Текст книги "Блюз бродячих собак"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Еще один недобитый романтик. Я вспомнила лагерь, окорочка, тухлую воду в бочонке, отрытую вчера помойку на окраине греческого города Пантикапей и только вздохнула.

– Вы где работаете? – продолжал расспрашивать сосед с жадным любопытством.

– Я не по специальности тружусь, – оборвала я взрыв восторгов.

– Почему? – не понял сосед. Впрочем, тут же сориентировался и догадался:

– А-а-а… На эту зарплату жить нельзя.

– Да нет, почему? – не согласилась я. – Жить можно… Выжить нельзя.

– Ясно.

Сосед помрачнел. Мне стало неловко: взяла и испортила настроение довольному жизнью человеку.

– Вы не думайте… Я в нормальном месте работаю. И деньги приличные получаю, – начала оправдываться я.

– И где же это?

– Есть такая маркетинговая фирма. «Ар Си Боу».

И только я собралась уточнить, что американские благодетели ничего не продают, как сосед вдруг расширил глаза и спросил:

– «Ар Си Боу»… Исследование рынка?

– Да! – обрадовалась я. – Вы знаете нашу компанию?

– Господи, да кто ж ее не знает! Почтенное солидное предприятие. Одна из трех крупнейших маркетинговых компаний в мире. Оборот четыре миллиарда долларов в год. Основана в Америке, по-моему, в двадцать седьмом году прошлого века. Работает в тридцати странах мира. В России держатся на плаву довольно давно. По-моему, еще с начала девяностых. Правильно?

– С девяносто первого, – похвастала я живучестью американских благодетелей. – А вы молодец! Обычно, стоит мне произнести слово «маркетинговая», все сразу спрашивают: «Что продаете?»

– Да ничего я не молодец! – скромно отмахнулся сосед от моих комплиментов. – Просто недавно мне пришла в голову мысль заказать исследование. Ну, а компаний, которые работают на этой ниве в России, раз, два – и обчелся. Ваша самая надежная.

– Маркетинговое исследование – удовольствие не из дешевых, – предупредила я.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался сосед.

И оставшиеся два часа мы провели в приятной профессиональной беседе. Я объяснила потенциальному клиенту, чем один вид исследования отличается от другого, рассказала об их примерной стоимости и снабдила его телефонами руководства.

– Слушайте, – нерешительно предложил сосед. – А может, вы мое исследование и проведете? В рамках фирмы, конечно! Я поставлю условие, чтобы контролировали ход исследования именно вы…

– Спасибо, нет, – прервала я.

– Почему?

– Потому, что это слишком большая признательность за мой хороший характер.

И я выразительно посмотрела на упаковку с монитором, стоявшую на полу между нашими ногами.

– А при чем здесь… – начал было сосед, но тут же понял: – А! Нет, я не поэтому вам предлагаю.

– Тогда почему?

– Просто вы произвели на меня впечатление профессионально грамотного человека, – ответил сосед искренне. – И еще мне кажется, что свою работу вы не только знаете, но и любите. Разве нет?

– Люблю, – созналась я.

– Это редко бывает. У нас в стране обычно приходится выбирать: либо удовольствие, либо деньги. И очень редко эти два условия совпадают… Потом, вы очень доброжелательный и легкий в общении человек. Мне кажется, у вас идеальный характер для такой работы. Требующей высокой контактности, я имею в виду.

– Видите ли, – произнесла я неловко, – я внештатник.

– Ну и что?

– Вряд ли фирма доверит проведение исследования внештатному работнику.

– А если клиент поставит это главным условием? Насколько я понимаю, ваша фирма работает под старым добрым буржуйским лозунгом: «Клиент всегда прав!»

Я засмеялась.

– Спасибо. Но я сейчас в отпуске.

– В общем, вы не хотите браться за это дело, – подвел итог беседы мой сосед.

– Не могу, – поправила я тихо. – Сейчас не могу.

– У вас есть другая работа?

– Точно, – ответила я мрачно.

Черные дела Никифорова-сына приближались ко мне со скоростью шестьсот километров в час.

Именно с такой скоростью наш самолет сокращал расстояние между Крымом и Москвой.

