Текст книги "Развод: я сжигаю мосты (СИ)"

Автор книги: Карина Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 49

Я со стоном повалилась на кровать и уткнулась в подушку.

«Без документов здесь, в Файренке, да и во всей Мизе, я совершенно никто. Старые документы на девичью фамилию похищены, а новые я сделать не могу. Я же не гражданка Мизы. Ехать в Айли? Но на какие деньги? Да и там выпишут мне документы как на лиату Лексо, жену Бартала, ведь по законам Джанса мы всё ещё женаты. И как я потом вернусь в Мизу, на каком основании? Документы Джанса здесь не имеют силы».

Слёзы стали щипать глаза, но я села на кровати и смахнула их. «Не время раскисать!»

«Без документов ни работу, ни новое приличное жильё не найти. Никто не станет связываться с нелегалом».

Что делать, я понятия не имела и побежала вниз к аломе Найкель.

– Кто-нибудь приходил ко мне?

– Нет. И что вы так тараторите? Вас не учили манерам?

– Послушайте. Из моей комнаты пропали деньги и документы.

Она сложила руки на груди.

– Это серьёзное заявление, аломита Филлиакс. У меня пристойный дом и порядочные постояльцы.

– И всё же кража налицо.

Я упорно смотрела на неё.

– Мне ничего об этом неизвестно. Были ли вообще у вас деньги и документы?

– Но ведь при заселении я показывала вам документы! Вы же вписали мои данные в домовую книгу!

– Возможно, вы сами всё потеряли, а теперь хотите обвинить других. Посторонних я не пускаю, те, кто живут, люди благонравные. Из всех вы здесь самая странная. Очень вам не советую наговаривать на мой дом и отпугивать постояльцев. – Алома Найкель захлопнула дверь, но почти сразу резко распахнула. – И не забудьте, до завтра вы обязаны заплатить пятьсот кроу за жильё. Иначе ищите другое.

Алома Найкель снова хлопнула дверью. Я зажмурилась от ужаса, осознав всю тяжесть своего положения, привалилась к стене и сползла по ней прямо на пол.

«Я в западне».

Гулкие шаги в тишине заставили поднять голову. Лутис Найкель встал надо мной, засунув руки в карманы и постукивая грязным башмаком по полу.

– Проблемы, хулиганка?

Я встала на ноги, упрямо поджав губы. Разговаривать не хотелось, оправдываться тем более. Лутис почесал в затылке, сунул мне мятую записку и подмигнул.

Сокровище моё, я тебя предупреждал. Стоило прислушаться, вместо того чтобы строить из себя недотрогу. Ты не ценишь хорошего отношения. Но я в своём великодушии всё ещё забочусь о тебе, пришлось даже кое-кого подкупить, чтобы он присматривал за тобой. Мой поверенный даст денег на срочные нужды и приглядит за тобой. Завтра поедешь с ним, куда скажет. Будь паинькой, и я буду добр к тебе, даже может прощу твоё наглое поведение.

Я остервенело смяла записку в руке. «Бартал! Вот мерзавец! Ничем не гнушается. Ненавижу! Если и оставалось хоть немного любви к нему, то он всё убил. И Найкель хорош. Я пряталась от неизвестного преследователя, а он был совсем рядом, под боком».

Лутис нагло усмехнулся, протянул мне пачку кроу.

– Документы у тебя? – процедила я сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в лицо.

– У заказчика. Давай, хулиганка. – Лутис кивнул на лестницу. – Топай к себе. Завтра покатаемся. Если хочешь есть, принесу тебе что-нибудь пожрать, а то в твоей комнатёнке хоть шаром покати. Но тебе это будет стоить…

Он покосился на кроу, задумался, даже губами зашевелил, что-то подсчитывая в уме. Я выхватила у него протянутые деньги и резко бросила вверх. Банкноты разлетелись розово-оранжевым салютом. Кружась, они медленно опускались вниз. Найкель рот раскрыл, смотря на этот денежный дождь.

