сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)
— Я знаю этих краснокожих, — спокойно ответил Гринли, — и даже имя одного из них: это Мокаши, вождь нихора.
— Что может означать это имя? — осведомился бухгалтер.
— Бизон. Когда-то этих животных было много в саваннах, и вождь прославился как удачливый охотник.
— Если вы его знаете, то и он, может быть, вас знает?
— Конечно, ведь я несколько раз бывал в его племени. Случалось это, правда в мирное время, но он всегда был расположен ко мне. Сейчас, когда выкопан топор войны, никому нельзя верить.
— Хм, что же делать?
— Да, собственно, ничего. Если просто спустимся вниз, они нас не тронут. Но на всякий случай лучше ему, конечно, не показываться.
— А объехать котловину никак нельзя?
— В принципе, можно, но окольный путь долог, и тогда мы сегодня не попадем на Нефтяное озеро. Нечего и говорить, что тогда разминемся с Батлером и Поллером, если они решат поехать нам навстречу. Да, не вовремя оказались здесь эти красномазые… Стой! — Гринли вдруг прервался. — А это что такое?
Он указал рукой в направлении южного входа в котловину, где двое пеших индейцев внимательно изучали след. Лица этих двоих тоже были в боевой раскраске. Один из них носил в волосах орлиное перо. Значит, он еще не был выдающимся вождем, и только надеялся проявить свое воинское искусство. Оба в руках сжимали ружья.
— Это навахо, — тихо, как будто боясь, что его услышат, произнес Нефтяной принц.
— Вы их тоже знаете?
— Нет. Тот, что с пером, очень молодой воин, и свое отличие получил уже после моего последнего визита.
— Вы и у навахо бывали? Смотрите! Дьявольщина! Они залегли в траву. Зачем они это делают?
— А вы не догадываетесь? Они же враги индейцев нихора. Вот она — встреча разведчиков двух враждебных племен. Навахо, похоже, нарвались на неприятелей. Смотрите, что теперь будет!
Гринли задрожал от возбуждения, и эта его дрожь тотчас охватила его спутников. С места, на котором они стояли, можно было легко наблюдать за происходящим, оставаясь невидимыми.
Двое навахо медленно ползли к скале.
— Мокаши и его спутник погибнут, — пояснил Нефтяной принц, — если просидят еще хотя бы минуту.
— А мы не можем помешать кровопролитию? — спросил взволнованный бухгалтер.
— Нет, нет… и… да! — вдруг повысил голос Гринли, которого осенила какая-то догадка. — Воспользуемся этим!
Навахо находились в десятке шагов от скалы. Если они до нее доберутся, то сидящим на другой ее стороне нихора придет конец.
— Воспользоваться? Как это? — едва переводя дыхание, спросил банкир.
— Сейчас увидите.
Гринли вскинул свою двустволку и прицелился.
— Бога ради! Вы же не будете стрелять?
Однако Баумгартен опоздал со своими уговорами: прогремело два выстрела подряд. Индейца с пером первая пуля поразила прямо в голову, и он умер мгновенно. Другой тоже рухнул на землю, взмахнув руками.
— Боже! Вы их застрелили! — в ужасе закричал Роллинс.
— Для моей и вашей же пользы! — холодно бросил Нефтяной принц. Он отложил ружье в сторону и свесился со скалы так, чтобы его можно было заметить снизу.
Напуганные неожиданным грохотом нихора едва не подпрыгнули, но сразу же упали на траву, стараясь стать как можно незаметнее для стрелка. Они подумали, что стреляют в них, ибо скала мешала увидеть мертвых навахо. Нихора были уверены, что стрелявший находится с другой стороны глыбы, и медленно поползли вдоль скалы, надеясь за ее поворотом застать стрелявшего врасплох. Тогда Нефтяной принц с ухмылкой крикнул им сверху:
— Мокаши, вождь нихора, может встать. Ему не надо прятаться, потому что его враги уже мертвы.
Мокаши бросил взгляд наверх и, увидев говорившего, издал возглас удивления, после чего спросил:
— Уфф! Кто стрелял?
— Я.
— В кого?
— В навахо. Можешь взглянуть на них. Их было двое, и теперь они лежат за поворотом скалы. Они мертвы.
Осторожный краснокожий не стал торопиться следовать совету бледнолицего. Он еще прополз до угла и опасливо выглянул за поворот. Потом приподнял голову выше, вынул нож, изготовился и сделал пару резких прыжков в сторону трупов. Увидев, что лежавшие не подают никаких признаков жизни, индеец выпрямился и крикнул Нефтяному принцу:
— Ты прав; они мертвы. Спускайся сюда!
