Текст книги "Блюз бродячих собак"
Автор книги: Карина Тихонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Как дела? – так же громко вопросила я.
Нет ответа. Не услышала, наверное.
Я отодвинула клавиатуру компьютера и потопала на кухню. Настроение было приподнятым, и мне хотелось с кем-нибудь поделиться хорошей энергетикой.
Лена стояла ко мне спиной и разгружала две объемистые сумки.
– Что вы мне принесли? – спросила я дружелюбно.
Лена явно запаниковала. Это было написано даже на ее спине. Она как-то странно вздрогнула и поджалась. Но ко мне так и не повернулась.
– Так все, что вы просили…
Я почувствовала неладное. Подошла к столу и попыталась заглянуть домработнице в лицо.
Лена повернулась ко мне вполоборота:
– Творожок тут обезжиренный, овощи, ряженка…
– Лена, повернитесь ко мне, – попросила я спокойно.
Домработница опустила голову и застыла.
Я подошла к ней, развернула женщину лицом к себе.
Так я и думала.
На правой щеке у Лены багровела ссадина, под нижним веком расплылся хороший синяк. Это называется, муж учит жену жизни.
Мои кулаки невольно сжались.
– Подонок, – сказала я. – Сволочь.
– Он не соображал ничего, Илона Ивановна, – привычно принялась Лена выгораживать скота, который называет себя мужчиной. – Он пьяный был…
– Да, это серьезное оправдание, – согласилась я. – Лена, почему вы ничего не предпринимаете? Почему позволяете этому ублюдку издеваться над вами и детьми?
– А что я сделать-то могу? – ответила домработница устало. Она упала на табуретку, словно ее не держали ноги, и опустила голову на руку.
– Не советское время. Раньше на работу сходишь, с мастером поговоришь – он месяц держится. Хоть месяц, а живем спокойно. Потом, правда, он опять срывался, но бить-то нас не бил. Боялся. Недавно начал.
– Демократ, наверное, – предположила я, задыхаясь от ненависти.
– Да нет, – совершенно серьезно ответила женщина. – Он за Жириновского голосует.
А, ну тогда все понятно! Как говорится, плох тот ученик, который не желает превзойти учителя! Насмотрелся алконавт, как бледное подобие фюрера тузит за волосы женщину, и решил: во как себя ведут настоящие джентльмены! И чем я хуже?..
А кто может быть безответней, чем женщина, весящая сорок пять килограммов? К тому же, родная жена, которая на мужа не заявит?
– Ненавижу, – сказала я вслух. Посмотрела на Лену и спросила:
– В милицию обращались?
– С участковым разговаривала, – ответила она. – Соседи вызвали.
– Спасибо, хоть соседи о вас позаботились…
– Да нет, он им спать мешал. Напился и орал.
– А-а-а… Понятно. И что вам сказал доблестный служитель закона?
– Сказал, что семейными дрязгами заниматься не станет. Чтоб сами разбирались.
– Где уж ему такой ерундой заниматься, – пробормотала я, чувствуя, что еще немного – и я разревусь. – У него по расписанию борьба с сицилийской мафией. Комиссар Каталкин хренов…
– Он Полозков, не Каталкин, – поправила меня Лена.
– Буду знать.
Я прошлась по кухне, охваченная самым страшным гневом. Гневом бессилия.
Вот что делать простой полуграмотной женщине, без родственников, без поддержки в этой жизни, оказавшейся в подобном положении? Вы знаете? Я тоже не знаю. Но что-то делать обязательно нужно, нельзя же так жить…
– Илона Ивановна, да вы не беспокойтесь, – начала оправдываться Лена. – Я всю работу буду аккуратно делать. Подумаешь, синяк! Что он мне помешает, что ли?
– Э-э-эх!! – сказала я, не найдя, что сказать еще.
Удалилась в библиотеку и стукнулась лбом о корешки книг.
Ну почему у наших женщин почти поголовно синдром мучениц?! Классики, что делать?!
Классики безмолвствовали, и я стукнула кулаком по разноцветным томикам. Но тут же устыдилась этого недостойного жеста.
Они-то тут при чем? Классики в подобной мерзости замечены не были!
– Илона Ивановна, – робко позвала меня Лена, сунув голову в комнату.
