Текст книги "Блюз бродячих собак"
Автор книги: Карина Тихонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– Понятия не имею, – ответила я. – Он сбежал, когда мне было восемь лет.
– Прости…
– Да ладно!
Мы снова помолчали.
– Слушай, – с усилием начала вдруг Лара, – ты не торопишься?
– Нет, – ответила я обреченно. Все, что она скажет дальше, я себе уже примерно представляла. Как и то, что я ей отвечу. И от этой определенности хотелось выть.
– Тогда давай выпьем по бокалу шампанского?
– Давай.
– Нет, правда, не торопишься?
Лара оживилась так искренне, что мне стало совсем хреново. Ой! Извините, оговорилась. Я хотела сказать, что настроение стало совсем упадническим.
– Я не тороплюсь. А ты, что, с друзьями не отмечаешь?
– Нет у меня друзей, – ответила Лара.
– Почему?
Она пожала плечами:
– Как тебе сказать… Я, вообще-то, не москвичка, приезжая…
– А-а-а… Понятно.
– Да честно говоря, дома тоже не особенно дружила. В женскую дружбу я не верю, а мужики просто поперек горла стоят… Никого не хочу видеть.
Она спохватилась и виновато посмотрела на меня.
– Не беспокойся, я понимаю, – успокоила я. – Тебе хочется пообщаться со случайным попутчиком. Как в поезде.
– Да, наверное…
Я поднялась с кресла и тряхнула головой:
– Давай, собирайся. Только подождешь меня минут десять. Ладно?
– Слушай, ничего не нужно мне дарить! – запротестовала Лара, правильно уловив мое намерение. – Не выдумывай…
– Ну, цветы-то я могу купить? Просто ради приличия?
Она рассмеялась чуть веселей:
– Ну, хорошо. Иди, я подожду.
Я вышла из салона, перешла дорогу и направилась к небольшому магазинчику, стоявшему особняком среди больших домов.
В магазинчике было немноголюдно. Играла негромкая музыка, продавщицы, собравшись в одну группу, обсуждали новый номер «Бурда Моден».
Я неторопливо прошлась вдоль витрин.
Безделушек было множество. Были совсем маленькие смешные поделки, были игрушки покрупней, например, большой глобус в деревянной корзине со старинной картой, разрисованной белыми пятнами, драконами и фантастическими животными. Нет, это я не унесу.
– Вам помочь? – спросила меня одна продавщица. Она оторвалась от беседы и благожелательно улыбалась мне.
– Помогите, – согласилась я.
Продавщица подошла поближе.
– Вы подарок выбираете?
– Да.
– Мужчине, женщине?
– Женщине. Понимаете, она любит сувениры, связанные с путешествиями. Карты, модели кораблей…
– Вы хотите сделать дорогой подарок?
– Да нет, мы не настолько знакомы. Скажем так, дань вежливости.
– Понятно.
Продавщица в задумчивости пробежала глазами по полкам и витринам.
– Ага!
Она оживилась, торопливо прошла мимо меня и скрылась за стеллажами. Через десять минут вернулась обратно. В руках у нее были сложены листы бумаги.
– Посмотрите, – пригласила она. – Это компьютерные копии с хороших гравюр. По-моему, вполне приличный подарок.
Я стала перекладывать рисунки.
Листы были довольно большие, почти как целая газетная полоса. Кажется, этот формат называется АЗ.
Черно-белая штриховка ничуть не портила общее впечатление красочности и таинственности, исходившие от гравюр.
На одном из рисунков корабль, похожий на испанскую каравеллу, атаковал мифический морской змей. Знаете, такая помесь дракона, динозавра и питона.
На другом листе изображался корабль, плывший мимо острова сирен. Туман стелился над водой и скрывал от очарованных странников острые зубцы подводных скал и останки затонувших судов. Они видели только прекрасные лица женщин, поющих ангельскими голосами. Рулевой бросил штурвал и бежал на нос судна, ближе к товарищу, который указывал остальным на близкую землю.
М-да. Жутковато, но красиво.
– А сколько это стоит?
– Одна копия стоит сто пятьдесят рублей, – с улыбкой ответила продавщица.
– Прекрасно!
Я быстро отобрала четыре рисунка с увлекательными морскими сюжетами.
– Хотелось бы еще что-то…
– Да, я уже подумала. Что-то более осязаемое, да?