— Я не один.
— С тобой бледнолицые?
— Да.
— Много их?
— Двое.
— Бери их с собой!
— Ну что, примем приглашение? — спросил Роллинс» Нефтяного принца.
— Естественно, — ответил тот.
— Это не опасно?
— Сейчас нет. Я спас жизнь обоим нихора, и теперь они перед нами в большом долгу.
— Но это же убийство, сэр, двойное убийство!
— Оставьте эти сантименты. Двое из четырех индейцев должны были в любом случае умереть. Если бы я не вмешался, погибли бы нихора. Крикни я — завязалась бы схватка, и вряд ли хоть кто-нибудь из этой четверки выжил. Черный жребий выпал навахо, а за это мы получим вечную благодарность и дружбу нихора. Теперь у нас не будет никаких забот — мы окажемся под защитой нихора. Успокойтесь и следуйте за мной!
Роллинс и Баумгартен поплелись следом, однако никак не могли отделаться от ужаса перед этим человеком, который только что, ради сиюминутной выгоды, отнял жизнь у двоих ничего ему не сделавших индейцев. Проходя южный вход в котловину, они не заметили, как в зарослях позади них сверкнули два глаза. Когда белые исчезли в узкой горловине прохода, из кустов выросла фигура краснокожего. С ненавистью посмотрев вслед бледнолицым, индеец снова исчез в зарослях. Похоже, этого воина навахо оставили охранять вход, прежде чем сами проникли в котловину…
Тем временем Нефтяной принц со своими спутниками беззаботно приближался к вождю, поджидавшему его возле скалы. Издали Мокаши не мог различить лица Гринли, но когда тот приблизился, на раскрашенном военным узором лбу вождя резко обозначилась складка.
— Куда направляются бледнолицые? — грозно спросил он.
Нефтяной принц ожидал более дружественный прием.
Слезая с коня, он разочарованно ответил:
— Наша тропа началась на Рио-Гила.
— Где же она закончится?
— У вод Челли.
— За вами пойдут другие бледнолицые?
— Нет, а если такое случится, это будут наши враги.
— Вам известно, что стрела мира сломана нами?
— Да.
— И вы осмелились приехать сюда?
— Вы воюете с навахо, — Гринли пристально посмотрел в глаза вождю, — а не против белых!
— Бледнолицые хуже, чем собаки навахо. Когда здесь не было ни одного белого, между краснокожими царил мир. Только бледнолицые виноваты в том, что томагавки отбирают у нас жизнь. Их нельзя щадить!
— Хочешь сказать, что вы наши враги?
— Да, смертельные враги.
— И тем не менее моим пулям ты обязан жизнью! Надеюсь, вы же не станете поджаривать нас на медленном огне?
По лицу вождя промелькнула презрительная усмешка, после чего он ответил:
— Ты говоришь об огне, как будто уже в нашей власти, а ведь нас только двое, тогда как вы приехали втроем. Ты похож на лягушку, которая сама запрыгивает в змеиную пасть после того, как поймает устремленный на нее взгляд.
Такое оскорбление ни в коей мере не было следствием теперешней вражды. Весьма вероятно, что репутация Гринли среди нихора была совсем не такой, как он расписывал своим спутникам. Нефтяной принц тотчас почувствовал, что те и сами могут прийти к подобному выводу, и решил этому воспрепятствовать.
— Мокаши, храбрый вождь, разве ты меня не узнаешь? — спросил он.
— Глаз мой никогда не забывал лица, которое хоть однажды видел.
— Я никогда не делал зла воинам нихора!
— Уфф! Почему ты это говоришь? Если бы ты обидел моего воина хотя бы одним движением пальца, тебя бы уже не было в живых.
— Почему ты так враждебно настроен против меня? Разве твоя жизнь так дешево ценится, что ты не можешь хоть раз благосклонно отнестись к ее спасителю?
— Скажи мне прежде, когда ты увидел убитых тобой навахо и как долго ты наблюдал за ними?
— Увидел я их минуты за две до выстрелов, которые произвел ради твоего спасения.
— Что плохого они тебе сделали?
— Ничего.
— И ты их убил!
— Я спасал тебя!
— Собака! — прогремел Мокаши, и глаза его засверкали. — Много охотников и воинов обязаны мне жизнью, и я ни разу не напоминал им об этом, хотя с тех пор сменилось немало солнц. Ты только что предстал передо мной, а уже много раз назвал себя моим спасителем. Платы от меня тебе ждать нечего. Разве я просил спасать меня?