– Да? – ответила я устало. Мне было невыносимо стыдно оттого, что я ничем не могла помочь этой хорошей женщине.
– Что мне еще сделать?
– Ничего не нужно, – ответила я. – Отдыхайте.
Она потопталась в коридоре.
– Может, я окна помою?
– Двух недель не прошло с прошлого раза.
– Или занавески постираю?..
Она встретилась со мной взглядом и страшно смутилась.
– Мне уж лучше у вас быть, чем дома, – сказала она тихо.
Я взялась за лоб.
– Хорошо, Лена, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Делайте все, что считаете нужным. Хотите, можете просто посидеть и книжку почитать…
– Да что вы…
– Не хотите – не надо. Придумайте сами, чем тут можно заняться.
– Спасибо, Илона Ивановна, – обрадовалась домработница.
У меня не хватило сил ответить «пожалуйста». Было в этом что-то циничное.
Поэтому я просто собралась, крикнула, что ухожу по делу, и вышла на улицу. Никаких дел у меня не было в помине, но оставаться дома и любоваться на несчастную Лену с изуродованным лицом было выше моих сил.
Я купила себе мороженое и медленно побрела по улице.
Почему мужики такие скоты?
Не все, конечно. Я просто не понимаю, как у здоровенного ублюдка может подняться рука на человека вдвое слабее? Это что, нарушение психики?
Как-то раз я попала в подобное положение. На остановке на меня внезапно бросилась такса, которую вел на поводке здоровенный мужик криминального вида. Нос у мужика был похож на нос Деда Мороза, но на этом сходство с добрым дедушкой заканчивалось. От мужика сильно пахло какой-то алкогольной смесью. И вот, когда они проходили мимо меня, такса вдруг резко рванула в мою сторону и ухватила зубами мой кожаный плащ. Вообще-то, собака планировала цапнуть меня за ногу, но я рефлекторно дернулась, и таксе пришлось довольствоваться подкладкой моего плаща, которую она изорвала.
Несколько минут я пребывала в шоке. Мужик с таксой шествовал дальше как ни в чем ни бывало. Не зная, что предпринять в таком случае, я догнала мужика и, уворачиваясь от таксы, которая все время рвалась к моим ногам, воззвала:
– Мужчина!
Тот даже не оглянулся.
– Послушайте!
Ноль эмоций.
– Посмотрите, что сделала ваша собака!
Тут мужчина остановился, развернулся ко мне, открыл рот и облил меня отборным магом.
– Вы что себе позволяете? – шепнула я онемевшими губами. – Я на вас заявление напишу!
Тут двухметровый стокилограммовый мужчина вытянул вперед руку и послал меня в короткий нокдаун.
Я свалилась прямо в весеннюю грязь, каблук моих единственных сапог противно хрустнул и вывернулся в противоположную сторону.
А мужчина продолжил свое неторопливое движение.
Остается только добавить, что происходило все это на автобусной остановке, посреди бела дня, на глазах у десятка свидетелей. Думаете, кто-нибудь попытался мне помочь?
Если вы так думаете, значит, никогда не оказывались в подобном положении. И слава богу.
Спору нет, мне было ужасно жаль безнадежно разорванной подкладки. Про сапоги просто не говорю – это была катастрофа, пробившая огромную брешь в моем бюджете.
От грязи я отмылась. Снаружи, имею в виду. Гораздо ужасней была грязь, осевшая изнутри.
И чувство абсолютного бессилия.
Поэтому я очень хорошо понимаю эту девочку-журналистку, подавшую в суд на Киркорова. Она, по крайней мере, имела возможность потребовать удовлетворения от всем известной личности. Я такого удовольствия была лишена.
Помню другого певца, вещавшего о том, что девочка по аналогии с Моникой Левински обеспечивает себе раскрутку за счет звезды нашей эстрады.
Не знаю, говорил ли он искренне, или проявлял чувство корпоративной солидарности, но мне очень хотелось ему сказать: «Знаете, Саша, проконсультируйтесь с женой. Не уверена, соприкасается ли она сейчас с грешной землей. Возможно, ваши заработки огородили ее от этого. Но когда-то она, безусловно, имела такую возможность. И ей, наверняка, приходилось сталкиваться с отвратительными проявлениями мужского хамства. Вот пускай она вам и расскажет, как себя чувствует женщина в этом случае. Как ужасно чувство бессилия, которое при этом возникает. Может, хотя бы она сможет вам что-то объяснить».
