел на своём месте и выглядел как человек, который знает, что его планы идут точно по расписанию. Перед ним стоял бокал красного вина – того самого, которое должно было стать последним в жизни Арно. А рядом, словно часовой у арсенала, стоял новый магистр допросов с лицом профессионального убийцы и манерами гробовщика на сдельной оплате.
– Ах, вот и наш дорогой принц! – воскликнул король, когда заметил Арно. – Мы уже начали волноваться. Где вы пропадали, сын мой?
«Сын мой», – мысленно фыркнула я. Если бы он знал, что его «сын» только что нашёл доказательства того, что Рикард убил его настоящего отца…
– Прогуливался, – спокойно ответил Арно, подходя к столу. – Свежий воздух прояснил голову.
– Прекрасно! Тогда присоединяйтесь к нам. – Король поднял свой бокал. – Мы как раз собирались выпить за ваше здоровье и долгую счастливую жизнь.
Долгую счастливую жизнь. Ага. До завтрашнего утра, не дольше.
Принцесса Изабелла захлопала в ладоши, как тюлень на цирковом представлении.
– О, как романтично! Арно, дорогой, выпейте за наше будущее!
Слуга уже наливал вино в бокал принца. Красное, густое, с пеной на поверхности – явно с добавками, которые не указаны в рецепте.
Арно взял бокал, но не поднёс к губам.
– Отец, – сказал он задумчиво, – а знаете, что я понял во время прогулки?
– Что же, сын мой?
– Что некоторые тайны рано или поздно всплывают наружу. Как бы глубоко их ни прятали.
Что-то мелькнуло в глазах короля. Настороженность? Подозрение?
– Интересная философия, – осторожно сказал он. – А к чему это?
– К тому, что правда имеет неприятную привычку появляться в самый неподходящий момент.
Арно медленно поставил бокал на стол, не отпив ни глотка.
– Например, сейчас.
Зал стих. Гости почувствовали напряжение и инстинктивно притихли, как животные перед землетрясением.
– Сын мой, – сказал король с усмешкой, но в голосе послышалась сталь, – вы говорите загадками.
– Тогда говорю прямо. – Арно достал из-за пазухи кожаную папку с документами. – Я знаю, кто убил короля Эдмунда.
Если бы в зале упала булавка, её звон прогремел бы, как церковный колокол. Все смотрели на принца с тем выражением, с каким смотрят на человека, который объявил, что собирается станцевать голым на столе.
Король медленно поставил свой бокал.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что знаю, кто убил вашего брата, короля Эдмунда де Монталье. – Арно развернул первый документ. – Лилиан дэ Морт. Отравительница. Которая действовала по приказу человека, мечтавшего о троне.
– Арно, дорогой, – нервно засмеялась принцесса Изабелла, – о чём вы говорите? Король Эдмунд умер от болезни…
– Нет, – твёрдо сказал принц. – Он умер от яда. Яда, который подсыпали ему в вино. Точно так же, как сегодня подсыпали мне.
Он указал на свой нетронутый бокал, и все взгляды устремились на него.
– Это… это нелепо! – воскликнул новый магистр допросов. – Ваше высочество, вы обвиняете…
– Я обвиняю того, кто этого заслуживает, – оборвал его Арно. – И у меня есть доказательства.
Он поднял документы так, чтобы все видели.
– Признание отравительницы, написанное её рукой. Приказ о казни свидетелей, подписанный убийцей. И завещание короля Эдмунда, которое проливает свет на многие тайны.
Король встал из-за стола. Лицо у него было белым, как саван, но глаза горели злобой.
– Довольно, – сказал он холодно. – Стражники, арестовать принца. Он болен. Бредит.
Но стражники не двинулись с места. Они смотрели на короля с недоумением.
– Ваше величество, – осторожно сказал старший, – принц не выглядит больным…
– Он сошёл с ума! – закричал Рикард. – Обвиняет меня в убийстве брата!
– А разве не убивали? – спокойно спросил Арно.
Тишина была такой плотной, что её можно было резать ножом.
– Хотите, я зачитаю признание Лилиан дэ Морт? – продолжал принц. – Или приказ о казни, написанный вашей рукой? А может, завещание, в котором мой настоящий отец – да, настоящий отец – объявляет меня законным наследником?
– Ложь! – взревел король. – Все эти документы – подделка!
– Подделка? – Арно поднял бровь. – Тогда почему вы так волнуетесь? Если это ложь, докажите.