– Точно! – обрадовалась я. Не девушка, а умница! Прямо мысли мои читает.
– Вот, посмотрите…
И продавщица поставила на прилавок небольшую модель двухмачтового испанского парусника.
Модель была сделана прелестно. На большой тропической раковине, розовой и перламутровой, в углублении поместили корпус корабля. Деревянная часть борта, таким образом, только наполовину выступала из переливающейся красавицы-раковины и невольно привлекала к ней внимание. Аккуратно сделанные детали. Даже маленькие пушки по обе стороны бортов. Паруса из плотного белого джинса, флаг с католическим крестом на верхней рее…
Красиво!
– Только он дороже стоит, – предупредила продавщица.
– Сколько? – спросила я, как зачарованная, не отрывая глаз от заворожившего меня зрелища.
– Тысячу рублей.
Итого, подарок обходится мне в пятьдесят долларов. И я снова остаюсь почти без наличных. Ничего, наниматель возместит!
– Беру, – решила я. И торопливо попросила, чтобы не забыть:
– Только чек, пожалуйста, мне дайте…
– А как же! – с улыбкой ответила продавщица. – Вам упаковать?
– Упакуйте. Покрасивей.
– Пятьдесят рублей вас не разорят?
– Уже нет, – ответила я и принялась отсчитывать деньги.
Через десять минут я вернулась в салон с красиво упакованными подарками и букетом желтых хризантем. Лара расширила глаза:
– Господи! Что это?
– Не знаю, что ты любишь, – ответила я, стараясь говорить небрежно. – Если не угадала – извини.
Лара приняла упаковку с подарками, неловко повертела их в руках, оглянулась на коллег и тихо предложила:
– Можно я дома посмотрю?
– Конечно! – ответила я. – Только потом скажешь, понравилось или нет.
– Зачем же потом? – удивилась Лара. – Сразу и скажу.
– А мы что, к тебе идем?
– Конечно! Я тебя пригласила на бокал шампанского, забыла?
Я безмолвствовала.
Почему-то мне казалось, что наш культпоход ограничится ближайшей забегаловкой. На приглашение в дом я никак не рассчитывала.
– Да я совсем рядом живу! – начала объяснять Лара, которая по-своему истолковала мое колебание. – Даже ехать не придется…
– Я не поэтому, – пробормотала я.
– Ну что, пошли?
– Пошли.
И мы зашагали по направлению к ее дому.
Не могу передать свои ощущения. Почему-то именно сейчас я ощущала себя змеей в гораздо большей степени, чем полчаса назад. Глупая девочка! Приглашает в дом постороннего, почти незнакомого человека и беды не чует!
Нет, ну как можно обманывать того, кто тебе доверяет?
Оказывается, можно.
Лара, действительно, жила очень близко от салона красоты.
– Я потому на работу сюда и устроилась, – объяснила она мне, открывая сейфовую дверь. – Ненавижу дорогу с пересадками.
– Я тебя понимаю, – ответила я.
Вошла и заскользила взглядом по потолку.
Да, это, конечно, не сталинские хоромы.
Впрочем, дом был совершенно новый, и даже в подъезде все еще пахло краской.
В отличие от моей квартиры, потолки здесь были не такие высокие. Зато квартира Лары раза в два больше, чем моя.
– Сколько здесь метров? – крикнула я хозяйке, которая, едва скинув босоножки, тут же убежала на кухню.
– Шут его знает! – ответила Лара. – По-моему, метров сто тридцать.
– Полезной площади?
– Само собой!
Ну, не так уж и само собой. В моей квартире, например, полезной площади всего семьдесят восемь метров.
Я бродила между огромными полупустыми комнатами. Чувствовалось, что человек сюда въехал совсем недавно, и территория все еще остается для него парком Юрского периода.
Необжитой.
В огромных комнатах там и сям были разбросаны разные коробки. Картонные, деревянные, с книгами, бутылками вина, с какой-то техникой…
В общем, пахло новосельем.
– Ты давно сюда въехала?! – крикнула я.
– Нет! – так же громко ответила Лара. – Примерно месяца три назад.
Понятно. Типичный синдром новосела.
Из жилых помещений полностью оборудованной была только спальня. И то она поражала воображение большим метражом, оставшимся, так сказать, безо всякого употребления.
Ну, кровать. Ну, трюмо. Ну, шкаф.
