Текст книги "Собрание сочинений, том 14"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 65 страниц)

V. ПЕХОТА XVI И XVII ВЕКОВ

Большой лук незадолго до этого исчез с европейского континента, за исключением Турции; арбалет применялся в последний раз гасконцами во Франции в первой четверти XVI столетия. Он был повсюду заменен мушкетом с фитильным замком, и этот мушкет, в разной степени совершенства или, вернее, несовершенства, отныне сделался вторым видом оружия пехоты. Фитильные мушкеты XVII века – неуклюжие механизмы несовершенной конструкции – были слишком крупного калибра, чтобы они могли обеспечить, кроме дальнобойности, по крайней мере некоторую меткость стрельбы и силу для пробивания нагрудника пикинера. Общепринятым около 1530 г. видом огнестрельного оружия являлся тяжелый мушкет, стрельба из которого велась с вилки, так как без такой подпорки стрелок не мог бы прицелиться. Мушкетеры носили меч, но не имели защитного вооружения и использовались либо для перестрелки в рассыпном строю, либо в особом разомкнутом построении для удержания оборонительных позиций или для подготовки атаки пикинеров на такого рода позиции. Вскоре они сделались очень многочисленными в пропорциональном отношении к пикинерам; в сражениях Франциска I в Италии они еще значительно уступали последним по численности, по спустя 30 лет по меньшей мере сравнялись с ними. Такое увеличение числа мушкетеров вызвало необходимость открытия некоторых тактических способов правильного размещения их в общем боевом порядке. Это и было сделано в тактической системе, названной венгерским боевым порядком [Hungarian ordinance], который был создан имперскими войсками во время их войн с турками в Венгрии. Мушкетеры, неспособные защищаться в рукопашном бою, всегда располагались таким образом, чтобы иметь возможность укрыться позади пикинеров. Таким образом, их располагали иногда на обоих флангах, иногда же по четырем фланговым углам; очень часто всё каре или колонна пикинеров окружалась шеренгой мушкетеров, причем последние находились под защитой пик воинов, стоявших позади них. В конце концов одержал верх принцип расположения мушкетеров на флангах пикинеров, примененный в новой тактической системе, которая была введена голландцами в их войне за независимость. Отличительной чертой этой системы явилось дальнейшее разделение трех больших фаланг, на которые делилась, согласно как швейцарской, так и венгерской тактике, каждая армия. Каждая из этих фаланг строилась в три линии; средняя из них, в свою очередь, подразделялась на правое и левое крыло, отделенное одно от другого дистанцией, равной по крайней мере ширине фронта первой линии. Вся армия была организована в полуполки, которые мы будем называть батальонами; в каждом батальоне пикинеры располагались в центре, а мушкетеры – на флангах. Авангард армии, имея в своем составе три полка, обыкновенно строился следующим образом: два полуполка непрерывным фронтом в первой линии; за каждым из ее флангов – другой полуполк; далее, в тылу, параллельно первой линии, становились остальные два полуполка, также непрерывным фронтом. Главные силы и арьергард помещались или на фланге, или позади авангарда, но строились обыкновенно таким же образом. Здесь мы до известной степени имеем возврат к старому римскому строю, с его тремя линиями и обособленными небольшими единицами.

Имперцы, а с ними и испанцы, сочли необходимым делить свои большие армии не на три вышеуказанные группы, а на большее число; но их батальоны или тактические единицы были гораздо крупнее голландских, сражались не в линейном строю, а колонной или в каре, и не имели постоянной формы для боевого порядка до тех пор, пока в войне Голландии за независимость испанцы не приняли для своих войск построение, известное под названием испанской бригады. Четыре таких крупных батальона, каждый из которых часто состоял из нескольких полков, построенные в каре, окруженные одной или двумя шеренгами мушкетеров и имевшие фланговые группы мушкетеров на своих углах, располагались с определенными интервалами на четырех углах квадрата, причем один из углов был обращен в сторону противника. Если армия была слишком велика, чтобы быть соединенной в одну бригаду, можно было формировать две бригады, и, таким образом, получались три линии, причем первая имела 2 батальона, вторая – 4 (иногда только 3) и третья – 2. Здесь, как и в голландской системе, мы обнаруживаем попытку вернуться к старой римской системе трех линий.

