Текст книги "Развод: я сжигаю мосты (СИ)"

Автор книги: Карина Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

К вечеру стало лучше. Я даже смогла помочь маме приготовить ужин и с аппетитом поела. Папа, как всегда, ничего не замечал, упоённо рассказывал о работе – он младший клерк на почте, – а мама ни о чём не спрашивала, хоть и задерживала на мне взгляд.

Мы снова болтали, как привыкли по вечерам, но я места себе не находила. Очень уж хотелось проверить, что там у меня с магией. Поэтому сославшись на усталость, я закрылась у себя, занавесила окно, прикрутила масляную лампу – осветительная пластина с кристаллами у нас была только в гостиной – и в комнате стало темно. Я сложила руки лодочкой и сосредоточилась, как меня учили. Десяток светящихся точек появилось в ладонях. «Больше… Их больше, чем обычно!» Но точки были маленькие, тусклые, при свете и не видно их. «Даже если моя магия шагнула вперёд, всё равно этого ничтожно мало».

Я вспомнила, как Кайтфор легко и изящно сотворил огонь, и расстроилась, стряхнула искры с рук. «Эх, мне до него никогда не дотянуться».

Мысли поскакали не туда. Надо было думать о себе, а я думала про странного Кайта, как он угощал меня ягодами, возился с растениями и умело пользовался своими силами. «Может, надо было выслушать, что там Кайтфор и достопочтенный Эгидио хотели сказать мне о магии? Хотя я уже столько всего слышала. Столько раз надеялась и каждый раз разочаровывалась».

Среди вещей я отыскала записку Кайта с адресом и положила к документам о разводе, чтоб не потерять. Чувствовала я себя глупо, словно снова ведусь на обещания, которые никогда не выполнятся. «Ну это так, на всякий случай. Ну мало ли, пригодится адрес», – принялась я оправдываться, как в дверь постучал папа.

– Забыл сказать, пиратка, почтовая карета, которая сможет взять пассажира, будет через три дня. Я всё записал. Ты точно уверена, что хочешь уехать?

– Да. Папа, мне нужен развод. Я никогда не прощу Бартала! Хочу быть свободна от него во всех странах, мирах, во всей вселенной! Пусть катится куда хочет со своей новой женой. – Я нервно заходила по комнате, заламывая руки. – И тем более, если честно… мне здесь неуютно. – Я со вздохом села на кровать, спрятала ладони между коленями. – Меня все осуждают, откровенно гнобят.

– Ну допустим, не все. У меня на работе никто не верит чужим россказням. – Папа потёр лоб, явно пытаясь сообразить, как меня утешить. – Я, пожалуй, маму позову.

Неловко улыбаясь, он попятился и ушёл.

«Три дня ещё! Хочется эти три дня пожить спокойно».

От злости я стукнула по матрасу кулаком.

«Как быть? Может, напихать обидчикам куриных яиц под пороги? Пусть мучаются от запаха тухлятины. Но где же столько яиц-то взять? Не подходит. Тогда кошачью мяту? Не поспят пару ночей от кошачьих воплей. Хотя нет, невинные тоже пострадают. Да и кошек жалко. Животинки всё-таки ни при чём. Что же делать? Мстить, оказывается, не так легко. Вот была бы у меня магия! Я бы тогда… Да я бы…»

В голову ничего не приходило.

«Что бы сделал Кайтфор? Он так красиво и уверенно справился с буреломом. Наверное, мог бы тут запросто дома порушить».

Я насупилась.

«Что я всё про него вспоминаю? Да и не стал бы он ничего рушить. Побежал бы в поля траву изучать. И ещё что-нибудь для учителя вырыл».

Я бросила взгляд на пустой подоконник.

«А у меня ни одного цветочка».

Я быстро спустилась, выглянула за дверь, чтобы убедиться, что никто не поджидает меня с очередной пакостью, вышла в палисадник и выкопала приглянувшийся цветок. Ну как выкопала – просто выдернула вместе с корнем, отыскала горшок и сунула туда, присыпав землёй.

«И что это со мной? От Кайта заразилась?»

Я вернулась в комнату, водрузила свой шедевр флористики на подоконник. Цветок криво торчал из горшка. «Ну и ладно. Всё равно красиво».

Пришла мама.

– Что-то ты совсем загрустила. Ну конфетка, не все верят сплетням. Слышно только ту собаку, что громче лает. Дураки потешат себя небылицами да отстанут.

– Угу.

– Не пойдём, наверное, на ярмарку. И папа согласен. Что мы там не видели?