И все.
Не хватало всяческих мелочей, которые превращают новое пространство в Дом. Именно в Дом, а не в среду обитания.
Торшерчики, подсвечники, цветы, живые и искусственные, картины и картинки, мягкие игрушки… Все это в новом пространстве отсутствовало.
Лара вернулась из кухни, принесла на подносе бутылку французского шампанского, плитку шоколада и два красивых фужера с высокими ножками.
– Ну что, – сказала она, разливая шампанское по бокалам, – давай отметим…
– Давай.
Я взялась за тонкую ножку.
– С Днем рождения!
– Спасибо, – тихо ответила Лара и сделала глоток.
Поставила бокал на поднос и прошлась по комнате, которая, очевидно, будет гостиной.
– Слушай, – спросила я, – тебе не надоело жить на узлах и чемоданах?
– Надоело, – рассеяно ответила Лара.
– Чего ж ты не займешься вплотную…
– А работать за меня кто будет? – перебила меня собеседница. – Ты?
Я промолчала. Конечно, деньги зарабатывать нужно. Это одна из самых неприятных обязанностей взрослого человека.
– И потом, для кого мне стараться? – продолжала спрашивать Лара, и глаза ее были грустными.
– Для самой себя!
– Да меня и так все устраивает!
Она снова измерила шагами комнату:
– Нет у меня ни одного близкого человека.
– А мать? – спросила я машинально, и тут же открестилась от вопроса. – Ой, прости, пожалуйста!..
– Да ладно!
Лара сделала еще несколько шагов.
– Умерла мама. Год назад.
– Понятно.
Я хотела промолчать, но рот раскрылся сам собой и я сказала:
– А моя мама умерла три года назад.
– Прими соболезнования.
– Спасибо.
Я помолчала еще немного для приличия и спросила:
– А твой отец? Жив?
– Папашка?
На губах Лары заиграла ехидная улыбка.
– Ушел от нас. Как Колобок, помнишь? «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…»
– Сколько тебе было? – спросила я.
– Пятнадцать.
– Он сейчас жив?
– Да нет, – ответила Лара неохотно. – Умер, зараза. В прошлом году.
– Понятно.
Я снова выдержала паузу.
– К другой бабе ушел?
– Что? – не поняла Лара. – А-а-а… Да нет, просто так ушел. Думаю, что моя мать ему просто надоела.
– Вот скотина! – вознегодовала я.
– Не кипятись! – осадила меня приятельница. – У моей мамашки характер был не медовый. Твой-то папашка из-за чего свалил?
Я пожала плечами.
– Из-за маминой подруги. Можно сказать, увела коня из стойла.
– Ну что ж, большому кораблю – большое кораблекрушение, – пожелала Лара.
– Вот именно.
Мы снова замолчали.
– Твой папашка кем был по специальности? – спросила Лара.
– Химию в школе преподавал. А твой?
– А мой не работал.
– Вообще?!
– Нет, последние пять лет. Кем он по специальности был, я уже и не помню.
– Хорош гусь!
– И не говори…
Мы замолчали, допивая шампанское.
– Слушай! – спохватилась Лара и отставила бокал. – Я же не посмотрела, что ты мне подарила!
– Там пустяки…
– Все равно интересно!
Лара вышла из комнаты и зашуршала в коридоре подарочной упаковкой. Я повертела головой, рассматривая комнату.
Да, ремонт здесь явно замышлялся серьезный. Недавно построенный дом имел новую планировку, комнаты соединялись друг с другом и с коридором большими арками, отделанными деревом.
Огромные окна с европейскими стеклопакетами хорошего дизайна. Застекленные балконы, добавляющие пространства к и так излишним жилым метрам. Я имею в виду, излишним для одного человека.
Что в такой огромной квартире может делать одна-единственная женщина? В футбол играть?
Лара вошла в комнату. Присела на корточки, аккуратно разложила мои подарки на красновато-коричневом паркете и начала перекладывать копии гравюр. Каждую из них она рассматривала так серьезно и внимательно, словно сдавала географию на экзамене.
– Вот это да! – сказала она наконец очень тихо.
Я почувствовала себя польщенной.
– Симпатично, правда?
Лара бросила на меня быстрый взгляд исподлобья и начала крутить перед глазами модель парусника, утонувшую в розовой переливающейся раковине. На ее губах появилась слабая, но искренняя улыбка.