Я подхватила юбку и сломя голову бросилась вон из дома.

– Стой! Стой, тебе говорят!

Найкель орал и бежал за мной. Я неслась по мостовой, петляла среди прохожих. На ходу обернулась и не увидела Лутиса.

«Отстал?»

Я свернула в ближайший проулок и прижалась к холодной кирпичной стене. Сердце бешено стучало. Я тяжело дышала, жадно глотая воздух. Ноги ныли, страшно неудобно было бежать в туфлях на каблучках, пусть и небольших.

«Должна! Должна спастись. Он же запрёт меня. А завтра передаст Барталу. Как потерянную вещь! Как беглую невольницу!»

Через минуту я осмелилась выглянуть из-за угла. Найкель, уперев руки в бока, стоял на мостовой и крутил головой в разные стороны. На беду я не успела спрятаться, он меня заметил. Я снова бросилась бежать. В несколько длинных прыжков Лутис нагнал меня, схватил за плечи.

Я завертелась, забилась в его руках.

– Это просто воровка! – объявил Найкель испуганным прохожим, которые настороженно посматривали на нас.

– Нет, помогите!

– Расходитесь, расходитесь. Нечего тут глядеть. Стой смирно! – Лутис дёрнул меня вперёд.

Я упала, но Найкель грубо поставил на ноги и потащил обратно к дому. Со всего размаха я впечатала каблук ему в ногу. Лутис охнул от боли. Я рванулась из последних сил. Найкель не удержал меня и грязно выругался. Я бросилась прочь. На моё счастье, мимо ехал трэкэб. Я отчаянно замахала кучеру. Лошади толком не успели остановиться, а я уже запрыгнула в салон, крикнув «в центр».

Найкель устремился за мной, сильно хромая, но с каждым шагом он двигался всё быстрее. Как страшный сон я смотрела, как Лутис нагоняет медленно разгоняющийся трэкэб.

– Быстрее! – взмолилась я, и кучер подогнал лошадей. Но Найкель был уже близко. Оставалось совсем немного. Найкель ускорился и схватился за перекладину трэкэба.

Глава 50

Найкель бежал, уцепившись за перекладину, и свирепо скалился, глядя на меня.

«Сколько же Бартал ему заплатил? Что наобещал? Ради чего он так усердствует?»

Лошади набирал ход, и Лутису никак не удавалось дотянуться до трэкэба, чтобы запрыгнуть на него. Он вдруг запнулся о камни мостовой, потерял скорость и отстал. В заднее окошко я видела, как он стоит, сжав кулаки, и злобно смотрит вслед. Потом Найкель сплюнул и быстро двинулся куда-то.

Я выдохнула, положила голову на спинку диванчика, устремив взгляд в потолок. Очень хотелось разрыдаться, но я заставила себя сидеть тихо.

«Как там показывал учитель? Дышать. Представить волну». Я пыталась, но успокоиться не получалось. Руки дрожали и покалывали. Если бы я не растратила все силы на занятии, то уже точно бы не обошлось без молний и искр. Вспомнила, как Кайт отвлекал меня в лесу, просил считать шишки. Вместо шишек я пересчитала все гвоздики на обивке. Я сохраняла присутствие духа, но боялась, что сорвусь, боялась собственной магии. И я так нуждалась в поддержке, что бросилась в единственное место, где мне были рады.

Отдав всё, что было в карманах, я расплатилась за трэкэб и оказалась на пустом тротуаре перед домом учителя. На темнеющем небе уже проклюнулись первые звёзды, и в доме на всех этажах горел в окнах свет.

«Там у всех своя жизнь. Уютная. Размеренная. И на шестом этаже тоже. Зачем я им?»

Я поёжилась от вечерней прохлады. Колючий ком в горле душил меня, иногда с пальцев срывались искры, и тогда я вздрагивала, зная, что за ними могут последовать и молнии.