– На ярмарку? А когда ярмарка?

Я удивлённо обернулась и посмотрела на маму.

– Так завтра. – Она всплеснула руками. – Ой, мы, наверное, забыли тебе сказать. Не до того было.

Я знала, что родители любили ярмарку. Ведь это и городская забава, и танцы, и шуточные бои. А ещё своеобразные смотрины девушек и парней. Даже если парочка уже давно встречалась, обычно ждали ярмарки, летней или зимней, и уже после женихи звали замуж и просили у родителей руки невесты. Поэтому все девушки на ярмарку старались принарядиться, приносили угощения, хвастались талантами, особенно теми, что в хозяйстве могли пригодиться. Парни, разумеется, тоже не отставали, каждый пытался изобразить из себя достойного жениха. Иногда гости приезжали даже из соседних городов, особенно если в своих женихов и невест не хватало. Взрослые тоже не скучали, приходили поесть, выпить, пообщаться, всё-таки не так в жизни много праздников.

Меня вдруг осенило. «Это же мой шанс! Верно говорят – всё давно изобретено до нас!»

– Нет, мама, давай обязательно сходим. Почему мы должны остаться без веселья?

Мама пожала плечами, поцеловала меня в лоб и ушла.

Я выждала немного, бесшумно прокралась через коридор в кладовку. Сундучок с мягкой подушечкой на крышке, украшенной вышивкой, был там, где и должен. Я его открыла, и в нос ударил запах спирта, эфирных масел и трав. Здесь мама всегда держала лекарства. До аптек далеко, ближайший доктор в соседнем городе, да и тот старенький, поэтому в сундучке были средства на все случаи жизни. Но меня интересовал только один порошок. С интересным, я бы даже сказала взрывным эффектом. Вообще его принимали от несварения, но стоило переборщить, и весёлое времяпрепровождение в туалете было обеспечено. «А вот если к порошку добавить вот эту травяную настойку, – я выудила из недр сундучка тёмный бутылёк, – то эффект усилится в разы, ещё и рвота добавится».

Я убедилась в этом в детстве, когда очень опрометчиво решила, что достаточно взрослая и сама смогу полечить свой живот после того, как съела все масляные розочки с торта на мой девятый день рождения.

«Ага, тут три мешочка. Возьму из каждого, так будет незаметнее, и никто ничего не узнает. Пусть это будет моя маленькая тайна».

Глава 15

На следующий день ни свет ни заря я уже хозяйничала на кухне, очень удивив этим маму. По моей задумке мне предстояло приготовить овощные рулетики, много-много, чтобы на всех хватило. Правда, часть из них со своеобразной приправой из слабительного порошка. Подействует этот порошок не сразу, но так даже лучше.

Сегодня все закончили работу раньше: ярмарку назначили на полдень. К этому времени у меня наготове стояли две большие корзины с угощением.

Особо наряжаться не стала, посчитала, что блузки из тонкого зелёного ситца с чёрным кружевом и чёрных широких брюк будет вполне достаточно. Я же всё-таки не на смотрины иду.

На городской площади, так мы называли небольшой пятачок в центре Айли, было уже многолюдно, мужчины размещали столы, женщины раскладывали еду, расставляли кувшины с вином. «Ещё можно остановиться. Сделать вид, что случайно всё уронила. Снова стану посмешищем, зато совесть будет чиста». Но в голове всплыли бесконечные гнусные сплетни, а стоило только вспомнить, как меня чуть не искупали в чане с отбросами, и сомнения как рукой сняло.

Я выбрала стол, принялась выставлять рулеты. Обычные – на огромное блюдо справа, приправленные «коварной местью» – на такое же блюдо слева. Маленькие аккуратные рулеты смотрелись и пахли очень аппетитно.

Лиата Бетрима, невысокая румяная женщина, с уже заметной сеточкой морщин, неторопливо подошла ко мне.

– Паулина, не видела тебя эти дни. Слышала, что тот чудесный молодой человек разводится с тобой. – Я закатила глаза: ну не доказывать же каждому, что это моё решение развестись. Она покачала головой. – Печально это. Надеюсь, ты не грустишь?

Я сжала зубы. «Ну конечно! Чего грустить о потерянной любви?»

– Меня больше огорчают сплетни.

– Охо, а то ты наших не знаешь. Поболтают и успокоятся. Да и не все верят слухам.

– Мне прохода не дают.