Наконец налюбовалась, встала, поискала глазами, куда бы поставить…
Но мебели в комнате еще не было, и модель перекочевала на широкий подоконник.
– Откуда ты знаешь?
– Прости, не поняла? – не сориентировалась я.
Лара обернулась ко мне.
– Откуда ты знаешь, что я люблю все, связанное с путешествиями?
Я запаниковала. Вот так разведчики и прогорают! Теперь главное не торопиться с ответом…
– Просто я сама всю жизнь мечтаю о путешествиях, – начала я выкручиваться, взвешивая каждое слово.
– Правда?
Я посмотрела в ее невозможно распахнутые голубые глаза и в очередной раз ощутила себя Иудой.
– Правда.
Лара прошлась по комнате. Странно, какая мощная энергетика исходит от этой хрупкой маленькой фигурки.
– А где ты была? – спросила она жадно.
Я неловко развела руками.
– Только в Прибалтике. Теперь это заграница.
– Понятно, – ответила Лара с явственными нотками разочарования в голосе.
– А ты?
– В Германии, во Франции, в Англии, – начала перечислять Лара добросовестно.
Споткнулась и развела руками:
– Все…
– Ничего себе! – позавидовала я.
Лара махнула рукой.
– Фигня… Знаешь, кому я по-настоящему завидую?
– Кому?
– Колумбу…
Она быстро посмотрела на меня, не смеюсь ли… Уловила в моих глазах только искренний интерес, удовлетворенно кивнула головой.
– Да только Колумбу… Ну, может, еще Магеллану. Представляешь, из цивилизованной Испании и цивилизованной Португалии они попали в совершенно другой мир: доисторический рай, мир наивных полуголых дикарей, не имеющих представления ни о церкви, ни о боге, ни об истинной ценности золота и жемчуга… Меняли их на какие-то бусинки, просто потому, что никогда раньше такого не видели… Но главным образом, завидую им потому, что они попали в райский мир: белый песок, зеленые лагуны, прозрачные отмели, пальмы… Тишина, безлюдье…
Она мечтательно закинула руки за шею и перевела взгляд на подоконник.
– Господи, найти бы такой остров, – пробормотала Лара себе под нос.
Я посмотрела на маленький двухмачтовый парусник.
Да, как это ни странно, но именно на таких утлых суденышках Магеллан, или, правильно говоря, Франсишку Магельаеш совершил первое кругосветное путешествие. Только сомневаюсь я, что оно было таким уж романтичным. Недаром сам Командор умер на половине дороге, не дожив до своего звездного часа.
А суда все плыли вперед, как игрушки в руках своевольных богов, огибали рифы и мели, пробивались сквозь шторма и ураганы…
И в один день в одной гавани одной вполне цивилизованной страны высадился странный десант. Тихо, без всякой помпы вошли в порт две потрепанные прохудившиеся каравеллы. Медленно, словно обессилев, спустили якоря, и на берег сошли оборванные исхудалые люди, говорившие по-испански и по-португальски.
Едва ступив ногой на землю, они упали на колени и принялись истово и горячо молиться Пречистой Деве, сохранившей им жизнь. Молились за погибших товарищей. Путаясь, по нескольку раз перечисляли их имена. Молились за Командармо-Аделантадо, похороненном на диком бесприютном острове под бедным деревянным крестом.
А потом, ничего не понимая, спрашивали у окруживших их людей, какое сегодня число? И сердились, и убеждали собеседников, что они ошибаются, и что сегодня не седьмое, а шестое июня!
Люди смеялись, а оборванные моряки совали им под нос бортовой журнал, в котором не было пропущено ни одного дня!
И только много позже станет ясно, что правы были и те, и другие. Просто, если гнаться за солнцем и двигаться за ним на восток, то за год погони боги подарят дерзким преследователям еще один день жизни…
Что с тобой?
– Что?
Я очнулась. Лара трясла меня за плечо.
– Я говорю, что с тобой?!
– Прости, задумалась.
– А-а-а.
Лара отпустила мое плечо.
– Слушай, мне интересно, кто ты по образованию?
– Ничего интересного, – ответила я сухо. – Историк.
– Да ну!
Мне уже давно надоело такое ликование в исполнении собеседников, абсолютно не представляющих реальной стоимости моей профессии.