«Мечтала о магии, а оказалось, это так сложно». Я посмотрела наверх. «Пусть просто помогут успокоиться, справиться с магией. И я уйду».

С каждой ступенькой лестницы всё тяжелее давило осознание, что как-то надо объяснить свой визит, впихнуть в рамки приличия.

Ничего толком не придумав, я всё же осмелилась постучаться, дав себе зарок, что если с первого раза не откроют, то я отправлюсь восвояси прятаться куда-нибудь под мост, подальше от людей.

Но меня услышали. Открыв дверь, алома Айрис удивлённо воззрилась на меня и даже отступила назад. Мой растрёпанный вид явно не сулил хороших новостей.

– Что это с вами, Паулина? – потеряв долю своей строгости, испуганно спросила она.

– Простите за поздний визит, – сквозь судорожные вздохи выдавила я, но больше ничего сказать не успела. В дверях показался Кайтфор, как метеор промчался мимо экономки и так крепко прижал меня к себе, что я чуть не задохнулась.

«Как же тепло в его объятиях…»

И я растаяла от этого тепла, рассыпалась на кусочки. Слёзы потекли по щекам. Кайт отстранился, обхватил моё лицо ладонями, пытался что-то спросить, но только рвано дышал. Кажется, он распереживался больше меня. Я молчала, только беспомощно хваталась за его рубашку и всхлипывала. Кайтфор снова обнял меня, как ребёнка, стал покачивать из стороны в сторону и поцеловал в макушку. Сердце защемило от нежности этого жеста, я невольно улыбнулась и спрятала пылающее лицо на его груди.

«Всё бы отдала, только бы этот момент длился вечность».

Рядом с Кайтом стало спокойно и безопасно. Как бы ни хотелось разрывать объятия, но голос учителя вернул в реальность.

– Оба в южную гостиную, – скомандовал он.

Учитель Эгидио, оказывается, в глубокой задумчивости смотрел на нас. Он заложил большие пальцы рук за пояс пёстрого халата с вышивкой и кисточками и скрылся в квартире.

Кайт ослабил объятия, но не отпустил меня, а поддерживая за плечи, проводил до гостиной, подвёл к дивану и усадил. Я так боялась, что он уйдёт, разомкнёт наши руки! Но Кайтфор сел рядом и только сильнее сжал мою ладонь.

Алома Айрис дотронулась до осветительной пластины, и мягкое сияние сменило вечерний сумрак.

– Ну вот, Айрис, а вы говорили, для вечернего чая поздно. Вовсе и не поздно! – весело воскликнул Эгидио. – У нас гостья. Распорядитесь, пожалуйста.

– Нет-нет, – горячо возразила я. – Ничего не нужно.

– Ну-ну, моя дорогая Паулина, не отказывайтесь почём зря. Не знаю, что приключилось с вами, но всё исправят конфеты.

Я недоумённо смотрела на него. «Это он всерьёз или шутит? Мама говорила, порою старики что дети».

Алома Айрис вышла, тихо отдала кому-то приказ, и довольно быстро на столике перед диваном появились фарфоровый чайник с расписными чашками, шоколадные конфеты и печенье. Эгидио тут же принялся за конфеты.

Я обвела всех взглядом и опустила голову. Кайт погладил мою ладонь. Некстати пришла мысль, что со стороны наши объятия там в коридоре и эти держания за руку смотрятся очень нескромно. Я, наверное, залилась краской, потому что алома Айрис заволновалась, нет ли у меня жара.

Они терпеливо ждали, что я скажу, а я всё никак не могла заставить себя говорить. Я не знала, что известно обо мне аломе Айрис, поэтому начала рассказ с мерзкого предательства Бартала и закончила погоней. На моих руках остались синяки от пальцев Найкеля, так сильно он меня хватал, так что рассказ получился ещё и с демонстрацией.