– Понимаю. Потерпи. Скоро им надоест. – Бетрима призадумалась. – Ты ещё маленькая была, не помнишь, я сына родила через семь месяцев после свадьбы. Ланди-то мой от мужа, но не доносила до срока, тяжело мне беременность далась. Так знаешь сколько слухов было обо мне и сыночке моём! Но ничего, успокоились. И у тебя всё уляжется.

Я улыбнулась из вежливости, не стала говорить, что никто россказней о ней и не собирался забывать; что даже перед моей свадьбой, нет-нет, кто-нибудь да спрашивал, не нагуляла ли я ребёнка, как Бетрима, раз такого завидного жениха так быстро захомутала.

– Попробуйте, полдня готовила. – Я подняла правую тарелку с обычными рулетами.

– Пахнут вкусно, спасибо, милая. – Бетрима взяла рулетик на шпажке. – Ты заглядывай в гости. Расскажешь мне о заграничной жизни. Страсть как люблю истории.

Она улыбнулась и отошла.

Гостей у моего столика было немного, и я уже заскучала, как увидела, что ко мне с видом охотящейся гиены направляется дочка городского главы, холодная придирчивая лианита Ифлир.

«О, тут сразу левая тарелка».

– Не думала, что ты заглянешь. – Ифлир поджала губы. – Тебе бы о своей жизни подумать, о репутации.

Я скромно опустила глаза.

– Захотелось горожан порадовать. Вот, угощение принесла.

Я взяла один, самый обычный рулет, и с аппетитом съела. Мне же нужно алиби! «Вот, глядите, ем вместе со всеми».

Лианита Ифлир взяла угощение и откусила.

– Соли много. А перца мало. Капусту надо мельче нарезать. И вообще пережарила.

– Может, неудачный попался. Возьми ещё! Мне не жалко.

Она взяла несколько, и я еле сдержала улыбку. «Ну ночь тебе не спать».

Напоследок Ифлир оглядела меня с головы до ног.

– И научись уже прилично одеваться. Штаны для путешествий. Девушке пристало ходить в платье.

Она развернулась и чинно пошла между столами, попутно делая замечания всем, кто ей не нравился.

Праздник набирал обороты. Собрались музыканты, начались танцы, отовсюду слышались разговоры и смех. Мама и папа сначала не отходили далеко от меня, но увидев, что всё в порядке, ушли слушать рассказы старого Джермана про его бурную молодость.

Ко мне подходили мало, так что я взяла тарелки в руки и сама пошла к группам празднующих. «Так-так-так, кого я ещё не угощала. Лит Салби собственной персоной с женой. Левая тарелка. Весёлый балагур Акир, в жизни никого не обидел. Правая тарелка. А вот неизменное змеиное трио: лиата Велета, лиата Найла, лианита Ранада, уверена, большинство сплетен – их изобретение. Левая тарелка!»

Я подошла к литу Джерману. Кроме моих родителей, здесь были в основном друзья папы. Угостила всех с правой тарелки.

В стороне Теор и Лиан вместе с остальными своими дружками что-то шумно обсуждали. Я положила в отдельную плошку «мстительных» рулетов, набралась смелости и подошла к ним.

– О! И ты здесь. – У меня мурашки побежали по коже от голоса Теора. С трудом сдержалась, чтобы не плюнуть в его наглую рожу. – Что убежала-то вчера? Мы же так весело гуляли.

– Мне было невесело.

– Ты что, шутки не поняла? – Он увидел миску в моих руках. – Чего там у тебя? Наготовила-то сколько. Думаешь, замуж кто возьмёт? На нас точно не рассчитывай.

Я протянула Теору рулет на шпажке, но совершенно особый: кроме порошка он был сдобрен капелькой травяной настойки, отчего эффект порошка становился прямо-таки молниеносным.

– Да что мне твои крохи? Давай-ка сюда. – Он, не дожидаясь согласия, сгрёб с тарелки ещё несколько штук, запихнул себе в рот.

«Ой! Кажется, жадность его погубит».

– Дай-ка и нам! – Гилей тоже потянулся за лакомством.

– А что, неплохо. – Теор ухмыльнулся. – Это тебя в публичном доме научили готовить? Ты и там не понадобилась, а? Только для стряпни и сгодилась, что ли?

Он, роняя крошки изо рта, хохотал над своей шуткой, бил себя по колену и никак не мог успокоиться.

«Смейся-смейся, скоро будешь бояться смеяться, впрочем, как и кашлять и вообще резко дёргаться».

Дружки подхватили его хохот.

– Угощайтесь. Я всех угощаю. Вот вам, друзьям-шутникам. Приятного вечера!

Я отдала им широкую плошку, полную рулетов.