– Что «да ну?» – передразнила я раздраженно. – Что ты понимаешь, глупая? Знаешь, сколько получает старший научный сотрудник в институте археологии? Столько, сколько тебе за день на чай дают, а может, меньше! Ты думаешь, я от хорошей жизни по профессии не работаю?
– А кем ты работаешь?
Я спохватилась:
– Извини. Это неважно. Просто меня уже достали восторги людей, которые видят в моей профессии только голую романтику.
– Скажешь, романтики в ней нет?
– Да нет, почему? Есть, – ответила я устало. – Только романтику эту приходиться есть с большим количеством соли.
– Понятно.
Мы немного помолчали.
– У тебя родные есть? – спросила Лара внезапно.
Вопрос меня огорошил.
– Не знаю, что тебе и сказать, – ответила я и озадаченно почесала затылок. – Братьев-сестер у меня нет, если ты об этом. Мама умерла три года назад.
– От чего? – перебила Лара бестактно.
– Отек легких, – ответила я коротко. – Вообще-то, она заболела пневмонией… А потом все произошло внезапно, за один день. Даже за несколько часов. Ураганный отек легких.
– Понятно.
– Про отца я ничего не знаю. Он от нас ушел, когда мне было восемь лет…
Я пожала плечами.
– Ничего про него не помню, хоть убей! Если встречу на улице, наверное, не узнаю. Хотя вряд ли мы встретимся.
– Это почему?
– А он с новой женой в Германию имигрировал. У нее там какие-то родственники жили…
Я подумала и обобщила:
– Считай, никого у меня нет. А у тебя?
– Аналогично, – ответила Лара, не раздумывая. – Родители умерли год назад, почти одновременно. Хотя отец с нами уже десять лет не жил… Братьев-сестер тоже нет…
– Мне нас жалко, – сказала я откровенно.
– Мне тоже.
Шампанское явно оказалось крепче, чем мы думали. Но мы допили всю бутылку, после чего Лара удалилась на кухню и вернулась в комнату с бутылкой вина.
– Вот! – сказала она и потрясла бутылкой. – Предлагаю продолжить празднование!
Я к этому времени уже слегка назюзюкалась и успела позабыть, по какому поводу сбор.
– А-а-а! У тебя же День рождения!
– Точно! – бодро ответила Лара, которая держалась лучше меня.
– А чего ж мы все о грустном говорим? – поразилась я.
– Меняем галс?
– Меняем!
И остаток дня утонул в пьяном хаосе.
Утро следующего дня настигло меня внезапным ударом.
В стенку спальни со стороны соседей впечатался какой-то тяжелый предмет, послышались запальчивые повышенные голоса.
Я резко присела на кровати. Господи, что происходит?!
«Маргоша, – поняла я через минуту, вспомнив о соседке сверху. – Маргоша выясняет отношения со своим сожителем-алконавтом Сашкой. А в стену, скорей всего, запустили ботинком».
Я поднесла руку ко лбу, взялась за него всей пятерней и застонала.
Господи, до чего же мне хреново!
Во рту расположился филиал пустыни Сахары. Проще говоря, сушняк.
Вот она, оборотная сторона праздника!
Как закончился вчерашний день, я помнила смутно. Вообще-то, пьянею я быстро, и никаких особенно крепких напитков для этого не требуется.
Вполне достаточно половины бутылки шампанского и половины бутылки вина.
Назюзюкалась я вчера знатно. Помню, что мы брели по вечерним улицам, Лара вела меня под руку, а я с нежностью обозревала окрестности.
Помню, что на горизонте вспыхивали и гасли яркие разноцветные искры, попадающие точно в такт медленной мелодии с солирующим саксофоном.
– Цветомузыка! – пошутила я, в умилении указывая рукой на горизонт.
Лара минуту смотрела мне в лицо, словно прикидывала, сильно ли я пьяна.
– Это сварка, – ответила она через минутную паузу.
И я поняла, что у девушки отсутствует чувство юмора.
Что ж, серьезный недостаток, но не принципиальный. Был бы человек хороший…
Я встала с кровати и сразу уперлась рукой в стенку.
Господи, до чего же гадкая вещь – похмелье!
Надо четко знать, что пить, что не пить и что с чем не смешивать.
К примеру, нельзя после хорошего французского шампанского пить какое-то дурацкое вино неопределенной национальности. Результат получается плачевный: головная боль, сухость во рту и пессимистичное восприятие мира.