Самолет произвел посадку в городе-герое Москве точно по расписанию, но этот факт не лег бальзамом на мою душу.

Отнюдь.

Это означало, что мои беды и неприятности дождались моего возвращения и мне предстоит трогательная встреча с ними. А также с ненавистным нанимателем.

– Послушайте, давайте все-таки познакомимся, – вдруг предложил сосед.

Я рассмеялась. Учитывая, что через десять минут мы разойдемся в разные стороны, очень своевременное предложение.

– Меня зовут Родион.

– Очень приятно, – попробовала уклониться я.

– А вас как зовут? – не позволил сосед остаться инкогнито.

– Илона, – созналась я.

– Красивое имя.

– Да уж…

– Илона, вас встречает кто-нибудь?

И мне стало грустно. Господи, до чего же я одинокий человек! Даже кошки у меня дома нет!

– Я почему спрашиваю, – заторопился Родион, уловив запах моей тоски. – Меня, наверное, будет ждать машина. Давайте я вас подвезу!

– Спасибо. Вы же видите, я налегке.

– А я вас просто так подвезу, без всякого повода. Так где вы живете?

– В Кунцево.

– Правда? Вот здорово! А я совсем недалеко от вас, на Юго-Западе.

– Да, недалеко. Ну что ж, буду вам очень признательна.

Я действительна была признательна соседу. Его неожиданная любезность помогла мне сохранить в неприкосновенности оставшиеся после двухдневных каникул пятьдесят долларов.

Мы быстро миновали пропускные пункты, благо, весь наш багаж был у нас в руках, и вышли на площадь перед аэропортом.

– Родион Романович!

– Саня!

К нам бежал молоденький мальчик, лет примерно восемнадцати.

– Знакомьтесь, – отрекомендовал сосед новое действующее лицо. – Саня. Проходит у нас на фирме практику и заодно работает шофером.

– Илона, – неохотно представилась я. Для меня и раз в день произнести свое имя – каторга, а тут сразу столько новых знакомых…

До города мы добрались без приключений. Москва по-прежнему медленно плавилась в беспощадных лучах жаркого июльского солнца, воздуха в столице по-прежнему не хватало на всех желающих, а машин водилось в переизбытке.

Родион галантно довез меня до самого моего подъезда, выбрался наружу первым и открыл передо мной дверцу:

– Прошу!

– Очень вам благодарна, – попрощалась я.

Сосед почесал нос и сказал:

– Все же обдумайте мое предложение.

– Хорошо.

– Надумаете – позвоните.

И сунул мне в руку прямоугольную картонку. Визитка, надо полагать.

После чего вежливо раскланялся, уселся в машину и отбыл восвояси.

Я перекинула через плечо ремень своей легкой сумки и медленно побрела в подъезд.

Ничего не изменилось за время моего отсутствия. Подъезд по-прежнему поражал входящего в самую уязвимую точку нюхательных центров.

Я поднялась на третий этаж, открыла дверь и, не снимая обувь, прошлась по квартире.

Квартира поражала глаз какой-то непривычной чистотой. Не подумайте, что до этого у меня дома был свинарник. Просто я убираю по-другому.

Чувствовалось, что дома похозяйничала чужая рука. Впрочем, рука добросовестная и опытная.

Я пошла на кухню. Тот же режущий глаз порядок. Ни грязных стаканов в раковине, ни грязных тарелок на столе.

Я открыла холодильник.

Аккуратные ряды продуктов. Как я и просила, в основном овощи, фрукты, соки, обезжиренный творог и болгарская брынза. Молодец, Леночка!

На разделочном столике возле мойки лежали аккуратно собранные осколки стакана, Я озадаченно повертела перед глазами самый большой осколок.

Ну да, это мой бывший стакан для сока из французской серии «Матисс». Знаете, матовые такие стаканы, зелененькие или синенькие… Симпатичные, в общем, и не слишком дорогие… Почему Лена не выбросила осколки в мусорный ящик?

Объяснение лежало рядом с остатками стакана и представляло собой записку, написанную с трогательными ошибками: «Илона Ивановна! Я ничаяно разбила стакан. Вазмите деньги из моей зарплаты. Извините. Лена».