А уж то, что Филипп Киркоров далеко не Билл Клинтон, по-моему, никому и объяснять не требуется.
Я почувствовала, что впадаю в меланхолию. Вот вам и пример знаменитого закона всемирного равновесия! Порадовалась с утра пораньше, мне головку-то и остудили. Чтобы все было в пропорции.
Я нашла таксофон, достала из сумки карточку-визитку господина Седельникова и решительно набрала его рабочий номер.
– Алло, – пропел приятный женский голос.
– Добрый день, – начала я.
– Здравствуйте.
– Я бы хотела поговорить с Родионом Романовичем.
– Соединяю, – ответила девица так просто, что я даже удивилась.
Очевидно, Родион Романович не страдал комплексом полноценности, как многие начальники даже самого мелкого уровня.
– Слушаю, – рявкнул в трубку мой поклонник через минуту.
На заднем плане послышались оживленные голоса и громкий смех. Праздник какой-то отмечают, что ли?
– Родион Романович? – неуверенно протянула я, смущенная резким тоном.
– Элька, ты?
Голос Редьки немедленно изменился и стал радостным. У меня потеплело на сердце.
– Я. Не вовремя, да?
– Да не то, чтобы не вовремя…
Редька минуту помолчал и вдруг закричал так громко и радостно, что я невольно отдернула трубку от уха:
– Подождите, подождите! Без меня не начинайте!
– Слушай, по-моему, я все-таки не вовремя, – решительно сказала я. – Не буду вам мешать.
– Элька, Элька! – завопил поклонник. – Подожди! Слушай, ты сейчас свободна?
– Свободна…
– Приезжай к нам в офис! Мы тут такую штучку сделали – умереть не встать! Обалдеешь!
– Очень заманчиво, – соблазнилась я. – Точно не помешаю?
– Давай дуй быстрей, – все так же приподнято распорядился Редька. В комнате снова кто-то громко рассмеялся.
– Жду! – крикнул Редька и бросил трубку.
Я прочитала адрес фирмы на визитке, остановила частника и через пятнадцать минут была на месте.
Фирма Редьки занимала четыре комнаты в обычной московской новостройке.
Пространство было заставлено всяческой техникой, и поразило меня то, что стояла она безо всякого присмотра. Распахнутый подъезд, отсутствие охраны, раскрытые настежь двери – заходи, бери, что хочешь!
Впрочем, народ нашелся в последней по коридору комнате. Человек семь, в том числе, одна девушка, видимо секретарша, и двое молодцев в униформе охранников.
Все они сгрудились вокруг Редьки, державшего в руках шлем, похожий на хоккейный.
– Можно я? – упрашивали все по очереди, обращаясь к патрону.
– Элька!
Все обернулись в мою сторону. Наступило настороженное молчание.
– Здрасте, – сказала я неловко.
– Вот молодец, что быстро приехала!
Редька подошел ко мне и чмокнул в щеку. Если бы я не стояла рядом, то решила бы, что поклонник немного пьян. Его глаза сверкали, щеки раскраснелись…
Но пахло от Редьки только хорошим мужским парфюмом.
– Пойдем, я тебя познакомлю с коллегами, – сказал он все так же приподнято.
Мы двинулись навстречу сотрудникам. Черт, ну почему именно тогда, когда нужно хорошо выглядеть, я оказываюсь в старом платье и с немытой головой? Хорошо, хоть немного накрасилась с утра пораньше под влиянием романтического настроения. Жаль, настроения не хватило на то, чтобы вымыть голову…
– Таня, начальник нашей приемной.
– Начальница! – поправила Таня. Улыбнулась мне и сказала:
– Это вы звонили? Я вас по голосу узнала.
– Ромка. Наш ведущий программист.
– Только после вас, Родион Романович.
– Рауф. С его тетей ты уже знакома.
Я вздрогнула. Это племянник Эльвиры Давыдовны? Веселый, смеющийся парень с ослепительными белыми зубами?
– Очень приятно, – пробормотала я.
– Мне тоже, – ответил Рауф. Он еще раз сверкнул зубами и сказал вполголоса:
– Храбрая вы девушка.