Алома Айрис смотрела на меня большими глазами и даже не шевелилась. Учитель Эгидио, когда я замолчала, промолвил:

– Всё ещё серьёзнее, чем я думал. Конфетами тут и правда не поможешь. Надо было торт просить. Не предполагал, что ваш муж… простите, этот проходимец, другого слова не могу подобрать, окажется настолько беспринципным.

– Но ведь это же ужасно! – Алома Айрис отошла от оцепенения и всплеснула руками. – Как можно поступить так с бедной девушкой? И эта попытка похищения. Неужели он думает, что всё сойдёт ему с рук? И ещё рассчитывает быть привеченным во дворце? Да я лично забросаю дворец письмами о его подлой натуре.

– Спасибо, алома Айрис, за отзывчивость. Но я не хотела бы, чтобы от рук Бартала Лексо ещё кто-то пострадал. Я не знаю этого человека, как оказалось. Чем дальше, тем больше он меня пугает. Не понимаю, он ведь был таким хорошим. Что с ним стало?

– Поверьте моему горькому опыту, дорогая ученица. Ваш Бартал таким и был. Просто вы, светлая наивная девочка, не смогли увидеть то, что от вас ловко прятали. Такие, как он, ради своих целей готовы на всё: искусно разыгрывать нужные роли, подставлять, лгать, манипулировать. Для них цель всегда оправдывает средства. – Он удручённо потеребил бороду. – Никуда вы сегодня уже не пойдёте, спален достаточно, вам нужно отдохнуть, а завтра подумаем.

– Благодарю! Я… Мне… очень приятно ваше доброе участие. Даже не знаю, чем я заслужила.

– Ах, бросьте, Паулина. Вы моя ученица уже целых два дня, а своих учеников я не оставляю в беде.

Под недовольным взглядом аломы Айрис Эгидио снова отправил в рот несколько конфет.

– Достопочтенный Эгидио! Вам вредно, доктор будет недоволен! И ваш портной тоже: ему надоело перешивать ваши костюмы.

– Не беда. Буду ходить в халате. Мне столько лет, что уже не страшно прослыть старым чудаком.

Он хитро улыбнулся, и алома Айрис покачала головой.

– Я в этом доме то ли экономка, то ли нянька. Паулина, буду только рада, если вы останетесь. Женская солидарность против двух упрямцев мне не помешает. Пойду приготовлю для вас комнату. – Она поднялась, огладила юбку. – Достопочтенный Эгидио, у вас в гостях остаётся молодая аломита. А в квартире такой кавардак. Следует немедленно привести её в надлежащий порядок. Завтра же займёмся этим. И учтите, книги, все! – Она подняла палец вверх, – должны вернуться на полки в библиотеку, а не валяться по комнатам.

Алома Айрис напустила на себя самый чопорный вид, развернулась и так затопала каблуками, что, наверное, на первом этаже было слышно.

– Ну что ж. Вот и сбылась мечта у человека, – задумчиво пробормотал учитель, глядя ей вслед. Он кряхтя поднялся, забрал печенье и ушёл, пожелав приятных слов.

Мы остались с Кайтом в полутёмной гостиной наедине.

Глава 51

Я рассеянно смотрела по сторонам, наблюдая как краски дня погружаются в ночные тени. Кайт так и не отпустил мою ладонь, и мы продолжали держаться за руки, как маленькие дети, молчать и смутно ожидать чего-то.

«Да и нужны ли сейчас слова?»

Мне было приятно сидеть в безопасности, тишине, чувствуя ласковое живое тепло Кайтфора, как обещание чего-то большего.

«Что значит его нежность? Стоит ли что-нибудь за этим, или мне просто хочется верить в это? Однажды я уже поверила мужчине…»

В голове проплыли сладкие воспоминания о том, как Кайт поцеловал меня. И пусть это была всего лишь попытка отвлечь, но мучительно захотелось вернуть те мгновения. Я украдкой бросила взгляд на губы Кайта и вздохнула.

«О чём я только думаю? Не успела с одним развестись, заглядываюсь на другого».