Держась за стенку, я добралась до ванной и с трудом привела себя в порядок. Умылась, подставила голову под прохладную струю воды и несколько минут стояла, не шевелясь. Потом тщательно вычистила зубы.
С добрым утром, ребята! В эфире «Пионерская зорька!»
Неизвестно почему в моей памяти возник слоган когда-то популярной радиопередачи. Я фыркнула и разбудила головную боль.
Осторожней на поворотах, девочка моя!
Из ванной я проковыляла на кухню. Включила электрочайник, отмела варианты продуктового меню на завтрак.
Только не сейчас!
Чайник вскипел быстро, и я уселась за стол с чашкой растворимого кофе «Нескафе». Кому как, а по-моему, вполне удобоваримый продукт на фоне всех остальных растворимых продуктов.
Держась одной рукой за голову, а второй сжимая кружку с кофе, я завершила свой походный завтрак за пять минут. Есть не было ни сил, ни желания.
Все-таки странно, до чего мне нравится эта девочка Лара. Мне редко бывают симпатичны посторонние люди, а эта малышка понравилась сразу и бесповоротно.
И именно ее я предаю ежедневно и ежечасно… Змея подколодная.
Я застонала.
Перебралась в коридор, сняла телефонную трубку и набрала номер.
– Салон красоты «Фея», – ответил мне сладкий женский голос на другом конце провода.
– Лару Никифорову попросите, пожалуйста, – прохрипела я.
– Лару?
Голос приобрел удивленно-недовольный оттенок.
– По-моему, у нее клиентка…
– Это очень важно! – заклинала я. – Пожалуйста!
– Ну хорошо, хорошо! – снизошел голос.
Прошла минута, другая. Потом голос Лары произнес:
– Слушаю…
– Лара, это я…
– Элька?
Так. Судя по всему, мы вчера перешли на сокращенный вариант имен. Впрочем, ничего не помню.
– Как ты, Элька?
– Хреново, – честно ответила я. И предупредила:
– Будь осторожна.
– В каком смысле?
Лара говорила удивленно-озабоченным тоном, но на самом дне его пряталась некоторая снисходительность. Так взрослые разговаривают с детьми, игры которых видят насквозь. Глупая девочка.
– Лара, отдай своему мужу все, что он хочет!
– Ты нормально добралась? – спросила Лара, проигнорировав мое предупреждение.
– Нормально. Еще раз повторяю: отдай ему все, что он хочет.
– И ключ от квартиры? – уточнила она насмешливо. – Где деньги лежат?
– И ключ. И квартиру. И все, что в ней лежит.
Лара изнуряюще долго молчала.
– Слушай, у тебя есть что-нибудь от головной боли? – спросила она наконец.
– Лара!
– Выпей и полежи минут десять. Все пройдет.
– Лара!
– Эль, извини. Меня клиентка ждет. Ты приходи, ладно?
И мне в ухо понеслись короткие гудки.
Я швырнула трубку на рычаг.
Идиотка!
Но не успела я отойти, как телефон затрезвонил вновь.
– Да! – закричала я.
– Илона?
Чтоб ты сдох!
– Кто же еще? – спросила я злобно.
– Как прошел вчерашний день?
– Лучше не бывает.
– Прекрасно! – ответил наниматель. – Сиди дома, сейчас я буду…
Он прибыл через двадцать минут. По-хозяйски оттеснил меня от двери, миновал коридор и уселся в кресле гостиной.
Не снимая обуви, разумеется.
– Ну? – осведомился юниор.
«Баранки гну!» – хотела ответить я, но не решилась.
– Лара пригласила меня домой.
– Даже так?!
– Даже так.
– И что?
– Сейфа с компроматом не продемонстрировала, если ты об этом, – сухо сказала я.
– Я не о сейфе! Какая у нее квартира?
Я удивилась:
– А ты что, не знаешь?
– Где мне, грешному? – ответил злобно Никифоров-сын. – Ларка ее купила уже после того, как от меня слиняла.
– Хорошая квартира, – признала я. – Метраж большой. Сто тридцать метров полезной площади.
– Не хило, – пробормотал наниматель себе под нос.
– Да. Правда, квартира пустая. Мебели нет, ремонт не окончен… Сплошные узлы и коробки.