Я отчаянно смутилась, сообразив, что он имеет в виду мой вчерашний бенефис.
– С Саней ты уже знакома.
– Здрасте, – широко улыбаясь, сказал молоденький парень, который встречал нас в аэропорту.
– Коля-Толя, – представил мне поклонник двоих охранников.
– Наша ударная сила. Только не спрашивай меня, кто из них кто, я сам не знаю…
Охранники рассмеялись и раскланялись со мной. Парни оказались близнецами.
– Вы, конечно, меня извините, – сказала я неловко, – но у вас все двери нараспашку. Обворуют же…
– Это мы тебя ждали, – объяснил Редька. И вполголоса велел близнецам:
– Чего стоите? Быстро двери на замок!
– Только без нас не начинайте! – снова произнесли парни удивившую меня фразу.
Сначала я подумала, что на фирме отмечается какой-то праздник. Но, оглядевшись вокруг, не заметила никаких праздничных атрибутов в виде бутылок с алкоголем, разнокалиберной посуды и магазинных салатиков в пластиковой упаковке.
На компьютерных столах мой пристальный взгляд обнаружил только чайные и кофейные кружки, покрытые изнутри махровым коричневым налетом.
– Элька, мы с ребятами такое придумали!
– Господи, да расскажи ты мне наконец! – не выдержала я.
– Мы тут по заказу одного издательства начали делать программку… Короче говоря, механизм для написания популярного романа. Скелет, так сказать.
– Это как?
– Это просто. Есть костяк, есть варианты развития сюжета, есть варианты любовной интриги. Всовываешь героев, задаешь программу – и вперед. Машина оживляет схему, выписывает подробности и выдает конечный результат.
– Боже! – сказала я в полной растерянности. – Как это? А творчество? А словарный запас? А метафоричность? А авторская стилистика?
Редька слегка нахмурился. Я уже заметила, что компьютерам в частности и технике вообще он был предан безоговорочно. Поэтому все сомнения в их состоятельности воспринимал как личное оскорбление.
– Не говори ерунды! – сказал он довольно грубо. – У любой машины словарный запас в три раза больше, чем у среднестатистического автора.
– Да, но процесс творчества…
– Ага, ага! – закивал головой Редька ядовито. – Ты еще про авторский стиль вспомни! Спрашиваю тебя, как человека читающего: ты способна отличить язык одного современного автора от другого?
– Господи, конечно! Акунин и Пелевин совершенно разные по…
– Я не про мастеров говорю, – снова перебил меня Редька. – Я говорю про авторов макулатуры, которая заполонила рынок. Акунин и Пелевин – изделия штучные. А я тебя про ширпотреб спрашиваю!
Я прикинула и не нашлась, что ответить.
– То-то, – так же грубо продолжал Редька. – Там в издательствах тоже не дураки сидят. Они нам штамповку гениев и не заказывали. Просто попросили сделать схему продажного среднестатистического романа, не более того…
– Что ж им, авторов не хватает? – удивилась я. – По-моему, пишут сейчас все, издаются тоже все… Чего программы придумывать?
– Автор – существо капризное, – объяснил Редька. – То есть вначале помалкивает, а потом, если не дай бог раскрутится, начинает запросы выдавать: то гонорар его не устраивает, то цвет обложки, то качество бумаги напоминает туалетную… А с компьютером все эти проблемы уходят в безрадостное прошлое.
– Понятно. И вы программу сделали?
– Мы ее сделали! – с ликованием ответил Редька, и все присутствующие поддержали его ликование овациями и шумным свистом.
Я зажала руками уши и переждала несколько минут.
– Ну, молодцы, – неуверенно похвалила я, когда шум смолк.
Редька переглянулся с коллегами.
– Товарищ не понимает, – весело сказал ведущий программист Роман.
– Не понимает! – хором подтвердили остальные.
– Да я и не претендую! – обиделась я. – Я всего-навсего примитивный пользователь…
Редька прервал мой монолог, взял меня под руку и повел куда-то в коридор. Мы приблизились к деревянной двери, которая была плотно закрыта и даже снабжена шпингалетом. С наружной стороны.
– Что там? – спросила я, невольно поддаваясь любопытству.
Редька молча отодвинул задвижку, распахнул дверь и пошарил по стене внутри.
Ярко вспыхнула лампочка.