Я усмехнулась, собрала осколки и выбросила их в мусорку под мойкой.

Нет, ну объясните вы мне, почему именно бедные люди чаще всего бывают честными?

Затрезвонил телефон, и я потопала в прихожую с тяжелым сердцем. Оно обещало мне нехороший сюрприз и, в общем, не обмануло.

– Где ты ходишь? – осведомился наниматель, не здороваясь. – Я вчера целый день звонил!

– На свидании была, – ответила я злобно.

– Ну, конечно!

Интонация превосходства в тоне Никифорова-сына была настолько неприкрытой, что мне захотелось его придушить.

– Ты эти сказки другим рассказывай! К кому тебе на свидания ходить? Разве что в зоопарк…

– Считай, что была в зоопарке, – не стала спорить я.

– Если надолго уходишь из дома, ставь меня в известность, – потребовал наниматель.

– А то ты волноваться будешь?

– А то я заявление подам. Куда следует.

Я заткнулась. Его козырь бил все мои карты не глядя.

– Ладно, – смилостивился наниматель. – Считай проехали. Завтра же пойдешь к Ларе.

– Ой, а можно сегодня?

– Она сегодня выходная. С чего такой энтузиазм? – подозрительно полюбопытствовал наниматель.

– Соскучилась.

– Понятно.

Он подумал и добавил:

– Острячка.

И положил трубку.

А я крутила перед глазами белый кусочек бумаги, который перед прощанием сунул мне в руку мой сосед. На нем было написано:

«Родион Романович Седельников. Компьютерные программы любой сложности».

А также адреса и номера телефонов.

Я немного подумала и сунула визитку под свой телефонный аппарат. Зачем?

Сама не знаю.

Утро вторника получилось довольно гадким. Я проснулась со смутным ощущением предстоящей неприятной обязанности и через пять минут осознала, что это означает.

Лара. Мне нужно идти к Ларе.

В принципе, две недели, прошедшие со дня моего первого посещения, вполне приемлемый срок. Ларе не должно показаться, что я ее преследую. И вообще, если клиент платит деньги, то почему бы этому клиенту не приходить в салон красоты каждый день?

Или даже дважды в день.

Но как бы я ни успокаивала свою нечистую совесть, она не желала вступать со мной в перемирие.

Я поднялась к Селене, поразила ее в самое сердце своим цветущим внешним видом и заняла у нее сто долларов. Вернулась домой, безо всякого удовольствия повертелась перед зеркалом в новом платье, влезла в новые босоножки, нахлобучила на голову новую симпатичную шляпку и отправилась работать Иудой.

– Это вы? – изумилась Лара, когда я сняла шляпку и плюхнулась в кресло, которое, как я уже знала, предназначалось для ее клиентов.

– Это я.

– Ничего себе!

И Лара заставила меня подняться с места и покрутиться вокруг своей оси.

После этого я в подробностях рассказала, как отреагировали мои знакомые на смену имиджа и что они при этом мне сказали. Рассказала с точностью до запятой, не сказав только одного: что описываю Ларе реакцию ее бывшего мужа.

Потом Лара осмотрела мою кожу и волосы, немного поколдовала над тем и другим, и через сорок минут меня можно было завернуть в шелковую бумагу, перевязать розовым бантиком и отправить на какую-нибудь выставку.

Благо, выглядела я прелестно.

– Знаете, почему мне нравится моя работа? – спросила довольная Лара.

– Почему?

– Потому что она похожа на работу скульптора. Берешь кусок мрамора и отсекаешь все лишнее. И иногда результат получается даже лучше, чем то, что себе представляешь.

– Спасибо, – ответила я в замешательстве, потому что не поняла, похвалила она меня или поругала.

Лара рассмеялась, окинула меня цепким взглядом и предложила:

– Хотите, кофе вместе выпьем? У меня перерыв в полчаса.

– Хочу, – ответила я угрюмо.

Девочка мне очень нравилась, и если бы не слежка, вмененная в обязанность, то я бы сочла ее предложение очень приятным.

– Тут рядом симпатичная кофейня, – сказала Лара. – Не спешите?