Гринли был всерьез напуган, однако решился упрекнуть индейца:
— Нет, но… без моего вмешательства ты был бы уже мертв…
— Кто это сказал тебе? Смотри, здесь, у скалы, стоят наши кони, которые предупредили бы нас о приближении чужака. Мы услышали их храп и схватились за ножи, когда раздались твои выстрелы. Эти навахо тебе ничего не сделали. Ты с ними не бился лицом к лицу, а подстрелил из засады. Ты не воин, а убийца. Вот там лежат их трупы. Имею я право снять с них скальпы? Нет, потому что эти воины пали от предательских пуль. Если бы ты не пришел, то лошади предупредили бы меня, и я сразился бы с врагами с ножом в руках и мог бы украсить себя их скальпами. Знаешь ли ты того навахо с пером в волосах? Его звали Хасти-тине, то есть Старый Человек, хотя прожил он всего двадцать весен и зим. Столь почетное имя дается только мудрому и смелому. И такого воина ты убил! А теперь хвастаешься передо мной тем, что победил его в нечестном бою и вместо мести требуешь с меня плату!
Нефтяной принц перепугался до смерти, а его спутники чувствовали себя еще хуже. Вождь нихора продолжал:
— Все вы, бледнолицые, одинаковые. Сколько среди вас добрых? На одного Олд Шеттерхэнда, в чьем сердце живет любовь, приходятся сотни сотен других, несущих нам гибель. Стойте здесь, пока я не вернусь! Если только посмеете сдвинуться с места, вы погибли.
Кивком головы он позвал своего соплеменника за собой, и оба ушли, внимательно изучая след навахо до самого входа в котловину. Потом скрылись за ним.
— Боже мой! Дела оборачиваются совсем не так, как мы ожидали, — посетовал банкир. — Вы сварили суп, который слишком густ, и мы можем подавиться.
— Убийца! — вторил ему бухгалтер. — Вождь прав. Зачем вы стреляли? Этот Хасти-тине так молод и уже так знаменит! Разве вас не страшит содеянное?
— Молчи! — повелительно оборвал его Нефтяной принц. — Я на самом деле спас вождя от смерти, а его разговоры о чувствительности лошадей — пустая болтовня!
— Сомневаюсь. Индеец, похоже, уверен в том, о чем говорит. Разве мы не стояли перед ним, словно школяры. Надо бежать, пока он не вернулся.
— Не смейте и думать об этом, мистер Баумгартен! Наверняка поблизости спрятались другие воины. Если мы убежим, он пойдет вместе с ними по нашим следам, и тогда мы точно погибли. А так он, может, нас еще и отпустит. Будем ждать!
Прошло не менее четверти часа, прежде чем нихора вернулись. Когда они приблизились, Мокаши сказал:
— Отмщение уже ждет тебя, и смерть спешит, но я не наложу на тебя руки. Навахо было не двое, а трое. Третий стоял на страже у входа и все видел, но не смог помешать убийству. Он направит свои мокасины по твоему следу и будет идти за тобой, пока не пронзит ножом твое сердце. Твой скальп сидит на твоей башке не прочнее дождевой капли на ветке, раскачиваемой ветром. Я не стану вмешиваться в твою судьбу — ни добрым участием, ни злым. Но я хочу знать, зачем вам надо на Челли? Что вы там ищете?
— Клочок земли, — едва выдавил из себя еще недавно такой самоуверенный Нефтяной принц.
— Он принадлежит тебе?
— Да.
— Кто тебе его подарил?
— Никто.
— И тем не менее ты утверждаешь, что он твой.
— Да. Это всем известное «обустройство томагавком»
— Мне неприятно такое слышать.
— Почему?
— Потому что это грабительское, разбойничье слово! Твой клочок земли на Челли! Перед тобой стоит Мокаши, вождь племени нихора, которые являются хозяевами и законными владельцами всей округи на Челли! Вы — паршивые собаки! Что бы сказали бледнолицые с той стороны Великой Воды, если бы мы пришли к ним и заявили, что это наша земля? А мы должны терпеть вас и ваши притязания! «Принадлежащий» тебе клочок земли на Челли куплен не у нас и не подарен нами! Мой кулак должен уничтожить тебя, но он слишком горд, чтобы просто коснуться тебя. Убирайся прочь отсюда, прочь от того клочка земли, по которому так тоскует твоя душа. Пройдет совсем немного времени, и он принесет кровавую жатву!
Мокаши повелительным жестом руки указал на северный выход из котловины. Белые вскочили на лошадей и поспешили прочь, радуясь что целыми и невредимыми могут покинуть опасное место.