Помещение оказалось обыкновенной кладовкой, в которой хозяйки обычно сваливают старое или несезонное барахло. Ну, там держат лыжи летом или велосипед зимой… Домовитые женщины заставляют полки банками с домашними соленьями-вареньями.
Пространство этой кладовки снизу доверху было завалено книжками в дешевых бумажных переплетах. Так называемыми покетбуками.
Я присвистнула.
Не знаю, из скольких книжек был сотворен этот литературный Монблан. Может, из нескольких сотен. А может, из нескольких тысяч.
– Господи!
Я стала медленно прозревать:
– И все это вы прочитали!
– Все, – ответил Редька с мрачной гордостью. – До последней буквы.
– Боже!
– Именно. А ты как думала? Чтобы составить компьютерную программку современного кассового романа, нужно было запастись сведениями о нем! И чем полнее будут исходные данные, тем точнее получится программа! Люди мы добросовестные…
– Бедные вы мои! – посочувствовала я невольно.
– По ночам читали, – пожаловался Редька. – Днем-то работать нужно, заказчиков много…
– Ну, покажи, что получилось, – заторопила я.
– Пошли.
Мы вернулись в главный зал.
– Ну, поняли, какой подвиг мы совершили? – спросил Рауф, смеясь.
– Вы просто мученики науки! – искренне высказалась я.
– А что делать? Зарабатывать-то надо…
– Не ври, – сердито сказал Редька. – Сначала туго шло, потом попривыкли. А потом просто интересно стало. Под конец уже ночевали на работе.
– Что, серьезно? – не поверила я.
– Честное слово! – ответил мне Санек. – В другой комнате все еще раскладушки стоят…
Я не выдержала и расхохоталась. Меня начало обуревать нервное нетерпение. До чего же интересно! Сейчас я узнаю формулу кассового успеха! Распечатаю какой-нибудь роман, отнесу его в издательство и получу гонорар. Потому что этот опус любое издательство купит гарантированно.
– Господи, вы же можете миллионерами стать! – сказала я невольно.
Мне было отвечено таким взрывом хорошего здорового смеха, что я съежилась. И даже подумала, не обидеться ли мне.
– Да вы не обижайтесь, – сказала мне Таня, начальница приемной. Она даже заплакала от смеха и сейчас вытирала глаза.
– Они не над вами смеются.
– Слушайте, люди, давайте туда Эльку отправим! – вдруг предложил Редька.
– Да? – с сомнением спросил Рауф. Поджал губы и оценивающе оглядел меня с головы до ног.
– А что? Свежий человек, свежий взгляд… Даже интересно!
– Куда это вы меня отправите? – испугалась я. – Не поеду!
– Дурочка, да никуда ехать не нужно.
Редька взял со стола шлем, похожий на хоккейный, и показал его мне.
– Нахлобучиваешь на головку и отбываешь в виртуальный мир. Просто и надежно. Фирма гарантирует.
– Ну да, а потом у меня из-за излучения опухоль появится…
Программисты возбужденно и негодующе загалдели. Вообще мой вам совет: никогда в присутствии технарей не говорите плохо о компьютерах! Ругайте их внешний вид, манеру одеваться, специфические особенности речи, характер их ближайших родственников… Все, что угодно!
Только ни одного дурного слова о компьютерах.
Загрызут.
– Прямо как моя теща, – высказался наконец Роман раздраженным тоном. – Она тоже прочла в каком-то полуграмотном журнале, что компьютеры излучают. А о том, что излучение излучению рознь, она, конечно, и понятия не имеет!
Он фыркнул и продолжил обличать:
– «Излучают!» Магнитное поле Земли тоже излучает. Что-то я не заметил, чтобы это кого-нибудь беспокоило…
– Ромка, брэк! – остановил его Редька. – Простим даме ее невежество.
– Нет, я теперь просто настаиваю на том, чтобы ее туда заслать! – упорствовал Роман, оскорбленный в своих профессиональных чувствах.
– Ромка, остынь!
Редька обернулся ко мне.
– Эль, все просто, – сказал он рассудительно. – Мы предлагаем тебе побывать в виртуальном мире. В мире современной популярной литературы. Ты наденешь этот шлем, встанешь на это возвышение и будешь смотреть кино. Но в отличие от телефильма, ты сможешь в действии поучаствовать. Мало того: от твоего поведения будет зависеть поведение героев программы.