– Да она всю жизнь была неряхой! – наябедничал наниматель. – Дома тоже вечно бардак был. Пришлось домработницу искать. Но это не важно. О чем говорили?
– О пустяках, – ответила я уклончиво.
– А все же?
– О родителях.
– А-а-а, – протянул наниматель. – Понятно. Вы же у нас сиротки. Можно сказать, родственные души…
Почему-то это мысль привела его в восторг, и он противно захихикал.
– Не твое собачье дело! – сказала я, не сдержав эмоций.
– Что-о-о?!
Я промолчала.
– Слушай, ты мне действуешь на нервы, – пожаловался наниматель.
– Ты мне тоже.
– Тогда быстро рассказывай, о чем говорили, и гуляй на все четыре стороны.
Я вкратце передала наш разговор. Наниматель потер подбородок.
– Все прекрасно, – оптимистично проинформировал он меня, вставая.
– Да что ты?
– Да. Лучше и быть не может. Держись в том же духе. Здрасте, до свидания, милое создание… Приходи раз в две недели. Будет звать домой или прогуляться – не отказывайся. Но и не навязывайся особо, Ларка навязчивых не любит.
– По себе знаешь? – не утерпела я.
Наниматель молча развернулся и потопал к двери.
– Слушай, – сказал он, взявшись за ручку. – Ты меня достала. Если еще раз услышу хамский возглас – отправишься в тюрьму изучать социальную справедливость. Не веришь?
Я молчала. Кто его знает, может, и вправду достала…
– Проверь! – посоветовал наниматель и мрачно уставился на меня.
Я молчала. Плохо играть с шестерками против козырей.
– Вот так, – подвел итог Никифоров-младший. Его физиономия оттаяла и стала напоминать морду сытого кота.
– Сиди дома, жди звонка.
Он вышел в коридор и хлопнул дверью. Наверху смутно слышалась Риткина ругань и слабое тявканье собак.
– До свидания! – вежливо сказала я в закрытую дверь.
Кажется, мы приобрели прочную привычку не здороваться и не прощаться. Впрочем, оно и к лучшему. Желать здравия такому подонку мне совершенно не хотелось.
Почти так же, как не хотелось изучать социальную справедливость в российских тюрьмах.
Два дня я провела на диване, поедая шоколадки и деградируя. Настроение было муторное, думать ни о чем не хотелось. Несет куда-то по течению, ну и пусть несет. Мне-то какая разница, вправо плыть или влево…
Не успела я подумать о направлении налево, как тут же зазвонил телефон в прихожей.
«Скорей всего, отпрыск Никифорова-отца, – подумала я вяло. – Проверяет, дома я или нет…»
Телефон не умолкал, и мне пришлось приподняться с дивана.
Сгорбившись, я брела в коридор, а телефон все надрывался, переходя на крещендо.
Я постояла перед аппаратом, посверлила его ненавидящим взглядом.
Не замолчал.
Тогда я схватила трубку и громко выкрикнула в нее:
– Дома я, дома, чтоб ты сгорел! Куда мне идти?
– А позвонить, конечно, нельзя было? – заорала трубка в ответ.
Но заорала не противным тенорком Никифорова-сына, а знакомым мне баритоном Родиона Романовича Раскольникова. Тьфу ты, черт, Седельникова!
Впрочем, голос своего соседа по креслу я узнала с трудом. Мы были не настолько близко знакомы, чтобы он его на меня повышал. Сегодня вот в первый раз сподобилась…
– Родион? – спросила я неуверенно.
– Нет! Фидель Кастро!
– Чего ты ругаешься? – возразила я все так же неуверенно.
– А как еще с тобой после такого разговаривать?
– А что я сделала? – спросила я, словно школьница.
Редька захлебнулся негодованием:
– Ну ты клизма!
– Ты выбирай выражения!
– Я и выбрал! – заверил он меня тоном пониже. – Если бы я сказал то, что думаю…
Он вздохнул.
– Ты бы меня послала на математическую комбинацию, – завершил он ворчливо. – Из икса и игрека…
Я радостно засмеялась. Господи, как же, оказывается, я ждала этого звонка!
– Почему ты не звонила? – спросил Редька хмуро.
– Моя мамочка научила меня, что мужчины не любят навязчивых женщин. И вообще, правильней, если инициатива исходит от них. От вас то есть. А ты почему не звонил?