Чтобы оценить слова вождя и понять его поведение, надо знать, каким образом белые становились владельцами земельных угодий. В соответствии с так называемым законом о жилище, каждый глава семьи и каждый мужчина в возрасте свыше двадцати одного года, будь он гражданином США или только выразил волю им стать, мог оказаться собственником любого незанятого земельного участка размером не больше 160 акров [53] , ничего за это не заплатив. Ему требовалось только прожить там не менее пяти лет и обустроить участок. Кроме того, миллионы акров были за бесценок проданы под железные дороги.
Что же касается выражения «обустройство томагавком», то для того, чтобы стать собственником объявленного участка, достаточно было срубить несколько деревьев, сколотить хибару да посеять немного зерна. Никого не интересовало, что скажут об этом индейцы, хозяева этих земель!
Трое белых, покинув котловину, некоторое время скакали молча по светлому лесу. Нефтяной принц хорошо понимал, что посрамлен вождем нихора гораздо сильнее, чем курьером. Его злило испытанное унижение, и он думал только о том, как бы ему восстановить свой весьма пошатнувшийся престиж в глазах банкира и бухгалтера. Прервав долгое молчание, он наконец сказал:
— Краснокожие мерзавцы! В высшей степени неблагодарны! Можно очень долго жить с ними в мире, оказывать им различные благодеяния, но в один прекрасный день они рвут все отношения и забывают, скольким они вам обязаны.
Роллинс кивнул:
— Да, мы оказались в очень скверном положении. Мы еще должны радоваться, что легко отделались. Я уже думал, что нам крышка!
— Пожалуй, так бы оно и было, если бы вождь в душе не признавал моей правоты. Было же ясно, что я спас его от смерти. Мне больше никогда не придет в голову сделать индейцу добро.
— Это верно! Краснокожие не стоят того, чтобы стараться для них.
Похоже, банкир был не склонен осуждать поведение Нефтяного принца. Роллинс принадлежал к истинным янки, для которых человеческая жизнь не имела никакой цены. Опасность прошла, а вместе с нею — и впечатление, которое на какое-то мгновение произвела на него смерть обоих навахо. Но Баумгартен в этот раз отнесся ко всему по-иному. Да и сам он был по-другому устроен. Поступок Гринли он считал преступлением.
— А вы когда-нибудь делали добро индейцам? — с укоризной в голосе спросил он.
— Что за вопрос! Сотни этих негодяев обязаны мне своими жизнями, а тысячи получали от меня мясо, хлеб, порох, свинец и многое другое.
— И нихора? По вождю не скажешь, что это так.
— Он просто неблагодарный мошенник.
— А почему же вы тогда не напомнили ему про это?
— Из простого благородства, сэр.
— Чушь! В том положении, в каком мы находились, о благородстве никто не вспоминал.
— Вы это говорите потому, что не знаете Запада.
— Возможно! Тем не менее я на вашем месте напомнил бы вождю, что он и его племя обязаны мне благодарностью. А вы даже и не заикнулись об этом. Может быть, те благодеяния, о которых вы сейчас тут рассказываете, так и остались у вас в голове?
— Вы хотите меня оскорбить, сэр? — взорвался Нефтяной принц. — Или, может, назовете меня лгуном?
— Я просто высказал свое мнение. Как и любой человек, я имею на это право.
— Да, если при этом не задевать честь другого. Вы могли высказать свое мнение более предусмотрительно.
— Почему? Вы так чувствительны?
— Вы должны быть мне благодарны до конца жизни. Ведь я намерен сделать вас богатейшими людьми!
— Не меня, а мистера Роллинса, который к тому же вам хорошо заплатит.
— Но я же вызволил вас из плена в пуэбло!
— Возможно, но сказать по правде, чем больше я думаю о том происшествии, тем больше у меня возникает вопросов, на которые я не могу дать ответа.
Гринли испытующе взглянул на него. Его душила ярость, но он сумел овладеть собой и, стараясь оставаться спокойным, спросил:
— И что же это за вопросы? Могу я их узнать?
— Не сейчас.
— Нет? А я думаю, что, вероятно, мог бы ответить на них.
— Совершенно определенно могли бы, только вот сомневаюсь, ответите ли. Потому давайте больше не будем говорить об этом. Меня просто возмутили ваши слова о нашей благодарности. Путешествие еще не окончено. Весьма вероятно, что мы с вами еще поквитаемся, и тогда нам не надо будет благодарить вас.
— Не пойму, что вы имеете в виду?