– Не спешу, – ответила я, ломая себя.

– Тогда пойдемте…

Лара сняла халатик и оказалась в смешном девчоночьем платье в горошек. Фигурка у нее была миниатюрная и изящная, и вообще, она походила на фарфоровую пастушку из собрания берлинского музея.

Мы вышли на улицу и перешли дорогу. По пути Лара оживленно смеялась и что-то рассказывала, я же утратила всю свою общительность, нажитую за время работы в американской фирме.

– У вас неприятности? – спросила Лара с ненавязчивым сочувствием, когда мы уже уселись за столик с игрушечными чашечками кофе и свежими пирожными.

Я чуть не поперхнулась кофе.

– Да нет, – промямлила я, презирая себя. – Просто не в духе.

– С мужем поругались?

– Я не замужем.

– А были когда-нибудь?

– Ни разу, – ответила я с обреченностью человека, привыкшего к своей ущербности.

– Везет же людям!

И сказав эту невероятную фразу, Лара сразу же отковырнула кусочек пирожного и отправила его в рот.

А я так и замерла с отвалившейся челюстью.

Впервые в жизни женщина позавидовала тому факту, что ни один мужчина ни разу не пригласил меня в ЗАГС!

– Ты серьезно?

– Вполне. А почему тебя это удивляет?

– Ой!

В порыве восторга я даже не заметила, как перешла с девочкой на «ты».

– Ничего, что я на «ты?»

– Все нормально. Так что тебя так поразило?

– Понимаешь, – пустилась я в объяснения, – на меня обычно смотрят, как на ущербную. Ну, как будто выискивают взглядом какой-то дефект, который мне не позволил ни разу замуж сбегать.

– А сама-то ты на себя как смотришь?

– Как на совершенно нормального человека!

Лара отставила в сторону тарелочку с остатками пирожного и наставительно напомнила:

– Говорила же я тебе: не обращай внимания на окружающих! Будь уверена в своей самодостаточности! Тогда и остальные будут на тебя смотреть точно так же!

– Да, я уже поняла…

Мы немного помолчали. Я исподволь рассматривала свою визави, Лара допивала кофе.

– А ты была замужем? – не утерпела я.

– Дважды.

– Ого!

И я посмотрела на Лару с невольным уважением. Надо же! Всего двадцать пять лет человеку, а сколько уже успела в жизни!

– И когда ты все успела? – сформулировала я свое уважение.

– Так дурное дело не хитрое, – хмуро ответила Лара и сразу стала выглядеть старше.

– Ничего, что я об этом спрашиваю?

– Ничего.

– Кто был твой первый муж?

– Почему был? – удивилась Лара. – Он был, есть и будет есть… Мой бывший муж – немец. Конструкция «Ульрих» называется…

– Урод?

– Да нет, просто он колебался в выборе между мужчиной и женщиной?

– Бисексуал? – проявила я свою сексуальную эрудицию.

– Был бисексуал. Теперь голубой.

– Ясно.

И я посмотрела на Лару с сочувствием. Но она от него отмахнулась:

– Да мы не поэтому разошлись!

– А почему?

Лара пощелкала пальцами.

– Понимаешь…

Она щелкнула пальцами еще раз.

– Как тебе объяснить… В общем, на политической почве.

– То есть?

– Видишь ли, дед Ульриха воевал в Белоруссии и очень не любил партизан.

Я опустила голову, скрывая улыбку. Действительно, с чего бы это?

– Так вот. Он своими ультраправыми взглядами заразил и внука. Ульрих говорит, что партизаны нечестно воевали.

– Это как? – снова не поняла я.

– Ну, у фрицев, положим, перерыв на обед, а тут партизаны со своей пальбой…

– Понятно.

Я не выдержала и расхохоталась.

– Прости, – проговорила я сквозь смех. – Просто как представлю вас с Ульрихом, сцепившихся по этому вопросу… Ой, не могу!

И я захохотала с удвоенной энергией.

– Да ладно, – ответила ничуть не смутившаяся Лара. – Дело прошлое. Второй-то муж был похлеще первого.

При упоминании второго мужа мою веселость как рукой сняло.