Кайтфор по-своему понял мой вздох.

– Не бойся. Мы тебя никому не отдадим.

– Только я решила, что всё преодолею, как снова… – Я покачала головой. – Я слабая, Кайт. Ни с чем не могу справиться.

– Может ты неправильно понимаешь силу? – тихо спросил он. – Порою сильный тот, кто признаёт за собой право попросить о помощи.

В гостиную зашла алома Айрис и объявила, что моя спальня готова. Кайт наконец отпустил мою руку, и я сжала ладонь, сохраняя его тепло.

– Спасибо. – Я обернулась к нему. – За всё.

Алома Айрис проводила меня до спальни. На высоком потолке, серых стенах, тёмной мебели лежали полоски лунного света, падающего из неплотно зашторенного окна, оттого комната казалась клеткой. Но алома Айрис зажгла лампу у изголовья широкой кровати, и наваждение пропало. Удивительно, но бесчисленных стопок книг и вообще беспорядка здесь не было. Всё чинно и благородно.

Когда экономка вышла, я первым делом вымылась, пытаясь водой смыть с себя страх и тревогу. Снова заглянула алома Айрис, принесла мне туалетные принадлежности и свою ночную рубашку, нежно-розовую, всю в оборках и ленточках. Не думала, что под такой строгой личиной скрывается столь романтичная натура.

Я села на постель. Алома Айрис замялась. Было видно, что она хочет что-то сказать, но не решается.

– Не думала, что вам столько пришлось перенести, – начала она после неловкой паузы. – Не моё дело вас поучать, но если вам попался подлец, это не значит, что все мужчины такие.

– Спасибо, – пробормотала я. – Буду помнить о ваших словах. Только как снова не дать разбиться сердцу?

Алома Айрис пригладила и без того безупречную прическу, пожала плечами.

– Не знаю. Только верить. Прежде всего в себя.

Она улыбнулась и ушла. Я улеглась, завернулась в одеяло и подоткнула со всех сторон, как в детстве, когда пряталась от чудовищ под кроватью. Только вот одеяло не могло уберечь меня от чудовища по имени Бартал.

Спала я долго, сказалась усталость предыдущего дня. Сообразив, что солнечный свет вовсю бьёт в окна, подскочила на постели.

«Великая Праматерь! Подумают, что я соня и лентяйка!»

Спешно я стала приводить себя в порядок. Вчерашнее платье помялось во время погони, как смогла я разгладила его мокрыми ладонями, расчесала волосы гребнем, подаренным аломой Айрис, и перевязала их лентой. Но всё равно моё обличье оставляло желать лучшего. Пришлось в таком недостойном виде выйти из спальни.

Эгидио, Кайта и экономку я нашла в кабинете учителя по голосам. Я прислушалась: алома Айрис требовала порядка, Эгидио не хотел выносить книги, а Кайт цветы.

В кабинете во всю шла уборка. Разбросанных вещей уже стало гораздо меньше, отчего помещение стало светлее и просторнее, но две молодые служанки продолжали тихо прибираться в углу.

Когда мои шаги раздались в кабинете, все головы повернулись ко мне. На моё приветствие Кайт ответил улыбкой, а учитель Эгидио вышел навстречу:

– Дорогая ученица! Как спалось?

– Всё хорошо. Ещё раз спасибо, что так любезно приютили меня.

– Не стоит благодарности. Что-то вы бледны. – Эгидио взял меня под руку и повёл прочь. – Сейчас же завтракать! И я с вами. Два завтрака – это лучшее начало дня.

В столовой учитель усадил меня за стол. Кайтфор и алома Айрис присоединились к нам. Все трое многозначительно переглянулись, и Эгидио откашлялся.

– Мы обсудили ситуацию, и пришли к выводу, что вам лучше пожить тут.

Оправившись от смущения, я сказала:

– Это так… не думаю, что это уместно. Я поищу работу. И жильё, – говорила я, понимая, что несу чушь: без документов и денег не найти ни того, ни другого.