На протяжении XVI столетия произошла и другая значительная перемена; тяжелая рыцарская кавалерия была расформирована и заменена наемнической кавалерией, вооруженной, наподобие наших современных кирасиров, кирасой, шлемом, палашом и пистолетами. Эта кавалерия, значительно превосходившая подвижностью свою предшественницу, сделалась поэтому более грозной и для пехоты; но все же пикинеры того времени никогда ее не боялись. Благодаря такой перемене кавалерия стала единообразным родом войск и заняла в составе армии относительно гораздо большее место, особенно в период Тридцатилетней войны, который мы должны теперь рассмотреть. В это время система военного наемничества была общепринятой в Европе; образовалась категория людей, которые жили войной и ради войны; и хотя тактика от этого, может быть, выигрывала, но зато качество людского состава – материала, из которого образуются армии и который определяет их morale {моральное состояние, моральный облик. Ред.}, – от этого, конечно, пострадало. Центральная Европа была наводнена всякого рода кондотьерами, для которых религиозные и политические распри служили предлогом для того, чтобы грабить и опустошать целые страны. Индивидуальные качества солдата подверглись деградации, которая продолжалась в возрастающих масштабах до тех пор, пока французская революция не положила конец этой системе военного наемничества. Имперцы применяли в своих сражениях систему испанских бригад, помещая в линии 4 и более бригад и образуя таким способом три линии. Шведы при Густаве-Адольфе строились в шведские бригады, состоявшие каждая из 3 батальонов, одного впереди и двух несколько позади, причем каждый батальон был развернут в линию и имел в центре пикинеров, а на флангах мушкетеров. Оба вида пехоты располагались таким образом (они были представлены в равном числе), что, образуя непрерывную линию, каждый из них мог прикрывать другой. Предположим, что был отдан приказ образовать непрерывную линию мушкетеров; тогда оба крыла мушкетеров центрального, или переднего, батальона прикрыли бы своих пикинеров, став перед ними, в то время как мушкетеры двух других батальонов выдвинулись бы каждый на соответствующем фланге и стали бы в линию с первыми. Если ожидалась атака кавалерии, то все мушкетеры укрывались позади пикинеров, в то время как оба фланга этих последних выступали вперед и строились в одну линию с центром и таким образом составляли непрерывную линию пикинеров. Боевой порядок образовывался из двух линий таких бригад, составлявших центр армии, в то время как многочисленная кавалерия располагалась на обоих флангах, вперемежку с небольшими отрядами мушкетеров. Характерным для этой шведской системы является то, что пикинеры, которые в XVI столетии были видом войск, обладавшим великой наступательной силой, теперь утратили всякую способность к атаке. Они превратились всего лишь в средство обороны, и их назначением было защищать мушкетеров от атак кавалерии; этому последнему роду войск снова пришлось взять на себя всю тяжесть атаки. Таким образом, пехота утратила, а кавалерия восстановила свое положение. Вслед за тем Густав-Адольф вывел из практики кавалерии стрельбу, ставшую к тому времени для последней излюбленным способом ведения боя; он приказывал своей коннице всегда атаковать на полном скаку и с палашом в руке; и с этого времени, вплоть до возобновления сражений на пересеченной местности, всякая кавалерия, придерживавшаяся этой тактики, могла похвастаться большими успехами в соревновании с пехотой. Для наемной пехоты XVII и XVIII веков не может быть более сурового приговора, чем это обстоятельство, и все же с точки зрения выполнения всех боевых задач она была самой дисциплинированной пехотой всех времен.