– Я ничего доказывать не обязан!
– Обязаны. Потому что эти документы говорят не только о убийстве короля Эдмунда. Они говорят о том, почему была уничтожена семья Ленуаров.
Он обернулся к залу:
– Знаете, за что казнили герцога де Ленуар и его семью? За измену? За заговор? Нет. За то, что он собрал доказательства цареубийства. За то, что узнал правду о том, как Рикард де Монталье убил собственного брата ради трона.
Зал зашелестел. Гости переглядывались, шептались, и в их глазах появилось понимание.
– Ложь! – снова закричал король. – Ленуары были предателями!
– Предателями? – В зал вошла я, сбросив чепчик служанки и распустив волосы. – Или просто людьми, которые знали слишком много?
Если раньше в зале была тишина, то теперь наступила мёртвая тишина. Все смотрели на меня – девушку, которая месяцами скрывалась под видом мальчика-оруженосца.
– Мэйрин де Ленуар, – прошептал кто-то из гостей.
– Да, – сказала я громко. – Мэйрин де Ленуар. Дочь «предателей». Которая выжила, чтобы восстановить справедливость.
Король смотрел на меня с таким выражением, будто увидел восставшего из мёртвых.
– Невозможно, – прошептал он. – Ты мертва. Я видел твой труп.
– Видели труп какой-то девочки, которую выдали за меня, – ответила я. – А я прятались. Выживала. Ждала своего часа.
– Стражники! – завопил Рикард. – Арестовать их обоих! Немедленно!
Но стражники по-прежнему не двигались. Они смотрели на короля, на документы в руках Арно, на меня – и в их глазах росло понимание.
– Ваше величество, – сказал старший стражник, – если эти обвинения правдивы…
– Они ложные!
– Тогда позвольте изучить документы, – предложил один из придворных. – Пусть магистр судеб проверит их подлинность.
– Никто ничего проверять не будет! – Рикард метался по залу, как загнанный зверь. – Я король! Мои слова – закон!
– Но вы не король, – спокойно сказал Арно. – Согласно завещанию Эдмунда де Монталье, король – это я. А вы – узурпатор.
Зал взорвался. Гости вскакивали с мест, кричали, размахивали руками. Одни требовали показать документы, другие обвиняли Арно в мятеже, третьи вспоминали странности в официальной версии смерти короля Эдмунда.
В этом хаосе король сделал то, что делают все загнанные в угол крысы – попытался укусить.
Он выхватил кинжал и бросился на Арно.
– Если я не могу править, то не будешь и ты! – закричал он.
Но принц был готов. Он перехватил руку короля, выкрутил запястье, и кинжал упал на пол.
– Хватит, – сказал Арно. – Игра окончена, дядя.
– Дядя? – ахнула принцесса Изабелла.
– Да. Дядя. Который убил моего отца и узурпировал престол.
Рикард рухнул на колени. Лицо у него было серым, глаза – безумными.
– Я… я имел право, – пробормотал он. – Эдмунд был слабым. Он бы погубил королевство. А я… я сделал его сильным…
– Вы сделали его кровавым, – сказала я, подходя ближе. – Сколько невинных людей умерло ради вашей власти?
– Они не были невинными! – взвился Рикард. – Они угрожали стабильности! Твой отец… он хотел все разрушить!
– Мой отец хотел справедливости.
– Справедливость – роскошь, которую не может позволить себе король!
– Тогда хорошо, что вы больше не король, – сказал Арно.
Он обернулся к залу:
– Лорды и дамы! Я предъявляю вам доказательства преступлений Рикарда де Монталье. Убийство короля, уничтожение невинной семьи, узурпация престола. Прошу вас изучить документы и вынести справедливый приговор.
Документы передавали из рук в руки. Читали, проверяли печати, сравнивали почерки. И с каждой минутой лица гостей становились всё более мрачными.
– Подлинные, – объявил наконец магистр судеб. – Все документы подлинные. Признание написано рукой Лилиан дэ Морт, приказ о казни – рукой Рикарда де Монталье, завещание – рукой короля Эдмунда.
Зал замер.
– Это означает, – продолжал магистр, – что Рикард де Монталье виновен в королеубийстве, геноциде и узурпации власти.
– А принц Арно, – добавил другой лорд, – является законным королём этого королевства.
Все повернулись к Арно. Он стоял прямо, с гордо поднятой головой, и в нём уже можно было видеть короля.
– Арестовать Рикарда де Монталье, – приказал он. – Обвинение – государственная измена и убийство.