– И кто у нас второй муж? – мрачно поинтересовалась я.

Лара возвела глаза к потолку:

– Так, как бы тебе поточней сказать… Второй муж у нас помесь крысы и верблюжьей колючки.

– Точно! – ответила я, не успев ничего сообразить.

– Что точно? – не поняла Лара. – Ты что, знаешь Сергея?

Я почувствовала, как мои уши начинают медленно плавиться.

– Нет, не думаю, что мы с ним знакомы, – медленно ответила я, взвешивая каждое слово. – Просто я знаю эту категорию мужчин.

– Да, – не стала спорить Лара. – Довольно распространенная в наше время категория.

– Вы уже разошлись? – спросила я небрежно.

– Еще нет.

– Почему?

– Он мне развод не дает.

– Так любит?

Лара злобно засмеялась.

– Любит, – ответила она горько. – Не подумай плохого, не меня, конечно… Свое имущество.

– А ты здесь при чем? – сделала я вид, что не поняла.

– При имуществе. Этот козел год назад все перевел на меня.

– Зачем?

– Боялся отсидки с конфискацией. Вот и перевел.

– Понятно…

Я еще немного подумала, потом спросила:

– А ты не боишься?

– Чего? – удивилась Лара.

– Мужа!

– Да ну…

И она пренебрежительно повела плечом.

– Он для этого слишком трусливый. Понимаешь, у меня есть на него определенный компромат, и он пытается со мной договориться. Так что никаких покушений в ближайшее время на меня не будет. Понятно?

– Понятно, – повторила я и пристально посмотрела собеседнице в глаза. – А ты не боишься со мной так откровенничать? Все же я – посторонний человек.

– Я не сказала тебе ничего такого, чего не знали бы все мои знакомые, – с усмешкой ответила Лара. – В том числе, и коллеги по работе. Я вообще думаю, что чем больше людей будет знать про наш расклад, тем безопасней для меня будет жизнь.

– Понятно, – повторила я в последний раз.

Лара бросила взгляд на запястье и поднялась.

– Ну, все. Я побежала, клиентка уже ждет, наверное. Она тетенька пунктуальная. Придешь еще?

«А куда я денусь?» – подумала я горько. Вслух же сказала:

– Приду, конечно. Когда оптимально по времени?

– Раз в две-три недели вполне нормально. Раз в месяц поправим корни волос, затонируем осветленные пряди. Раз или два в месяц поделаем очистку кожи. У тебя поры забиты. Ну, до свидания. Спасибо тебе за компанию.

– До свидания.

Лара улыбнулась мне на прощание и покинула кофейню.

Вслед за ней удалилась и я.

Я шла по улице, не думая, куда иду. В душе царило опустошение, как на просторах Руси после набега Мамая. Мыслей не было, чувств тоже. Мной владело только тупое безразличие.

Очнулась я примерно через час. Огляделась вокруг и поняла, что ноги сами собой принесли меня на Преображенку, где я работала все последнее время.

Так сказать, инстинкт старой полковой лошади, которая всегда возвращается в строй.

Я вышла из метро и обошла стороной здание библиотеки. Вокруг входа стояли девочки и ловили прохожих. Несколько минут я молча наблюдала за их привычными действиями. Ловили женщин, значит, опрос, скорее всего, связан с домом. Либо с моющими и чистящими средствами, либо с новой маркой пищевого маргарина, либо с рекламой стирального порошка…

Я стояла за табачным киоском, с тоской смотрела на девочек и вспоминала слова великого комбинатора: «Ах, Киса, Киса, мы чужие на этом празднике жизни!»

Меня всегда интересовало: чем занимают себя неработающие женщины?

Я уже упоминала свою подружку Нельку, вышедшую замуж за богатого человека. Сначала Нелька в упоении предавалась безделью. Она валялась на диване, жрала коробками и упаковками шоколад и смотрела утренние, дневные и вечерние сериалы.

Потом сериалы надоели, а поедание шоколада привело к заметному отложению жировых складок на всех проблемных местах.

Нелька была волевой женщиной, поэтому взяла себя в руки и прекратила жрать.

Более того. Она нашла в себе силы выйти на улицу, добраться до ближайшего магазина спортивных товаров и приобрела необходимую экипировку.