Общим результатом Тридцатилетней войны для тактики европейских армий было то, что как шведская, так и испанская бригады исчезли, и армии стали располагаться теперь в две линии, причем кавалерия образовывала фланги, а пехота – центр. Артиллерия помещалась перед фронтом других родов войск или в образуемых ими интервалах. Иногда оставляли резерв, состоявший из кавалерии или из кавалерии и пехоты. Пехота развертывалась в линию глубиной в 6 шеренг; мушкеты были настолько облегчены, что можно было обходиться без вилки; во всех странах были введены патроны и патронташи. Соединение мушкетеров и пикинеров в одних и тех же пехотных батальонах привело к возникновению наисложнейших тактических перестроений, причем основанием для всего этого служила необходимость образования так называемых оборонительных батальонов, или, как бы мы их назвали, каре, для борьбы с кавалерией. Даже при построении простого каре было не легким делом так растянуть шесть шеренг пикинеров центра, чтобы они могли окружить со всех сторон мушкетеров, которые, разумеется, были беззащитны против кавалерии; но каково было образовывать из батальона подобным же образом крест, восьмиугольник или какие-нибудь другие причудливые формы! Таким образом оказалось, что система военного обучения в этот период была более сложной, чем когда-либо, и ни у кого, кроме солдата, прослужившего всю жизнь, не было ни малейшего шанса хотя бы приблизительно овладеть ею. В то же время очевидно, что все попытки на виду у неприятеля построиться в боевой порядок, способный отразить атаку кавалерии, были совершенно тщетны; любая боеспособная кавалерия оказалась бы в центре такого батальона прежде, чем была бы проделана четвертая часть всех этих перестроений.

В течение второй половины XVII столетия число пикинеров значительно уменьшилось по сравнению с мушкетерами, так как с того момента, когда пикинеры утратили всю свою наступательную силу, мушкетеры сделались подлинно активной частью пехоты. Более того, обнаружилось, что турецкая кавалерия, наиболее грозная конница того времени, очень часто прорывала каре пикинеров, в то время как ее атаки столь же часто отражались метким огнем линии мушкетеров. Вследствие этого имперцы совершенно упразднили пики в своей венгерской армии и иногда стали заменять их chevaux de frise {рогатками. Ред.}, сборка которых осуществлялась на поле сражения, причем мушкетеры носили острия от них как часть своего обычного снаряжения. В других странах также случалось, что армии посылались в бой без единого пикинера: мушкетеры полагались на действие своего огня и поддержку своей кавалерии, когда им угрожала атака конницы. Но все-таки для окончательного упразднения пики потребовались два изобретения: штык, изобретенный во Франции примерно в 1640 г. И усовершенствованный в 1699 г. настолько, что он стал удобным оружием, применяемым и поныне, и кремневый замок, изобретенный примерно в 1650 году. Штык, хотя, конечно, и не мог полностью заменить пику, давал мушкетеру возможность в известной мере обеспечить себе защиту, которую раньше, как предполагалось, он обычно получал со стороны пикинеров; кремневый замок, упростив процесс заряжания, позволял при помощи частой стрельбы не только возмещать недостатки штыка, но и достигать значительно больших результатов.