– Ладно, пора!

Теор дожевал, поковырялся в зубах, пятернёй пригладил волосы и двинулся на середину площади.

– Прошу внимания! – Он гоголем прошёлся туда-сюда, ожидая, когда смолкнет музыка и все посмотрят на него. – Сегодня хочу просить руки прекрасной лианиты.

Он кивнул в толпу, и к нему шагнула лианита Ифлир, с торжествующей улыбкой и гордо вздёрнутым носом. Она смерила толпу ликующим взглядом.

«Да быть того не может. Ифлир и Теор вместе⁈ Ну и семейка из них получится! И решили покрасоваться, не по-тихому сговориться с родителями, а всё напоказ сделать. Э-э-э… – вдруг сообразила я. – Ох, он же столько рулетов съел!»

Теор слегка поклонился Ифлир, и она захлопала глазками, строя из себя смущённую девицу.

– Нет девушки чудеснее на свете. Она самая красивая, будто роза в саду. И самая добрая. И умная тоже. – Теор продолжал говорить банальщину, как странное выражение появилось на его лице. Он хрюкнул и замолчал, но всё-таки начал заново. – И красивая… И… И… покладистая. И любезная…

Теор совсем умолк. Повисла тишина, все ждали продолжения речи. Ифлир уже забыла изображать смущение и хмурилась. Вдруг живот Теора выдал звук ну совершенно не уместный в столь возвышенный момент. Теор выпучил глаза, застонал что-то невразумительное и опрометью бросился бежать, распихивая людей. Под смех толпы он добрался до ближайших кустов, где и скрылся, на ходу снимая штаны. Ифлир побледнела, залилась слезами и попыталась улизнуть под гомерический хохот.

В этот вечер про меня забыли, все теперь обсуждали фиаско Теора и утверждали, что такого незабываемого предложения руки и сердца Айли ещё не видел. Ифлир не появилась, а лианита Ранада, хихикая, рассказала, что несостоявшаяся невеста убежала домой, проклиная Теора и ругаясь последними словами, абсолютно не вяжущимися с образом воспитанной лианиты.

Праздник продолжился, но востребованность туалета на площади всё возрастала.

– Кажется, их словесное недержание превратилось… кхм… в недержание настоящее. – Лиата Бетрима проводила взглядом завзятых сплетниц – Велету, Ранаду и Найлу – спешащих домой. На их перекошенных лицах цвета нежной зелени отражались все усилия по недопущению, так сказать, конфуза. – Ну и поделом!

Лиан и его дружки тоже недолго продержались. Я же, сполна насладившись праздником вместе с мамой и папой, вернулась домой только затемно.

Глава 16

Следующие несколько дней в городе было относительно тихо. Я со своей неудачной личной жизнью и историей, которая произошла где-то там, даже в другой стране, отошла на второй план. Теперь всем намного интереснее стало обсуждать конфуз Теора и Ифлир, случившийся вот-вот и на глазах половины города. Ещё немного посудачили о том, а чем же эта парочка и ещё несколько человек отравились. Решено было обвинить вино. Правда, так и не поняли, ели все, пили все, а плохо только некоторым. Теперь эти «некоторые» боялись отойти далеко от дома, и на улицах стало даже приятно находиться. Особенно вечером, когда спадала дневная жара, и можно было с удовольствием прогуляться.

Накануне отъезда я отправилась побродить по городу. Собиралась просто отдохнуть перед дальней дорогой, немного проветриться, но в голову назойливо лезли воспоминания, как я последний раз уезжала из Айли – счастливой, замужней, полной надежд.

Убежать от Барта оказалось легко, а вот от мыслей о нём – почти невозможно.

Около двух лет назад Барт оказался в наших краях совершенно случайно. Ситец и зерно – практически единственные товары Джанса, которые востребованы в других странах, и Бартал направлялся в восточные районы, рассчитывая наладить поставки дешёвого ситца в Файренк и там продавать его уже с наценкой. Он даже не должен был заезжать в Айли. Но экипаж некстати сломался, и ему пришлось остановиться здесь, чтобы дождаться нового.

Ни гостиниц, ни постоялых дворов в Айли нет, и городской глава не нашёл ничего лучше, чем отправить нежданного гостя и двух его сопровождающих к самым безотказным жителям.

Когда папа привёл нового знакомого, я отнеслась к нему очень настороженно. Он был такой лощёный, представительный, совершенно не вписывался в наше захолустье. Мне всё время казалось, что он не реальный человек, а ожившая картинка из романа.