– Но тебе нельзя уходить! – возмутился Кайт и нахмурился. – Нельзя оставаться одной. А здесь ты в безопасности. Тебе не нравится тут? Слишком высоко? Хочешь, я познакомлю тебя с родителями? – Эгидио чуть не выронил пирожное, а алома Найкель вскинула голову. Оба удивлённо вылупились на Кайта. – Ты сможешь пожить у них в доме. Родители не откажутся, я уверен.

«Почему Эгидио и Айрис так смутились? Кайту нельзя представлять меня родителям? Потому что я без роду без племени?»

Я ещё больше смутилась.

– Нет-нет, тут замечательно. Но мне, право же, неудобно.

Эгидио крякнул.

– Пока не разберёмся с вашей ситуацией, вы будете жить здесь. Решено! Так даже удобнее: теперь точно не пропустите занятия.

После завтрака, посовещавшись с учителем, Кайт предложил мне вернуться за вещами в дом аломы Найкель, разумеется под его, Кайта, присмотром. Я очень хотела забрать свои вещи, ведь это всё, что у меня оставалось, поэтому согласилась.

Я вошла в дом аломы Найкель первой, и почти сразу навстречу выскочил Лутис, наверняка подкарауливал меня. Так противно было смотреть на его наглую морду, но я только сжала зубы поплотнее и направилась наверх. Найкель было сунулся ко мне, но Кайт остановил его движением руки. Я отперла дверь своим ключом – он оставался у меня – схватила чемодан и стала торопливо кидать в него вещи.

Из комнаты было прекрасно слышно, как в коридоре возмущается Найкель. Он пытался прорваться внутрь, но Кайтфор перегораживал дорогу.

– Да я заявлю на вас! Это вторжение!

Когда вещи были собраны, я вышла на площадку. Кайт стоял спокойно, сложив руки на груди, а вот Лутис чуть ли не приплясывал от злости. Я бросила ему ключ.

– Передай матери, что мы с ней в расчёте.

– Это не тебе решать, – процедил сквозь зубы Лутис. – Я с тобой ещё не договорил, дурёха.

Резкий рывок Кайта, и Найкель оказался припечатанным к стене. На скулах Кайта заходили желваки, он схватил Лутиса за горло и приподнял.

– Что ты сказал?

Найкель судорожно цеплялся за руку Кайта, пытаясь высвободить горло, но только бесполезно тратил силы.

– Я буду жаловаться. Это нападение! – просипел он.

– Ты первый начал! – встряла я. – Забыл?

– Ты вообще заткн…

Кайт ещё выше поднял Лутиса, прижимая к стене, и тот замолчал, только лихорадочно пытался встать хотя бы носки.

– Ты слишком много говоришь. Больше молчи. – Глаза Кайта опасно заблестели. Он резко отпустил Найкеля, и тот рухнул на четвереньки, давясь кашлем. Кайт сел рядом на корточки, надавил на его голову, и Лутис уткнулся лицом в грязный пол, который сам же истоптал замызганными ботинками. – Ты, цепной пёс, растолкуй своему хозяину, что он много на себя берёт. – Кайтфор говорил медленно и веско, словно тяжёлая плита наваливалась, отчего даже мне стало не по себе. – Передай ему горячий привет и посоветуй вернуть украденное.

По одежде Найкеля поползли крошечные языки пламени, прожигая длинные дорожки в ткани, и Лутис взвыл от ужаса. Вскоре вся его одежда была прожжена кривыми полосами, словно попорчена огромной молью.

Кайтфор поднялся, подхватил мои вещи, и мы вышли. На улице ожидал экипаж.

– Кайт, а это не слишком? – спросила я, когда мы оказались внутри.

– Не волнуйся. Огонь не причинил ему вреда. Только одежде. Ну и его гордости. Зато он запомнит, каково обижать тех, кто мне важен.

«Это же он про меня, да?»