Стражники наконец двинулись – но не на Арно, а на бывшего короля.
– Нет! – закричал Рикард, отбиваясь. – Я король! Я правил тридцать лет! Я…
– Вы больше не правите, – сказал Арно. – Ваше время прошло.
Когда Рикарда увели, в зале повисла тишина. Потом кто-то – не помню кто – опустился на одно колено.
– Да здравствует король Арно! – провозгласил он.
– Да здравствует король! – подхватили другие.
Один за другим все в зале опускались на колени перед новым королём.
Арно стоял посреди зала, и я видела, как он преображается. Из принца в короля. Из сына в правителя.
А я стояла рядом и понимала – всё изменилось. Навсегда.
Он больше не просто Арно. Он король.
А я больше не просто Мэйрин. Я дочь казнённых, но оправданных дворян.
И между нами теперь пропасть в виде короны.
– Мэйрин, – тихо сказал он, подходя ко мне, пока все ещё стояли на коленях.
– Ваше величество, – ответила я, делая реверанс.
– Не называй меня так.
– Но вы теперь король.
– А ты – женщина, которую я люблю.
Он протянул мне руку.
– Что ты скажешь на предложение стать королевой?
Зал ахнул. Принцесса Изабелла чуть не упала в обморок.
– Арно… – прошептала я.
– Я предлагаю тебе руку и сердце. И корону, если захочешь.
Я смотрела на него – на короля, который предлагал мне всё, что у него было.
– А что скажут люди? – спросила я. – Король женится на дочери «предателей»?
– Люди скажут, что справедливость восторжествовала, – ответил он. – И что любовь сильнее политики.
Я взяла его руку.
– Тогда да, – сказала я. – Да, я выхожу за вас замуж, ваше величество.
И он поцеловал меня прямо посреди тронного зала, перед всем двором.
А где-то у моих ног довольно фыркнул Снорри.
– Наконец-то, – мысленно прокомментировал он. – А то я уже думал, вы так и будете ходить вокруг да около до второго пришествия.
Глава 21
Если кто-то думает, что после триумфального разоблачения узурпатора и романтического предложения руки и сердца жизнь превращается в сказку с надписью «и жили они долго и счастливо», то этот кто-то явно не знаком с законами жанра, согласно которым счастье героев должно пройти через максимальное количество препятствий, как экзамен на прочность. Потому что на следующее утро после нашего триумфа в мои покои ворвался канцлер королевства с лицом человека, который принес не просто плохие новости, а новости категории «ваша жизнь только что превратилась в греческую трагедию».
– Ваше величество, – сказал лорд Камден, входя без стука и держа в руках документ, который выглядел подозрительно официально, – мы нашли кое-что в личных покоях Рикарда.
Арно сидел за столом и завтракал с видом человека, который наконец-то может есть, не опасаясь отравления. Я устроилась в кресле рядом, все еще не веря, что могу открыто находиться рядом с ним, не прячась под видом мальчика-оруженосца.
– Что именно? – спросил Арно, откладывая чашку с чаем.
– Еще одно завещание короля Эдмунда, – объявил канцлер, и атмосфера в комнате мгновенно изменилась, как будто кто-то открыл окно в середине зимы.
– Еще одно? – переспросила я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
– Да, миледи. Более позднее. Написанное за неделю до смерти его величества.
Арно протянул руку:
– Покажите.
Канцлер передал документ, и я видела, как лицо Арно меняется по мере чтения. Сначала удивление, потом непонимание, потом что-то похожее на отчаяние.
– Что там написано? – тихо спросила я.
Арно медленно поднял голову:
– Условия изменились.
– Как изменились?
– Читай сама, – он передал мне документ.
Я взяла пергамент и прочитала. С каждой строчкой мое сердце уходило все глубже в пятки:
«Дополнение к завещанию короля Эдмунда де Монталье. В свете надвигающейся угрозы войны с восточными королевствами, изменяю условия наследования. Мой сын Арно может вступить на престол только при условии заключения брака с принцессой союзного государства для обеспечения мира и стабильности королевства. В случае отказа от данного условия престол переходит к моему кузену Ричарду де Валенси. Написано собственноручно в здравом уме и твердой памяти.»
– Боже мой, – прошептала я.
– Документ подлинный, – сказал канцлер. – Мы проверили почерк, печати, чернила. Написан действительно за неделю до смерти короля Эдмунда.