Следующим рабочим пунктом стало посещение тренажерного зала.

Нелька занималась с упоением, ибо нерастраченных сил за время лежания на диване накопилось много.

Сбросив ненужные килограммы, Нелька повеселела и обзавелась более симпатичными спортивными тряпочками. Взамен мешковатых утепленных штанов (чтобы лучше потелось) в ее гардеробе появились кокетливые облегающие шортики. А вместо фланелевой толстовки – легкий топик с глубоким вырезом.

Потом им на смену пришли другие топики и другие шортики. И сменилось их немерено.

Потом Нелька обнаружила, что даже новые топики и шортики не радуют ее пресыщенную душу.

И она ударилась в походы по косметологам.

Не буду повторяться. Через пару месяцев Нелька дошла собственным умом до того, что давным-давно было сказано у Екклезиаста: «Все суета-сует и всяческая суета».

«Что делать? – спросила себя Нелька. – Вернуться на диван к шоколаду и сериалам?»

И будучи женщиной умной, ответила себе: «Ни за что!»

– Ты понимаешь, Элька, – делилась со мной Нелька впоследствии, – безделье – как болото. Оно засасывает. Никакого удовольствия от ничегонеделанья уже не испытываешь, но изменить ситуацию не можешь. Причем, чем больше бездельничаешь, тем трудней взять себя в руки и прекратить это безобразие. Деградируешь со страшной силой.

Тогда Нелька пристала к своему богатому мужу с острым ножом: желаю работать!

И умный Нелькин муж предоставил ей такую возможность: доверил руководить фитнесс-клубом, который ему принадлежал.

Конечно, к жене был приставлен грамотный человек, чтобы она на первых порах не натворила глупостей и не наделала ошибок. Но со временем Нелька прекрасно разобралась в ситуации и теперь управляет делами почти самостоятельно. И очень успешно зарабатывает деньги.

Что такое скука, Нелька давно позабыла, домой возвращается только для того, чтобы переночевать, и вообще, она вдруг обнаружила в себе яркую деловую женщину, о существовании которой раньше не подозревала.

Вы спросите, а как же семья? Не принесла ли ее моя знакомая в угоду наживе?

Отвечаю: не принесла.

Семья даже укрепилась оттого, что Нелька стала независимым и самодостаточным человеком.

Во-первых, она перестала приставать к мужу с рефреном: «Мне скучно!»

Во-вторых, она стала вполне независимым от мужа человеком. И это заметно повлияло на его отношение к жене.

– Знаешь, – делилась со мной Нелька, – раньше Вовка разговаривал со мной таким тоном! Ужас! Смесь пренебрежения, усталости и цинизма. А сейчас – просто другой человек! Спрашивает совета, приводит меня на свои деловые переговоры, хвастается перед друзьями, какая я умница… А главное, ужасно боится меня обидеть. Потому что мне теперь ничего не стоит плюнуть на него и уйти. Денег своих полно, опыт работы есть… Проживу и без Вовки, если он не будет меня ценить и уважать. Так что теперь он меня и ценит, и уважает.

Вот так. Пишу это специально для женщин, у которых в голове еще бродят всякие иллюзии.

Милые мои! Не будет в жизни принца, который у вас с пальчиков станет сдувать капельки росы! Да еще позабросит ради этого дела своего королевства и начнет питаться исключительно неземной любовью! Осознайте наконец: чем более вы независимы, тем больше вас будут любить! И не теряйте времени. Если вы сейчас лежите на диване, быстренько отбросьте коробку конфет и задело, задело! В спортзал, на тренажеры, на поиск работы, в погоню за собственным «Я»! Удачи вам!

Я лежала на диване и завидовала активным деловым женщинам страшной черной завистью. Нет ничего гаже, чем ничегонеделанье. Ибо оно, как верно заметила Нелька, засасывает. И ведет к деградации.

Ну, что ж. Если мне нельзя заниматься активной работой, займусь самообразованием. Тоже труд, причем нелегкий.