– Это как? – не поняла я.
– Ну, это как в передаче «спрашивайте – отвечаем». Задавай любые вопросы, твои собеседники будут на них адекватно реагировать.
– Слушайте, я что-то такое читала, – сказала я неуверенно. – Кажется, у Стругацких, в «Понедельнике…»
В комнате прогремел еще один взрыв восторга.
– Правильно, умница! – вскричал Редька, перекрывая все другие голоса. – Мы эту идею и взяли за образец!
– Да?
Мне стало интересно. Уж не стану говорить о том, что «Понедельник…» – одна из моих любимейших книг. Меня просто увлекла затея, претворенная в жизнь.
– Это безопасно? – уточнила я еще раз.
– Абсолютно!
– Там ничего не замкнет?
– Ничего!
– А если замкнет? – настаивала я плаксиво.
– Элька, ты же никуда не денешься. Будешь стоять тут, рядом с нами.
– А если мне там не понравится?
– Если не понравится, мы тебя тут же вернем назад.
– А как вы узнаете, что мне там не понра…
– Мы за тобой будем наблюдать вот в этом мониторе.
И Редька указал мне на огромную плазменную игрушку. «Пять тысяч долларов, не меньше», – подумала я автоматически. И сказала:
– Ну ладно, я согласна.
– Глупая, – ответил Редька вполголоса, надевая на меня шлем. – Да мы все убиться были готовы, только чтобы первыми туда попасть. А ты…
Он скривил физиономию и передразнил:
– «Ну ладно, согласная я…»
Покачал головой и повторил:
– Глупая…
Отступил назад и приказал:
– Крепите датчики.
Не знаю, как они, а я в виртуальный мир не рвалась. Более того, когда чьи-то цепкие руки пристегнули к моей шее и запястьям что-то холодное и жесткое, я испытала сильное искушение отказаться от предложенной чести.
Шлем, который Редька нахлобучил мне на голову, полностью закрыл верхнюю часть лица, включая глаза. Единственное, что я успела разглядеть, это какие-то странные очки, расположенные прямо перед моими зрачками. Стекла в них были непрозрачные и совершенно скрывали от меня перспективу.
Нет, мне было очень неуютно. И я уже собралась оповестить об этом собравшихся, как вдруг голос Редьки отчетливо произнес:
– Поехали…
«Прямо как Гагарин», – восхитилась я и не успела дезертировать.
Что-то негромко щелкнуло в правое ухо, я скорее почувствовала, чем увидела, как осветилось странное возвышение, на котором я стояла. Ногам стало тепло, но приятно, без излишнего жара.
Потом темнота перед глазами стала рассеиваться, и в серой полутьме проступила какая-то колышущаяся масса.
Я сощурилась. Что это?
Пелена перед глазами разорвалась, как облака, и виртуальный мир предстал передо мной во всей своей трехмерной красе.
Я летела на вертолете.
Ощущение было необыкновенно реальным и захватывающим. Я видела внизу под собой море, которое выглядело абсолютно настоящим. Пенились волны серого цвета, по-моему, слегка штормило.
Я огляделась вокруг. Мамочки! Где пилот?!
Кабина была совершенно пуста. Я сидела на заднем сиденье, позади кресла водителя, или пилота, или как там он еще называется… Переливались лампочки на табло, ходила взад-вперед какая-то рукоятка… По-моему, это называется штурвал. Но абсолютно никто машиной не управлял.
– Ай!
– Элька, спокойно.
Голос Редьки заехал мне по уху, как мяч. Кто-то в отдалении проговорил:
– Не усердствуй. Звуковая мощность высокая.
– Уменьши ее! – раздраженно ответил Редька в сторону и вернулся ко мне.
– Элька, ты летишь на автопилоте. Маршрут проложен, бояться нечего. Посмотри на горизонт. Вон цель, видишь?
Я приподнялась на сиденье. Мельком подумала, что, наверное, выгляжу смешно на том возвышении, с шеей, вытянутой как у страуса.
– Да, что-то виднеется, – ответила я немного спокойней. Присутствие Редьки меня ободрило.
– Через три минуты будешь на месте, – спокойно заверил Редька. – Как полет?
– Обалдеть! – сказала я искренне. – Как настоящий!