– И что это означает практически? – спросил Арно, хотя по его лицу было видно, что он уже понимает.
– Это означает, ваше величество, что ваш брак с леди Мэйрин де Ленуар невозможен. Палата лордов уже собирается на экстренное заседание. Принцесса Изабелла – единственная доступная кандидатура из союзного королевства.
Тишина в комнате была такой плотной, что ее можно было резать ножом и подавать на завтрак.
– А если я откажусь? – тихо спросил Арно.
– Тогда корона перейдет к Ричарду де Валенси. А он, как известно, сторонник жесткой политики и военных решений конфликтов.
– И войны с восточными королевствами не избежать, – понял Арно.
– Именно так, ваше величество.
Я смотрела на Арно и видела, как он борется сам с собой. Он только что обрел трон и любовь, а теперь должен выбирать между ними.
– Сколько у нас времени? – спросил он.
– Палата лордов требует решения в течение трех дней. Иначе они сами выберут короля.
– Понятно. Оставьте нас, лорд Камден.
– Ваше величество…
– Оставьте нас, – повторил Арно более твердо.
Когда канцлер ушел, мы остались наедине с нашей катастрофой.
– Мэйрин, – начал Арно, но я подняла руку, останавливая его.
– Не надо, – сказала я. – Я понимаю.
– Нет, не понимаешь. – Он встал и начал ходить по комнате. – Это невозможно. Я не могу жениться на Изабелле, когда люблю тебя.
– Но ты должен.
– Почему?
– Потому что ты король. И твой долг – перед народом, а не перед собственными чувствами.
Он остановился и посмотрел на меня:
– А если я откажусь от трона?
– И позволишь Родерику развязать войну? Позволишь тысячам людей умереть ради нашего счастья?
Арно сжал кулаки:
– Тогда что ты предлагаешь?
– То, что предлагаешь ты, – тихо сказала я. – Ты женишься на Изабелле ради мира. А я…
– А ты что?
Я встала и подошла к окну, глядя на город внизу. Обычные люди занимались обычными делами, не подозревая, что в замке их правитель выбирает между любовью и войной.
– А я найду свое место в этой новой реальности.
– Мэйрин, посмотри на меня.
Я обернулась. В его глазах была боль, равная моей.
– Я не могу жить без тебя, – сказал он. – Не могу представить свою жизнь, в которой нет тебя.
– Я уезжаю.
– Куда?
– В поместье Ленуаров. Восстанавливаю родовые земли. Живу как подобает дочери древнего рода.
– Одна?
– Со Снорри. И с воспоминаниями о том времени, когда мы были счастливы.
Арно обнял меня так крепко, будто боялся, что я исчезну прямо сейчас.
– Я не хочу тебя отпускать, – прошептал он в мои волосы.
– И я не хочу уходить. Но иногда любовь означает отпустить того, кого любишь.
– Это не любовь. Это жестокость.
– Это жизнь, – грустно сказала я. – Такая, какая она есть.
Мы стояли в объятиях друг друга, зная, что это может быть последний раз.
– Если бы все было по-другому… – начал он.
– Если бы, да кабы, – перебила я. – Но все именно так, как есть. И мы должны с этим жить.
– Сколько времени у нас есть?
– До объявления о помолвке? Два дня.
– Тогда давай проведем эти два дня так, будто нет ничего, кроме нас.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Обещаешь не говорить о долге, политике и завещаниях?
– Обещаю.
– Тогда да. Два дня только для нас.
И мы их провели. Два дня вне времени, вне реальности, вне жестокого мира, который требовал от нас невозможного выбора. Мы гуляли по садам, читали друг другу стихи, танцевали под музыку, которую играл только ветер в листьях.
А еще мы любили друг друга с отчаянием людей, которые знают, что время уходит, как песок сквозь пальцы.
И когда настал третий день, мы оба знали, что сказка закончилась.
– Я объявлю о помолвке сегодня, – сказал Арно за завтраком, который мы едва касались.
– Я знаю.
– А ты?
– А я уеду сегодня же.
– Мэйрин…
– Не надо. Мы все сказали друг другу. Больше нечего добавить.
Но было. Было одно слово, которое я не произнесла вслух, но которое жило в моем сердце. Слово «прощай».
Потому что я знала – мы не увидимся больше никогда. Он станет королем с красивой женой, а я стану воспоминанием, которое будет храниться в тайных уголках его сердца.
А еще я знала, что это правильно. Потому что иногда любовь означает не борьбу за счастье, а принятие того, что счастье невозможно.