Я вышла на улицу, добралась до книжного развала и принялась скупать книжки современных авторов. Именно современных, потому что литература сегодняшнего дня была мне практически незнакома. Всю свою жизнь я ориентировалась на классику и сейчас упрекала себя в некотором литературном снобизме. В конце концов, Теккерей, Диккенс, Достоевский и Булгаков тоже были для кого-то современниками!

Не подумайте, что я совсем не имею представления о современной литературе. Например, книгу о похождениях солдата Ивана Чонкина я выучила наизусть. Не специально, конечно. Просто перечитывала ее бессчетное количество раз, каждый раз получая от этого процесса большое удовольствие.

Или, например, Акунин. Просто преклоняюсь перед его талантом. И не только перед талантом. За книгами этого автора стоит огромная личность. Личность умного, обаятельного, интеллигентного, ироничного человека. И сплав этих качеств мне кажется в наше время большой экзотикой. Хотя подозреваю, что личность Акунина есть продукт времени прошедшего, социалистического. И, следовательно, неправильного.

Вопрос: где же они, продукты нынешнего демократического времени под названием «большая личность?» Или хотя бы просто «личность?»

Тишина…

Итак, я загрузилась под завязку тем, что сегодня называется «художественная литература», и вернулась домой.

Улеглась на диван, запаслась бутылкой минералки и принялась за чтение.

Процесс вызвал разнообразные и странные ощущения.

Когда я наконец одолела последнюю книгу последнего автора и смогла по институтской привычке систематизировать прочитанное, ситуация прорисовалась следующим образом.

Прежде всего мне стало ясно, что ни в коем случае нельзя доверять рекламным аннотациям в конце книги. Как и газетным статьям.

«Тончайшие психологические нюансы!» – в экстазе уверяла меня цитата из какой-то неведомой газеты.

«Мастер сюжетной интриги», – вторила цитата из другой газеты, не менее неизвестной.

Скажу коротко. Шедевры дамы, характеризованной столь лестно, я дочитать до конца так и не смогла. С некоторым удивлением я обнаружила, что дама, судя по короткой биографической справке, окончила Литературный институт имени Горького.

Если это правда, а не очередной рекламный ход, скажу только одно: «Помоги боже Литературному институту! У него пора отбирать лицензию!»

О сюжете я уже не говорю. Литературный язык дамы напоминал мне по тяжести тот самый камень, который Сизиф вынужден вечно втаскивать на гору. Но если боги вменили это в обязанность Сизифу, не понимаю, почему вместе с ним должна страдать я?

Книги дамы я аккуратно сложила в стопочку и спрятала в кладовке. Прочту, когда дорасту до большой литературы.

С неожиданным для себя удовольствием прочла книгу Пелевина «Омон-Ра». Как я уже сознавалась, у меня сильно развито чувство противоречия. Бурная рекламная компания по продвижению этого автора меня сильно оттолкнула. Именно по этой причине я так долго не читала его книг.

Но сейчас пересилила себя и взялась за тоненький опус под таким странным названием.

Пелевин меня очаровал.

Возникла волшебная иллюзия, что я нахожусь в небольшом уютном помещении один на один с умным интересным рассказчиком, который, ничуть не пытаясь увлечь меня непритязательной историей, тем не менее, с легкостью это делает.

Почему-то при чтении этой книги на меня нахлынуло ощущение детства. Особенно в той части, где Пелевин вспоминает о своих детских ассоциациях. К примеру, где он говорит, что считал звездолет названным так потому, что на крыльях у него нарисована звезда.

Я чуть не расплакалась. Дело в том, что я в детстве считала точно также. Причем, не сговариваясь с Пелевиным!

Или, например, словосочетание «группа продленного дня». Пелевин пишет, что красота этого слогана открылась ему только во взрослом, сознательном возрасте. И у меня словно распахнулись глаза. Господи! Как же это красиво! «Группа продленного дня…» Чувствуете?

«Продленный день…» Группа людей, которая сумела каким-то волшебным образом продлить светлое время…

Неотразимо.

У меня возникло такое ощущение, словно я сижу в купе поезда и пытаюсь рассмотреть происходящее через мутное закопченное стекло. И вдруг чья-то ладонь с внешней стороны протирает стекло, и мир за ним обретает кристальную четкость.