VI. ПЕХОТА XVIII ВЕКА

Вместе с вытеснением пики из снаряжения пехоты исчезли все виды защитного вооружения, и отныне этот род войск состоял только из одного вида солдат, вооруженных кремневым ружьем со штыком. Эта перемена завершилась в первые годы войны за Испанское наследство, совпав по времени с первыми годами XVIII столетия. В то же время мы теперь повсюду находим постоянные армии значительной численности, комплектуемые по возможности путем записи добровольцев, – которая сочеталась с вербовкой при помощи обмана и силы, – а в случае необходимости и посредством принудительного набора. Эти армии были теперь постоянно подразделены на батальоны по 500–700 человек, являвшиеся тактическими единицами; батальон подразделялся для специальных целей на роты; несколько батальонов составляли полк. Таким образом, организация пехоты стала приобретать более устойчивую и определенную форму. Применение кремневого ружья требовало гораздо меньшего пространства, чем ведение огня из старого фитильного ружья, а потому прежний разомкнутый строй был упразднен, и ряды были тесно сомкнуты для того, чтобы иметь на данном участке как можно больше стрелков. По той же причине интервалы между различными батальонами, расположенными для боя, были максимально уменьшены, так что весь фронт образовывал одну вытянутую непрерывную линию: пехоту, построенную в две линии в центре, и кавалерию на флангах. Стрельба, производившаяся ранее шеренгами, причем каждая шеренга после выстрела отходила в тыл для того, чтобы перезарядить ружья, теперь велась взводами или ротами: три передних шеренги каждого взвода стреляли одновременно после поданной команды. Таким образом, каждый батальон мог вести по находящемуся перед ним неприятелю непрерывный огонь. Каждый батальон имел в этой длинной линии свое определенное место, и строй, который каждому отводил свое место, получил название боевого порядка. Большой трудностью стало так построить армию в походном порядке, чтобы она всегда легко могла переходить от походного порядка к боевому, и каждая единица могла быстро занять надлежащее ей место в линии. Расположение лагерем в пределах досягаемости противника производилось с учетом той же задачи. Таким образом, искусство передвижения армий и расположение их лагерем в эту эпоху значительно продвинулось вперед, но все же негибкость и громоздкость боевого порядка сковывали все движения армии. В то же время педантизм, свойственный этому порядку, невозможность применять такую линию где-либо, кроме самой ровной местности, еще в большей степени ограничивали выбор местности для сражения; но до тех пор, пока обе борющиеся стороны были связаны одними и теми же путами, это обстоятельство не ставило в невыгодное положение ни одну из них. Со времени Мальплаке и до начала французской революции всякая дорога, деревня, ферма являлись для пехоты запретным местом; даже канава или забор рассматривались теми, кто должен был защищать их, чуть ли не как помеха.

Прусская пехота – классическая пехота XVIII века. Она была создана главным образом принцем Леопольдом Дессауским. Во время войны за Испанское наследство глубина пехотной линии была уменьшена с 6 до 4 шеренг. Леопольд упразднил четвертую и строил пруссаков в 3 шеренги. Он ввел также железный шомпол, который давал возможность его войскам заряжать и стрелять пять раз в минуту, тогда как в других армиях едва делали три выстрела в минуту. В то же время его войска обучались вести огонь в ходе самой атаки; но так как для производства выстрела они должны были останавливаться, а вся длинная линия должна была сохранять равнение, то шаг их был медленным; это и был так называемый гусиный шаг. Огонь открывался с расстояния в 200 ярдов от неприятеля; линия наступала гусиным шагом; чем ближе подходила она к неприятелю, тем короче становился ее шаг и усиленнее огонь, пока неприятель не начинал отступать, или не приходил в такое расстройство, что кавалерийская атака с флангов и штыковая атака пехоты выбивали его с занимаемой им позиции. Армия всегда была построена в две линии; но так как в первой линии почти отсутствовали интервалы, то второй линии было очень трудно в случае необходимости прийти на помощь первой. Такова была армия и такова была тактика, которые прусский король Фридрих II получил в свое распоряжение при вступлении на престол. Гениальный человек, казалось бы, имел очень мало шансов усовершенствовать эту систему, если только он не разрушил ее, чего Фридрих в его положении и с тем человеческим материалом, который он имел для подготовки солдат, сделать не мог. И все же он умудрился выработать такой способ атаки и так организовать свою армию, что был в состоянии, с ресурсами королевства, меньшего, чем нынешняя Сардиния, и при скудной денежной поддержке Англии, вести войну почти против всей Европы. Секрет объясняется просто. До сих пор все сражения XVIII века представляли собой сражения параллельным фронтом: обе армии разворачивались в линии, параллельные одна другой, и сражались в открытом правильном бою, не прибегая к каким-либо военным хитростям и искусным уловкам; единственное преимущество, которое могла иметь более сильная сторона, заключалось в том, что ее фланги охватывали фланги противника. Фридрих же применил к линейному боевому порядку способ косой атаки, изобретенный Эпаминондом. Он выбирал для первой атаки один из флангов неприятеля и направлял против него один из своих флангов, охватывавший фланг противника, а также часть своего центра, остальную же часть своей армии держал позади. Таким образом он не только получал преимущество, вытекающее из охвата фланга противника, но и мог разгромить превосходящими силами неприятельские войска, подвергшиеся такой атаке. Остальные неприятельские силы не имели возможности прийти на помощь атакованным, ибо они были прикованы к своим местам в линейном боевом порядке, да к тому же в случае успеха атаки на одном крыле остальная часть атакующей армии выдвигалась в линию и завязывала лобовой бой с неприятельским центром, в то время как начавший атаку фланг после разгрома неприятельского крыла обрушивался на фланг неприятельского центра. Это действительно единственно мыслимый метод, при помощи которого возможно было, сохраняя линейную систему, бросить превосходящие силы на любую часть неприятельского боевого порядка. Таким образом, все зависело от того, как сформировано атакующее крыло, и в той мере, в какой это позволял негибкий боевой порядок, Фридрих всегда усиливал это крыло. Он очень часто располагал впереди первой пехотной линии атакующего крыла авангардную линию, образованную из его гренадеров или отборных войск, чтобы обеспечить максимальный успех при первом же натиске.