Стоило Барталу только показаться на улицах, как девушки с нескрываемым любопытством посматривали на него и расплывались в улыбках. Ещё бы: молодой, красивый, иностранец. А когда выяснилось, что он ещё и эйтс… Ну и пусть это самый мелкий титул в Мизе, но ведь перед нами был аристократ, ещё и холостой. За ним началась настоящая девичья охота.

Но Барт выбрал меня. Начал так красиво и уверенно ухаживать. И деться-то мне от него было некуда: Бартал ведь жил в нашем доме. Мне очень льстило его внимание, но я не позволяла себе заблуждаться, понимала, что скорее всего, ему просто скучно в Айли.

Однако Бартал не отступал. Каждый день правдами и неправдами уводил меня на прогулки и ужины в местный ресторанчик, где заказывал самые дорогие блюда. Он рассказывал о жизни в Файренке и Мизе, о семье, детстве, мечтах, достижениях. Я всё больше доверяла ему. Стала позволять себе поздние прогулки под руку. Однажды даже решилась поделиться собственной болью – поведала о магическом даре, который так и не развился и о том, что с детства чувствую себя ошибкой природы. Бартал как на чудо смотрел на огни, которые я сотворила. Он пришёл в такое волнение! Горячо уверял, что я не ошибка и не имею права так думать. Говорил, что сразу, как только увидел меня, понял: я особенная. В тот вечер он впервые назвал меня своей чаровницей и бесконечно шептал нежности, пока мы прогуливались по мягкой весенней траве.

Новый экипаж прибыл. Бартал должен был уехать. И уехал. Как себя ни уговаривала не поддаваться чувствам, я ужасно грустила, словно яркие краски потухли, осталась только серость. Я потеряла покой и сон.

Но через месяц Бартал вернулся. Вернулся ко мне! Он стал ухаживать ещё настойчивее, засыпал комплиментами и подарками: украшениями, модными платьями, изысканными сладостями, цветами. Барт закружил меня в вихре внимания, ласки и пылких признаний. И я сдалась. А потом пьянящее очарование летних вечеров. Первый поцелуй. Долгие разговоры под огромной луной. И я – абсолютно счастливая, наполненная блаженством и жаждавшая только одного: чтобы это сладкое безумие никогда не кончалось.

Бартал уезжал и приезжал. Пока как-то, когда его не было в городе, родители уже под вечер не послали меня в хлебную лавку, потому что вдруг совершенно неожиданно закончился хлеб. Я послушно отправилась, недоумевая, куда же делся весь хлеб, но до лавки так и не дошла. Единственная аллея городского сквера, по которой мне предстояло идти, была усыпана лепестками и заставлена огромным количеством зажжённых свечей. И в конце аллеи с большущим букетом цветов и обручальным кольцом меня ждал Барт.

Такое только в сказках бывает. Как же мне завидовали!

Уже через месяц мы сыграли свадьбу, на которой был почти весь город. После Бартал организовал нам путешествие по Джансу, Тобраду и Мизе. Вскоре он привёл меня в свой дом в Файренке – в старый каменный особняк в пригороде, построенный его предками ещё в те времена, когда это и не пригород был вовсе, а их личные земли. Его коридоры украшала длинная вереница портретов предков Бартала. Вскоре там появился и мой портрет, как новой хозяйки дома.

Бартал всегда очень гордился своей родословной и сильно сокрушался, что его фамилия потеряла былое могущество: магия в роду иссякла, постепенно влиятельность семьи всё снижалась, и теперь они больше не вхожи во дворец как в старые времена.

Он любил рассказывать, что в детстве его отцу и ему как наследнику посчастливилось присутствовать в Первом дворце на каком-то незначительном приёме. Роскошь, блеск, изобилие, магия практически на каждом шагу так изумили маленького Барта, что он во что бы то ни стало хотел навсегда стать частью этого великолепия. Вращаться в кругу дворцовой жизни стало его заветной мечтой.

После переезда в Файренк для меня начался новый этап. Я старательно занималась домом, училась правилам жизни в Мизе. Бартал частенько приглашал для меня наставников, надеясь, что они смогут расшевелить во мне магию. Особо ничего не получалось, но я не грустила. Мне не казалось больше это великой бедой, ведь я люблю и сама любима. Что же ещё нужно? Огорчало только, что Бартал иногда пропадал и почти никогда не брал меня в Файренк. Отговаривался тем, что уезжает либо по делам, либо на скучные официальные мероприятия, либо на дружеские посиделки в мужском клубе. И я верила. Я безоговорочно верила.