– Потому, что я позвонил в прошлый раз, – ответил он угрюмо. – Могла бы хоть из вежливости перезвонить. И моя мамочка мне говорила, что девушки, если им хочется продолжать знакомство с молодым человеком, перезванивают сами.
Я расхохоталась, ощущая, как напряжение постепенно отпускает собеседника. Редька ответил мне неуверенным похрюкиваньем.
– Как твои дела? – спросила я радостно.
– Как обычно.
– По-прежнему доволен жизнью?
Он снова скис:
– Не знаю. Я все это время такой злой ходил…
– Почему? – притворилась я, что не понимаю.
– Потому что звонка ждал! – ответил он со злостью.
– Не кипятись! – призвала я его к миру. – Выяснили же все…
Он фыркнул, и я поняла, что пора проявить инициативу:
– Слушай, что ты делаешь сегодня вечером?
– Иду на прогулку с дамой, – ответил он немедленно. И подхалимски уточнил:
– Правильно?
– Ну, более или менее, – милостиво снизошла я. – Просто гуляете или с определенной целью?
– Не знаю. А ты что предлагаешь?
– Может, сходим в театр?
– Так сезон еще не открыт!
– А! Ну да…
Мы снова замолчали.
– А нельзя решить по ходу? – с тревогой предложил Редька. – К примеру, гуляем мы с тобой и по дороге соображаем, чего нам больше хочется. Нет?
– Ну ладно, давай так, – сдалась я.
– Тогда в семь на причале. Идет?
– Идет.
Я положила трубку и вернулась в комнату. Ах, как кружится голова, как голова кружится…
Неужели ж у меня роман? Да, похоже на то… Интересно, что, у Редьки кончился запас замужних дам?
Мысль была циничной, и я смущенно фыркнула.
Нет, не похоже, чтобы от меня домогался в этом смысле.
В смысле физиологическом.
И не успела я это подумать, как тут же почувствовала себя оскорбленной.
Интересно, а почему это он меня не домогается в смысле физиологическом?! Я, что, ущербная, какая-нибудь?! Не могу мужику понравиться?!
Я свалилась на диван и захохотала, закрыв ладонями покрасневшее лицо.
Вот ведь загадка природы! Все нам не нравится! Тащит мужик в постель – кобель развратный, не тащит – импотент поганый…
Да уж… Не угодишь женщине.
Отсмеявшись, я поднялась с дивана, пошла в спальню и распахнула створки шифоньера.
В прошлый раз на мне было чудное зелененькое платьице. На этот раз придется надеть…
Я зашарила взглядом по сильно располневшим одежным плечикам.
Нет, нет, это тоже нет…
Ага!
И я вытащила наружу бледно-лимонный брючный костюм.
Костюмчик был одновременно элегантным и простым. Прямые брючки со стрелками, изящный пиджак, зауженный по фигуре с длинным рукавом. Ткань тем не менее была легкой, и длинный рукав ничуть не осложнял жизнь в летнюю жару.
Тем более вечером.
Торфяники за Москвой еще тлели, но уже настолько вяло, что дым перестал утром заползать в квартиры москвичей и позволил нормально отсыпаться.
Вечерами становилось заметно прохладней, чем днем. Так что удлиненный рукав очень даже к месту.
Я облачилась в новый костюм и придирчиво оглядела себя в зеркале.
Шик-блеск, красота! Тра-та-та, тра-та-та…
Да, что ни говори, женщину очень красит симпатичная одежка.
Собралась я быстро. На знакомый причал прибыла по дурацкой привычке вовремя, но Редька не подкачал и уже ждал меня с огромным букетом цветов.
– Ну зачем? – умилилась я, протягивая руки. – Неудобно же гулять с таким букетом…
Редька завел руку с букетом за спину. На его лице застыло затравленное выражение.
– Это не тебе.
– Как не мне? – не поняла я. – А кому же?
Редька шумно вздохнул. Вытащил букет из-за спины и с неприязнью осмотрел лютики-цветочки, завернутые в хрустящий целлофан.
– Ты понимаешь, – пустился он в объяснения, – моя мама отдыхает в Гаграх.
– Рада за нее, – ответила в недоумении. При чем тут его мама?
– А у мамы есть подруга.
– Так.
– И эта подруга меня нянчила, когда я был еще маленьким ребеночком…