Вторым средством, которое применил Фридрих, чтобы поднять уровень своей армии, была реорганизация его кавалерии. Доктрина Густава-Адольфа была забыта; кавалерия, вместо того чтобы полагаться на палаш и стремительность атаки, вернулась, за редкими исключениями, к ведению боя с помощью пистолета и карабина. В силу этого войны начала XVIII века не были богаты удачными кавалерийскими атаками; в Пруссии же кавалерия находилась в особенно запущенном состоянии, Но Фридрих возвратился к старому способу атаки полным галопом и с палашом в руке и создал кавалерию, не имевшую себе равной в истории. Этой-то кавалерии он и был обязан весьма значительной частью своих успехов. Когда его армия стала образцовой в Европе, Фридрих, чтобы сбить с толку военных деятелей других наций, принялся необычайно усложнять систему тактических перестроений, ни одно из которых не было пригодно для действительной войны и которые были придуманы только для того, чтобы завуалировать простоту тех средств, при помощи которых он достигал победы. Он настолько преуспел в этом, что больше всех других оказались сбитыми с толку его же собственные подчиненные, которые действительно поверили, что эти сложные приемы построения линии составляли подлинное существо его тактики; таким образом, Фридрих не только заложил основы того педантизма и муштры, которыми с тех пор отличались пруссаки, но и фактически подготовил их к беспримерному позору Йены и Ауэрштедта.

Кроме линейной пехоты, которую мы до сих пор описывали и которая всегда сражалась в сомкнутом строю, существовал еще особый вид легкой пехоты, однако, не участвовавшей в больших сражениях. Задачей этой пехоты было ведение партизанской войны; для этого были изумительно приспособлены австрийские хорваты, между тем как для всяких других целей они не годились. По образцу этих полудикарей с Военной границы[323]323
  Военная граница – см. примечание 42.


[Закрыть], прилегающей к Турции, сформировали свою легкую пехоту и остальные европейские государства. Но тот способ действий в рассыпном строю в больших сражениях, к которому прибегала легкая пехота в древности и в средние века вплоть до XVII столетия, совершенно перестал применяться. Только одни пруссаки, а за ними и австрийцы, сформировали один-два батальона стрелков, набиравшихся из охранников, ведущих борьбу с браконьерами, и лесничих – исключительно метких стрелков, которые в сражениях распределялись по всему фронту и вели огонь по вражеским офицерам; но их было так мало, что едва ли они имели значение. Возрождение рассыпного строя является результатом американской войны за независимость. В то время как солдатам европейских армий, удерживаемым в рядах принуждением и суровым обращением, нельзя было доверить ведение боя в расчлененном строю, в Америке им приходилось вести борьбу с населением, которое не прошло регулярного обучения линейных войск, но состояло из метких стрелков, хорошо знакомых с применением винтовки. Характер местности благоприятствовал им; вместо того, чтобы пытаться выполнять маневрирования, на которые они вначале не были способны, они бессознательно перешли к действиям в рассыпном строю. Таким образом, бой при Лексингтоне и Конкорде[324]324
  При Лексингтоне и Конкорде (Массачусетс) 19 апреля 1775 г. английские регулярные войска потерпели поражение от американских повстанцев, сражавшихся в рассыпном строю. Эти бои положили начало войне североамериканских колоний Англии за свою независимость.


[Закрыть] открывает собой новую эпоху в истории пехоты.