По крайней мере, в этой жизни.
– Снорри готов к отъезду? – спросил Арно.
– Готов. Он понимает ситуацию не хуже нас.
– А Солас будет скучать.
– И Снорри тоже.
Еще одна небольшая трагедия в нашей большой трагедии – разлука двух друзей, которые только начали понимать друг друга.
– Мэйрин, – позвал Арно, когда я направилась к двери.
– Да?
– Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось.
– И я тебя, – ответила я. – Но этого недостаточно, правда?
– Недостаточно, – согласился он.
И я ушла, не оборачиваясь. Потому что если бы обернулась, то не смогла бы уйти вообще.
А в коридоре меня поджидал Снорри с выражением собачьей морды, которое ясно говорило: «Ну вот, опять нам предстоит начинать все с начала».
– Поехали домой, – сказала я ему.
– А где наш дом? – спросил он.
– Не знаю, – честно ответила я. – Но найдем.»
Глава 22
Я сидела в этой трясущейся коробке на колесах уже третий день, и с каждой выбоиной на дороге мое самочувствие становилось все хуже. Сначала я списывала недомогание на стресс от расставания с Арно, но когда меня в очередной раз вырвало у придорожной таверны, Снорри посмотрел на меня с выражением собачьей морды, которое ясно говорило: «Хозяйка, кажется, у нас проблема посерьезнее разбитого сердца».
– Мэйрин, – мысленно сказал он, когда я, бледная как полотно, забралась обратно в карету, – ты не думала о том, что могла быть… последствия от тех двух ночей с принцем?
– Какие еще последствия? – вяло отозвалась я, прикладывая холодную ткань к лбу.
– Ну… маленькие. С ручками и ножками. Которые появляются через девять месяцев после романтических вечеров.
Я замерла. Потом медленно посчитала дни с момента нашей последней близости с Арно. Потом еще раз пересчитала. Потом в третий раз, надеясь, что математика вдруг изменится в мою пользу.
– О господи, – прошептала я.
– Именно, – согласился Снорри. – Похоже, наша новая жизнь в поместье будет не такой одинокой, как планировалось.
– Но это невозможно! Мы были осторожны… Ну, не всегда осторожны… Хорошо, почти никогда не были осторожны, но…
– Природа, хозяйка, имеет обыкновение не считаться с планами людей. Особенно когда речь идет о любви и страсти.
Я откинулась на спинку сиденья и попыталась осмыслить ситуацию. Беременная. От человека, который сейчас готовится жениться на другой женщине. В мире, где незамужние матери не пользуются особым уважением общества.
– Что мне теперь делать? – мысленно спросила я у Снорри.
– Рожать ребенка и растить его с любовью, – прагматично ответил корги. – А все остальное как-нибудь образуется.
– «Как-нибудь образуется»? Снорри, я буду матерью-одиночкой в средневековом мире! Меня осудят, ребенка назовут бастардом…
– А еще этот ребенок будет внуком короля Эдмунда и потенциальным наследником престола, если с Арно что-то случится, – добавил Снорри. – Так что не все так плохо.
– Не все так плохо? – Я уставилась на него. – Снорри, ты предлагаешь мне использовать собственного ребенка как политический инструмент?
– Я предлагаю смотреть на ситуацию с разных сторон. Да, будет трудно. Да, будут осуждать. Но у тебя будет частичка Арно, которая будет с тобой всегда.
И вот тут меня накрыло. Не тошнота – эмоции. Ребенок. Мой и Арно. Маленький человечек, который вырастет, не зная своего отца, а отец не будет знать о его существовании.
– Я должна ему сказать? – спросила я, когда слезы немного схлынули.
– А что это изменит? – мягко спросил Снорри. – Он откажется от трона и женитьбы ради ребенка, о котором никто не знает? Или будет мучиться, зная, что у него есть сын или дочь, которых он не может официально признать?
– Но у него есть право знать…
– Право знать есть. Но есть ли обязанность рассказывать? Особенно если это причинит боль всем участникам ситуации?
Я задумалась. С одной стороны, Арно действительно имел право знать, что станет отцом. С другой стороны, что это даст, кроме дополнительных мучений? Он не сможет признать ребенка, не сможет быть рядом, не сможет участвовать в воспитании. А я буду постоянно помнить о том, что где-то есть человек, который страдает из-за невозможности быть с нами.
– Пока не буду говорить, – решила я. – Сначала рожу, посмотрю, как сложится жизнь. А потом… потом видно будет.