И яркость.

Покоренная и очарованная Пелевиным, я с надеждой и благожелательностью устремилась к другим опусам писателей-мужчин, которых мне рекомендовал продавец как популярных. Я уже поняла, что современная литература делится на мужскую и женскую, но не впала в половой шовинизм и приобрела произведения и той, и другой противоборствующей стороны.

(Сказанное ни в коей мере не относится к Акунину и Пелевину! Это авторы для любого мыслящего существа.)

Итак, я с благоговением отложила книжку «Омон-Ра» и взялась за произведения других прозаиков.

Названия впечатляли.

«Зона».

«Братаны» в ассортименте. В смысле, первые, вторые и третьи опусы с одним подзаголовком.

«Киллер». Тоже первый, второй и третий.

«Банкуй, пока жив».

Честно говоря, поджилки у меня немного затряслись. Я открыла одну из книг наугад, прочитала несколько страниц и тут же захлопнула.

Да. Эти произведения только для сильных духом мужчин.

Помню одного такого мужчину в метро. Он стоял прямо передо мной, хмурился и читал какую-то книгу, завернутую в газету. Обложку, таким образом, я не видела и названия прочесть не смогла.

Судя по лицу мужчины, читая, он с трудом сдерживал свои эмоции. Кусал губы, изо всех сил хмурил брови и время от времени шевелил ушами. В общем, явно был захвачен интригой.

Вне себя от любопытства, я подобралась поближе к читателю и заглянула ему через плечо.

И как вы думаете, кого он читал?

Донцову!

И изо всех сил старался не рассмеяться, потому что пишет она смешно и увлекательно.

Сначала меня удивил этот факт. Я вообще считала, что мужчины обходят книги с женскими фамилиями авторов, как лавку с чумными бациллами. Но сейчас, ознакомившись с нелегким результатом мужского творчества, вполне поняла того мужчину в метро.

И порадовалась его здравомыслию.

В романах Донцовой, которые я, в общем, читаю с удовольствием, меня удивила настойчивость, с которой героиня пытается донести до читательской головы мысль о том, что вот этот продукт хороший, а вот тот продукт плохой. Нет, ну сказала раз, сказала два – и хватит! Мы запомнили!

Но нет! Автор повторяется в каждом новом опусе так настойчиво, что возникает в голове нехорошее подозрение: а не отрабатывает ли автор еще один, не литературный гонорар?

Вообще-то, идея забавная. Так сказать, реклама, донесенная персонально до потребителя. Меня интересовал только один вопрос: в курсе ли издательство относительно легких шалостей своего автора? И когда я увидела на обложке нового романа Донцовой фирменный знак упаковки куриного продукта, которым были забиты магазины и которым по ходу действия многократно восторгается героиня, то поняла: издательство не просто в курсе. Оно еще и в доле.

В общем, идея, достойная Остапа Бендера. Меня она искренне рассмешила.

Итак, я окончательно углубилась в мир женского романа.

И здесь меня ждало еще одно открытие.

Если авторы-мужчины не щадили нервов своих читателей и рисовали ужасы жизни во всей их неприглядности, то авторы-женщины, не сговариваясь, поступали прямо противоположным образом!

Из книжек, которые продавец назвал «кассовыми», были изгнаны даже малейшие намеки на те проблемы, с которыми мы сталкиваемся ежедневно.

Чувствовалось, что именно это и было главной и конечной целью опуса, а вовсе не такие мелочи, как сюжет, психологизм, литературный язык, правдоподобность и характеры героев.

Авторши просто надрывались в попытках воссоздать нереальный, несуществующий мир, где действовали галантные и глупые банкиры, не знающие, кому отдать наворованные в прошлом деньги, приезжие провинциалки, сразу и прочно ступающие на красную ковровую дорожку по пути в пентхаус, неудачливые наемные убийцы, не знающие с какой стороны у винтовки оптический прицел, и тому подобные герои.

Причем у меня сложилось такое ощущение, что дамы-писательницы кое-что знали о реальной жизни и ее трудностях. И даже, возможно, с ними сталкивались лично. Но приложили все усилия, чтобы ни один читатель об этом не догадался.