– Ромка гений.
– Это точно.
– Странно, что ощущения такие реальные. Я на вертолете ни разу в жизни не летала.
– Зато я летал, – вклинился в ухо голос Романа. – Вы пользуетесь моим жизненным опытом.
– Спасибо.
– Не за что.
Я снова посмотрела вниз. Серая вода волновалась в сотне метров подо мной.
– Слушай… Родька, – начала я, вовремя удержавшись от искушения обозвать его Редькой в присутствии подчиненных.
– Да?
– А зачем нужны эти три минуты?
– Понимаешь, сканер должен ввести тебя в программу, – ответил Редькин голос.
– Сканер?..
– Ну, возвышение, на котором ты стояла, является гигантским сканером. С тебя сняли отпечаток, грубо говоря, и теперь компьютер загоняет твой ангельский образ в программу. Не можешь же ты попасть туда в натуральном виде!
В отдалении послышался смех.
– Слушайте, если вы не прекратите смеяться, я сниму с головы вашу шапочку, – предупредила я.
Смех немедленно смолк.
– Элька, не смей! – вознегодовал Редька. – Знаешь, сколько памяти на тебя уже потрачено?!
– А мне плевать. Слушай, почему вода такая серая? Это вы такую нарисовали?
– Нет, это компьютер так переосмыслил качество заложенной в него литературы.
– А при чем тут море?
– Увидишь! – нетерпеливо ответил голос Редьки. – Так, ты уже должна быть на месте.
Я посмотрела вниз и вместо тяжелой свинцовой массы воды увидела серый бетонный прямоугольник.
– Тут посадочная полоса!
– Это крыша здания, – торопливо предупредил меня Редька. – Не пугайся, если посмотришь вниз.
– Ладно.
Моя умница-машина аккуратно опускалась прямо в центр нарисованного круга.
– Сели, – проинформировала я. – Что теперь?
– Командир вертолета и экипаж прощаются с вами, – сладко пропел Редька. Откашлялся и проговорил своим голосом:
– Выходи! «Что теперь?»… Спиноза.
– Шлем сниму! – предупредила я.
– Ладно, молчу.
Я открыла дверь и высунулась наружу. Потянула носом воздух. Пахло макулатурой.
– Слушай, здесь воздух пахнет, как в той комнате, куда мы в школе сваливали собранную макулатуру, – проинформировала я.
– А ты думала? Помнишь, сколько литературы сюда вбухано?!
Я вспомнила переполненную кладовку и вздрогнула.
Пол был совершенно настоящий. Я пошарила по нему ногой, потом соскользнула с сиденья и несколько раз подпрыгнула на месте.
– Не резвись, – сурово осадил Редька. – Сканер сломаешь!
– Зануда! – ответила я.
Вышла наружу и осмотрелась.
Я стояла на крыше серого прямоугольного здания. Вокруг, сколько видели глаза, плескалось свинцовое серое море. Оно резко контрастировало с яркими синими небесами и лучезарным солнечным диском, который отличался от настоящего только тем, что на него можно было смотреть сколько угодно без вреда для зрения.
Я подошла к краю площадки, уцепилась за поручень и глянула вниз.
Не знаю, почему я представляла себе здание таким же высоким, как небоскреб. Ничего подобного. Этажа три-четыре, не больше.
Но, если в высоту здание не поражало своими размерами, то в ширину оно выглядело явно переразвитым. Какая-то странная архитектура.
Тут откуда-то снизу взметнулась гигантская тень, и я испуганно взвизгнула.
С левой торцевой части здания плавно проехала гигантская лопасть и скрылась с противоположной стороны.
– Пропеллер? – спросила я вслух.
– Где? – не понял Редька.
– Тут какая-то лопасть проехалась слева направо.
Раздался приглушенный смех.
– А ты, когда подлетала не рассмотрела, что это? – осведомился Редька.
– Я на море засмотрелась…
– Ну и глупо! Ладно, будешь обратно улетать – посмотри. Очень советую.
– Посмотрю. Куда мне теперь?
– Прямо. Там люк и лестница вниз.
– Вижу!
– Отлично.
Редька немного помолчал и неуверенно позвал:
– Элька!
– Ау, – бодро откликнулась я, ступая на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз.
– Задержись…
Я замерла на месте.