– Мудрое решение, – одобрил Снорри. – А сейчас давай думать о практических вещах. Нужно найти хорошую повитуху, подготовить детскую комнату…
– Детскую комнату? – рассмеялась я сквозь слезы. – Снорри, мы едем в полуразрушенное поместье. Там, возможно, даже крыши нормальной нет.
– Тогда сначала крышу, потом детскую.
– У меня будет ребенок, – сказала я вслух, пробуя это ощущение на вкус.
– Будет, – подтвердил Снорри. – И я буду лучшей нянькой в королевстве.
– Ты собака.
– Собака, которая умеет говорить и думает как человек. Идеальные качества для няньки.
Несмотря на всю сложность ситуации, я улыбнулась. С Снорри рядом все действительно казалось не таким страшным.
– Знаешь, что самое странное? – сказала я, глядя в окно кареты на проплывающие мимо поля.
– Что?
– Я должна быть в отчаянии. Брошенная любовница, беременная, без мужа, без будущего. А вместо этого я чувствую… надежду.
– Почему?
– Потому что у меня будет семья. Пусть небольшая, пусть нетрадиционная, но семья. Ты, я и малыш. Мы построим новую жизнь на пепелище старой.
– Звучит как план героини фильма категории «вдохновляющая драма с хорошим концом», – заметил Снорри.
– Возможно. Но мне нравится этот жанр.
К вечеру четвертого дня мы наконец добрались до поместья Ленуаров. Или того, что от него осталось.
Если бы кто-то попросил меня описать картину абсолютного запустения, я бы показала ему на наш родовой дом. Крыша провалилась в нескольких местах, окна были заколочены досками, сад зарос сорняками до такой степени, что его можно было использовать как декорации к фильму ужасов. Ворота висели на одной петле, а в фонтане посреди двора поселилась семья лягушек, которые квакали приветствие новым хозяевам.
– Ну и домик, – мысленно прокомментировал Снорри. – Уютненько.
– Зато аутентично, – ответила я, выбираясь из кареты. – Настоящие средневековые руины. Туристы бы за такое деньги платили.
– Если бы туристы существовали в этом мире.
– Детали.
Кучер помог мне внести вещи и поспешно убрался, не желая оставаться в столь мрачном месте на ночь. Не могу его винить – поместье действительно выглядело как декорации к готическому роману.
Но когда я зашла внутрь, то поняла, что не все так плохо. Основная структура дома была крепкой, стены – целыми. Мебель, правда, покрылась пылью веков, но под ней угадывались добротные изделия из дорогого дерева. А главное – в камине остались дрова, и через полчаса я уже сидела у огня с чашкой горячего чая, который нашла в одном из шкафов.
– Знаешь, что? – сказала я Снорри, который устроился у моих ног. – Здесь есть потенциал.
– Потенциал превратиться в приличный дом или потенциал обрушиться нам на голову?
– Первое. Определенно первое.
Я гладила свой еще не заметный живот и планировала будущее. Нужно будет найти рабочих, чтобы починить крышу и окна. Нанять садовника для приведения в порядок территории. Найти повитуху в ближайшей деревне. Подготовить детскую комнату…
– Много работы, – мысленно заметил Снорри, словно читая мои мысли.
– Зато есть цель. И смысл.
– А как назовем малыша?
– Если будет мальчик… – Я задумалась. – Эдмунд. В честь деда.
– А если девочка?
– Тогда… Ариана. Это красиво звучит.
– А отчество?
Я замолчала. В этом мире дети носили отчества по имени отца. Но как назвать ребенка Арноевичем или Арноевной, если официально Арно не является отцом?
– Ленуар, – решила я. – Просто Ленуар. Он или она будет носить фамилию матери.
– Хорошее решение, – согласился Снорри. – И аристократично звучит.
Я сидела у камина, планировала будущее своего ребенка и чувствовала… покой. Да, жизнь не сложилась так, как я мечтала. Да, мне предстояло растить ребенка в одиночестве. Но у меня было наследие предков, верный друг и маленькое чудо под сердцем.
А где-то далеко Арно готовился к свадьбе с женщиной, которую не любил, и не знал, что скоро станет отцом.
Возможно, так было лучше. Возможно, некоторые тайны стоит хранить ради мира и спокойствия всех участников.
По крайней мере, пока.
– Спокойной ночи, малыш, – прошептала я, касаясь живота. – Завтра мы начнем строить для тебя дом.»