– Я дальше не пойду.
– Как?!
– Так! Чего затрепыхалась? Никто там тебя не съест.
– Я боюсь одна…
– Эль, не могу я дальше, – ответил Редька. – Дальше попадает только тот, кто просканирован.
– Просканируйся!
– Шлем только один.
– Крохобор!
– Ага, крохобор, десять тысяч баксов за установку… Ладно, давай короче, а то столько памяти даром пропадает… Внутри тебя будет сопровождать помощник.
– Какой помощник? – спросила я слезливо.
– Разберешься. Стругацких читала?
– Читала…
– Тогда разберешься. Ничего плохого с тобой случиться не может. Это просто рисунок. Понимаешь?
– Ага…
– Не трусь, тебе говорят! Если будут стрелять – не прячься, никто в тебя не попадет.
– Как это «стрелять?»!
– Ну, знаешь, у некоторых авторов-мужчин фантазия приземленная…
– Как это «стрелять?»!!
– Будут взрывы – не пугайся.
– Господи! Взрывы!!
– Ну, знаешь, у некоторых авторов-женщин фантазия буйная.
– Взрывы!!!
– Все будет хорошо! – железным голосом отрубил Редька.
– Не пойду!
– Все, топай. И так уйму памяти потратили.
– Я боюсь!
Тишина.
– Редька!
Молчание.
– Обманщики проклятые, – выругалась я в надежде, что меня слышат. Но ответа снова не получила.
Я наклонилась и опасливо вгляделась в темноту, скрывающую последнюю ступеньку лестницы.
Идти, не идти?
Честно говоря, я не знала, как поступить дальше. Можно, конечно, снять с себя шлем, который я сейчас на голове не ощущала, но твердо знала, что он там есть.
Обалдеть! Все смешалось в доме Облонских!
Виртуальный мир выглядел настоящим и осязаемым. Я чувствовала, как холодны поручни под моими ладонями, как пропитан запахом целлюлозы здешний воздух, слышала негромкий шум моря… Этот мир казался мне совершенно реальным.
И тем не менее, он не существовал.
Этот мир я ощущала, благодаря шлему, надетому на мою голову. Самого шлема я не чувствовала, но он был на голове.
Он был реальным…
Неразбериха какая-то.
Тут я ощутила такой короткий приступ головной боли, что поняла безо всяких слов: памяти потрачено столько, что пора меня пускать в расход!
И начала спускаться по узкой винтовой лестнице.
По мере спуска мои глаза привыкали к полутьме, царившей внутри здания. Ничего особенно угрожающего мне не слышалось и не виделось. Достигнув нижней ступеньки, я замерла, осмотрелась и прислушалась.
Передо мной простирался необъятный коридор с множеством одинаковых дверей. На дверях были налеплены какие-то таблички, но я не разбирала, что на них написано.
Взрывов я не услышала, стрельбы тоже.
Только плескалось в отдалении море и слышался ровный гул, природу которого я понять не могла.
Я сошла со ступеньки и сделала шаг вперед.
– Здравствуй!
– Ой!
Я вздрогнула и оглянулась. Позади стоял симпатичный мальчуган лет шести. Выглядел он здоровеньким, чистеньким, только слишком уж серьезным для своих лет.
– Я – твой проводник, – сказал мальчик мелодичным голосом.
– Ага!
Я вспомнила Стругацких и наставительно сказала:
– Взрослым нужно говорить «вы».
Мальчик немного помолчал. Неужели спутала цитату?
– Если ты думаешь, что я начну вещать про Эпоху Принудительной Вежливости, то ошибаешься, – сказал ребенок угрюмо. – У меня программа другая.
– Понятно, – ответила я, с интересом рассматривая своего малолетнего экскурсовода. – Но ты оттуда?
– Оттуда, оттуда, – немного раздраженно откликнулся мальчуган, и мне показалось, что в его голосе я уловила знакомые интонации.
– Тебя Редька делал?
– Что значит «делал?» – возмутился мальчик. – Работа по созданию виртуального персонажа требует помимо профессиональной…
– Стоп! – сказала я. – И так уйму памяти потратили!
Мальчик подумал и согласно кивнул.
– Ты хочешь посмотреть этот этаж или желаешь опуститься ниже?
Слово «опуститься» мне почему-то не понравилось.
